Пасьянс.
- Чем занимаешься? - спросил демиург Шамбамбукли.
- Карты раскладываю, - мрачно отозвался демиург Мазукта.
- Получается?
- Нет.
Демиург Шамбамбукли присел на корточки рядом с Мазуктой.
- А что будет, если всё сложится?
- Мир во всем мире, - огрызнулся Мазукта, - и труднопредставимое счастье для всего человечества.
- Ух ты! - восхитился Шамбамбукли и посмотрел на расклад.
Мазукта как раз совмещал края двух карт.
- Так годится, по-твоему?
Шамбамбукли посмотрел, склонив голову набок.
- По-моему, красиво, - он провел пальцем по изгибу реки на месте соединения карт. - Вполне естественная граница.
- Я тоже так думаю. И народы там родственные, даже языки похожи. Вот с запада что приткнуть, не знаю…
Некоторое время демиурги передвигали контурные карты, убирали одни, подсовывали другие - но границы никак не хотели совмещаться. Постоянно наползали одна на другую, а несколько маленьких карт карманного формата и вовсе потерялись под широкими листами.
- Вот еще этих четырех королей надо распихать… - кусая губу, размышлял Мазукта. - Их рядом никак нельзя держать, один другого побьет.
- А если этого- туда, а того - сюда? - предложил Шамбамбукли.
- А этих двух?
- Ну… одного запихни на какой-нибудь остров.
- На остров нельзя, там у меня уже королева.
- Тогда на полуостров.
- Это можно…
Короли и тузы нашли свое место, с шестерками оказалось и того проще. Постепенно карта мира начала вырисовываться всё яснее. Границы стран притерлись друг к другу, пролегли пунктиры торговых путей, разными цветами обозначились политические и культурные связи.
- Смотри, кажется, получается! - обрадовался Шамбамбукли.
- Угу, - кивнул Мазукта, укладывая на место последнюю крошечную республику. - Все на месте, всё в порядке, в мире полная гармония и совершенство.
- Красота какая! - пробормотал Шамбамбукли. - Как у тебя здорово получилось!
- Да ну, ерунда, - скромно пожал плечами Мазукта. - Детская забава. Пойдем чай пить, поздно уже.
Он наклонился, поднял плащ, на котором только что раскладывал карты, встряхнул его и набросил на плечи. Разноцветные бумажки взлетели - и с шорохом осыпались на землю - одна на другую, одна на другую…
- Пущать не велено.
- Но я по важному делу!
- Все по делу.
- Ну пойдите, скажите ему, что Я пришел.
- Я с большой буквы?
- Да.
- Не пойду. Не велено беспокоить.
- Впустить! - крикнул Пророк, которому надоела эта возня у двери. Полог отодвинулся, и в шатер вошел посетитель.
- Здравствуй.
- Ну, проходи, нечистый.
Посетитель удивленно вскинул брови, оглядел себя, понюхал подмышки и обиженно спросил:
- Почему нечистый?
- В метафизическом смысле, - хмыкнул Пророк. - Ну хорошо, проходи, Сатана. Так тебе больше нравится?
- Ты меня с кем-то путаешь, - озабоченно пробормотал посетитель.
- Да? А кто же ты тогда?
- Я демиург.
Пророк расхохотался.
- И как же тебя зовут, в таком случае?
- Шамбамбукли…
- Вот ты и попался! - радостно ухмыльнулся Пророк. - Всем известно, что имя нашего демиурга Чурмбембдактчи. Он мне сам это сказал.
- Я такого не говорил! - возмутился Шамбамбукли.
- Еще бы! Ты, исчадие ада, конечно же, не можешь произнести этого имени. Ну, попробуй?
- И попробую! Чурем… погоди минутку… как ты сказал? Чермендак… Нет, Чурембендак… дук… дакт…
- Ага, не можешь!
- Ерунда какая-то! - помотал головой Шамбамбукли. - Зачем мне повторять всякую чушь? Это же я - демиург!
- Разумеется, именно так ты и должен говорить. Ты же, Сатана, великий искуситель. Но меня не обманешь.
- А я и не обманываю!
- Ну разумеется, - улыбка Пророка стала откровенно глумливой. Шамбамбукли насупился.
- Я демиург.
- Ой, перестань, - отмахнулся Пророк. - А то я не видел демиурга! Он явился мне во сне, могучий и прекрасный, его голос был подобен колокольному звону, а на голове его был золотой венец…
- Ну и чем я виноват, что тебе снятся такие дурацкие сны?
- Это было пророчество! - нахмурился Пророк.
- Я могу надеть золотой венец, если это для тебя так важно.
- Поздно.
Шамбамбукли вздохнул.
- Ладно. Как бы меня ни звали - может, ты все-таки выслушаешь, что я хочу тебе сказать?
- Нет, - помотал головой Пророк. - Даже и не подумаю. Мне нет дела до твоих лживых речей.
- А зачем же ты велел меня впустить?
- Исключительно для посрамления.
- Хорошо, можешь посрамить, только сперва выслушай.
- Посрамить могу, а слушать не стану.
- Да очнись же ты! - закричал Шамбамбукли. - Неужели ты сам не понимаешь, что жечь детей в печах - безнравственно?!
- Эк тебя проняло! - засмеялся Пророк, глядя на покрасневшее лицо Шамбамбукли. - Что, не нравится, Сатана?
- Да, не нравится! И не говори мне, что это я тебе велел, или кто там твой бог. Ни один бог в здравом уме не мог такого приказать!
- Говори, говори, я тебя не слушаю. Я плюю на тебя, Сатана.
- Да какой я тебе, к черту, Сатана?! Что ты привязался с этим именем?
- Сатана, - спокойно ответил Пророк, - суть искушающее человека злое разрушительное начало. Раз ты задумал меня искушать - значит, ты Сатана.
- Я такого начала не творил, - медленно покачал головой Шамбамбукли. - Конечно, это очень удобно, сваливать свою вину на Сатану… но поверь мне, человека никто не искушает. Он прекрасно справляется сам.
- Ты мне наскучил, - отмахнулся Пророк и крикнул в сторону: - Стража!
В шатер вошел могучий стражник в кожаном доспехе. За ним ужом проскользнул секретарь с пером за ухом.
- Кого?
- Вот его, - Пророк указал на Шамбамбукли.
- Голову рубить или как?
Шамбамбукли судорожно схватился за горло, на котором виднелись уже два свежих шрама.
- Нет, - после секундного раздумья ответил Пророк. - На этот раз, пожалуй, утопление.
Стражник выволок Шамбамбукли из шатра.
- Уже четвертый в этом месяце, - заметил секретарь, делая пометку на папирусе.
- Тот же самый, - отозвался Пророк.
- И всё никак не угомонится! - с ноткой уважения произнес секретарь.
- Ничего, угомоним! - заверил его Пророк. - Наше дело правое. С нами бог.
Ну что ты все прыгаешь туда-сюда? - недовольно поморщился демиург Мазукта. - Сядь, успокойся.
- Погоди, я еще раз попробую.
Демиург Шамбамбукли зажмурлся, сосредоточился - и исчез. Не прошло и тридцати лет, как он снова появился - сконфуженный, с торчащим из груди кнжалом.
- Горе ты мое, - вздохнул Мазукта, выдернул кинжал и залечил рану. - И что тебе неймется? На кол сажали, камнями забрасывали… А вспомни, как тебя скормили пираньям! Я еле сумел потом собрать по кусочкам! Хоть объясни толком, зачем это всё?
- Некогда объяснять, там такое..!
- Чай остынет, - начал Мазукта, но Шамбамбукли уже опять исчез.
Мазукта покачал головой и отпил из своей чашки. Вскоре появилась голова Шамбамбукли, а затем и весь он, по частям - руки, ноги, туловище. Мазукта со вздохом отставил чашку и подошел к расчлененному другу.
- Четвертовали?
- Ага. Сложи меня обратно?
- Нет, - отрезал Мазукта. - Сперва объясни мне, к чему такая спешка. Зачем тебе обязательно надо рождаться в этом дурацком мире и погибать дурацкой смертью?
- Там ужас и беззаконие, - всхлипнул Шамбамбукли, и по его щеке скатилась слеза, тут же услужливо вытертая Мазуктой. - Горят костры из книг, а на них сжигают живых людей, представляешь?
- Представляю, - кивнул Мазукта. - И что?
- Что значит «и что»?! Надо что-то делать!
- Допустим. И что именно ты делаешь?
- Я говорю людям ,что это нехорошо. А они… вот.
- Каким людям ты это говоришь? - уточнил Мазукта.
- Ну всяким… От кого что-нибудь зависит. Первосвященникам, вождям, разным советникам…
- Ну и получаешь что заслужил! - подытожил Мазукта. - Ты не с той стороны взялся за дело.
Мазукта приделал руки и ноги товарища обратно к телу, поднял его голову и поднес к своему лицу.
- Если ты опять скажешь «бедный Шамбамбукли», я укушу тебя за нос! - мрачно пообещал Шамбамбукли.
- Ладно, не буду, - согласился Мазукта и посадил голову обратно на плечи. Шамбамбукли сел и осторожно повертел шеей.
- Больно, - пожаловался он. - Так что же я делаю неправильно?
Мазукта не торопясь взял свою чашку, отпил и задумчиво прищурился.
- У меня когда-то была такая же проблема, - признался он. - Ну, почти такая же. Люди собирались на холме и… неважно. А я, молодой тогда еще, спускался к ним и вразумлял. Шрамы до сих пор ноют… А потом…
Мазукта снова отпил, уставился в круговорот чаинок и замолк.
- Ну? - не выдержал Шамбамбукли. - Что ты придумал?
- Дрова. - односложно отозвался Мазукта
- При чем здесь дрова?!
- А при том. Я сделал это удовольствие платным. Не понимаешь?
- Нет.
- Ну как же! Если бы я пришел к пророку и сказал ему все, что думаю - меня бы тут же дубиной по голове- и на корм свиньям. А я сделал иначе, я всего-навсего внушил главному казначею одну простую идею. Дрова ведь денег стоят?
- Ну…
- Правильно. Чтобы сжечь ребенка - нужны дрова. А на всех не напасешься. Значит, каждый, приносящий в жертву сына, должен заплатить за казёные дрова.
- Я не улавливаю…
- Да всё просто, - махнул рукой Мазукта. - Одно дело - бросить в огонь своего ребенка, это каждый может. Даже гордится потом - вот, мол, смотрите, не пожалел! А вот отдавать деньги… это совсем другое! На такое не каждый решится. Тем более, если надо заранее составить заявку для отчетности, подписать четыре разных бланка, несколько месяцев ждать очереди… В общем, за пару десятков лет такое развлечение полностью сошло на нет.
Мазукта похлопал по плечу сконфуженного Шамбамбукли и ободряюще улыбнулся.
- Да не переживай ты, с кем не бывает! Просто впредь не слишком полагайся на нравственность и здравый смысл. Миром управляют товарно-денежные отношения.
- Привет, - сказал демиург Мазукта, придя в гости к демиургу Шамбамбукли. - Как дела?
- Да что мне сделается, - пожал плечами демиург Шамбамбукли.
- Вид у тебя усталый.
- Это потому что я устал, - объяснил Шамбамбукли.
- Хм? - Мазукта изобразил на лице заинтересованность.
- Люди построили храм. И молятся там три раза в день. А я тут должен сидеть как дурак и слушать.
- Это необязательно, - заметил Мазукта. - Ты можешь сидеть как умный.
- Все равно тяжело это. Ладно бы еще что-нибудь интересное рассказывали - так ведь нет. Каждый день одно и то же, одними и теми же словами. Уже и сами не понимают, что говорят, затвердили и бормочут автоматически, а думают о чем-то своем.
- Хоть об интересном чем-то думают?
- Да когда как…
Мазукта уселся в кресло поудобнее, закинул ногу на ногу и, сотворив себе сигару, с удовольствием закурил.
- Ну и когда оно как? - спросил он, выпуская колечки дымы из ушей.
- Да вот сегодня, например, - сказал Шамбамбукли, присаживаясь на табуретку. - Один человек полдня думал: «Если Шамбамбукли всемогущ, то может ли он сотворить камень, который сам не сможет поднять?»
- Ну и в чем тут проблема?
- То есть как в чем? Мне уже самому интересно - могу я создать такой камень или не могу?
- А попробовать не пробовал?
- Нет. Это же теоретический вопрос, а не практический.
- Значит, не можешь, - пожал плечами Мазукта.
- Почему не могу? - обиделся Шамбамбукли. - Если допустить, что я действительно всемогущий…
- А ты всемогущий?
Шамбамбукли поперхнулся и задумался.
- Не знаю, - признался он наконец. - Если я не могу поднять камень, который сам же и сотворил…
- Брось ты этот камень, - отмахнулся Мазукта. - Ну-ка, давай, вспомни определение всемогущества!
- Нуу… это когда…
- Определения не начинаются со слов «ну, это когда» - строго заметил Мазукта.
- Хорошо. Всемогущество - это способность творить всё, что угодно. Так?
- Вот именно, - кивнул Мазукта. Ключевое слово - «угодно». Угодно тебе сотворить камень - творишь камень. Не угодно его поднимать - не поднимаешь. Это и есть настоящее всемогущество.
Демиург Мазукта пришел к демиургу Шамбамбукли.
- Привет. Ну, показывай, что там у тебя с твоим новым миром?
- Он уже не очень новый, - проворчал Шамбамбукли. - Я тебя звал посмотреть еще шесть миллионов лет назад!
- Да ну, брось, что такое шесть миллионов лет для целого мира! А я раньше не мог прийти, был занят. Ну, давай, показывай.
Демиург Шамбамбукли провел друга в новый мир и указал носком ботинка: «вот!»
- Ну и что это такое?
- Плесень.
- Сам вижу, что плесень. А что с ней не в порядке?
- Ее тут не должно быть.
- Это почему же?
- Потому что я ее не сотворял!
- А-а… - протянул Мазукта и, присев на корточки, ковырнул зеленую пленку пальцем. Понюхал, попробовал на язык и сплюнул.
- Шесть миллионов лет назад ее еще не было, - уточнил на всякий случай Шамбамбукли. - Тогда только в воде появились какие-то комочки, а теперь, видишь, уже на сушу выползли…
- Вижу, - кивнул Мазукта.
- Я ничего не трогал, всё сохранил как было, тебя ждал.
- И правильно сделал. Сейчас я тебя научу, что делать. Садись и пиши жалобу на поставщика.
- На кого?!
- Ну, кто тебе продал эту твердь? На него и жалуйся, что товар был не стерильный. А может, вообще пользованный. Прошлый владелец за собой не убрался, а у тебя плесень от этого расползлась.
- Да какой еще прошлый владелец? Я сам этот мир сотворил!
- А, ну да… Ты же у нас максималист, либо всё, либо ничего… Значит, точно говоришь, ты тут жизнь не насаждал?
- Нет.
- Ну, может, случайно, по ошибке?
- Да не делал я ничего такого! Землю - сотворил, воду - тоже, светила зажег, а оно вдруг само как поперло!
- Ну всё ясно, - подытожил Мазукта, поднялся и отряхнул ладони. - Один случай на миллиард, так бывает. Жизнь зародилась сама.
- И что мне теперь с ней делать?
- Ну, уничтожь, если хочешь.
- Жалко. Она ведь живая!
Мазукта посмотрел на кромку воды, где кишели в мертвых водорослях гнилостные бактерии.
- Ну, тогда оставь, если жалко. Даже интересно, что тут может получиться. Чем Деструктор не шутит, может, еще через шесть миллионов лет и разум появится. Люди там, или гоблины…
- Ой, а как же тогда… Как я им объясню, что это не я их сотворил, а они сами?
- А ты не объясняй. Когда дойдет до этого момента, главное - появись во всем блеске славы и объяви себя их богом и повелителем. И прибирай к рукам всё готовое, тебе же меньше работы.
- Но разве так можно? Нечестно получается…
- Ха! - хмыкнул Мазукта и сплюнул на зеленую поросль. - А какого еще отношения заслуживает жизнь, появившаяся из плесени?
Демиург Шамбамбукли пришел в гости к демиургу Мазукте и застал друга за работой. Мазукта сидел с несчастным видом, грыз карандаш и время от времени что-то неуверенно черкал на листочке. Таких листочков, исписанных и смятых, вокруг валялось множество.
- Ой, а что это ты делаешь? - спросил Шамбамбукли.
- Стихи пишу, - мрачно откликнулся Мазукта. - Да ты садись пока, налей себе чаю, я еще не скоро закончу.
- А почитать можно?
- Да на здоровье, - пожал плечами Мазукта.
Демиург Шамбамбукли взял первый попавшийся листочек и прочел:
«Я жил в довольстве и беспечности,
Нормально ел и крепко спал.
Но ваши нижние конечности
Увидел мельком - и пропал!
Я ваш слуга, ваш верный раб.
Отдайтесь мне разок хотя б! …»
- Ой! - вздрогнул Шамбамбукли. - Это ты о чем? Мазукта, ты что, влюбился?
- Да ну, делать мне больше нечего. Я же не для себя пишу.
- А для кого?
Мазукта молча извлек из-под бумаг толстую конторскую книгу и подтолкнул ее к Шамбамбукли.
- Последняя страница, молитвы на сегодня. Какой-то молодой остолоп слезно умолял сделать так, чтобы в него влюбилась знакомая девушка. Ну вот мне и приходится теперь работать его музой - стихи нашептывать, к цветочному ларьку подталкивать, подарки выбирать…
- А ты разве прислушиваешься к молитвам? - искренне удивился Шамбамбукли.
- А без этого нельзя, - вздохнул Мазукта. - Кто ж тогда в меня верить будет - нет, кто обо мне вообще будет знать! - если я хоть иногда чего-нибудь кому-нибудь не исполню? Нет, я, конечно, не все просьбы рассматриваю, у меня правило железное: по одному миллиону просителей в день, остальные перебьются.
- А как ты их отбираешь? Случайным образом?
- У меня случайностей не бывает! Кто первым обратился, с утречка, того и слушаю. Как там говорит народная мудрость… не помню, какого народа: «Кто рано встает, тому бог дает»
- Ясно, - кивнул Шамбамбукли. - Так что там с этим парнем?
- Что- что… вот, помогаю теперь, - Мазукта указал рукой на кипу бумаги. - Стихи пишу прочувственные. Не знаю только, клюнет ли она… Опыта в таких делах у меня не очень много.
Шамбамбукли в недоумении почесал затылок.
- Чего-то я не понимаю… А зачем это нужно? Он же тебя не стихи просил для него писать, а чтобы девушка влюбилась. Ты что, не мог ей просто приказать влюбиться, и всё?
- Шамбамбукли, ты дурак! - торжественно провозгласил Мазукта. - Извини, сорвалось, не смог удержаться. Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Ну-ка, вспоминай, чему тебя учили, какие основополагающие принципы мироздания ты знаешь?
- Закон сохранения…
- Так, раз!
- Ну, этот… с динамикой что-то…
- «Всё течет, всё изменяется». Два! Дальше?
- Эээ… «На всё воля Творца»?
- «На всё воля Творца, но сердцу не прикажешь!» - поправил Мазукта. - Это единственно ограничение, наложенное на демиургов. Если бы мы могли управлять еще и побуждениями… тогда совсем неинтересно было бы!
- А- а… Ясно.
- Ну вот. А теперь оттого, что у какого-то болвана бессоница и плохой аппетит, я должен ломать голову, заниматься всякой ерундой! - Мазукта в раздражении смахнул бумажки со стола. - Ну не поэт я, не поэт! По мне, так лучше опять в жерло вулкана, богом ремесел на полставки, кайлом махать - но не видеть никакой писанины! И хоть бы было из- за чего, а то ведь фитюлька какая-то, ни кожи ни рожи! Да вот, сам взгляни.
Мазукта указал перстом.
- Видишь, во-он та?
- Вижу… - медленно произнес Шамбамбукли.
- Ну вот, в нее он и влюбился. И чего нашел? Мелкая, тощая, и ногти обгрызены… Разве что глаза большие, но глаза, это, знаешь ли…
- Знаю…
- А он, понимаешь, весь в расстроенных чувствах, жить без нее, говорит, не согласен, любовь, говорит, с первого взгляда! Хочу, говорит… Шамбамбукли?..
- М- м?
- Ты меня слушаешь?
- Угу…
- А почему не дышишь?
Шамбамбукли вздохнул так глубоко, что заколыхались занавески, и глуповато улыбнулся.
- Э- эй, аллё, ты в порядке? - забеспокоился Мазукта.
- Ага…
- Шамбамбукли, да что с тобой? - испугался Мазукта. - Ты здоров? Шамбамбукли..? Шамбамбукли!!!
Впервые в его бесконечной жизни Мазукте стало по-настоящему страшно.
- А если попробовать такой вариант… - неуверенно начал демиург Шамбамбукли. Демиург Мазукта поднял на друга усталый взгляд.
- Ну?
- Я обернусь быком, а когда она придет купаться на берег, выйду и… и она залезет ко мне на спину, а я ее увезу!
- Куда?
- Куда-нибудь. Сработает, как думаешь?
- Сработает. Если она склонна к скотоложеству или ты - к насилию.
Демиург Шамбамбукли помотал головой.
- Да, действительно, чего это я… А как ты думаешь, если я прольюсь на нее дождем?..
- То она промокнет.
- Золотым дождем, - уточнил Шамбамбукли.
- Ну, значит, ее пришибет самородком. Это же человек, не забывай. Они страшно хрупкие.
- Не пойдет, - вздохнул Шамбамбукли. - Ну а если так - в полночь я влечу ей в окно вороном, ударюсь лбом об пол…
- И набьешь шишку.
- Да не перебивай ты! Ударюсь об пол и превращусь в прекрасного юношу…
- Давай я попробую угадать, - предложил Мазукта. - Итак, представим себе, что ты - девушка. Юная и простодушная, живущая в отсталой, полной предрассудков стране. И к тебе в полночь в окно влетает ворон. Мало того - превращается в незнакомого мужчину!
- В прекрасного юношу! - обиженно уточнил Шамбамбукли.
- Знаешь, я думаю, ей будет не до того, чтобы к тебе присматриваться. Итак, возможные реакции: упасть в обморок, завизжать как резаная, позвать на помощь, огреть тебя по лбу сковородкой…
- Хватит, хватит! - перебил Шамбамбукли и потер лоб. - Ну а что же мне тогда делать?
- А почему бы тебе не заявиться к ней таким, какой ты есть?
- Да ну, что ты… Я стесняюсь.
- А быком не стесняешься?
- Быком - это другое дело! Быку, знаешь ли, многое позволено…
Шамбамбукли вдруг замолчал на полуслове и принюхался.
- Пахнет чем-то… Мазукта, у тебя что-то горит!
- Где?! - Мазукла вскинул голову и пошевелил ноздрями. - Нет, это не у меня. Это… А, знаю, это от людей потянуло, жертвенным дымом. Так что ты хотел сказать?
- Я тут подумал…
- Нет, погоди-ка! - Мазукта порывисто встал и завертел головой, отыскивая, откуда пахнет гарью. Наконец, найдя источник, он близоруко приставил ладонь к глазам, некоторое время напряженно вглядывался вдаль, а затем коротко, с чувством, выругался.
- Что там? - обеспокоенно спросил Шамбамбукли. - Надеюсь, ничего серьезного?
- Отбой! - проворчал Мазукта. - У них там народные гуляния. Ярмарка, карнавал и всякие зрелища для развлечения толпы.
- А, ну тогда ладно, - рассеянно кивнул Шамбамбукли. - А что, если я тогда превращусь не в ворона, а в какую-нибудь другую птицу? Лебедя или…
- Можешь больше не суетиться, - мрачно перебил его Мазукта. - У людей сегодня праздник. Мне в жертву только что принесли очередную юную девственницу.
