Искусственное создание неформальных движений
Подвиг разведчика
Он начал службу при королеве Виктории, шпионил в Индии, Афганистане, Турции, Италии, на Балканах и в России, подавлял восстания зулусов, ашанти и матабелов в Южной Африке, воевал в англо-бурской войне, написал учебник по подготовке военных разведчиков, а в 1915 году – мемуары «Мои шпионские авантюры». Он стал генералом — сделал максимальную для этой профессии карьеру в британской армии. Но этого было бы недостаточно, чтобы получить титул барона, стать национальным героем, а затем и всемирно известным отнюдь не в военной, а как бы даже в противоположной сфере – в педагогике.
Когда в Лондоне печатался учебник, его автор сидел в осаде в крепости Мейфкинг в Африке. Там-то ему пришло в голову, чтобы освободить для обороны взрослых мобилизовать детей в качестве посыльных и – разведчиков. На практике стало ясно, что 12-14 летние дети прекрасно справляются с этим, воспринимая как опасную, но увлекательную игру. Сейчас бы сказали «экстрим», тяга к экстремальным занятиям детей этого возраста известна — от спорта до дворовых банд. Но игра игрой, а разведданные они вполне доставляли.
Учебник Баден-Пауэлла за неимением других использовался педагогами кадетского корпуса. По их просьбе (заказу?) Баден-Пауэлл взялся за специальную книгу для подготовки детей-разведчиков и с английской основательностью изучил мировой педагогический опыт. Не только европейский, начиная с Эпиктета и Тита Ливия, но и племён Африки, и японских самураев. Перед изданием книги “Scouting for Boys” («Разведка для мальчиков») генерал решил проверить свои теории на практике. Так летом 1907 года английская военная разведка организовала первый в мире скаутский лагерь — 8 дней в палатках на острове, 22 человека (три звена).
Через год король Эдуард VII принимал парад четырнадцати тысяч скаутов Англии.
Скауты появились в очень неприятный для Британской империи момент осознания национального унижения в англо-бурской войне. Численность, техническое вооружение, снабжение всё было на стороне англичан, и всё-таки они никак не могли добиться окончательной победы. В 80-х годах XIX-го века саксонский военный теоретик фон Науман оснастил стратегическую науку мощным математическим аппаратом и в числе прочего впервые ввёл в оценку эффективности армий фактор «моральное состояние войск». Вот по этому-то параметру английская армия (равно как и всё английское общество) явно проигрывала бурам.
Скаутизм несравненно шире, чем обучение военному ремеслу. Даже лучшая армия не заменит национального самосознания. Палаточный городок на маленьком острове и 14 тысяч (это совсем немного для самой большой в мире империи) марширующих детей, подтолкнули британское общество к пониманию: ни финансирование армии, ни оснащение её лучшими в мире ружьями, пушками, корабельными устройствами и прочей аппаратурой, ни даже повышение зарплаты военным недостаточны для победы даже в локальной войне. А впереди была Первая Мировая. До сильных мира того дошло, что солдаты и офицеры не рождаются в армии, а приходят из общества с уже готовыми ценностными установками и в солдатском возрасте менять их уже поздно.
Чтобы победить, нужно воспитывать молодёжь. Не такая уж новая мысль даже в военном деле. Бисмарк говорил, что франко-прусскую войну выиграли школьные учителя. В то время когда по Британии маршировали скауты, французские школьники учились по учебникам Лу Тьера. Знаменитый парламентский деятель, дипломат и Президент Франции, одновременно и знаменитый историк, автор 20-томной истории Франции, и школьного учебника, по которому училось поколение французов, униженное поражением при Седане 1870-го года. Это поколение оказалось в окопах 1914-го года и благодаря патриотическому настрою оказалось способным выиграть Первую мировую войну и победить Германию. Но это будет позже.
В 1909 году король Эдуард VII произвёл Баден-Пауэлла в рыцари и сделал всё необходимое для того, чтобы воспитание молодёжи стало для генерала основным, профессиональным занятием. К 1910 году только в Великобритании было уже около 100 тыс. скаутов.
Попытки создания детских и молодёжных организаций предпринимались и ранее. Во всех европейских образовательных системах давно созрело понимание необходимости чего-то третьего, кроме семьи и школы – внешкольного, дополнительного воспитания. Но только Баден-Пауэллу это впервые удалось. Его идеи оказались наиболее подходящими и мгновенно распространились по всей Европе, включая и Российскую империю.
Потребностная сфера скаутского движения давно обсуждается исследователями. До конца XIX века не было самого понятия «подростковый возраст». Читатель помнит из школьного курса литературы, как классик русской поэзии встретил «в студёную зимнюю пору» «лошадку, везущую хворосту воз» и «мужичка» — «в больших рукавицах, а сам — с ноготок»:
— А кой тебе годик? — Шестой миновал.
В традиционной тогда экономике дети быстро взрослели, включаясь во взрослую жизнь буквально. Школы были, но они все укладывались в доюношескую пору.
Урбанизация и индустриализация конца XIX – начала ХХ вв. разрушила ту экономику, связанные с ней образ жизни и ведущий психотип. Объёмы необходимого образования стали велики, сроки – удлинились. Человек биологически уже становился взрослым, а социально ещё нет. Вот тут-то и появились проблемы сложного подросткового возраста. Мы говорим о молодёжных движениях, как отдельном явлении лишь начиная с конца XIX века. До этого с ними сталкивались лишь университетские кампусы, но теперь эти проблемы превратились из головной боли отдельной замкнутой страты в головную боль всего общества.
Это был Вызов. На него надо было как-то ответить. Баден-Пауэлл предложил этот ответ, и его тут же подхватили во всех индустриальных странах – именно они были очагом скаутизма.
Император Николай II, лично познакомившись с книгой Баден-Пауэлла “Scouting for Boys”, распорядился, чтобы Генеральный штаб выпустил её по-русски. Ещё за полгода до выхода русского издания «Юный разведчик» метод Баден-Пауэлла применил штабс-капитан Первого лейб-гвардии Его Величества стрелкового батальона О. И. Пантюхов. В 1910 году Баден-Пауэлл прибыл в Россию уже не как шпион, он был принят Николаем II, и, конечно, познакомлен с русскими «Юными разведчиками». С них-то потом творчески скопировали пионеров, даже шейный треугольный платок, повязанный морским «прямым» узлом остался. Только цвет и идеологию сменили. Плюс резко усилили социально-значимую деятельность в формах работы, придавших важную и особую характеристику советской педагогической традиции, передававшейся потом и другим подростковым движениям советской поры от тимуровцев до коммунаров.
Сейчас скаутские организации существуют во всех странах европейской христианской цивилизации, где они перешли к стадии конвиксии, в том числе и в России и даже в некоторых странах других цивилизаций, и объединяют порядка 20 млн. чел. Но это уже совсем не те скауты.
Как и всё в этом мире движение стареет, конвиксии, похоже, тоже.
Технология, оставшись классической, устарела ещё в 30-х годах — её развили и продвинули вперёд итальянские чернорубашечники, немецкие гитлерюгенд, польские харцеры, советские пионеры и коммунары. Но разветвлённая система званий, нашивок и награждений за результаты деятельности сохранились везде, так как психологически готовят подрастающее поколение к работе и карьере на индустриальном производстве, начиная от районной фабрики и кончая международной ТНК. Отсюда же и строгая иерархия скаутов. Те же, кто ослабил данную традицию в пользу самоуправления, например коммунары, быстро оказались в оппозиции к индустриальным элитам.
Новые постидустриальные традиции, например, ролевики, уже не имеют этой черты, сохраняя самоуправление. Но это уже эволюция второй половины века. В первой же все системы неформальной педагогики обладали чертами, подобными скаутской. «Чернорубашечники построены в соответствии с принципами скаутского движения» — публично заявил Баден-Пауэлл после визита в фашистскую Италию в 1933 году. Здесь и далее имеется в виду не только сами дети, но и обслуживающие их и национальные потребности науки – педагогика, социология, психология.
Идеология, первоначально включавшая обязательное христианство англиканского толка, тщание, старание для избранных — умеющих достигать своей цели, аскетизм и воздержание в лагерях в обострённом виде и в жизни в соответствии с протестантской этикой, военно-патриотическое воспитание, практически стала экуменической и более того, допускает атеизм, интернационализм, пацифизм.
Организация стала ортодоксальной и универсальной. Хорошо известный нам через нескольких знакомых преподавателей один из «Домов скаутов» в Канаде очень мало отличается от советского Дома пионеров. Это существующее за счёт внешнего финансирования, спонсоров, и государства в том числе, учреждение дополнительного образования и воспитания для детей и молодёжи, со всеми мыслимыми направлениями деятельности: от научно-технической до, да, политической, включая военно-спортивно-патриотическую, состоящую в дальнем родстве со скаутами-первородцами. Тем не менее, разработка Баден Пауэлла осталась классической для неформальной педагогики:
- символика
- ритуалы
- наш – не наш, но не наш не есть плохой, наоборот: он нуждается в нашей помощи, мы ради него (для него) делаем добрые дела. Мы – мастера, он – клиент, подопечный.
- структура отрядов
- выросшие скауты становятся наставниками
- лагеря в отрыве от остального мира – создание своего мира
- идеология – набор своих этических правил, свой кодекс
- корпоративность выпускников.
Кому коммунары, а кому нары
Несмотря на то, что в настоящее время коммунарское движение почти не существует (число его активистов измеряется несколькими сотнями), его представители часто упоминаются в нашей книге. Вот скаутов в России на два порядка больше, чем коммунаров, но значительного влияния на современную жизнь русской молодёжи и они не оказывают. Эти мемориальные, во многом уже бывшие движения чрезвычайно интересны с точки зрения их истории.
Оба движения искусственно созданы сверху. Сначала разработаны талантливыми учёными на бумаге, а потом претворены в жизнь, причём с одинаковой целью и в одинаковом микроскопическом масштабе — нескольких десятков человек. И скауты, и коммунары имеют чётко зафиксированных в истории авторов и моменты возникновения. И Роберт Баден-Пауэлл, и Игорь Петрович Иванов собирались всего лишь провести маленькие эксперименты, проверить свои педагогические гипотезы на практике (педагогика — очень практическая наука). И в том, и в другом случае эксперимент оказался настолько удачным, что дети и педагоги-исполнители «загорелись», сведения об удачном педагогическом действии попали в СМИ, и группы подражателей начали возникать стихийно, в массовом порядке, по всей стране (Британии и СССР соответственно).
К первоисточникам повалили толпы перенимателей опыта, появлялось всё больше публикаций, возникла положительная обратная связь. Взлёт численности активистов движения от десятков человек до сотен тысяч в обоих случаях произошёл примерно за 4 года. И скауты, и коммунары пользовались огромной поддержкой государства (каждые своего, естественно), власти и меценаты финансировали создание лагерей, проезд и питание в лагерях и на сборах, лесное снаряжение, помещения для занятий в городских условиях.
Момент, когда линии развития коммунаров и скаутов расходятся, ещё интереснее, во всяком случае — злободневнее в той политической ситуации, когда выходит эта книга.
Когда советское государство перестало поддерживать коммунаров, а отсутствие господдержки тогда было недалеко от запрета, они не пожелали исчезнуть, а продолжали существовать нелегально. Это при «тоталитарном»-то режиме, когда меценатов-оппозиционеров в природе не было. А коммунары — были, так же как и КСП-шники, диссиденты, хиппи и прочие — в основном, на личных ресурсах своих участников. Не правда ли, полезный исторический прецедент для современных политиков и олигархов? История «вырвавшегося из бутылки» массового и мощного молодёжного движения взята не из сказок «Тысячи и одной ночи», а зафиксирована во множестве письменных документов, да и большинство участников до сих пор живы и здравы.
Мы упомянем лишь некоторые важные для нашей книги моменты и параллели.
Основным транслятором коммунарского движения был коммунарский сбор, как правило, в форме многодневного лагеря. На базе КТД — коллективных творческих дел, которых были разработаны сотни видов, реализовывалось детское самоуправление посредством выборных дежурных командиров, Советов Дела (СД), общего сбора, «откровенных разговоров»/рефлексий, — методики, ведущие свою историю ещё от А. Макаренко и его коммун.
Потребность в самоуправлении и социальном творчестве у части советского общества (в особенности в социальной группе творческой интеллигенции) называют одной из потребностных сфер появления движения. Коммунарское движение отвечало на Вызов эпохи — на урбанизацию, которая включала массовую миграцию сельских жителей в города, возникновение «спальных районов» и неприспособленность их к обеспечению внешкольного быта детей, молодёжи, исчезновение понятия «двор» (городской, а не сельский). Методика Иванова точно подходила для детских и молодёжных клубов по месту жительства, создание которых в то же время было возведено в ранг госстандарта де-факто социальной архитектуры.
Первый однодневный коммунарский сбор (или его прообраз: у скаутов, у коммунаров и у любых движений базовый транслятор начинался с самых примитивных форм и развивался вместе с движением) состоялся 24 марта 1959 года в Доме пионеров Фрунзенского района Ленинграда. Перед этим все школы района получили из районо телефонограмму: «Прислать в указанную дату и время одного активиста с цветочком».
Что такое «с цветочком», не знал никто. Ни в бюрократическом языке, ни в молодёжном сленге того времени этот оборот ничего специального не означал. В результате на сбор пришли очень разные дети, возможно, с какой-то тенденцией выборки по нестандартности. (Приём «странность» давно стал классическим в рекламе, пиаре и, конечно, среди неформалов.) Фрунзенский дом пионеров и стал инкубатором коммунарского движения.
В СССР базовым мультипликатором коммунарского движения стала «Комсомольская правда» — тираж её временами доходил до 21 миллиона, то есть один экземпляр газеты на каждых 8-12 жителей страны. Мультипликатором являлись также коммунарские смены в «Орлёнке» — элитном детском лагере отдыха для пионерских и комсомольских активистов. Там встречались и «заражались» коммунарством дети со всей страны, чему немало способствовала и социальная архитектура этого, до сих пор странного, гигантского комплекса сооружений и коллективов.
Баден-Пауэлл является первооткрывателем новой социальной технологии. Но технология имеет свойство развиваться, и более поздние конструкции чаще всего более совершенны. В конструкцию доцента ЛГПИ (впоследствии академика АПН СССР) И.П. Иванова заложены все классические принципы, многие исследователи считают, что он почерпнул их из более поздней модификации скаутизма — у польских харцеров. Но сверх того — всемирно признанные научным миром разработки советской педагогики, в частности, Макаренко, и опыт советских стихийных неформальных движений, прежде всего — тимуровцев.
Идеология коммунаров восходит к идеологии домарксистского утопического коммунизма. С одной стороны, «жизнь по законам братства, жизнь, полная доверия и взаимопомощи», что возможно только внутри коммуны (первичный коллектив, то, что в нашей книге называется «клуб», у коммунаров назывался «коммуна»). А с другой, в то же время — активная жизненная позиция вне своей коммуны: от помощи ближайшим окружающим (тимуровцы) до активного вмешательства в социальные процессы, попыток экспансии своей идеологии на близлежащее социальное пространство — школьный класс, студенческую группу и т.п.
Баден-Пауэлла природа не обделила и писательским, и организаторским талантом, но это далеко не единственная причина того, что скауты превратились во всемирное массовое молодёжное движение и вышли на уровень конвиксии. Скаутизм соответствовал как относительно краткосрочным вызовам геополитической ситуации того времени (преддверие Первой мировой войны), так и глобальному вызову индустриальной эпохи.
Коммунары изначально были русским движением, сложно даже сказать — советским: они были распространены лишь в русскоязычных регионах СССР и/или среди русскоязычного населения других регионов.
Коммунарское движение с его культом коллегиального самоуправления и отрицанием иерархии отвечало на краткосрочный вызов эпохи — урбанизацию, но противоречило индустриализации, а сейчас — глобализации. Можно сказать, что коммунары появились раньше своего времени, и такое же широкое укоренение их в обществе, как скаутов, в ту эпоху было невозможно.
Прекращение поддержки властей в конце 60-х выразилось в том, что была закрыта коммунарская страница в «Комсомолке», отменены коммунарские смены в «Орлёнке» и принят ряд других мер на союзном уровне. Говоря нынешним языком, коммунарское движение перестало быть федеральной программой и было отдано на усмотрение местных властей. В некоторых регионах это вылилось в прямые запреты, известны даже единичные случаи, когда активистов движения исключали из вузов. В других регионах чиновники комсомола (тогдашние комитеты по делам молодёжи — КДМы) продолжали поддерживать коммунарские клубы, но осторожно и с опаской. В то время появились и другие федеральные программы направленные, как и коммунарство, на поиск альтернативы деградирующим комсомолу и пионерии, в частности, городские и районные комсомольские и пионерские штабы.
Сейчас мы смело можем характеризовать это время как надлом. Когда страсти вырвались наружу, коммунары стали в конфронтацию к официальному комсомолу, противопоставляя свою самоуправленческую культуру номенклатурной комсомольской традиции, подразумевающей иерархичность и подчинение руководству. Это и вызвало резкую реакцию властей.
Движение окончательно разделилось на несколько субдвижений, зародившихся ещё ранее в эпоху подъёма, но сейчас обособившихся друг от друга: сторонники ортодоксальной версии, движение макаренковских педотрядов, движение районных пионерских штабов (РПШ) и «культармейство». Но здесь нас более всего интересуют РПШ.
Полузапрещённые коммунары сделали невероятный кульбит, фигуру высшего пилотажа в неформальной социотехнике — они «всего-навсего» перестали вслух называть себя коммунарами и ринулись в эти самые РПШ и ГКШ (то же самое, но городские и комсомольские), практически заполонив их. Слова «коммунар» (или «орлёнок»/«орлята», в память о всесоюзном лагере) они употребляли только среди своих, «конспиративно», но сохраняли старые связи движения и модифицировали базовые трансляторы.
Существует и такая версия событий: государство попыталось взять под контроль коммунаров, вписав их в свой новый проект, используя методики, обеспечивающие энтузиазм масс. Те из коммунаров, кто согласились на это — и есть РПШ, остальные ушли в оппозицию (скорее культурную, чем политическую, понятия «политика» в нынешнем смысле тогда не было, или его с натяжкой можно отнести только к части диссидентов). То есть это государство — хитрое, а не коммунары. Наверное, было и то, и другое.
Напомним, что коммунарство было движением, ассоциацией, а не организацией. У него не было центра, которого бы все слушались (страница в «Комсомолке» была авторитетной, но её к тому времени уже закрыли). Всё, что мы описываем, — это параллельные социальные процессы на местах.
Отказаться от самоназвания чрезвычайно трудно! Даже для коммерческой корпорации, формального предприятия с прямым управлением, ребрэндинг — сложнейшая управленческая задача. Для большинства неформалов самоназвание является паролем свой-чужой, фундаментальным методом демонстрации своей инаковости. В крайнем случае, оно маскируется эвфемизмами, так хиппи осторожно говорили о себе — «длинноволосые». Некоторые неформалы, например, современные готы, скины, эмо — не всегда откликаются на вербальный брэнд: он «нарисован» на их внешнем виде. Однако у других неформалов нет демонстративной символики. Брейнринговца, КСП-шника, ролевика, даже нацбола или фаната в обычной жизни, на улице, вне действа на трансляторе, отличить невозможно — люди как люди.
Андрей Козлов и др. совладельцы телекомпании «Игра», 2001-й год: Телекомпания «Игра» настоящим официально извещает: на проведение любых мероприятий с использованием словосочетаний «Что? Где? Когда?» и «Брейн-ринг» объявлен мораторий… Использование указанных словосочетаний… будет расцениваться нами как грубейшее нарушение законодательства об авторских и смежных правах…
По планам коммерческой корпорации, все играющие должны были платить ей за авторские права. ЧГК-БР — одно из самых массовых и мощных неформальных движений в России и русских диаспорах. Миллионы, пожалуй, даже десятки миллионов людей, если учитывать смены поколений, со школьной скамьи играли в ЧГК и Брейн-ринг. (А ещё — в КВН, салочки, дочки-матери и казаков-разбойников — до этих игр Козловы пока не добрались.) Появились ЧГК-БР в другую эпоху, в другом мире, с другими законами. Мир сильно поменялся, но кое-что осталось: люди играют. Есть чемпионы школ, посёлков, дворов, районов и деревень, да и просто дружеских компаний. Вдруг — все эти люди играющие оказались преступниками.
Телевизионные коммерсанты столкнулись с волной общественного сопротивления — были и публикации, и суды… Но самым мощным средством оказалось просто игнорирование. Люди продолжали играть, но названия не сменили, несмотря на опасность и имевшиеся прецеденты штрафов. Ну, казалось бы, что стоило переименоваться? Подзаконспирироваться? Чуть изменить форму проведения игр (модифицировать транслятор)? Нет, так не сделали. Слишком важно самоназвание! (Что полностью соответствует исследованиям академических наук: социологии, психологии, социальной психологии.)
Вернёмся в 60-е годы. Во времена расцвета коммунарского движения далеко не каждый хиппи или поклонник русского рока мог себе позволить длинные волосы. На смельчака наезжали учителя, преподы вузов, менты… С тех пор многажды изменились атрибуты («ирокезы», металлические цепи, лысина, ботинки…), но не общественная ситуация давления, которое испытывают неформалы за свой нестандартный прикид. Чтобы рассказать новому поколению о социотехнике коммунаров в этом плане, придётся кое-что рассказать про эпоху 70-х.
Полвека назад комсомол и пионерия были активными движениями в мемориальной фазе. Одним из признаков их деградации являлось то, что комсомольцами и пионерами было подавляющее большинство, в них принимали «автоматом» по достижении определённого возраста. При поставленной на поток групповой процедуре в числе прочих церемониалов вручался атрибут и декларировалось стандартизованное «бла-бла-бла» к нему, типа: «галстук пионерский, береги его, он ведь с красным знаменем цвета одного». Впрочем, даже эта выхолощенная формула нередко продолжала работать, производя впечатление на вступающего в организацию. Разочарование приходило потом, с возрастом.
Атрибуты официальных молодёжек фактически стали обязательным элементом школьной формы. Спросите, читатель, у своих родителей (а может уже и дедов), как, бывало, не пускали в школу за то, что забыл дома октябрятскую звёздочку, пионерский галстук, комсомольский значок. Идеология выхолостилась, и стандартная символика воспринималась окружающими как признак возраста.
Коммунары были старшеклассниками, иногда студентами младших курсов и по табели о возрастных рангах — комсомольцами. Фича в том, что символом коммунаров был атрибут возраста от 9 до 13 лет — обычный пионерский галстук, который можно было купить в каждом магазине канцтоваров за 70 копеек (при средней зарплате в 120 руб., а бутылка водки стоила 2 р. 87 коп.). И вот идейный коммунар появляется в школе или вузе.
Первая реакция одноклассников: «Хе-хе! Ты что, пионер?!» В смысле «Ты что, маленький? В кроватку писаешь?» Чтобы этому в подростковом возрасте противостоять, нужна воля, пожалуй, большая, чем у нынешних неформалов, к которым одноклассники чаще всего относятся почтительно. С точки зрения социотехники ещё интереснее диалог с представителем власти:
– Ты чего в галстуке?
– Бла-бла-бла! А как же? Это же с красным знаменем цвета… Ну, вот на стенке написано: бла-бла-бла!..
Преподы и менты цепенели! Несмотря на силу государства и спецслужб того времени, ничего противопоставить этому так и не смогли. Расспросы пенсионеров, бывших тогда учителями и милиционерами, показывают, что они сами боялись двусмысленности этого положения и предпочитали «не обращать внимания».
Мы надеемся, что читатели книги воспримут историю о галстуке не только как исторический экскурс, а всё-таки как метод. Другой метод – игнорирование, — избранный ЧГК-шниками, применим только в слабом государстве. В СССР (а может, и в будущей России?) нарушителей закона мигом бы выловили. Обдумывание символов и звуков, которые можно применить сегодня вместо галстука и бла-бла-бла, советуем применять на досуге для развития смелости воображения.
Коммунары применили чрезвычайно эффективный, хотя и сложный социотехнический приём смены или маскировки самоназвания, как инструмент сохранения движения, несмотря на преследование властей. Новые массовые движения, которые, вероятнее всего, возникнут в 2010-х годах, могут воспользоваться историческим опытом и заложить в этнокод движения возможность смены имени, метод ипостасей, вплоть до конспирации.
Перечень социальных изобретений коммунаров не окончен. По этим, уже историческим, проблемам до сих пор защищаются диссертации в науке педагогике. А мы упоминали и ещё не раз будем упоминать конкретные социотехнические приёмы, впервые применённые коммунарами. Конвиксионная составляющая коммунарского движения реализована в виде очень яркого культурного следа, но в узкой отрасли: в педагогике.
