Неподалеку от города, в котором правил Принц, на лесной опушке сидели двое и разговаривали. Один был постарше, в старом дорожном плаще. И, хотя волосы его не были растрепаны, а лежали ухоженно, ведьма узнала Колдуна. Конечно, она ведь смотрела не глазами, а своей, много чего видавшей душой. Вторым, она видела и это, был Принц. Правда, на лице его не было знакомой упрямой маски, черты были мягкими, а глаза просто добрыми, без примесей, но это был Принц, и ведьма тихо улыбнулась ему, не боясь, что ее увидят.
Она не знала, о чем они говорят, но в лице Колдуна не было той смертной тоски, которая медленно наплывала все последнее время. И еще — еще Принц обеими своими руками держал руки старика, держал бережно и очень нежно.
Двое разговаривали. И, глядя на них в пламени костра на Бледном холме, плакала ведьма. Она не боялась, что ее увидят, и слезы быстро катились одна за другой из прикрытых веками глаз.
— Дура, — шепотом повторяла она и сама прислушивалась к этому шепоту. А ее губы вновь и вновь повторяли одно и то же, — Дура. Дура!
Ведьма знала, что губы шепчут правду. Потому что она, видавшая многое и многих, смеявшаяся над сильными, смелыми и страшными, ткнувшая многих умников в их собственное скудоумие и окоротившая всех наглецов в округе, включая неуемную Рыжую швабру, она, немолодая уже ведьма, сделала самую большую глупость, которую только и можно сделать в жизни. Она подарила свое счастье.
Подарила тем двоим, что сидели сейчас на опушке. Ведьма не стеснялась своих слез. Слезы катились бесшумно, только вздрагивали острые плечи под осторожно наброшенной Рыжей шваброй шалью. Ведьма Бледного холма собиралась плакать еще долго. Она имела на это право, как никто другой. И она плакала — плакала о себе.
http://syntone.on.ufanet.ru/olders/index.htm
- 1
- 2
