УПП

Цитата момента



Если что-то не будет иметь значения через пять лет, это не имеет никакого значения.
Не застревайте на мелочах!

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Как перестать злиться - совет девочкам: представь, что на тебя смотрит мальчик, который тебе нравится. Посмотрись в зеркало, когда злишься. Хочешь, чтобы он увидел тебя, злораду такую, с вредным голосом и вредными движениями?

Леонид Жаров, Светлана Ермакова. «Как жить, когда тебе двенадцать? Взрослые разговоры с подростками»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/d3354/
Мещера

101

Видимо, я делаю пару лишних кругов на винтовой лестнице, и поэтому спускаюсь в холл. Давешних посетителей нет. Наверное, уже вкушают радости жизни.

Только какой-то парень стоит у стола, листая черный альбом. Невысокий, сутулый, с лицом изголодавшегося сурка, длинными прядями волос, выбивающимися из-под надвинутой на глаза кепки.

Я прохожу мимо, к двери в служебные помещения, когда до меня доходит.

А парень уже откинул альбом и неторопливо двигается к выходу.

 - Кепочка! - окликаю я его.

Он останавливается и медленно оборачивается. Глаза пустые, жизнерадостные как у вареной рыбы.

- Ты - Кепочка, - повторяю я.

Ни малейшей реакции. Парень лупится на меня пустым взглядом.

- Ты мне не нравишься! - с нежданной радостью говорю я. - Слышишь? Ты мне очень не нравишься.

- Три раза "ха-ха", - отводя блеклый взгляд, отвечает Кепочка. И вновь поворачивается к двери. Любопытства в нем нет в принципе. Но, по крайней мере, земляк.

- Стой! - кричу вслед, и он останавливается. Равнодушно ждет. - Тебе не следует больше приходить сюда, - говорю я.

Кепочка ухмыляется. Первая эмоция на его лице - но она такая механическая, словно я общаюсь с программой, а не с человеком.

- Чего ты здесь добиваешься?

Кажется, это тот вопрос, на который он готов ответить.

- Некоторые исследования групповой психологии.

- Проводи их в другом месте.

Белесые глаза обшаривают меня с ног до головы.

- Ты здесь работаешь?

- Нет.

- Значит - мутант.

Я теряюсь от этой странной характеристики, и Кепочка поясняет:

- Утрата социальной и этической ориентации. Распад личности. Какая неизбежная и отвратительная метаморфоза.

Уже открывая дверь он добавляет:

- Неинтересно…

…Голос Вики догоняет меня на выходе:

- Подожди, Леонид. Не надо!

Прийти в себя - довольно трудная задача. Оказывается, моя правая рука вцепилась в пояс, а левая сжата в кулак. Смотрю на Вику, ощущая, как медленно спадает ярость.

- Это был Кепочка? - уточняю на всякий случай.

- Да.

- Кажется, я начинаю понимать вашу реакцию…

- Остыл? - интересуется Вика. - Молодец. Пойдем.

Мне уже не по себе от недавней вспышки. Странно, не ожидал, что меня можно так легко завести - ничего, в общем-то, не значащими словами.

- Кто он такой, Вика?

Она чувствует, что на этот вопрос придется дать ответ.

- Ничего особенного. Просто человек, считающий себя вправе судить окружающих.

- Например - виртуальных проституток?

- Не только. Я знаю еще пару мест, где Кепочка ставит свои эксперименты.

- Он что-то говорил о психологии…

Непонятно почему, но эти слова Вику смешат:

- Личность, неспособная к созиданию, обязательно ищет оправдания деструктивному поведению. Очень часто они принимают форму отстраненного наблюдения за несовершенствами мира. Особенно за такими, как наш бордель…

Мы входим в дверь, с которой улыбается черный котенок, и Вика продолжает:

- Психология, в общепринятом понимании, крайне простая наука. Люди, неспособные самостоятельно вбить гвоздь или срифмовать пару строчек, ни капли не сомневаются в своей способности понимать - и судить других. В крайних проявлениях это становится смыслом жизни и источником самоутверждения.

- Кто ты, Вика?

- Психолог. Кандидат наук, если тебе интересно.

Она садится, стряхнув со стула каменную крошку. Комната после землетрясения явно нуждается в уборке. Поскольку второго стула все равно нет, я опускаюсь на корточки.

- А тема твоей диссертации?

- "Сублимация аномальных поведенческих реакций в условиях виртуального пространства".

Словно извиняясь, она добавляет:

- Принято формулировать таким языком.

Вот оно что…

- Ты изучаешь таких, как Кепочка? - спрашиваю я. - Настоящий охотник за охотниками липовыми?

- Нет. Уже давно нет, Леня. Изучать было интересно полгода, год. А сейчас - все они на одно лицо. И Кепочка, и остальные подобные ему. Все патологии едины, и если ты знаешь одного психопата, то можешь предсказать поведение тысячи.

- Тогда зачем…

- Потому что они есть. Здесь деструкция, прущая из них, может причинить боль одному, нескольким людям. В реальной жизни они оставят за собой след из сломанных судеб, отравленной любви, осмеянной дружбы. Может быть, даже из крови. А здесь они безвредны. Весь их гонор, звериные реакции, интриги и самомнение - пыль. Пыль на ветру.

- Но ведь тебе тяжело - здесь!

- И что с того? Больно не мне настоящей. Больно мне нарисованной.

- Вика…

- Я тебя прошу - не вмешивайся в дела заведения. А то Мадам снимет твой доступ.

Она улыбается, и я теряюсь.

- Ладно. В заведении я в ваши дела не вмешиваюсь.

- А за его пределами?

- Это уже вопрос личной свободы.

Вика разводит руками.

- Леонид, тебе сколько лет?

- Меняемся? - быстро спрашиваю я. - Информация на информацию?

В виртуальности никто не афиширует свои биографические данные. Но Вика даже не подозревает, насколько их не привык афишировать я.

- Хорошо. Мне двадцать девять, Леонид.

Прежде чем ответить, я еще успеваю обрадоваться.

- Тридцать четыре.

- Никогда бы не подумала. Я тебе давала двадцать с небольшим.

Не стоит говорить, что мои опасения были прямо противоположными.

- Виртуальность лжива.

- Нет. Виртуальность - как лед. Мы вмерзаем в нее раз и навсегда. Нашу первую маску невозможно снять. Потом можно придумать сотни тел, но то, первое, всегда будет заметно.

- Твоей первой маской была Мадам?

Вика берет со стола сумочку, достает сигареты, закуривает:

- Да, Леня. Мы получили грант на исследование сексуального поведения людей в виртуальном пространстве. Западники были немножко на этом повернуты… как-никак треть информации в сети касалась секса. Вот я и придумала такой образ - уверенная, тертая жизнью, все повидавшая хозяйка борделя.

- Он получился, - признаю я.

Вика выдыхает дым и спрашивает с легкой иронией:

- Может быть, я такая и есть? В глубине души?

- А мне плевать.

Вру я, вру. Но Вика не спорит.

- Зуко тебя успокоил?

- Почти.

- Он хороший специалист. Ты можешь спокойно приводить своего приятеля.

Смотрю на часы. Время еще есть.

- Это не так просто, Вика. Тут важно угадать, и прийти за ним вовремя.

- Смешной вы народ, хакеры, - бросает Вика. Мне тоже смешно. Надо же! Меня посчитали крутым программистом.

- Ты позволишь у тебя поспать?

- Что?

- Поспать. Я почти сутки в глубине, а работать лучше со свежей головой.

Вика - вот чудо - подходит к вопросу по-деловому.

- Тебя разбудить?

- Да, через два часа.

- Спи. Будь как дома. Я сама тебя разбужу.

Она треплет меня по голове - жест скорее подошел бы Мадам, но мне все равно приятно. Кивает на постель и выходит в ту дверь, что ведет в костюмерную. Через минуту Мадам выйдет из своей комнаты и отправится командовать девочками.

А я делаю не совсем корректный поступок. Достаю из кармана куртки катушку с тонкой нитью. На конце нити - грузик.

Ветер за окном не утихает ни на минуту, нитку раскачивает, но я все-таки вытравливаю ее до конца. Когда грузик касается склона, смотрю на нить: каждый метр ее отмечен полоской красной краски.

Семь с половиной метров. Простыни тут не помогут. Ну ничего, в борделе наверняка есть веревки, хотя бы в тех комнатах, что предназначены для садомазохистов.

Выкидываю катушку за окно. Мне чуть-чуть неловко, но я утешаюсь тем, что Вика наверняка разрешила бы этот маленький эксперимент.

Она ведь сказала - "будь как дома"…

Я плюхаюсь на узкую кровать, прямо на покрывало. Закрываю глаза. Но перед тем, как позволить себе уснуть, все-таки выхожу из виртуальности и приказываю "Виндоус-Хоум" разбудить меня через два часа.

Сон приходит почти мгновенно. Я почему-то надеюсь, что снова увижу что-то сюжетное и пророческое - как в прошлый раз, когда Алекс расстрелял Неудачника. Но мне снится полный сумбур.

Радуга, сияющая над Диптауном. Ослепительные всполохи, похожие на дип-программу. Только эта радуга сложена из уступов, это библейская лестница, уходящая в небо. Я иду по ней, словно Компьютерный Маг в своих крылатых шлепанцах. Цвета, оказывается, имеют разную плотность - я проваливаюсь в фиолетовых и синих слоях, слегка опираюсь на зеленые и твердо ступаю по желтым. Город подо мной ярок и наряден, я вижу его сквозь цветной туман.

 Во сне я даже знаю, почему иду в небо. Где-то там, наверху, хрустальный купол глубины, разделивший мир пополам. Я должен разбить его - или оружием Маньяка, или голыми руками, как получится. Хрусталь треснет и прольется на город - ослепительным звездным дождем. Ведь звезды - они из хрусталя, это не подлежит сомнению. Из колкого хрусталя, отражающего свет наших глаз.

И что-то случится. Может быть звезды сожгут нас. Может быть - успеют остыть, и упадут в подставленные ладони. Не знаю, чего именно я хочу.

Главное - не ошибиться и ударить вовремя. Оно уже определено, то время, когда я смогу превратить барьер в миллионы хрустальных звезд. Оно почти пришло, время…

- Время… Леонид, время…

Открываю глаза под шепот "Виндоус-Хоум". Проходит пара секунд, прежде чем я осознаю, где нахожусь.

А еще через мгновение входит Вика.

- Ты проснулся?

Киваю, сажусь на смятой постели, тру лоб. Голова тяжелая. Надо было или дольше спать, или вообще не ложиться.

- Я сварю кофе, - говорит Вика.

Привалившись к деревянной стене, наблюдаю за Викой. Она достает из черного, не от грязи - от старости, буфета полотняный мешочек с кофе. Мелет зерна на маленькой ручной кофемолке из надраенной до блеска меди. Умело разжигает очаг.

Пахнет сухими сосновыми дровами, закипающим кофе и какой-то абстрактной, немедицинской чистотой… то ли воды в горном ручье, то ли горячего песка под солнцем.

Хорошо.

Я могу прошептать свою считалочку и выйти в реальность.

Сварить настоящий кофе и даже сдобрить его остатками коньяка. Умыться холодной водой.

Будь я проклят, если так поступлю.

Это здесь все настоящее - чистый воздух, живая вода, кофейная гуща на дне чашки, заботливый взгляд Вики. Снаружи - заброшенная пыльная комната, сырость, гнилая вода из крана.

…Что-то часто стало накатывать на меня это самоубийственное желание - стать таким, как все…

- Коньяк? - спрашивает Вика. Наливает мне маленькую рюмочку "Ахтамара".

- У меня есть еще минут пять, - говорю я. - Потом… пора.

- Ты вернешься не один?

- Надеюсь.

- Возьми своего друга за руку, когда будешь входить. Тогда для него тоже сделают привилегированный статус. Я попрошу Мага.

- Спасибо.

- Мадам поблагодаришь. От нее все зависит.

- С Мадам мы друзья, она позволит, - улыбаюсь я.

Я успеваю выпить две чашки кофе и две рюмки коньяка, прежде чем мое время и впрямь кончается.

Пора.

Вика начинает прибирать в комнате, когда я выхожу. Я невольно вспоминаю про суррогат-семьи, которые в последнее время стали появляться все чаще и чаще. Все эти живущие в разных городах парочки, снимающие в Диптауне общие квартиры. Говорят, они очень любят возиться по хозяйству, пылесосить и стирать - словно имитация быта сделает их союз настоящим.

"А у вас есть семья?"

"Да. Моя подруга проститутка, у нас маленькая горная хижина в борделе. Заходите, она сварит прекрасный кофе. У нас всегда чистенько и уютно, даже после землетрясения!"

От того, что такая картина не вызывает ни малейшего раздражения, становится страшно.

Ситуацию надо разрешать. Как угодно.

Я бреду по улице к входному порталу. Прохожу мимо павильончика какой-то авиакомпании, где скучает оператор. Рядом с павильончиком примостился нищий. Это тоже новое явление - побирушки в виртуальном пространстве, еще месяц назад их не было. Нищий опрятен, но оборван и тощ. Его фигура слегка просвечивает и дергается рывками - таким способом пытаются продемонстрировать низкую скорость модема и слабость программного обеспечения.

- Help me… - стонет нищий.

- Бог подаст, - сообщаю я.

- Господин хакер, хотя бы один доллар… - плачется вслед нищий.

Говорят, большинство из этих нищих - русские. Говорят, что никто из них в деньгах не нуждается. Это просто забава "новорусских", редкое развлечение. Поклянчить, побыть в шкуре нищего. Якобы, модная и действенная психотерапия. Маньяк клялся, что навесил одному из таких нищих маркер, и тот оказался директором крупного банка.

- Я работал на "Микрософт", - бормочет нищий, плетясь следом. - Однажды я назвал "форточки" сырой программой, и похвалил "Полуось". На следующий день Билл Гейтс лично уволил меня и внес в черный список. А я был крутым хакером… до чего же я опустился…

- На каком прерывании висит твой модем? - кричу я, оборачиваясь. – От чего зависит появление надписи "начните работу с нажатия этой кнопки" в "Виндоус-Хоум"? Три лучших способа завесить "форточки"? Кто придумал текстурную графику? Лучший протокол для модемов марки…

Нищий обращается в бегство.

Наверное, Маньяк не врал.

Но, по крайней мере, эти забавы менее опасны, чем уличные гонки, бывшие у нуворишей в моде год назад. Из-за них тогда было запрещено пользование личными машинами, и "Дип-проводник" победоносно занял рынок транспортных услуг.

Встреча с нищим развлекает меня, и к порталу "Лабиринта" я подхожу уже совсем в другом настроении. В боевом.

Толпа густая, как всегда. "Лабиринт" пока функционирует, значит, я все рассчитал правильно. Но страх опоздать и в последнюю секунду уткнуться в закрытую дверь не отпускает. Протискиваюсь между игроками, спешу.

И лишь вводя свой код и выходя на тридцать третий уровень, я успокаиваюсь окончательно.

Начали!

Я - Стрелок!



Страница сформирована за 0.81 сек
SQL запросов: 171