ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ГЛУБИНА
00
Из тех продуктов, что Вика выбросила в окно, словно в насмешку над законами физики, уцелела лишь стеклянная банка с вареньем и бумажная пачка крекеров. Остальное ухнуло в пропасть или разбилось на камнях. На мой взгляд, смысла запасаться едой все равно не было, но банку мы все-таки подобрали. Наверное, это инерция сознания. Паническая жадность разума, видящего вокруг дикую природу.
- У тебя есть какой-то план? - спрашиваю я Вику.
- Почему "у меня"? Ты предложил сбежать через окно, - резонно возражает она.
- Выхода не было.
- Был. Ведь ты дайвер.
Я киваю на Неудачника.
- А кто он?
Вику этот вопрос успел утомить за один-единственный час. Садимся на мягкую траву, в тени деревьев. Над остатками хижины еще вьется белый дымок.
Мы молча смотрим на Неудачника - тот бродит по склону, прикасается к соснам, подбирает с земли какую-то хвою и камешки. Горожанин, впервые оказавшийся на природе. Узник, смывшийся из подземелий замка Иф.
- Леонид, я, наверное, слишком увлеченно говорила о компьютерном сознании… - начинает Вика. - Так вот, он - человек. Обычный человек, дурачащий тебе голову.
- Он трое суток в глубине.
- Стимуляторы. Или - тоже дайвер.
- У него не отслеживается канал связи.
- Хорошая маскировка.
- За ним охотятся две крупные фирмы и Дибенко.
- Дураков хватает.
Прекрасная вещь, бритва Оккама. Любую мистику срезает начисто. С мясом.
- Вика, ты психолог… существуют тесты для выявления людей?
Она тихо смеется.
- Нет, конечно. В них еще не было необходимости.
- Я встречал в какой-то фантастической книге метод проверки…
- И ты полагаешь, что придуманная писателем за чашкой кофе схема реально будет работать?
- Все-таки надо попробовать, - упорствую я. - Есть ведь институты, занимающиеся вопросами искусственного интеллекта. У них должны быть какие-то наработки. Есть фанаты, которые придумывают абстрактные тесты… впрок. Я выйду из глубины и побегаю по "Интернету".
- А как ты вернешься? В это пространство нет больше входа, - Вика горько смеется. - Я боюсь, что оно вообще утрачено, навсегда. Замкнутая система, она будет жить на компьютере сама в себе.
- Хороший хакер пробьет проход.
- Это уже будет другой мир. Горы станут сопротивляться до конца. Если в них пробьются, они утратят свободу.
Я понимаю ее, очень хорошо понимаю, но ненавижу такой предусмотрительный пессимизм.
- Нарисуешь новые.
Вика не обижается.
- Следующий раз я придумаю море. Море, небо и острова.
- И не забудь запасной выход.
- Пространства живут по своим законам… - Вика встает. - Выход может быть, Леня. Когда эти горы строились, программа искала другие ландшафты, на всех открытых серверах. Воровала оттуда кусочки… - она смущенно улыбается. - И оставляла лазейки. Совсем крошечные. Если мы найдем одну из них, то сможем выйти.
- Уже лучше.
На самый крайний случай у меня есть "Варлок". Но применять его рискованно - враги обнаружат след вируса.
- Надо уходить отсюда, - решает Вика. - До темноты у нас есть часов пять. Если нападавшие сумеют восстановить хижину, то лучше находиться от нее подальше.
01
Мы останавливаемся, лишь когда солнце исчезает в частоколе гор и гаснет оранжевый отсвет туч. Пройти удалось километров десять, и это очень, очень много. А ночью по горам бродят лишь самоубийцы. Последние четверть часа мы тратим на сбор валежника. К счастью, его много, мы на границе леса и альпийских лугов. На пару с Неудачником я притаскиваю поваленную ветром сосенку, царапая руки, обдираю с нее мелкие ветки и складываю шалашиком.
- Хватит, мальчики, - решает Вика. Закуривает и быстро, умело запаливает костерок.
Ужин символический - малиновое варенье и сухое печенье. Неудачнику все поровну - он жует с аппетитом электрической мясорубки. Мне кусок в горло не лезет. Хочется шмат жареного мяса с острым соусом и зеленым горошком, пару бутылок холодного пива. И ведь все это рядом! Стоит выйти из глубины, войти заново, заехать в "Старого Хакера" или "Трех Поросят"…
Мы с Викой, не сговариваясь, переглядываемся.
Не знаю, о свинине с пивом она мечтает, или о форели с белым вином. Но уж точно не о печенье с вареньем. Не годимся мы с ней ни в Карлсоны, ни в Мальчиши-Плохиши.
- Неудачник, вкусно? - интересуется Вика.
- Угу.
- А что ты обычно ешь?
- Всякую гадость.
Ее терпение иссякает разом.
- Парень, послушай меня…
Неудачник отдергивает руку от печенья и вопросительно смотрит на Вику. Мы с ней по одну сторону костра, он по другую. Противостояние.
- У нас есть проблема, - начинает Вика. - И эта проблема - ты. Возможно, ты не совсем понимаешь возникшую ситуацию… что ж, я попробую ее конкретизировать. Если я где-то ошибусь, поправь, ладно?
Неудачник кивает. Самое главное, когда давишь на человека, предоставить ему возможность возражать. Якобы предоставить…
- Ты оказался в "Лабиринте" и не мог самостоятельно выйти. Так? Леонид потратил уйму времени и денег, чтобы вытащить тебя. И сделал это. Так?
Не совсем так - ведь "Лабиринт" поначалу оплачивал мою работу… Но я молчу, а Неудачник послушно кивает.
- Леня спас тебя, привел ко мне. Его ожидала награда, очень большая, если бы он сдал тебя, но он не стал этого делать. В результате он объявлен преступником, его ищут по всей сети. Так? Потом мое заведение было полностью разрушено в попытке схватить тебя. Восстановить программы несложно, но вот репутацию свою "Забавы" потеряли навсегда. Придется все начинать сначала.
- Мне очень жаль… - тихо говорит Неудачник. - Я… я не собирался доставлять вам такие проблемы…
- Подожди. Сейчас мы по-прежнему в бегах. Если до тебя еще не дошло, то объясню - из этого пространства невозможно выйти обычными методами. Может быть, выходы и существуют. Но найдем ли мы их в ближайшие годы - неизвестно. Мы с Леней - дайверы. В любой момент способны уйти отсюда. Но вернуться уже не сможем, и ты останешься в одиночестве. Наверное, навсегда. Вот такая ситуация… с морально-этической точки зрения.
- Мне очень жаль, - повторяет Неудачник.
- Теперь поговорим о тебе? Ты, как-никак, причина всех вышеизложенных событий.
Неудачник ежится, но молчит.
- Ты либо человек, либо порождение компьютерного разума. Но второе очень уж сомнительно. Если ты человек, то, вероятно, способен самостоятельно выходить и входить в глубину. Как дайверы, даже круче. Так? Иначе не был бы таким свеженьким на четвертые сутки в виртуальности. Ты можешь возразить?
Тишина.
- Парень, я допускаю такую возможность, - говорит Вика. - В конце-концов, полтора кило мозгов - куда большая загадка, чем грамм кремния в микросхеме. Я могу представить человека, который смог войти в виртуальность, не пользуясь шлемами, модемами, дип-программой… И даже представляю его восторг… некоторый шок от такого события. Почему бы не подурачить голову окружающим, не окружить себя таинственностью? Все вполне объяснимо… Но пойми, теперь ты уже не шутишь - заставляешь страдать нас. С каждой минутой усложняешь разрешение конфликта. Пойми, мы не можем постоянно с тобой возиться!
- Я… я устал… просто устал… - Неудачник смотрит на меня, словно ожидая поддержки.
Нет уж.
- И последнее - как можно разрешить ситуацию, - чеканит Вика. - Продолжать в том же духе - нелепо. Затягивание конфликта ни к чему хорошему нас не приведет. Если ты не хочешь раскрываться, не доверяешь нам, или не хочешь портить такую красивую легенду - скажи, и мы уйдем. Будут потом чайники слагать сказки о потерявшемся в глубине… Если считаешь, что мы заслуживаем доверия, то объясни, кто ты такой, и зачем все затеял. Два выхода - не так уж и мало.
Она замолкает, я тихонько беру и пожимаю ее ладонь. Мне никогда не хватает твердости доводить ситуацию до такой ясности, до положения "или-или".
- Я… - Неудачник замолкает, глядит на огонь. Потрескивает валежник, прыгают в темное небо искры. - Я виноват. Я устал, устал от тишины… Не надо было мне так поступать…
- О чем ты? - спрашивает Вика. Слишком резко, наверное. Но Неудачник сейчас растерян и деморализован.
- Слишком тихо… - бормочет он. - Этого заранее не поймешь, никогда. Звуки стали мертвыми, краски выцвели. Секунды - как века. Миллиарды веков.
Меня предупреждали, но я не верил.
Он глотает воздух - и тянет руку к огню. Пламя касается его пальцев.
- Ничего, ни боли, ни радости. Великая тишина. Повсюду. Вечное Ничто. А у Ничто нет границ. Я… не удержался.
Его рука нежно ласкает пламя.
- Я не могу вам ничего объяснить. Уходите.
Смотрю на Вику - сейчас она ему выдаст по первое число. Но в глазах Вики - лишь отблеск огня, черная ночь и красное пламя. Ее коснулась Тишина, о которой говорит Неудачник. Как и меня, в первый раз. Встаю, оттаскиваю Неудачника от костра. Самовнушение - штука мощная. Обжегся в глубине, жди настоящих волдырей на коже. Заставляю его присесть над ручейком и опустить руку в холодную воду.
- Значит, так, - решаю я. - Сейчас будем спать. Просто спать, и не морочить друг другу голову. Мы с Викой вынырнем, нам надо поесть по нормальному. А ты… как знаешь. Утром решишь, чего ты в конце концов хочешь.
Неудачник молчит, полощет ладонь в воде.
Я иду к Вике. Она уже в норме, но ее напор куда-то улетучился.
- Ты податлива к гипнозу? - интересуюсь я. Вика пренебрежительно хмыкает. Вопрос риторический, среди дайверов гипнабельных нет. Раз уж мы преодолеваем дурман дип-программы, то словами нас не проймешь. - Вот то-то и оно, - говорю я. - Валять дурака мы все умеем. А вот как насчет того, чтобы окунуть собеседника в тишину?
- Я тоже устала, - шепчет Вика. - Знаешь, еще час, и заговорю такими загадками, что Неудачник позавидует…
- Мы сейчас ляжем спать. Потом вынырнем, не разрывая канала. Перекусим. У тебя дома найдется еда?
- Конечно.
- Ну и прекрасно. Ешь и ложись. Утром вернемся и все решим.
Мы так и поступаем. Я заставляю Неудачника помочь мне, вдвоем мы наламываем три охапки ельника, кладем у костра.
Постель оказывается такой удобной, что я с трудом борюсь с желанием наплевать на ужин.
Глубина… глубина… я не твой…
Веки были свинцовыми, я с трудом их разлепил. На экранчиках плясал огонь, в наушниках шуршал ельник - Вика ворочалась, устраиваясь поудобнее.
- Леня, ты прерываешь погружение? - спросила "Виндоус-Хоум".
- Нет.
Я снял шлем, глянул на часы.
Поздний вечер. Но не настолько, чтобы было неудобно заглянуть к соседям. Пиво чуть-чуть подождет. Выдернув шнур виртуального костюма, я угомонил перепугавшийся компьютер и глянул на себя в зеркало.
Клоун. Со штепселем на поясе. Пугнем старушек?
Трико валялось в тазу для стирки. Я надел его поверх виртуального костюма, провод скатал и заткнул за пояс, прикрыв сверху курткой. Ничего, нормальный мужик получился, только слегка опухший.
В подъезде тихо побрякивала гитара. Посмотрев в глазок я открыл замки.
Компания юнцов ютилась на площадке между этажами. Один, терзая струны, напевал:
- Одинокая птица, ты летаешь высоко…
При виде меня подростки почему-то смутились. Только сосед сверху быстро спросил:
- Леня, у вас закурить не будет?
Я покачал головой. Вижу, что парень косится на вздувшееся на боку трико. Как раз по размерам сигаретной пачки. Вряд ли он догадывается, что некоторые живут с розеткой у пояса.
Позвонив в соседнюю квартиру я дождался шаркающих шагов и настороженного "Кто там?" Глазку и собственным глазам старушка не доверяет.
- Людмила Борисовна, извините ради Бога, - сказал я в дверь. - Можно позвонить от вас? У меня телефон сломался.
После минутного колебания заклацали древние замки.
Я протиснулся в узкую щель, дверь немедленно захлопнулась.
- Молодежь опять сидит? - поинтересовалась Людмила Борисовна. Старушке уже за семьдесят, и вступать в пререкания с юной шпаной она не рискует.
- Сидит.
- Хоть бы ты им высказал, Леня! Это ж никакого покоя нет!
В квартире звуков из подъезда не слышно, дверь у бабульки мощная, но я не спорю:
- Обязательно скажу, Людмила Борисовна.
- А чего телефон-то твой сломался? Не уплатил вовремя, отключили?
Я покорно кивнул, восхищенный ее догадливостью.
- Болтать ты любишь, - бурчит старуха. Когда-то мы с ней были на параллельных номерах, но жить так было, конечно, невозможно. Я заплатил за разделение номеров, да еще и субсидировал бабку - ведь спаренный телефон стоил ей немного дешевле. По-моему, она посчитала меня идиотом.
Зато отношения у нас улучшились.
- Бери, звони, время-то позднее… - Людмила Борисовна кивнула на телефон. Отходить от меня она явно не собирается.
Любопытство - не порок…
Я набрал номер Маньяка, стараясь не обращать внимания на грязный телефонный диск и липкую трубку.
- Алло?
- Шура, добрый вечер.
- Ага… - довольным голосом произнес Маньяк. - Объявился… преступник.
- Шура, они…
- Ладно, я разбираюсь. Лицензия на производство локальных вирусов у меня есть, тут не придерутся.
- А ты регистрировал "Варлока"?
- Конечно. У самого Лозинского. Все исходники отвечают Московской Конвенции, так что им обломится.
Меня потихоньку отпускает. Если бы вирус не был зарегистрирован у кого либо из создателей антивирусных программ, то Маньяка ждали бы крупные неприятности. Конечно, меня могут обвинить в неосторожном использовании оружия, в нанесении ущерба… но для этого еще надо меня найти.
- У тебя спрашивали, кто купил вирус?
- Само собой. Я им дал твой адрес. Тот, который самый дохлый.
Еще года два назад, когда я начал балансировать на грани закона, кто-то из дайверов посоветовал мне купить пару адресов, и никогда их не использовать. На этих несуществующих товарищей и списывались все вирусы, которые я брал у Маньяка.
- Я сказал, что вирус тебе обошелся в штуку баксов, - продолжает Шурка.
- Знаешь, будет правильно, если я…
- Успокойся. У меня уже пять заявок на покупку "Варлока" по этой цене, - Маньяк довольно захохотал. - Крутизна! За такую рекламу я Джордана готов пивом угостить. Весь "Диптаун" шумит.
- А продажа не запрещена?
- Пока нет. Копаются в исходниках. Лучше скажи, ты где был час-полтора назад?
- Ну… как обычно.
Людмила Борисовна легонько покашляла. Любопытство борется в ней со старческой жадностью. Повременная оплата - это самый гнусный враг компьютерщиков и болтунов.
- Ясненько, в глубине. А я заходил. Пива хотел с тобой выпить.
Маньяк вдруг начал мяться.
- Ты… выгляни за дверь.
- Зачем?
- Я позвонил, посидел на лавочке, пива попил. Снова поднялся, позвонил. Потом оставил у тебя под дверью пару бутылок "Холстена". Светлого. Глянь, стоят?
Я издал звук, похожий на скрип старого дисковода.
- Шура, а что, с утра коммунизм ввели? Ты чего?
- Ну глянь, может стоят… - буркнул Маньяк.
- Нет, не стоят! Я от соседки звоню.
- Ну… и бес с ними, - сказал Шурка.
Все-таки иногда мой разум пасует при общении с настоящими компьютерщиками. Может быть Шурка спутал реальный мир и глубину, где цена на пиво вполне символическая?
- Рассказать, так не поверят…
- Ну, те кто выпил, поверят, - мрачно заметил Маньяк.
- Зайди утром, часов в десять, - попросил я. - Надо кое о чем поговорить.
- Только не забудь вынырнуть. Зайду.
- Пока, Шурка.
Я повесил трубку, смущенно посмотрел на Людмилу Борисовну.
- Долго я?
- Ладно, ничего, - старуха махнула рукой. - Бизнес, разве я не понимаю? Продаешь-то что?
- Пиво, - сказал я наугад.
- Я и сама пиво любила выпить. Только разве ж на пенсию полакомишься?
- Людмила Борисовна, а давайте я вас угощу? - радостно предложил я. - У меня как раз образцы дома есть!
Это лучший выход из ситуации. Иначе старуха обязательно припрется ко мне, и будет звонить с моего телефона… компенсируя нанесенный ей ущерб.
А в мою квартиру слабонервным лучше не входить.
- Разве что бутылочку… - оживилась старуха.
Когда я нес ей через площадку бутылку "Ораниенбаума", молодежь проводила меня с лестницы жадным взглядом. Что говорить, две бутылки легкого пива на четырех здоровых лоботрясов - это несерьезно.
10
В снежных недрах морозильника я нашел окаменевшую сосиску. Из консервов осталась банка килек, купленная не то в период полного безденежья, не то из ностальгических соображений.
Спать хотелось до отупения, но я все же разогрел несчастную сосиску, взял консервный нож, выставил перед собой две бутылочки пилзенского "Урквела". Ужин при свечах - свечи как раз трепетали на мониторе компьютера. Включился скринсейвер, сохранитель экрана. Потрескивание костра, доносящееся из шлема, было как нельзя уместно.
Ну ее к черту, глубину! Неудачника этого. Сейчас, в реальном мире, все происходящее казалось пьесой абсурда. Если завтра утром Неудачник не расколется - выходим с Викой из пространства гор. Навсегда. Пусть рассказывает свои сказки скалам и соснам - они оценят.
Я глотнул холодного пива, тихонько застонал от удовольствия. Принялся вскрывать кильку. Аккуратно отрезал крышку, подцепил вилкой…
И чуть не упал со стула.
На меня укоризненно смотрела сотня рыбьих головок.
Где-нибудь в виртуальности подобная шутка меня бы не удивила. А вот в настоящем мире…
Я подцепил облитые томатом головы, пытаясь найти хоть одну целую рыбешку. Ничего. Очень старательно сделано. Я представил себе рыбозавод… этакую плавучую махину… или килек консервируют на берегу? Конвейер с этой низкосортной продукцией. Офонаревших от рыбной вони и монотонного труда девчонок на конвейере. Вот одна из них снимает с ленты пустую банку и начинает плотно напихивать в нее рыбьи головки. Шутка.
Я действительно засмеялся, с содроганием закрывая банку. Ужинать было нечем, но обиды на безвестную работницу я не испытывал. Наоборот. Все оказалось неожиданно уместным.
Присосавшись к бутылке, я разом прикончил первый "Урквел".
Дайвер, тебе захотелось чудес? Машинного разума и людей, входящих в виртуальность напрямую?
Очнись, дайвер! Вот они, доступные нынешнему миру чудеса! Слямзенное пиво, фаршированные глазами килькины головы, духота и грязь старушечьей квартиры, малолетняя шпана на лестнице, надоедливая капель из крана на кухне. Это - жизнь. Какой бы дурацкой и скучной она ни была. А там, внутри шлема, созданная машинами и подсознанием сказка. Наш электронный эскапизм.
Я открыл вторую бутылку пива, взял банку, вышел на балкон и вывалил ее содержимое в чахлый палисадник. Бродячих кошек ждет пир этой ночью.
- Неэтично! - укорил я сам себя. В мои мозги, не хуже чем в Викину программу, вшито, что мусор из окна кидать не стоит.
Но, в отличии от машин, мы умеем плевать на запреты. С балконов.
Прямо с остатками пива я прошел в туалет. Расстегнул комбинезон, поглядывая на бутылку. Пить уже не хотелось.
- К чему этот долгий и утомительный процесс? - риторически спросил я и вылил остатки пива в унитаз.
Я добрел до кровати, выключил свет. Сколько ж можно спать, скрючившись за столом, с электронной кастрюлей на голове? Было тихо, очень тихо. И юнцы на площадке утомились терзать гитару.
Только ровно гудел компьютер и мерцали свечи на экране.
Я перевернулся, утыкаясь лицом в подушку. Но сон отступал. Там, в глубине, лежит неподвижное, мертвое тело Стрелка. Скучно ли ему без меня? Что-то в этом есть, самую чуточку, от предательства.
- В последний раз! - простонал я, поднимаясь. Надел шлем, воткнул разъем костюма в порт. Положил руки на клавиатуру.
deep
Ввод.
Во сне я прижимаюсь к Вике, и она что-то бормочет, поворачиваясь на другой бок. Как ни тих ее голос, но я просыпаюсь.
Значит, тоже спит в глубине.
Костер уже догорел. Наверное, близится утро, но темнота пока не отступила. Лишь красные отсветы от догоревшего костра. Неудачник неподвижным кулем лежит в сторонке. А вот взять, да пихнуть тебя хорошенько, дружок! Здесь ты, с нами, или вышел из глубины и отсыпаешься в теплой мягкой постели?
Я смотрю в небо, в черный искристый хрусталь. Как я говорил Вике? "У нас украли небо"…
Да, украли. И чем больше людей уйдут сюда, тем дальше станут звезды. Впрочем, не только в звездах дело. Всегда останутся те, кому недоступен этот мир. Неприкаянные подростки, не находящие себе работы, девочки с рыбозаводов… Вначале - сложенные рядками рыбьи головы в банке. Шутка - или безмолвный крик, протест? Вначале головы рыбьи. Только потом покатятся с плеч человеческие.
Ждет ли нас новое пришествие луддитов? Бунт против машин, все более непонятных и пугающих обывателя? Или все же будет найден выход?
Поворачиваюсь, смотрю на Неудачника. Если ты - разум сети, если ты - человек, покоривший виртуальность, то можешь стать тем самым выходом. Прорывом за барьер, выходом из тупика. И Дибенко, если Человек Без Лица и впрямь он, это понимает.
Стоит ли играть в благородство, укрывая Неудачника?
Если он - спасение, слияние миров?
Я не знаю. Я самый обычный человек, случайно наделенный дурацкой стойкостью к дип-программе. На этом я зарабатываю свой кусок хлеба, а изредка - толстый шмат масла с икрой. Но не мне спасать мир, не мне решать, что для него благо, а что - зло.
Ничего у меня нет, кроме той смешной ветхой морали, о которой сокрушалась Вика. А мораль - хитрая штука, она никогда не дает ответов, наоборот, мешает их найти.
Легче быть праведником или подлецом, чем человеком.
Мне уже совсем горько и мерзко. Так может себя чувствовать провинциальный спортсмен, которого включили в олимпийскую сборную и велели бороться с чемпионами. Не моя это судьба…
И тут в небе рождается звук.
Я снова переворачиваюсь на спину, вглядываюсь в черный хрусталь. А он дал трещину - голубую полосу через весь небосклон. Ослепительную, прямую стрелу, мчащуюся вниз.
- Что это, Леня?
Вика уже сидит, откидывая с лица пряди волос. Когда она проснулась?
Или когда я уснул?
Что вокруг - сон или явь?
- Метеорит, - отвечаю я Вике.
Голубая стрела все ниже, тонкая поющая трель - шлейф ее, сгусток пламени на конце - острие.
- Это падает звезда, - очень серьезно говорит Вика, и я понимаю, что все-таки сплю.
А Неудачник не шевелится.
Трещина прочерчивает небосклон до конца и вонзается в землю. Голубая полоса гаснет - небо умеет лечить свои раны. Лишь там, где звезда коснулась гор, пылает бледный огонь.
- Ты обещал, что мы найдем звезду, - говорит Вика.
Во сне все просто. Я встаю, протягиваю ей руку. Мы перешагиваем через Неудачника и начинаем спускаться по склону. Все неправильно, к звездам идут вверх, но со снами не спорят.
Голубое пламя сверкает в траве, не сжигая и не отбрасывая теней.
Звезда упала в ложбину между двумя холмами. Чуть дальше - нагромождение скал, совершенно неуместное здесь, словно вырванное из другого мира. Это почему-то очень важно, но сейчас мы смотрим лишь на звезду. Чистое пламя, пушистый огненный шарик, маленький - его можно спрятать в ладонях.
Я протягиваю руки, касаюсь звезды и чувствую тепло. Нежное, словно подставил ладони весеннему солнцу.
- Теперь я знаю, что такое звезды, - говорит Вика. - Это осколки дневного неба.
Порываюсь поднять звезду, но Вика останавливает меня.
- Не надо. Она и так устала.
- От чего?
- От одиночества, от тишины…
- Но теперь мы рядом.
- Пока еще нет. Мы прошли свой путь, но это лишь половина дороги. Дай ей поверить в нас.
Я пожимаю плечами, я не умею спорить с Викой. Хочу улыбнуться ей – но Вики уже нет рядом. Остался только голос.
- Леня, проснись!
Что за глупости, зачем…
- Леня, Неудачник исчез!
Открываю глаза.
Утро.
Розовый свет с востока.
Испуганное лицо Вики.
Неудачника нет у костра. Сон - великий обманщик.
- Черт! - ругаюсь я, вскакивая. - Когда он ушел?
Вика поправляет волосы, таким же жестом, как и во сне.
- Не знаю, Леня. Я только что проснулась, а его уже не было.
- Вот и ответ, - шепчу я, озираясь. - Вот и ответ…
Неудачник убежал. Смылся из глубины. Значит - все впустую?
Нет, не все. Из-за него я встретил Вику.
- Он познакомил нас, - повторяет она мои мысли. - Хоть за это спасибо.
Я обнимаю ее, утыкаюсь лицом в волосы. Мы стоим так долго, рассвет разгорается вокруг, снежная шапка горного исполина сверкает, распарывая небо. Здесь нет птиц, наверное Вика забыла их сделать. Но горы оживают и без них, наполняются шорохами ветра, шелестом листьев и трав.
- Я сделаю для этих гор птиц, - шепчу я. - Если все-таки удастся отстроить твою хижину…
- Не хочу менять горы, они свободны! - сразу противится Вика.
- Птицы тоже свободны. Я их просто выпущу в окно. И скажу: "Плодитесь и размножайтесь!"
Вика тихо смеется.
- Ладно. Попробуй.
- А чего тут пробовать? - храбрюсь я. - Несложная программа… проштудирую Брема, составлю алгоритм поведения. Вначале нарисую всяких зябликов и воробьев, потом - коршунов. Биогеоценоз… точно? Забыл, по-моему, в пятом классе нас этому учили, на уроках природоведения.
- Биолог. Может еще и тапочки Зукины на волю отпустишь? Леня, давай сейчас вынырнем. И сходим в какой-нибудь ресторан. Ты был на "Розовом Атолле"?
- Нет.
- Красивое место. Шульц и Брандт рисовали. Я приглашаю.
- Ладно. Только вначале поищем…
Вика отрывается от меня, резко спрашивает:
- Кого?
- Неудачника.
- Да он вышел из глубины, как ты не понимаешь!
- Понимаю. Но, все-таки, давай поищем? Может, он отошел сделать пи-пи и свалился в пропасть?
- Так ему и надо… - бормочет Вика, уже соглашаясь.
Вначале мы проходим вдоль кромки ближайшего обрыва, вглядываясь вниз. Потом Вика обшаривает долину по левую сторону от ручья, а я - по правую. Взгляд невольно тянется вниз, в ложбину, где во сне я нашел звезду. Там и вправду видны какие-то скалы.
Но дело прежде всего. Надо убедиться, что Неудачника с нами больше нет. Я даже поднимаюсь немного вверх, по нашим следам. Это уже так, для полной очистки совести.
И в маленькой расщелине, через которую мы легко перепрыгнули при свете догорающего дня, нахожу Неудачника.
Я молча стою над расщелиной, глядя на Неудачника с трехметрового уступа. Минуты две проходит, прежде чем он убеждается, что я его заметил, и поднимает голову.
- Доброе утро, Стрелок.
Молчу. Даже на злость сил не осталось.
- В темноте очень плохо видно, - изрекает Неудачник поразительную по гениальности и свежести мысль.
Падать было не так, чтобы высоко, но ему не повезло. Даже сверху я вижу, что его правая нога распухла, и Неудачник сидит, стараясь не дотрагиваться до нее.
Достаю из-за пояса тапочки, надеваю, и спускаюсь вниз.
- Извини, - говорит Неудачник, когда я беру его на руки и выбираюсь из расщелины.
- Зачем? - только и спрашиваю я.
- Чтобы вы не колебались. Я все равно ничего не могу объяснить.
- Ты дурак. Ночью по горам ходят лишь самоубийцы… или Черный Альпинист.
- Я никогда не был в горах. А кто такой Черный Альпинист?
Спускаться к привалу довольно далеко. Я успеваю рассказать байку про Черного Альпиниста и про ту компанию, которая таскала в горы бальные платья и смокинги. Потом несколько реальных историй. К Вике мы подходим, когда весь мой запас горных легенд истощается. Под ее ледяным взглядом я опускаю Неудачника на раскиданный у костра лапник и говорю:
- Что может быть лучше прогулки по горам без снаряжения? Горная прогулка с калекой на руках.
Мне очень интересно, что она сейчас сделает.
- Дай пояс, - командует Вика.
Такой агрессивности даже я не ожидал.
- Вика, применять "Варлока"…
- Черт! Дайвер недоделанный! Мне жгут нужен!
Никогда не задавался вопросом, способна ли виртуальная одежда рваться на части. И не хочу проверять - горное солнце злое. Поэтому оставляю мысль разорвать рубашку на жгуты, и отдаю Вике черный шейный платок.
Она долго возится с ногой Неудачника, мрачно качая головой, когда он стоном отзывается на легкие прикосновения руки.
- Перелом голени, - ставит она диагноз. - Кажется, без смещения. Как ни странно.
- Ты еще и врач?
- Нет. Медсестра, но со стажем. Еще жгут нужен.
Рубашкой все-таки приходится пожертвовать, а пиджак на голое тело - полный моветон. Мы укладываем ногу Неудачника в самодельный лубок.
- Еще ни один идиот, - лишь теперь Вика дает волю гневу, - ни один кретин в мире не ухитрялся сломать в виртуальности ногу! Что у тебя в реальности? А? Есть перелом?
- Нет… - бормочет Неудачник.
- И то слава богу.
Мы переглядываемся, от вечерней боевитости не осталось и следа. Одно дело - бросить в виртуальном мире обманщика. Совсем другое - раненого в горах. И то, что горы ненастоящие - уже ничего не меняет.
- Пошли к тем скалам, - предлагаю я.
- Давай. Я их видела во сне.
Нам хватает взгляда, мы ничего больше не говорим.
Нет законов для нереальности.
Сон или явь - мы вместе спускались к упавшей звезде.
