Глава 2. Демократия и демократическое образование
2.1. Античные корни демократии
По справедливому мнению В. С. Степина и В. И. Толстых, «демократия стала сегодня едва ли не самым употребляемым словом политического лексикона в России, да и во всем мире. Нынче словом демократия обозначаются и некий политический принцип, и особый тип власти, и система правления, и разновидность политического режима, и определенная политическая культура, и, наконец, довольно неоднородный идеологический комплекс, даже некая мировоззренческая установка и жизненный стиль». Не вдаваясь в многочисленные дискуссии, ведущиеся на протяжении двух с половиной тысячелетия вокруг феномена демократии, для того, чтобы понять сущность и особенности этого феномена, обратимся к его истокам. Ибо в исходной исторической форме любого явления, как правило, в наиболее чистом, неискаженном позднейшими напластованиями виде проявляются его важнейшие сущностные характеристики.
Демократия как форма правления, как образ жизни возникла в Древней Греции. Эталоном античной демократии по праву считаются Афины - культурный центр Эллады, наследие которого сыграло выдающуюся роль в истории человеческой цивилизации. В античных Афинах на протяжении двух столетий демократия развивалась только и исключительно для полноправных граждан этого полиса, расцвет которого пришелся на вторую треть V в. до н.э., на так называемый «золотой век» Перикла. Совпадение гражданской общины и структур государственной власти, отсутствии бюрократической, отчужденной от народа системы управлении, сравнительно небольшое количество компактно проживающих полноправных граждан, которые имели возможность прямо и непосредственно участвовать в многочисленных демократических процедурах - все это позволило реализовать важнейшие идеалы и принципы демократии, естественно, с учетом ее исторической ограниченности.
По словам Ж. Рансьера, демократия «представляет собой термин, изобретенный ее противниками, всеми, кто имел "право" управлять - будь то по старшинству, по рождению, по богатству, по добродетели, по знанию. В этом термине, изобретенном в насмешку, противники выражают неслыханное переворачивание порядка вещей: "власть демоса" есть факт, что властвуют именно те, общей особенностью коих является отсутствие всякого права управлять».
Понять смысл демократии сквозь призму ее афинской модели помогает текст, который открывает «рефлексию демократии о самой себе». Это речь афинского стратега Перикла, произнесенная им в
Называя Афины «школой Эллады», Перикл говорил об их величии, которое, по его мнению, «доказывается самим могуществом нашего города, достигнутым благодаря нашему жизненному укладу» (II, 41). Будучи вождем радикальной афинской демократии и видя именно в демократии основу этого величия, Перикл рассматривал ее в контексте неразрывного единства политического строя полиса и образа жизни его граждан: «Хочу сказать о строе нашего города, о тех установлениях в образе жизни, которые и привели его к нынешнему величию» (II, 36).
Рассмотрим признаки афинской демократии в той последовательности, в которой их перечисляет Перикл (Фукидид), имея в виду, что речь идет об их идеальном, совершенном выражении:
1) Равноправие всех граждан, понимаемое Периклом как одинаковость их прав в частных и государственных делах: «Так как у нас городом управляет не горсть людей, а большинство народа, то наш государственный строй называется народправством. В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почетных государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-нибудь отличился не в силу принадлежности к определенному сословию, но из-за личной доблести. Бедность и темное происхождение или низкое общественное положение не мешают человеку занять почетную должность, если он способен оказать услуги государству» (II, 37).
2) Свобода, в основе которой лежит отсутствие взаимных подозрений, возможность следовать личных склонностям, терпимость в частных взаимоотношениях, следование законам и неписаным традициям на основе уважения к ним, повиновение властям: «В нашем государстве мы живем свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений: мы не питаем неприязни к соседу, если он в своем поведении следует личным склонностям, и, не выказываем ему хотя и безвредной, но тягостно воспринимаемой досады. Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обиженных, а также законам неписаным, нарушение которых все считают постыдным» (II, 37).
3) Государственная забота об организации достойного досуга граждан: «Мы ввели много разнообразных развлечений для отдохновения души от трудов и забот, из года в год у нас повторяются игры и празднества» (II, 38).
4) Доступность «иноземных благ»: «Со всего света в наш город, благодаря его величию и значению, стекается на рынок все необходимое, и мы пользуемся иноземными благами не менее свободно, чем произведениями нашей страны» (II, 37).
5) Открытость для иностранцев: «Мы всем разрешаем посещать наш город и никогда не препятствуем знакомиться и осматривать его и не высылаем чужестранцев из страха, что противник может проникнуть в наши тайны и извлечь для себя пользу» (II, 39).
6) Опора на личные качества свободной личности: «Мы полагаемся главным образом не столько на военные приготовления и хитрости, как на наше личное мужество. Между тем как наши противники при их способе воспитания стремятся с раннего детства жестокой дисциплиной закалить отвагу юношей, мы живем свободно, без таковой суровости, и тем не менее ведем отважную борьбу с равным нам противником (Спартой - Г.К.). Если мы готовы встречать опасности скорее по свойственной нам живости, нежели в силу привычки к тягостным упражнениям, и полагаемся при этом не на предписание закона, а на врожденную отвагу, - то в этом наше преимущество» (II, 39).
7) Развитие склонности к прекрасному и занятие науками, не впадая в крайности расточительства и не нанося ущерб силе духа: «Мы придаемся склонности к прекрасному и придаемся наукам не в ущерб силе духа» (II, 40).
8) Признание ценности богатства как ресурса достижения различных полезных целей: «Богатство мы ценим лишь потому, что употребляем его с пользой» (II, 40).
9) Признание необходимости избавляться от бедности трудом: «Признание в бедности у нас ни для кого не является позором, но больший позор мы видим в том, что человек сам не стремится избавиться от нее трудом» (II, 40).
10) Вовлеченность всех граждан в общественную деятельность: «Одни и те же люди у нас одновременно бывают заняты делами и частными и общественными. Однако и остальные граждане, несмотря на то, что каждый занят своим ремеслом, также хорошо разбираются в политике. Ведь только мы одни признаем человека, не занимающегося общественной деятельностью, не благонамеренным гражданином, а бесполезным обывателем» (II, 40).
11) Открытость и состязательность при принятии государственных решений: «Мы не думаем, что открытое обсуждение может повредить ходу государственных дел. Напротив, мы считаем неправильным принимать нужное решение без предварительной подготовки при помощи выступлений с речами за и против» (II, 40).
12) Способность и привычка тщательно обдумывать свои планы и разумно рисковать: «В отличие от других, мы, обладая отвагой, предпочитаем вместе с тем сначала основательно обдумывать наши планы, а потом уже рисковать, тогда как у других невежественная ограниченность порождает дерзкую отвагу, а трезвый расчет - нерешительность. Истинно доблестными с полным правом следует признать лишь тех, кто имеет полное представление как о горестном, так и о радостном и именно в силу этого-то и не избегает опасностей» (II, 40).
13) Руководство во взаимоотношении с другими людьми не корыстью, а свободным влечением: «Добросердечность мы понимаем иначе, чем большинство других людей: друзей мы приобретаем не тем, что получаем от них, а тем, что оказываем им проявления дружбы. Ведь оказавший услугу - более надежный друг, так как старается заслуженную благодарность поддержать и дальнейшими услугами. Напротив, человек облагодетельствованный менее ревностен: ведь он понимает, что совершает добрый поступок не из приязни, а по обязанности. Мы - единственные, кто не по расчету на собственную выгоду, а доверяясь свободному влечению, оказываем помощь другому» (II, 40).
14) Способность к самореализации, к самостоятельному действию: «Каждый из нас сам по себе может с легкостью и изяществом проявить свою личность в самых различных жизненных ситуациях» (II, 41).
Суммируя понимание демократии, содержащееся в речи Перикла, можно сформулировать ее фундаментальные основания, осознанные почти два с половиной тысячелетия назад в античную эпоху и сохраняющие свое непреходящее значение и сегодня. К числу этих оснований относятся: свобода и равноправие граждан, их вовлеченность в общественные дела и политическую жизнь, способность человека к самореализации и самостоятельному действию, его образованность, открытость и состязательность при принятии государственных решений, опора на личные качества человека, культивирование личной созидательной активности граждан, государственная забота о гражданах, открытость иным культурам, разумность поведения, терпимость, добросердечность и бескорыстие в отношениях с другими людьми.
2.2 Современное понимание демократии
Современное понимание демократии во многом корреспондируется с взглядами Перикла - Фукидида. В начале XXI столетия оно предстает обогащенным всем последующим опытом демократических движений, непрерывно нарастающих со второй половины XVIII века. Многие авторы убежденны в том, что «демократия является одним из наиболее совершенных изобретений человечества и безусловной ценностью нашего времени. В то же время это удивительный фантом, превращающийся порой в объект чуть ли не религиозного поклонения; цель, которая оправдывает самые неожиданные и не всегда бесспорные средства; своего рода знак отличия, отсутствие которого иногда становится основанием для исключения из "круга избранных". Ее ценность не подвергается сомнению, ибо наличие демократии означает, что люди в соответствующем обществе - каждый в отдельности и все вместе - сумели реализовать свое священное право выбора. Возможно, запаздывающего. Но выбора, за который несут ответственность только они сами и который в случае необходимости они готовы пересмотреть и исправить. Ежедневно и ежечасно делая вывод, не будучи стесняемы в нем «обстоятельствами неопределимой силы», люди постепенно становятся обществом, преодолевая состояние толпы или общины. Принимая ценности демократии, общество доказывает - и прежде всего себе самому себе - собственную состоятельность. И этим все сказано. Разумеется, никто не утверждает, что лишь демократические общества имеют право на существование или что след, оставленный в истории цивилизации, не имевшими обыкновения периодически устраивать выборы, не достоин внимания».
Чтобы понять, в чем ценность демократии, ее историческое значение и практическая значимость следует обратиться к тому фундаментальному противоречию, которое особенно остро проявилось в результате возникновения буржуазного индустриального общества. Один из наиболее влиятельных научных мыслителей ХХ столетия автор фундаментального произведения «О процессе цивилизации» немецкий социолог Норберт Элиас писал в
В настоящее время все более очевидным становится необходимым переход от узкой точки зрения, утверждающей, что «демократию следует определить как совокупность институтов и мер, целью которых является обеспечение равного участия всех граждан в политическом процессе», к точке зрения, согласно которой «демократия - это правило жизни людей»[38]. Российская политическая элита официально провозглашает, что «демократия - это способ организации общества и государства», как об этом, в частности, говорил В.В. Путин на встрече с участниками третьего заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай»[39].
Обращая внимание на то, что демократия как образ жизни сообщества заключает в себе историческую возможность формирования политической демократии, Т.М. Махаматов подчеркивает, что в целом демократия формируется как такой способ организации жизнедеятельности людей, при котором:
- каждый член данной общности признается равным и свободным с другими членами сообщества в одинаковой мере;
- равенство и свобода определяются как право каждого, закрепляются писанными или неписаными законами;
- каждый обладает определенной и защищенной основными законами сообщества возможностью равноправно участвовать в решении жизненных вопросов данного сообщества и несет равную со всеми определенную законом ответственность, как за свои действия, так и бездействия перед обществом;
- каждый обеспечивается минимумом материальных благ и реальной защитой своих жизненных интересов, не противоречащих интересам других членов, безопасности и целостности сообщества;
- в обществе господствует закон;
- власть любого уровня организации несет ответственность перед каждым членом сообщества по защите его свободы и прав на достойное существование.
Ю. Хабермас отмечает то обстоятельство, что «демократия как государственная форма не нашла решительных сторонников среди философов, не нашла их ни в античности, ни в Новое время вплоть до Руссо». Несмотря на существующую и постепенно усиливающуюся традицию апологии демократии, в истории человеческой цивилизации отношение к ней всегда было и остается неоднозначным. У. Черчиль в свое время шутил по этому поводу: «В действительности демократия есть худшая из форм правления, за исключением тех, которые человечество уже создало»[42].
В
В.В. Петухов пдчеркивает, что демократия «это не просто статичный набор некоторых ценностей и институтов, возникающих раз и навсегда, но процесс ее развития, укоренения в ткани общественной жизни, либо, наоборот, ее сужения, угасания, деградации. Соответственно, будучи в значительной степени "самонастраивающейся системой", демократия не может "работать" сама по себе, она нуждается в людях, структуры социального, экономического и политического поведения которых отвечали бы запросам современного общества. С одной стороны, такое общество предполагает чрезвычайно высокий уровень вовлеченности населения в сети социального взаимодействия, а с другой - предлагает обширный выбор "программ" активности, возможностей гражданам проявить себя в самых разных областях жизни общества».
Одной из наиболее перспективных концепций демократии является концепция массового участия. Теория массового участия, отмечает К. Пейтмэн, «построена на основе утверждения, что индивиды и их институты не могут рассматриваться отдельно друг от друга. Наличие представительных институтов власти на общенациональном уровне не является достаточным условием демократии. Для максимального участия людей в политике на этом уровне необходима социализация (или «социальная подготовка» в других сферах, позволяющая сформировать у граждан необходимую индивидуальную позицию и психологические качества). Это происходит благодаря самому процессу массового участия. В рассматриваемой теории демократии главной функцией массового участия является обучение в самом широком смысле, включая как психологический аспект, так и обретение опыта демократических навыков и процедур. Таким образом, не существует особой проблемы обеспечения стабильности такой системы; она поддерживает себя сама посредством обучения людей. Для осуществления демократического государства необходимо наличие социально активного общества, в котором демократизированы все политические системы и во всех сферах происходит социализация через массовое участие».
С.М. Липсет обращает внимание на то, что чем выше образовательный уровень населения страны, тем выше вероятность демократии. Он пишет, «вся философия правления рассматривает более высокий уровень образования как основополагающую предпосылку демократии. Считается, что образование расширяет кругозор человека, способствует осознанию необходимости норм толерантности, удерживает от следования экстремистским доктринам и развивает способность осуществлять рациональный выбор при голосовании. Вклад образования в демократию применительно к индивидуальному поведению еще более очевиден, а в рамках отдельных стран значим больше, чем при межстрановом сопоставлении. Образование является единственным фактором, отличающим респондентов, ответы которых соответствовали демократическим критериям. Чем выше образовательный уровень человека, тем выше вероятность того, что он разделяет демократические ценности и поддерживает демократический строй. Как показывает все релевантные исследования, образование является более важным фактором, чем доход или профессия. Хотя мы не можем сказать, что "высокий" образовательный уровень - достаточное условие демократии, тем не менее, имеющиеся данные свидетельствует, что он близок к тому, чтобы стать условием необходимым». Широкое признание получило утверждение, что «образование как защита против сил, обезличивающих человека, в демократическом обществе стало вопросом жизни для отдельных людей, так и для всего общества в целом»[47].
Важно иметь в виду, что по своей идеологической и политической направленности образование образованию рознь. И требование всеобщего обязательного доступного качественного образования должно дополняться пониманием того, что «для построения демократического общества нужно воспитывать человека свободного, умеющего принимать решения и отвечать за них, терпимого, рефлексирующего и, конечно, гуманного».
