УПП

Цитата момента



Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было!
Я тебя люблю.

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Как сделать так, чтобы собеседник почувствовал себя легко и непринужденно? Убедив его или ее, что у них все в порядке и что вы оба чем-то похожи и близки друг другу. Когда вам удается это сделать, вы разрушаете стены страха, подозрительности и недоверия.

Лейл Лаундес. «Как говорить с кем угодно и о чем угодно. Навыки успешного общения и технологии эффективных коммуникаций»


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/d3354/
Мещера

Анатолий Гармаев

Из книги "Шесть сотниц" о. Петра Серегина

О жизни сердца

«От сердца бо исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы… хулы» (Мф. 15, 19) «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50, 12).

Из создавшейся "настроенности" нашего сердца возникают и наши отдельные поступки (как бусы, нанизываясь на нить). Причем эта настроенность может быть как кратковременной, так и более глубокой и длительной. К "глубокой настроенности" относятся и наши страсти, которые из-за долговременной привычки мы считаем своим "я" и (или) не считаем за грехи, или уже не в силах и не пытаемся бороться с ними.

Чем же создается наша "настроенность"? Только нашей доброй волей.

Мы по собственному желанию избираем и собираем "сокровища" нашего сердца и ими живем, почитая их источником жизни. И, называя Бога в молитве "Сокровищем благих и жизни Подателем", уже лжем, ибо живем не Богом, а тварным и игрой страстей наших.

Если отдельные наши поступки, как грехи и добродетели, наказуемы и награждаемы, все же они являются только характеристикой нашего сердца (отдельные наши поступки обнаруживают глубокие и давние страсти). А в деле нашего внутреннего устройства мы всегда должны иметь цель глубокое внутреннее исправление нашего сердца. Поэтому некто сказал о "Добротолюбии", что это "не система спасения, а указатель средств для борьбы со страстями".

Мы часто жалуемся на неблагоприятную обстановку нашей жизни, жалуемся на то, что люди нас обижают, унижают, притесняют, недооценивают и т.д. Но все это только потому, что нет в нас терпения, кротости, смирения. Если всегда удовлетворять наши страсти, то они будут неудовлетворимы и неукротимы. А свобода от страстей дает нам покой и радость в Боге, независимо ни от каких тварных сокровищ мира.

«Ищите же прежде Царства Божия (в сердце вашем) и правды Его (оправдания, очищения от страстей), и это все приложится вам» к Царствию Божию, как неотъемлемое его свойство (Мф. 6, 33). Ибо какое может быть недостаточество жизни и радости там, где будет присутствовать Бог Животворящий, Всеблаженный?

Итак, большинство наших горестей и трудностей есть горькие плоды страстей нашего сердца. А время всегда благоприятно, и каждый день может быть днем нашего спасения от греха и страдания.

Глава четвертая. ДЕТИ

Зачем они в семье — дети? Сколько их должно быть? Как к ним относиться? Социологи обнаружили, что немало взрослых эти вопросы решают сегодня через призму собственных интересов. Существует взрослая жизнь с ее собственными заботами, увлечениями, задачами и целями и существуют дети и связанные с ними совсем иные задачи, цели и заботы. И то, и другое для сегодняшних родителей далеко не всегда совместимые вещи. Поэтому вопрос о том, сколько должно быть детей, в конечном счете решается чисто практически — намучились с первым ребенком или насмотрелись, наслушались, как мучаются другие, и пришли к единодушному мнению: с нас довольно.

Вопрос, заданный социологами: "Как вы относитесь к детям?" — поставил многих людей в тупик. Оказывается, мало кому приходит в голову сознать для себя собственное отношение к своим настоящим или будущим детям. "Как относится к тому или другому поступку ребенка?" — об этом задается множество вопросов учителям в школе, пишутся письма в журнал «Семья и школа». Но как относиться не к поведению детей, а к самим детям? Таких вопросов нередко вовсе не возникает.

— Как отношусь? Люблю его. Бывает, нашкодит — накажу.

Или другой ответ:

— Намучилась я. Иногда после какой-нибудь проделки, думаешь, уж лучше бы его совсем не было. А потом проходит боль и клянешь себя за такие мысли. Как бы я без него…

Но быть может, не только к любви или нелюбви сводится наше отношение к детям? В конечном счете, оттого, как мы к ним относимся, зависит и характер нашего общения с ними, способ реагирования на те или иные их слова и поступки, наше эмоциональное состояние, которое во многом определяется нашими взаимоотношениями с детьми.

Здесь и встает основной вопрос, с которого начался наш разговор, — «Зачем дети в семье?»

Мальчишка оседлал палку и мчится на воображаемом коне через поляну. Грациозный наклон, поворот, прыжок через кочку, призывное лошадиное ржание.

— Тпрр-р-р… Стой! Стой!

Но лошадь взвивается в небо и, почти опрокидывая седока, гарцует секунду на задних ногах. Еще прыжок, еще и, усмиренная, она ровным шагом тяжело идет обратно.

— Мама! Она теперь слушается меня!

— Хорошо, сынок, пусть слушается.

А мальчишка, кажется, и не заметил, что мама отмахнулась от него или растерялась и не смогла найти, что сказать в ответ. Он снова поглощен своей палкой-лошадью и мчится дальше, опять к лесу.

Удивительно разные эти дети. Но в том, как умеют они входить в мир, как умеют встречаться с ним — они одинаковы. Они гениальны. Детской простоте и естественности можно позавидовать. А можно начать учиться у них.

…"Человек в футляре" — так его называли все, кто знал. Занимался он наукой, считался хорошим ученым, у которого остро не хватало времени и, возможно, поэтому бежал шумных встреч, долгих общений с людьми.

Но прошло пять лет, и знакомые перестали узнавать его. Озорной, готовый на неожиданные каламбуры, раскованный в общении, он в считанные минуты мог привести любого человека в счастливое состояние. Ничего похожего на прежнюю замкнутость, угрюмость и необщительность в нем не было и в помине.

Разгадка оказалось простой. У него родился сын. С самозабвением уходил он раньше в свою научную работу. С тем же самозабвением он ушел в общение с ребенком. За пять лет с него слетели все зажимы и страхи, которые держали его в стороне от общения с людьми. А то, что открылось теперь, удивляло всех родных и близких, да и его самого тоже.

Увидев учеников Своих, возбраняющих детям подходить к Нему, "Иисус вознегодовал и сказал: пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него. И, обняв их, возложил на них руки и благословил их" (Мр. 10,13-16).

Эти слова Христовы ставят каждого человека перед фактом особых свойств детской души, которые люди теряют взрослые, но при этом без восстановления их в себе, оказывается, невозможно войти в Царство Небесное.

Значит, просто любить детей — мало. Стать их учениками — вот задача. Тогда начнет открываться в детях то, что не замечалось раньше, то, что до этого ускользало от внимания, не сознавалось или не признавалось за детьми, но составляло на самом деле тайну каждого ребенка. Это четыре свойства, присущих детям.

Первое из них — непосредственность отношения к миру.

Дети убежали в лес или просто на улицу. Они могут находиться там бесконечно долго и при этом быть постоянно активными.

Взрослые так не умеют. Если взрослым разрешить выйти в лес, с условием не углубляться в него больше, чем на пятьдесят метров и не дать им в руки ни корзин для грибов и ягод, ни предметов игр, ни книг, они, спустя некоторое время, начнут скучать. Мир, с его огромными возможностями встреч, оказывается для взрослого закрытым, однообразным и скучным. Лишь там, где взрослый войдет в него со своими задачами, со своими целями, он наполнится для него каким-то содержанием. Вне этого содержания окружающее пространство для него чаще всего кажется пустым.

Видеть в мире природы премудрость Божию, жить ею, нескончаемо открывать ее для себя, чувствовать красоту, непрекращающееся богатство в явлениях природы, происходящих буквально под ногами, и через то благоговейно радоваться Божественному устроению каждого растения, насекомого, камней и воды – эти богодарованные способности взрослый человек потерял.

Увы, со временем с ребенком происходит то же, поскольку любой ребенок рано или поздно становится взрослым. Место непосредственной встречи с миром начинает занимать встреча предназначенная. Взрослеющие дети уже не просто идут в лес, они идут в него «за чем-то». Они не просто встречаются с человеком, а встречаются с ним «для чего-то». В отношениях с миром появляется рационализм. Поведение загоняется в коридор жестко определенной цели и уже редко выходит из него.

…Мама, нагруженная продуктами, бежит к остановке автобуса. Нужно успеть. Дома ждут ее муж, дети и множество домашних забот. Автобус подходит к остановке, а ей нужно еще бежать.

Вокруг шепчет листвой весна. Девчушка с букетиком ярко-желтой мать-и-мачехи бежит к маме, играет на траве белоснежная болонка, забавно прыгают воробьи рядом с хлебным магазином, отнимая крошки у голубей. Но ничего этого мама не видит. Автобус — единственное, что занимает все ее внимание. Вот, наконец, и двери. Она залезает в салон, садится на свободное место, и, счастливая, улыбается соседке:

— Думала не успею, не добегу.

Теперь, когда цель достигнута, можно расслабиться, оглянуться по сторонам. Увы, ненадолго. Скоро уже нужная остановка. Пора сходить и бежать дальше.

Вся жизнь взрослого человека составлена из подобного рода "бега к автобусу". Лишь на короткое время наступит для него передышка, в те минуты, когда цель достигнута, а затем снова будет найдена новая, и начнется привычный бег к ней.

К сожалению, в этих нескончаемых спринтерских рывках мы пробегаем зачастую мимо живых людей, мимо родных и близких, мимо детей своих. На общение с ними у нас просто не остается времени.

"Пустите детей приходить ко Мне". Но сегодняшних детей не просто нужно пустить. Их ко Христу нужно привести. И в этом одно из важнейших назначений семьи. Как же запыхавшаяся и погруженная во множество забот и хлопот мама приведет своего ребенка ко Христу, когда она сама не находит достаточного времени, чтобы самой побыть с Богом без суеты не столько внутренней, сколько хотя бы внешней?

Принимать мир — это значит находить не свое, нам нужное в мире, а видеть то, что есть в нем в действительности и что всегда выходит далеко за пределы наших узких целей.

Этому дети хотят научить нас каждый раз, когда теребят своими вопросами, зовут включиться с ними в игру, тянут к удивительным открытиям, которые они совершили в этом «обычном» мире.

Удивительно то, что взрослый, обучая детей и встречаясь с их "непонятливостью", очень скоро (буквально в течении получаса) приходит в негодование. Дети же годами стучатся к своим родителям и, несмотря на их тугую непонятливость, каждый раз идут к ним с зовущими счастливыми глазами и с увлекающим за собой настроением. Поистине, нужна детская щедрость души, чтобы не ожесточиться, не прийти в состояние досады от бесплодного, порой, общения с мамами и папами.

Необычное всегда рядом. Оно приходит к нам через детскую непосредственность встречи с миром, через свободу от привычных установок, от всезнания, от занятости собственными заботами. Мы слушаем детей и удивляемся их способности так неожиданно видеть мир. А дети предлагают нам прекратить удивление и пойти за ними. Потому что только стоящему на своем — то есть взрослом (а с позиции детей — узком) представлении о мире — все другое, выходящее за рамки устойчивого и известного, будет действительно неожиданным. Для детей же неожиданного в окружающем мире нет. Напротив, они ожидают, всем своим существом предчувствуют и знают многогранность мира, его переменчивость и пластичность. Мир для них — живое движение. Сами они — не вне движения мира, а в нем — столь же пластичные, переменчивые и многогранные. Недаром люди пожилые, побывав в общении с молодежью, чувствуют себя помолодевшими. Любое непредвзятое общение с малыми детьми словно выводит взрослого из его глухого и закрытого состояния. (К сожалению, здесь есть одна трудность. До тех пор, пока взрослый не раскроет в себе этой свободы, ему невозможно показать, что его сегодняшнее состояние действительно закрытое и глухое).

Отказ от общения с детьми — это отказ от подлинной собственной глубины. В поиске новых способностей мы нередко ищем обучающие группы, специальные курсы, призванные разбудить в нас эти способности. И пока мы бегаем за мифическим счастьем, настоящее счастье скучает без нас и без своего дела — обучением своих родителей непосредственности встреч с миром.

— Мама! А лошадка теперь меня слушается!

— Хорошо, сынок, пусть слушается…

Свойство второе — особенность детского нрава.

Есть много взрослых, похожих друг на друга. Детей похожих нет. Пресловутое — все дети рождаются «tabula rasa» (лат. «чистая доска») — давно уже потеряло свою объективность. В одной и той же среде дети не растут одинаковыми. Они растут разными. Более того, чем ребенок меньше, тем более он особенный. Детей можно сделать похожими, массивным «воспитывающим» воздействием, но, в таком случае, мы навсегда потеряем в них их индивидуальное, особенное.

Знание этого открывается родителям как великая тайна каждого отдельного ребенка. После долгих усилий, призванных сформировать в сыне или в дочери желаемые родителями качества, они приходят к открытию, что поступали каждый раз вопреки природе ребенка. Они не видели или не хотели видеть тех особенностей детского восприятия, характера, темперамента, детского отношения к окружающим явлениям, которые присущи не всем вообще детям, а именно данному ребенку и которые не укладывались в русло выбранного родителями воспитывающего действия.

Сколько трагедий разыгрывается в семьях из-за того, что закон особенности каждого ребенка родителями игнорируется. Вместо него включается в действие диктующее воспитание, в котором взрослые исходят только из своих представлений, из своих образов желаемого. Увы, зачастую эти представления не имеют никакого отношения к их собственному ребенку, потому что это образы должного поведения детей вообще, образы сборные, освобожденные от особенного, Богом ему данного, приведенные к общепринятому стандарту, причем иногда принятому не в целом обществе, а в конкретном социальном окружение родителей.

Нет ничего удивительного в том, что движимые обобщенными представлениями родители не подозревают, что в ребенке есть нечто, что нужно еще разглядеть, почувствовать, открыть для себя. Им не приходит в голову, что именно это нечто составляет главную суть ребенка и от того, насколько будет оно понято, зависит, дадут ли взрослые возможность проявиться в ребенке индивидуальности или заглушат и сломают в нем эти драгоценные его свойства.

— Мама, я куклу дала Кате. У нее такой нет.

— Но и у тебя теперь нет куклы. Машину отдала Мише, скакалку — Наде. Скоро ты и меня кому-нибудь отдашь.

— Разве бывает, чтобы у кого-то не было мамы?!

Вслушайтесь в эту последнюю фразу ребенка. Она не просто сказана. Сколько тонких смыслов скрыто в ней. Смыслов реальных, действительно и серьезно переживаемых детским сердцем. Услышит ли все это мама, заполненная досадой по поводу безвозвратно отданной куклы?

В детях не все так просто. Не просто еще и потому, что индивидуальные их свойства далеко не все бывают положительными. И тем внимательнее должно быть наблюдение взрослых, тем более чутким должно быть их сердце, чтобы разглядеть худые особенности в ребенке и правильно повести себя по отношению к нему. Повести себя, исходя из его свойств, а не из своих представлений или представлений какого-нибудь учебника.

Обобщенное знание, содержащееся в учебниках и книгах по воспитанию, часто используется нами для того, чтобы все богатство частного свести к одному общему.

Не так совершается общение святых с детьми. Вот старец Серафим Саровский сначала спрятался от людей в траве, но услышав детские голоса, зовущие его, «не выдержал, не устоял перед детским зовом, и над высокими стеблями лесной травы показалась его голова. Он положил палец к губам, и умильно поглядывал на детей, как бы упрашивая их не выдавать его старшим. Затем он протоптал к ним дорожку через всю траву, опустился на землю и поманил детей к себе. И маленькая девочка Лиза первая бросилась к нему на шею, прильнув нежным личиком к его плечу. И каждого из детей, окруживших его, он прижимал к своей худенькой груди. Потом Лиза скажет своей старшей сестренке: «Ведь отец Серафим только кажется старичком, а на самом деле он такое же дитя, как ты да я, не правда ли, Надя?».

Святитель Тихон Задонский, бывало, скажет детям:

— Дети, где Бог наш?

Они единогласно и громко скажут:

— Бог наш на небеси и на земли!

— Вот хорошо, дети, — скажет им святитель и погладит рукою всех по головке, даст по копейке и белого хлеба по куску.

При этом он обращал внимание на их склонности и расположения, добрые склонности старался укреплять, а худые искоренять. Случалось, что одному он даст больше, другому меньше; получивший мало, случалось, начинал гневаться на Святителя, завидовать товарищу, а иногда бывало и то, что такой начинал силою отнимать у другого лишнее против него. Начинались ссоры, слезы, а иногда и драки. Тогда Святитель старался пристыдить виновных, пробудить в них раскаяние и расположить к братолюбию и вот, иные друг другу в ноги кланялись и лобызались.

Вглядываясь, вслушиваясь в эти рассказы из жизни святых, как важно нам уразуметь, что правильное, открытое отношение к детям ведет взрослых к чувству реальности. Вне такого отношения мы часто находимся в собственных установках, представлениях, в своих фантазиях. В согласии с ними мы действуем и в согласии с ними ожидаем каких-то результатов. Но результаты получаются другие, мы начинаем нервничать, сердиться и требовать. Ухудшаются отношения, а дети не меняются. Бегут месяцы, годы. Опускаются бессильно руки, и мы отдаемся ходу событий. То есть отдаемся тому, что есть в самом ребенке. Тогда и открывается особенное в нем. С этого времени поступки наши становятся все более и более мудрыми. Значит, появляется действие, согласное с реальностью.

Так приходит мудрость жизни. Мудрость, в которой взрослому открываются глубокие смыслы происходящего в мире. Никакое чтение книг, никакое общение с людьми не способно передать человеку то, что дает ему жизненный опыт. Обретением его становится весь путь самоуверенных проб и упрямых ошибок, пока идут бесчисленные попытки повернуть движение жизни в свое русло. Но жизнь не сворачивается. Жизнь постигается. Когда приходит разумение этого, в самих родителях открывается сокровенное чувство особенности другого. Уже с высоты жизненного опыта открывается, как грубо и жестоко гнали они и в себе свое особенное, как не хотели слышать его, как попирали его в угоду временным целям. В тишине сердца медленно приходит озарение, меняя в родителях отношение к себе, к людям и к своим детям.

Как много наломано дров родителями, которые начали путь собственного воцерковления и повели, силою потащили за собою детей. Не научившись перед этим слышать ребенка, тем более подростка, не умея обращаться с его особенным чувством жизни, не различая в нем, где его худое, где доброе, не улавливая меру его благоговения перед святыней, перед Церковью и Богом, вообще не подозревая, что вера в детях проявляется в благоговении, а мера веры оценивается временем, в течение которого ребенок способен сохранять благоговейное настроение.

Свойство третье — опережение рассудка детскою преданностью и заботой.

В детских поступках чуткость и внимание к другому и искреннее обращение от всей души и всем сердцем обычно опережают информативное общение с ним. Дело и слово ребенка не расходятся, он весь присутствует в тех словах, которые произносит. Но при этом не сами слова имеют силу действия, а то чувство, которое облекается в эти слова, то движение души, которое совершает ребенок.

Удивительно, в ситуациях острых, опасных для жизни и у взрослых людей размышления над собственными поступками исчезают. Вместо них происходит спонтанное, интуитивное действие. Если человек полностью отдается ему, он перестает испытывать страх за себя. Наоборот, появляется предельная отданность другому, готовность к бесконечному самопожертвованию. Резко обостряется чувство ситуации. Движения становятся лаконичными, четкими и верными. Опережение человеческого проявляется в таких случаях в полную силу. Это точное и действительное знание происходящего, безошибочность поступков и самопожертвование ради другого.

Так действуют матери, преданные своим детям. Так поступают люди в минуты опасности, так ведет себя добрый, душевно открытый и сострадающий другим человек, так живут дети. Сострадание другому, сорадость с ним опережают действия и подчиняют своей логике человеческие поступки. Другой, с его нуждой, с его настроением, с его желаниями и мечтой становится целью заботы. Действия вне этой заботы о другом исчезают совсем, просто перестают существовать.

Сердечная обращенность к матери и отцу дает ребенку удивительное свойство, которое позволяет ему уберечься от суждений посторонних людей. Неважно, как будут относиться к его родителям посторонние — он принимает и знает их, родителей, лучшими в мире. Это неискаженное, доброе и преданное восприятие. Это верность своим родителям. Такой же верностью своему ребенку живут все любящие родители.

Действие закона опережения универсально. Оно проявляется во всех ситуациях, от безобидных до смертельно опасных, проявляется одинаково — в бесконечной отданности другому. Действие этого закона не позволяет раздумывать над тем, например, хороший или плохой человек тонет. Тонет человек — и все остальное уже не важно. В любви друг к другу закон рождает невосприимчивое состояние влюбленных к любым насмешкам и замечаниям в адрес любимого. Он же проявляется в удивительном свойстве любящих — бережности.

Если взрослые значительную часть жизни относятся друг к другу вне этого закона, дети, особенно маленькие, ни на одно мгновение от него не отходят.

Какой предмет в школе детям нравится более всего? Тот, за которым стоит полюбившийся им учитель. Как отнесутся дети к словам, сказанным тем или иным взрослым? Так, как относятся они к этому взрослому. Если человека они не принимают, не будут приняты и слова его, какими бы правильными они ни были.

Неосознанно следуя этому закону, дети очень чутко воспринимают отношение к себе со стороны сверстников и взрослых. Более того, они улавливают то действительное движение, которое происходит в душе другого.

Взрослый недоволен ребенком, но пытается скрыть свое состояние и подойти ласково. Сложные чувства испытывает он в эти минуты. Столь же сложную гамму состояний переживет и ребенок. Разной будет его реакция. Один закапризничает, другой молча примет, третий щедро откроется навстречу взрослому, помогая ему справиться с собою.

Если же взрослый не скрывает своего недовольства — досады и раздражения — состояние детей становится все более сложным. С одной стороны, это растерянность и недоумение. В момент, когда действие совершалось, ребенок не знал о его недозволенности. Теперь он поставлен перед фактом обвинения. Взрослому очень понятно состояние недоумения и даже возмущения, когда его просят пройти в отделение милиции и объявляют, что он нарушил закон. Нарушая, он не знал, что совершаемые им действия караются законом. Теперь его ставят перед фактом обвинения и показывают нужную статью в законодательстве.



Страница сформирована за 0.92 сек
SQL запросов: 175