УПП

Цитата момента



Если вы живёте каждый день так, как будто он последний, когда-нибудь вы окажетесь правы.
Вы не правы!

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Прекрасна любовь, которая молится, но та, что клянчит и вымогает, сродни лакею.

Антуан де Сент-Экзюпери. «Цитадель»

Читайте далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/israil/
Израиль

Глава третья. БЕРЕЖНОСТЬ

Давно стало привычным полагать, что в семье люди знают друг о друге все. Во всяком случае, много больше, чем кто-либо со стороны. Однако, если внимательно приглядеться, обнаружится немало супругов, которые о внутренней жизни друг друга наслышаны, может быть, чуть больше, чем о жизни сотрудников по работе. В этом "чуть больше" содержится дополнительная информация преимущественно о внешних действиях другого — где был, с кем встречался, что делал дома и вне дома. Но настроение, внутреннее состояние близкого человека, душевное отношение к происходящему оказывается нередко малоизвестным. Даже, порой, о друге или подруге мы знаем больше, чем о собственном муже или жене. Почему так? Почему именно в близком нам человеке мы видим меньше привлекательного, больше привычного, больше обычного, чем особенного? Хотя в период влюбленности и начального периода супружеской жизни все было как раз наоборот. Что же происходит с человеком, когда он переходит от нежной преданности другому к восприятию обыденности другого, а затем к раздражительности, иногда грубой неприязни и даже ненависти к нему?

В первые дни недели после свадьбы, пожалуй, нет большей радости, чем общение друг с другом. Но со временем восторг проходит, начинаются будни, и в них однажды кто-то из супругов натыкается на колкую насмешку другого.

Все было, как и день назад. Искренне пересказывала свои впечатления или переживания какого-то эпизода жизни. И вдруг — в ответ насмешливая фраза. Она не сразу замечается, потому что не ждешь ее, потому что не веришь в насмешливое настроение другого. А он повторяет насмешку и тогда каким-то внутренним чувством улавливается смысл его слов. Растерянность на мгновение врывается в душу, но тут же сминается ответной улыбкой.

— Нет, ты послушай. Это действительно было и я действительно это так чувствую.

Другой слушает, а в конце бросает небрежно:

— Да ну, чепуха все это. Глупые фантазии. Ты лучше почитай, что об этом в книжке написано.

Только теперь, после этих суровых слов, приходит понимание, что рассказанное не принято, не услышано и отвергнуто. В разное время переживается при этом разное. Неожиданное сомнение в себе, глубокая растерянность, обида и боль, либо желание повторить рассказ, настоять на своем, убедить, доказать. А иной раз просто опускаются руки и возникает тупое отчаяние, глубокое чувство одиночества и тоски. Тогда страшным движением поднимается со дна души опустошающее чувство безнадежности, желание прекратить общение, развестись и освободиться от необходимости быть рядом.

Болезнь общения начинает развиваться задолго до наступления такого момента. С какого-то времени супруги начинают все больше и больше закрываться каждый в себе, и все меньше посвящают друг друга в тайны своих переживаний. Крутится быт, чередуются магазин, работа, посещение храма, дом, приходят друзья, сами ходят в гости, бегут между ними какие-то слова, фразы, простые или напряженные, требующие немедленного ответа, или остающиеся безответными… А рядом с этим в душе появляется и растет пустота, и скука, и обреченность.

Если же внимательно присмотреться ко всему происходящему и к тому, что уже было в жизни семьи, обнаружатся те моменты, с которых началось действие разрушения. Именно началось, потому что был же период светлый, легкий и наполненный внутренней жизнью. Было откровенное общение. Окрыляющее, рождающее уверенность в себе и в другом, пронизанное атмосферой созидания, взаимопомощи и глубокой симпатии друг другу. Было до тех пор, пока не родилось однажды в ком-то из супругов пренебрежительное, угнетающее отношение к другому. Тот, к кому направлено оно, легко его улавливает и всегда приходит в состояние слабого или сильного смятения. Каждому человеку задолго до заключения брака пришлось пережить это состояние в своей жизни не один раз. Но от других…

Происходит это, когда однажды, например, в кругу друзей начинаешь о чем-то рассказывать. Говорится легко, свободно, уверенно. И вдруг видишь на чьих-то губах ироничную улыбку, кто-то склонился к другому и что-то с усмешкой шепнул ему на ухо, третий стал отвлекаться…

Как будто холодком пахнуло, и где-то в груди засуетился гаснущий огонек. Стали теряться слова, пошли на нет интонации. Изо всех сил пытаешься удержать нить рассказа, дать живые струйки в голосе, но реплика одного из слушателей, словно ножом, отсекает все, и тогда сконфуженный, сворачивая фразы на бормотание, заканчиваешь свой монолог, а потом не знаешь, что делать с собой, куда девать руки и куда деваться самому.

В таких событиях открывается глубокая зависимость от мнения окружающих людей. Человек сочетается с духом мира и чаяния этого духа принимает за свои чаяния, переживает по поводу их. В таком случае опыт каждого неудачного общения рождает осторожность при следующих встречах с незнакомыми людьми, при входе в новую компанию, в чужую квартиру. В отдельных случаях человек становится замкнутым. Он глубоко переживает свою, однажды обнаруженную, несостоятельность в умении вести разговор. Убегая от людей, он всей душою в мечтах и грезах тянется к ним. Но каждый раз, едва начинается беседа, он привычно сворачивается, умолкает и, не знает, безмолвствуя, как выйти из этого и что делать с собой. В наиболее трудных случаях эти переживания ведут к неврозам, головным болям, к скованности и неуклюжести внешних движений, эмоциональной сухости и душевной закрытости человека.

Такая ранимость и уязвимость человека могут происходить по двум причинам — слабости духа, такого легко ранить, и вторая причина – самолюбие, которое, если его задеть, уязвляется.

В тоже время, в состоянии влюбленности все страхи и зажимы исчезают, как туман. Словно разрывается паутина, сдерживающая бутон, и цветок раскрывается легко и свободно.

В этом состоянии сразу после свадьбы влюбленные находятся все дни своего медового месяца и какое-то время после. А затем… Затем появляется низводящее угнетающее отношение одного из супругов. Оно скоро восстанавливает в другом прошлый опыт его неудач в проявлении себя. Приходит страх, что в другом возникнет осуждение и неприязнь. Появляется сдержанность эмоциональная, словесная, поведенческая. Общение становится привычным и все реже выходит за границы каких-то устоявшихся тем и уже проверенных действий. Оно принимает черты приноровленности друг к другу. Фразы становятся краткими и больше по делу. Эмоциональное состояние склоняется больше к сосредоточенности на себе — своих делах, своих чувствах, чаще бывает озабоченным, чем просветленным. Даже появляются иногда минуты, когда супруги начинают чувствовать себя по отношению друг к другу так, как чувствуют себя люди в транспорте. Если прислушаться к лексикону, то можно обнаружить четкую тенденцию к обеднению словарного запаса.

Такой период почти в каждой вновь образующейся семье возникает неизбежно. Возникает он как временный, как состояние перехода от одних отношений к другим, как расплавление прежнего, поверхностного, и движение к действительно глубокому, пронизывающему все бытовые ситуации, взаимодополняющему общению. Продолжительность этого периода у каждой пары — своя, она всегда зависит от самих супругов, от их готовности созидать семью, от того, насколько терпеливы они к негативным проявлениям друг друга, знают или не ведают об ожидающих их трудностях, умеют или еще не научились эти трудности преодолевать.

Как важно в это трудное время не потерять, не растратить в мелких ссорах, взаимовдохновляющую устремленность друг к другу. Необходимо направить удивительную силу симпатии к другому на поддержание в себе способность правильно понимать происходящее, укрепиться в чистоте отношения, научиться сознавать и отлагать в себе все разрушительные движения.

Они начинаются после того, как зацепишься за слова или тон другого, или за его несогласие или неумение, хуже того — нежелание что-либо делать. Но в действии "зацепишься" есть два момента. Одни – за что зацепишься, другой – чем зацепишься. И то, и другое требует от супругов ему сообразного с ним обращения. С предметом, за который зацепился, обращение одно, а с тем, чем зацепился, обращение другое. Так, сохраняя любовь, расположение, слово, например, можно уточнить, тон можно не заметить, с несогласием разобраться одною только рассудительностью, нежелание можно потерпеть, упросить, убедить, или же вымолить ближнего из его нежелания.

Много труднее обращение с тем, чем мы цепляемся друг за друга. Здесь может быть и задетое самолюбие, и чувство несправедливости, и уязвленная самонадеянность, и праздная безответственность, и простая лень, и беспечность, и гордость, и упрямство. Все это уже приживлено к душе настолько, что человек не отдает себе в этом отчета, просто живет им. К этому он имеет наработанные и не сознаваемые механизмы самозащиты, внутренней обороны – такие, как самооправдание, самоуверенность, своенравие, при котором свой нрав милее, своя правда дороже, свой способ жизни привычнее, да и не замечаешь всего этого за собой – в другом это проще увидеть, а вот в себе…

С обретением церковной жизни человек начинает труд покаяния. Многое меняется в нем, но черты его безнравия, которые коренятся глубоко в душе, изъять из его характера долго не удается ни ему самому, ни супругу. Это может длиться и пять, и десять лет, и больше.

Привычка к низводящему или угнетающему отношению друг ко другу — одно из первых препятствий на пути созидания настоящего общения в семье. Форм низведения очень много. Каждый может обнаружить в себе целый арсенал этих средств наступления, которые используются им в беседе с другим человеком. Человек не замечает за собой этих реакций. Просто в эти минуты он всем собою проявляет низведение другого.

Играет на губах усмешка, либо губы сложились в недоверчивую складку, или презрительно отвисли в уголках. Идет разговор, но потускнел взгляд другого, глаза начали искать развлечений: то в видах за окном, то в картине на стене, то руки потянулись за газетой или книгой и человек, слушая и кивая головой, одновременно стал просматривать текст. На лице появилось выражение скуки или иронии, отрешенность, брезгливость. В уме мелькнула едкая фраза, критикующий комментарий, и то, и другое сразу же было брошено собеседнику. Родилось забавное состояние насмешничества. Сами собой приходят слова, бьющие по другому. Если он смущается или начинает сердиться, чувство забавы усиливается, укрепляется внутренняя уверенность в своем превосходстве, шутки становятся все более ранящими и обидными, а состояние озорной веселости усиливается. В других случаях появляется прямая озлобленность, а желание прекратить монолог другого смешивается с нарастающим раздражением. Бросаются слова-предупреждения: "Глупость все это. Разве все это интересно?" Идут настойчивые попытки сменить тему, дважды, трижды произносятся слова, начинающие рассказ про другое. В конце концов, а в отдельных случаях и вовсе без таких предварительных попыток остановить собеседника, бросаются прямые фразы, цель которых — грубо обрезать и поставить супруга или супругу на "свое место".

Пожалуй, самое печальное заключается в том, что все эти внешние проявления низведения другого — не просто игра. Даже чувство забавы, легкой шутливости становится не безобидным, если это другого ранит, доставляет ему неловкость и боль, потому что в каждом таком эпизоде общения происходит разрушение двойное.

Первое работает в том, кто говорит. Вряд ли можно что-либо рассказывать и при этом не иметь внутренней веры, что вас будут слушать. В супружеских отношениях вера в другого пронизывает в человеке большее. Здесь ожидается не только настроение слушания, но и поддержка, забота со стороны другого. Нет страха в общении только потому, что один доверяет другому свои ошибки и свои неправильные представления, целиком полагаясь на бережность того, кто слушает. Не будут обрезаны колкими словами ошибочные мысли, но разобраны и совместно осмыслены. Чистота человеческих отношений всегда предполагает эту глубокую, сокровенную доверительность друг к другу. Где же, если не в супружеских отношениях, можно обрести ее?

Может быть, именно поэтому искренняя открытость другому не знает в себе требований или притязаний к слушателю быть бережным. Вместо этого человек живет в чувстве глубокой веры в другого и потому просто не ожидает, не подозревает и не думает о возможности какого-то бы то ни было подвоха со стороны супруга или супруги. Это чистое отношение, которое одно может быть уже фундаментом любого здания семьи, разрушается в каждом эпизоде низведения. Смущение, растерянность — это лишь поверхностные переживания процессов, происходящих в глубине души. Эти процессы накапливаются и могут долго не выходить в пласт проявленной, видимой реакции. Ни эмоционально, ни тем более рассудочно человек не может уловить эти первые трещинки в собственном отношении к другому. Пройдет время и по какому-то пустячному поводу он развернется в неуправляемом взрыве, наговорит много ненужных слов и совершит нелепые и никому не нужные действия. А потом, обессилев, почувствует пустоту, разрушенность всех надежд — чувство неверия.

«Муж да будет к жене своей ненадменен, не горд, но милосерд, щедр, желающий нравиться только жене своей, — говорят нам апостольские постановления» (1, 3). Святитель Иоанн Златоуст говорит: «видя себя любимою, жена бывает дружелюбна, а, встречая повиновение, муж бывает кроток. (Потому) любить есть дело мужей, а уступать – дело жен. Если каждый будет исполнять свой долг, то все будет крепко». И святой Григорий Богослов (IV век) в письме к жене градоправителя Олимпиаде пишет: «Его (мужа своего) одного люби, ему одному весели сердце, и тем более, чем нежнейшую к тебе (он) питает любовь; под узами единодушия сохраняй неразрывную привязанность. Родившись женщиною, не присвояй себе важности, свойственной мужчине, не величайся родом, не надмевайся ни одеждами, ни мудростью. Твоя мудрость — покоряться законам супружества, потому что узел брака все делает общим у жены с мужем.

Когда муж раздражен, уступи ему, а когда утомлен, помоги нежными словами и добрыми советами.

Сколько бы ни была ты раздражена, никогда не укоряй супруга в понесенном ущербе, потому что сам он лучшее для тебя приобретение.

Когда муж скорбит, поскорби с ним и ты несколько (сетование друзей служит приятным врачевством в печали), но вскоре потом, приняв светлое лицо, рассей грустные его мысли, потому что сетующему мужу самая надежная пристань – жена».

Какая же вера в другого должна быть в человеке, чтобы в условиях постоянного, большого или малого низведения со стороны мужа или жены сохранить внутреннюю уравновешенность и не испытывать минут отчаяния. Далеко не каждый несет в себе такую глубину чувства. А тот, кто не несет, обращается к своему жизненному спутнику за поддержкой. В нем ищет он опору, которая позволила бы сохранить в себе полноту этого чувства, дающего уверенность и твердость чувства себя в жизни.

Уничижение бьет по самому главному и самому тонкому в человеке, попадает в самые сокровенные переживания в нем, почему и причиняют ему самую глубокую боль. Тонко и незаметно для супругов внедряется оно в жизнь семьи. Незаметно, потому что в каждом повышении голоса любого из них явственно присутствует чувство, что именно таким отстаивается истина. Другой не прав! Я чувствую, всем собою ощущаю ошибочность его действий. Как же возможно пройти мимо? Непременно нужно об этом сказать.

Так возникают ежедневные, по крошечным поводам, недовольства друг другом. Но нет недовольства, которое в основе своей не было бы низведением. Проявленное в отношении к другому, оно действует так, как действуют капли, бесконечно падающие с потолка на темя человека. Эта чудовищная пытка, придуманная в древних тюрьмах, мало чем отличается от того, что при подобном отношении может происходить между супругами. Если под действием капель разрушается человеческая психика, под действием низводящих фраз, интонаций, жестов и действий разрушаются вера и доверие друг в друге.

Второе разрушение происходит в том, кто уничижает. Явное низведение выражается через слово. Каждое сказанное человеком слово не проходит для него бесследно, потому что нет слов, за которыми не скрывалось бы состояние человека, его отношение к предмету, о котором он говорит. Даже формальное выступление по бумажке на каком-нибудь собрании есть проживание уже присутствующего равнодушия, а вовсе не пустое проведение времени. Мы говорим: "Бессмысленно пролетело время", — и не замечаем при этом, что время без смысла не проходит. Оно всегда работает либо за человеческое в человеке, либо против человеческого в нем. И действительно, пролежав в постели лишние два-три часа, некоторые из нас на самом деле занимались культивированием в себе лени, проведя вечер в шумной попойке, мы разрушали в себе ценности духовные и утверждали возможность думать и действовать, пошло и легко, а, значит, безответственно обходиться с людьми и смотреть на жизнь, простояв на Богослужении, не слыша его содержания, не просто маялись, но упражнялись в беспечности и рассеянности и т.д. Каждое человеческое проявление всегда ложится либо в преобразование и развитие, либо в падение. Промежуточных состояний не бывает.

Низводящее отношение к другому несет в себе двойное действие. С одной стороны, своим внешним проявлением — усмешкой, рассеянным выражением лица, обидными замечаниями — оно бьет по собеседнику, а с другой — тем внутренним настроением, которое переживается в эти минуты самим насмешником, разрушает в нем отношение бережности к другому, разрушает тонкое, сокровенное чувство действительно любящего.

Блаженная Моника – мать блаженного Августина (V век), — имела мужа жестокого, развратного и своенравного. Когда подруги с удивлением спрашивали ее, как она достигает мира в семье, она им отвечала: "Когда я вижу, что муж мой сердит, только в душе молюсь Богу, чтобы возвратилась тишина в его сердце. И его вспыльчивость проходит сама собой, и я всегда спокойна. Подражайте мне, любезные подруги, и будете так же спокойны".

"Добродетельная, благочестивая и разумная жена скорее всех может образовать мужа и настроить его благочестиво, — говорит свт. Иоанн Златоуст. – Ни друзей, ни учителей, ни начальников не послушает он так, как свою супругу. Когда она увещевает и дает советы, это увещание доставляет ему и некоторое удовольствие, потому что он очень любит эту советницу. И можно указать много случаев, когда суровые и неукротимые мужья были смягчены таким образом. Жена участвует с мужем во всем, и в трапезе, и в рождении и воспитании детей, и в делах его, и интересах, и в весьма многом другом; она во всем ему предана и соединена с ним подобно тому, как тело с головою. И если она будет разумна, хозяйственна и старательна, если не будет злоязычна, злонравна, сварлива, расточительна, не будет искать суетных украшений и нарядов, но вместо этого будет искать скромности, целомудрия, доброты и кротости, единодушия и семейного согласия, то всех превзойдет во влиянии на мужа, и поступая так сама, и мужа своего сделает еще благонравнее и любезнее к себе".

Муж жену должен считать "первой, важнейшей и искреннейшей помощницей и советницей во всех своих делах… должен заботиться об умственном и нравственном совершенствовании жены, снисходительно и терпеливо недоброе очищая, доброе же насаждая. Неисправимое же в теле или нраве должен сносить великодушно и благочестно (не теряя к ней уважения). Но уж никак не позволять себе развратить ее своим небрежением и вольностью. Муж – убийца, если смиренная, кроткая и благочестивая жена становится у него рассеянною, своенравною, Бога не боящеюся".

"Мужья, — пишет Апостол Павел, — любите своих жен и не будьте к им суровы (Кол. 3, 19), обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни" (1 Петр. 3,7). Эти слова апостольские можно было бы заключить в нашей сегодняшней беседе в одно простое для нас наставление – быть бережными к женам. Но и женам быть бережными к мужьям. Что же оно означает – быть бережным?

Глубокими истоками чувство бережности связано с верой в другого и есть одно из главных проявлений любви. Иногда в представлениях людей оно предстает как боязнь прикосновения к хрупкому. На самом же деле ничего общего ни с какой боязнью, ни с каким страхом за другого оно не имеет. Боязнь и страх рождаются неуверенностью за устойчивость, например, тонкой вазы, к которой мы прикасаемся. Мы наперед предполагаем возможность ее разрушения и потому оберегаемся от резких движений с ней. В отношении к человеку боязнь и страх за него есть тоже самое недоверие к нему.

Бережность происходит из глубокой веры в человека и потому в ней нет опасливости. Вместо нее в человеке разворачивается тонкая поддержка другого, вдохновляющее одаривание своим вниманием, чуткостью и теплом. Не боязнь прикосновения, а наоборот, глубокое вхождение в происходящее в другом, вхождение в со-страдании, в со-радости, в сотрудничестве, в со-любви. Боязнь и страх рождают пассивность. Бережность активна. Первые ведут к осторожности, вторая — к взаимо-действию. Бережность оказывает честь другому, как сонаследнику благодатной жизни.

Возможно ли жить одновременно настроением бережности, любви, и настроением уничижения другого? Увы, сколько бы ни приходилось пробовать, но соединить эти два полюса не удается никому. А там, где присутствует одно, всегда и неизбежно разрушается другое.

Порой можно услышать странное мнение, будто в обидном для мужа или жены насмешничестве друг над другом проявляется особая форма супружеской любви. Если же это мнение исходит от самих супругов, невольно рождается тревога за них.

Действительно, человечество несет в себе бесчисленное множество способов извлечения наслаждений для себя, начиная с приготовления деликатесного блюда и заканчивая разными видами самоистязания. В отношениях супругов всякое истязающее общение, приносящее чувство удовлетворения и наслаждения одному из них или одновременно обоим, ведет к деградации того и другого. Происходит очень тонкая подмена общения. Одухотворяющее, развивающее обоих общение переходит в самоуслаждение, страстное, иногда до азартности острое чувство удовольствия. Остроумие, шутливость пронизываются отвратительной смачностью ощущений. Глубина этих состояний такова, что человек пропитывается им насквозь и уже не видит себя, не замечает отрицательной реакции окружающих, а напротив, именно в присутствии гостей, друзей и товарищей с особенной сладостью разыгрывает эти низводящие сцены. Что при этом чувствуют окружающие, его не волнует. Он весь поглощен словесным истязанием другого.

Бережность к другому не допускает в адрес любого из супругов обижающих слов ни наедине, ни в присутствии посторонних людей. Более того, даже в мыслях возникающие клички, обзывательства, проклинающие и ругающие слова, движением души немедленно пресекаются. В состоянии чистой любви все это просто не приходит к человеку.

Но семья и любовь далеко не одно и тоже. Не всегда семья – это уже любовь. Поэтому работа над чистотой мыслей и слов становится первейшей необходимостью на пути движения к настоящей любви. Работа эта вне бережности невозможна.

В особенно трудные минуты жизни появляется невольное желание пойти к кому-либо и рассказать о своей несчастной судьбе. Расскажешь, и легче становится. Только при этом не сознается одно. В обретении легкости состояния немалую роль играет чувство удовлетворенности по поводу того, что об истинном виновнике наших трудных отношений знает теперь еще кто-то. Так перед судом совести находится и втайне утверждается сторонний свидетель. После каждого такого рассказа о своих несчастьях, где в отчетливых красках расписаны негативные стороны жены или мужа, появляется чувство постоянного присутствия во всех перипетиях семейной жизни незримых свидетелей, которые знают теперь уже все. В сочувствующей поддержке каждого такого невольного свидетеля человек обретает для себя успокоение, тонкую возмещенность за несчастную свою долю.

Меняется ли при этом отношение к другому? Меняется. Так, например, человек становится более терпим к отрицательным проявлениям другого. Но эти отрицательные проявления теперь, после рассказа о них кому-то третьему, становятся для него самого отчетливо-выпуклыми и от одного такого рассказа к другому постепенно затмевают собою все остальные качества жизненного спутника. Рядом с ложной терпимостью и как бы смирением появляется слепота ко всему, что есть светлого в жене или муже. В этом предательстве третьему лицу поступков жены или мужа человек получает самоудовлетворяющую компенсацию за как бы несостоявшуюся у него жизнь. С этим не нужно путать рассказ на Исповеди или в духовной беседе духовнику, где приносится покаяние за свои грехи или испрашивается Евангельски правильное поведение и сердечное расположение в ответ на те или иные поступки мужа или жены. Правда и здесь человек нередко занят не покаянием в своих грехах, а облегчением себя, оправданием и утешением через рассказанные грехи другого.

В выявлении негативности другого и в обретении самоудовлетворенной терпимости к ней начинает проявляться весь ложный смысл семейных отношений. Воистину, человек сам себе создает все, от чего получает и страдания, и радость.

Если же в человеке живет бережность, она рождает в нем движение созидания, а не разрушения отношений. Она оберегает человека от всех мысленных и произносимых вслух утверждений негативного в другом. Незримым движением души она улавливает всю разрушительную силу постоянного акцента на плохом в супруге и заставляет воспринимать в этом акценте скрытое самооправдание. Самооправдание, при котором вектор усилий ради перемены другого направляется уже не к себе, а к другому. Но последнее и есть начало всех, больших и малых ссор, которые в виде шаткого здания будут теперь громоздиться на таком фундаменте. В таком случае, оберегая человека от губительных последствий, бережность останавливает в нем малейшие следы желаний поделиться своими несчастьями с третьим лицом.

Вместо этого к человеку приходит способность прощать другому его отрицательные качества. Чувство прощения есть одновременно и душевная щедрость. И разве не в этом состоянии человек способен действительно и искренне помочь другому. Не нужно думать о том, какие слова говорить при этом — слова придут сами. Не нужно метаться, искать что делать. Правильно и точно направленное действие в состоянии душевной заботы, мудрой любви к другому приходит само.

Бережность переводит акцент размышлений с заботы о себе на заботу о другом. Тогда состояние и жизненные переживания другого естественно оказываются в центре внимания одного из супругов. Чуткость к другому становится постоянным свойством и рождает внутреннюю неторопливость, умудренность всех движений помощи. Исчезает суета и перемена настроений. Жизнь семьи вливается в благодатное русло Церкви, обретая свойственную ей неспешность и внутреннюю умиротворенность.

Бережность к другому оберегает человека от любого сравнения, сопоставления жены или мужа с другими мужьями и женами. Разве изменится ситуация от того, что в другой семье муж или жена лучше?

Ситуация не изменится, но начнет активно меняться наше отношение к супругу (или супруге). Эта перемена чаще всего бывает связана с разрушением, а не с созиданием. Что, кроме отчаяния или гордости, может родиться в результате такого сравнения? Усиливаются взаимные претензии, рождается дополнительный набор требований, которые делают невыносимыми и без того напряженные отношения.

Последствия сравнений с другими остановить обычно не удается. Всего на мгновение возникло сопоставляющее отношение, но успело вспыхнуть чувство проигрыша перед тем, кто является обладателем понравившейся нам половины. На секунду стало горько и обидно за себя. И одновременно с этим тонкой змейкой поползла в душу слабая неприязнь к своему спутнику жизни. Где, в чем затем проявится это легкое, едва заметно отвращение к другому, не ведает никто. Лишь когда обидное слово в раздражении будет брошено ему, когда накопленная досада вдруг выльется в злобный крик, станет понятно, когда было посеяно и во что проросло зерно сопоставления.

Предупреждая все эти моменты неприязни к другому, отторжения его, бережность оберегает человека от гибельного посева. Проще не сеять, чем потом пытаться уничтожать буйные всходы. Правда, проще, — для человека любящего. А там, где нет любви, человеку почему-то кажется более легким, наперед посекать то, чего в другом нет еще и в помине. "Счастлив муж доброй жены, и число дней его – сугубое. Жена добродетельная радует своего мужа и лета его исполнит миром; добрая жена – счастливая доля: она дается в удел боящимся Господа; с нею у богатого и бедного – сердце довольное и лицо во всякое время веселое" (Сир. 26, 1-4).

Еще одно свойство бережности — оберегать человека от упреков в адрес другого.

— Ты же говоришь, хорошо то, хорошо это. Почему же не делаешь? Так прежде в своем глазу бревно вытащи, а потом указывай на мои соринки. Как можно?! У самой (у самого) сотни недостатков, так она (он) мне еще указывать будет…

Движение возмущения. Тогда в негодующем бичевании оно рождает ворчливость тихую или бурную. В другом случае неостановимо льется многочисленное выговаривание по всем поводам сразу. И невозможно остановить этот поток недовольств, пока не иссякнет чувство досады и раздражения, из которого он рождается.

Попрекать другого его недостатками — значит допускать в себе тонкое, разрушительное движение души. Бережность к другому в зародыше искореняет это низкое человеческое свойство. И взамен наполняет душевные переживания человека мягким теплом. Это тепло струится в каждой клеточке его тела, наполняет вибрацией доброты его голос, взгляд, выражение лица. Оно преображает человека в его внешности, в поведении, внутренней жизни.

Самым, пожалуй, удивительным свойством бережности является бережное отношение к явным и кажущимся недостаткам другого. Идут годы и к супругам однажды приходит понимание, что какие-то свойства, к которым относились они с отрицанием, на самом деле были свойствами необходимыми. Он, другой, знал об этом и умел этим свойством в нужных моментах пользоваться. А мне, непонимающему глубокий смысл происходящего и не верящему в возможность такого смысла, это свойство кажется абсурдом, фантазией, слабостью или пережитком. И только чувство бережности не позволяет наброситься на другого с активным изживанием неугодного мне свойства.

С годами бережность наполняется удивительно тонкой прозорливостью и с первых же проявлений начинает улавливать характер тех или иных свойств другого человека. Щадящее отношение начинает присутствовать рядом с мудростью принимаемых решений, произносимых слов и допускаемых в себе душевных движений.

Именно бережность рождает в человеке способность создавать условия для становления другого человека, но не требовать от него угодных нам немедленных перемен.

Бережность не знает требований взаимности. Она бережна односторонне. В этом ее центральный смысл. Проявление любого требования, притязания, претензии, а тем более требования: "Относись ко мне бережно!" — немедленно начинает разрушать само состояние бережности. Начинается навязчивое наблюдение — бережен или нет, — ожидание и острое желание, чтобы был непременно бережен, наконец, досада, что не проявляет этого нужного и должного в супружеской жизни свойства, а рядом с досадой обида за себя, жалость к себе. Увы, скандал в таких случаях неизбежен. "Ты не бережен (или не бережна) ко мне!" — это основной постулат, на котором будет построена ссора, взлелеянная в укромных уголках требующей души.

Давно известно — щедрость не требует ответной щедрости. Действительно, какая же это щедрость, если она ждет компенсации.

В бережности к другому заключается источник той силы, которая питает человеческое терпение и мудрую смиренность перед жизненными ситуациями. Она оберегает человека от поспешных решений и суетливых действий, якобы призванных в короткие сроки вразумить другого. Она наперед научает пониманию, что суета и поспешность лишь осложняют отношения, приводят супругов к взаимной конфронтации и очень мешают действительному становлению и развитию отношений. Она позволяет, избегая требований, приходить к согласию. Научает иными темпами мерить время и не зависеть от суетливости окружающего мира, но, напротив, в мир суетящийся вносить умудренное спокойствие.

Бережность к другому — это и есть одновременно бережное отношение к себе. В глубине движения, которое рождается в душе человека, это одно и тоже. Но есть здесь одна удивительная тонкость. Невозможно прийти к бережности, если начать проявление бережности с себя. Такое оберегание так и останется в пределах одного человека.

Бережность к другому подобно солнцу, от которого непрерывно льется в окружающий мир жизненное тепло. В этих лучах легко и хорошо каждому, кто попадает в их поток. Начинают проявляться самые тонкие свойства людей, часто спрятанные от грубых реакций окружающего мира. Щедро поддержанные бережным отношением к себе, они раскрываются иногда с такой силой, о которой до этого не подозревают и сами их обладатели.

Тончайшее душевное свойство человека — бережность — наполняет тем же теплом и того, кто излучает этот невидимый свет. В нем снимаются зажимы внешние и внутренние, появляется чувство обретенности себя и сокровенное деятельное знание главного в человеке — закона сердечности.

"Будьте все единомысленны, сострадательны, братолюбивы, милосерды, дружелюбны, смиренномудры; не воздавайте злом за зло, или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение. Ибо, кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей, уклоняйся от зла и делай добро, ищи мира и стремись к нему" (1Пет. 3, 8-11).

Опережающая одновременность бережности, веры, любви к человеку — так парадоксально звучит закон сердечности. Основное в нем — опережение. Из бережности отношения к другому прежде, чем к себе, рождается подобное же отношение к себе. Но не наоборот. В этом центральный смысл закона, бережности.



Страница сформирована за 0.81 сек
SQL запросов: 171