Притча о добром самаритянине
Чтобы судьбу, как задачку, решить,
мало постигнуть азы мирозданья:
есть еще образованье души -
самое высшее образованье.
Евангельские притчи о добром самаритянине и блудном сыне рассказывают шестиклассникам о важнейших христианских заповедях: возлюби ближнего, как самого себя, и о прощении. «Кто такие ближние?» - спросили ученики Иисуса, и он рассказал притчу о человеке, нуждавшемся в помощи, ему отказал родственник, отказал священник, но помог незнакомый иноверец. «Кто был ближним?» - задает мессия риторический вопрос. Ответ, кажется, ясен – оказавший помощь. Но этот ответ порождает ряд других вопросов.
Выходит, ближний, то есть тот, кого мы должны возлюбить, – это тот, кто нам помогает, а если нет – уже не ближний, не достойный нашей любви?
– Кто ваши ближние? – спрашиваю ребят.
– Родители, бабушка, брат, друзья, - слышу похожие ответы.
– А, по-моему, ближние все люди друг другу. По христианским заповедям все должны друг друга любить, - взволнованно говорит одна девочка.
Большинство среди ближних в первую очередь называет родителей. Почему?
– Потому что наши родители нас растят, кормят, одевают, о нас заботятся, отдают нам свою душу. Это самые близкие люди.
– А если бы не заботились?
– Бывает, что родители отказываются от своих детей, отдают их в детские дома, - тут ребята, перебивая друг друга, рассказываю разные грустные жизненные истории, услышанные от знакомых или по телевизору.
Леночка задумалась, потом поднялась и, волнуясь, иногда еле сдерживая слезы, заговорила:
– Некоторые родители оставляют своих детей, не хотят ими заниматься. Уходят в другую семью, и им даже не интересно, как их сын или дочь живет, чем она занимается, что любит делать, с кем дружит. Они даже не позвонят никогда и не поинтересуются, не нужно ли что-нибудь их ребенку. А ему, может быть, очень нужно просто их внимание. Это жестокие люди, они думают только о себе. Они их ребенку не ближние.
Лена говорит сейчас о себе. Она никогда не видела своего папу, но живет в глубокой обиде на него, и, если верить законам психологии, на мужчин вообще, считая их предателями. Она говорит о человеке, которого никогда не видела, но судит о нем, видимо, по словам мамы, и вслед за ней делает вывод – папа (подсознательно – каждый мужчина) плохой. Он недостоин быть ближним (любимым). Позже ко мне подойдет маленький Андрюшка. Он, захлебываясь от слез, скажет, что не знает своего отца, но никогда не простит его за то, как тот поступил с его мамой.
Мне очень жаль этих детей. Жаль не столько потому, что они были лишены заботы одного из родителей, сколько потому, что в их душах с раннего детства выращены обида и ненависть к незнакомым им людям. Эти маленькие существа, как в слово Божие, верят в правоту своих мам. Живут их верою, их чувствами, их опытом. Я ни в коей мере не собираюсь заниматься психотерапией, но подарить им несколько вопросов, провоцирующих к самостоятельному мышлению – подарю обязательно.
– Получается, что самые близкие нам люди – это наши родители, потому что они о нас заботятся. А как только они о нас заботиться перестают – они уже не ближние? Выходит, ближний тот, кто нам нужен, полезен, удобен, выгоден, так? То есть тот, кого мы можем использовать для себя? Попользовались, поели маминой еды, поносили купленную ей одежду, а за это ей поможем, приласкаем, как бы долг вернем? А вот совершенно незнакомая, ничего нам не сделавшая женщина на улице – ближняя? О ней не надо позаботиться, ей не надо помочь?
Кто нам ближние?
Друзья? Почему? Потому что нам с ними интересно, хорошо, уютно, весело…. Подождите, подождите… А где здесь тот, с кем мы дружим? Это опять забота о нас. Друг нас согреет, поддержит, развлечет. Поэтому он ближний? Но забота о таком ближнем – это расплата за услуги. А те, кто ничего нам не сделал, но, возможно, нуждаются в нашем внимании? Кого называл ближним Христос: родственника, единоверца, друга? Почему тот прохожий из древней притчи оказал поддержку чужому для него человеку? Может быть, потому что любому готов был протянуть руку? А вы готовы?
Домашнее задание сегодня дети получили такое: к следующему уроку в течение трех дней сделать 5 добрых дел для просто ближних (традиционная помощь по дому не считается) и 5 добрых дел для ближних-незнакомых. На следующем занятии состоялся замечательный обмен рассказами, о том, как счастлива была мама, когда утром ее встретил вкусный завтрак, как обрадовалась бабушка неожиданному звонку, как удивилась женщина в магазине букету цветов. Счастливый обмен добрыми историями тоже был уроком: ребята учились друг у друга делать добрые дела.
Где в жизни справедливость, или жить душой другого
– Несправедливо! – негодовали шестиклассники, прочитав притчу о блудном сыне. – Почему в честь младшего сына устроили праздник, овец зарезали, а о старшем никто не подумал? Он-то заслужил любовь и благодарность отца: много лет трудился рядом с ним. А младший? Не работал, не помогал, гулял себе и наслаждался жизнью? Почему?
– Ваши рассуждения очень разумны, все логично. Кто из героев, скорее всего, думал так же, как и вы?
– Старший сын.
– Наверное. Но я предлагаю вам посмотреть на эту историю глазами другого человека, отца двух братьев. Как вам кажется, что думал он?
Задумались. Вспомнили, что он сына много лет не видел и, наверное, беспокоился за него. Может быть, считал его мертвым. А тут вдруг сын появляется, младший, как с того света! Старик должен был очень обрадоваться, это, возможно, был самый счастливый день в его жизни!
– Самый счастливый день – повод для праздника?
– Конечно.
– Справедливо было отметить такое событие как возвращение потерянного сына богатым пиром?
– Да, пожалуй…
– А теперь попробуем представить, что думал и чувствовал возвратившийся юноша.
Этот вопрос самый сложный. В ходе беседы картина складывается такая. Очень непросто понять, что твой образ жизни – неверный. Что все, чем ты жил несколько лет, - ошибка. Ошибка, причинившая боль тем, кто любит и ждет тебя. Немало мужества нужно, чтобы решиться начать все заново, вернуться на круги своя с покаянием. А как тебя встретят? Что скажут? Будут ли укорять? Как искупить свою вину? Как забыть о том, что легло пятном позора на твою жизнь? Мы придем к тому, что очень тяжело было блудному сыну вернуться к отцу и пасть перед ним на колени, он достаточно наказал себя, и, пожалуй, справедливо будет утешить его веселым праздником.
Получается, что справедливость – вещь весьма относительная. То, что обидно одному, естественно для другого.
Домашнее задание:
А вы обижались на кого-то, вам казалось что-то несправедливым? Представьте логику тех, на кого вы обижались. Изменится ваше отношение?
На следующем уроке ребята будут рассказывать, как учились понимать других людей, принимать их точку зрения. Как, поразмыслив, понимали, что обижаться нет причин, что все по-своему правы.
Корона на веревочке
Произведения литературы подарили нам с ребятами много чудесных подарков, которые мы с удовольствием взяли в жизнь. Например, из рассказа Вересаева «Состязание» к нам пришла привычка при встрече говорить не традиционное «Привет!» или «Здравствуйте!», а «Радуйтесь!». Герои произведения именно так приветствовали друг друга. Нам показалось, что очень мудро желать при встрече радости, ведь это состояние – признак здоровья душевного, а за ним всегда стоит и физическое, которого мы желаем, говоря: «Здравствуйте!».
А вот после чтения в классе замечательного рассказа Ф. Искандера «Тринадцатый подвиг Геракла» у нас появился праздничный ритуал встречи опоздавших: я с особенной торжественностью объявляла классу, когда незадачливый ученик показывался на пороге: «Принц Уэльский!» или «Принцесса Уэльская!»,- и класс бурно аплодировал.
Впервые такой встречи была удостоена Танюша. Она вошла, привычно исподволь кланяясь, извинилась, вжала голову в плечи и, заплетая ногу за ногу, засеменила к своему месту, всем видом изображая раскаяние. На фоне радостных аплодисментов, высокого звания, которым наделили опоздавшую, ее выгнутая шея, будто подставленная под удар, бегающие виноватые глаза преступницы, заплетающаяся походка выглядели как-то жалко, недостойно. Она шла неловко, полубоком, будто стараясь занимать как можно меньше места. Мне стало не по себе. Вошла девочка, девушка, умный, добрый, красивый человек. По какому праву, подумалось мне тогда, я, учитель, заставляю ее превращаться пусть на несколько минут с этакого чеховского чиновника. Чтобы она ни сделала, я не должна принуждать ее унижаться, терять чувство собственного достоинства.
- Ваше высочество, мы уверены, что причины, которые Вас задержали, очень серьезные, нам Вас очень не хватало! Мы так обрадовались Вашему приходу, что хотим повторить это мгновенье еще раз. Прошу Вас, осчастливьте нас вторично своим царственным появлением,
- важно беру Танечку под руку, веду по направлению к двери. Подхожу к ней, слегка наклонив голову, чуть приподняв плечи, стараюсь идти в ногу – мы становимся похожи, как близнецы, а потом постепенно разворачиваю плечи, вскидываю голову, шаг делаю шире – Танюшка непроизвольно копирует мою осанку и походку.
- Принцип зевка в метро: один зевнул – все за ним.
Через минуту в класс входит их высочество, несколько переигрывая, но довольно величественно.
- Кто еще хочет показать, как опаздывает человек, уверенный в себе, с уважением к себе относящийся?
Желающие демонстрируют свои таланты. Сашка при этом высоко задирает нос и важничает.
- Ваше высочество, вы весьма царственны, но позабыли, что здесь, рядом с вами, тоже принцы и принцессы и Вы все-таки, опоздав, отвлекаете их от чрезвычайно важных дел, а именно: занятий русской грамматикой. Думаю, достоинству не будет противоречить доброжелательность и скромность.
Пробуем еще раз. Следим за разворотом плеч, руками, осанкой…
На это ушло 15 минут урока, но мне это показалось важнее, чем упражнения в расстановке знаков препинания. Упущенный материал по предмету мы наверстаем, а грамматика, приправленная чувством вины и неловкости, усваивается все равно плохо, по себе знаю.
Домашнее задание: полчаса в день двигаться и разговаривать с царственным достоинством, помня, что у окружающих на головах такие же короны, как и у тебя.
После этого урока мне не требовалось несколько раз повторять: «Выпрями спину, не сутулься, сиди ровно!» Достаточно было самой приосаниться: «Ваши высочества, следующее упражнение 234», - и мои детишки весело распрямляли спины и вскидывали головы. А во время сочинения я подходила к завалившемуся на парту детенышу и вполголоса говорила: «Ваше высочество! У Вас корона на нос съехала, может ее на веревочку привязать?» Как волной, сразу поднимало головы тех, кто согнулся над тетрадкой: кому же хочется ходить с короной на веревочке!
Уроки вежливости, увы, часто носят декларативный характер. Подростки, как правило, нарочито грубы друг с другом, особенно мальчики и девочки между собой. Призывы соблюдать этикет вызовут иронию, но вряд ли заставят детей что-то изменить в себе. Мы с ребятами делали следующее: объявляли Ненормальный день. В течение дня все в классе обязаны были быть вежливыми, даже нарочито вежливыми. Обращение без имени, без «Будьте любезны», «Благодарю Вас» были исключены. Нарушители строго наказывались, например, им могла быть снижена отметка, а в конце дня подводились итоги: «Кто у нас самый вежливый?» Такой день чем-то напоминал маскарад, был веселым и добрым праздником, очень нравился ребятам, а вежливые формулировки за день привязывались как мелодия шлягера. Уже спустя много времени ребята, желая пошутить, говорили: «Андрей! Не будешь ли ты так добр, чтобы одолжить мне карандаш!» Мальчишки, кстати, довольно быстро усвоили, что шутки шутками, но с помощью этих слов куда быстрее можно получить нужную вещь: «Так Ленка бы мне ни за что свой ластик не дала, а как услышала: «Сударыня, соблаговолите оказать любезность и удостоить меня чести воспользоваться вашим ластиком!» - сразу поделилась. Правда, эту фразу учил 10 минут». Тоже мотивация.
А по крупному счету, в светлой обстановке праздника дети получали опыт, не стесняясь, говорить вежливые слова друг другу и делали их частью своего лексикона.
Так же мы проводили день комплимента, а самые удачные комплименты могли быть напечатаны в школьной газете.
Воспитательная беседа, или я тебя понимаю…
20 лет работы в школе – это не стаж, это диагноз.
К сожалению, в педагогических вузах очень мало внимания уделяют детской психологии, этике общения, искусству разговаривать с детьми. Кому-то это искусство дано от природы или из семьи, а кто-то всю жизнь удивляется: «Не понимаю, как так можно, говорили, говорили – все равно все делают по-своему». Раз педагог говорил, а ребенок «все равно по-своему», следовательно, цели своей он не добился, значит, работу свою сделал плохо, без ожидаемого результата.
- Если, конечно, для него это работа, а не просто говорение.
Во время перемены машина привезла обеды. Работница столовой носила тяжелые подносы и каны с едой через помещение, в котором возились пятиклассники. Каждый раз, когда она выходила за очередной ношей, они выключали свет и закрывали дверь. Ей приходилось с тяжестью в руках справляться с дверью и находить дорогу в темноте. Детям это казалось чрезвычайно забавным. В конце концов, она споткнулась и чуть не упала, больно потянув ногу. В слезах женщина пришла жаловаться завучу. Та вызвала к себе всю компанию и меня как классного руководителя. Я вошла в кабинет, когда «воспитательный процесс» уже начался. Выглядело это так. Пострадавшая, завхоз, кивающие учителя, напротив, потупив головы, стоят мои разбойники, один из них изредка подает реплики:
– Да нет, все было по-другому, это не я… – второй молчит, а третий плачет взахлеб.
Сквозь его всхлипы и истеричное заикание слышу:
– Да поймите, мы не хотели, ну поймите же, почему вы нам не верите?
А в центре учительской стоит завуч и, размахивая руками, кричит:
– И не хочу понимать, и слушать вас не буду! Как не стыдно, чуть человека не покалечили! Хулиганы! Это же надо себе представить! И нечего тут плакать – каким ты был в третьем классе, таким и остался! И никогда уже не исправишься! Помнишь, как ты гадости делал одноклассникам? Ничего святого в вас нет!
Плачущий Димка сжимает плечи под градом сыплющихся обвинений, заходится отчаянным плачем:
– Ну почему? – потом поворачивается ко мне. – Ну, хоть вы-то мне верите?
– Верю, – говорю я и кладу руку ему на плечо.
«Верю», «понимаю», «слушаю» - это те слова, которые я научилась говорить детям в любых ситуациях. Это основы нашего общения. Только будучи уверенными в том, что их слышат, понимают, уважают их точку зрения, дети по-настоящему будут готовы услышать и принять другое мнение.
- В синтез – технологии этот принцип называется «Тотальное «Да». За ним стоит то, что у каждого человека (включая ребенка) своя картина мира, своя система ценностей. «Хорошо» и «плохо», «правильно» и «неправильно» - это субъективные категории. А вы верите, что что-то знаете наверняка? Это ваши верования. И, как вы можете догадаться, у многих людей они совершенно другие, часто прямо противоположные. Моя педагогическая задача – понять картину мира ребенка, принять ее, только тогда я смогу помочь ему адаптировать ее общепринятым нормам.
Покинув кабинет завуча, я начинаю свой разговор с ребятами. Сначала выслушиваю целый поток возмущения несправедливостью многих из предъявленных обвинений:
– Я ведь свет не выключал.
– А я не смеялся, я вообще в стороне сидел.
– А я дверь не закрывал, даже наоборот один раз открыл специально, чтоб она прошла спокойно.
Для детей это почему-то чрезвычайно важно - четкое обозначение плохого поступка. Это для нас, взрослых, было общее злодеяние с общим результатом, а для них это много разных действий с разной степенью ответственности. Да какая разница? Огромная. Представьте: пару недель назад Димка шалил со светом, сестренка перепугалась, разбила в темноте любимую мамину вазу. Родители были очень огорчены, долго объясняли, какой опасности подверглась девочка, как им будет не хватать памятного подарка. Мальчишка и сам перепугался. Звон стекла, плач сестры, искренняя печаль родителей навсегда привили ему внимательное отношение к свету. И в школьной истории с работницей столовой для него отказ выключать свет вместе с другими был проявлением внутреннего роста, самоутверждения в новом, хорошем. И вдруг завуч, предъявляя состав преступления, упоминает свет. «Нет! – будет кричать он всей душой. – Я этого не делал, я уже умею этого не делать. Да что подумают обо мне родители, когда услышат, что я снова взялся за старое?!» И все остальное: боль и слезы бедной женщины, опасность ожогов для всех участников истории - уйдут на второй и третий план перед потребностью защититься и доказать себе и родителям: «Я хороший, я помню ваши уроки, я достоин вашего доверия, я изменяюсь к лучшему».
Поэтому некоторое время я отпускаю на то, чтобы воспроизвести картину случившегося в соответствии с важными для детей акцентами. Теперь справедливость восстановлена. Мы говорим из их «картины мира» и мальчики готовы идти вслед за мной дальше.
– Результат этой истории: боль и слезы женщины, которая для вас носила тяжелые каны с едой. Что вы сделали для того, чтобы этот произошло?
– Мы же не хотели.
– Верно.
- Мое «Тотальное «Да». Помогает ребятам избавить себя от потребности защищаться.
Вы не хотели, но что каждый из вас сделал, чтобы это случилось?
Теперь каждый спокойно называет свою ответственность, кроме Руслана.
– А я ничего не делал, сидел себе в сторонке. На меня зря наорали.
– Понимаешь, я точно знаю, что если человек оказался в какой-то ситуации, то он для этого что-то сделал или не сделал… Как ты мог предотвратить случившееся?
Мальчик задумался:
– Мог ребят остановить… Дверь открыть…
Тот же вопрос я задаю остальным, и мы проживаем злополучную перемену еще раз, но уже с позитивным результатом. Даже мысленно помогаем нести тяжести в столовую.
– Да, это было бы здорово.
Похвала в созданной нами реальности подкрепляет успешность найденных детьми решений.
– Зачем вы тогда сделали по-другому?
Димка ревет, размазывает слезы по щекам.
– Тогда нам казалось, что это смешно. Сейчас представляю – не смешно, ну ничего смешного. А тогда мы… - всхлипы, - прикалывались… Мне мама уже говорила, что так нельзя. Уже была такая история… Эта тетенька нерусская… и говорит смешно… Мама говорила, что она, наверное, беженка, ей жить негде, она бедная и ей очень тяжело…
Ему сейчас очень стыдно и досадно, что он забыл мамины наставления и повторил свою ошибку.
– Что она чувствовала, когда вы закрывали перед ней дверь, выключали свет, смеялись над ней?
У Димки, как от боли, искажается лицо:
– Унижение…
Дима так сильно плачет еще из-за страха перед родителями. Если они узнают о том, что произошло, его выпорют. Я никак не могу понять, уважаемые взрослые! Вы действительно полагаете, что, регулярно избивая ребенка ремнем, криком, оскорблениями, можно научить его уважать человеческое достоинство, заботиться о чувствах другого?
- Из жизни. Папа, наказывая ребенка ремнем, возмущенно: «Я тебе покажу, как бить маленьких!»
Он сейчас физически проживает ее состояние, ведь именно это чувство испытал, когда на него кричала завуч, не желая его слышать. Он реально со-чувствует, проживает вместе с работницей столовой ее ощущения, он действительно очень хорошо понимает сейчас, что его действия принесли другому человеку. Его друзья наперебой начинают говорить:
– Ей было очень больно, неприятно… Как жаль, что мы это сделали…
– Хорошо, что вы это поняли. Что будем делать, как исправлять ситуацию?
– А она простит нас, если мы извинимся?.. – и, не дожидаясь ответа. – Пойдем скорее, скажем, что мы понимаем, как плохо поступили.
Мальчишки исчезают в столовой и через некоторое время прибегают ко мне, успокоенные и очень серьезные:
– Она нам сказала, что не сердится и нас, прощает. А еще мы перед завучем извинились, она ведь правильно нас ругала, а мы спорили.
Подлинные плоды эта беседа принесет через пару недель. Димка начнет приставать к Ивану - безобидному добряку, который не умеет постоять за себя – щипать его со спины, хватать за нос, уши руками, потешаться над его беспомощностью. Я наклонюсь к нему и тихо скажу:
– Мне кажется, что сейчас ты поступаешь с Ваней так, как тогда с работницей столовой.
Он вопросительно взглянет на меня, в глазах мгновенно пронесется цепочка между «прикалывались» и лично пережитым унижением, через секунду он прикроет рот рукой, будто захочет поймать случайно вырвавшееся слово:
– Ой, правда…
