|
Текст: |
Комментарий: |
|
А: Пани Яна, вы сегодня выглядите просто великолепно! |
Яне остается только гадать, о чем именно идет речь: о попытке манипулирования ею или о комплименте. Выдвинув какую-либо гипотезу, она в дальнейшем может внести в нее необходимые коррективы. |
|
Я: Благодарю за комплимент, пан инженер. Сама я еще не решила, идет ли мне мой наряд. |
|
|
А: Ну, вы прямо как розочка! Уж не влюбились ли вы случайно, хи-хи-хи? |
Всякую бессмыслицу и явное манипулирование (равно как и оскорбления)можно оставить без внимания - согласно ассертивной терминологии, это называется "реагировать избирательно". |
|
Я: Итак, что вас ко мне привело? |
|
|
А: О, много чего. Помимо прочих забот, меня, например, волнует наш шеф. Я бессонницей не страдаю, но будь у меня столько же проблем, как у руководителя современного предприятия, то я, наверное, не сомкнул бы глаз. Вот и у нашего шефа их достаточно. Выглядит он несколько усталым. |
|
|
Я: Согласна. И все-таки, какое у вас ко мне дело? |
Яна настаивает на своем. Не желая обсуждать своего начальника, она просто выясняет, чем вызван визит инженера. Яна берет пакет, но к духам даже не притрагивается. |
|
А: Много, много чего. Во-первых, хотел пожелать вам доброго утра, но коли уж вы настаиваете на объяснениях, извольте: я принес для шефа документик с предложением от зарубежного партнера. Взгляните! (Подает секретарше пакет и флакончик духов известной марки.) |
|
|
Предложение я передам, а вот духи заберите с собой. |
Четко, однозначно, бескомпромиссно. Яна удержится от ироничных реплик типа: "Шеф пользуется другим одеколоном!". Она сознает опасность общественного резонанса по поводу дачи мелкой взятки, хотя в данном контексте такая опасность невелика. Итак, очевидно, что Яне не придется прибегать к более жестким мерам, но это ничего не меняет в сущности ее категоричного "нет". Мысленно, только мысленно, а не вслух, она воспроизведет цитату из стихотворения классика: "Оставь себе свое жаркое, кто знает, что за ним такое". |
|
А: Ну что вы, пани Яна! Это же пустячок, маленький, так сказать, презент. К тому же, скоро ваш праздник! |
|
|
Я: Все равно не нужно. Благодарю. Вашу информацию я, разумеется, передам директору при первой же возможности. Точнее, сразу как он вернется с переговоров и пожелает ознакомиться с корреспонденцией. |
Яна и не думает мстить инженеру за его неудачную попытку манипулировать ею. Она признает право каждого на ошибку. |
|
А: Вы очень любезны! Но у меня к вам еще одно дельце. Не могли бы вы передать сей меморандум шефу, когда у него будет хорошее настроение. Вы его знаете лучше меня. Иногда он отказывает просто из принципа, а иногда весьма расположен идти навстречу. Понимаете, речь не обо мне, а о коллективе. Я так полагаю, что тут вырисовываются перспективы для всех нас. Вы поможете, не правда ли? Ведь вы как добрая фея в нашей фирме… |
Трудно сказать, носят ли слова пана А в данном случае манипулятивный характер или он просто не сумел раскрыться в полной мере. Манипуляторы и другие, по каким-то причинам не вызывающие у нас симпатий люди тоже могут говорить правду. |
|
Я: Не могу сейчас сказать что-либо определенное. Я не хочу и не буду манипулировать начальством. Но одно могу обещать точно, что не пойду к нему с этими документами, если увижу, что он не в настроении и думает совсем о других вещах. Обманывать никого не стану. В случае, если он потребует корреспонденцию, я не буду укрывать ваши бумаги. |
Весь вопрос в том, какой путь изберет Яна. Она сама себе судья. Яна может пресечь даже малейшую попытку манипулирования, сказать ясно и определенно: "Материалы я передам директору сразу, как он придет". Но может поступить и более мягко, выбрать, так сказать, подход, граничащий с принятием манипулирования. Однако даже при компромиссе важно соблюдать ассертивный принцип: аморальное не может быть ассертивным.
Остается открытым один непростой вопрос, следует ли Яне пойти навстречу инженеру и выбрать то наиболее подхдящее время, когда их шеф будет расположен выслушать любое известие. С точки зрения ассертивности, человек вправе удовлетворить любое пожелание, даже представленное в манипу-лятивной форме, если и сам он того желает. Предположим, Яна верит, что в пакете инженера содержится ключ к тому, чтобы сохранить как само предприятие, так и рабочие места. В этом случае она вправе полагать, что, будучи раздраженным, следовательно, несговорчивым, пессимистически настроенный директор сметет сей "ключ" со стола в мусорное ведро, даже не заглянув внутрь пакета. Манипулирование имело бы место в той ситуации, если бы Яна уступила нажиму инженера при отсутствии собственного мнения насчет документа (не говоря уже о наличии мнения негативного).
Сходным образом следует оценивать и другие гипотетические ситуации и вытекающие из них диалоги.
Гимназического "кореша" (второй диалог) можно было бы, разумеется, урезонить, прибегнув к агрессии, упрекнуть его в том, что, мол, думает он не столько о дружбе, сколько о деньгах. Можно было бы в сердцах напомнить ему прописные истины: не дели, дескать, шкуру неубитого медведя, не занимайся прожектерством. Можно было бы придать агрессивности и вульгарный характер фразой примерно следующего содержания: "Знаешь, что я тебе посоветую: вместо того, чтобы клянчить деньги, смастери-ка один гроб, ляг в него сам и больше не надоедай порядочным людям!". Все это можно, если не принимать в расчет того факта, что подобные действия не принесут нам ничего хорошего и, поступая таким образом, мы только наживаем себе врагов, как бы пришиваем к мешку из грубой холстины еще более грубую заплату. Между тем мы встаем перед дилеммой: что хуже, попытка друга манипулировать нами или последующая наша агрессивность? Разумеется, можно было бы отреагировать и положительно: на все утвердительно кивать головой, потом рискнуть и, не исключено, лишиться последних пяти тысяч, которые были отложены отчасти на приобретение угля, отчасти на "черный день". Наша пассивность могла бы реализоваться в какой-нибудь немудреной фразе типа: "Ну, не знаю, я и рад бы тебе помочь, поживем - увидим…". В данном случае мы, конечно, провоцируем нашего приятеля на более активный нажим с его стороны. Ассертивность же предполагает однозначное решение. Оно, разумеется, может быть как положительным, так и отрицательным. В первом варианте мы, допустим, просто хотим помочь другу, хоть и считаем наивным его план быстрого обогащения (и потом не удивляемся, оставшись без денег). Или же план приятеля показался нам многообещающим, и мы не прочь заняться предпринимательской деятельностью в сфере похоронного бизнеса. А может, мы делаем это потому, что у нас достаточно денег и чувства юмора и названную сумму мы воспринимаем как своего рода плату за текущую информацию о становлении фирмы своего приятеля. Согласие тоже может быть ассертивным - при все том же условии, что мы сами этого желаем.
Наконец, у нас есть полное право и отказать другу. Просто совершенно однозначно мы будем настаивать на своем. Мол, мы рады видеть его, нам приятно вспомнить юношеские забавы. Мы признаем, что в ту пору он действительно нам помог, и это очень мило с его стороны. Однако в настоящий момент мы не можем дать ему денег в долг. В том случае, если решение вопроса зависит только от нас, мы обоснуем свой отказ (например, отсутствием лишних денег, неверием в сам проект, нежеланием становиться гробовых дел мастером и т. д.). В принципе, можно обойтись и без объяснений.
Мы не обязаны выискивать разного рода приличествующие случаю псевдопричины. Можно сказать так: "Я с удовольствием дал бы тебе денег, но моя жена отнесется к этому без воодушевления". Предполагается, что супруга - лицо, реально распоряжающееся семейным бюджетом, - в данной ситуации наверняка скажет "Нет". Однако не будем ссылаться на жену, если она равнодушна к финансовым вопросам и мы сами безапелляционно и автократично распоряжаемся каждым грошом.
В третьем из приведенных выше диалогов описано манипулятивное согласие с просьбой дочери, когда эта просьба явно не по душе матери. Эмоциональный шантаж, жалобы и отчасти прикрываемые патетикой угрозы обесценивают слова матери настолько, что о самом согласии уже не идет и речи.
Наоборот, уместно говорить о мощном и категорическом отказе, основанном на стремлении вызвать сочувствие. В противовес этому можно привести слова украинского мага, шамана и гипнотизера А. Кашпировского. На одном из своих сеансов он сказал: "Не жалейте меня. Это излишне. Никто не сумеет пожалеть меня лучше, чем я сам…". Сеанс нам понравился, как и процитированные слова. Мать девушки, желающей пойти в поход, имеет право как выразить свое согласие, так и отказать. Она сама вправе решить, обосновывать ей свое решение или нет. Обоснование отказа неуместно главным образом в тех случаях, когда все существенное на данную тему звучало уже десятки раз и всякие повторы означали бы лишь переливание из пустого в порожнее. А этого допускать нельзя. Итак, реплики матери могли бы выглядеть в диалоге весьма строго:
А: Мамочка, я хотела бы в выходные пойти с одноклассниками в поход.
Б: Понимаю, что хотела бы, однако мне не хочется, чтобы ты шла в этот самый поход.
А: Ну почему, объясни. Я что, маленькая?
Б: В свои пятнадцать лет ты, конечно, уже не маленькая. Но просто я не хочу, чтобы ты шла с одноклассниками, и вообще с кем-либо, в поход.
А: Но это недемократично! Запрещать запрещаешь, а объяснять ничего не хочешь. Ты поступаешь ужасно старомодно, вот.
Б: По некоторым вопросам я действительно придерживаюсь несколько старомодных взглядов. Сейчас речь не об этом. Просто я не хочу, чтобы ты шла с кем бы то ни было в поход.
А: А Итке родители разрешили. У нее никаких проблем не возникло. Не то что у меня.
Б: Что ж, значит, у Итки совсем другие родители. Я же просто не хочу.
Нельзя сказать, что ассертивность в своих подходах предполагает наличие каких-либо противоречий с подходами воспитания детей, обоснования и объяснения той или иной позиции, убеждения и т. д. Все это важно, однако не всегда тождественно предмету нашего интереса. С точки зрения ассертивности, следует не повторять до бесконечности сказанное тысячу раз, а взвесить, подходит ли данный момент для объяснений. Впоследствии мы сами решим, стоит ли объяснять лишний раз, почему мы не хотим, чтобы в пятнадцать лет дочка провела ночь с друзьями вне дома, или ограничимся просто отказом. Выбрав вариант объяснения, мы, конечно, должны считаться с тем, что все наши мотивации могут быть приняты в штыки. Разговор станет обтекаемым, менее конкретным. Существует также опасность того, что наши непродуманные высказывания лишь подольют масла в огонь. Но если мы вообще откажемся от объяснений, то с большой степенью вероятности будем отнесены к людям чересчур холодным, черствым, высокомерным и, одному богу известно, каким еще. Итак, существует ли альтернатива сухому признанию крылатой фразы "Все, что вы скажете, может быть использовано против вас"? Да, существует. В этом случае, конечно, от вас требуется умение понять другого человека, вникнуть в его переживания. Один из классиков современной психологии американец К. Роджерс пишет об этом так: "Я осознал величайшую ценность того, что позволяю себе понимать других людей; форма, в которую я облек свою мысль, может показаться странной. Однако следует именно позволить себе понимать окружающих. Полагаю, что это так. Наша первая реакция на высказывания других людей заключается в мгновенной оценке и анализе сказанного, но не в понимании. Когда кто-либо выражает свои чувства, убеждения или мнения, мы испытываем желание оценить это или как правильное, или как ошибочное (глупое, аморальное, безрассудное и т. д.). Крайне редко мы позволяем себе уяснить, что значат слова другого для него самого. Думается, происходит это по той причине, что попытка понять окружающих чревата для нас определенным риском. Если мы действительно позволим себе понимать других, то данное обстоятельство может изменить нас. А мы боимся перемен." Между тем, преодолев свой внутренний страх, мы окажемся на верном пути, ведущем к эмпатической ассертивности.
Действуя в рамках вышеназванного подхода, мы открыто даем понять своему оппоненту, что видим, как он себя чувствует и в каком положении находится. Но, конечно, все это не означает, что мы должны идти на поводу у его желаний. Мы вправе охарактеризовать и собственные чувства. При этом необходимо учитывать следующее, речь должна идти о последовательном описании наших переживаний, а не об очередном критическом замечании. Например, матери девушки не стоило бы говорить: "Я боюсь за тебя, в свои годы ты могла бы это понять". Ей следовало бы поступить согласно эмпатической формуле:.
Когда ты делаешь X в ситуации Y, я чувствую Z. Казалось бы, все очень просто, но это не так. Дело в том, что многими людьми данная формула понимается как призыв именно к дальнейшей критике. К словесному бичеванию, упрекам, чтению нотаций, поучениям, к описанию собственных недугов, и все это с недвусмысленным указанием на виновника всех бед. Между тем речь идет не о критике оппонента, а об описании чувств. Итак, сначала мы познакомим вас с тремя ошибочными попытками изъясниться согласно приведенной формуле, а затем - с той, которая представляется верной.
Ошибочно: Если я отпущу тебя в поход, то буду думать, что моя дочь пошла по рукам.
Ошибочно: Если я позволю тебе делать все, что заблагорассудится, какой же я буду матерью?
Ошибочно: Если я разрешу тебе пойти в поход, это даст тебе повод думать, будто ты можешь делать все, что захочешь, достаточно только уговорить меня; как же я буду воспитывать тебя после этого? Куда все это приведет, одному богу известно. В конце концов, пора и честь знать… А то еще выйдет как в тот раз, когда тебе приспичило поехать в Австрию и там у тебя свистнули кошелек с паспортом. Сколько сраму и хлопот было! Чего только я не пережила, никто об этом не ведает, никто этого не оценил, а ты и тем более. Могла бы уже и поумнеть… (тут критик входит в раж и ведет себя так, словно ударился в чтение реестра всевозможных грехов или своеобразной книги жалоб и предложений).
Верной же представляется позитивная постановка вопроса, когда делается акцент на наших чувствах, продиктованных поведением оппонента. Например: Если бы ты пошла с друзьями в поход на выходные, когда ты делаешь X в ситуации Y, я стала бы за тебя переживать я чувствую Z. Допустив, что все дело в нас самих, в нашей перцепции происходящего, в том, как мы воспринимаем данное явление, мы с вами оказываемся на правильном пути к эмпатической ассертивности, то есть к подходу, суть которого состоит в понимании другого человека. Разумеется, не все в нем нас устраивает, но отнюдь не потому, что мы изначально невежественны, злы и вообще отвратительны во всех отношениях. С точки зрения эмпатической ассертивности, в рассматриваемой нами ситуации можно было бы реагировать следующим образом:
А: Мамочка, я хотела бы в выходные пойти с одноклассниками в поход. Переночуем в палатке.
Б: Понимаю, что хотела бы. Мне очень жаль, но я не могу тебе этого позволить. Романтика, природа - все это понятно, однако я бы просто изнервничалась. Места бы себе не находила, зная, что ты там, далеко, с незнакомыми мне мальчишками. Мне было бы страшно за тебя, как мать я совсем бы голову потеряла.
А: О каком страхе ты говоришь, чего тут в самом деле бояться? Мы не собираемся делать ничего предосудительного. Туда поедут Юра и Томаш из нашего класса, да еще Ленка.
Б: Родители всегда чего-то боятся. Как только я не воевала со своей мамой, а вот с годами сама становлюсь такой же. Мне очень неприятно отказывать тебе в романтическом путешествии, но в пятнадцать лет два мальчика и две девочки в одной палатке - это уже слишком!
А: Ты все время клонишь к тому, что мы будем там заниматься чем-то предосудительным. Будто нельзя предположить что-нибудь хорошее. Об алкоголе и ухажерах речи не идет. Разве ты не понимаешь, как это прекрасно - посидеть вечером у костра! Чистый воздух, роса поутру… Это ведь совсем не то, что дома. Тут же сиди и смотри в этот ящик. Мамочка, ты ведь тоже была молодая, пойми меня!
Б: Я тебя понимаю, знаю, что ты сейчас испытываешь, но такова уж родительская судьба, иногда приходится быть строгой. Наш случай как раз такой. Нет, я тебя не отпускаю.
Следует отметить, что последняя фраза может стать той, которую мать впоследствии будет повторять с усердием, достойным лучшего применения, нежели при отказе собственному чаду.
Итак, вы уже имеете достаточное представление об ассертивности, чтобы можно было подвести некоторые итоги. С точки зрения ассертивности, поведение бывает пассивным, агрессивным и ассертивным.
Человек ведет себя пассивно в тех случаях, когда, вопреки собственным убеждениям, позволяет собой манипулировать, не настаивает на своем и потом сожалеет об этом. Он внутренне переживает, не ест и не спит. Но не смешивайте пассивность с добровольным удовлетворением чьего-либо желания или с великодушным всепрощающим жестом по поводу непорядочного поступка, совершенного по отношению к вам. Если друг попросил у вас взаймы необременительную сумму денег и вы решили ему помочь, то это не является уступкой манипулированию. Решение ваше абсолютно ассертивное. Точно так же, когда, к примеру, вы приходите домой из магазина с заплесневевшей колбасой и не спешите предъявить претензии продавцу, а бросаете ее в мусорное ведро, ваше поведение не всегда можно назвать пассивным. Все зависит от того, насколько исчерпан для вас вопрос в результате выброса колбасы в ведро и возвращаетесь вы к нему мысленно или на словах либо нет, скажем, по той причине, что вы богаты и вам безразлична потеря десяти крон, уплаченных за этот продукт; или потому, что вы подсчитал время, которое затратите на возвращение в магазин с целью предъявить свои претензии, и поняли, что за этот срок легко заработаете сто крон; или просто оттого, что вам вообще никуда не хочется идти с этой колбасой. Все данные решения ассертнвны. Пассивным ваше поведение можно было бы назвать в том случае, если бы злополучная колбаса не давала вам покоя целый вечер, к примеру, вы занялись бы игрой в "Дядюшку Бы": мол, что было бы, если бы я купил колбасу в другом магазине, если бы у меня был другой характер и я добился бы удовлетворения своих претензий, если бы я был вегетарианцем и т. д. В таких случаях люди нерешительные могут весь вечер курсировать между телевизором, ведром и хозяйственной сумкой, то и дело повторяя, что так просто они этого не оставят. Вынут колбасу из ведра, положат ее в сумку и уж завтра покажут этим продавцам в магазине! От этой идеи они постоянно отказываются и вновь и вновь бросают свою колбасу в отходы. Сей эпизод может растянуться на целую неделю.
Агрессивный подход нередко напоминает своеобразного близнеца пассивного поведения, но, разумеется, появившегося на свет вторым. Из-за неспособности добиться своего вы рассердитесь на себя настолько сильно, что тут будет недалеко и до плохих слов. Причем не обязательно в адрес продавца - можно разрядиться и на другом объекте (хотя подобная тактика тоже не принесет желаемого эффекта). Скажем, пропесочить, по случаю, членов семьи или наподдать собаке. Такая агрессивность видна невооруженным глазом. Между тем агрессия может выразиться и в манипулировании другими людьми, в том числе с использованием медоточивых речей. Например, втолковывая кому-либо, что, мол, нравственному человеку не следует позволять себе таких-то вещей (на самом деле речь идет лишь о том, чтобы добиться от оппонента того поведения, которое нас устраивает), вы тоже поступаете агрессивно, поскольку сообщаете собеседнику, что с его стороны будет аморальным не исполнить ваши наказы.
Ассертивное поведение отличается ясностью и прямотой; оно предполагает существование искренних отношений. Сообщаемое вами должно соответствовать тому, чего вы действительно желаете, и быть при этом понятным для окружающих. С точки зрения ассертивности, человек сам творец своего счастья, строить которое необходимо, конечно, с учетом уважения интересов других людей (их "я"), то есть по меньшей мере действовать честно по отношению к ним. Если в воскресенье вы планируете отправиться с семьей в горы, ассертивно было бы сказать им об этом прямо. Рассуждения на тему, какой сильный в городе смог, как полезен детям чистый, особенно горный воздух и чем вы готовы пожертвовать ради своих детей, - все это из области манипулирования (даже если сказанное вами - святая правда). Попробуйте говорить за себя и о себе.
