Измерение интеллекта.
"Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное", - говорится в Библии. Между тем даже истинные христиане желают на то время, пока они пребывают в этом мире, обладать по возможности большими, а не меньшими интеллектуальными способностями. Посему они с азартом выискивают в журналах различные псевдотесты или специальные исследования, касающиеся стандартных тестов интеллекта. Сжимая в руке заключение о степени своего КИ (коэффициента интеллекта), они с оптимизмом окунаются в водоворот жизни, а потом, бывает, и всплакнут над плодом своих трудов. Нередко фактическое преуспевание личности отстает от величины измеренного коэффициента интеллекта. Более или менее самокритичные люди решают, что их интеллект, видимо, не столь высок, как предполагалось, и результаты теста (или тестов) - просто игра случая. Тот, кто склонен искать виновного среди окружающих, в лучшем случае скажет, что тестировавший его психолог, очевидно, ошибся. В худшем же - утвердится во мнении, что хоть он и почти гений, однако не коммуникабелен, и бездушное и кто знает, чего еще лишенное окружение препятствует его самоутверждению как личности. Между тем стоило бы задать себе вопрос: а что же, собственно, такое "интеллект" и "коэффициент интеллекта"?Все началось на рубеже XIX и XX веков в Париже. Местная школьная администрация заказала психологу А. Бине и врачу Т. Симону придумать проверочное испытание, благодаря которому можно было бы сравнительно легко определить ментальный уровень детей. Официальная версия гласила, что целью является отбор школьников с уровнем умственного развития ниже среднего, для того чтобы впредь обучать их в специальных классах по методу, развивающему их невысокие способ-ности, не травмируя психику чрезмерными нагрузками. Злые языки, однако, поговаривали, что за всем этим стоял конфликт между учителями и школьной администрацией. Чиновники якобы полагали, что причина неудовлетворительной успеваемости отдельных учащихся в первую очередь заключается в недостатках преподавания.
Каковы бы ни были чаяния администрации, за 7 лет экспериментов А. Бине и Т. Симон подготовили и в 1905 году опубликовали тесты, направленные на определение умственных способностей. Подход был весьма прост. Детям задавались вопросы, призванные установить степень понимания ими речи, их конструктивное образотворчество, умение мыслить абстрактно и сопоставлять, арифметические способности, наличие у них нескольких видов памяти и способность ориентации во времени и пространстве.
В результате обследования нескольких сотен мальчиков в девочек одного хронологического возраста было выявлено, какие задания способны выполнить 75% детей в каждой возрастной группе. На основе полученных данных и было решено считать это интеллектуальным уровнем, отвечающим данному возрасту.
Так было введено понятие ментального возраста, который не обязательно соответствует возрасту хронологическому. Например, шестилетний ребенок может отвечать на вопросы так, как если бы ему было 8 лет или всего лишь 4 года. Подобное понижение либо, наоборот, превышение ожидаемой результативности может носить как стабильный характер - какую бы задачу мы не ставили перед испытуемым, - так и спорадический. Шестилетний ребенок в одних случаях существенно превосходит свой возрастной рубеж, в других - даже не приближается к нему.
Введение термина "ментальный возраст" имело революционное значение для психологии и педагогики. С тех пор учителя больше не ожидали от своих учеников результатов, исключительно согласующихся с их хронологическим возрастом, а могли работать с детьми с учетом их умственных способностей. В психологии это была первая успешная попытка "классификации" людей в соответствии с их интеллектуальным уровнем. О ее достоинствах свидетельствует то, что шкала А. Бине и Т. Симона, впоследствии усовершенствованная в США Л. Терменом и М. Мерилл (в 1921 и 1938 гг.), и сегодня используется в качестве теста интеллекта.
Правда, и тут были "но". Такой подход несколько усложнял зачисление индивидов в разряды умеренно, высоко или слабо развитых людей. И уж совершенно не годился он для оценки уровня умственных способностей взрослых. Да и трудно сказать, к примеру, о двадцатилетнем гении, имеет ли он ментальный возраст восьмидесятилетнего - в большинстве случаев справедливо было бы противоположное.
Все это подвигло немецкого психолога В. Штерна к введению понятия "коэффициент интеллекта".
Расчеты производились по следующей формуле:.
|
|
Ментальный возраст делили на хронолоческий и умножали на сто (чтобы избежать появления дробных чисел). Так что 7-летний ребенок, ментальный возраст которого 7 лет, имеет коэффициент интеллекта, равный:
|
|
Соответственно, ребенок с более высоким ментальным возрастом получает оценку выше 100, а с более низким - ниже 100 баллов.
Со взрослыми дело обстоит еще сложнее. За аббревиатурой КИ скрывается оценка, базирующаяся на отклонениях от средней величины. Чтобы нормы какого-либо теста интеллекта действительно обладали значимостью, то есть на их основе можно было бы представить индивида в рамках изменчивости всей популяции (проще говоря, чтобы мы могли сказать о пане Новаке, каков его интеллектуальный уровень по отношению к другим чехам), необходимо отрабатывать нормы тестирования не просто на фоне обследования большого числа лиц (нескольких сотен, а то и тысяч), но и на фоне лиц, отбираемых согласно основополагающим методологическим критериям (то есть так, чтобы в исследуемом контингенте были соответствующим образом представлены все социальные группы, имеющиеся в данной популяции). После того, как эта "грубая прикидка" правильно отобранных лиц осуществлена, с ними проводится работа в соответствии с обычными методами биосоциальной статистики.
Такова формальная и в определенной степени механическая сторона создания инструмента для измерения интеллекта. Но проблема имеет и свою содержательную сторону. С точки зрения разумности или, наоборот, неразумности поведения людей, мы - скорее, нежели после рассуждений о ментальном и хронологическом возрасте, - зададим себе такие вопросы: Что же, собственно, входит в понятие интеллектуальности? В чем суть и назначение навыков, определяемых тестами интеллекта? Можно ли отделить приобретенное в процессе обучения от того, что дано от Бога? Носит ли интеллектуальность унифицированный характер? Другими словами, истинно ли, что тот, кто обнаруживает средние показатели в одном тесте, будет подобным же образом обсчитан в других случаях? Или речь идет о совокупности суверенных качеств? И вот мы подошли к дилемме интеллекта №1.
1. Интеллект как "глобальное свойство"или как совокупность разных способностей.
Взгляды авторитетов в данном случае формировались разными путями. В первой половине нашего столетия теории интеллекта в основном базировались на результатах, которые можно было получить посредством изучения общественного мнения. Одни утверждали, что интеллект - это ряд не зависимых друг от друга свойств, то есть, говоря языком дилетантов, одному человеку дано одно, другому - другое. Иные же отдали бы руку на отсечение за то, что интеллект - неделимая способность, помимо которой существуют и разные специфические способности; проще говоря, ты можешь быть умен или глуп и, независимо от этого, обладать музыкальным либо художественным талантом. Упомянутое "общее свойство" было названо g-фактором (general factor). Некоторыми авторами он рассматривался как вид энергии мозга.
Отец данной теории, американец Ч. Спирмен, впоследствии несколько изменил свою точку зрения, признавая существование ряда так называемых групповых факторов. Различие между ними и g-фактором виделось ему в том, что групповые факторы оказывают влияние на результаты лишь некоторых тестов, в то время как g-фактор влияет на исход всех испытаний. Посему Ч. Спирмен образно сравнивал специфические способности с машиной, а g-фактор - с силой, которая приводит ее в движение.
Данный скачок в развитии теории интеллекта (а тем самым, и тестов) способствовал прогрессу в области математико-статистических методов, особенно в плане расширения подходов к факторному анализу (передовые методики мультикорреля-ционного анализа). Новые подходы позволяли более глубоко анализировать итоги различных проверочных испытаний, а также устанавливать взаимосвязь между результатами отдельных заданий. Так, еще в конце 30-х годов супруги Тэрстоун из США дали определение 10 (впоследствии - 7) факторам, представляющим интеллект как единое целое. Речь идет о следующих семи различных факторах:1. Арифметический фактор (способность совершать основные операции с числовым материалом).
2. Беглость речи (способность легко формулировать).
3. Вербальное мышление (понимание речевых сообщений).
4. Память (запечатление, сохранение и воспроизведение информации).
5. Рассудочность - сообразительность (способность комплексно решать проблемы с использованием прошлого опыта).
6. Пространственное восприятие (способность адекватно воспринимать пространственные отношения).
7. Готовность к перцепции (способность распознавать и дифференцировать актуально действующие импульсы).
В более сжатой, хотя и сопоставимой форме классифицирует факторы интеллекта Р. Мейли:1. Комплексность (способность увидеть в проблеме внутреннюю организацию).
2. Связность (способность перейти от одного содержания к другому).
3. Целостность (способность понимания целого, взаимосвязей).
4. Пластичность (способность упорядочивать отдельные составляющие проблемы новым способом).
До совершенства эту теорию, опирающуюся на анализ факторов, довел американец Дж. Гилфорд (
Он предложил трехмерную модель, где в отдельные величины измерения выделены операции, содержания и результаты (продукты).
В категорию "операции" он включает то, чего предшественникам хватило для определения всего "интеллекта" - то есть память, постижение (осознание и обнаружение связей) и оценку (приблизительное определение правильности или качества того, что сделано или известно). К этому он добавляет конвергентное и дивергентное мышление.
Конвергентное мышление проявляется в заданиях, у которых существует только одно правильное решение. Поток мыслей требуется направить по одному руслу (например, при продолжении последовательного ряда чисел или определении того, как будет выглядеть данный предмет, если развернуть его на несколько градусов, при чередовании картинок, иллюстрирующих какое-либо событие так, как оно должно было происходить и т. п.).
Дивергентное мышление находит применение там, где существуют различные "правильные" конечные решения и пути, которыми их можно достичь (например, поиски вариантов нетрадиционного использования какого-либо предмета, создание рифм и т. п.).
Дж. Гилфорд первым указал на то, что при мыслительной деятельности важно не только то, как нужно обращаться с материалом, но и с чем именно приходится обращаться. И эта вторая величина измерения получила название "содержания". Проще говоря, люди отличаются как объемом памяти, так и ее качеством: один легко и лучше всего фиксирует в памяти предметы, другой речь или иные упорядоченные системы (например, математические) и т. д. Все это справедливо в отношении не только памяти, но и мыслительных операций. Одному проще "мыслить" вербальными, другому - геометрическими категориями.
Термин "результаты" охватывает то, что вытекает из наложения какой-либо операции на какое-либо содержание; в этом люди тоже отличаются друг от друга. Один лучше видит и выделяет частности, другой - классы, третий - связи и т. д. Если же три названные категории и заключенные в них субкатегории скомбинировать, то мы получим вышеупомянутое количество сто и более специфических способностей.
К данной модели Дж. Гилфорд (так же, как и Тэрстоуны) пришел в результате математико-статистических исследований. Словом, после того, как люди выполняли какие-либо стандартные задания, он проводил соответствующий анализ и таким образом установил наличие определенных "групп", названных факторами, и их кустов (объединений). Затем всем факторам - на основе содержания, лежащего в их основе, - он дал свои наименования.
Модель эта весьма сложна, привлекательна, но, к сожалению, грешит тем, что скептически констатирует крылатая фраза, а именно: статистика - это точная сумма неточных слагаемых. Например, отличия в моделях Тэрстоунов и Дж. Гилфорда обусловлены главным образом тем, что статистически в обоих случаях могло быть обработано лишь то, что было изначально "заложено" исследователями (а стало быть, и применено в отношении испытуемых лиц).
Кроме того, на практике многомерные модели интеллекта показали, что хотя различение 100 специфических способностей и позволяет "классифицировать" людей более детально (например, у вполне заурядных индивидов обнаружить ряд способностей выше среднего уровня), между тем в итоге все сводится просто к тому, что некоторых индивидов судьба одарила в самых разных отношениях. Так что в результате многолетних исследований ученые пришли к выводу, достойному древних египтян. По сути дела, к тому, что одни люди менее, а другие более интеллектуальны. Редкий научный тезис способен вызвать столь единодушное согласие. Согласимся с этим и мы. А теперь можем задать себе следующий вопрос.
2. Какие способности или умения следовало бы определять тестами интеллекта?
Задай мы этот вопрос дилетанту, он наверняка ответил бы, что следует оценивать такие способности, чтобы на основе полученных данных можно было прогнозировать успех того или иного индивида в решении жизненных проблем. Такому подходу, опирающемуся на здравый смысл, соответствуют многие определения интеллекта. Так, например, А. Бине усматривал сущность интеллекта в умении направлять ход мыслей по определенному руслу, подчинять имеющиеся средства достижению цели и самокритично оценивать найденные решения. В. Штерн определяет интеллект как умение приспосабливаться к новым требованиям посредством подключения умственных способностей, необходимых для достижения цели. Ч. Спирмен более скромен и сущность интеллекта усматривает в способности устанавливать взаимосвязи. В этом случае тесты интеллекта выступали бы в роли инструментов, с помощью которых можно было бы диагностировать необходимые умственные способности и находить место того или иного индивида в рамках популяционных возможностей применения данного умения.
Техническая сторона вопроса, то есть оценочная нормативность, не создает проблем в психологии интеллекта (возможно, по той причине, что речь идет о математических методах). Сложнее дело обстоит с тем, в какой степени задания тестов служат "моделью" жизненных ситуаций и, стало быть, в какой мере достигнутая в тестах результативность позволяет делать выводы о том, какой будет результативность индивида в реальной жизни.
Эти плюсы и минусы хорошо осознаются психологами. Например, польский ученый Петрашиньский считает, что тесты интеллекта действительно измеряют его, но при том условии, что определять интеллект мы будем с учетом того, что можно определить тестами интеллекта. Тем самым мы приходим к хоть и логичным, однако несколько примитивным заключениям.
То, что в жизни все сложнее, мы проиллюстрируем на примерах исследований.
Когда в 1921 году Л. Термен осуществлял первую стандартизацию своего теста интеллекта, он достиг одного "побочного" результата. Среди детей, которых он подвергал испытаниям с целью отработки норм теста, 1528 было с уровнем интеллекта выше среднего, таких, кто получил оценки КИ более 130 баллов. Часть этих людей Термен изучал на протяжении почти 40 лет (часть, поскольку, как это нередко бывает при долголетних исследованиях, некоторых он терял из виду). Уже в то время, когда дети были оценены тестом как незаурядные, проявились некоторые отличия в их поведении от поведения сверстников. Характерной их особенностью была неуемная любознательность, наличие большого числа спонтанных интересов.
Среди детей, уже умевших читать, можно было встретить "книжных наркоманов", посвящающих чтению 20 и более часов в неделю. Тесты интеллекта, повторенные спустя 12 лет, показали, что с возрастом результаты сплошь улучшались.
Члены "элитной" группы, разумеется, удерживали свое лидерство и впоследствии. Дальнейшие наблюдения показали, что "группа избранных" как целое достигла в жизни незаурядных успехов. Были, конечно, и исключения, лишь подтверждающие правило, представленные теми, кто совершенно растерял свои способности. Другими словами: при отсутствии желания - по крайней мере, когда мы говорим о неудачах или, точнее, о неиспользованных возможностях - нетрудно загубить любое дело.
С нашей точки зрения, еще более любопытным представляется исследование, проведенное Маккинноном из Калифорнии. Он обследовал лиц, которые в своем деле характеризовались окружающими как исключительно творческие и в профессиональном смысле преуспевающие люди. Он изучал профессиональные группы архитекторов, математиков, писателей, физиков и инженеров.
Например, подбор архитекторов для данного исследования осуществлялся следующим образом: пятерых американских университетских профессоров архитектуры попросили о том, чтобы каждый в отдельности составил список из 40 наиболее творческих американских архитекторов. Так было найдено 68 человек. Их алфавитный именной список был предложен 11 редакторам известных специальных журналов по архитектуре, с тем чтобы они произвели дальнейшую корректировку очередности. Наконец, 64 человека были приглашены для исследования, приглашение приняли сорок. Все они были основательно "протестированы".
Подобный подход был применен и в отношении других профессиональных групп.
В батарею тестов входили не только испытания интеллекта, но и личностные тесты. Прямая связь между уровнем интеллекта и творческими силами (профессиональная продуктивность) в определенной степени была установлена только у математиков. Что касается представителей иных профессий, то не было обнаружено никакой связи между их творческими силами (профессиональной продуктивностью) и интеллектом. Но, возможно, интеллект индивида в целом должен как бы "оскудеть", чтобы могли проявиться творческие силы.
Исследователи использовали подобный арсенал тестов в отношении групп лиц "нетворческих" профессий (подобранных таким образом, чтобы индивиды отвечали сходным со-циодемографическим критериям, то есть были одного возраста, профессии, пола и т. д., как это было в "творческих" группах). Затем попытались выяснить, в чем состоит различие. Оно заключалось не в интеллекте, а в личностных качествах: творческие люди обладали достаточной степенью уверенности в себе, адекватно оценивали себя и окружающих (то есть не были подвержены различным защитным механизмам, которые искажали бы как их мировоззрение, так и оценку увиденного). Они обладали большей активностью и были ориентированы на позитив. В подходах проявили себя менее консервативными, довольно либеральными и терпимыми к взглядам других людей, не отличались зависимостью от различных заранее определенных социальных схем. Они делали упор скорее на индивидуальные этические нормы, нежели на принятие в готовом виде какой-либо социальной или религиозной системы. Проще говоря, они не только в профессиональном плане, но и во всем остальном полагались прежде всего на "собственный ум".
Кроме того, творческие личности активно пользовались интуицией, в 3-4 раза чаще, нежели менее творческие. Поистине непостижимой для специалистов сенсацией явилось то, что "чувственное" восприятие действительности преобладало у них над "рассудочным". В период исследований, проводимых на рубеже 50-х-60-х годов, этот факт выглядел невероятным, главным образом, в связи с первыми научными данными о функциях левого (доминантного) и правого полушарий мозга. Ведь именно доминантное полушарие было объявлено носителем "специально человеческих способностей", то есть речи и абстрактно-логических операций с понятиями и другими символическими категориями. Как раз в этом человечество видело тогда главное отличие мозга человека от мозга животного, не усматривая должного сходства в деятельности родной сестры левого полушария - правой (недоминантной) половины переднего мозга.
Как же случилось, что люди, признанные авторитетными специалистами творческими, явившие за свою жизнь миру множество вещественных доказательств силы творческого духа, построившие немало зданий, написавшие немало романов, проявили себя однажды таким образом, что исключили всякие сомнения на тот счет, что свое правое полушарие они используют больше, чем следовало бы ожидать? Возможно, даже отдают ему предпочтение перед рациональным левым! Сегодня нас это не слишком-то удивляет. Но названные исследования проводились в то время, когда сознание людей было стянуто путами почитания рационализма, направления, которое в умах европейцев укоренила эпоха просвещения и довел до совершенства марксизм. В психологии упомянутый выше факт явился первой ласточкой, возвестившей о том, что, по-видимому, не все так просто с идеалами человека, который, познавая мир, развивает свой ум и вот-вот начнет повелевать ветрами и дождями, чем поставит человечество на край экологической и в определенном смысле нравственной катастрофы.
Так что же - прощай, рационализм? Прощайте, интеллект и тесты, которые наше время отбросит как очередной балласт мифов прошлого? И можем ли мы, пусть с некоторой натяжкой, утверждать, что лучше быть "неумным", нежели глупым? Нет, конечно. Просто мы хотели бы подчеркнуть, что измеряемое тестами интеллекта - отнюдь не все, что достойно внимания.
Диагностика интеллекта поможет решению проблем там, где нам следует знать, какова верхняя граница способностей поставленного в отчасти невыгодные условия человека. А также там, где "баловни судьбы" - женщины, а вместе с ними и мужчины - одарены во многих отношениях и есть необходимость помочь им (выбором профессии) остановиться на одной из сфер деятельности. Не все то золото, что блестит, и, скажем, на уровне гимназии можно без проблем компенсировать мелкие недостатки своими сильными сторонами. Но это уже совершенно исключено в сферах, по-настоящему высоких.
Реалисты не переоценивают значения коэфициента интеллекта. Человек - единое целое, и на конечные результаты его действий оказывают влияние все слагаемые личности, стало быть, не только интеллект, но и - нередко в значительно большей степени - аффекты, эмоции и мотивы (то есть, что именно движет человеком и в какой степени). При определенном стечении обстоятельств даже наличие высокоразвитого интеллекта может служить лишь большему самообману и дезориентации. Поэтому некоторые авторы говорят о "контроле через реальность", или об "эффективной силе разума". Под этим понимается способность действовать "разумно" в состоянии эмоциональной напряженности. То есть важно, сколь много из своих интеллектуальных возможностей человек способен мобилизовать и использовать в ситуации, когда речь идет о чем-либо действительно существенном. Выходит, либо ситуация владеет индивидом, либо сам он овладевает ситуацией (как минимум, достаточно адекватно воспринимает и оценивает ее).
Эту главу мы начали цитатой о нищете духа. Разумеется, противоположное заключается в его богатстве. Стоит только произнести это слово, как тут же явственно ощущаешь, что под "богатством" следует понимать скорее мудрость, заключающую в себе не только "чистый разум", но и целостность личности, а также многие этические слагаемые. Поистине, грабитель банка не отличается богатством духа, хотя при создании плана изъятия содержимого сейфов он должен использовать многое из того, что дают как конвергентная, так и дивергентная формы мышления. Между тем такие индивиды отнюдь не являются близкими нам по духу.
Но мир полон красок, и в нем царит разнообразие взглядов. Например, международная организация Mensa international принимает в свои ряды всех, кто в применяемых там тестах интеллекта достигает оценки КИ не менее 130. В разряд же суперменов зачисляются те индивиды, которые оцениваются тестами как имеющие КИ 150 и более баллов.
В переводе с латинского "mensa" означает "стол". Данная организация практикует интеллектуальные дебаты за "круглым столом", в коих может принять участие всякий, кто успешно прошел тестирование. Имеется ряд других абсолютно гуманных целей, особенно в плане оказания помощи человечеству посредством своего мозгового треста. Представители организации исповедуют демократические принципы - за одним столом сидят, как равные, ученик слесаря, уборщица и университетский профессор. Принцип демократичности здесь такой же, как и в парламенте, который, ввиду самой природы демократической дискуссии, не способен объединиться для принятия нужного и всеми, в сущности, уже признанного закона. Организации Mensa international, однако, мы простили бы огрехи технической стороны дела, или тот факт, что для диагностики интеллектуального совершенства используются только тесты, измеряющие конвергентное мышление. Хуже то. что их (отечественные) последователи никак не могут ответить на один существенный вопрос, а именно: как они распознают среди кандидатов в члены их моральные и человеческие качества. Нет сомнения в том, что при существующих подходах ряд взломщиков банков, а то и военных преступников удовлетворили бы их требованиям. Лично мы далеко не уверены, стоило ли бы нам, к примеру, садиться за один стол с доктором Менгелем. Так что напрашивается все то же библейское: "Блаженны нищие духом…".
Но довольно теоретизирований. Пришло время практики. Если вам не терпится узнать, как у вас обстоят дела с интеллектом, можете приступить к интеллектуальным играм. Впрочем, выполнение нижеследующих заданий не является обязательным. В нашей книге это не самое главное, так же, как и в самой жизни. И тут, и там встречаются вещи поважнее, чем старый добрый КИ.
Отправить на печать