Подход.
Вывод из всего изложенного — поведение является проявлением внутренних процессов. Пессимизм реакций Джо есть естественное проявление мышления как Джо, а оптимизм Сэма — это проявление мышления как Сэм. Как они оба мыслят? — вопрос из вопросов, если Джо пожелает проявить оптимизм (или Сэм — пессимизм). Короче говоря, у Сэма есть то, что требуется Джо в смысле внутренних процессов для возможности естественного оптимистического реагирования. Безусловно, в попытке стать как Сэм Джо мог бы попросту перенять слова и реакции оптимиста Сэма, но если эти слова не коррелируют со всем жизненным опытом Джо, они никогда не будут естественными, и, что более важно, Джо так и не получит желаемого, т.е. не станет оптимистом. Конечно, можно пройтись по всем деталям желаемого поведения, пытаясь трансформировать себя, блуждая в потемках чужого характера и прибегая к усилиям воли; или, когда подход оказывается уже слишком сложным, "осознать", что "ты не он и никогда им не станешь". Наша же позиция иная — лучше раскрыть определенный внутренний процесс, естественно ведущий к проявлению желаемого поведения в тех, кто уже им обладает. Переменные этого процесса можно распознать, и главным средством тут является язык. Как много об этом говорилось у Корцибского, Уорфа, Сапира и других, не существует четкого способа отделения языка культуры от миров восприятия членов этой культуры. Язык не является индифферентным и безжизненным средством, повествующим о внутреннем переживании.
Мы вскрываем естество по линиям, нанесенным нашим родным языком. Мы не находим там категорий и типов, изолированных нами от мира явления, потому что они так и пялятся сами в лицо наблюдателя; напротив, мир представляется калейдоскопом впечатлений и должен быть организован нашим рассудком — а это значит по большому счету, лингвистической системой нашего рассудка. Мы полосуем естество, разбиваем его по концепциям и сами приписываем значения, в основном потому как мы и есть стороны соглашения по организации этого именно таким образом; соглашения, охватывающего все наше языковое сообщество и кодированное моделями нашего языка. (Уорф,
Все языки имеют структуру определенного рода, каждый язык отражает в своей структуре строение мира, придуманное теми, кто этим языком пользуется. В результате, в основном бессознательно, мы придаем миру структуру используемого нами языка.
От того, что структура собственного привычного языка нам дается как само собой разумеющееся, в особенности если это родной язык, иногда бывает трудно понять, насколько по-другому видят мир люди с другой языковой структурой. (Корцибский,
Таким образом, используемые человеком слова представляют его внутренний опыт, они понятны тем индивидам, которые организуют свое мышление в соответствии с такими же лингвистическими моделями. (В основном такие индивиды относятся к одной и той же культуре — чужаку вовсе не обязательно думать на другом языке, чтобы говорить или читать на данном языке. См. Уорф,
К примеру, в нашей культуре мы воспринимаем мир, организованным определенным образом по отношению к прошлому, настоящему и будущему. Для тех из нас, кто прожил жизнь, организуя свои восприятия и мышление по данному разделению бега времени, это кажется самоочевидным и не требует особых доказательств или подтверждений — оглянись, и камни о многом тебе расскажут. Однако пусть даже мы и воспринимаем как само собой разумеющееся деление времени на прошлое, настоящее и будущее, нашему языку есть до этого особое дело; ему нельзя ошибиться, когда мы говорим или думаем, он обязан придать глаголу время, соответствующее выражаемому нами переживанию ( "Я бегу", "Я бежал", "Я буду бежать"). Для контраста Уорф дает пример из языка Гопи, не воспринимающих мир в понятиях прошлого, настоящего и будущего (и не имеющих вследствие этого в своем языке временных аспектов), но организующих мировосприятие в соответствии с длительностью. Для Гопи два различных человека могут стареть с разной скоростью — один как "зерно", другой как "молния". В самом деле для Гопи не существует и понятия "скорость", а что-то вроде "интенсивности"9 (См. Уорф,
Слова и синтаксис, которыми каждый из нас пользуется, чтобы описать свои переживания, ни в коем случае не случайны. Они являются вербальными аналогиями наших текущих переживаний; через них раскрывается природа переживания в пределах, в которых мы способны ее расшифровать и усилить в раскодированных восприятиях. (Под "усилением" мы имеем в виду способность к пониманию восприятий другого человека так, как он их сам понимает. Т.е. знание лексикона другого языка не то же самое, что способность к усилению переживаний индивида, выросшего в этой лингвистической культуре). Метод, описываемый здесь, определяет переменные, выявленные нашей работой, отмечая их значение в проявлении поведения и призывая обратиться к их расшифровке. Расшифровка сама по себе по большому счету стала возможной благодаря моделям нашего языка, посредством которых выражаются наши переживания. Как будет видно из последующих глав, осознанно снимая культурные наслоения (как в детстве колечки с салфеточек перед завтраком), мы можем приступить к раскрытию некоторых функциональных секретов наших внутренних процессов — процессов, которые мы обычно и естественно принимаем как само собой разумеющееся.
В дальнейшем, разворачиваясь по намеченному, наша задача состоит в следующих положениях и наблюдениях, на которых и основан Эмпринт — метод:
‑ Многие способности и качества, обычно принимаемые за внутренне присущие характеристики, на самом деле просто представляют функции поведения, т.е. должны являться умениями, которыми можно овладеть.
‑ Поведение индивида — это проявление его внутренних процессов.
.Внутренние процессы могут быть выражены набором функциональных переменных, присущих всем представителям данной культуры.
‑ Смысл переменных познается через лингвистические определения, используемые при описании переживаний.
‑ Поскольку переменные у всех людей тождественны, а разница в людях кроется в определениях ими самими смыслового наполнения этих переменных, возможно изменить свои внутренние процессы, чтобы подогнать их под соответствие моделям другого человека — образца в рамках определенного контекста, и тем самым значительно увеличить способность к проявлению таких же поведенческих умений, как и у образца.
Такой подход и метод, из него вытекающий, дают нам средство по крайней мере для начала осуществления пророчества Холла, что "когда-нибудь в будущем, через много — много лет, когда культура будет исследована более подробно, появится подобие партитуры, которую можно будет изучать, отдельная партитура для определенного типа людей, мужчин и женщин на работе и во взаимоотношениях, во времени и пространстве, в труде и игре".
2. Организующий принцип.
Способность контролировать или влиять на свое личное переживание (и, как некоторые считают, на весь мир) является прямым результатом взаимодействия собственных понятий и используемой для организации этого модели. Понятиями или определенными отличиями является любая восприятийная или концептуальная дискриминация — любое опознание различий. Все, к чему вы обращены в своем внутреннем или внешнем окружении, можно рассматривать как понятия. В смысле восприятия, к примеру, современные западные языки пользуются едва ли не сотнями смысловых оттенков цветов, в то время как в языке американских индейцев Майду имеется лишь три таких цветовых понятия: lak — красный; tit — зеленый (синий); tulak — желтый (оранжевый, коричневый) Люди, от рождения говорящие на майду и на английском, будут различаться в том, что увидят при рассмотрении, скажем, листьев платана или ясного полуденного неба. Для говорящего на английском цвет листьев и неба — две разные вещи (зеленый и синий); для Майду — небольшая разница в оттенках одного и того же цвета (tit). Разница в том, как две культуры проводят грань, разделяющую цвета один от другого.
Точно так же культурная разница существует и в отношении понятий "времени". Западные культуры делят время на прошлое, настоящее и будущее, и мы, представители западной культуры, воспринимаем мир в рамках этих трех временных форм. В самом деле, нам трудно представить мир без понятий прошлого, настоящего и будущего. Мы не воспринимаем время как нечто осязаемое, с которым можно что-то сделать, изменить как-либо. Время в форме прошлого, настоящего и будущего просто есть, как, например, Вселенная.
Но родись вы на рубеже столетия в индийском племени Гопи, вы говорили бы на языке, у которого только одно время. Как уже говорилось в предыдущей главе, время для Гопи не делится на дискретные части, определяющие прошлое, настоящее и будущее, т.е. оно замерло. Вместо этого Гопи пользуются понятиями разницы в длительности — так, "вспышка молнии" (краткая длительность), "время положения" (более долгая длительность) и "жизнь человека" (долгая длительность). Понятия — это опознание или сотворение разницы.
За пределами понятий о прошлом, настоящем и будущем кроется значение и использование каждой из этих временных рамок. Представитель Гопи, которого учат воспринимать будущее как понятие, отличное от настоящего или прошлого, не обязательно разберется, как же пользоваться этим различием. Так, европеец непременно захочет поболтать с ним о будущем, а араб будет наставлять, что размышлять о будущем — дело пустое. Гопи, размышляющий о будущем, будет одобрен за практицизм европейцем, араб же заподозрит, что у Гопи "крыша поехала". Араб считает, что лишь Богу ведомо будущее, человек же, мнящий, что может предсказать ведомое одному Богу, — просто сумасшедший. Набор из правил, управляющих тем, как индивид должен использовать и понимать временные рамки, представляет обрамление — или организующий принцип — для таких понятий. Именно организующий принцип так устраивает понятия, что они становятся релевантны поведению и переживаниям человека. В качестве аналогии воспользуемся языком, где словарь представляет набор понятий, организованных определенным синтаксисом (организующим принципом). Без организующего принципа синтаксиса в отношении последовательности и соответствия отношений значения в словаре (понятиях) словарь превращается просто в "список наименований явлений".
Вероятно, вы еще помните едва ли не универсальный пример того, о чем здесь идет речь: первый курс университета. Для большинства поступление в университет было все равно, что оказаться в каком-то странном и запутанном мире. Все здесь было чуждо: и культура, и понятия, и отношения. Нужно было научиться отличать преподавателя от зам. декана и декана, зав. кафедрой от ответственного секретаря, проректора и ректора. А еще эти шумные компании, сборища, заводилы, приметы, душевный подъем, старосты, прогулы, концерты, каникулы, вылазки, зачеты, периоды (разные), семестры, зубрежка, предэкзаменационная лихорадка, "авось", стильный "прикид", выпускные, отработка, получить по заслугам, курсовые, пирушки, "расслабуха", курсы вождения, кружки, вспыльчивость, студенческие союзы, исключение, закутки, первые ласки, тяжелый удар, проболтать до утра, окрыленность, объятия, голова, безумства, пот прошиб, излишества, "берлога", забавы, хвататься за голову, нюни распустить.
Бессчетные понятия на службе у общественных взаимоотношений, характерных университетской жизни. Так, не достаточно понимать разницу между курсами вождения и кружком. Также необходимо здесь научиться определенному поведению, последовательности поведений, что ожидается от тебя в свете взаимоотношений этих понятий. К примеру, ваше поведение по отношению к ректору — "голове" — отличается от поведения в отношении группы — "своих" — и зависит от того, кем вы себя ощущаете, наравне ли с ними, отличаетесь и т.д. Какие кружки, клубы посещаете и где вас принимают — это тоже существенно. А когда девушка, которой вы хотите назначить свидание, носит обручальное кольцо, явно несколько великоватое, лучше сразу это верно интерпретировать.
Особый отпечаток в социальных отношениях накладывает принадлежность к разряду, к "классу". Вечер на танцах, спортивные мероприятия, беседа с девушкой, выбор лекций для посещения и даже простая прогулка — здесь совершенно разные впечатления и переживания для новичка и для второкурсника или студента старших курсов. Налететь на кого-нибудь в коридоре и случайно выбить у него из рук книги — дело одно, если этот студент тоже новичок, но совсем другое, если им оказывается старшекурсник. Безусловно, старшекурсник может оказаться слюнтяем, а вы — парень хоть куда, вместо того, чтобы броситься подбирать его книги, можно, задрав нос, пройти мимо. Но даже и в этом случае сам факт, что вы новичок, а жертва — старшекурсник, становится важным в смысле вашего переживания (в конце концов вы проигнорировали старшекурсника). Практически все, что происходит во взаимоотношениях в университете, так или иначе организуется в отношении принадлежности к "классу". В контексте университета это означает, что "класс" является организующим принципом.
Организующий принцип является понятием, имеющим важное значение всевозможных операций системы. В выше приведенном примере принятие в расчет "класса" фигурирует во всех общественных взаимодействиях (операциях), имеющих место в университете. По аналогии кастовая система в Индии обеспечивает организующий принцип, оказывающий серьезное воздействие на большинство общественных взаимодействий. Другим примером организующего принципа является презумпция невиновности при недоказанности обвинения в контексте нашей юридической системы, что оказывает влияние на операции по расследованию, необходимость наличия свидетельств, обвинения, присяжных в суде и т.д. Еще относительно недавно физики оперировали в рамках ньютоновых законов, частично основанных на организующем принципе возможности измерения, определения и предсказания явления при установлении релевантных переменных. Приложив усилия, организованные в классическом материалистическом мировоззрении, физики совершили определенные открытия о материи и ее возможных проявлениях и взаимодействиях. Когда же некоторые экспериментальные данные перестали соответствовать четко определенным рамкам, многие физики перегруппировались вокруг другого организующего принципа — принципа неопределенности, постулирующего невозможность точного наблюдения всех переменных, присутствующих в проявлении и взаимодействии материи. Организация исследований и понимания в рамках принципа неопределенности открыла для физиков новые горизонты непознанного, в частности, "туннелирование" черных дыр.
Множество различных организующих принципов используется в создании моделей и теорий о переживаниях и поведении человека. Натолкнувшись на неожиданные сложности, так же как на устрашающую задачу осознания и изменения этих переживаний и поведений, данное намерение по созданию когерентных моделей человеческой психологии обнаружило концептуальные связи, принятые за основу опыта человека. Фрейдова психоаналитическая модель организована относительно id, ego и superego. В гештальт-психологии принцип организации — в понятиях явления и основы. Среди приверженцев поведенческой психологии принцип, организующий переживание и поведение, основан на взаимодействии стимула — реакции. Анализ транзакции пользуется в качестве организующего принципа понятиями ребенка, родителя и взрослого. Миллер, Галантер и Прибрам (
Между тем существует определенная связь, воздействие которой нельзя недооценивать. Ни какой другой аспект нашего переживания не затрагивается нами столь часто; ни какой другой аспект нашего опыта не довлеет над нами столь отчетливо. Кроме того, как вы это скоро узнаете, его, оказывается, очень легко распознать и понять. Данная связь, а именно ее мы избрали в качестве организующего принципа для Эмпринт — метода, — это временные рамки прошлого, настоящего и будущего.
Так это или не так, но как бы там ни было, мы — существа, чье сознание распознает время как измерение опыта. Ухватив частицу времени своими "зубами" понятий (обычно еще в нежном возрасте), мы так и идем по жизни, строя на этом свое прошлое, настоящее и будущее. Воздействие этих временных рамок настолько велико, что оно быстро пронизывает все психологические действия, составляющие наши текущие переживания, и тем направляет наше поведение.
То, как используются временные рамки, играет серьезную и даже решающую роль в создании нашего личного переживания и определяет поведенческое реагирование. Это станет очевидным, если остановиться на мгновение и рассмотреть какое-нибудь свое решение — любое решение — на предмет использованных для него временных рамок. В качестве примера давайте прервемся, а вы постарайтесь решить, где пообедаете завтра.
На основе чего складывается ваше решение? На основе того, чем вы будете заниматься завтра, какой будет погода (т.е. на основе будущего)?
На основе того, какая именно пища приходит вам сейчас в голову и о каких точках общепита вы сейчас думаете (т.е., настоящее)? А может на основе ваших привычек, вы привыкли питаться в каком-то определенном месте (т.е., прошлое)? Вне зависимости от любых специфических особенностей ваших соображений в отношении завтрашнего обеда вы найдете, что эти соображения уводят вас в различные временные рамки прошлого, настоящего и (или) будущего.
Значение временных рамок оказалось для нас откровением. В ходе применения и испытания других методов с целью понимания и передачи поведений мы обнаружили, что наши клиенты и субъекты не только всегда представляли свой опыт относительно прошлого, нынешнего или будущего, но также проделывали это наиболее характерным для себя образом в пределах специфического контекста. Такое навязчивое и индивидуально характерное представление временных рамок и стало практическим соображением — принципом организации Эмпринт — метода, — поскольку мы постепенно пришли к тому, что представление временных рамок имеет особое значение в смысле определения субъективного опыта, направляющего поведения, способности передачи полезных поведений от одного человека к другому.
Прежде чем непосредственно приступить к описанию метода, нам необходимо представить организующий принцип метода — временные рамки прошлого, настоящего и будущего.
Временные рамки.
Наверняка это неизвестно, однако скорей всего люди создали понятие времени в результате приобретения познавательной способности к осознанию, что поскольку Сегодня всегда следует за Вчера, то должно быть и Завтра. Распознав надежность таких отношений, мы освободились от привязанности только к нашим текущим внутренним и внешним аспектам. Наличие весомого прошлого и будущего породили последовательность и непрерывность, а это в свою очередь привело к планированию. Вместо плена понятий типа "мне холодно; мне жарко; что-то там растет" у наших пращуров появились понятия сезонов и других периодических явлений, которые можно было измерить и ожидать. Если раньше они были в состоянии лишь реагировать на проявления окружающей среды, теперь они получили возможность оценивать прошлое и будущее в качестве источника информации.
Таким образом, теперь они уже могли устанавливать приоритеты для поведения в соответствии с ожидаемым в близком или отдаленном будущем (например, что за погода будет сегодня вечером или подготовиться к рождению ребенка). Люди могли реагировать на что уже было, что могло бы быть или что будет.
Какими бы навязчивыми и фундаментальными не являлись бы понятия прошлого, настоящего и будущего, они, как уже говорилось, во многом подвержены субъективному воздействию межкультурных различий. Никто не сделал больше, чем Эдвард Т. Холл, чтобы просветить нас относительно этих различий. В своих книгах, рассказывающих о поведенческих контрастах различных культур Холл показал огромное разнообразие и воздействие восприятия времени в различных культурах.
В обществе (пример Соединенных Штатов) девушка вправе оскорбиться, если ее невзначай пригласит на свидание кто-то едва знакомый; а человек, уведомляющий о званом обеде всего за три — четыре дня, должен обязательно извиниться. Насколько это контрастирует с жителями Ближнего Востока, для которых бессмысленно договариваться о встрече слишком загодя, поскольку неформальная структура их системы времени помещает все, что выходит за пределы недельного периода в отдельную категорию "будущего", где запланированное имеет тенденцию "выскальзывать из памяти"(Холл,
"Дальнозоркость" американцев выглядит чуть ли не "близорукостью" с точки зрения некоторых азиатов, измеряющих будущее столетиями. Для племени Навахо будущее вообще лишено реальности — существует только когда-либо имеющее место настоящее. Предложение какой-либо большой награды в будущем Навахо проигнорируют в пользу безделицы, но немедленно. Прошлое никогда не увядает для Трукезов с юго-запада Тихого океана. На проступки, совершенные пять, десять, двадцать лет тому назад, трукез-островитянин отреагирует и ответит так, как если бы это случилось только что. Холл также указывает на отсутствие временной парадигмы глаголов у племени Гопи. Для Гопи время — не ряд дискретных моментов, а "попозже" какого-то времени, где события накапливаются. Так, восход солнца — это возвращение вчера в другой форме. Житель острова Тробриян вообще отказывается от последовательности, отдавая предпочтение истории в рассказах вне всякой последовательности, где события ставятся так, как кому заблагорассудится.
Все это сильно отличается от западного восприятия времени, последовательного, направленного, охватывающего вполне определенные прошлое, настоящее и будущее. Многие различия в понятиях разных культур относительно времени не являются ни фривольными, ни произвольными. Различия — это расширение восприятийного и познавательного опыта, то есть они отражают индивидуальный и культурный опыт (модель мира) и направляют этот опыт (как в примере Холла о сопоставлении договоренностей о встрече американца и жителя Среднего Востока). Культурное восприятие времени также влияет на ценности, навыки и атрибуты, уважаемые в каждой культуре.
В культуре американского бизнеса, например, горячая тема бесед в залах заседаний, которую так лелеют инвесторы и будоражит весь Уолл Стрит, — прибыль этого квартала. Если взглянуть на текущие (и очень краткосрочные) результаты, вполне естественно, что навыки и атрибуты, столь высоко ценимые здесь, имеют отношение к непосредственным, немедленным результатам.
Все это остро контрастирует с деловым миром Японии, где существующая или краткосрочная прибыль не столь важна, как будущий рост и стабильность. В Америке продается бестселлер, предполагающий, что эффективный менеджер вполне может за одну минуту раскритиковать или оценить деятельность своих подчиненных. Огромное уважение и восторг снискал недавно Ли Яккока в нашей стране и не только потому, что оказался способен бороться с невообразимой сумятицей, чтобы спасти корпорацию Крайслер от неминуемого банкротства и сделать ее вновь жизнеспособной, но и потому, что сделал это в очень короткий промежуток времени.
В своих исканиях культурного различия эффекта временного восприятия вам нужно лишь обратиться к своим собственным воспоминаниям и опыту, чтобы увидеть действенные примеры субъективного и поведенческого воздействия времени. Перед солдатами на войне и гражданским населением в осаде, например, часто возникает проблема вообще возможности какого-либо будущего. В результате — внезапная озабоченность в удовлетворении насущных потребностей и желаний с отбрасыванием мыслей о будущем себя и общества. Люди, еще недавно законопослушные, внимательны, сострадающи, придерживающиеся определенных поведенческих норм (из страха перед последствиями или в силу собственного мнения о надлежащем порядке вещей), внезапно оказываются втянуты в насилие, грабежи, кражи, бесцельное разрушение. Стремление к личному вознаграждению часто принимает столь сильные и разрушительные формы во время войн в значительной степени из-за контекста, в котором это происходит, поскольку люди, которым сказано, что им осталось жить совсем недолго из-за болезни, обычно не насилуют, не крадут и не разрушают. Неизлечимо больные часто становятся гедонистами в смысле ухода от обычной своей рутины, чтобы предаться в оставшиеся дни прелестям жизни, удовлетворению прихотей и желаний и так далее.
Вы можете найти и свои примеры воздействия временных рамок. Подобно большинству людей, у вас есть надежды и планы на будущее. Есть что-то такое, чего вы желаете когда-нибудь сделать, почувствовать, испытать. Представьте, что бы вы сделали со своим временем, если бы жить вам осталось всего месяц. Какие соображения неожиданно превратились бы в тривиальные, а какие стали бы вдруг важными?
А теперь представьте, что жить вам еще лет сто. Изменит ли такая перспектива ваши надежды и планы? Некоторые обладают весьма широким взглядом на собственную жизнь, простирающимся далеко за границу смерти. Художники, писатели и ученые, к примеру, имеют тенденцию рассматривать свою работу как продолжение себя, продолжение, которое переживет смерть создателя. Люди с такой перспективой обычно так и живут своей нормальной жизнью до самой смерти.
Пример, что же происходит, когда у человека нет прошлого, иллюстрируется практикой многих религиозных и социальных культов, широко процветающих в нашей стране. Эти культы подрывают веру человека в свою мораль и мотивы, так же, как и в мораль и двигающие силы их семей и общества в целом, изменяя восприятие им своего прошлого. Для некоторых из этих групп такое развенчание прошлого как ложь и галлюцинации символизировано и подстрекается посредством изменения имени обращаемого. Прошлое в значительной степени необходимо для поддержания идентичности. Без прошлого, на которое можно опереться, задача обращения нового члена в соответствии с целями и восприятиями культа становится немного легче.
В описании идеологической обработки культа известный развенчатель выводит следующее: "Вы начинаете сомневаться в себе. Вы начинаете подвергать сомнению все, во что вы верите. И тогда вы говорите и делаете то же, что и они."
Малыши — двухлетки — знакомый образец индивидов, у которых еще нет доступа к прошлому или будущему. Для ребенка случившееся вчера или даже сегодня где-то с утра — это "давным — давно", если вообще как-то отражается в его сознании. Это не к тому, что у него нет воспоминаний или уже заложенной информации, просто он не обращается к прошлому сознательно, чтобы оценить создавшуюся ситуацию. Правила для ребенка должны быть повторены неоднократно, прежде чем он их усвоит. Будущее для него еще более неузнаваемо — ожидание чего-то превращается в бесконечную пытку, немедленное же вознаграждение потребностей и желаний имеют высший приоритет.
Если вы подзабыли, каково это быть двухлетним, обратитесь к себе — подростку. Для большинства из нас снедаемое гормонами время между детством и взрослостью характеризуется полным отсутствием интереса к прошлому и игнорированием будущего. Возможно, внезапные изменения в нашем теле и в наших общественных взаимоотношениях отключили прошлое от того, чем мы стали. Возможно, ощущение, что перед нами целая вечность времени, делает будущее несущественным. Как бы там ни было, большинство подростков живет сегодняшним днем. Мы делаем то, что нам хотелось в данный момент, сейчас, мы делаем то, что делали во имя текущих ощущений, и то, что диктовало наши вкусы в одежде, еде, развлечениях, системе ценностей и морали, являлось принадлежностью к нашей компании, существующей в этот момент времени.
Мы предложили эти примеры стирания временных рамок и их расширения с тем, чтобы проиллюстрировать имеющиеся различия в ощущении времени и чтобы показать, что определенные культурой ощущения времени могут быть контекстуально изменены. Позвольте теперь придвинуть эти наблюдения ближе к теме, рассмотрев ваши собственные ощущения времени.
Представьте, что кто-то знакомый подходит к вам и сильно, очень сильно щиплет вас, вам больно. Ваша реакция? Вместо немедленной реакции боли или враждебности можно было бы обратиться мысленно к прошлому, быстренько сделать обзор истории ваших взаимоотношений с этим человеком, предыдущих ощущений, когда вас раньше щипали и того, как вы на это реагировали. Можно обратиться и к будущему, представив себе различные способы реакции на щипок, как на это отреагирует сам щипающий, во что выльются ваши с ним отношения после разрешения нынешней ситуации и так далее. Вы могли бы все это проделать, но сделаете ли? Вы в самом деле обратитесь к будущему, прошлому, настоящему или ко всему этому вместе взятому? А как быть с временными рамками, на которых сосредоточено ваше внимание? Была бы ваша реакция другой, если бы вы изменили временные рамки, используемые вами для оценки ситуации? А если воспользоваться не одной, а несколькими временными рамками, отреагировали бы вы по-иному, если бы изменили порядок соотнесения с любой из временных рамок?
Несколько минут экспериментирования, представляя себя в разных возможностях стирания или расширения временных рамок, обеспечат вас личными примерами существенного воздействия временных рамок на ваш субъективный опыт. Тот факт, что мы запросто обращаемся с временными рамками, проходя по жизненным коллизиям, ни в коем случае не умаляет того, что они играют существенную роль в определении наших ощущений и поведений.
Верно это или неверно, но мы воспринимаем время как отчетливое прошлое, настоящее и будущее, и каждое из этих трех понятий наделено определенными характеристиками опыта, которые мы должны четко определить, если рассчитываем научиться когерентно пользоваться ими в качестве организующего принципа для Эмпринт — метода. Теперь обратимся к определению этих характеристик. Попутно мы обсудим также верные и неверные способы использования нами прошлого, настоящего и будущего.
