“Фоторобот” Мужчины Моей Мечты (МММ)
Список этих черт, разумеется, глубоко индивидуален и зависит от личности мечтательницы. Тем не менее, нам на одной субботней группе удалось выделить некоторые общие закономерности. Итак, ОН:
l. Не похож на обычных мужчин, с которыми мы учились, работали, ходили на свидания. Обязан от них отличаться, быть “не таким, как они”.
2. Не вполне понятен. О Нем известно мало или почти ничего — какой простор для фантазии!
3. Не отягощен парочкой родителей, маячащих за каждым обычным мужчиной. Его невозможно представить в роли вечного сына-подростка, говорящего в трубку что-то вроде: “Ну ладно, мам, ну я же сказал…” Он не то чтобы сирота (это уж совсем индийское кино), а скорее супервзрослый. Его можно приручать, но никак не воспитывать.
4. Обычно высок. Плечист, худощав; ноги длинные. Имеет право на какую-нибудь милую “особую примету”, но только не смешную. Никаких намеков на животик, никаких кривоватых ног и редеющих волос на макушке!
5. Окружен аурой сильной и, возможно, опасной энергии (подробно см. дамские романы).
6. Что-то умеет делать очень хорошо, желательно — первоклассно (кроме того, понятное дело, чтобы быть первоклассным любовником: необходимо, но не достаточно).
7. Любит детей — это если у Вас серьезные намерения.
8. Обладает противоречивой личностью, каких в природе не бывает: добр, но тверд; щедр, но деловит; супермен, но с душой институтки и проч.
9. В состоянии наконец-то оценить по достоинству — то есть в превосходной степени — Вас (меня, ее), иначе не стоило бы и огород городить.
10. Не существует в природе.
Главное условие Его появления в мечтах — томление, серия любовных неудач, на самый крайний случай — просто скука. Опытные дамы во все времена снисходительно и даже не без умиления смотрели на грезоподобное состояние дочерей и воспитанниц, зная, что мечтательный туман — необходимая фаза: повздыхает-повздыхает, а там и жизнь свое возьмет.
За исключением одной маловероятной, но все же иногда приключающейся ситуации: отворяется дверь, и Он появляется из своего Зазеркалья во плоти. Что и произошло с одной милой чудачкой, о которой все мы писали сочинения …дцать лет тому назад. Для женщины это — испытание. Если не катастрофа. Мужчина Мечты соткан, фигурально выражаясь, из материала заказчика, и с реальным человеком имеет совсем немного общего. И не будем утешаться рассуждениями о наивности провинциальной барышни, начитавшейся романов: куда более взрослые, тертые и житейски опытные современницы неуклонно повторяют этот нехитрый маршрут. Пример? Извольте. Голосом Аллы Борисовны: “Ах, какой был мужчина! Ну, настоящий полковник!..” Мягко говоря, отличается все — кроме самого механизма идеализации. А уж видеть полковником урку или демоном капризного мальчишку… так ведь и буфетчица из любимой народом песенки — не Татьяна Ларина…
Все симптомы характерного умопомешательства хорошо известны, на них останавливаться не будем. Лечат время и реальность. Если повезет, обходится без хирургии — тогда это только разочарование. Если нет… Шрамы и горечь, часто на всю жизнь. Подозрительность. Пессимизм. Иногда депрессия. Иногда — озлобленность. Иногда — попытки повторить опыт очарованности. (Есть женщины, которые вне состояния слепой влюбленности в очередного Мужчину Своей Мечты как бы и не живут вовсе — так алкоголик влачит какое-нибудь существование от рюмки до рюмки. Помните работу Розы?) Короче, Татьяна Ларина еще хорошо отделалась.
Интересно, что все без исключения помнят сюжет “Евгения Онегина”, но упорно пропускают как несущественную деталь один важнейший поворот в истории “выздоровления” героини. Знаете, о чем я? Нет? Преодолейте привычную тоску при упоминании произведения из школьной программы, дело того стоит. Вспомните: после дуэли бедная девочка остается с разбитым сердцем и своей невостребованной любовью, плюс глупая и жуткая история убийства Ленского, плюс жизнь, в которой все по-старому, но только хуже. Где же она излечивается? Где к ней возвращается достоинство, и рассудок, и способность понимать саму себя? В библиотеке Онегина. Читая Его любимые книги — сначала, надо полагать, от тоски, а после уже не только. Отслеживая ход его мыслей там, где на полях “отметки резкие ногтей”. Тут и только тут она начинает что-то понимать в этом человеке, его вкусах, ценностях, слабостях и прочая. А заодно — понимать, на что она сама полетела, как мотылек на огонь. И у нее возникает критический, взрослый взгляд: “Уж не пародия ли он?” — а с ним уходят и все заглавные буквы и восклицательные знаки. Браво, Татьяна Дмитриевна! Умница! Поразительно, как много людей, и мужчин, и женщин, именно этого фрагмента романа просто не помнят. Интересно, почему?
Ну да ладно. Оставим в покое пыльную полку с книгами, тем более, что они — вкупе с кино, разумеется, — во многом ответственны за нашу склонность к мечтам о Нем. На прощание расскажу еще одну историю, на сей раз подлинную. История эта о том, как встретила Его бабушка моей бабушки Ольга Ивановна, но на романтический лад лучше не настраиваться.
Итак середина того (уже позапрошлого) века. Глухая российская провинция. Семнадцатилетняя красавица, купеческая дочь Оленька. Жизнь сонная, ленивая, перемен не предполагающая, вот разве что замуж пора…
И вдруг! Городок потрясен новостью! Туда, в муромскую глушь, проводят железную дорогу! (Нам, наверное, представить трудно масштаб этой новости на фоне полного отсутствия каких бы то ни было новостей: это даже с первым полетом человека в космос не сравнить.)
…Первый поезд. На перроне — “весь цвет”. Героиня под кружевным зонтиком, сдержанное волнение толпы, предвкушающей небывалое зрелище. Медленно приближается паровоз, которого никто прежде не видел…
…и с подножки лихо спрыгивает та-кой “молодой-интересный”, в та-акой красивой форме, с та-ким сверкающим свистком, что — ах! Ясно, он здесь главный! Зван немедленно в лучшие дома, обхождение столичное, что и говорить… Куда до него местным молодым людям! Медведи-с!
Короче, голубоглазая дурочка увидела Мужчину Своей Мечты и очень быстро оказалась обручена — ах, какой пассаж! — со скромным, хотя и подающим надежды служащим Московской железной дороги. (Впоследствии он дослужился аж до диспетчера, явив талант к составлению сложных и продуманных расписаний. Но мечты Оленьки были разбиты навсегда, и карьерой толкового, способного и не лишенного оригинальности мужа она так и не заинтересовалась.) А пока: папенька, в ярости, лишил приданого. Маменька поплакала, да и простила, отправила в Москву тайком от мужа воз-другой (!) с “самым необходимым”. А красавица всю последующую жизнь горько обижалась на мужа за обман. Знал ли он, что в глухом городке сроду не видывали ни железнодорожной формы, ни живого кондуктора? Очарован голубоглазой дурочкой — да, был, а заподозрил ли недоразумение — кто знает… Никого из этих людей уже давно нет на свете. Вот так, мои дорогие… Между тем, если бы не эта “комедия положений”, вашей покорной слуги бы и на свете не было. Но это я так, к слову.
Мечты, как говорили древние, имеют одно опасное свойство — иногда они сбываются.
ЕЩЕ РАЗ ПРО ЛЮБОВЬ
Смысл жизни младше жизни
лет на тридцать — тридцать пять.
Полагается полжизни
ничего не понимать.
А потом понять так много
за каких-нибудь полдня,
что понадобится Богу
вечность — выслушать меня.
Что можно добавить ко всему, что уже сказано, сыграно, снято и написано про великое чувство — то самое, которое рифмуется с “кровь, морковь”? Разве что относительно свежую, хотя тоже не вчера придуманную мысль… А именно: то, как мы любим других людей, а они нас, напрямую связано с нашим самоотношением, самооценкой — короче, с тем, насколько мы способны любить и уважать себя самих. Конечно, связано. Любой уважающий себя “душевед” — психолог, психотерапевт — вам скажет, что женщина, которая по-настоящему не любит себя, не может и других любить как следует. И уж само собой, вызывать к себе любовь ей тоже бывает трудно; в поведении, в манере общаться как будто написано, что недостойна, а окружающие склонны верить такого рода “надписям”. И что же?
Разве задавая психологам вопросы “про любовь”, люди хотят узнать — понять — что-то о себе самих? Или о своих любимых, будь то мужчины, женщины или дети? Да нет, пожалуй. Скорее, подтвердить “по науке” какое-нибудь уже сложившееся убеждение. Или утешиться тем, что доводящая до бешенства привязанность мужа к его мамочке не уникальная, а очень даже классическая, эдипов комплекс. Или просто в какой-то очередной раз поверить, что все “кончится хорошо” и любви хватит всем. Или вызнать какие-нибудь “приемчики”, якобы гарантирующие успех в любовной лотерее. А вот уж чего эти люди — между прочим, сплошь женщины — совершенно не хотят, так это задуматься о своей самооценке, понять, какие ожидания в отношениях реалистичны, а какие нет, или тем более посмотреть на ситуацию его глазами, или увидеть собственные ошибки и разобраться в их причинах. Что-то в разговорах о том, как вместо любви можно получить внятное представление о причинах ее отсутствия, не вдохновляет. Воля ваша, есть в этом что-то похожее на “сама дура”.
Возможно, дело еще и в море разливанном популярной психологической литературы: обложки и заголовки так и призывают “простить себя”, “полюбить себя”, “изменить себя” — наряду с предложениями “очистить организм чесноком”. Серьезная — до страшного — мысль на наших глазах становится банальностью из разряда “просто добавь воды”. То, что может быть только добыто своими руками в ходе долгого и порой мучительного путешествия в собственный внутренний мир, стало походить на готовый продукт быстрого приготовления. Достаточно встать перед зеркалом, улыбнуться и сказать десять раз: “Я люблю и принимаю себя”, — как демоны рассеются, покой снизойдет и все будут жить долго и счастливо. Как говорил Станиславский на репетициях: “Не верю!”.
Нет, разумеется, это гораздо лучше, чем стоять перед зеркалом и крыть себя на чем свет стоит. Но, похоже, быстрозамороженное волшебство часто не срабатывает, а универсальная рекомендация уплывает в те же туманные дали, куда ушли некогда столь же популярные советы “взять себя в руки” или “дышать носом”. Более того, на групповых занятиях или во время индивидуальных консультаций все чаще можно услышать примерно следующее: “Я знаю, что себя надо любить. Но что же делать, если не получается? Почему у меня не получается, ведь это должно быть просто? Со мной что-то не так?”. И мудрый совет становится всего лишь еще одной ловушкой, очередным “надо”. А согласитесь, что всяких “надо” и “должна” в жизни большинства женщин и так предостаточно, от неисполненных же обязательств можно ждать чего угодно, но не помощи. Как ни обидно, собственного опыта со всеми вытекающими отсюда трудами и набиванием шишек все равно не избежать. И когда мы присоединяемся к утверждению “Я у себя одна!”, — мы признаем, кроме всего прочего, что разбираться со всеми своими потребностями, чувствами и отношениями придется самой. И учиться себя беречь, защищать, уважать, любить — тоже самой. Возможно, с помощью других — но самой.
А уж раз речь зашла о “других”… Может быть, как раз по сравнению с “просто любовью” — все равно к кому, к мужчине, ребенку, да хоть собаке — можно что-нибудь понять про эту самую загадочную “любовь к себе”, от нехватки которой, говорят, все наши беды. Все существенные признаки упомянуть не берусь, обобщения в этой трепетной сфере дело вообще коварное, но кое-что сомнений не вызывает. Итак, если мы кого-то любим…
Мы не ставим условий и не угрожаем: не сделаешь чего-то — любить не буду. Все учебники дошкольной педагогики полны предупреждений: не угрожайте лишением любви, хуже будет! Будет, будет. Проверено. Возможно, и во взрослых отношениях тезис “любишь — докажи” прямо восходит к детскому опыту вымогания, зарабатывания любви. Место этим торгам — на рекламном щите ювелирной фирмы (там такая дамочка, уперев когтистую ручку в крутое бедро, вторую протягивает за бриллиантовым колье). Вообще-то когда — и если — мы кого-то любим, ему не приходится это зарабатывать. Долгая или короткая, но уж коли она есть — она надежна. И большинство из нас прекрасно чувствует разницу между подарком и взяткой, нормальной критикой и шантажом.
Но не предъявляем ли мы неоплатных счетов к себе? Не слишком ли зависит наша самооценка от внешних успехов, от достижений, в конце концов — от сиюминутного отношения других людей? Боюсь, что очень часто наша “любовь к себе” слишком уязвима, съеживается от малейшего неуспеха… Продолжим сравнения: на этот раз речь пойдет как раз о них.
То есть о том, что свое любимое существо мы принимаем целиком — зная, конечно, и о недостатках, и о слабостях. Когда наш “друг человека” в потемках весеннего двора тащит с помойки какую-то тухлятину, вмиг забыв все команды, мы орем строжайшим из свирепых голосов, — но не начинаем же к нему иначе относиться! Когда умный и ироничный муж пятнадцать минут вертится перед зеркалом, рассматривая в профиль намек на животик и принимая мужественные позы, мы вполне можем не сдержаться и съязвить, — но разве эта смехотворная частность (или две частности) может изменить суть отношений? Когда ребенок, безумно нас этим раздражая, начинает комментировать обед голосом свекрови, желание надеть ему на голову кастрюлю становится все сильней… но… Они не идеальны, но любимы: этим сказано все. Они могут объективно быть ниже, толще, слабее, ленивее или брехливее кого-то там. Но те — не они. А мы любим — их: “Не по хорошему мил, а по милому хорош”. Но почему-то ничто не мешает нам изводить себя, бедную, сравнениями “не в пользу”: с подругой, с родной мамой, с любовницей мужа, с каким-нибудь эталоном из головы. Минуты острого недовольства собой бывают очень даже продуктивны, иногда с них начинаются настоящие изменения, но эти изменения имеют смысл тогда и только тогда, когда они свои, не “по сравнению”, а по логике и потребностям собственного развития. Кстати, о развитии…
Мы обычно заботимся об истинных потребностях своих любимых — ну, во всяком случае, пытаемся, хотя это не всегда легко. То есть заглядываем в их будущее, заинтересованы в раскрытии их потенциала, а сиюминутным и тем более неполезным для них капризом можем и пренебречь — даже рискуя вызвать недовольство. Проще говоря, не дадим ребенку третье по счету пирожное, чтобы только ублажить, но обязательно научим плавать и читать. Будем обсуждать со спутником жизни интересное для него профессиональное предложение, его “зону роста”, но дозу беззастенчивой лести все-таки разумно отмерим или “закавычим” иронической интонацией; старинный дамский рецепт “восхищаться всем, что бы он ни…”, — не образец настоящей заинтересованности и любви, а всего лишь пример незатейливой манипуляции. Это из другой оперы — про тайную борьбу за власть и влияние, про надежду с дальним прицелом “подсадить” на свое якобы обожание.
Вернемся к себе. Как мы поступаем с собой? В лучшем случае — балуем, но как редко по-настоящему растим: плохое настроение — значит, надо что-то купить (а потом жалеть или быстренько забыть про эту связь “обидели — потратилась”). Или вот еще пример, на этот раз из жизни успешной женщины-профессионала: “Я понимаю, что начала тупеть на этой работе, что она меня прессует, выкачивает из меня все соки. Разумно было бы использовать ее, чтобы повысить квалификацию, и быстро уходить. Но каждый раз так жалко упустить контракт — это как наркотик. А уж если коллеги завидуют, то выпустить из рук просто выше моих сил. А ведь по серьезному счету, это в ущерб себе”.
Как правило, мы пытаемся уделять тем, кого любим, внимание и время; вникаем в их проблемы, внимательно выслушиваем — даже немного теребим: “Что-то случилось? Давай поговорим. Мне кажется, что ты чем-то озабочен”. Если с нами не готовы разговаривать, мы отступаем, делаем паузу и внимательно присматриваемся: что происходит, лучше подождать и не дергать или все-таки попробовать еще раз разговорить, не чужой же человек! Даже чудаковатые владелицы многочисленных кошек сразу замечают оттенки настроения и самочувствия какой-нибудь Кусечки: та сегодня совершенно не мурлычет, грустная, и шерстка не блестит! В отношении себя самих мы сплошь и рядом пропускаем те моменты, когда жизненно необходимо задать себе те же самые вопросы: “Что-то случилось?” — и даже предложить себе “поговорить”.
В женских группах не однажды я слышала о своеобразном симптоме невнимания к себе: первые признаки серьезной перемены состояния — от пневмонии до беременности — вообще не отмечаются сознанием: “как-то мне было не до себя”. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Правда, большинство женщин вполне вовремя обращают внимание на то, что “шерстка не блестит” — это наша “встроенная” установка поглядывать на себя глазами внешнего наблюдателя; зрелище должно быть приятно глазу, а уж грустная “Кусечка” или веселая на самом деле, наблюдателю без разницы, на то он и чужой. Получается, что к себе мы относимся хуже, чем к кошке. Ой-ой-ой… А ответственные встречи и “плановые” перегрузки, то и дело попадающие на первый день месячных? На но-шпе и волевом усилии, по возможности не кашляя и не делая резких движений, проклиная собственную “забывчивость” — да ладно, какая там забывчивость, просто себя и свое единственное тело привыкли не учитывать, не считать чем-то важным. Одной девочке, когда она жаловалась, что где-то болит, бабушка говорила: “Ниночка, это тебе только кажется. Это все глупости, на самом деле у тебя ничего не болит”. На мой взгляд, совершенно блестящий пример сценария недоверия к собственным ощущениям: даже больно мне или нет, я сама узнать не могу; это все мне только кажется. А уж остановиться на бегу, сосредоточиться и задать себе вопросы о собственном настроении, чувствах, желаниях, планах на жизнь…
А когда у наших любимых что-то получается, мы радуемся, щедры на похвалу; неизбежные же неудачи и кризисы стараемся для них смягчить: ты обязательно научишься рисовать лошадь (прыгать через скакалку, водить машину, летать на дельтаплане)! Все образуется, давай подумаем, как это можно сделать легче и эффективней; это всего лишь контрольная, ты же можешь, ты очень продвинулся, у тебя получается все лучше и лучше, молодец! Вот хорошо бы так относиться и к собственным победам и поражениям — будь то работа, отношения с людьми или материнство… Большинство из нас в детстве хвалили мало и как-то вообще: мол, “хорошая девочка”. Учиться хвалить, поддерживать, подбадривать и мотивировать приходилось уже в собственной взрослой жизни: кое-что прочитали, за чем-то смогли понаблюдать. Подруги, родственники, мужчины, коллеги, дети, собаки — чем больше живых существ нам доводилось искренне любить, тем лучше мы знаем, как это делается.
Вот только до себя у очень многих руки так и не дошли. Хорошо еще, если наши любимые нам отвечали взаимностью — тогда мы получали поддержку, принятие и другие жизненно важные “витамины”. Даже не считающаяся самой важной — но зато самая гарантированная! — любовь собак, кошек и попугайчиков содержит в себе главное “сообщение” эмоционального контакта: “ты есть, ты важна для меня, как хорошо, что ты пришла”. Какая-то западная писательница вскользь заметила: “Разве недостаточно знать, что хотя бы одному существу на свете нравится то, что вы делаете и как вы это делаете? И кто же это существо, как не кошка?” Всякий, кто держал и любил зверей, прекрасно понимает, что не только еда и крыша нужна им от нас, а уж нам от них практической пользы почти никакой (если только вы не заводчик и не собачий парикмахер). Но всякий, кто считает эти отношения несущественными, просто их не знал. Заводя “бесполезную” городскую скотинку, мы получаем, хотя и не одновременно, сразу два важных явления: любовь и утрату, и чем больше любви, тем больнее отзываются страдания, немощь и смерть тех, кто первым слышал и узнавал наши шаги на лестнице. Незатейливая, простая радость и такая же ничем не прикрашенная боль — опыт, который многие из нас в чистом виде получают именно благодаря животным, хоть и “нельзя поместить всю свою привязанность в собаку”.
В человеческих отношениях все раз в двести сложней, и даже самые искренние и горячие привязанности поворачиваются порой темными, пугающими гранями, порой трансформируются до неузнаваемости, проходят свои фазы развития и кризисы. Если отношение к себе самой слишком зависит от того, изменил или не изменил “он”, нагрубила или не нагрубила дочь, разочаровались или не разочаровались родители, мы оказываемся в положении заложников, теряем почву под ногами и уверенность в себе. Отсюда полшага до того, чтобы начать ублажать, угрожать, подкупать, играть на чьем-то чувстве долга, вымогать, упрекать. Во-первых, все равно это обычно бесполезно, а во-вторых, разрушает личность. Рано или поздно мы встаем перед выбором: искать и ждать совершенных отношений, завороженно, как Девочка со спичками, глядеть на чье-то тепло и свет, куда нас пускают или не пускают, — или отвлечься от соблазнительной картины, ощутить свои затекшие ноги, встать, начать двигаться, согреться самой… И, возможно, даже добыть дровишек и развести огонь, у которого найдется место другим.
Вот три истории — конечно, они не только о любви, хотя и о ней тоже. Их героини хотели что-то понять и изменить как раз в той области своей жизни, которая считается для женщины самой важной. Их отличие от тысяч “читательниц колонки психолога” состояло в том, что они пришли не получить совет, а работать. И в этих работах — как и во многих других — была та степень внутренней честности, интереса и внимания к своим чувствам, которая всегда находит отклик и поддержку в женских группах. Тем более если тема так или иначе связана с любовью. Если вдуматься — а что с ней не связано в этом мире?
