“Что я собираюсь сделать со своей жизнью”?
Многие из нас в этот исследовательский период развития еще не определились в жизни, а также не решили вопрос о том, что мы хотим сделать. Обычно мы знаем только то, что не хотим делать.
Деннису было восемнадцать, когда он сказал: “Вы не увидите меня в шелковом костюме и в "кадиллаке"”.
Другие люди скажут, что не хотели быть “винтиком в крупной корпорации” или “ассистентом стоматолога, как моя старшая сестра”, или не хотели “провести остаток своей жизни в городке Диесс штата Арканзас”.
Для детей известных людей процесс отбора начинается обычно с заявления, подобного тому, что произносится в семье политиков с Юга: “Я знал, что не хотел остаться на Юге и быть сыном Джона Маннинга и внуком Джея Маннинга и правнуком того-то и того-то. Пришло время переехать в другое место и попытаться сделать себе имя”.
Ответы сводятся к следующему: “Я знал, что хотел вырваться отсюда” или “Я знал, что не хочу походить на них”. Другое основное желание — это продление приятной безответственности молодости.
Некоторые молодые люди из “среднего класса” выбирают только те варианты, которые требуют от них наименьших затрат труда. Как сказал один студент Колумбийского университета: “Я живу сегодняшним днем. У меня нет планов на будущее — мне это просто не нужно!”
Глава 6. ОСТРОЕ ЖЕЛАНИЕ СЛИЯНИЯ
До недавнего времени поиск был уделом юношей, а слияние — девушек. Девушки добивались права учиться до тех пор, пока это не мешало их популярности. Работа летом рассматривалась скорее как наказание, чем как ступень для серьезной карьеры. Они развивали свои способности на уроках танцев, в драматических студиях, брали уроки игры на фортепиано, пели в церковном хоре, то есть занимались любым делом, которое приносило им удовольствие до тех пор, пока — это понимание всегда присутствовало в подсознании — они не начинали чувствовать в себе какое-либо призвание. Тогда им предстояло сделать мучительный выбор: или выходить замуж, или совершенствоваться в избранной профессии. Многие из них отказывались от дальнейших занятий.
Юноши в игровых видах спорта приобретают основные навыки работы в команде, которые затем пригодятся им в занятии бизнесом или в политической карьере. Они также посещают тренажерные залы. Занятия, которым предаются девушки, лишены соревновательности и не формируют чувство товарищества. Девушки редко оказываются в ситуациях, которые можно было бы сравнить с игрой в футбол или службой в армии, когда в процессе рискованных приключений формируется чувство взаимодействия.
Все, что тебе нужно, — это любовь
Массовый культ песен, денег, поэм, дешевых журналов с сенсационными материалами, кино, запахов, рекламы, искусства превозносит такую ЛЮБОВЬ, которая нужна девушке. Это еще более широкий подход, чем тот, что может предложить специалист с уникальным мышлением, например, как это сделал психолог А. Маслоу.
В его теории о “структуре потребностей” любовь и желание принадлежать кому-то следуют сразу за пищей, кровом и безопасностью. Хотя на лестнице потребностей человека за любовью следуют еще две ступени. Одна из них — оценка, желание достижений, мастерства, компетентности и уверенности, а также уважение и признание других. Другая — потребность возможной самоактуализации.
Большинство теоретиков согласны в том, что превыше всего стоит успешный опыт работы, который помогает молодому человеку решить проблемы, связанные с зависимостью, и сформировать независимую личность.
Пока молодые мужчины стараются решить главный вопрос — найти постоянную работу, — предполагается, что молодые женщины должны довольствоваться и подстраиваться под свою роль, предопределенную их половой принадлежностью. Вопрос стоит следующим образом: “Ты должна выйти замуж, как твоя мать”.
Реальные альтернативные модели для девушек сегодня описаны в детских книжках, журналах, о них говорится с телеэкрана, они обсуждаются даже в Конгрессе. Но при всем восхищении новой героиней легко заметить следующее: первым человеком, с которым себя идентифицирует девушка, самой ранней моделью (на самом выразительном этапе развития) для подражания является ее мать. Это просто, но вместе с тем поразительно.
Как молодая женщина освободится от родительского фантома и сформирует свою личность, если единственное достойное занятие для нее — это стать матерью и завести семью? Ответ печален. Большинство женщин до настоящего времени не освободились.
Еще в начале шестидесятых годов девушка не воспринималась как самостоятельная личность до тех пор, пока отец не проводил ее, закрытую прозрачной вуалью, к алтарю. Дверь в мир взрослых магически открывалась при замужестве. И теперь еще наиболее предпочтительный путь для развития личности женщины — это “супружество, которое завершает меня”.
Однако, если пример жизни родителей и принятые в обществе стереотипы толкают молодых женщин к супружеству, как же тогда объяснить сегодняшним девушкам советы родителей, которые предлагают им подождать с замужеством? Неужели их предупреждения оказываются бесполезными? Дело в том, что на внутреннюю застенчивость молодых женщин влияет даже легкое принуждение.* Они хотят верить, что мужчина дополнит их и обеспечит им безопасность. Выйти замуж — это полшага, это способ оставить дом, не теряя дома. Произвольно из этого материализуется новый мир, театр, важные друзья, восхищение. Однако раннее замужество ограничивает свободу личности. Обязательство стать женой принято до того, как девушке разрешено (или она сама себе разрешила) бороться и сделать выбор в жизни. Перевешивает тяга к безопасности и единообразию, столь соблазнительному и в подростковом, и юношеском возрасте.
* Существует различие между страхом перед реальной и зримой опасностью (например, разве безопасно ехать на автомобиле, когда на улице гололед?) и внутренней застенчивостью. Это понятие я использовала для обозначения субъективного восприятия ситуации и ее оценки.
Проблема заключается в том, что многие молодые женщины не осмеливались (или им не было разрешено) пережить кризис личности. Поэтому они никогда полностью не становятся взрослыми.
Принцип “поддержки”
Герой фильма “Американские граффити” — студент высшей школы — не хочет расставаться со своей девушкой и со знакомым комфортабельным мирком и ехать в университет за
Подобная романтическая логика проявляется в песне:
“Только ты можешь изменить меня,
и это правда,
Ты — моя судьба”.
Желание слиться с любимым естественно на этой стадии развития (так же как и ранее описанное стремление найти настоящее дело, а также людей и идеи, в которые слепо веришь). У молодых женщин оно совершенно естественно трансформируется в убеждение: “Мы можем ускорить свое развитие, примкнув к сильной личности”.
Девушка Серена уехала из маленького городка в штат Иллинойс поступать в университет. Она верила в поддержку. В первый год обучения, когда все было так неопределенно, она страстно желала, чтобы ее друг Джим, парень из родного города, был рядом. Погрузившись в университетские будни, не замечая, что рядом люди разного пола, из разных мест, с разными системами ценностей. Серена уже не ощущала себя лидером. Она была песчинкой среди тридцати шести тысяч учащихся, увлеченных учебой в университете. “Я отчаянно желала, чтобы рядом был тот, кто понял бы, что я переживаю”.
Джим, сильный, независимый юноша, писал ей в одном из писем: “Почему ты не можешь выбросить меня из головы?”
У Серены было одно преимущество перед другими привлекательными девушками. В своей семье она была старшей из детей и получила все привилегии первенца. Когда первой в семье рождается девочка, молодые отцы часто хотят подчеркнуть прежде всего ее способности, нежели пол, обучают дочь спортивным играм и учат ее быть всегда впереди. Ей предлагается интересная работа, и зачастую ожидается, что она сама будет зарабатывать на жизнь. Так было и с Сереной. Часто кажется, что у дочерей-первенцев отцы ищут дружбы, которой им недостает из-за занятости жен домашними делами. Этот феномен я наблюдала во многих жизнеописаниях. Это также было отмечено в исследовании молодых людей из Мичиганского университета, которые добились успеха. Их жены были не достаточно образованны и не поднялись на большие высоты, поэтому мужчины гордились дочерьми, достигшими успеха. Дочь часто бывает фавориткой, потому что она благотворно влияет на своего отца, не вступая при этом в соперничество с ним, в отличие от сына.
Однажды, надев элегантные колготки и туфли на высоком каблуке. Серена пришла в редакцию университетской газеты, надеясь произвести приятное впечатление на редактора. Он, парень, одетый в потрепанные джинсы, усмехнулся и предложил ей работу. Тоска по Джиму утихла, но девушка часто писала ему длинные письма.
Любовь в восемнадцать лет — это попытка, прислушиваясь к себе и к другим, понять, кто мы есть. Приятно слушать рассуждения о том, какие мы прекрасные и неординарные. Поэтому молодые любовники могут говорить всю ночь напролет или писать длиннющие письма — слова просто льются рекой.
Через год, приехав домой на каникулы, Серена словно вернулась в детство.
“Когда этим летом я встретила Джима, мы внезапно ощутили прилив любви”. Они впервые были близки. Однако сексуальные отношения не смогли ликвидировать пропасть между ними. Серена и Джим не стали жертвой “принципа поддержки”. Разница в их развитии была слишком очевидной.
Например, когда они пришли в новое городское кафе, Джим спросил: “Почему бы тебе не надеть туфли на низком каблуке?” Он был ниже Серены, но раньше не обращал на это внимания. А сейчас, казалось, он решил, что она должна быть ниже. “У меня туфли без каблуков”.
Как и все его друзья, Джим еще не знал, кем хочет стать, а Серена знала. Она была исключением. Когда она пошла брать интервью, Джим взорвался: “Почему ты занимаешься своими делами, когда мы вместе? Как я ненавижу это слово — репортер!” (какая завистливая личность).
Джим начал встречаться с другой девушкой. Он демонстративно избегал любых разговоров с Сереной как о философских, так и о практических вещах. (Она единственная осмеливалась быть его достойным противником в спорах.)
“Это охладило наши чувства, — говорит девушка. — Фрагменты мозаики изменили свою форму и уже не подходили друг другу. Я решила, что нам обоим нужно больше свободы”.
Дела наладились, когда оба почувствовали большую свободу друг от друга. Теперь, когда ей двадцать пять, Серена говорит:
“Джим был, вероятно, первым человеком, который помог мне повзрослеть”. Она также признает, что любая из ее знакомых пытается превратить любимого парня в свою собственность. О, сколько слез и разочарований ожидает девушку, внушившую себе, что ее фантазии осуществились и она встретила своего единственного возлюбленного. Серена вовремя осознала это.
Замужество как способ вырваться из-под родительской опеки
Хотя чаще всего девушек подталкивает к замужеству желание составить одно целое с избранником, многие называют другую причину: “Я сделала это, чтобы избавиться от родительской опеки”. Для девушек, которые воспитывались в условиях давления со стороны родителей, замужество — обычный способ вырваться из-под их опеки. Однако то, что на первый взгляд кажется “восстанием”, обычно оказывается передачей зависимости.
Семнадцатилетняя Симона, как и многие девушки из авторитарных семей, чувствовала себя “приговоренной к пожизненному заключению”. Младшая из шестерых детей, она была оставлена в “гнезде”, и предполагалось, что она будет “укреплять семью”. Матери это давало последнюю возможность выполнять ее материнскую роль, а отцу — осуществлять полный контроль. Для Симоны это означало отказ от учебы в университете.
Несмотря на то, что семья не была бедной, Симона пыталась отстоять свою независимость, с четырнадцати лет зарабатывая на жизнь. Она открыла свой счет в банке. Смогут ли две тысячи долларов выкупить ей свободу?
“Мы хотим, чтобы ты оставалась дома до двадцати одного года”, — говорили ей родители. Отец настаивал на том, чтобы она работала. Но работа оказалась другой сдерживающей силой. Она работала на вязальной машине в фирме, выпускавшей трикотажные изделия. В этой же фирме работал ее отец, и Симона опять оказалась под его контролем. Девушка подчинялась отцу до тех пор, пока не встретила Франца. В этом эгоцентричном венгре ее привлекало лишь одно: он предложил ей выйти за него замуж. Франц стал средством в реализации ее стремления вырваться из-под родительской опеки: “Я решила, что лучшим средством избавиться от родительской опеки будут замужество и развод через год. В этом заключалась моя программа”.
Однако природа распорядилась по-своему. Через девять месяцев после медового месяца Симона стала матерью и вскоре забеременела снова.
Однажды муж сообщил ей, что фирма предложила ему работу в Нью-Йорке. Симона воодушевилась.
“Я решила, родив второго ребенка, найти адвоката и начать бракоразводный процесс”. Следующие пять лет показались ей двадцатью. Ей стоило немало терпения и воли убедить Франца, который не хотел ничего слышать о разводе, и игнорировать проклятия своих родителей.
В двадцать пять лет, в седьмую годовщину ее замужества как способа вырваться из-под родительской опеки (который, как выяснилось позже, оказался другой формой ловушки), Симона наконец-то избавилась от опеки. Описывая день своего освобождения, она, как и многие разведенные женщины, личность которых подавлялась в замужестве, сказала: “После развода мне показалось, что я скинула с себя неподъемный груз. Это был самый радостный день в моей жизни”.
Начала
За последние годы произошли серьезные перемены во взглядах общества на взаимоотношения людей. Общество пересмотрело свое отношение к таким формам человеческого существования, как паломничество и жизнь в коммунах, к гражданским бракам и безбрачию, к матерям-одиночкам и бездетным парам, приняло эксперименты с би- и гомосексуальностью.
Барбаре тридцать один год, и она все еще одна. Она принадлежит к первому поколению женщин, которые решились на такие отступления от старых правил. Ее семья всегда достаточно снисходительно относилась к подобным проявлениям эксцентричности. Мать хотела видеть Барбару “принцессой” и полагала, что она выйдет замуж за богатого человека, отец же с удовольствием общался с дочкой, объясняя не по годам развитой девочке довольно сложные вещи. “Я думаю, он хотел, чтобы я как можно дольше оставалась ребенком и никогда не просила у него денег”.
Очень рано Барбара осознала важную вещь: “Самое главное для ребенка — настойчиво учиться, если у вас есть проблемы с учебой”. В восемнадцать лет она начала писать художественные рассказы. Они, конечно, были ужасны, однако ее это нисколько не беспокоило. Ее друг, писатель, сказал ей, что настойчивость, терпение — это все, что нужно, и как только она приложит максимум усилий, все пойдет.
Ее занимали мысли о том, кем она не хочет стать. “Я не собиралась, как испорченные и тупые дети, оставаться в пригороде. Ценности их родителей были пустыми, никчемными. Я не хотела быть обычным средним ребенком”. Но она абсолютно не знала, как получить желаемое: квартиру и работу.
Барбара ушла от родителей в девятнадцать лет, бросив колледж и уехав с мужчиной старше ее. “Я не хотела жить с ним, хотя и пыталась уговорить себя: у меня не оставалось другого выбора, ведь я ничего не имела — ни денег, ни работы, ни знаний. Чтобы получить все это, мне пришлось бы четыре года потратить на учебу в колледже. Я этого не хотела”. Мужчина — опытный, превосходивший ее по возрасту — мог ввести ее в мир взрослых. Через некоторое время она рассталась с этой временной фигурой, а к концу года нашла работу и получила служебную площадь. “Я начала блестяще, но сегодня мне не кажется, что это было так уж хорошо”.
В двадцать пять лет Барбара вернулась в колледж и закончила его. На лето она нашла временную работу в офисе, а один из ее рассказов был напечатан и имел успех. В двадцать девять лет Барбара решила упорядочить свою жизнь, приблизив ее к размеренной жизни писателя. Она встретила удивительного мужчину — свою “настоящую любовь”, как она полагала. “Я была очень рада. Я познавала его в течение года, пока писала, в этом году вышла моя первая книга, и я влюбилась”. Сейчас Барбара и ее друг хотят объединиться. Она чувствует страх:
“Я не знаю, смогу ли жить вместе с ним”, — однако впервые чувствует себя эмоционально удовлетворенной.
Желания Барбары противоречивы. “Почему я не такая, как все, не могу осесть, не доставлять кому-то беспокойство, родить ребенка и так далее. Я не хотела этого. Но чувствовала, что должна это сделать. В самые счастливые моменты моей жизни я не хотела обменять свою жизнь на чью-нибудь другую. А в самые несчастливые моменты я говорила себе: "Ну что же, ясно, что ты ничто, и никто никогда не захочет иметь с тобой дело". Я всегда была очень привлекательна, холодна, рассудительна и никогда не тяготилась своей работой. Я люблю писать. Я хочу иметь все. И не думаю, что не смогу достичь этого”.
Барбара относится к поколению молодых людей, которые отмели замкнутость и выбрали иной образ жизни. Человек может сохранять свои возможности открытыми и перемещаться от одного пробного обязательства к другому, ведя активный поиск людей, идей и стремлений, в которые он хочет верить, но при этом оставаться в переходном состоянии.
Однако сегодня социологи отмечают, что многие женщины в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех лет живут в подвешенном состоянии. Они не могут выбрать карьеру или спланировать ее на продолжительный период, пока не решат, за кого выйдут замуж. Хотя зафиксировано много “пробных” браков, однако, как говорит социолог Гарри Вилле, “пробных” детей не бывает.
Ребенок, который сделает мою жизнь полной
Когда к двадцати годам у молодой женщины появится желание доказать всем, что она может что-то сделать и способна сама за себя отвечать, самым легким путем доказать свою “взрослость” будет для нее беременность. Всегда можно родить ребенка. Это даст матери необходимый толчок к развитию личности. Материнство может удовлетворить и оградить от опасений не прижиться в этом мире.
Современные теории пытаются объяснить желание женщин использовать свою анатомию, исходя из противоречивой концепции женской “внутренней опустошенности” (жизненный вакуум, напоминающий о себе до тех пор, пока он не заполнен), по Э. Эриксону, а также исходя из различных других причин, о которых пишет в книге “Психология планирования рождения ребенка” Эдвард Полман. Родив ребенка, женщина надеется доказать свою компетентность, сравняться со своей матерью, обольстить мужа, привлечь к себе внимание, заполнить свое время, стать бессмертной. Поразительно, что в этот перечень не вошло желание женщины сблизиться с другим человеком.
В последние годы мы наблюдаем большие изменения в развитии общественных и научных технологий. Появился совершенно новый тип женщины, которая пользуется контрацептивами. Заявил о себе феминизм, который последовал как реакция на книги по предупреждению беременности. Шире стали применяться методы стерилизации. Протест против “бездумного материнства” распространился во всех классах населения. В результате исследования, проведенного в 1971 году Дэниелом Янкеловичем, выяснилось, что только тридцать пять процентов женщин, закончивших колледж, и менее половины женщин, не учившихся в колледже, согласились с утверждением, что “очень важно иметь детей”. Консультанты по выбору профессий говорят, что молодые студентки перестали рассматривать материнство как карьеру на всю жизнь, однако все еще придерживаются старых традиций.
Достаточно сильно идеи материнства влияют на девушек пятнадцати — девятнадцати лет. Рождаемость среди девушек двадцати и двадцати четырех лет составляла в 1960 году тридцать процентов. Такой же коэффициент отмечался у только что вышедших замуж девушек-подростков. Однако половина невест в этой возрастной группе шла к алтарю только под давлением обстоятельств.
Девушки из бедных семей не стремились рожать, но не видели другого выхода. Когда они уходят из подготовительной школы, у них нет никаких перспектив. Им оставалось лишь следовать той модели, которую предлагало окружение: родить ребенка от красивого молодого человека, желательно от мужа.
Но все течет, все изменяется. Второе место по частоте проведенных операций в Америке после удаления миндалин в настоящее время занимает аборт.
Отправить на печать