Главную задачу экзистенциализма Ясперс видит в том, чтобы воспрепятствовать абсолютизации любого из этих уровней Я и типов коммуникации, так как они не затрагивают самого глубинного ядра человеческой личности, а именно экзистенции. Экзистенция, по Ясперсу, это то, что никогда не может стать объектом, а потому не является ни предметом научного познания, ни даже философским созерцанием. Первое склонно отождествлять ее с наличным эмпирическим сущим, в лучшем случае — с сознанием вообще, а второе — с духом. Экзистенция не может быть найдена в предметном мире, ибо она есть свобода. Именно в свободе коренится бытие самости (selbst) — окончательного, сокровеннейшего ядра человека, лежащего «по ту сторону» всех содержательных данностей и становящееся ощутимым лишь посредством того, что все в той или иной мере содержательно определенное отпадет от него в качестве чего-то внешнего. А это происходит в процессе естественного саморазвития индивида, где он противостоит среде и вступает в состояние действенного обмена с ней. Отсюда происходит весь опыт человеческой судьбы, деяний, усилий и страданий. Среда порождает «ситуации», каждая из которых содержит «возможности», каждая из которых может быть обращена на пользу или во вред или служит основанием принятия решения. Индивид может создавать ситуации самостоятельно, стимулировать или предотвращать их возникновение. Он подчиняется сложившимся в мире порядкам и условностям и в то же время может использовать их в качестве инструментов для того, чтобы пробить в этом мире брешь. В конечном итоге только «граничные ситуации» бытия — смерть, случай, страдание, вина могут пробудить в человеке действительное бытие самости. По Ясперсу, недоступные нашему пониманию содержания представляют собой свободу; последняя обнаруживает себя в принятии решений, не обусловленных извне, в постижении абсолютного смысла и в том фундаментальном переживании, которое относится к возникновению из эмпирической ситуации граничной ситуации — то есть той самой критической точки, в которой наше наличное бытие (Dasein) возвышается до «бытия самости» (возможности в полном смысле быть собой, Selbstsein). Важной чертой теории Ясперса является противопоставленность иррационализму, который обо всем говорит как о содержательном, утверждая лишь, что самые последние определения слишком прекрасны, чтобы быть постигнутыми грубыми средствами понимания, хотя они вполне могли бы быть «схвачены» некими «особенными, тонкими способами». Ясперс же говорит о настоящем прорыве сквозь плоскость всех содержательных определений в такое новое пространство, которое недоступно иррациональным силам в человеке настолько, насколько и его мыслительным возможностям.
Второе ключевое отличие связано с трактовкой результата прорыва как «погружения», «слияния». Если М.Экхарт говорит об «отстранении от всех «что», при котором душа должна стать «свободна» (ledig) даже от своих добродетелей: «душа здесь лишается всего, Бога и всех созданий… все должно быть потеряно, душа должна стать настоем на одном лишь свободном «ничто», и, далее говорится о переживании единения человека с Богом или Космосом, когда исчезают границы между человеком и Богом, человеком и миром, …… жизнь чувствует себя растворимой во всеобщей, величайшей жизни. Экзистенциональное переживание, наоборот, переживает этот процесс как «безжалостное отчуждение», «отброшенность» из сферы всех длящихся отношений к бытию изолированного Я. «Мистическое переживание выводит к открытию окончательного религиозно блаженства, экзистенциальный же опыт строится на совершенно противоположной характерной почве страха и отчаяния и получает отсюда ту своеобразную остроту, которая в этом способе мистики отсутствует» (Больнов, 1999, с.40–41).
Автор экзистенциальной антипсихиатрии Р.Лэнг представлял различные аспекты существования, переживания, отношения «несчастного сознания» к себе, к окружающим, к миру в виде процесса, беспрерывного самопротиворечивого движения, преобразования, развития. Лэнг считал человека жертвой культуры современного общества, способствующей деперсонализации, разрушению внутреннего мира человека. Общество — это условие несвободного человека, а жизненное назначение индивида — в культивировании собственной подлинности. Основное содержание жизни состоит в спонтанном поиске реальности, жизненности, целостности своего существования в мире. «Несчастное сознание» — это продукт неудачного поиска, шизоидная личность, утратившая не только связь с окружающим миром, другими, но и внутренне единство. Такое «несчастное создание» переводит борьбу с внешнего плана на внутренний, в плоскость борьбы с самим собой, со своими чувствами (телом) и разумом, осознает ее как противоречие между «внутренним», «истинным» Я и внешней персональностью, вынужденной социальной ролью, «маской» — всё это Лэнг обобщает в понятии «система ложной самости» (false self system). Понятие «несчастный» понимается в духе С.Кьеркегора: «несчастный, стало быть, — тот, чей идеал, чье содержание жизни, чья полнота сознания, чья настоящая сущность, так или иначе, лежит все его. Несчастный всегда отторгнут от самого себя, никогда не слит с самим собой» (цит. по Тихонравов, 1998, с.171). Интересно описание Лэнгом основных тревог и страхов, заставляющих непрерывно страдать «несчастное сознание». Главным из них является страх поглощения — страх быть поглощенным в общении другой личностью, полностью раствориться в ней и, тем самым, полностью и окончательно потерять себя, свою самость. По Лэнгу, «несчастное сознание» знает только одно средство избежать «поглощения» — самоизоляция. Пребывание в самоизоляции таит, в условиях враждебного окружения, угрозу прорыва с неизбежным разрушением. Это приводит к попыткам (неадекватным) вырваться из самозаточения к открывающимся «захватывающим дух перспективам общения». Лэнг отождествляет «несчастное сознание» с «невоплощенной самостью» (unembodied self). — В этом случае человек отождествляет себя со своим сознанием, а свое тело воспринимает как один из объектов внешнего мира, оболочку, внешнее, ложное проявление истинного Я. Противоположной структурой бытия-в-мире является «воплощенная самость» (embodied self), которая есть бытие своим телом, его желаниями, его удовольствиями неудовольствиями. «Воплощенная самость» любит ссориться, ненавидит, но при этом «внутренний мир» выглядит смутно, расплывчато. Единственным способом постижения мира психопата, по Лэнгу, является понимание, научные определения и методы оцениваются как несостоятельные.
Разрешение противоречий возможно, по Лэнгу, путем установления новых, экзистенциальных форм общения между людьми, для чего создает «терапевтические коммуны». Лэнг призывает «учиться у шизофреника», который может стать «проводником в иные состояния сознания», закрытые для «человека повседневности». Со временем Лэнг приходит к выводу, что нет никакого смысла противопоставлять «нормальное» и «ненормальное», шизофрения рассматривается им не как болезнь, а трактуется как этап естественного исцеления, выхода в царство «сверхздоровья». В книге «Политика опыта» Лэнг приходит к выводу, что больные являются куда более здоровыми, чем «нормальные» обитатели этого мира. Работы Р.Лэнга оказали огромное влияние на контр-культурное движение и этот их аспект рассмотрен далее.
В отечественной психологии понятие «самость» использовалось С.Франком, В.Слободчиковым, Е.Исаевым и др. В.Слободчиков и Е.Исаев в «Психологии человека» (М., 1995) рассматривают «душевную жизнь (во всем ее богатстве и многообразии) в качестве субъективного непосредственного самобытия (бытия самости)» (с.339) и видят в самобытии — «целый особый мир и в этом смысле — непосредственно очевидную реальность». Однако на уровне «душевной жизни» — это незавершенная самость. «Кризис идентичности, аутентичности и есть симптом безосновности, незавершенности, своеобразной призрачности собственной самости, который настоятельно, остро требует выхода (трансцендирования) души за свои собственные пределы, в иное, укореняющее ее» (там же, с.339). Этому переходу предшествует конвергенция, сворачивание в точку всей предшествующей психической организации человека. Выход осуществляется через вопрос о цели и смысле. «Понять свою самость в истинном, полном значении этого слова — значит не просто констатировать ее фактическое наличие («Я есмь такой-то и такой-то) и не просто волевым напоров утвердить ее в мире людей и вещей («Я-сам!»), а прежде всего усмотреть ее идеальную, самоценную очевидно осмысленную необходимость бытия. Трансцендирование к данному смыслу, его откровение нам — это и есть то, что мы переживаем как «дух» или «духовную реальность», без чего по существу не может обойтись наше субъективное непосредственное самобытие — наша самость. Самость (субьективность) человека стоит, таким образом, всегда на пороге между душевным и духовным бытием. С.Франк пишет: «Личность есть самость, как она стоит перед лицом высших, духовных, объективно-значимых сил и вместе с тем проникнута ими и их представляет, — начало сверхприродного, сверхъестественного бытия, как оно обнаруживается в самом непосредственном самобытии» (Франк, 1990, с.408–409).
Таким образом личность — есть высшая инстанция самости, это «персонализированная, самоопределившаяся самость среди других, для других и тем самым для себя» (Слободчиков, Исаев, 1995, с.340). Человек, по Слободчикову и Исаеву, должен трансцендировать внутрь, в глубины субъективности и самости, так как «истинная свобода и окончательное освобождение» заключаются в жертве своей индивидуальностью ради причастности к «бесконечному универсальному бытию». По Франку целью является «самоценное и самозначимое бытие» в конкретной индивидуальности. «Подлинно конкретная всеобщность совпадает с подлинной конкретной индивидуального, подлинная общая правда совпадает с жизнью» (Франк, 1990, с.414).
В предисловии к «Психологии бытия» Маслоу пишет: «Похоже, что слово «самость» сбивает людей с толку и все мои определения и эмпирические описания зачастую оказываются бессильными перед лингвистической привычкой увязывать «самость» сугубо с «самостоятельность» и автономией, а то и с «эгоизмом»» (Маслоу, 1996, с.16).
Маслоу не дает строгого определения «самость». В п.14 упомянутой работы «Психология развития и самоактуализации: основные допущения» он приблизительно очерчивает свое понимание «самости».
- 1. Каждый из нас обладает искомой внутренней природой, которая является инстинктообразной, изначальной, данной, «естественной», то есть последовательно детерминированной.
- 2. Предпосылки «индивидуальной самости» складываются «весьма рано». Это скорее «сырой материал», чем готовый продукт». «В эту сущностную природу я включаю инстинктоидные основные потребности, способности, таланты, анатомию, физиологическое равновесие или уравновешенность темперамента, предродовые и нательные травмы, получаемые новорожденным. Эта сердцевина проявляется в форме естественных склонностей, пристрастий или внутренних убеждения… Этот сырой материал очень быстро начинает превращаться в «Я», когда он сталкивается с внешним миром и начинает с ним взаимодействовать» (Маслоу, 1996, с.231–232).
- 3. Все это потенциальное возможности, а не реальные окончательные состояния. Они должны наблюдаться в развитии. Они формируются или подавляются экстрапсихическими факторами. Это сердцевина скорее слаба, чем сильна. Она легко подавляется или загоняется внутрь. Ее даже можно убить. Подавленная самость действует бессознательно. «Аутентичная самость отчасти определяется как способность услышать эти внутренние голоса-импульсы» (Маслоу, 1996, с.232).
- 4. Самость содержит как общевидовое, так и индивидуальное.
- 5. Самость раскрывается посредством самонаблюдения и психотерапии.
- 6. Не «используемые» элементы самости действуют бессознательно. Подавление остается действенной детерминантой мышления и поведения.
В этом описании «самость» Маслоу очень напоминает «самость» Юнга.
Подводя итог изложенному в данном параграфе материалу, следует развести понятия самоактуализация и самореализация. Р.Ассаджиоли (1997) справедливо замечает, что термин «самореализация» используется для обозначения двух разных путей развития и роста, расширения сознания. В одном случае речь идет об использовании этого термина как синонима «самоактуализации» (К.Гольдштейн и др.), в другом — речь идет о самореализации как самопостижении, осознании (К.Юнг и др.). Реализация (realisation — realising (of the plan, one’s ambitiones or hopes) — в истолковании Оксфордского словаря современного английского языка для студентов (1984) — это осуществление ранее составленного плана, имеет оттенок «овеществление» (от латинского корня realis — вещественный, овеществление). Актуализация — скорее имеет оттенок деятельности как процесса, трату сил (от латинского корня actus — поступок, должность).
Самореализация намекает на работу на внутреннем плане в большей степени, чем самоактуализация. Самоактуализация в большей степени ассоциируется с деятельностью во внешнем плане. Так обстоит дело в английском языке. На русской языке «актуальность» скорее указывает на внутренний план (актуальная проблема, статья), а «реализация» (производственных планов, товаров, волевых моментов) — однозначно на внешний план деятельности, имеющий измеримый, вещественный результат. Поэтому использование термина «самореализация» в связи с идеями К.Юнга не способствует пониманию содержания процесса индивидуации. Прямое использование термина «самоактуализация» по отношению к теории А.Маслоу усиливает акцент на то, что это процесс, протекающий исключительно на внутреннем плане и имеющий «идеальный» характер.
§ 6. Самоактуализация в контексте теории Маслоу
Гуманистическая психология исходит из представления о том, что «исследования психотерапевтического процесса в течении последних 50-и лет позволяют с уверенностью заявить, что в наиболее существенные изменения личности и поведении — результат опыта переживания, а не осознания и понимания» (Девоншир Ч., цит. по Бурлачук и др., 1999, с.163). Еще У.Джеймс в «Принципах психологии» предположил, что мы принимаем то положение, теорию, которые позволяют нам понять факты наиболее эмоционально удовлетворяющим образом. Джеймс описывает это удовлетворение как «чувство легкости, мира, покоя. Это отсутствие необходимости (дальше) объяснять это, приводить основания или оправдания» (цит. по Фэйдимен, Фрейгер, 1996, с.). Прежде чем человек примет теорию, объяснительную концепцию, должны быть удовлетворены две независимых группы условий:
Во-первых, теория должна быть интеллектуально пригодной, связной, логичной и т.д.
Во-вторых, она должна быть эмоционально приемлемой, — она должна побуждать нас думать и действовать удовлетворительным, приемлемым для нас способом.
А.Маслоу неоднократно подчеркивал, что не является противником бихевиоризма и психоанализа с точки зрения прагматической, но форма подачи этих теорий, их объяснительные схемы для него неприемлемы. Именно эмоциональная неприемлемость послужила основой интеллектуальной интервенции Маслоу. Первым объектом стала теория мотивации. Прежде чем перейти к изложению, добавим один штрих к оценке личной позиции А.Маслоу в свете изложенного ранее старого спора о поэтическом и метафизическом в науке. «Я воспринимаю с точки зрения вечности, мифически, поэтически или символически все обыденные вещи. Это походе на переживание Дзен. Здесь нет ничего исключаемого и ничего особенного, человек живет в мире чудес все время. В этом есть парадокс, потому что то чудесно, но не создает прорыва» (Маслоу А., цит. по Фэйдимен, Фрейгер, 1999, с.306). Следовательно, в текстах Маслоу не следует искать четкого, логически ясного изложения, безупречно выверенных схем. Это некоторая форма самоанализа в сочетании с призывом к размышлению. Поэтому далее автор данной работы вынужден ступить на зыбкую почву истолкования и понимания работ, ориентированных не на трансляцию знания, а претендующих на статус «коан» — парадоксального поэтического воздействия с целью вызвать «просветление» у читателя.
И все же некоторую концептуальную схему можно выстроить. На «входе» в теорию Маслоу находится целостный человек, наделенный самостью, содержащий в себе и определенные потребности и желание эти свои потребности актуализировать, удовлетворить. На первом этапе жизни должны быть удовлетворены базовые или «низшие потребности». «Низшие потребности имеют более четкую локализацию, более осязаемы и ограничены, чем высшие потребности. Голод и жажда гораздо более «соматичны», чем потребность в любви, которая, в свою очередь более соматична, чем потребность в уважении» (Маслоу, 1999, с.159). Низшие потребности всегда более предметны и количественно ограничены, «удовлетворение потребности в любви и уважении, когнитивных потребностей не знает пределов» (там же). «В физиологическом плане более высокая потребность представляет собой более позднее образование… Онтогенетически высшие потребности обнаруживаются позднее, чем низшие… Что касается самоактуализации, то даже Моцарт обрел ее не раньше, чем в трех-четырехлетнем возрасте» (там же, с.156). Маслоу предполагает, что жизнь на более высоких мотивационных уровнях означает «большую продолжительность жизни, меньшую подверженность болезням, лучший сон, аппетит и т.п.» (там же, с.157). Для актуализации высших потребностей требуются хорошие внешние условия. Базовые потребности у среднестатистического человека имеют бессознательную природу (там же, с.99) и могут быть охарактеризованы мерой их удовлетворения «например у среднестатистического гражданина физиологические потребности удовлетворены на 85%, потребность в безопасности — на 70%, потребность в любви — на 50%, потребность в самоуважении — на 40%, потребность в самоактуализации — на 10%… следует подчеркнуть, что процесс актуализации потребностей не внезапный, не взрывной, скорее следует говорить о постепенной актуализации более высоких потребностей, о медленном пробуждении и активизации» (там же, с.99). Потребности более высокого уровня являются более осознанными по сравнению с базовыми. В любом случае лучше осознавать все свои потребности, даже базовые, и для этого следует использовать «специальные техники». Удовлетворенная потребность «исчезает» и «не может рассматриваться как мотив». «Я со всей ответственностью заявляю, что у нормального, здорового, благополучного человека нем сексуального и пищевого позывов, что он не испытывает потребности в безопасности, любви, престиже и самоуважении, за исключением тех редких моментов, когда он оказывается перед лицом угрозы. Если вы захотите поспорить со мной на эту тему, то я предложу вам признать, что вас мучает масса патологических рефлексов, например, рефлекс Бабинского, ведь ваш организм может продуцировать его в случае расстройства нервной системы» (там же, с.104).
Обильное цитирование Маслоу в вышеприведенном фрагменте намеренно сделано автором, чтобы показать, что пассажи, связанные с возрастом самоактуализации Маслоу, процентных ставок удовлетворения потребностей и отсутствием практически всех потребностей у нормального здорового человека и связь их с рефлексом Бабинского — это и есть «поэзия» по Маслоу или «коаны», направленные на то, чтобы «взорвать» правильное мышление и привести к парадоксальному озарению. Практически все произведения Маслоу, прочитанные автором, весьма насыщены подобными «коанами». Классифицировав подобные пассажи как «коаны» автор в дальнейшем не будет на них специально останавливаться и пытаться анализировать «научно». Есть качественно другая группа высказываний Маслоу, несовместимая ни с идеалами гуманизма, ни с научной этикой. Трудно найти союзников, допуская по отношению к ним такие высказывания: «Неудивительно, что Фрейда часто ставят в один ряд с Гитлером, ибо их позиции во многом схожи…» (как инстинктивистов, упорствующих в принципе «роковой неизбежности», активно исповедующих пессимистический взгляд на будущее человечества — прим. автора (Маслоу, 1999, с.142), оценка концепции Сартра как «глупости» в «Психологии бытия», там же инвективы по адресу европейских экзистенциалистов и Аристотеля, поверхностные и неадекватные оценки Ясперса и Хайдеггера, — всё это могло привлечь только маргинальных, контр-культурных деятелей, по тем или иным причинам не понимающих или не принимающих ни Аристотеля, ни Ясперса, ни Хайдеггера, ни Сартра.
В «Дальних пределах человеческой психики» Маслоу пишет, что тема самоактуализации не возникла в его жизни как научная. «Началось все с того, что я, тогда еще молодой интеллектуал, захотел понять двух своих учителей, который любил до обожания, которыми восхищался, которые на самом деле были чудесными людьми…
…Мне было недостаточно просто обожать их, мне хотелось понять, почему эти два человека так не похожи на других в этом суетном мире» (Маслоу, 1997, с.53). Эти двое — Р.Бенедикт и М.Вертхаймер. Таким образом, особое переживание глубоко личного чувства и попытка рационализации, поиска причин этого чувства привели Маслоу к исследованию самоактуализации. Всё «плохое», что могло иметь отношение к возникновению этого переживания и лежало в личном прошлом Маслоу было отброшено. Поиск особых черт, в духе Олпорта, привел к открытию целого их комплекса: «меня вдруг озарило, что у моих испытуемых есть много общего. С этого дня я мог размышлять об определенном типе человека, а не о двух несравненных людях. Это открытие доставило мне огромную радость.» Так личное чувство и переживание стало растворяться в научном поиске. Но в завершающем, в творчестве Маслоу, определении самоактуализации главный акцент стоит на том из чего она выросла: «Во-первых, самоактуализация — это переживание, переживание всепоглощающее, яркое, самозабвенное, с полной концентрацией и абсолютной погруженностью в него. Это переживание, в котором нет и тени юношеской робости, только в моменты таких переживаний человек становится человеком… Ключевое слово здесь «самозабвенность». Как часто нашей молодежи недостает ее, она слишком поглощена собой, слишком осознает себя» (там же, с.57).
На первом этапе работы А.Маслоу выделил три группы самоактуализирующихся людей. В первую группу «весьма определенных случаев» были включены Т.Джефферсон, А.Линкольн, У.Джеймс, Д.Адамс, А.Эйнштейн и Элеонора Рузвельт. Вторая группа была составлена из «весьма вероятных случаев» — это были современники, которым «чуть-чуть» не хватало до самоактуализации. Третья группа «потенциальных или возможных случаев» включала таких представителей как Б.Франклин, У.Уитмен, О.Хаксли. Применение метода, близкого к используемому Г.Олпортом позволило Маслоу сформулировать характеристики самоактуализирущихся людей:
1. Более эффективное восприятие реальности.
2. Приятие себя, других и природы.
3. Непосредственность, простота и естественность.
4. Центрированность на проблеме.
5. Независимость: потребность в уединении.
6. Автономия: независимость от культуры и окружения.
7. Свежесть восприятия.
8. Вершинные или мистические переживания.
9. Общественный интерес.
10. Глубокие межличностные отношения.
11. Демократический характер.
12. Разграничение средств и целей.
13. Философские чувство юмора.
14. Креативность.
15. Сопротивление окультуриванию.
В книге «Мотивация и личность» под самоактуализацией имеется в виду «стремление человека к самовоплощению, к актуализации заложенных в нем потенций. Это стремление можно назвать стремлением к идиосинкразии, к идентичности» (Маслоу, 1999, с.90).
Заняться самоактуализацией может, по Маслоу, человек, вполне удовлетворившей свои базовые потребности, несколько нарциссичный, считающий себя наделенным всякого рода инстинктоподобными способностями и ценностями, понимающий самоактуализацию «как главную, высшую цель человеческого существования» (Маслоу, 1999, с.118), знающий, что эта цель «чрезвычайно индивидуалистическая» и эгоцентрическая. Именно это осознание индивидуалистичности и эгоцентричности своей цели позволяет здоровому самоактуализирующемуся человеку проявлять «сострадательный альтруизм» по отношению к другим людям (там же, с.118). Со временем Маслоу под давлением фактов отказался от мысли о возможности самоактуализации у молодежи: «Я однозначно связал понятие самоактуализации с людьми зрелого возраста. Разработанные мной критерии самоактуализации позволяют мне с большой долей уверенности утверждать, что феномен самоактуализации не встречается у молодежи» (там же, с.24). Он связывает это с тем, что прежде, чем перейти к самоактуализации должна быть постигнута идентичность и автономия, на базе собственного жизненного опыта должна быть выстроена собственная система ценностей, «тот алтарь, на который могли бы положить все свои способности и таланты».
На пути к самоактуализации лежат многие препятствия. «Необходимой профилактикой против излишне легкого, поверхностного отношения к «личностному росту» должно стать тщательное исследование психопатологии и глубинной психологии человека. «Приходится признавать, что личностный рост, часто будучи болезненным процессом, пугает человека, что нередко мы просто боимся его; приходится признать, что большинство из нас испытывают двойственные чувства к таким ценностям как правда, красота, добродетель, восхищаясь ими, и, в то же самое время, остерегаясь их проявлений. Сочинения Фрейда (я имею в виду изложенные в них факты, а не общую метафизику рассуждений) актуальны и для гуманистических психологов» (там же, с.15–16). Еще одна беда — «эти инстинктоподобные тенденции настолько слабы, что не могут противостоять культуре и научению». Биологическая сущность человека «слаба и нерешительна» и нуждается в специальных методах ее обнаружения (например, психоанализ и «другие формы вскрывающей терапии»). Культура и среда «с легкой небрежностью угнетают или даже убивают в нас присущий нам генетический потенциал, но они не в состоянии породить его или усилить» (там же, с.21–22). Культура и среда начинают действовать на человека с детства:
1) формируя привычки, которые замыкают нас в непродуктивном поведении;
2) через групповое давление на наши вкусы и суждения;
3) способствуя формированию внутренних защит, которые «отрывают нас от самих себя».
По поводу привычек, заметим, существует и прямо противоположное мнение, принадлежащее У.Джеймсу: «Для мира хорошо, что в большинстве из нас годам к тридцати характер затвердевает как гипс, и больше уже не размягчается… Чем больше мелочей повседневной жизни можем мы доверить не требующему усилий привычному автоматизма, тем более высвобождаются высшие силы нашего ума для работы, для которой они предназначены» (цит. по Фэйдимен, Фрейгер, 1996, с.199). Практически любая привычка может способствовать росту или тормозить рост. Абсолютизация негативного влияния привычки в работах Маслоу связана с негативным отношением к выполнению человеком его социальных обязанностей.
Для защиты от негативных внешних воздействий Маслоу предлагает довольно сложную конструкцию. Он постулирует наличие некоторой иерархической системы ценностей, уходящей «корнями в саму природу человека. Человек не просто желает их и стремится к ним, они необходимы ему… для того, чтобы достичь этих внутренних ценностей и животные и люди готовы научиться чему угодно, лишь бы новые знания или новые навыки приближали их к главным, конечным ценностям» (Маслоу, 1999, с.16). Эти ценности должны рассматриваться «как неотъемлемые права человека» и, в то же самое время, как идеал для веры и служения. В сфере «права» эти ценности должны быть реализованы в виде «представления абсолютно равных социальных возможностей всем младенцам, приходящим в этот мир» (там же, с.22). В практику взаимоотношений, особенно по отношению к детям, должно ввести невмешательство «в бытие и становление любимого. Нужно очень сильно любить ребенка для того, чтобы позволить ему развиваться самостоятельно, следуя внутренним позывам» (там же, с. 29). Этот тезис Маслоу специально анализируется в п. 3.2.2.§6 данной работы.
Внутренние препятствия на пути к самоактуализации тоже сложны. Причина многих проблем — «материальное изобилие», которое является предпосылкой возникновения таких патологических явлений как скука, эгоизм, чувство элитарности… приостановка личностного роста» (там же, с.122). Развивающийся на почве изобилия «комплекс Ионы» заключается в удовлетворенности достигнутым, отказе от реализации своих способностей в полноте. Собственно идея «подавления», «избегания духовного роста» принадлежит А.Ангъялу. Маслоу вначале «говорил о ней как о «страхе собственного величия» или «стремлении избежать зова своего таланта». «Все мы обладаем неиспользованными или не полностью развитыми способностями, и совершенно очевидно, что многие избегают призваний, которые им подсказывает сама природа… Часто мы уклоняемся от ответственности, продиктованной, точнее предложенной природой, судьбой, а иногда и просто случаем, и, подобно Ионе, тщетно пытаемся избежать своей судьбы… Мы не только амбивалентно относимся к своим высшим возможностям, но находимся в постоянном, универсальном, даже необходимом конфликте и двойственном отношении к этим возможностям… Мы, бесспорно, любим и восхищаемся всеми, в ком воплощается истина, добро, красота, справедливость и успех. И в то же время они вызывают у нас чувство неловкости, тревоги, смущения, возможно зависти или ревности, определенное ощущение собственной неполноценности и несовершенства (Маслоу, цит. по Харониан, 1997, с.97). Это комплекс и связанные с ним переживания напоминают описанный А.Адлером «комплекс неполноценности», но в рамках своей теории Маслоу дает другую интерпретацию. По его мнению основной механизм этого комплекса — проекция. Человек чувствует себя так, как будто его специально заставили переживать себя неполноценным. Правильная реакция на комплекс Ионы — осознание своего бессознательного «страха и ненависти к правдивым, добродетельным, красивым и т.д. людям» (там же, с.98). Маслоу предполагает, что «если вам удастся научиться любить высшие ценности в других, это может привести к тому, что вы полюбите их в самих себе и перестанете их боятся» (там же, с.98).
Другая внутренняя опасность так же связана с изобилием, «только на этот раз с изобилием психологическим». Речь идет об изобилии любви и уважения. Неиссякаемая преданность, обожание, восхищение, беспрекословное выполнение всех желаний человека приводят его к тому, что он начинает воспринимать любовь и уважение как должное, чувствует себя центром вселенной, а всех окружающих — своими слугами, обязанными восхвалять каждый его поступок, прислушиваться к каждому его слову, удовлетворять малейшую его прихоть, жертвовать собой во имя его интересов и целей» (там же, с.122–123). На основе этого изобилия происходит обеднение собственной жизни путем отказа относиться к чему-либо с глубокой серьезностью и вовлеченностью. Этот феномен Маслоу назвал «десакрализацией».
В работе «Self-actualisation and Beyond», опубликованной в 1967 году Маслоу характеризует десакрализацию как защитный механизм, который не описан в учебниках психологии. Этот защитный механизм проявляется у молодых людей, которые полагают, что «их всю жизнь дурачили и водили за нос». Дурачили и водили за нос их собственные родители «полусонные и вялые, имеющие смутное представление о ценностях, которые просто боятся своих детей и никогда не останавливают и не наказывают их за дурные поступки. Итак, мы имеем ситуацию, в которой дети попросту презирают своих родителей и часто вполне заслуженно». (цит. по Харониан, 1997, с.98). Другой источник десакрализации — расхождение принципов и поступков в жизни родителей: «Они были свидетелями, как их отцы говорили о чести, смелости и отваге, а вели себя прямо противоположно этому». Общий результат десакрализации в том, что получившие такое «воспитание» молодые люди не хотят видеть перспектив своего роста, отказываются воспринимать себя с точки зрения символических ценностей и с точки зрения вечности. Самоактуализация предполагает отказ от этого защитного механизма и готовность учиться восстанавливать старые ценности. Способ борьбы с десакрализацией — ресакрализация, описывается Маслоу как философские беседы консультанта с клиентом о святом, вечном, символическом. Консультант должен учить клиента смотреть на человека вообще и на себя в частности с точки зрения вечности, с позиции Спинозы, в неожиданном поэтическом ракурсе, метафорически, с позиций средневекового христианства.
В «Психологии бытия» выдвигается мысль о возможности рассматривать «тупость» и «отсутствие любопытства» так же как защитный механизм, выражающий тревогу и страх. Считая в этот период знание и действие синонимами, по крайней мере в «сократовском смысле» Маслоу полагает, что если мы что-то знаем, то «автоматически и непроизвольно начинаем действовать в соответствии со своими знаниями», и что в этом случае выбор не вызывает внутреннего конфликта и происходит спонтанно. Если исходить из этой предпосылки, то во-первых возникает проблема контроля за доступом к знанию; во-вторых, проблема отделения «хорошего» знания от «плохого». И тогда нет нужды в воспитании различающего мышления и анализа, а так же воли и тормозных механизмов. Вполне достаточно, чтобы «избранные» дозировано выдавали «массам» полезное и «хорошее» знание, в соответствии с которым массы будут действовать в автоматическом режиме.
Помимо упомянутого «комплекса Ионы» и десакрализации Маслоу указывает на традиционный психоаналитический перечень защит. Он подчеркивает, что выбор в пользу роста, в направлении самоактуализации должен осуществляться в каждой ситуации выбора. Любой отказ от полной реализации потенциала чреват возникновениями патологии или даже матапатологии. Критерием, по которому можно судить о продвижении в правильном направлении, являются высшие переживания (в дальнейшем — пиковые переживания), они же являются и наградой самоактуализирующейся личности. Интенсивность, глубина и продолжительность этих переживаний играют важную роль: «на мой взгляд, здоровые, самоактуализированные люди, не достигшие пределов высшего переживания, живущие на уровне житейского постижения мира, ещё не прошли весь путь к истинной человечности. Они практичны и эффективны, они живут в реальном мире и успешно взаимодействуют с ним, но полностью самоактуализированные люди, которым знакомы высшие переживания, живут не только в реальном мире, но и в более высокой реальности, в реальности Бытия, в символическом мире поэзии, эстетики, трансценденции, в мире религии и ее мистическом, очень личном, не канонизированном значении, в реальности высших переживаний. Я думаю, что в этом различии есть некие предпосылки для того, чтобы оно стало операциональным определением «касты» или «класса». Этот критерий может приобрести особую значимость в сфере общественной жизни» (Маслоу, 1999, с.240). Выделенные в особый «класс» самоактуализированные люди в своих побуждениях, мыслях, эмоциях, поведении коренным образом отличаются от других, чувствуют себя чужестранцами, пришельцами, странниками в окружении «нормальных» людей. Самоактуализатор, несмотря на внешнюю отчужденность и холодность, глубоко переживает за окружающих людей, «их слабости и пороки печалят его, иногда даже повергают в отчаяние… Но он прощает им их слабости, потому что других братьев у него нет» (там же, с.241). Самоактуализатор, как правило, сближается со здоровыми людьми, приближающимися к самоактуализации. Он «склонен полностью забыть о себе, о своих нуждах, он сливается с близким ему человеком, растворяется в нем, становится его частью» (там же).
