УПП

Цитата момента



Жизнь прекрасна и удивительна!
Важно только правильно подобрать антидепрессант.

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Любопытно, что высокомерие романтиков и язвительность практиков лишь кажутся полярно противоположными. Одни воспаряют над жизненной прозой, словно в их собственной жизни не существует никаких сложностей, а другие откровенно говорят о трудностях, но не признают, что, несмотря на все трудности, можно быть бескорыстно увлеченным и своим учением, и своей будущей профессией. И те и другие выхватывают только одну из сторон проблемы и отстаивают только свой взгляд на нее, стараясь не выслушать иные точки зрения, а перекричать друг друга. В конечном итоге и те и другие скользят по поверхности.

Сергей Львов. «Быть или казаться?»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/d4330/
Мещера-2009

Местоположение голоса для обусловливания сознательных и бессознательных уровней принятия

Одним из самых интересных и противоречивых способов использования местоположения голоса являются попытки Эриксона избирательно направлять внушение сознанию и бессознательному пациента. По мере того, как ведет индукционную речь, Эриксон может слегка перемещаться направо каждый раз, как он упоминает слово “сознательный” или говорит о явно сознательных интересах. И наоборот, перемещается слегка влево каждый раз, как он использует слово “бессознательный” или говорит об автономных процессах, которые обычно опосредуются без волевого контроля. Хотя пациенты этого не осознают, их обусловливают ассоциировать сознательные и волевые процессы с местоположением голоса справа и бессознательные или непроизвольные и диссоциированные процессы — с местоположением голоса слева. Когда эти ассоциации установятся, Эриксон может по прямому лучу направлять свои внушения на сознательный или бессознательный уровень, перемещая свой голос в нужном направлении. Предметом будущих эмпирических исследований и практики будет определение эффективности этой процедуры и степени, в которой другие могут учиться эффективно использовать ее систематическим образом.

Упражнения на голосовую динамику

1. Изучите магнитофонные записи вашего собственного голоса во время терапевтических сеансов и в ситуациях повседневной жизни, чтобы ближе познакомиться с вашей естественной голосовой динамикой в разных ситуациях и выяснить, что вы сознательно и бессознательно вносите в коммуникацию.

2. Изучайте динамику вашего голоса до и во время наведения транса, чтобы узнать, какие изменения вы обычно производите и как эти изменения могут способствовать или мешать развитию транса у ваших пациентов.

3. Реальная сознательная утилизация динамики собственного голоса требует некоторой практики. Вашей целью является использовать голосовую динамику таким образом, который не вызывает сознательного внимания пациента, иначе смысл процедуры в значительной мере теряется. Можно начать с того, чтобы научиться говорить мягко, когда хочется получить больше внимания слушателя. Можно затем научиться говорит более медленно, когда хочется помочь слушателю замедлиться. Можно практиковаться говорить чуточку громче и более четко, когда хочется, чтобы пациент вышел из транса.

4. Исследуйте местоположение голоса при обусловливании субъектов на принятие внушения на разных уровнях восприятия. Можете ли вы придумать новые полевые эксперименты (Erickson, 1974) или новые экспериментальные ситуации для проверки эффективности использования местоположения голоса?

Контекстуальные сигналы и косвенные внушения

Какого эффекта Эриксон способен достигать при утилизации всяких контекстуальных сигналов в качестве косвенного внушения, показывает следующий диалог.

Э: Прошлой ночью мне все снились сны о кое-каких вещах, которые следовало сказать на данную тему. Когда вы даете внушения гипнотическим субъектам в состоянии транса, важно не только то, что вы говорите, но и то, что они слышат. Я вам приведу пример.

Скажем, в Аризоне есть деревня, которая называется Васильковая Пашня. Давайте возьмем другое воображаемое место, которое мы назовем Велдоновы Штольни. Вы ведете небрежный разговор об Аризоне и упоминаете Васильковую Башню. Вместо Васильковой Пашни. Вы намеренно говорите Васильковая Башня. Человек, который вас слушает, автоматически, не думая, вносит поправку и не знает, что на самом деле вы сказали Васильковая Башня. Говоря о южной части Аризоны и об открытом способе добычи ископаемых, вы упоминаете Велдоновы Штаны (Вместо Штольни).

И вот вы сказали две вещи, нахально переврав названия, и субъект сознанием поправил то, что вы сказали. Поэтому сознательно они думают, что вы сказали Васильковая Пашня и Велдоновы Штольни. Но бессознательно они слышали, как вы сказали Васильковая Башня и Велдоновы Штаны. Они отмечают и помнят это. Они могут позже использовать это, потому что не понимают, почему у них возникло желание говорить о полевых цветах и о пифагоровых штанах.

Р: Они вынуждены использовать те ассоциации, которые вы поместили в их бессознательное.

Э: Да, следом они могут заговорить о “Чертовой Башне” в Карибском море и не представлять, каким образом вы им внушили эту ассоциацию. Но вы знаете, как вы это сделали, а они никогда сознательно этого не распутают. Их сознание сделало поправку для их сознательного разума, но бессознательное все слышало.

Р: Ваша оговорка осталась внедренной в их бессознательное, стремясь к выражению.

Э: Она помещена там, в их бессознательном, и вы можете продолжать разговаривать и вести беседу таким образом, чтобы разговор о полевых цветах заставлял вспомнить пифагоровы штаны и Чертову Башню в Карибском море*.

Этот несколько экстремальный пример можно характеризовать как помещение ассоциаций в бессознательное пациента, что затем Эриксон дает бессознательному возможность утилизировать их своим собственным способом. Более простой прием — это обычное для Эриксона использование пауз, которыми он разбивает структуру своих предложений на фразы, каждая из которых может иметь свое собственное значение, часто абсолютно независимое от значения предложения в целом. В записях индукционных разделов каждого сеанса мы старались отметить эти важные паузы. Отдельное и независимое значение каждой фразы можно описать как контекстуальные сигналы и внушения, которые подхватываются и отчасти перерабатываются бессознательным, в то время как сознание просто ждет окончания предложения. Эти фразы, скрытые в контексте предложения, таким образом, функционируют как еще одна форма косвенного внушения.

Такое использование фраз как отдельных внушений, запрятанных внутри более широких контекстов цельного предложения, фактически есть еще одна форма метода рассеивания (Erickson, 1966 b). Эриксон иллюстрировал использование перемежающихся внушений внутри более широкого контекста общего разговора на тему, с которой пациенту легко идентифицироваться (например, общий разговор о выращивании растений с фермером, воспитании детей с матерью и т.д.). Перемежающимся в этом разговоре является паттерн внушений, который приходит через произвольные интервалы (часто с несколько иной интонацией голоса), непредсказуемые для субъекта. Перемежающиеся внушения приходят в неожиданный момент, они короткие, обычно являются трюизмом, с которым нельзя спорить, и терапевт быстро переходит дальше к общему разговору, прежде чем пациент сможет отреагировать на внушение. Внушение принято, у пациента не было возможности сопротивляться ему, пользуясь привычными ассоциациями, системами отсчета или другими сдерживающими факторами.

Общий разговор, который интересен пациенту, имеет следующие функции в качестве носителя перемежающихся внушений.

1. Общий разговор способствует развитию последовательности принятия или установки “да”, поскольку это тема, интересная для пациента. Перемежающиеся внушения, таким образом, принимаются с готовностью, вместе с открытым сообщением, которое мотивирует пациента.

2. Общий разговор держит пациента в “состоянии бодрствования” на оптимальном уровне принятия, вместо того чтобы уводить его на грань сна и делать принятие ненадежным.

3. Интересная тема способствует установлению раппорта между пациентом и терапевтом, чтобы не давать пациенту уходить слишком далеко в его собственную ассоциативную матрицу, что может привести к ненадежному принятию.

4. перемежение внушениями в рамках знакомой и избыточной информации способствует структурированной амнезии (Erickson and Rossi, 1974) на перемежающиеся внушения и таким образом не позволяет обычным ассоциативным структурам пациента вмешиваться во внушение.

Контекстуальные сигналы и внушения, скрытые внутри общего контекста предложения, по-видимому, функционируют таким же образом, как перемежающееся внушение в контексте общего разговора, как описано выше.

упражнения с контекстуальными сигналами и внушениями

1. Просмотрите заново разделы наведения всех предыдущих сеансов, чтобы изучить контекстуальные сигналы и внушения, присутствующие во фразах, а не в предложениях в целом.

2. Отметьте, как временами отдельные фразы каждого предложения имеют те же имплицитные значения, что и целое предложение. в таких случая фразы могут суммировать и в значительной мере подкреплять внушения, содержащиеся в предложении в целом, но не повторяясь и по возможности не вызывая ограничивающих реакций пробужденного сознания.

3. Отметьте, как часто в предшествующих разделах комментария Эриксон привлекает внимание к той или иной фразе как отдельному внушению, скрытому внутри более общего контекста. Однако только лишь на этом сеансе Росси наконец понимает, что Эриксон пытается научить еще одному косвенному подходу к внушению, который мы теперь можем назвать “контекстуальные сигналы и внушения”.

4. В реальной практике очень легко научиться тому, как использовать контекстуальные сигналы и внушения. Просто запишите на магнитофон ваши сеансы и позже изучайте записи, чтобы отметить, какие контекстуальные сигналы и внушения вы давали непроизвольно. По мере того, как вы станете более чувствительными к вашим собственным скрытым внушениям, вы разовьете повышенное восприятие того, о чем вы говорите, когда реально произносите это на терапевтических сеансах. Вскоре вы будете рады паузам в структуре вашего предложения, потому что они позволят вам насладиться контекстуальными сигналами и научиться контролировать их. Когда вы предлагаете фразу, тщательно наблюдая за лицом пациента, вы можете изучать его непроизвольную реакцию (подергивания, улыбки и т.д.) на каждую отдельную фразу. это может дать вам чувство реальности контекстуальных внушений. Вы потом сможете утилизировать эти непосредственные реакции пациентов в качестве некоторой обратной связи, которая позволяет вам глубже осознать эффект ваших слов, производимый на ассоциативную структуру пациента. Вы можете затем научиться оркестрировать ваши фразы и реакции пациента в расчете на более адекватный эффект терапевтических гармоний, который вы пытаетесь вместе создать.

Право- и левополушарное функционирование в трансе

В своих попытках концептуализовать эриксоновское понимание транса и его фасилитацию мы использовали ряд различных моделей:

1. Психодинамическая модель сознательно-бесознательной системы.

2. Модель теории научения из поведенческой психологии.

3. Лингвистическая модель использования множественных уровней коммуникации.

Начиная с этого сеанса, наконец становится ясным, что нейропсихологическая модель утилизации различий между право- и левополушарным функционированием также присутствует в работе Эриксона, несмотря на то, что он разрабатывал свои взгляды и навыки задолго до недавних исследований полушарного функционирования (Sperry, 1968; Gazzaniga,1967; Bogen, 1969). Эти исследования, с точки зрения некоторых ученых, указывают, что переживания транса, глубокой задумчивости и сна все являются характеристикой правополушарного функционирования, в то время как рациональный, логический и вербальный способы функционирования более характерны для левого. Подытоживающий список различий полушарного функционирования, соотносимый с ударением, которое Эриксон делает на различиях между переживанием бодрствования и транса, таков:

Левое полушарие

(бодрствование)

Лингвистическое

Логико-грамматическое

рациональное

Абстрактное

Аналитическое

направленное

Сфокусированное

усилие

Из этой дихотомии ясно, что значительная часть стараний Эриксона вызвать переживание транса направлена на депотенциализацию левополушарного функционирования. Признаком левополушарного функционирования является лингвистическая и логико-грамматическая организация сознания, которую обычно связывают с расположением речевого центра в левом полушарии. многие из невербальных, пантомимических и косвенных подходов Эриксона к наведению транса явно направлены на то, чтобы сдвинуть сознание в сторону от этой лингвистической специализации левого полушария. Как мы обнаружили в этой книге, многие привычные для Эриксона формы вербального выражения на самом деле направлены на то, чтобы заблокировать или депотенциализировать упорядоченные, рациональные, абстрактные и направляющие функции обычных для субъекта способов левополушарного знания. Его использование шока, удивления, диссоциации, сдвига систем отсчета, замешательства, парадокса и двойных связок, таким образом, направлено на депотенциализацию левого полушария. То, как он постоянно настаивает на языке тела, на сигналах местоположения голоса, нажима, ритма и т.д., представляет собой подвижки от рационального и аналитического к перцептуальному, кинестетическому и синтетическому функционированию, столь характерному для правого полушария. Когда он использует такие гипнотические формы, как импликация, ожидания, неполные реплики и фразы, аналогии, метафоры, игру слов и просторечие, он вновь добивается сдвига от абстрактного и аналитического к интуитивному и синтетическому способам правосторонности. Многие из наиболее характерных черт переживания транса, такие как глубокая задумчивость, мечтания, буквализм, комфорт и автономный или спонтанный поток психического переживания и поведения, вызываются такими гипнотическими формами, как неделание и незнание, открытые внушения, а также внушения, охватывающие все возможности реагирования.

Многие исследователи (Bakan, 1969; Morgan, MacDonald, and Hilgard, 1974), рассмотрев точку зрения, что левополушарное функционирование уменьшается во время транса, затем решили, что правополушарное функционирование тем самым должно усиливаться. Вероятно, это именно так в тех особых состояниях транса, когда вводится внушение, рассчитанное на усиление восприятия пациентами их собственного тела и личности. правое полушарие более непосредственно связано с восприятием сенсорных и кинестетических знаков, пространственной ориентацией и организацией положения тела (Luria, 1973). В более типичных трансовых состояниях, однако, именно нарушения схемы расположения тела признается нами как характеристика трансового состояния. Искажение образа тела — такое, как ощущение, что какая-то часть тела (голова, рука и т.д.) оказались внезапно большими или маленькими, диссоциированными или анестезированными — часто спонтанно описываются субъектами, переживающими транс впервые. Такие искажения также характерны для субъектов с органическими нарушениями правого полушария. Лурия рассказывает о ряде других паттернов правополушарной дисфункции, которые похожи на спонтанные явления транса. Пациенты с обширными кровоизлияниями в правое полушарие показывали тяжелую утрату пространственной ориентации и нарушения чувства времени. Как мы видели в этой книге, искажение времени чрезвычайно характерно для транса, и один из самых надежных признаков того, что человек пробуждается от транса, — это его попытки переориентировать свое собственное тело. лурия рассказывает даже о “трансовой логике” таких пациентов, при которой они твердо верят, что могут быть в двух местах сразу, точно так же, как это бывает с некоторыми гипнотическими субъектами, когда они переживают зрительные галлюцинации (Orne, 1959).

Эти соответствия указывают на то, что в типичном трансе правополушарные функции могут быть подавлены, так же как и левополушарные. на самом деле, из-за более глобального и диффузного характера правополушарного функционирования, правое полушарие может быть легче подвергнуто изменениям, чем левое. Из-за этого мы часто наблюдаем нарушение схемы положения тела и тому подобное без какого-либо блокирования более сфокусированных лингвистико-логических функций левого. Такое явление особенно характерно для высокоинтеллектуализированных субъектов (Barber, 1975), способных точно описывать сенсорно-перцептивные искажения, которые переживает их правое полушарие, с неизменной вербальной логикой левого полушария. Лурия также говорит о ситуации, когда пациенты делают попытки скрыть изменения личности и сознания, вызванные поражениями левого полушария, при помощи гладких словесных формулировок. Это звучит очень похоже на то, как ведут себя высокоинтеллектуализированные субъекты, которые склонны отрицать, что переживают транс или измененное состояние сознания. Такие субъекты, вероятно, и правы и не правы. они правы, когда отрицают изменения в их левополушарном функционировании, но они не правы, когда отрицают и продолжают не замечать изменения в их правополушарном функционировании. само отрицание любых изменений в функционировании также является характерным для пациентов с органическими дисфункциями правого полушария.

эти соображения указывают, что рассматривать транс как функцию только правого полушария будет слишком большим упрощением. То, как транс обычно наводится — при помощи предложений расслабиться и ощутить комфорт, — как правило, меняет функционирование как правого, так и левого полушарий. Понятно, однако, почему правополушарное функционирование меняется более очевидным образом, чем функционирование левого. поскольку левое полушарие доминирует и более сфокусированно в своем функционировании, правое полушарие, как правило, легче депотенциализируется на ранних стадиях обучения переживанию транса. У большинства людей существует хорошо установившаяся привычка поддерживать и контролировать свои левополушарные функции в большей степени, чем функции правополушарные, так что правое полушарие обычно легче депотенциализируется и подвергается изменениям, чем левое. И, поскольку левое полушарие является центром вербально-логического сознания, оно может противоречить или “защищать” себя против вербально-логических внушений гипнотерапевта. Правое полушарие, напротив, используется для сотрудничества с вербально-логическими формулировками своего собственного левого полушария. таким образом, правому полушарию достаточно только распространить эту функцию сотрудничества на то, чтобы следовать вербальным внушениям терапевта.

Эти недавние исследования характеристик лево- и правополушарного функционирования, таким образом, могут в значительной мере улучшить наше понимание явления транса. Они представляют собой источник интересных гипотез для дальнейшего исследования трансового переживания и предлагают средства для усовершенствования классических процедур, равно как и для изобретения новых методов. этот нейропсихологический подход лишает внушение словесной “магии” и дает нам здравое объяснение для понимания того, что подверженность гипнозу является функцией как генетических, так и приобретенных паттернов индивидуальных различий в поведенческом реагировании.

8. БЕСКОНЕЧНЫЕ ЦЕПОЧКИ c "8. БЕСКОНЕЧНЫЕ ЦЕПОЧКИ"ОБУЧЕНИЯ: ДВА ГОДА СПУСТЯ

После завершающего сеанса, во время которого доктор С. обсуждала свои первоначальные усилия и проблемы при начальных попытках использовать гипноз в клинической практике, она сочла, что на данный момент уже достаточно долго проработала с Эриксоном, и решила продолжить свое обучение на семинарах Американского общества клинического гипноза и под супервизией по месту работы.

Два года спустя с ней связались для проверки результатов. Она сообщила, что за прошедшее время продолжала свое обучение гипнотерапии и пользовалась ею регулярно в своей клинической практике. Когда она пришла на интервью, то села в то же кресло, в котором пережила свое гипнотерапевтическое обучение у Эриксона. Доктор С. села и приняла определенную позу, и немедленно стало очевидно, что она принимает обычную для нее позу для наведения: руки на бедрах и т.д. Эриксон узнал этот язык тела, и не говоря ни слова, просто посмотрел на нее так, как он обычно делает это, когда наводит гипноз. повторив, таким образом, гипнотическую ситуацию, доктор С. немедленно вошла в очень глубокий транс, глубже, чем тот, который она испытывала прежде.

интервью по результатам, таким образом, стало еще одним шагом, очень глубоким шагом в обучении доктора С. Эриксон использует один из своих собственных опытов сна, чтобы инициировать “диссоциативную регрессию двух состояний”, в которой доктор С. переживает подлинное состояние гипермнезии и восстанавливает воспоминания из той фазы своего детства, которую она полностью забыла. Эриксон затем инициирует серию открытых внушений, которые должны поставить доктора С. на бесконечный путь внутреннего обучения через опыт. Он с успехом опускает занавес амнезии на эти внушения, так что сознательный разум доктора С. не может в них вмешиваться. но новое опытное знание будет доступно ей всегда, когда оно потребуется.

доктор С. на самом деле вспомнила часть того, каким было ее очень глубокое переживание на этом сеансе до того, как Эриксон инициировал процесс амнезии. Она изобразила это в нескольких очень ярких пассажах, “Размышлениях после наведения транса”, в которых описала свой опыт.

особенно интересным в этом сеансе является предлагаемая Эриксоном иллюстрация разновидности открытых внушений, которые могут вызывать бесконечные цепочки обучения, ценность которых может быть очень велика. Он приводит случай с Пирсоном, когда открытое внушение, данное студенту, было много лет спустя использовано им в чрезвычайной ситуации, так что он смог самостоятельно вызвать у себя анестезию и ускоренное излечение на уровне физического тела, после того как его ударило по голове кирпичом.

Бесконечные возможности обучения, инициированного трансовой работой, было также проиллюстрировано простодушным откликом доктора С. на чтение этих записей два года спустя. Она сообщила, что эти два года думала, что она необыкновенно изобретательна в разработанных ею методах инициации транса у пациентов и при терапевтическом использовании транса, и в группах, и с отдельными людьми. Прочитав эти записи, однако, она обнаружила, как много из ее “оригинальных” подходов происходит из чего-то, что Эриксон сказал или сделал в тот или иной момент. Ее трансовые переживания с Эриксоном явно вступили в реакцию с ее собственными творческими процессами, чтобы создать новые паттерны мышления и поведения.

Язык тела и ожидание транса

После того, как ее представили доктору Z., присутствовавшему в качестве наблюдателя, интервью продолжается следующим образом. с. сидит удобно, ладони на бедрах, в точности так, как она сидела два года назад, когда была готова войти в транс. Эриксон немедленно узнает эту готовность и, не говоря ни слова, начинает пристально и выжидающе смотреть в глаза С.

С: Вы опять на меня пристально смотрите.

Э: Опишите, что вы чувствуете, когда тут сидите.

С: Ой, я чувствую себя прекрасно, расслабленно и комфортно.

[Пауза, в течение которой Э. и С. продолжают смотреть друг другу в глаза. затем С. несколько раз медленно моргает.]

Э: Ну, я подумал, что это очень интересно, как она села и начала погружаться обратно в то, что было два года назад. Все, что я сделал, это посмотрел на нее уверенно и выжидающе. Это важная вещь. Когда маленький ребенок учится ходить, вы знаете, что он может научиться ходить, а младенец этого не знает. Вы даете ему уверенную поддержку вашим ожиданием.

Р: Язык ее тела указал вам на то, что она готова к трансовой работе. Ваш выжидающий взгляд молча признал эту готовность и позволил ей войти в транс, не говоря ни слова.



Страница сформирована за 0.73 сек
SQL запросов: 190