УПП

Цитата момента



Было: Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.
Стало: Поступай с другими так, как они поступили бы с тобой. Только делай это раньше.
Золотое правило нравственности в современной формулировке

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



«– А-а-а! Нынче такие детки пошли, что лучше без них!» - Что скрывается за этой фразой? Действительная ли нелюбовь к детям и нежелание их иметь? Или ею прикрывается боль от собственной неполноценности, стремление оправдать себя в том, что они не смогли дать обществу новых членов?

Нефедова Нина Васильевна. «Дневник матери»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/
Мещера

Е.Е. Вахромов. Психологические концепции развития человека: теория самоактуализации

Московский педагогический университет

Кафедра психологии

Учебное пособие

Москва

Международная педагогическая академия 2001

Предисловие

Эта книга посвящена проблеме развития человека и отражает не только хорошо известные научные факты и гипотезы, но и некоторые менее известные, в том числе полученные автором в результате собственных исследований. В известной мере она является результатом осмысления автором результатов своей деятельности в сфере практической психологии, несет отпечаток его субъективного опыта, поэтому некоторым известным фактам и гипотезам дается не совсем обычная интерпретация, они рассматриваются в непривычном контексте. Она адресована не только студентам, изучающим возрастную и педагогическую психологию, психологию развития и историю психологии, но может быть полезна и профессионалам, работающим в сфере практической психологии. Автор попытался написать её таким языком, чтобы она была понятна и непрофессионалу, интересующемуся проблемой развития человека.

Книга состоит из введения, четырех глав и заключения. Во введении обосновывается актуальность проблемы развития; помимо психологического подхода к её решению даны краткие сведения о разработке этой проблемы в других науках и понятиях, используемых в её исследовани. В первой главе прослеживается эволюция философских и психологических идей, на основе синтеза которых возникла и развивалась гуманистическая психология, выявляются её основные задачи. В этой главе с разной степенью подробности представлены идеи К. Голдштейна, Г. Оллпорта, К. Левина, К. Хорни, Э Эрикссона, А. Адлера, К. Юнга и большой группы других не менее известных ученых, в сотрудничестве и полемике с которыми формировались взгляды участников движения гуманистической психологии. Во второй главе рассматривается теория самоактуализации, являющаяся важнейшим теоретическим наследием гуманистической психологии, в том виде, в котором она актуальна и сегодня. Подробно анализируются в сопоставлении с другими понятия «самоактуализация» и «самореализация», проводятся параллели с деятельностным подходом в отечественной психологии. Рассматривается структура теории самоактуализации, характеризуются её элементы и их взаимосвязи. Дается представление о гуманистической парадигме в психотерапии. В третьей главе проанализированы теоретические и организационно-практические проблемы, возникшие при разработке теории самоактуализации. Отдельно анализируются проблемы, возникающие на пути человека, пытающегося достичь самоактуализации, и методы их преодоления. Здесь же представлены некоторые тесты, позволяющие измерять продвижение к самоактуализации и взгляд на теорию самоактуализации через призму социально-когнитивного подхода в психологии. В четвертой главе теория самоактуализации рассматривается в контексте теории жизненного пути человека, а акт самоактуализации – как одно из важнейших событий жизненного пути. Рассмотрены некоторые проблемы психологического исследования личности, возникающие при применении событийно-биографического подхода к её изучению. Дана попытка очертить некоторые граничные условия самоактуализации, в том числе возрастные. На фоне некоторых сведений об акмеологии дана попытка сопоставления подходов к изучению личности в акмеологии и в теории самоактуализации. В пятой главе рассматриваются вопросы формирования представлений о норме и аномалии в развитии человека, и некоторые принципиально важные аспекты психологической практики, оказывающие существенное влияние на развитие человека. В конце каждой главы приводятся вопросы для закрепления изложенного материала и самостоятельного изучения. В резюме кратко подводятся некоторые итоги изложения по предложенной теме, которая является одной из наиболее актуальных и перспективных в настоящее время.

Автор выражает свою глубокую благодарность всем тем людям, которые причастны к его становлению, профессиональному и научному. Прежде всего, это относится к деканам И.В. Вачкову и В.С. Трипольскому, всем сотрудникам и преподавателям, создавшим на факультете психологии Столичного гуманитарного института творческую атмосферу, и особо - первым научным руководителям автора, Н.Д. Былкиной и И.Б. Гриншпуну.,

Что касается профессионального становления автора, то оно во многом связано с работой в Центре психолого-педагогической реабилитации и коррекции ЦОУ МКО, с совместной практической деятельностью и обсуждением её результатов с сотрудниками Центра. Автор, в этой связи, выражает особую благодарность директору Центра А.И. Красило, предоставившему ему эту счастливую возможность. Автор выражает свою благодарность всем своим клиентам и пациентам, доверившим ему свои проблемы; коллегам по Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиге, делившимся своими проблемами и опытом; сотрудникам кафедры психотерапии Российской медицинской академии последипломного образования, где автор проходил курс усовершенствования.

Эта книга создавалась на кафедре психологии Московского педагогического университета. Она несет отпечаток ее атмосферы, духа дискуссии и сотрудничества, единства теории и практики, созданного заведующим кафедрой О.В. Дашкевичем, её ведущими сотрудниками В.Э. Чудновским, Т.И. Шульгой и многими другими, с которыми автору посчастливилось лично познакомиться. Не менее важное значение для автора имело знакомство с работами этих ведущих специалистов в области изучения становления эмоциональной, волевой и смысложизненной саморегуляции человека и работами их аспирантов.

Это знакомство и все его последствия произошли благодаря научному руководителю автора В.Г. Степанову, подвигшего автора заняться научной работой, и приведшего его на кафедру. Именно В.Г. Степанов в наибольшей степени «повинен» в написании этой книги и её выходе в свет.

Особую благодарность автор испытывает по отношению к академику А.А. Бодалеву. Он прочитал эту книгу и сделал точные и ценные замечания, в результате чего она приняла свой нынешний вид; он привлек внимание автора к некоторым очень важным положениям и школам научной мысли; поставил автора перед новыми для него проблемами; побудил к дальнейшей работе над собой.

Человеческая жизнь — не случайная цепь событий, а скорее стремительная и напряженная драма, развивающаяся по определенному сюжету. Сюжет же состоит в том, что нечто внутри нас стремится к самореализации и ведет непрерывную борьбу с внешним миром за свое существование. Строго говоря, человек — это только его «Я», все остальное либо заимствуется нами извне или случается с нами… наше «Я» — это желание, необоримая жажда бытия… наше «Я» — это непреходящее ощущение «необходимости быть» в более или менее отдаленной временной перспективе. Таким образом, «Я» не принадлежит ни материи, ни духу. Это не что иное, как проект существования.

Х. Ортега-и-Гассет

Введение и основные определения.

Человечество живет в мире; от рождения и до смерти каждый его представитель неразрывно связан с миром через свою социальную ситуацию, в которой мир представлен окружающей природой, а человечество - ближними. Социальная ситуация человека в каждый момент времени содержит в разных пропорциях и факторы, способствующие его развитию, и факторы, искажающие и тормозящие развитие. В разные моменты времени одни и те же факторы в социальной ситуации могут выполнять и стимулирующую и тормозящую роль. Социальная ситуация человечества в ХХ веке изменилась гораздо больше, чем за всю его предыдущую многовековую историю. Миновало и осталось в прошлом время, когда философы говорили о свободном и самодостаточном человеке, субъекте деятельности, могущем в условиях естественной жизни полностью обеспечить себя и свою семью всем необходимым для воспроизводства жизни, что делало его «хозяином своей жизни», относительно независимым от цивилизации.

Разделение труда и его кооперация, развитие науки и производства привели к такому изменению ситуации во всем мире, когда субъектом деятельности на глобальных рынках товаров, технологий и услуг становится фирма, транснациональная компания; в центре внимания оказывается при этом не отдельный человек, а «коллективный субъект», группа в совокупности внутренних и внешних связей. Во всех видах практической деятельности человечества, на производстве, в науке и здравоохранении, даже во многих разделах искусства достижение положительного результата, успеха сегодня связывается с согласованной и целенаправленной деятельностью коллектива, группы, что требует от индивида сознательного самоограничения собственной инициативы и активности во имя достижения общих целей. Современный уровень организации и технического оснащения производства, науки требует от человека все более длительной, дорогостоящей и трудной процедуры овладения профессиональными знаниями; получение места в одной из лидирующих или перспективных фирм, исследовательских групп возможно лишь в результате острой конкуренции на рынке труда. За редким исключением, регулярно снижается возможность смены человеком места работы и рода деятельности. Роль отдельного человека внутри фирмы, как правило, сводится к точному выполнению своих функций, определяемых менеджментом более высокого звена. Работа требует, как правило, частичного или полного отказа человека от своего индивидуального «Я» в пользу «коллективного Я» в интересах получения группой положительного результата, который во все большей степени понимается как продажа вещественного результата деятельности на рынке. Только после этого индивид может через процессы распределения и перераспределения получить свою личную долю в обезличенном сертификате его вклада в реализованный продукт – деньгах, и только через этот обезличенный инструмент современный человек получает доступ к необходимым условиям воспроизводства своей жизни и жизни своей семьи и близких. Эта новая реальность предъявляет к человеку, вступающему в самостоятельную жизнь, специфические требования компетентности, готовности к совместной деятельности в группах, в условиях сочетания внутригрупповой и межгрупповой конкуренции, умения сочетать свои личные интересы с интересами группы, принимать решения и ответственность за их результаты в условиях ограниченного времени и под давлением. Формирование необходимого набора индивидуальных и социальных, групповых компетентностей становится одной из важнейших проблем развития человека, которые сегодня должны решать педагогика и психология. Вышесказанное не говорит о снятии проблемы воспитания и развития гармоничной личности, максимально реализующей свой потенциал в интересах личностного и общественного роста, речь идет о принципиальном изменении тех объективных обстоятельств, в которых эта задача должна решаться педагогами и психологами в практической системе народного образования.

Современная ситуация в России в последнее десятилетие характеризуется быстрыми темпами хаотических социальных и экономических изменений, имеющих, преимущественно, характер саморазрушения и деградации на всех уровнях социального организма, отсутствием во всех слоях общества ясного представления о движущих силах и стратегии выхода из кризиса, возможном направлении и темпах развития страны и отдельных регионов. Нет ясной перспективы выживания культуры, науки, здравоохранения, семьи. Кризис одновременно поразил социологию, искусство и культуру, которые оказались не в состоянии ни в художественных образах, ни научным планированием, прогнозированием и предвидением дать ни рядовому предприятию, ни обычному, «среднему» россиянину ориентиры для развития в направлении более оптимистичного будущего.

В психологии оказался исчерпанным ресурс адаптационных схем и стратегий, так как в связи с кризисом в социологии и культуре стало совершенно неясно, к чему следует приспосабливаться не только в среднесрочной, но даже в краткосрочной перспективе. Кризис в современной семье связан с разрывом естественной связи между поколениями. Наши 40-60 - летние современники практически не могут служить личным примером и передавать накопленный опыт своим детям и внукам, так как их молодость проходила в другой стране, в других условиях, и накопленный поколением отцов опыт, как правило, не может принести успеха детям при применении в новых обстоятельствах.

Кризис неизбежно затронул систему образования в целом, так как длительный цикл подготовки специалистов для высокотехнологичных отраслей производства, услуг и науки требует системного планирования и солидных инвестиций на основе государственного заказа, или заказа хозяйствующих субъектов. Сегодня мы не имеем ни того, ни другого, так как и государство, и подавляющее большинство хозяйствующих субъектов решают преимущественно краткосрочные задачи «сведения концов с концами» с целью избежания банкротства. В школьном образовании, так же оставшемся без четких ориентиров развития, кризис проявляется в повышении интенсивности занятий, бессистемном увеличении числа изучаемых предметов (на всякий случай), без улучшения качества учебно-воспитательного процесса. Более того, происходит размывание нравственной стороны учебно-воспитательного процесса за счет бурного внедрения в школу разного рода идеологических и культовых влияний под маской этнических, культурных и религиозных организаций и педагогических новаций.

Сегодня нужно говорить уже не о социально- экономическом кризисе, а о принципиальном размывании культурно-смыслового ядра, скреплявшего ранее наше общество, в результате чего рядовой человек остался наедине со всем комплексом жизненных проблем, и ему негде и не у кого больше искать «спасения», кроме как в своих личных силах и способностях. Это делает актуальным наше возвращение к теме самоактуализации, как концепции развития человека и общества, основывающейся на идее опоры на саморазвитие и самоорганизацию, предполагающей максимально эффективное использование человеком всей совокупности своих сил, способностей, навыков и иных ресурсов (самости) в своей индивидуально неповторимой ситуации с целью достижения внешней и внутренней синергии. Эта тема не является принципиально новой, более того, еще десять лет тому назад она была даже модной в нашей стране, однако как ранее на Западе, так и позже у нас в стране она по ряду причин не смогла стать объединяющей для психологической науки. Более того, теория самоактуализации оказалась под критикой с разных направлений, после чего нашла свое скромное место на страницах учебников по истории психологии. 

Возврат интереса к теории самоактуализации связан в современной науке прежде всего с переосмыслением ранее накопленного опыта и концепций в связи с пониманием информационно-вероятностной структуры жизни и всех ее законов. Человек рассматривается современной наукой как «открытая система» обменивающаяся энергией, веществом и информацией с окружающей средой, обладающая определенным внутренним содержанием, множеством внутренних состояний. Жизнь человека описывается как «траектория» движения «системы» во времени. Открытость системы «человек» определяет необходимость рассматривать динамику его «развития» как процесс приобретения им качественно новых, «эмерджентных» свойств, роста самосознания и разнообразия форм активности, через сознательную деятельность по овладению социальными и индивидуальными компетентностями, самоактуализацию.

В настоящее время полагается, что развитие человека неразрывно связано с развитием человеческого познания в коэволюции. Отсюда то внимание, которое придается информационным аспектам жизни и информационным технологиям. Эволюционный процесс любого уровня требует решения трех взаимосвязанных проблем: накопления информации, ее трансляции, перехода к самоорганизации. Отсюда следует, что эволюция сопровождается ростом ценности информации, поэтому оптимальный путь развития всех систем связывается с развитием самоорганизации во всех типах систем, поэтому современная наука вернулась на новом уровне понимания к теории самоактуализации.

Самоактуализация, как это становится ясным из вышеизложенного, является формой развития, деятельностью субъекта, направленной на свое развитие, поэтому следует рассмотреть это понятие.

Современная философия рассматривает понятие «развитие» как теоретический концепт, реферирующий, описывающий, отражающий определенную группу процессов изменения, происходящих в наличной действительности. Это определенные качественные изменения объектов, появление новых форм бытия, изменения в системах объектов и совокупности их внешних и внутренних связей. Специфика изменений, которые обозначаются понятием «развитие», связана с приобретением объектом, системой, новых качеств, свойств, как правило, при сохранении ранее существовавших свойств и функций, и образованием в системе новых связей, позволяющих рассматривать новое состояние объекта, системы как более эффективное, приближающее к цели развития. В этом понимании понятие «развитие» является родственным, синонимичным, понятию «прогресс». Понятие «развитие» в европейской философии имеет оттенки направленности, связанности, поступательности процессов, происходящих в природе и обществе в связи с гипотезами философов и уверенностью религии, что и мир, и человек имеют целевое предназначение. Целевой характер развития объекта, системы, позволяет на уровне элементов и подсистем включать в развитие не только прогресс, но и регресс, не только создание и обновление, но и разрушение, отмирание, не только элементы самоутверждения, но и элементы самодеструкции. Развитие позволяет человеку сознательно увеличивать роль собственной активности, ставить перед собой цели и задачи, способствующие дальнейшему саморазвитию через совместное общение и деятельность в социуме. 

 Представление о наличии цели развития, пусть и самому себе заданной, позволяет философам ввести круг понятий, характеризующих противоположные развитию по направленности процессы «вырождения», «деградации», «инволюции». Эти понятия методологически необходимы для того, чтобы комплексно оценивать динамику изменений, происходящих в объекте исследования в связи с более широким контекстом, в котором он существует и изменяется. Развитие в системе отдельных элементов и подсистем, увеличение количества и качественное усложнение связей между этими элементами и подсистемами может не способствовать, а, наоборот, начиная с определенного момента времени, препятствовать продвижению к цели.

Отечественная психология изучает развитие психики, понимаемое как последовательные, прогрессирующие (хотя и включающие в себя элементы регресса) и в целом необратимые количественные и качественные изменения психики живых существ. В соответствии с концепцией А.Н. Леонтьева, психика возникла из раздражимости живых существ как активное отражение ими жизненно важных изменений окружающей среды, регулирующей их поведение. Развитие психики приводит к формированию нервной системы, характеризуется переходом от сенсорных к перциптивным и интеллектуальным способам регуляции поведения. Происходит изменение соотношения инстинктивных и условнорефлекторных механизмов приспособления к среде в пользу последних. Психика человека и его сознание считаются продуктами его общественно-исторического развития. Человек рождается с природными возможностями человеческого психического развития, которые реализуются в общественных условиях его жизни с помощью средств, созданных обществом. Развитие психики – обусловленный, и, вместе с тем, активный саморегулирующийся процесс. Это - внутренне необходимое движение, самодвижение от низших к высшим формам и уровням жизнедеятельности, в котором внешние обстоятельства, обучение и воспитание, всегда действуют через внутренние условия. Развитие психики является неравномерным, внутренне противоречивым, в нем можно выделить несколько стадий. С.Л. Рубинштейн пишет: «Восприятие, память ребенка, его мышление и т.д. отличаются от восприятия, памяти, мышления взрослого не только как «уменьшение и увеличение», не только тем, что у ребенка они менее, а у взрослого они более развиты. Они у ребенка иные, чем у взрослого; закономерности, которым они подчиняются, в процессе развития видоизменяются. Количественные изменения, нарастая, переходят в качественные. Поскольку психическое развитие является не только увеличением изначально данных качеств, а также и появлением новых, непрерывность развития прерывается: в нем выделяются качественно различные, друг к другу несводимые этапы или ступени; исследование должно четко дифференцировать их внутри единства. Каждая такая ступень психического развития, будучи качественно отличимой от других, представляет относительно однородное целое, так что возможна ее психологическая характеристика как некоторого специфического целого» (36).

 В соответствии с концепцией гетерохронности системогенеза (Б.Г. Ананьев, П.К. Анохин), психическое развитие человека есть приобретение и проявление все новых функциональных систем, соотносящих организм со средой, и формирующихся неравномерно, в тесной связи с активностью и деятельностью человека. Было обнаружено, что в процессе раннего онтогенеза ускоренно созревают именно те элементы организма, которые необходимы для достижения необходимых результатов системами, обеспечивающими выживание организма на данном этапе развития (П.К. Анохин). Концепция «системогенеза» утверждает, что гетерохрония, неравномерность в закладках и темпах развития, связаны с необходимостью формирования не сенсорных или моторных, активационных или мотивационных, а «общеорганизменных» целостных функциональных систем, которые требуют вовлечения множества самых разных элементов и самых разных органов и тканей. Образно говоря, если ранее представлялось, что развитие человека — это поэтапное «строительство дома»: сначала закладывается фундамент, только затем возводятся стены, крыша, - то в настоящее время наука считает, что хотя элементы органогенеза и присутствуют, и «домик» растет, усложняется и модифицируется в процессе онтогенеза, но на каждом этапе он — целый и имеет все те части, которые позволяют использовать его в качестве «дома», все более и более обустроенного.

В англоязычной психологической литературе «развитие» определяют исходя из семантики слова «develop» (в значении «unfold» — развиваться, развертываться). В качестве метафоры, проясняющей смысл, применяется процесс развертывания скомканного листка бумаги, — в результате можно получить только то, что исходно было заложено в этот комок (Ван Геерт, тер Лаак).

Как правило, проводится разграничение развития и обучения (learning):

1) обучение — это скорее некоторое психическое приобретение, имеет оттенок «продвижение»;

развитие — скорее процесс трансформации, преобразования;

2) обучение — скорее подразумевает активность того, кто учится;

развитие — скорее указывает на то, где оно совершается, чаще всего имеется в виду, что оно совершается «внутри» человека;

3) обучение — требует мотивации, источник которой находится скорее вовне;

развитие — скорее связывается с внутренними движущими силами.

Уолш и Бец указывают, что развитие — это процесс, который включает в себя изменения в области физических и умственных способностей, изменение когнитивной структуры и поведения, социальных ролей и взаимоотношений.

В психологии развития (Г. Крэйг) считается, что термин «развитие» указывает на изменения, которые со временем происходят в строении тела, мышлении или поведении человека в результате биологических процессов в организме и воздействий окружающей среды; «обычно эти изменения прогрессируют и накапливаются, приводя к усилению организации и усложнению функций». В психологии развития выделяют три «области развития»: физическую, когнитивную и психосоциальную. К физической области относят рост и изменение тела и органов человека, его сенсорных возможностей и моторных навыков. К когнитивной области относят психические процессы, имеющие отношение к мышлению и решению проблем, изменения в восприятии, памяти, рассуждении, творческом воображении и речи. К психосоциальной области относят развитие личности и межличностных отношений, включая изменения Я-концепции, эмоций, чувств, и формирование социальных навыков. Считается, что развитие человека во всех трех областях происходит одновременно и взаимосвязанно (13). Развитие, в том числе развитие человека и его психики, изучается многими науками, что требует синтеза информации, полученной разными дисциплинами.

Исследования в области теории информации (Карогодин, 1993) дают следующий взгляд на эволюцию и развитие: у высших животных поведенческие реакции стали формироваться самостоятельно и передаваться потомкам через обучение. Так, параллельно с наследственной появилась поведенческая информация, которая по скорости передачи и лабильности стала превосходить генетическую. Наряду с молекулами ДНК появился новый тип носителя информации — нервные клетки. Постепенно поведенческая информация приобрела для жизни в сложных условиях не меньшее значение, чем генетическая. Для обмена поведенческой информацией в более сложных условиях возникла необходимость сигналов: звуков и меток. Ю. Поршнев в книге «О начале человеческой истории» связал появление речи и появление человека. На основе развития логической информации, отраженной в накопленных человечеством знаниях и происходит развитие человека.

Исследования в области психогенетики (И.В. Равич-Щербо, Т.М. Марютина, Е.Л. Григоренко) показали, что формулировка дихотомии «биологическое или социальное» при анализе развития человека некорректна. Некорректна и формулировка «врожденное — приобретенное», так как это не независимые понятия. Современные экспериментальные работы используют формулировки «наследственное — средовое». В 1958 году вышла имеющая ключевое значение работа «Среда, наследственность и вопрос «как»» А. Анастази: от вопроса, что в психике от наследственности, а что — от среды, она предложила перейти к вопросу: как взаимодействуют эти два фактора в формировании тех или иных психологических функций.

В 1969 г. Х. фон Браккен писал: «Прошло время, когда считалось, что индивидуальное «Я» человека определяется исключительно генетическими факторами. Чем глубже изучалась проблематика этой области, тем яснее становилось, что дальнейшее развитие генетической психологии невозможно, если не уделять серьезного внимания условиям внешней среды и ее многообразным столкновениям с генетическими факторами (то же можно сказать и об изучении воздействий внешней среды)».

Я. Тер-Лаак (1996) указывает, что поиск «универсальных принципов» детерминации судьбы человека — занятие бесплодное: «Система, которую представляет такого рода объяснительная цепочка, должна быть системой замкнутого типа. Однако человек — открытая система. Поведение человека зависит не только от того, каким оно было в предшествующие моменты времени, но оно также весьма чувствительно к информации побуждениям, исходящим из внешних по отношению к индивиду источников». Далее, Тер-Лаак указывает, что в 1959—1990-х годах ожидался мощный прорыв в попытках объяснить развитие биологическими и нейрофизиологическими причинами, но он не состоялся, поэтому «психология развития должна гораздо более детально вникнуть в сферу сложнейшего переплетения социальных и культурных влияния на разные виды поведения на протяжении всей жизни человека».

Современная наука работает с «развитием», используя «операционную точку зрения». Согласно этому подходу любое используемое в науке понятие имеет смысл только тогда, когда ему можно сопоставить некую измерительную процедуру. Каждой измерительной процедуре сопоставляется точность каждого измерения, что определяет точность полученной теории. При распространении теории на менее изученные области используются методы экстраполяции и интерполяции, при этом выбираются подходящие и относительно простые функции. При изучении развития человека и его психики используются специально разработанные методики и тесты, позволяющие оценить ход развития в целом и его отдельные характеристики и стороны.

1. Гуманистическая психология в контексте эволюции психологических идей ХХ века.

Теория самоактуализации была разработана в США в середине ХХ века и стала ключевой составляющей для «гуманистической» психологии, объявившей себя «третьей ветвью» психологии в противовес бихевиоризму и психоанализу. К этому времени после победы во второй мировой войне, США стали экономической, военной «сверхдержавой», во многом определяющей развитие мировой политики и экономики. В первой половине ХХ века в страну переехали выдающиеся ученые, писатели, музыканты, вынужденные эмигрировать из Европы, что позволило США выйти на ведущие позиции и в области культуры, искусства, науки. Экономические реформы президента Ф.Д. Рузвельта позволили существенно повысить уровень жизни рабочих и служащих, открыли для большинства американцев возможность обладать своим домом, автомобилем, обеспечить хорошее образование своим детям, принимать участие в бизнесе. Научные открытия и внедрение их результатов в промышленное производство, сельское хозяйство привели к тому, что все большая доля трудящихся высвобождалась из сферы производства с тяжелым физическим трудом, быстро развивалась сфера услуг, резко возрастала потребность в интеллектуальном труде, что, в свою очередь, требовало развития системы образования, поиска талантов. Эти объективные факторы порождали запрос на научную теорию, которая должна была описать перспективы личностного развития и роста человека, методы достижения успеха в мире действительности, заменить, в определенной степени те теории, которые ранее предлагали только философия и религия.

Надо заметить, что в США традиционные религии с идеалами аскетизма, смирения, нравственного подвига, рассматривающие действительность как «проходной» этап на пути в «подлинный» трансцендентный мир, не занимали ведущего места в культуре, не определяли исторических судеб страны. Американская культура есть следствие, в основном, трех концепций: протестантизма, деизма и индивидуализма. Протестантизм (М. Лютер) хотя и рассматривал судьбу человека как заранее предопределенную к спасению или погибели, однако предлагал человеку в этом мире всеми силами пытаться добиться успеха, так как успех в этом мире свидетельствовал о предопределенности к спасению и в мире ином. Деизм (Ж.-Ж. Руссо, Д. Юм) рассматривал мир и человека как творение Бога, однако Творец, сообщив через Моисея и Иисуса установленные им законы Бытия, более не вмешивается в жизнь людей. Соблюдение законов необходимо, так как когда-нибудь необходимо будет дать ответ Богу за свои деяния, но человек должен сам соблюдать законы, не ожидая ни наказаний, ни чудесных поощрений «свыше». Индивидуализм (М. Штирнер) предполагает, что каждый человек должен стремиться к максимуму удовольствия, но удовольствие есть предмет острой конкуренции, поэтому идеал заключается в том, чтобы, начав с «ноля» за счет индивидуальных усилий опередить своих конкурентов. Ограничением является только Закон, и только в том случае, когда за ним стоит реальная сила.

Страна эмигрантов всегда была притягательной для тех, кто не находил себе места в жестко структурированной действительности и искал свободного пространства для реализации собственных замыслов, индивидуалистов, рассчитывающих на свои силы, а не «благодать Бога». Движущей силой развития американского общества, своеобразной «религией» американцев, являлась «американская мечта», а религиозную практику составляли усилия, преимущественно личные, по ее реализации в мире действительности, для себя и своих близких. И в середине ХХ века многим американцам казалось, что до торжества американской мечты, причем во всемирном масштабе, осталось ждать совсем немного: разрушенные войной Европа и Япония вместе с экономической помощью вынуждены были принимать «ценности» американской демократии, а ослабленные войной Советский Союз и Китай не могли представлять прямой угрозы. После войны сложились благоприятные условия для ознакомления американской общественности с многими идеями из культур Индии, Китая и Японии, чему способствовала деятельность таких пропагандистов восточной культуры, как Д. Судзуки, и интеграции некоторых из них в американскую культуру. Эти идеи осваивались прежде всего в контр-культурном движении, получившем широкий размах в 50-70г.г. Многие исследователи отмечают, что именно эти факторы лежат в основе бурного развития культа личной свободы и личного успеха в литературе и искусстве, а проблематика личностного роста, развития, самореализации стала неотъемлемой частью интеллектуального ландшафта Запада (31).

Все эти события и факты не могли не отразиться на положении дел в психологии. До конца Х1Х века она являлась частью религиозных или философских учений, каждое из которых пыталось дать ответ на «первые» (они же и «последние») вопросы: Что есть мир? Что есть человек? Есть ли в мире что-то, к чему человеку следовало бы стремиться? Как человек может достичь того, к чему ему следует стремиться в мире? Психологам не было необходимости специально задаваться этими вопросами, следовало лишь давать практические психотехнические рекомендации по решению четвертого из упомянутых вопросов, при заданных системой ответах на три предыдущие. Так, христианская психология отвечала на вопросы человека, верующего в то, что он из рода Адамова, что он обладает бессмертной душой, что в этом качестве он должен стремиться в «Царствие небесное». Различные школы христианской философии и психологии различает лишь представление о пути индивида к «Царствию небесному»; мир действительности представляется во всех теориях лишь кратким, наполненном «помехами» конечным эпизодом на пути в бесконечное, к «жизни вечной». Постулируется, что этот «эпизод» не содержит ничего такого, от чего человеку не следовало бы отказаться во имя «высших» религиозных целей.

Выделяясь в самостоятельную дисциплину, претендуя на статус «позитивной науки», психология должна была выступать самостоятельно, не опираясь более на авторитет того большего, чьей частью она была. Отбросив имевшиеся в распоряжении «материнских» учений ответы на «первые» и «последние» вопросы, она должна была опираться на факты, данные непосредственно, и, пользуясь своим понятийно-категориальным аппаратом, основанном на взаимном доверии членов научного сообщества, строить свои теории и гипотезы в своей определенной предметной области, используя научные процедуры проверки истинности гипотез. Во имя приобретения психологией статуса «позитивной» науки, приносящей «объективное» знание, многие ученые-психологи стали рассматривать человека как объект исследования, что потребовало перенести центр внимания с внутренних, неповторимых, ускользающих и изменчивых качеств, - на внешние, воспроизводимые, повторяющиеся в группах. Это позволяет ученому - позитивисту выступать под маской «абсолютного наблюдателя», не имеющего пристрастий и не связанного со своим временем, историей и культурой. Вместо разговоров о неповторимом индивиде, венце творения, в этом случае стало возможным давать «научные», статистически обоснованные заключения по поводу «объекта» - абстрактного «среднестатистического гражданина», так же не существующего в действительности. В клинической практике психотерапии эта позиция позволила увидеть в пациенте набор симптомов и течение синдромов, частный случай, подкрепляющий ту или иную теорию, а не страдающего в определенной жизненной ситуации человека, не могущего найти решение, соответствующее культурным нормам. Это, в свою очередь, позволило превратить клиническую работу в исследование валидности и надежности той или иной теории, или разновидность, например, уроков психоанализа, «благотворным побочным эффектом которых может быть и выздоровление» (Ж. Лакан). 

При этом оказалось возможным подменить смысл, цель жизни человека, рассматриваемые религиозными и философскими системами как истинную, высшую ценность, практической (политической, экономической) целесообразностью. В практической работе это касается и целей клиента, и целей практического психолога, психотерапевта. «Позитивная» психология, в силу описанных выше причин, неизбежно может говорить о смысле жизни человека только как о «психическом феномене», формируемом индивидом в процессе общения путем интериоризации отдельных фрагментов «смыслообразующих текстов» из культурной среды, и формированием из них социально приемлемого «коллажа» для самоконтроля и «предъявления по требованию». Подобным образом понимаемый «смысл» (если вообще возможно говорить об этом феномене как о смысле) будет неизбежно статистическим, легко поддающемся любому групповому давлению, а потому нестойким, определяющим поведение человека сиюминутными ситуативными приспособительными интересами, сводящим его жизнь к «функционированию». Такое положение дел является основой формирования «зависимого типа личности», человека склонного к зависимости от родителей, табака и алкоголя, телевидения и прессы, идеологии и мифологии; с другой стороны, в этом положении основа рождения и развития учений и популярности лидеров, предлагающих человеку и человечеству легкий, «коллективный» вариант достижения ценностей жизни. Все, что требуется от человека – это выбрать «правильное» учение, полностью довериться его лидерам (отказаться от собственного Я в пользу коллективного Я), и терпеливо ждать результата.

Состояние психологии к середине ХХ века в США можно охарактеризовать следующим образом.

Общей чертой практически всех ее направлений был предельный прагматизм, концентрация на теме адаптации, приспособлении к имеющейся в наличии реальности. Теории принципиально не рассматривали ничего, выходящего за рамки обыденного (в позитивном смысле) опыта, не давали критического анализа действительности исходя из интересов развития личности, и, тем более, не призывали к социальным переменам. Именно из наличной реальности следовало человеку выбирать идеалы для попыток подражания и формирования поведенческих паттернов и ролевого репертуара.

 Представления о развитии личности, личностном росте, разрабатывались академической психологией в духе психофизиологических теорий о надстройке функциональных систем над физиологическими в ходе переживания личного опыта. Практические рекомендации не выходили за рамки совершенствования образовательных и воспитательных технологий. Психоаналитические школы рассматривали личностный рост в связи с проблемами преодоления тревоги, фиксаций, неврозов, комплексов. Практические рекомендации не выходили за рамки совершенствования методов лечения неврозов и психопрофилактики. Аналитическая психология К. Юнга описывала процессы развития в метафорическом, эзотерическом стиле, доступном пониманию лишь узкого круга интеллектуалов. Движение могло осуществляться только при одновременном действии «иррационального зова Самости», сознательного морального выбора и жесткого давления обстоятельств. Цели развития человека выносились за пределы действительности, их достижение предполагало уход от практической деятельности. Индивидуальная психология А. Адлера рассматривала любые цели как исходно фиктивные, движение в направлении развития рассматривалось непременно в связи с борьбой с недостаточностью органов, «жизненным стилем» и «комплексом неполноценности». Неверные шаги на пути компенсации неполноценности могли привести к катастрофической «гиперкомпенсации», примером которой описывался Адольф Гитлер.

Таким образом, не существовало удовлетворительной научной концепции перспектив личностного развития и роста для нормального среднего прагматичного американца, не испытывающего жесткого давления внешних обстоятельств, не страдающего от неврозов и комплексов, не слышащего «иррациональный зов Самости», решившего свои адаптационные проблемы, построившего свой дом, купившего машину, обеспечившего своих детей средствами на учебу. Ни одна из указанных теорий, кроме того, не давала «ключа» к обретению творческой инициативы и креативности, поиску и нахождению принципиально новых решений, от которых зависит значимый успех в любой сфере жизнедеятельности.

Перед новой научной теорией стояли следующие задачи:

во-первых, она должна была представить концепцию личного развития человека, отвечающую новым историческим обстоятельствам, требующим инициативы, творческого подхода к решению проблем, интеллекта, а не только приспособления;

во-вторых, она должна была расширить утерянный в связи с обособлением от философии и религии горизонт, попытаться дать свои, основанные на достигнутых психологией результатах, ответы на «первые» и «последние» вопросы, хотя бы в гипотетической форме мета-теории;

в-третьих, она должна была не только наметить широкую и дальнюю перспективу человечества, но и указать способы и методы развития и роста человека, наметить пути его самосовершенствования.

Именно этот вакуум и попыталась заполнить «гуманистическая» психология и теория самоактуализации.

В предисловии к «Психологии бытия» А. Маслоу пишет: «Если выразить в одной фразе, что значит для меня гуманистическая психология, то я бы сказал, что это интеграция Гольдштейна (и гештальт-психологии) с Фрейдом (и различными психодинамическими психологиями) под эгидой духа моих учителей в Висконсинском университете».

Методологические принципы, на которых развивалась гуманистическая психология были разработаны К. Левином, К. Гольдштейном и Г. Оллпортом.

Важнейшей новацией К. Левина (15) была программная для психологической методологии статья 1927г. «Переход от аристотелевского мышления к галилеевскому», в которой была дана характеристика позитивной психологии и намечены основные пути ее «расширения». Современная К. Левину позитивная психология собирала эмпирические факты, классифицировала их, и описывала результаты их статистической обработки. Общее направление работы предусматривало постепенное абстрагирование от реальности, переход к понятийному аппарату, разработанному на основе статистического подхода. К. Левин пишет: «В течение 20-30 годов психологи были, в общем и целом, скорее враждебны теории. Руководимые наивным метафизическим убеждением, они были склонны считать «сбор фактов» единственной задачей «научной» психологии и чрезвычайно скептически относились к идее психологических законов в области потребностей, воли и эмоций, то есть в любых областях, кроме восприятия и памяти». К. Левин предложил дополнить этот способ исследования психики новым, позволяющим искать причины поведения индивида не в его изолированно рассматриваемой «природе», а во взаимодействии между человеком и его окружением.

В этом новом, «галилеевом» подходе критерием научной достоверности должна была стать не повторяемость единичных фактов, а, наоборот, единичные факторы должны были обретать научную достоверность в контексте теории. Каждый человек рассматривается как вовлеченный в свою жизненную ситуацию, находится не «снаружи», а «внутри», в связи со всеми ее элементами; следовательно, психологический факт (В), по мнению К. Левина, должен рассматриваться как функция двух переменных, человека (Р) и его окружения (Е); В = f (Р, Е).

Развитие этих идей привело К. Левина в 1941 - 42 г.г. к представлению о мире, как о множестве объектов, каждый из которых может быть наделен для человека определенной положительной или отрицательной валентностью (притягательностью), что прямо связано с потребностями человека. Человек, вместе с объектами, имеющими для него ненулевую валентность, составляют целостное «жизненное пространство», которое в каждый момент времени характеризуется возможными и невозможными «событиями», как возможностями, вероятностями достижения человеком тех или иных целей, объектов (удовлетворения тех или иных потребностей). Динамика психологической ситуации человека связывается с постоянным изменением вероятности успешно и полно удовлетворить ту или иную свою потребность в каждый конкретный момент времени. Анализ ситуации должен начинаться с получения самого общего впечатления о ней в целом, после чего становится возможным изучать отдельные ее аспекты. Левин считает, что подобные анализы наиболее удачны у писателей, например у Ф.М. Достоевского, а введение «научных» терминов часто лишь затрудняет понимание. В связи с этим Левин выдвигает важнейший методологический принцип: ситуация должна рассматриваться не с точки зрения абстрактного наблюдателя, а с позиции самого вовлеченного в нее человека, как она дана в его переживании, как она дана для него.

Развитие и становление человека понимаются в концепции Левина как динамический процесс, при благоприятном течении которого человек приобретает способность выходить за пределы «сиюминутной» жизненной ситуации через развитие временной перспективы представлений о жизни. У ребенка временная перспектива крайне мала, у взрослого она должна увеличиваться, позволяя во все большей степени детерминировать поведение не только прошлому, но во все возрастающей степени потребному будущему. Левин пишет, что если ребенок беспомощен перед воздействиями наличной ситуации, то взрослея он приобретает возможность противопоставлять себя ситуации, становиться «над ситуацией», при этом возрастает дистанция между «эго» и средой. Взрослый человек способен воспринимать конкретную физическую среду как ту или иную психологическую ситуацию в зависимости от своих потребностей, целей, устремлений в данный момент. 

Препятствием в развитии человека является его выключение из значимой деятельности, например, в связи с длительной безработицей. Левин замечает, что «безработный человек и даже его дети сужают свое поле деятельности в гораздо большей степени, чем этого требует экономическая необходимость. Их временная перспектива сокращается так, что поведение во все большей степени зависит от непосредственной ситуации». Сокращение пространства реалистически воспринимаемой жизненной ситуации может быть предпосылкой для «ухода от реальности», рассматриваемого Левином как «самую выдающуюся характеристику регрессии». Регрессивные явления Левин видит в примитивизации мышления и поведения: «происходит переход от дифференцированного и полного смысла паттерна к более аморфному поведению. Сложный иерархический порядок в поступке меняется на простую организацию или дезорганизацию. В мышлении происходит сдвиг от абстрактного - к более конкретному его типу, от рассуждения – к «заученному» штампу, в поведении – от гибкого - к стереотипу».Различия в поведении при анализе развития и регрессии Левин рассматривал по пяти характеристикам: (1) разнообразие поведения, (2) организация поведения, (3) расширение областей деятельности, (4) взаимозависимость поведения и (5) степень реализма.

Важнейшим фактором организации поведения взрослого человека Левин считал «наличие одной ведущей идеи, которая контролирует и управляет более частными видами деятельности. Этой ведущей идеей может быть основной замысел или достижение цели». По мере развития субъективная окрашенность в восприятии среды уступает место реалистичности.

Из теории Левина У. Томас вывел представление об «определяющей ситуации», а Р. Мертон о «самовыполняющемся пророчестве», в целом отсюда выросли почти все последующие теоретические представления американской психологии о том, что человек не только реагирует на ту или иную ситуацию, но, более того, сам создает тот мир, в котором живет.

К. Гольдштейн, немецкий нейрофизиолог, во время Первой мировой войны руководил госпиталем для солдат с черепно-мозговыми травмами. После войны он создал институт по изучению последствий этих травм. В 1930 году он стал профессором неврологии и психиатрии Берлинского университета. В 1935 году К. Гольдштейн переехал в США, где сотрудничал С А. Ангъялом и А. Маслоу. Гольдштейн был сторонником «организмической теории», опирающейся на философию «холизма» (Я. Смитс), центральным пунктом которой является идея о том, что целое больше, чем сумма составляющих его частей, следовательно, онтологический статус целого выше, чем статус частей. Термин «холизм» является производным от греческого корня «холос», что значит «полный», «целостный», «завершенный». Организмическая теория была по своим идеям близка к гештальт-психологии, с тем существенным отличием, что гештальт-психология ограничивалась принципом целостности по отношению к сознанию и мало обращалась к организму и личности в целом. Организмическая теория предприняла попытку распространить принципы гештальта на организм в целом.

Основные черты организмической теории, ее постулаты заключаются в следующем:

1. Организм всегда ведет себя как единое целое, а не как собрание разнородных частей.

2. Сознание и тело — не отдельные сущности, а сознание не состоит из отдельных способностей и элементов, как тело не состоит из независимых органов и процессов; происходящее в «части» всегда влияет на «целое», но не определяет его. Всякое событие, психологическое или физиологическое, происходит в контексте всего организма. Законы целого управляют функционированием частей; для того, чтобы понять функционирование любой «составляющей» организма, необходимо открыть законы функционирования всего организма.

3. Организованность — естественное состояние организма. Здоровая личность едина, согласована, интегрирована. Нездоровье может вызываться внутренней аномалией или неблагоприятными воздействиями среды. В структуре организма нет специфического «организатора» (душа, дух), поскольку организованность введена в систему изначально. В процессе и результате исследований необходимо следить, чтобы организм как таковой не был утерян.

4. Развитие организма – это процесс раскрытия врожденных потенций. Предполагается, что в организме исходно заложена некая гармония и нет ничего врожденного «плохого». Считается, что организм, если ему позволить развиваться оптимальным образом и в соответствующей обстановке, придет к развитию здоровой целой личности, тогда как злокачественные воздействия среды могут «ухудшить» личность.

5. Индивид мотивируется не многими, а одним, главным мотивов — само-актуализацией: имеется в виду, что человек постоянно стремится реализовать свои врожденные потенции всеми доступными способами.

К. Гольдштейн первым ввел в научный оборот понятия «самоактуализация» и «самореализация». На первом этапе, в клинической практике, он понимал под «самоактуализацией» активацию неких внутренних ресурсов организма, до травмы не проявлявших себя, результатом действия которых является способность организма к реорганизации, восстановлению свойств личности после перенесенного ранения или травмы. Прежде всего, этим понятием именовались психофизиологические процессы, проявляющиеся на клеточном и тканевом уровне, напоминающие описанные А. Адлером механизмы компенсации физической недостаточности органов.

На втором этапе, в работе «The Organism», Гольдштейн философски осмысливает самоактуализацию как универсальный принцип жизни, в этом аспекте он пишет о «высшей самоактуализации». Главная мысль Гольдштейна — организм есть единое целое и то, что происходит в любой его части — затрагивает весь организм.

Самоактуализация, по Гольдштейну, основной и по существу единственный мотив в человеческой жизни. Самоактуализация — это действия, направленные на удовлетворение потребностей. Потребность — это состояние дефицита, мотивирующее человека на его пополнение, удовлетворение. «Когда люди голодны, они актуализируются посредством еды; если они жаждут власти, они актуализируются, обретая ее. Удовлетворение любой отдельной потребности выходит на сцену тогда, когда это является предпосылкой для само-реализации всего организма. Само-актуализация — творческая тенденция человеческой природы. Она — основа развития и совершенствования организма. Невежда, стремящийся к знанию, чувствует внутреннюю пустоту, переживает ощущение собственной неполноты. Чтение и учеба удовлетворяют потребность в знании, и пустота исчезает. Таким образом возникает новый человек, в котором учение заняло место невежества. Желание стало реальностью. Любая потребность — это состояние дефицита, мотивирующее человека на его восполнение. Это — как яма, которую необходимо заполнить. Это восполнение, или удовлетворение потребности и есть само-актуализация или само-реализация» (К. Гольдштейн).

Гольдштейн предполагает, что препятствия для самоактуализации могут возникнуть только потому, что в среде не находится тех объектов и условий, которые необходимы организму для самоактуализации. Нормальный, здоровый организм — это тот, в котором «тенденция к самоактуализации действует изнутри и который преодолевает сложности, возникающие из-за столкновений с внешним миром не на основе тревоги, но благодаря радости победы». Это означает, что приход к согласию со средой в первую очередь состоит в овладению ею. И только если это невозможно, человек вынужден принять трудности и приспособиться к реалиям внешнего мира. Самоактуализация может иметь как позитивные, так и негативные последствия для организма. Достижение самоактуализации не означает конца проблем и трудностей, наоборот, могут возникнуть проблемы более сложные, ослабление напряжения является сильным побуждением только у больных организмов. Наоборот, здоровый организм нацелен в первую очередь на «формирование определенного уровня напряжения, такого, которое сделает возможной дальнейшую упорядоченную деятельность». Гольдштейн утверждает, что нормальный организм может временно отложить еду, сон, секс и т.д., если есть другие мотивы — любопытство или желание игры. Из этого делается вывод, что «способности организма определяют его потребности», а не наоборот. Если же задача человеку навязывается — поведение его становится ригидным и механистичным.

Крупной работой, вышедшей далеко за рамки позитивизма, содержащей многие идеи, разрабатывавшиеся позже гуманистической психологией, была книга Г. Оллпорта «Личность: психологическая интерпретация», вышедшая в 1937 году. Оллпорт представил в ней теорию, согласно которой личность представляет собой открытую психофизиологическую систему, особенностью которой является стремление к реализации своего жизненного потенциала (22). Личность человека, по Олпорту, — это динамическая организация внутри индивида особых мотивационных систем, установок и личностных черт, которые определяют уникальность его взаимодействия со средой. Оллпорт подверг экспериментальному изучению иерархию культурных ценностей, на которые ориентируются различные типы людей и выдвинул положение о том, что мотивы, возникающие на биологической почве, в дальнейшем могут стать независимыми от сознательной регуляции и функционировать относительно самостоятельно (принцип функциональной автономии).

Центральными идеями творчества Г.Оллпорта являются: (1) идея становления человека; (2) антинатуралистический подход к анализу первых лет жизни человека; (3) идея возможности перестроения психофизического единства, образующего человеческую личность; (4) идея взаимодействия социальных и биологических факторов развития в онтогенезе.

В ходе жизни исходные биологические диспозиции человека перестраиваются, трансформируются в мотивационные установки, которые, в свою очередь, оказываются доминантами поведения, проявлением становления является рост сознательности установок. Если на начальных этапах жизни человек зависит от своих влечений, то по мере становления личности эти влечения сами попадают в зависимость от интересов личности. «Черты» личности являются результатом ее становления; они приобретают автономию по отношению к этому процессу и вместе с тем оказываются внутренним регулятором, объединяющим различные стороны психического мира личности, обнаруживают значение обобщенного принципа ее жизнедеятельности. Оллпорт пишет, что «черта - это генерализованная и сфокусированная нейрофизическая система (характерная для индивида), обладающая способностью находить функциональный эквивалент многим стимулам, возбуждать и направлять совместные формы адаптивного и экспрессивного поведения». Родственными понятию «черт» он считает: «эго-систему» Коффки; «общую установку» и «генерализованную привычку» Дьюи; «идеал» и «способ приспособления» К.Левина; «интегрированную потребность» Мюррея; «склонность» Лазурского; «стиль жизни» А.Адлера.

Оллпорт внес в свое исследование и в психологию в целом методологический принцип неофеноменализма, разработанный философом науки Виндельбандом. Дж. Келли пишет: «Принимая сделанное Виндельбандом разграничение номотетических и идиографических дисциплин, но не как конкретную классификацию, а как полезную абстракцию, он отстаивает расширение психологии, с тем, чтобы включить в ее состав идиографию». Виндельбанд считал, что номотетические дисциплины используют методологию точных наук для открытия общих законов, а идиография является гуманитарной по преимуществу описательной дисциплиной. Оллпорт считал, что социальная психология, изучающая человечество, должна быть номотетической дисциплиной, а изучение психологии отдельного человека должно включать идиографический подход. При этом полученные идиографические описания отдельных случаев должны были становиться основой для построения научных гипотез, определяющих смысловые связи в более широких общностях. Современная философия науки видит в теории Оллпорта достаточно удачную попытку связи идеографического и номотетического подходов к психологии: реальная сопряженность индивидуализирующих и обобщающих характеристик личности выявляется самим процессом ее становления и развития. В отечественной психологии близкие идеи о содержании жизненного пути личности в 20-30 г.г. развивал и представил в «Основах общей психологии в 1935г. С.Л. Рубинштейн.

Современные философы науки так же отмечают, что идея «функциональной автономии» предвосхищает идею «автономной активности» Л. фон Берталанфи, лежащую в основе современных системных представлений о мире и человеке. С точки зрения общей теории систем, нормальная мотивация человеческого индивида определятся такими качествами как автономная активность, единство поведения, пластичность в адаптации. Л. фон Берталанфи (38) отмечал, что собственно человеческие черты такой мотивации открываются исследователю в том случае, если он не зациклен на первых годах жизни, не берет за базу для сравнения мотивы животного, если интенции и мотивы личности рассматриваются как сознательные планы поведения.

Поскольку гуманистическая психология, по замыслу ее создателей, должна была включать всю фактическую, эмпирическую основу, наработанную и в психоаналитическом, и в поведенческом направлениях, следует кратко охарактеризовать их основные положения.

Академическая психология в США считала себя неотъемлемой частью философии американского прагматизма (Д. Дьюи, Ч. Пирс, У. Джеймс) и принимала без критики все ее мировоззренческие положения (35, 42). Эта философская школа интересовалась изучением предпосылок рационального, прагматического поведения, которое должно было приносить человеку максимум пользы при минимуме затрат энергии и риска. Эти предпосылки искались в философских следствиях из важнейших естественнонаучных открытий конца Х1Х – начала ХХ века, которые разрушили господствовавшие в материалистической ветви философии со времен Демокрита представления о неделимых атомах, лежащих в основе материального мира. На протяжении 25 веков материалисты считали, что открытие атомов и их изучение позволит объяснить не только все законы материального мира, но и даст возможность полностью выявить материальную основу психической жизни человека, полностью разрушить идеалистические философские и религиозные представления. В результате открытия радиоактивности, принципа неопределенности и теории относительности в начале ХХ века стало проясняться, что материя – не более чем теоретическое понятие, и в этом качестве ничем не отличается от понятия идеи. Таким образом, научный прорыв, направленный на «изгнание Бога» и метафизических представлений из естественнонаучной картины мира привел к необходимости отказа и от культового отношения к «материи». Эти события привели к попытке позитивистов найти утерянную точку опоры в «незыблимых», априорных построениях математики и логики, чему явно мешала попытка психологии объяснить эти построения всего лишь результатом развития мышления человека в конкретно-исторических условиях. В результате последовала философская несколько истеричная по форме «атака» на психологию, целью которой было «изгнание психологизма» прежде всего из логики и математики, а затем – из философии науки. Психология должна была отказаться от опасных для философско-методологических оснований позитивизма исследований сознания и мышления, и, занимаясь восприятием, памятью и поведением, доказывать свою «верность идеалам позитивной науки».

 Философско-методологические предпосылки бихевиоризма - в идеях философов науки П. Бриджмена, Э. Маха, Ж.-А. Пуанкаре. Они пытались разработать модели человеческого мышления и поведения на основе естественнонаучных предпосылок и естественнонаучной методологии. В соответствии с принципом Бора исключалось использование «метафизических структур», под которыми понимались феномены, не поддающиеся инструментальному наблюдению и измерению, такие как сознание, душа, моральные ценности, бог и т.п. Представлялось необходимым и полное «очищение» получаемых результатов от индивидуальных особенностей и пристрастий исследователя.

Академическая психология исходила из следующих предпосылок:

(1) мир – такой, каким он представлен совокупностью позитивных наук и господствующей философией, идеологией;

(2) правильное поведение человека должно быть направлено на приспособление к требованиям действительности, которое заключается, во-первых, в овладении необходимыми социальными навыками и ролями, и, во-вторых, в исключении неадаптивных способов поведения;

 (3) внутренний мир человека – его собственность, в этом качестве он неприкосновенен, и не является предметом научного изучения.

Г.С. Салливан предлагал различать два способа действия: 1) способ действия, который я, человек, демонстрирую публично, «на людях»; 2) тот мой личный способ действия и объяснение причин моего действия, которое я даю самому себе, для моего собственного использования; именно он дает мне ощущение неприкосновенности, «защищает» меня от окружающих. Психиатрия и психология, по мнению этого выдающегося американского психолога и психиатра не имеют права вторгаться в сферу «моего личного способа действия».

Д. Уотсон определил бихевиоризм следующим образом: «Психология с точки зрения бихевиориста — это чисто объективный раздел естественных наук. Ее теоретическая цель — предсказание поведения и управление поведением. Бихевиорист в своих попытках прийти к одной схеме реагирования, не делает различия между человеком и животным». Радикальные бихевиористы утверждали, что не существует такой вещи как сознание, что все научение зависит только от внешней среды; вся человеческая деятельность обусловлена и обусловливаема и независима от генетических различий. Предполагалось, что путем правильного использования подкрепления при тотальном контроле из человека можно сделать все что угодно; здесь уместно вспомнить знаменитое высказывание Уотсона о том, что из ста здоровых младенцев он готов вырастить сто специалистов того профиля, обладающих такими личностными характеристиками, которые будут точно соответствовать заданному социальному нормативу, если только ему будет предоставлена возможность полного контроля за их воспитанием. К детям предлагалось относиться так: «Никогда не обнимайте и не целуйте детей, не сажайте их на колени. Если необходимо, целуйте их один раз в день, в лоб, укладывая их спать. Утром пожимайте им руку» (Д.Уотсон). Б. Скиннер предлагал относиться к ценностям гуманизма, таким как «автономный человек», «свобода», «достоинство», «творчество», как «объяснительным фикциям», полагая, что это весьма вредоносные понятия, потому что «такое объяснение создает ложное чувство удовлетворенности и делает якобы ненужным исследование объективных переменных, которые могли бы осуществить подлинный контроль поведения».

Б. Скиннер попытался отказаться не только от метафизических структур, но и теории вообще. Он неоднократно заявлял о том, что его позиция «принципиально нетеоретична, но исходит из данных и только данных». Личность в смысле «самость», по Скиннеру, не существует. Она существует только как сумма паттернов поведения. Эксперименты по научению показывают, что «кривые скорости научения одинаковы для голубей, крыс, обезьян, кошек, собак и человеческих детей». В одной из своих книг Скиннер утверждает: «единственным различием, которого можно ожидать между поведением крысы и человека, является вербальное поведение». Личностный рост — это «минимизация дурных условий и возрастание благотворного контроля за средой. Знание — это поведение, проявляемое тогда, когда появляется определенный стимул». Оптимальная жизненная стратегия человека — научиться реагировать на жизненные ситуации так, как он хотел бы на них реагировать. Это включает расширение репертуарных схем и планов (увеличение объема личного поведения), мыслей, чувств и исключение нежелательного поведения, мыслей, чувств. Скиннер пишет: «Хочу ли я сказать, что Платон не открыл никакого ума? Что Аквинат, Локк и Кант занимались случайными, часто нерелевантными побочными продуктами человеческого поведения? Или что ментальные законы физиологических психологов вроде Вундта, поток сознания Джеймса, ментальный аппарат З.Фрейда — бесполезны для понимания человеческого поведения? Да! Я подчеркиваю это, потому что если мы хотим решать проблемы, с которыми столкнулись в сегодняшнем мире, то суета по поводу ментальной жизни не должна отвлекать наше внимание от условий среды, функцией которой является человеческое поведение». Отметим, что сам Скиннер не смог избежать «бесполезной ментальной жизни», став известным писателем, особо известен его роман «Уолдон-2», опубликованный в 1948 году, в котором описывается утопическое общество, основанное на принципах обучения, им же разработанных.

Максимум того, на что претендовала наука о поведении, заключался в научении имеющемуся опыту, но успех во всех видах деятельности принадлежит, как правило, новаторам, поэтому и возник запрос на решение проблемы овладения новаторским видением проблем, креативными способами их решения.

К академической ветви психологии следует отнести и культурно-историческую школу психологии, развивавшуюся в США на основе синтеза академической психологии и кросс-культурных исследований, интересовавшуюся исследованиями Л.С. Выготского и А.Р. Лурии. В этой школе считалось, что уникальные качества человека обусловлены влиянием на него многих других людей, осуществляющимся в процессе общения в социуме. При этом временные характеристики эмпирического взаимодействия организма с окружающей средой, трансформируются в функциональные психические образования. Первостепенную роль в формировании сознания и поведения принадлежит традициям и стереотипам мышления. История жизни человека — это в первую очередь процесс аккомодации передаваемых из поколения в поколение моделей и стандартов общества, в котором он живет.

Дж. Мид совместно с Ч. Кули разработали в Чикагском университете концепцию развития «Я». Социум, согласно чикагской школе, прежде всего является сферой общения, которая составляет основу общества и духовной жизни индивида. Уникальность каждого конкретного человека обусловлена влиянием на него многих других людей. На первом этапе психическое — это «временная характеристика эмпирического взаимодействия организма с окружающей средой, сопровождающая нарушения, возникающие в ходе этого взаимодействия». Дж. Мид ставил перед собой задачу дать объяснение превращению этой характеристики, свойственной непрерывному процессу, в функциональное психическое образование или САМОСТЬ. В основе подобной метаморфозы, прежде всего, лежит активное начало, присущее человеческому организму. Способность нашего организма играть роли других (по мнению Мида, необоснованно описываемая в других школах как имитация) является условием возникновения самости. Исполнение чужих ролей влияет и на наши собственные действия. Из успешно исполняемых ролей постепенно складывается образ «обобщенного другого», роль которого также может быть присвоена; реакция организма на эту роль и характеризует его личную самость.

 Д. Дьюи считал, что: «Внутренняя работа нашего мозга, как нам кажется, представляет уникальную ценность для исследования». Первостепенную роль в формировании мышления и поведения принадлежит, по его мнению, традициям и стереотипам мышления. Дьюи считал, что ограничения в поведения человека, и общее число возможных способов следования традиции соизмеримо с выразительными способностями его родного языка. История жизни человека — это в первую очередь процесс аккомодации передаваемых из поколения в поколение моделей и стандартов общества, в котором он живет. С самого рождения традиции, присущие данному обществу, накладывают ограничения на его дальнейшее поведение и приобретаемый опыт. К моменту овладения речью он уже становится продуктом своей культуры, а когда вырастает настолько, чтобы иметь возможность участвовать в происходящих в рамках этой культуры событиях, ее традиции становятся его традициями, ее убеждения — его убеждениями, ее запреты — его запретами. Каждому ребенку, рожденному в определенной социальной группе, суждено разделить с этой группой все эти атрибуты общественной жизни, и в то же время никто из детей, появившихся на свет на другом конце Земли, никогда не удостоится и тысячной их доли (35, 42).

Психоаналитические теории развивались на американской почве в соперничестве с академической психологией, бихевиоризмом. Следует отметить, что большинство психоаналитиков считает себя прежде всего естествоиспытателями, исследователями бессознательного в психике, и заявляет о приверженности естественнонаучным идеалам. В то же время трудно не заметить то фундаментальное мировоззрение, которое было свойственно З. Фрейду, и сегодня является основой мировоззрения многих психоаналитиков.

Мировоззрение Фрейда было основано на противоречивом единстве, во-первых, его личного атеизма, имевшего форму активного неприятия всех видов религии и форм религиозности; и, во-вторых, чувства принадлежности к «избранному народу». В целом это предполагало верность только собственному, приобретенному в личном опыте пониманию и мира в целом, и естественнонаучных принципов, и спокойно-презрительное отношение к внешней критике, исходящей от «непосвященных». Религиозное чувство избранности, связанное с необходимостью следования Торе или Библии в случае Фрейда было компенсировано чувством интеллектуальной избранности, позволяющем свободно мыслить обо всем, не смотря ни на какие ограничения, кроме тех, которые он принимал для себя сам. Юнг пишет, что Фрейд с крайним раздражением относился ко всем упоминаниям о духовной жизни даже в бытовых разговорах, «то, что не имело прямого отношения к сексуальности, он называл психосексуальностью, во всех проявлениях жизни видя «вытесненную сексуальность». Он готов был «придать догматические или доктринерские черты выдвигаемым гипотезам, чем решиться в спорных случаях выйти за установленные им самим рамки». В какой-то момент времени это чувство привело Фрейда к позиции, более свойственной лидеру религиозной секты, нежели лидеру научного направления: он сам стал рассматривать свои гипотезы как догматы, организовал «орден борьбы за чистоту идеи» и изгнание «еретиков».

Мировоззрение Фрейда, его картина мира открываются в работе «По ту сторону принципа удовольствия».  Здесь Фрейд анализирует феномен «навязчивого повторения», который, по его мнению, присутствует и в игре ребенка, и в литературе, судьбах людей. Он считает, что в основе этого феномена лежит принцип более фундаментальный, чем принцип удовольствия. Ход мысли Фрейда, который он сам назвал метапсихологическим, таков: органическая жизнь обречена развиваться прежде всего потому, что все живое от рождения и до смерти пребывает во враждебной среде. Вначале каждый «кусочек живой материи», чтобы не погибнуть, вынужден пожертвовать своим поверхностным слоем, структура которого становится отчасти неорганической для того, чтобы через эту структуру иметь возможность защищаться от внешних воздействий, и ассимилировать только ту часть внешней энергии, которая ему «по зубам». Этот поверхностный слой — будущая система Bw (Bewubtein), получает раздражение не только снаружи, но и изнутри, и эти внутренние импульсы связаны с ощущениями удовольствия и неудовольствия. На первом этапе жизни у системы Bw нет защиты от этих внутренних импульсов, она выстраивается позже. Отсюда Фрейд выводит трактовку невроза как «последствия обширного прорыва» защиты изнутри. В объяснении механизма навязчивого повторения Фрейд видит не просто следы характера влечений человека, но «даже всей органической жизни». Он пишет: «Влечение, с этой точки зрения, можно было бы определить как наличие в живом организме стремления к восстановлению какого-либо прежнего состояния, которое под влиянием внешних обстоятельств живое существо принуждено было оставить». Это — выражение инертности, «косности» всей органической жизни. Навязчивое повторение Фрейд видит не только в поведении перелетных птиц; по его мнению каждый «зародыш животного принужден повторять в своем развитии структуру всех тех форм, пусть даже в беглом и укороченном виде, от которых происходит это животное, вместо того, чтобы поспешить кратчайшим путем к его конечному образу». Окончательный вывод Фрейда таков: все органические влечения консервативны, приобретены исторически и направлены к регрессу, восстановлению прежних состояний. Органическое развитие — результат внешних, мешающих и отклоняющих воздействий: «Консервативные органические влечения восприняли каждое из этих жизненных отклонений от жизненного пути, сохранили их для повторения» и таким образом возникает «обманчивое впечатление сил, стремящихся к изменению и прогрессу». Таким образом, по мнению Фрейда, целью органической жизни ни в коем случае не может быть какое-то новое, еще никогда не достигавшееся в прошлом состояние. Наоборот, ей может быть лишь старое исходное состояние, которое существо однажды оставило и к которому стремится окольными путями. Таким образом, целью жизни является смерть, органическое стремится вернуться к неорганическому состоянию: «Рассматриваемые в этом свете влечения к самосохранению, к власти и самоутверждению… есть частные влечения, предназначенные к тому, чтобы обеспечить организму собственный путь к смерти и избежать всех других возможностей возвращения к неорганическому состоянию, кроме имманентных ему». В том же духе рассуждал и другой видный психоаналитик Ш. Ференци: «При последовательном проведении этого рода мыслей нужно свыкнуться с идеей о господствующей в органической жизни тенденции задержки на месте или регрессии, в то время как тенденция развития вперед, приспособления и проч. становится актуальной только в ответ на внешнее раздражение». Стремление к совершенствованию, которое демонстрируют, по мнению Фрейда, некоторые люди, есть лишь «процессы при образовании невротической фобии, которые суть не что иное, как попытка к бегству от удовлетворения влечения» (к смерти — прим. автора).

В заключении Фрейд пишет: «Меня могли бы спросить, убежден ли я сам, и в какой мере, в развитых здесь предположениях. Ответ гласил бы, что я не только не убежден в них, но и никого не стараюсь склонить к вере в них». Причина такой несвойственной для Фрейда неопределенности определяется тем, что он рассматривал свои исследования как часть более общих исследований человека, осуществляемых биологией. Соответственно психоаналитики не должны выходить за установленные биологией рамки: «мы принуждены одалживаться у биологии. Биология есть царство неограниченных возможностей, мы можем ждать от нее самых потрясающих открытий и не можем предугадать, какие ответы она даст нам на наши вопросы несколькими десятилетиями позже». Весьма вероятно, что Фрейд ожидал, что биология подтвердит именно его мировоззренческие представления своими открытиями.

Если И. Кант считал нравственной опорой человека осознание «звезд надо мной и морального закона внутри меня», то Фрейд принципиально исключает целостного человека из фокуса своих психологических (!) исследований, концентрирующихся вокруг бессознательных явлений. Богоборческое желание уничтожить представление о наличии целостной души человека (или даже целостной психики), побуждает его поместить страдающее «эго» между жаждущим удовольствий «ид» внутри человека, и препятствующей осуществлению этих желаний толпой вокруг него. Эта вечно печальная картина мира психоанализа дополняется существованием в человеке еще одной чужеродной структуры, искусно маскирующейся под «свою». «Супер-эго» - это навязываемая человеку в детстве система запретов, делающих его «удобным» сначала для его родителей, а затем и для неопределенного множества людей, которые составляют «окружение» и навязывают ему «общественное мнение» (7, 18, 22, 28).

Долгое время психоанализ в США занимал периферийное положение, не замечался широкой публикой и академической наукой. Взрыв интереса к психоанализу произошел только в 30–40 гг., в связи с потрясшим страну до основания кризисом и последовавшей Великой депрессией. «Сочетание секса, насилия и скрытых мотивов, а также обещание излечить от широкого спектра разнообразных эмоциональных расстройств выглядит весьма привлекательно, почти неотразимо. Официальная (поведенческая — прим. автора) психология в ярости, поскольку, с ее точки зрения, люди могут спутать психоанализ и психологию, полагая, что они занимаются одним и тем же» (42). Академическая психология инициировала широкую компанию по проверке психоанализа на соответствие критериям научности. Проведенные исследования выявили несоответствие психоанализа критериям позитивной науки, однако совершенно не смогли поколебать позиции практикующих психоаналитиков. В результате возобладали интересы прагматизма: многие идеи психоанализа были интегрированы в академическую науку. Американские последователи Фрейда, не отличавшиеся ортодоксальной нетерпимостью к инакомыслию, интегрировали многие идеи поведенческой психологии, гештальт-психологии, психиатрии и психотерапии; в результате появились «эго-психология» и «неофрейдизм», «психоаналитическая психотерапия» А. Брилла. Интересно отметить, что не произошло слияния конкурирующих теорий в единую научную систему с единым понятийно-категориальным аппаратом и методологией, произошел обмен идеями и их ассимиляция путем «перевода» на язык академической психологии и язык психоанализа соответственно.

 Не ставя перед собой грандиозную задачу полной трансформации «ид» в «эго», неофрейдисты озабочены практическими, прагматическими аспектами: укреплением силы Я, развитием и оптимизацией защитных механизмов личности. Они, вслед за Фрейдом, считают, что психоанализ не ведет человека к «вечному блаженству», он лишь способствует его переходу от невротического страдания к решению обычных проблем повседневной жизни. Базовая потребность человека — потребность в безопасности, принятии и одобрении со стороны значимых для него людей, его характер определяется качеством взаимоотношений с этими людьми.

Эго-психология не считает ребенка «запрограммированным созданием». Он наделен нейтральными врожденными характеристиками (темперамент, уровни активности) полностью формируется межличностными факторами. Базовая потребность ребенка — потребность в безопасности, принятии и одобрении со стороны значимых взрослых и его характер определяется качеством взаимоотношений с этими взрослыми. Ребенок не управляется инстинктами, однако наделен энергией, любознательностью, свободой телесного выражения, потенциалом роста и желанием безраздельно обладать любимыми взрослыми. Так как взрослые не могут позволить даже любимым детям безраздельно обладать собой — то здесь естественное противоречие может стать источником конфликта между естественной тенденцией роста и потребностью в безопасности и одобрении. Конфликт развивается в том случае, если поглощенные собственными проблемами родители не могут обеспечить безопасность и поощрить автономный рост. В таком случае компромисс между ростом и безопасностью всегда будет достигаться за счет роста.

Наиболее последовательно представления неофрейдизма о развитии представлены в работах Э. Эрикссона (43, 44), который занимался детским психоанализом под руководством Анны Фрейд, являющейся «основоположницей» Эго-психологии. А. Толстых пишет, что «Эго-психологи сосредоточились на анализе строения личности (на материале детского психоанализа и исследовании личностной проблематики с акцентом на вопросы развития и адаптации личности, автономии, свободы и особенности функционирования «Я», взаимодействия «Я» и влечений), и именно в этом направлении проходит обсуждение вопросов об общих механизмах психического развития ребенка».

Эрикссон считает, что практика психоанализа должна определяться наличием множества социальных ситуаций, требующих «интерпретации и коррекции; это – тревога маленьких детей и безразличие американских индейцев, потерянность ветеранов войны и самонадеянность юных нацистов». Для решения именно этих практических задач необходимо использовать накопленный психоанализом опыт исследования внутренних конфликтов и методов их решения, не пытаясь переносить психоаналитические методы на исследование «культуры, религии и революции, рассматривая их как аналоги неврозов для того, чтобы подчинить их нашим концепциям». Эрикссон пишет: «Современный психоанализ занимается изучением Эго, под которым понимается способность человека объединять (адаптивно) личный опыт и собственную деятельность», что предполагает «смещение акцента с изучения условий, деформирующих Эго, на изучение корней Эго в социальной организации общества». Основная причина психологических расстройств в современном обществе видится Эрикссону в обусловленном потребностями социально-экономического развития «удлинении детства»: «Продолжительное детство делает человека в техническом и умственном отношениях виртуозом, но и оставляет в нем пожизненный осадок эмоциональной незрелости». 

Собственно развитие исследуется Эрикссоном через понятие «идентичности», которая открывается в «Я-переживании» и означающет переживание тождественности человека самому себе. Сила обретенной индивидуальной идентичности позволяет превзойти ограничения групповой идентичности. Идентичность в более строгой формулировке представляет «твердо усвоенный и личностно принимаемый образ себя во всем богатстве отношений личности к окружающему миру, чувство адекватности и стабильного владения личностью собственным «Я» независимо от изменений «Я» и ситуации; способность личности к полноценному решению задач, возникающих на каждом этапе ее развития». Обретение идентичности дает человеку силы для действий в тех проблемных ситуациях, где успех не гарантирован, способствует формированию многошаговых стратегий достижения цели. Так понимаемая идентичность может быть лишь результатом длительного процесса, который локализован в ядре индивидуальной и общественной культуры.

Формирование идентичности – это процесс одновременного отражения и наблюдения, протекающий на всех уровнях психической деятельности, посредством которого индивид: (а) оценивает себя с точки зрения того, как другие, по его мнению оценивают его в сравнении с собой и в рамках значимой для него типологии; (б) оценивает их суждения о себе с точки зрения того, как он воспринимает себя в сравнении с источником суждения и типами, значимыми для него. Синтезирующая функция Эго позволяет сделать этот процесс по большей степени бессознательным, постоянно сводя фрагменты и разрозненные части всех частичных идентификаций во все более ограниченное число образов и персонифицируемых гештальтов. Проблема возникает при неоконченном синтезе, когда остается несколько незавершенных схем самовосприятия и восприятия жизни. В этом случае человек может пытаться жить по нескольким несвязанным схемам сразу, что, как минимум, приведет его к неизбежному разочарованию. Быстрые изменения в социуме, действительности, делают любой гештальт картины мира и представления о себе принципиально незавершимым, отсюда вытекает принципиальная проблематичность жизни. Следовательно, развитие человека не начинается и не заканчивается обретением той или иной формы идентичности, которая необходима лишь как опора для самого себя человека, живущего «здесь-и-теперь», в текущий момент времени. Именно «здесь-и-теперь» возникает патология идентичности, характеризующаяся утратой способности к эмоциональному общению с людьми, неудовлетворенности, чувству страха, изоляции, опустошенности. Эта патология может толкать человека на поступки по типу «чем хуже – тем лучше». Появление у кого-либо мыслей о кризисе ценностей во всемирном масштабе он считает проявлением у мыслящего глубокого личного кризиса идентичности с наличием тенденции к саморазрушению.

Далее Эрикссон приходит к пониманию развития как процесса обретения неких фундаментальных жизненных ценностей. Он пишет: «Господь создал Адама по образу своему и подобию, как отражение Его идентичности, и, тем самым, завещал человечеству блаженство и отчаяние индивидуализации и веры. Для современного сознания характерно, что человек снова интериоризирует свою бессмертную Идентичность, ранее спроецированную на небеса (теперь уже вполне достижимые), и пытается переделать себя по образцу технологического сознания».В итоге Эрикссон разработал «эпигенетическую карту» развития. Метафорически ее можно описать таким образом. Жизнь представляет каждому человеку «дом», состоящий из восьми «этажей» (стадий). Рождение происходит на первом этаже, на протяжении жизни следует добраться до самого верха. На каждом этаже человека ждет испытание, проблема. Выдержав испытание, решив проблему, он становится обладателем «базисной добродетели» и получает возможность подняться на следующий этаж, где его ждет следующая проблема и новое испытание. Вот перечень проблем и базовых добродетелей, которые, как считал Эрикссон, «эволюция заложила как в базальный план стадий жизни, так и в базальный план институтов человека»:

1. Базисное доверие против базисного недоверия: Энергия и Надежда;

2. Автономия против Стыда и сомнения: Самоконтроль и Сила воли;

3. Инициатива против Чувства вины: Направленность и Целеустремленность;

4. Трудолюбие против Чувства неполноценности: Системность и Компетентность;

5. Идентичность против Смешения ролей: Посвящение и Верность;

6. Близость против Изоляции: Аффиляция и Любовь;

7. Генеративность против Стагнации: Продуктивность и Забота;

8. Целостность Эго против Отчаяния: Самоотречение и Мудрость.

Эта карта описывает «нормальное» развитие человека, поддерживаемое социальными институтами. В этом случае «здоровые дети не будут бояться жизни, так как окружающие их старики будут обладать достаточной целостностью, чтобы не бояться смерти». Эта финальная целостность «душевного состояния» описывается Эрикссоном так: «Это – накопленная уверенность в своем стремлении к порядку и смыслу. Это – постнарциссическая любовь к накопленному опыту переживания жизни, как некого мирового порядка и духовного смысла, вне зависимости от того, как дорого за это было заплачено. Это – принятие своего единственного и неповторимого цикла жизни как чего-то такого, чему суждено было произойти, и что, по необходимости, не допускало других вариантов и замен; а это, в свою очередь, подразумевает новую, отличную от прежней, любовь к своим родителям. Это – товарищеские отношения с образом жизни и иным занятиям прошлых лет в том виде, как они выражены в скромных результатах и простых словах былых времен и увлечений. Даже сознавая относительность всех тех различных стилей жизни, которые придавали смысл человеческим устремлениям, обладатель целостности эго готов защищать достоинство собственного стиля жизни против всех угроз. Ибо он знает, что отдельная жизнь есть лишь случайное совпадение одного единственного жизненного цикла с одним и только одним отрезком истории, и что для него вся человеческая целостность сохраняется или терпит крах вместе с тем единственным типом целостности, которым ему дано воспользоваться. Поэтому для отдельного человека тип целостности, развитый его культурой или цивилизацией, становится «вотчиной души», гарантией и знаком моральности его происхождения. При такой завершающей консолидации смерть теряет свою мучительность».

Однако не каждому дано решить все проблемы, справиться со всеми кризисами, а неудовлетворительное решение приводит к труднообратимым отрицательным изменениям в личности. Проблематичность развития личности связывается Эрикссоном не только с трудностями преодоления последствий неудовлетворительного решения проблем на предыдущих стадиях, но, прежде всего, с проблемами, которые ставит перед человеком быстрое изменение социальной ситуации, когда ранее накопленные достижения, следование приобретенному ранее опыту, оказывается не только бесполезным, но и опасным.

Наиболее проблематично для неофрейдизма объяснение всего того, что в поведении человека связывается с выходом за рамки заботы о себе, своем благополучии. Н. Мак-Вильямс (1994) рассматривает мотивы, во имя которых человек может рисковать своим благополучием, как проявление морального мазохизма и само-разрушительных тенденций. Она пишет: «некоторые люди, - на ум приходят Махатма Ганди и Мать Тереза, - в личности которых можно предположить наличие сильной мазохистической тенденции, продемонстрировали героическое самоотречение, даже святость, посвящая себя целям более возвышенным, чем собственное «Я». Психоаналитики, в подобных случаях, подозревают наличие болезненной тенденции в человеке, заключающейся в подсознательной надежде получить определенную компенсацию лично для себя, но позже. Для психоаналитика принципиально невозможно подвергнуть сомнению догмат З. Фрейда о базовой установке человека на максимум удовольствия при минимуме страданий, поэтому для объяснения феноменов альтруизма и самопожертвования З.Фрейд, зная слабость этого догмата, был вынужден ввести в свою теорию «стремление к смерти» и «навязчивое повторение». Психоаналитики даже пытаются «лечить» от подобных «деструктивных, пораженческих» тенденций, отмечая что «такого рода клиенты могут раздражать. Часто они гораздо более заинтересованы в одержании моральной победы, чем в решении практических вопросов».

Не менее важным является и то обстоятельство, что во имя сиюминутных практических достижений психоанализ не только не отказывается от опровергаемых современной наукой положений З. Фрейда, но и, более того, сознательно использует эти догматические положения с целью мистификации не только своих пациентов, но и культурологов, философов, читающей публики. Ж. Лакан пишет: «Остается лишь радоваться тому обстоятельству, что недостаток продуктивного воображения (примечание - выделено автором) не позволил окончательно разрушить фундаментальные понятия, которыми мы и по сей день обязаны Фрейду. Сопротивление, которое они оказывают настойчивым усилиям, направленным на их извращение, от противного доказывают их состоятельность». Он считает, что именно это обстоятельство в ряде случаев не только не мешает, но и способствует решению практических задач: «…благоприятную репутацию в общественном мнении, растущую по мере своего стажа, психоанализ сохраняет лишь постольку, поскольку мистификация, маскирующая для субъекта подлинные истоки последствий его собственных действий, распространена достаточно широко, чтобы положенное ему в общем мнении место безраздельно оставалось за ним. А для этого достаточно, чтобы в кругу гуманитарных наук на него возлагались соответствующие ожидания и ему давались соответствующие гарантии».

В той мере, в какой человеку, решившему проблемы адаптации к действительности, ничего не могла предложить теория бихевиоризма, в той же мере для человека, не страдающего от невроза, ничего не могла предложить психоаналитическая школа, разве что «изобрести» новые их виды, что было показано на примере «саморазрушительных мазохистских тенденций».

Наибольшее из неофрейдистов влияние на А. Маслоу оказала К. Хорни, развивавшая революционную идею психоанализа без психоаналитика, «самоанализ». Хорни особо выделяет потребность человека в безопасности и называет три основных принципа поиска безопасности:

1) движение к чему-либо (moving forward), выражающееся в поисках любви;

2) движение против (moving against), выражающееся в агрессии;

3) движение от (moving away from), выражающееся в установке на бегство или уход в себя.

В книге «Самоанализ» Хорни пишет, что «каждая личность естественно стремится к самореализации: в каждом из нас есть желание к развитию личности, стремление стать человеком сильными цельным, в каждом из нас дремлют способности и дарования, как правило заторможенные невротическими тенденциями». Невротические тенденции — в первую очередь следствие неблагоприятных условий жизни, главная их опасность — они придают человеку ложное ощущение безопасности («упрощенный оптимизм») и, через это, «ограждают» и «защищают» человека от жизненных трудностей. Для того, чтобы человек начал реальную борьбу с проблемами, он должен «проснуться» от невротического сна, а для этого должно произойти какое-то побуждающее событие. Только неприятное событие может подтолкнуть человека к обращению к психотерапевту, но К. Хорни считает, что еще лучше — заняться самоанализом, потому что «пациент интуитивно знает, чего следует избегать… тогда как аналитик, сколько бы чувствительным он не был, может ошибаться и предложить пациенту преждевременное или неадекватное решение». Кроме того, самоанализ не несет, как правило, опасностей и риска: «случаи самоанализа, которые я наблюдала, никогда не приводили к нежелательным последствиям». Свободная ассоциация при самоанализе, на первый взгляд, более проста: человек находится наедине с самим собой, ему не надо ничего сочинять, нет других, перед кем можно было бы испытывать стыд, однако «препятствия для свободного самовыражения всегда находятся внутри нас». Человек желает освободиться от невротической реакции (тенденции), но «некоторые аспекты невроза имеют для него огромную субъективную ценность и служат, в его глазах, гарантами безопасности и будущего вознаграждения». Хорни специально отмечает, что единственным ограничением для занятий самоанализом является гипертрофированное развитие вторичных механизмов защиты: «если весь невроз в целом сохраняется из-за твердого убеждения в том, что все хорошо, правильно и неизменно, то в этом случае почти нельзя рассчитывать на побуждение, направленное на изменение чего бы то ни было». Несмотря на это ограничение, Хорни считает, что самоанализ в целом обычно приносит пользу индивиду, способствуя его саморазвитию. Он помогает человеку «открыть» ту позитивную сущность, которая скрывается в «психическом центре» индивида, и не видна ему лишь потому, что скрывается под завесой «невротической дымки», созданной неблагоприятными условиями жизни. Именно эту «дымку» лучше всего развеивает самоанализ — некоторый набор интеллектуальных усилий в духе интроспекционизма, операция, которую человек проводит сам на себе.

Интересную версию социального, «интерперсонального» психоанализа разработал Г.С. Салливан.

Развитие личности в американских версиях неофрейдизма связывается с базовыми потребностями человека, в работах Салливена можно обнаружить две такие потребности: 1) потребность в слиянии, общении, ласке и 2) стремление избежать беспокойства, тревогу.

Мир действительности с самого рождения доставляет ребенку неудовольствия и тревоги, поэтому развитие личности представляется Салливену как история формирования ее защитных механизмов, преимущественно через «избирательное внимание». В результате в каждой ситуации межличностного взаимодействия формируется относительно независимый комплекс реакций (который может, по мнению автора, рассматриваться как «субличность»), что практически исключает возможность развития человека до гармонического уровня индивидуальности.

Салливан рассматривает человека в жизни как поэтапно протекающий процесс превращения весьма способного животного в человека. Человек рождается зверем. Личность проявляется только в ситуациях межличностного общения. При нормальном развитии каждый представитель рода человеческого — это неповторимое уникальное «Я», являющееся ценнейшим достоянием. Жизненная ситуация порождает переживание. Переживания человека бывают двух видов: 1) положительные — благоговение (звуки органа, вид Большого Каньона); 2) отрицательные — ужас и отвращение. Эти эмоции играют огромную роль в восприятии себя и мира. Ключевое переживание человека — ТРЕВОГА — ощущение дискомфорта и неполноты бытия. Опорой человека в жизни является бесконечная, исключительная адаптационная способность, которая обеспечивает возможность жить, в соответствии с самыми фантастическими общественными законами и правилами и создает ощущение, что это естественно. Эту адаптационную способность надо развивать с детства.

Жизнь воспринимается как непрерывный воспитательный процесс, одна часть которого включает элементы, носящие характер поощрения (Я — хороший), а элементами другой ее части является тревога разной степени выраженности (Я — плохой), третья часть отрицается (не–Я). В результате переживания воспитательного процесса (жизни) формируется «система самости», целью и одновременно причиной возникновения является достижение максимума удовлетворения при минимуме тревог. Исходным стремлением человека является «стремление к слиянию», примером является единение матери и младенца, естественный союз, удовлетворяющий обе стороны. Система самости работает на воплощение «Я — хороший» и подавлении «Я — плохой», отрицание «не—Я». Система самости может измениться под воздействием опыта, но это сложно и с ходом лет трудности возрастают. Научение рассматривается Салливаном как структурирование переживания. Усваивается только то, что «совместимо» с системой самости. От остальных факторов система самости «отделывается» путем «избегания».

Ключевое понятие индивидуальной психологии А. Адлера — «комплекс неполноценности», имеющий как медико-биологическое, так и философское основания (1, 7, 28). Сначала Адлер выдвинул гипотезу, что у каждого человека одни органы «слабее» других, что создает с одной стороны предпосылки для определенных заболеваний, и, с другой стороны, через эту слабость мотивирует развитие. Он пишет: «Почти у всех выдающихся людей мы находим какое-либо несовершенство органов; создается впечатление, что они встретили значительные препятствия в начале жизни, но боролись и преодолели свои трудности». Далее Адлер разработал психологическое понятие «комплекс неполноценности»: он полагал, что это главный, и на первой фазе жизни человека единственный механизм, запускающий процесс психического развития и роста. Адлер даже сформулировал афоризм: «Чтобы быть полноценным человеком, надо обладать комплексом неполноценности».

Адлер толковал неполноценность (более точный, но непривычный для уха отечественного читателя перевод термина, используемого Адлером – «недостаточность») как естественное, нормальное чувство. Человек, с точки зрения природы, есть неполноценное, «недостаточное» существо: у него нет ни скорости бега, как у гепарда, ни силы, как у слона, ни когтей и клыков, как у тигра, ни толстой шкуры, как у носорога. Поэтому вся человеческая культура, с этой точки зрения, выросла из стремления преодолеть биологическую неполноценность. Все виды должны развиваться по направлению к более эффективной адаптации или исчезнуть и, таким образом, каждый индивидуум вынужден стремиться к более совершенным отношениям с окружающим. Адлер пишет: «Если бы это стремление не было врожденным для организма, ни одна форма жизни не могла бы сохраниться. Цель овладения средой более совершенным образом, которую можно назвать стремлением к совершенствованию, характеризует также развитие человека».

Говоря о практических аспектах своей теории, Адлер предлагал использовать «комплекс неполноценности» как идею, объяснительный принцип, элемент поведенческой схемы, предлагаемый пациенту и рассматриваемый обязательно в связи с «социальным чувством» и «компенсацией». Он подчеркивал, что «дело не в фактической неполноценности, поскольку критерии полноценности совершенно условны, относительны и зависят от культуры». Дело в ощущении, «генерализованном чувстве» неполноценности, которое «невыносимо», привлекает к себе внимание, требует объяснения, вызывает приток сил и служит импульсом к действию.

Саму жизнь Адлер рассматривает как процесс развития. Жизнь - это стремление к совершенной исполненности; это — великое движение ввысь: «Стремление снизу вверх неистощимо. О каких бы основаниях ни размышляли философы и психологи — о самосохранении, принципе удовольствия, уравнивании — всё это не более, чем отдаленные репрезентации великого движения ввысь».

Можно сказать, что стремление к превосходству, совершенству — единственный, главный мотив человека в индивидуальной психологии.

Адлер считает, что все люди ориентируются в жизни посредством «теоретических фикций» - представлений о цели жизни, вербальных конструкций, которые определяются той метафизической картиной мира (религиозной, философской, мифической), в которую человек верит, его мировоззрением. Он пишет: «Причины, силы, инстинкты, побуждения не могут быть основой для объяснения психологических феноменов. Только финальные цели, не являющиеся предметом исследования позитивной науки, могут объяснить человеческое поведение». Адлер полагает, что «здоровый человек в принципе может освободиться от фиктивности надежд и увидеть жизнь и будущее такими, какие они есть на самом деле. Для невротиков же это оказывается невыполнимым, и разрыв между реальностью и фикцией еще больше усиливает их напряжение». Сам Адлер целью жизни считал «совершенство», понимаемое им как самосовершенствование. Реальные направление развития, роста, определяется наличием в жизненной ситуации человека людей более сильных, более умных и т.п., которые задают ориентиры конкретного этапа развития. Генетически заданным Адлер считает только «социальное чувство»: стремление к физическому контакту, эмоциональной привязанности, дружескому единению. Все остальные качества человек может обрести в процессе жизни в социуме. Социум, средовые факторы в теории Адлера — необходимые условия развития и роста.

Говоря о творческой силе «Я» Адлер подчеркивал: «Не забудьте наиболее важный факт: ни наследственность, ни окружение не являются определяющими факторами. Оба они только обеспечивают исходную основу для развития и то влияние, на которое индивидуум отвечает, используя свою творческую силу». 

Аналитическая психология К. Юнга видела цель психологии не в том, чтобы «познать душу» или «исследовать психику», а в том, чтобы помочь человеку справиться со своими проблемами и «обрести самого себя» (7, 28, 46). Для решения подобной задачи необходимо использовать все знание, накопленное человечеством в мифах и науке, искусстве и религии, что прямо требует от психолога аналитической школы умения использовать не только научный дискурс, но и языки обыденной прозы, психической болезни и мифа. Аналитик должен с предельной серьезностью относиться к истолкованию научно-философских трактатов, откровений святых и сновидений больного, бытовых конфликтов, политических событий и древних манускриптов, чтобы, познавая тайны Бытия, помогать нуждающимся. Согласно Юнгу, душа (psyche, психика) и мир находятся, в широком смысле слова, в отношениях дополнительности (душа не мыслится вне мира, является его частью) и имеют один порядок сложности. И душа и мир рассматриваются Юнгом как незамкнутые структуры, обладающие свойством активности и регулирования процессами обмена энергией и информацией, содержаниями.

Исследователь творчества Юнга А.А. Алексеев пишет, что psyche  в аналитической психологии видится как «необъятная страна с равнинами здравого смысла, холмами сознания и горными пиками сверхсознания, речными омутами подсознательного и морской пучиной подсознательного, населенная живущими в мире и войнах «народами души»: чувствами и мыслями, ощущениями и прозрениями, интересами и установками, инстинктами и архетипами». Жизнь человека рассматривается Юнгом как своеобразная и противоречивая, полная драматических конфликтов и попыток их разрешения история индивидуации (развития психики, души, в некое неделимое целое, индивида), проявляющаяся в росте сознательности (самореализации). Он пишет: «Индивидуация есть процесс дифференциации, имеющий своей целью развитие своеобразной личности у индивидуума; так как индивидуум есть не только единичное существо, но и всем своим существованием предполагает коллективные взаимоотношения, то процесс индивидуации ведет не к изоляции, а к более сильной и широкой коллективной сплоченности». В то же время Юнг считает, что рост сознательности, самопознание «неизбежно вызывает определенные этические последствия, которые нуждаются не только в осознании, но и в реализации на практике». На пути к обретению целостности каждый человек неизбежно сталкивается с препятствиями: «во-первых, это то, чем он не хочет быть (тень); во-вторых, это то, чем он не является («другой», отдельная реальность, «Ты»); и, в-третьих, это его психическое не-его (коллективное бессознательное)».

Отношение Юнга к содержанию жизни, особенно к детству, отличает аналитическую психологию от психоанализа настолько радикально, что иногда трудно представить, что в начале своей деятельности Юнг был соратником Фрейда и считался «наследным принцем» психоанализа. Рождение человека Юнг рассматривает как момент, когда «ребенок покидает тесную тюремную камеру материнского тела, и с этого времени его жизненный горизонт неуклонно расширяется до тех пор, пока не достигает кульминационного пункта в проблемном состоянии, когда индивидуум начинает бороться против этого расширения». Вся сознательная жизнь души связывается Юнгом с необходимостью решения проблем все возрастающей сложности. Только на первом этапе жизни, в детстве, у человека нет психических проблем: «очевидно, что непрерывная память отсутствует; самое большее, существуют островки сознания, подобные одиноким фонарям или светящимся предметам в обступающей со всех сторон темноте». Эго-комплекс уже существует, но это лишь один из многих энергетических комплексов, он не оказывает и не может, по причине своей слабости, «зародышевого» состояния, оказывать влияние на жизнь ребенка, руководимую могучим бессознательным. Ребенок руководствуется своими внутренними импульсами, при этом ограничения со стороны родителей, внешнего мира не приводят к внутреннему разладу: «Он подчиняется этим ограничениям или обходит их, оставаясь в полном согласии с собой». Ничто не зависит на этом этапе от ребенка, «он как бы еще не полностью родился и заключен в психическую оболочку родителей, поэтому не имеет собственных, внутренних, психических проблем». Проблемы появляются только тогда, когда ограничение внешнее становится ограничением внутренним, когда одному внутреннему импульсу противостоит другой. До этого вся сложная психическая жизнь ребенка является проблемой для его родителей, педагогов, врачей. «Психическое рождение, а с ним и сознательное расхождение с родителями, обычно имеет место лишь в подростковом возрасте, со взрывом сексуальности». Первые психические проблемы возникают у человека в связи с «требованиями жизни, которые кладут конец мечтам детства», и связываются Юнгом с типичными для молодого человека преувеличенными ожиданиями, недооценкой трудностей, неоправданным оптимизмом или пессимистической установкой. В этот момент времени у молодого человека часто возникает искушение уклониться от исполнения обязанностей, налагаемых внешним миром, и уйти, спрятаться в мире воображения и фантазий, в том числе и религиозного типа. Юнг считает, что отказ от деятельности здесь-и-теперь, в мире действительности, попытки превратить жизнь земную в процесс ожидания загробной жизни, - отражает страх человека оказаться в ситуации, из которой может не оказаться выхода. В этом случае «какие бы занятия и дела ни возникали, будь то женщина или работа, это все еще не то, к чему такой человек действительно стремится, и у него всегда сохраняется иллюзия, что когда-нибудь в будущем появится нечто реальное, настоящее. Жизнь, не реализуемая здесь, и переживаемая как нечто предварительное, совершенно неудовлетворительна и приводит к неврозу». 

Свое проблемное поле у аналитической психологии появилось в связи с открытием Юнгом «чисто» внутренних проблемы психики, возникающих тогда, когда процесс адаптации человека к действительности происходит нормально и даже успешно. Наличие таких проблем вызвало принципиальный интерес аналитической психологии к тому в жизни человека, что выводит его за пределы приспособительных, адаптационных стратегий, и ко второй половине жизни человека, когда естественная убыль физических сил ставит его перед проблемой смысла жизни и смерти.

 Первые наблюдения открытого феномена показали, что не те молодые люди, которые вели упорную борьбу за существование, сталкиваются с сексуальными проблемами или конфликтами, вырастающими из чувства неполноценности, а те, кто не испытывал проблем с адаптацией, и вроде бы и в настоящем не испытывают серьезных проблем. Юнг предполагает, что это связано с тем, что на этапе детства на человека с одной стороны действует «силы предопределения внутри и вне нас, стремящиеся вовлечь индивида во внешний мир». С другой стороны «что-то внутри нас желает оставаться ребенком, быть бессознательным или, самое большее, сознающим одно лишь эго; пытается отвергать все непривычное или же подчинять его своей воле; стремится ничего не делать или же дать волю необузданной тяге к наслаждениям или к власти. Во всем этом есть какая-то инерция, сопротивление материала, заключающаяся в устойчивости предшествующего сознания, в котором поле сознания меньше, уже и эгоистичнее поля сознания следующей фазы». Отсюда Юнг делает вывод о необходимости принципиального изменения сознания при переходе от каждой предыдущей фазы развития к последующей.

Следующая фаза развития именуется Юнгом «дуалистической»: она характеризуется тем, что расширение внешнего горизонта жизни, внешняя экспансия, начинает наталкиваться на энергичное сопротивление изнутри. Это сопротивление связывается с тем, что удачная адаптация делает жизнь механистичной за счет необходимого для социальных достижений самоограничения: «мы ограничиваемся достижимым, а значит - отказываемся от всех других присущих нам потенциалов». По мнению Юнга: «природа не только не проявляет заботы о повышении сознательности, даже совсем наоборот. Кроме того, общество не оценивает подвиги души слишком высоко: оно награждает за достижение, а не за личность, должное которой большей частью воздается лишь посмертно». Ставка на достижения во внешнем мире, карьера - это правильное решение для молодого человека, не достигшего зрелости. Принятие зрелым человеком иллюзорного представления, что цель его жизни может быть достигнута во внешнем мире и за счет сужения внутреннего мира, личности, приводит к ключевой для аналитической психологии проблеме середины жизни. Если молодому человеку опасно быть излишне занятым своими внутренними проблемами, то человеку в зените жизни еще опаснее не обращать на них свое внимание: «Смысл утра (жизни), бесспорно заключается в развитии индивидуума, укреплении положения во внешнем мире, продолжении рода и воспитании детей. Это – очевидная цель природы». Но «послеполуденное время человеческой жизни должно иметь свое собственное значение и не может быть просто жалким придатком к утру жизни». К печальным результатам для человека приводят широко распространенные попытки стариков соперничать с молодыми: «В США для отца представляется почти идеалом быть братом своих сыновей, а для матери – если возможно – младшей сестрой дочери».  Правильное решение заключается в том, чтобы двигаться вперед по течению времени, что неизбежно приводит к итоговой и сложнейшей проблеме жизни – проблеме подготовки человека к встрече с феноменом смерти, в котором конечное таинственно сопрягается с бесконечным. Юнг считает, что «с точки зрения психотерапии было бы желательно думать о смерти лишь как о переходе, как о части процесса жизни, продолжительность и протяженность которого лежит за пределами нашего знания». Наука не может дать на этот вопрос ни положительного, ни отрицательного ответа, истинно религиозная вера в ХХ веке является редкостью, но только она указывает человеку «надмирскую (supramundane) цель, которая дает возможность смертному человеку прожить вторую половину жизни столь же результативно и целеустремленно, как и первую»… «Иногда я должен сказать пожилому пациенту: «Ваш образ Бога (или идея бессмертия) атрофирован, а поэтому расстроена и Ваша психика». Древняя athanasias pharmakon, терапия бессмертием, - более глубока и значительна, чем мы себе представляем». Истинную сущность религиозного воспитания выросший в германоязычной протестантской среде Юнг видит в решении задачи – «превратить человеческое существо в нового, будущего человека, и дать возможность умереть прежнему». Он истолковывает религиозные доктрины христианства в духе гностицизма, ставящего в центр внимания «пневму», одновременно обозначающую и «дух» и «дыхание». Развитие, в этом понимании, предполагает постепенное возрастание духовности, «утончение» жизни. На первом ее этапе человек преимущественно телесен, а потому темен, однако за счет «правильной» деятельности и стремления к пониманию, он может увеличивать в себе долю более «высокого» душевного, а затем и духовного. Решение подобной задачи, стоящей и перед человеком, и перед человечеством, метафорически описывается Юнгом как алхимическая задача «превращения свинца в золото». В мировоззренческой системе Юнга ни в мире, ни в человеке нет ничего «лишнего» и «плохого», что следовало бы отбросить, есть только пока не познанное, а потому неправильно используемое или не используемое, что и порождает проблемы познания.

Аналитическая психология заявляет для человека необходимость стремления, путем индивидуации, к высочайшим образцам развития личности, которые Юнг усматривал в Иисусе Христе и Будде. Однако для такого развития личности недостаточно знания об этих личностях, частичного подражания им, и даже сознательного нравственного выбора, требуется бессознательное побуждение в виде «иррационального зова Самости», в сочетании с жестким давлением жизненных обстоятельств.

В аналитической психологии считается, что центральное место в «управлении психической жизнью» занимает архетип «Самость», который является «высшей властью» в судьбе индивида. Юнг пишет: «С интеллектуальной точки зрения самость — не что иное, как психологическое понятие, конструкция, которая должна выражать неразличимую нами сущность, саму по себе для нас непостижимую… С таким же успехом ее можно назвать «богом» в нас… Начала всей нашей душевной жизни, кажется, уму непостижимым способом зарождаются в этой точке, и все высшее и последние цели, кажется сходятся на ней». Индивидуация представляет собой процесс психологической дифференциации, осуществляющийся с целью сепарации, отделения от власти коллективного и индивидуального бессознательного и формирования единой, неделимой психики. Юнг пишет: «… в полдень жизни наша удивительная человеческая природа осуществляет переход из первой половины жизни во вторую… от состояния, в котором человек является лишь орудием инстинктивной природы к другому состоянию, где он не является более чьим-то орудием, но становится самим собой: происходит преобразование природы — в культуру, инстинкта — в дух». Путь индивидуации — это «непременно духовное путешествие…только тот, кто внемлет сознательно силе внутреннего голоса, становится личностью». Такого рода символическое путешествие часто требует попутчика, помощника, каковым предстает в аналитической психотерапии терапевт. Психические отклонения, неврозы рассматриваются аналитической психологией и как своеобразные испытания на жизненном пути, и как своеобразное «наказание» за уклонение от развития, обретения и реализации смысла жизни: «невроз – это страдание души, не нашедшей своего смысла». В «Тэвистокских лекциях» Юнг пишет: «Я не отношусь к неврозу пессимистически. Во многих случаях мы должны сказать: «Слава Богу, что он решил стать невротиком». Подобно тому, как симптомы любого соматического заболевания в определенной мере выражают стремление организма к самоизлечению, так и невроз служит выражением стремления психики к самоизлечению. Невроз представляет собой попытку психической системы совершить акт саморегуляции и восстановить равновесие и функционально отличается от работы сновидения лишь большей силой проявления». Терапевт в аналитической психологии – это тоже путешественник, находящийся на своем пути индивидуации, и имеющий проблемы, которые решаются только путем помощи пациенту. Процесс терапии основывается на разнице, взаимодополняющем характере проблем на пути самореализации терапевта и клиента. Полагается, что если терапевт сознательно выполняет роль «проводника» и «учителя», то клиент бессознательно помогает терапевту через контрперенос, терапевтический процесс помогает обоим продвигаться к индивидуации. В отличие от Фрейда, полагавшего необходимым для терапевта сохранять отстраненную позицию по отношению к клиенту, Юнг полагает, что не стоит бояться возникающих между людьми привязанностей: «чем больше вы поддаетесь очарованию, тем больше вы утрачиваете свободу действия. Люди боятся друг друга из опасения что привязанность к кому-нибудь может лишить их свободы не только ментальной, но так же моральной и духовной свободы, даже свободы души. Если вы смиряетесь с привязанностью, то оказываетесь в тюрьме. В то же время у вас появляется шанс овладеть своими сокровищами (речь идет о достижении Самости как цели индивидуации – примечание автора). Другого пути не существует. Вы никогда не овладеете своими сокровищами если будете держаться равнодушно и бегать вокруг, как пугливая собака». Пока отношения между аналитиком и его клиентом развиваются исключительно в интеллектуальной плоскости «ничего не происходит, можно обсуждать все, что угодно, и это не будет иметь никакого значения, но стоит вам копнуть поглубже, и тогда мысль предстанет перед вами в форме переживания опыта и будет стоять перед вами подобно объекту». Только такие «мысли в форме переживания» Юнг считает оказывающими необходимое для достижения терапевтического результата трансформирующее влияние на «всю глубину» человека. Основная угроза для терапевта-юнгианца заключается в том, что он часто оказывается объектом завышенной оценки, пациенты воспринимают его как возлюбленного, как божество, как родительскую фигуру, более того, как Спасителя, а «не так уж и хорошо одновременно быть и отцом и возлюбленным. Никто не смог бы выдержать такое в течение долгого времени именно потому, что это слишком хорошо. Нужно быть по крайней мере полубогом, чтобы выдержать такую роль без перерыва, ибо все время пришлось бы быть тем, кто охотно отдает, дарит, жертвует». Это положение дел может привести, одновременно, к переоценке в собственном мнении терапевта и самоумалению, сужению своего сознания пациентом, появлению неопределенности у каждого в отношении своих границ: «у одного они чрезмерно расширены, у другого – чрезмерно сужены». Юнг предупреждает всех психотерапевтов словами Книги Притч: «Погибели предшествует гордость, и падению надменность» (16:18). 

Отсюда Юнг выводит представление о «психической инфляции» как одном из основных препятствий на пути самореализации. Психическая инфляция – это прежде всего «распространение, выход личности за свои индивидуальные границы, состояние раздутости. В таком состоянии человек занимает место, которое обычно не способен занять»; в патологических случаях происходит самоотждествление с важной исторической или религиозной фигурой. С другой стороны, Юнг вводит понятие «негативной инфляции», имея в виду слишком низкое чувство собственной идентичности. Примером негативной психической инфляции он считает широко распространенное отождествление себя с персоной: своим делом, своей должностью, званиями, титулами, что позволяет спрятать «личную маломерность» под маской, «ношение» которой санкционируется обществом. Именно поэтому целью индивидуации становится «освобождение самости от фальшивых оберток персоны, с одной стороны, и лишение изначальных образов (архетипов) их суггестивной силы – с другой». В ментальной области психическая инфляция связывается фантазированием и образованием сверхценных идей, в области знания – с «взглядом на мир, как на свою личную книжку с картинками». Юнг считает, что именно в силу действия этого феномена Шопенгауэр увидел мир как следствие лишь воли и представления: «Идея на самом деле разрушительная, порожденная крайним отчуждением и уединением от мира, но выраженная столь наивно и незатейливо, что поначалу лишь можно посмеяться над ее нелепостью». Инфляция сопровождает и нормальный процесс развития личности, только в крайних случаях становясь патологической, что связывается Юнгом с некоторой слабостью личности против автономии содержаний коллективного бессознательного. Патологическая форма психической инфляции приводит или к «дроблению и обесценению личности, что проявляется в угасании веры в себя, либо в бессознательном повышении значительности своего Я (ego) вплоть до появления патологической воли к власти». Сознание, в состоянии инфляции, по мнению Юнга, «всегда эгоцентрично и не способно осознавать ничего, кроме собственного существования. Оно не способно учиться у прошлого, не способно понимать происходящее сейчас, и не способно делать правильные заключения относительно будущего. Оно загипнотизировано самим собой, и поэтому с ним бесполезно спорить. Оно неизбежно обрекает себя на бедствия и катастрофу, приводящие в конечном итоге к своему собственному уничтожению. Парадоксально, однако, что инфляция – это регрессия сознательного в бессознательное. Это всегда происходит тогда, когда сознание принимает на себя слишком много бессознательных содержаний и утрачивает способность к различению, без чего нет (sine gua non) сознания»(CW 12; 563).

А.А. Алексеев отмечает, что феномен психической инфляции в истории человечества всегда связан с расширением знания и понимания: «Всякое знание может настолько завладеть слабой головой, что человек уже ничего другого не видит и не слышит. Знание его гипнотизирует, и он тут же начинает верить, будто он разгадал тайну вселенной. Но это лишь ужасное самомнение». Такого рода события приводят через феномен психического заражения к массовым деструктивным явлениям, когда шарлатан начинает восприниматься толпами как пророк. На уровне личности подобный феномен иногда именуются психиатрией как «метафизическая интоксикация». Об этой опасности предупреждал коринфян апостол Павел: «Знание надмевает» (1 Кор 8:1).

Путь индивидуации Юнг именует и осознанием, и самоосознанием. Дж.Кэмпбелл, переводчик произведений Юнга на английский язык и составитель антологии Юнга для американских студентов, использовал для передачи термина самоосознание словосочетание self-realization (само-реализация): «Любой, идущий вперед по пути осознания себя (self-realization) должен по необходимости вводить содержания личного бессознательного в сознание, тем самым расширяя сферу личности… Это расширение затрагивает, главным образом, наше моральное сознание, наши знания о себе». Индивидуация предполагает освобождение человека от элементов бессознательного через их осознание, внедрение этих элементов в сознание. «Итак, слово индивидуация можно было бы перевести как «реализация себя самого, реализация своего Я».

Развитие и личностный рост - это длительный и трудный процесс. Юнг считает, что полноценное «сознание никому не дается без боли». Воспитание личности – важнейшая и единственная задача педагогики: «Никто не в состоянии воспитать личность, если он сам не является личностью. И не ребенок, а только лишь взрослый может достичь этого уровня развития в качестве спелого плода жизненных свершений, направленных на эту цель. Ведь достичь уровня личности — означает максимально развернуть целостность индивидуальной сущности. Нельзя упускать из виду, сколь великое множество условий должно быть выполнено ради этой цели. Здесь требуется вся человеческая жизнь со всеми ее биологическими, социальными и психологическими аспектами. Личность — высшая реализация врожденного своеобразия у отдельного живого существа. Личность — результат наивысшей жизненной стойкости, абсолютного приятия индивидуального сущего и максимально успешного приспособления к общезначимому при величайшей свободе выбора и собственного решения… Личность развивается в течение всей жизни человека из темных или вовсе даже необъяснимых задатков, и только наши дела покажут, кто мы есть. Личность как совершенное осуществление целостности нашего существа — недостижимый идеал. Однако недостижимость не является доводом против идеала, потому что идеалы — не что иное, как указатели на пути, но никак не цель».

Юнг рассматривает жизнь как бесконечный процесс развития, требующий полного напряжения внутренних сил идущего, поэтому даже обретение мудрого учителя, достижение Самости, открытие своего смысла жизни не позволяет человеку передать ответственность за свою жизнь кому-либо, даже истинному Богу. По Юнгу, даже если Человек и создан Богом, то потому, что Бог нуждается в достойном и равном собеседнике, а не в том, кто хочет, растворившись в нем, стать никем. Именно поэтому Юнг предостерегает идущих путем индивидуации от мысли о «передаче управления» от «эго» к Самости.

Вопросы для самостоятельной проработки и закрепления:
  • В чем А. Адлер видел причину «стремления к совершенству»?
  • Какие условия К. Юнг считал необходимыми для успешного продвижения путем индивидуации?
  • Кто является автором идеи психоанализа без психоаналитика? В чем, по Вашему мнению, достоинства и недостатки этой теории?
  • К какому направлению относился Г.С. Салливан? В чем отличие его взглядов от психоанализа?
  • Назовите фамилии известных Вам представителей поведенческой психологии. В какой сфере практики в наибольшей степени используются в настоящее время ее результаты?
  • Перечислите основные проблемы, которые должен решить человек на протяжении своей жизни в теории эпигенеза? Кто является автором этой теории?
  • Что Вам известно о развитии психоанализа в США? Какое место эта теория, с Вашей точки зрения, занимает сейчас?
  • Кто из известных психологов является одновременно автором романов? Как, с Вашей точки зрения, связано научное и художественное творчество этого психолога?
  • В какой из рассматривавшихся теорий, с Вашей точки зрения, человек обладает наибольшей свободой выбора целей своей жизни?
  • Что Вам известно о жизни и идеях М. Лютера? Кто из известных психологов написал его биографию?
  • К какому течению психологической мысли относилась К. Хорни? Автором какого теоретического новшества она является?
  • Попытайтесь охарактеризовать представления Г.С. Салливана о человеке и его развитии.
  • Что Вам известно о теории индивидуализма? Кто является автором этой теории?
  • Чем отличается понимание самореализации у К. Гольдштейна и у К. Юнга?
  • Ниже перечислен ряд известных людей. Попытайтесь выбрать, по отношению к каждому из них, ту психологическую теорию, которая, с Вашей точки зрения, наиболее точно объясняет причины их жизненных достижений: И. Кант; П.И. Чайковский; Мать Тереза; А. Карелин; Р. Хаббард; З. Фрейд. Попытайтесь обосновать Ваше мнение.
  • Что, позиции аналитической психологии Юнга, содержится: а) в личностном и б) коллективном бессознательном?
  • В чём заключается функция сновидений в теории Фрейда и Юнга. В чём заключается сходство и отличие этих теорий ?
  • В чём заключается роль «общественного чувства» и «процесса компенсации» в индивидуальной психологии?
  • В чём, по Вашему мнению, заключается вклад Г. Оллпорта в развитие психологии
  • Что Вам известно о биографии З. Фрейда?
  • Расскажите о «эдиповой ситуации» и «эдиповом комплексе». Когда и у кого, по мнению Фрейда, развивается эдипов комплекс?
  • Расскажите об отношении Фрейда и Юнга к религии. Что, по Вашеме мнению, явилось причиной разрыва между Фрейдом и Юнгом?
  • Какие идеи К. Хорни Вам известны; в каких её произведениях эти идеи изложены?
  • Что Вам известно о значении терминов «мана-персона», «проекция», «идентификация», «психологическая защита»?
  • Что Вам известно о работах Э. Фромма; к какой школе он принадлежал?
  • Расскажите о «чикагской школе», её представителях и основных идеях.

2. Теория самоактуализации в контексте гуманистической психологии.

К середине ХХ века, многие ученые, занимавшиеся проблемами развития личности, Гордон Оллпорт, Генри Мюррей и Гарднер Мерфи, а позднее Джордж Келли, Абрахам Маслоу, Карл Роджерс и Ролло Мэй, постепенно начали тяготиться рамками «позитивной» психологии, как она понималась в существующих школах (10, 31, 33, 42). Они полагали, что позитивистский подход к человеку исключает из рассмотрения важнейшие его свойства, которые, собственно, и делают человека человеком, — такие, как выбор, ценности, любовь, креативность, самосознание, человеческий потенциал. Заявив о себе в 1950 году, в 1961 ассоциация гуманистической психологии основала «Журнал гуманистической психологии», в редколлегию которого вошли К. Гольдштейн, Ш. Бюлер, О. Хаксли, Д. Бьюдженталь, А. Маслоу, К. Роджерс. В 1963 г. президент ассоциации гуманистической психологии Д. Бьюдженталь сформулировал пять основных постулатов гуманистической психологии:

1. Человек как целостное существо превосходит сумму своих составляющих (иначе говоря, человек не может быть объяснен в результате научного изучения его частичных функций);

2. Человеческое бытие развертывается в контексте человеческих отношений (иначе говоря, человек не может быть объяснен своими частичными функциями, в которых не принимается в расчет межличностный опыт);

3. Человек сознает себя (и не может быть понят психологией, не учитывающей его непрерывное, многоуровневое самосознавание);

4. Человек имеет выбор (человек не является пассивным наблюдателем процесса своего существования: он творит свой собственный опыт);

5. Человек интенциален (человек обращен в будущее, в его жизни есть цель, ценности и смысл).

Многие исследователи отмечают, что путь образования научной платформы гуманистической психологии «не типичен для становления научных школ и направлений: до сих пор неясным остается вопрос как о границах Г.П., так и о том, является ли она частью основного потока развития психологической науки или же особым путем, ведущим в ином направлении». Важнейшей задачей гуманистической психологии было построение принципиально новой методологии познания человека, экспериентальной парадигмы в противовес господствовавшей экспериментальной, заимствованной из позитивизма парадигмы. Этому препятствовал тот факт, что теоретические расхождения между позициями отдельных участников гуманистического движения оказались не меньшими, а даже большими, чем расхождения, разделяющие гуманистическую психологию и бихевиористский или психоаналитический лагерь. Именно поэтому на первом этапе развития Г.П. единственным общим основанием была готовность действовать исходя из неудовлетворенности доминирующим положением бихевиоризма и психоанализа.

Развитие теории самоактуализации прежде всего связывается с именами Абрахама Маслоу и Карла Роджерса, поэтому именно им, их взглядам будет отдано максимум внимания в дальнейшем изложении. Однако в отличие от истории развития теории самоактуализации, о чем можно и нужно прочитать в книгах по истории психологии, в этом разделе представлена попытка изложить современное состояние теории, интегрированное с основными достижениями отечественной и мировой психологии.

Теория самоактуализации (19, 20, 21, 33, 34) представляет собой сложное системное образование, включающее в себя «макро» и «мезо» уровни и частные теории. Наиболее важными, но и спорными, являются следующие:

а) теория самоактуализированной личности как цели развития;

б) теория мотвации, основанная на идее различения бытийных, дефицитарных и мета-мотивов и ценностей;

в) теория пиковых переживаний;

г) теория развития личности, основанная на связи мотивов развития, пиковых переживаний и проблемы выбора оптимального решения;

 д) теория терапии, центрированной на клиенте.

Пожалуй, наиболее спорной, но и важнейшей частью этой теории является мета-теория самоактуализации, основанная на идее К. Роджерса о самоактуализации как проявлении глобальной тенденции к актуализации. 

Тенденция к самоактуализации, по К. Роджерсу (33, 34), есть проявление глубинной тенденции к актуализации: «Подтверждением этому служит универсальность проявления этой тенденции во вселенной, на всех уровнях, а не только в живых системах… Мы подключаемся к тенденции, пронизывающей всю фактическую жизнь и выявляющей всю сложность, на которую способен организм. На еще более широком уровне, как я уверен, мы имеем дело с могучей созидательной тенденцией, сформировавшей нашу вселенную: от самой крохотной снежинки до самой огромной галактики, от самой ничтожной амебы до самой тонкой и одаренной личности. Возможно, мы касаемся острия нашей способности преобразовывать себя, создавать новые, более духовные направления в эволюции человека… Именно такая формулировка является философской основой личностно-центрированного подхода. Она оправдывает мое участие в жизнеутверждающем способе бытия». Путь роста личности, по Роджерсу, это путь самопреобразования, объективным показателем которого является преобразование «Я-концепции».

Далее мы рассмотрим структурные элементы теории самоактуализации, имя в виду, что они составляют целостность, и далеко не всегда оправданы попытки «отдельного» рассмотрения ее элементов.

В первую очередь нам необходимо получить представления о том, кто такие «самоактуализированные люди», что представляет из себя та цель, к которой гуманистическая психология предлагает стремиться каждому человеку. Это потребует рассмотреть, в том числе, вопрос о понятии «самость» и ее «актуализации».

В «Дальних пределах человеческой психики» Маслоу пишет, что тема самоактуализации не возникла в его жизни как научная: «Началось все с того, что я, тогда еще молодой интеллектуал, захотел понять двух своих учителей, которых любил до обожания, которыми восхищался, которые на самом деле были чудесными людьми. Мне было недостаточно просто обожать их, мне хотелось понять, почему эти два человека так не похожи на других в этом суетном мире». Эти двое — Р. Бенедикт и М. Вертхаймер. Поиск особых черт, выделявших учителей из мира суеты, привел к открытию целого их комплекса: «меня вдруг озарило, что у моих испытуемых есть много общего. С этого дня я мог размышлять об определенном типе человека, а не о двух несравненных людях. Это открытие доставило мне огромную радость». Так личное чувство и переживание стали растворяться в научном поиске, представление о самоактуализации, теоретическая разработка проблемы стали следствием эмоционально окрашенного личного жизненного опыта (о чем много писал С.Л. Рубинштейн): «Во-первых, самоактуализация — это переживание, переживание всепоглощающее, яркое, самозабвенное, с полной концентрацией и абсолютной погруженностью в него. Это переживание, в котором нет и тени юношеской робости, только в моменты таких переживаний человек становится человеком… Ключевое слово здесь «самозабвенность». Как часто нашей молодежи недостает ее, она слишком поглощена собой, слишком осознает себя».

На первом этапе исследования Маслоу выделил три группы самоактуализирующихся людей. В первую группу «весьма определенных случаев» были включены Т. Джефферсон, А. Линкольн, У. Джеймс, Д. Адамс, А. Эйнштейн и Элеонора Рузвельт. Вторая группа была составлена из «весьма вероятных случаев» — это были современники, которым «чуть-чуть» не хватало до самоактуализации. Третья группа «потенциальных или возможных случаев» включала таких представителей как Б. Франклин, У. Уитмен, О. Хаксли.

Всех упомянутых людей объединяет,

 во-первых, то, что каждый из них добился большого успеха в той или иной сфере реального социума, мира действительности, а не в борьбе «против» действительности;

во-вторых, этот успех достигнут при жизни, экспертные оценки не противоречат самооценке и совпадают с публичной, социальной положительной оценкой научной, творческой, политической и общественной деятельности упомянутых людей;

в-третьих, этот успех не объясняется никем как результат мучительной борьбы с неврозами и недостаточностью органов, иррациональным зовом и т.п.

Применение метода, близкого к используемому Г. Оллпортом, позволило Маслоу сформулировать признаки, по которым можно выделить самоактуализирущихся людей, те характеристики, в которых проявляется самоактуализация:

1. Более эффективное восприятие реальности.

2. Приятие себя, других и природы.

3. Непосредственность, простота и естественность.

4. Центрированность на проблеме.

5. Независимость: потребность в уединении.

6. Автономия: независимость от культуры и окружения.

7. Свежесть восприятия.

8. Вершинные или мистические переживания.

9. Общественный интерес.

10. Глубокие межличностные отношения.

11. Демократический характер.

12. Разграничение средств и целей.

13. Философское чувство юмора.

14. Креативность.

15. Сопротивление окультуриванию.

Отметим принципиально важный момент: не смотря на то, что первая книга Маслоу, в которой обсуждается самоактуализация, говорит о «personality», что переводится термином «личность», для Маслоу всегда речь идет о целостном человеке, проявляющем в тех или иных обстоятельствах те или иные качества, свойства. Определив эти характеристики самоактуализированной личности (как цели), Маслоу указывает, что путь к самоактуализации (и обретению этих характеристик), не лежит через попытки развивать их «по отдельности». Для него ясно, что путь их достижения человеком пролегает в совершенно иной плоскости. Далее все его внимание переключается на вопросы (1) о тех ресурсах, которыми обладает человек, устремляющийся к цели – «самость»; (2) характеристике пути, который к ней ведет – «самоактуализации».

В книге «Мотивация и личность» Маслоу определяет самоактуализацию как стремление человека к самовоплощению, к актуализации заложенных в нем потенций, проявляющееся в стремлении к идентичности: «Этот термин выражает «полноценное развитие человека» (исходя из биологической природы), которое (эмпирически) нормативно для всего вида, безотносительно ко времени и месту, то есть в меньшей мере культурно обусловлено. Оно соответствует биологической предопределенности человека, а не исторически-произвольным, локальным ценностным моделям… Оно также обладает эмпирическим содержанием и практическим смыслом».

 В «Психологии бытия» он пишет: «Уже в самом понятии «самоактуализация» заключается утверждение, что есть некая «самость», подлежащая актуализации». Развитие (полноценное развитие) есть развертывание заложенных в самость задатков. Этот процесс обладает эмпирическим содержанием (его можно обнаружить, описать, исчислить) и имеет практический смысл.

Приведем еще одно определение, данное Маслоу в статье «Critique of Self-Actualisatioin» (1959): «самоактуализацию можно было бы определить как такое развитие личности, которое освобождает человека от дефицита проблем роста и от невротических (или инфантильных, или воображаемых, или «ненужных», или «ненастоящих») проблем жизни. Так, что он может обратиться к «настоящим» проблемам жизни (сущностно и предельно человеческим проблемам, неустранимым «экзистенциальным» проблемам, у которых нет окончательного решения), — и не только обратиться, но и устоять перед ними, и взяться за них. То есть самоактуализация — это не отсутствие проблем, но движение от преходящих или ненастоящих проблем к настоящим проблемам».

Приведем этимологическое определение термина «самоактуализация». Самоактуализация (the self-actualization) —термин, производный от первого корня «self» и второго корня «act». «Оксфордский словарь современного английского языка для студентов» (Москва–Оксфорд, 1984) дает этим корням следующие значения:

1) the self — person’s nature, special qualities; one’s own personality: my former self, myself as I used to be, - сущностные личные свойства и качества;

2) act — to do something; action-process of doing things; - поступок, подвиг, деятельность, имеющая вещественный результат; происходит от латинского корня «actus» — что значит поступок, деятельность. Производными являются: actuate - приводить в действие, мотивировать; actualization – осуществлять на практике задуманное.

Термин «self» превращает объективное местоимение в рефлексивное (ср. her и herself). Рефлексивное местоимение означает, что объект, на который направлено действие, и субъект этого действия совпадают (например, «он облил себя»). В этом смысле «self» означает личность, одновременно совершающую действие и претерпевающую его. «Self» так же используется как приставка в обозначении тех видов деятельности, тех типов активности, в которых объект есть тот же самый, что и субъект, агент. Например, «self-love» — любовь к себе; «self-promotion» — самопродвижение; «self-actualization» —самоактуализация.

В предисловии к «Психологии бытия» Маслоу пишет: «Похоже, что слово «самость» сбивает людей с толку, и все мои определения и эмпирические описания зачастую оказываются бессильными перед лингвистической привычкой увязывать «самость» сугубо с «самостоятельностью» и автономией, а то и с «эгоизмом»».

Он не дает строгого определения «самость». В работе «Психология развития и самоактуализации: основные допущения» так очерчивается понимание «самости»:

1. Каждый из нас обладает определенной внутренней природой, которая является инстинктообразной, изначальной, данной, «естественной», то есть последовательно детерминированной.

2. Предпосылки «индивидуальной самости» складываются «весьма рано». Это скорее «сырой материал», чем готовый продукт». «В эту сущностную природу я включаю инстинктоидные основные потребности, способности, таланты, анатомию, физиологическое равновесие или уравновешенность темперамента, предродовые и натальные травмы, получаемые новорожденным. Эта сердцевина проявляется в форме естественных склонностей, пристрастий или внутренних убеждений… Этот сырой материал очень быстро начинает превращаться в «Я», когда он сталкивается с внешним миром и начинает с ним взаимодействовать».

3. Все это потенциальное возможности, а не реальные окончательные состояния. Они должны наблюдаться в развитии. Они формируются или подавляются экстрапсихическими факторами. Эта сердцевина скорее слаба, чем сильна. Она легко подавляется или загоняется внутрь. Подавленная самость действует бессознательно.

4. Самость содержит как общевидовое, так и индивидуальное.

5. Самость раскрывается посредством самонаблюдения и психотерапии.

6. Не «используемые» элементы самости действуют бессознательно. «Подавленное» остается действенной детерминантой мышления и поведения.

О понятии «самость».

Понятие «самость» (the Self), - широко применяется, но еще шире, по-разному истолковывается разными авторами в различных теориях. Дополнительная путаница вносится переводчиками, в силу личного видения и пристрастий вносящими дополнительные сложности в понимание самости.

В той историко-философской традиции, которой следует автор, понятие «самость» есть один из современных вавриантов разработки представлений о сущности биологической активности жизни, для определения которой в религиозно-философских концепциях древней Индии использовался термин Атман. Г.М. Бонгард-Левин (2000) пишет, что хотя смысл слова Атман до сих пор вызывает множество споров, но точнее всего, по-видимому, он передается возвратным местоимением типа русского «сам» или английского self: «Атман – это то собственное, свое, в чем выражена сущность живого организма. На ранней стадии развития ведийской мысли представление об Атмане не имело сугубо идеалистического акцента. Он ассоциировался с биологической активностью жизни, уходящей корнями еще в неорганическую природу и становящейся все более сложной и многообразной по мере эволюции от растений и животных к человеку… По существу, это как бы обобщенное выражение эволюции вселенной, от стихий через растительный и животный мир к человеку. Только ему доступны речь и разум. Он выступает как естественная цель всего процесса движения бытия, в нем заложены и те неизвестные пока возможности, которые раскроются в будущем» (с.102-103). В «Катха-упанишад» идея Атман развивается, и в знаменитой аллегории индивида как колесницы он уже занимает строго определенное место в иерархии начал человека: способности восприятия (индрии); объекты восприятия (вишая); менталитет (манас); «интеллект» (буддхи); «великий Атман» (атма махан); непроявленное (авьякта, ср. прадхана, пракрита); и, наконец, чистый субъект – Пуруша.

В истории психологии приоритет использования понятия The Self принадлежит У.Джеймсу, который считал самостью «то постоянство личности, которое каждый из нас обнаруживает каждый раз, когда просыпается». Он выделяет три «уровня» самости:

1)материальный — это то, что мы отождествляем с собой, включая не только тело, но и дом, семью, друзей. «В самом широчайшем возможном смысле самость человека — это все, что он может назвать своим, не только его тело и психические способности, но и одежда, дом, книги, жена и дети, его предки и друзья, его репутация и работа, земли и лошади, яхта и счет в банке. Все эти вещи дают ему сходные эмоции. Если все это растет и процветает, человек чувствует себя ликующим; если они убывают, он чувствует себя поверженным, — не обязательно в равной мере по отношению к каждой вещи, но похожим образом по отношению ко всему этому».

2) Социальный — «это признание, которое он получает от окружающих». Это любая роль, которую вольно или невольно принимает человек. Понятие «социальная самость» Джеймс связывает с конкретной социальной ролью и теми элементами, которые вокруг этой роли кристаллизуются. Поэтому «самостей» социального уровня может быть больше одной. Если это произошло, то наилучшая стратегия заключается в том, чтобы оставить только одну и вокруг нее организовать свою жизнь.

3) Духовная самость — это внутренне субъективное бытие человека. Это активный элемент в сознании. «Это вместилище интереса — не приятное или болезненное, но удовольствие или боль как таковые, а то в нас, к чему обращаются удовольствие или боль, приятное и болезненное. Это источник усилия и внимания, место, откуда исходят решения воли».

Джеймс не проводит четких границ между уровнями самости, например, духовная самость — это не чисто духовный феномен, «все наше чувство духовной активности, или то, что обычно так называют, в действительности — ощущение телесной активности, природу которой большинство людей не замечает». Нет и четких границ между личностью и «космическим сознанием»: «Из моего опыта… догматически вытекает определенное заключение… существует континуум космического сознания, в котором наша индивидуальность лишь создает случайные заграждения, и в котором наши отдельные умы растворяются как в материнском».

Личность, по Джеймсу, возникает во взаимодействии «инстинктивной» и «привычной» (культурно обусловленной) граней сознания, организуемом волевыми аспектами личности. Патологии, персональные различия, стадии развития, тенденции к росту и все остальное — это реорганизация основных строительных блоков, предоставленных природой и утончаемых эволюцией.

Итак, по Джеймсу, самость — это то, что я ощущаю «моим», это моя социальная роль (роли), это мой личный источник активности, воли, внимания. Джеймс полагает, что цель человека — личная эволюция, самосовершенствование, рост. Устремленные к идеалам, мы собственными усилиями, на основе свободы воли, трансформируем мир, совершенствуясь при этом сами.

А.Адлер считал не совсем корректным вопрос о «Я». С точки зрения индивидуальной психологии вполне достаточно социально приемлемой интерпретации «Я» самим индивидом. В то же время Адлер считает таким образом трактуемое «Я» — центральным элементом всей жизненной стратегии личности и ее «жизненного стиля». Элементом, наиболее близким по своему смыслу к самости в концепции Адлера является «творческая сила Я» (в некоторых переводах — творческое Я). М.Ярошевский (1997) подчеркивает, что эта идея о «творческом Я», которое представляет собой «индивидуализированную систему, которая может менять направление развития личности, интерпретируя жизненный опыт человека и придавая ему жизненный смысл», является важнейшим вкладом Адлера в психологию. Более того, Адлер полагает, что «Я» само предпринимает поиски такого опыта, который может помочь человеку в осуществлении его собственного, уникального стиля жизни. Творческая сила Я в индивидуальной психологии не является ни генетически обусловленной, ни интериоризированной из среды. Это эмерджентное свойство, приобретаемое человеком в борьбе с недостаточностью органов, сложившимся в детстве «жизненным стилем», «комплексом неполноценности». Эта борьба происходит в решения проблем любви, дружбы и работы, то есть в повседневной практике жизни, в активном взаимодействии с социумом. Обретаемая в борьбе, творческая сила Я делает жизнь человека индивидуальной и неповторимой, позволяет вместо фиктивных целей ставить перед собой реальные. Это, в свою очередь, позволяет расти и развиваться в направлении к не знающему пределов «совершенству».

К.Юнг рассматривал «самость» как архетип. Архетип — это первичный образ, комплекс, существующий в коллективном бессознательном, с которым связана психика человека от рождения. Метафорически говоря, архетип - это генетическая память, это след, оставшийся в каждом из нас от далекого прошлого человечества. Можно сказать, что архетип — это психическое содержание, не имеющее своего источника в жизненном опыте отдельного индивида, это фактор упорядочивающий, детерминирующий способ понимания: «Архетип — это типичные способы понимания, и где бы мы ни встретили единообразно и регулярно повторяющиеся способы «понимания», мы имеем дело с архетипом, независимо от того, распознается его мифологический характер или нет». По теории Юнга архетип имеет такое же отношение к психическому, как инстинкт — к телесному. Архетип является регулятором психической жизни, он узнаваем через внешние поведенческие проявления. От первичного состояния, в котором человек помимо своей воли и сознания управляется архетипами, он может вырасти, путем индивидуации (которую следует понимать как само-строительство), до состояния, в котором он осознает наличие архетипов и использует их для достижения высших целей жизни. Самость — это архетип целостности, символ полноты человеческого потенциала и единства личности.

В теории Юнга самость — это центральный, наиболее глубинный архетип, прежде всего побуждающий человека к развитию и росту. В первой половине жизни психика состоит из энергетически «заряженных» комплексов. «Эго» является лишь одним из них, сознание является «островковым, инсулярным». Поэтому действие самости проявляется в смутном беспокойстве, чувстве неудовлетворенности, снах о будущем. В дальнейшем самость становится символом, указателем в пути, но открытие ее не является главной целью. Уровень развития, к которому должен стремиться человек, определяется личностями Иисуса и Будды. Развитие и рост — задача всей жизни, требующая сознательного морального выбора, усилий до самого ее конца и на пределе возможностей. Процесс индивидуации проявляется в самоосознании, которое в переводе трудов Юнга на английский язык было передано термином самореализация. Самоосознание в процессе индивидуации на символическом плане соответствует строительству целостного неделимого сознания из отдельных комплексов на другом, психическом.

В отечественной философии и психологии понятие «самость» использовалось философами С. Франком, А. Лосевым, П. Флоренским, психологами Д.А. Леонтьевым, И.С. Коном.

Подводя промежуточный итог, следует уточнить соотношение между понятиями самоактуализация и самореализация. Реализация (realization), в истолковании Оксфордского словаря современного английского языка для студентов (1984) — это, прежде всего, осознание, мыслительная (когнитивная) деятельность. Актуализация (actualization) — имеет значение деятельности как процесса, трату сил (от латинского корня actus — поступок), имеющую вещественный результат.

Понятие «самореализация» означает, таким образом, мыслительный, когнитивный аспект деятельности, теоретическую деятельность, работу на внутреннем плане. Самореализация проявляется в построении и корректировке, перестройке «концепции Я», включая «идеальное Я», картины мира и жизненного плана, осознании результатов предшествующей деятельности (формирование концепции прошлого).

Понятие «самоактуализация» означает практический аспект деятельности: поступки и действия, направленные на выполнение жизненного плана. Ее особенности заключаются в том, что, во-первых, каждый ее акт (конечное число действий) должен завершиться каким-то конкретным, описуемым результатом (самоизменением, обретением той или иной компетентности). Вторая особенность этой деятельности состоит в том, что объект, на который направлена деятельность и субъект этой деятельности совпадают (действие направлено на самого себя, на самопреобразование). Третья особенность заключается в том, что формула «I did it myself» помещает в центр внимания то, что субъект как источник активности, может сделать сам, без опоры и помощи со стороны других; к полученному результату (the thing) другие субъекты непричастны.

Самоактуализация и самореализация оказываются, таким образом, двумя неразрывными сторонами одного процесса, процесса развития и роста, результатом которого является человек, максимально раскрывший и использующий свой человеческий потенциал, самоактуализировавшаяся личность.

В отечественной психологии, которая длительное время могла использовать термины «самость», «субъект» преимущественно в разделах, посвященных критике зарубежной и идеалистической психологии. В деятельностном подходе отечественной психологии, разрабатываемом А.Н. Леонтьевым и его школой, деятельность, направленная на саму себя, то есть на самопреобразование, рассматривалась как «специфический вид деятельности по порождению личностных смыслов» (Б.С. Братусь, Ф.Е. Василюк и другие). При этом речь шла о способности человека самому порождать мотивы своей деятельности, ставить перед собой задачи, исходя из собственных потребностей, и решать их. Развитие этого процесса позволяет в перспективе от отдельных, несвязанных личностных смыслов перейти к созданию в индивидуальном семантическом пространстве целостного образа собственной жизни, принять его как осуществимый (в акте веры, т.е. поверив в осуществимость), и действовать во имя реализации этого принятого образа будущего. Ф.Е. Василюк, рассматривая проблемы преодоления человеком кризисной ситуации, отмечает, что эмоциональное переживание, сопереживание близких и родных, какими бы сильными и полными они не были, не ведут к решению. Так же анализ ситуации, ее обдумывание не ведет к решению проблемы и преодолению трудностей, а только к ее лучшему осознанию. Подлинное же решение, по Ф. Василюку, состоит в особого рода деятельности, которая заключается в создании нового смысла, в «смыслопорождении», «смыслостроительстве». В этом случае результатом внутренней работы становится приобретение человеком нового личностного смысла, позволяющего действовать.

Близкий к Маслоу и Роджерсу подход к определению «нормального» развития человека предлагает в отечественной психологии Б.С. Братусь: «Нормальное развитие – это такое развитие, которое ведет человека к обретению им родовой человеческой сущности. Условиями и одновременно критериями этого развития являются: отношение к другому человеку как самоценности, как к существу, олицетворяющему в себе бесконечные потенции рода «человек» (центральное смыслообразующее отношение); способность к децентрации, самоотдаче и любви как к способу реализации этого отношения; творческий целетворящий характер жизнедеятельности; потребность в позитивной свободе; способность к свободному волепроявлению; возможность самопроектирования будущего; вера в осуществимость намеченного; внутренняя ответственность перед собой и другими, прошлыми и будущими поколениями; стремление к обретению сквозного общего смысла своей жизни». Б.С. Братусь особенно подчеркивает, во-первых, что речь идет о «движении, полном риска», и, во-вторых, что речь идет о развитии человека, а не личности. По мнению Б.С. Братуся необходимо развести понятия о психическом здоровье и «личностном здоровье»: человек может быть психически здоровым (обладать хорошей памятью и рациональным мышлением, руководствоваться осознанными мотивами, быть деятельным и волевым в достижении своих целей и умело избегать неудач); и в то же самое время он может быть личностно ущербным: не считаться с ближними, использовать других как инструменты достижения личных целей и т.п. Б.С. Братусь так пишет о тенденциях современного общества: «надо признать, что для все большего количества людей становится характерным именно этот диагноз: «психически здоров, но личностно болен» (5, 29). 

 Отдельные практические акты стремящегося к самоактуализации человека вызывают необходимость осмысления им полученных результатов и их последствий. Теоретический анализ, осознание, которое является актом самореализации, приводит к корректировке представлений о себе, представлений о мире и изменению в «жизненном плане», что К. Роджерс описывает в терминах конгруентности. Начиная с какого-то времени, самость, которая в плоскости самореализации может рассматриваться как система представлений человека о самом себе, может выступать реальным «организатором» активности человека, результатом которой является изменение не только психическое, но и физическое, что может служить основанием представлений и понятий «самодетерминация», «самоопределение». Молодой человек, стремящийся стать музыкантом (концепция идеального Я), например, путем многочасовых систематических занятий, используя свои «телесные» и волевые ресурсы, способствует формированию определенных межклеточных связей и внутриклеточных изменений, нейрофизиологических, функциональных систем, лежащих в основе представлений о навыках, умениях и способностях, изучение которых доступно в плоскости «позитивных» медико-биологических наук и представлений. В этом примере видно активное влияние теоретических представлений на физическое развитие человека, проявление «само-строительства».

Карл Роджерс, разработавший терапию, центрированную на клиенте  (7, 33, 34) считал, что люди используют свой опыт, свою жизнь для определения себя, очерчивания себя. Каждый человек обладает своим индивидуальным и неповторимым «полем опыта», которое включает в себя события, восприятия, ощущения, воздействия, часть которых может и не вполне осознаваться человеком. В «поле опыта» находится самость, которую не следует рассматривать как устойчивую сущность, анатомический объект. Прежде всего это само-представление, само-оценка. Она формируется у человека с детства в общении с родителями, учителями, друзьями. Проблема заключается, по мнению Роджерса, в том, каким образом человек выбирает из множества противоречивых мнений о себе то, которое считает истинным. Он пишет: «Мы имеем дело не с медленно растущей сущностью или постепенным, шаг за шагом, научением… результат, очевидно, является гештальтом, конфигурацией, в которой изменение изначального аспекта может полностью изменить фигуру. Самость — это организованный и связный гештальт, постоянно находящийся в процессе формирования по мере изменения ситуации, путем непрерывного процесса осознания…Хорошая жизнь — это процесс, а не состояние бытия. Это направление, а не предназначение». Для хорошей жизни человеку требуется еще и «идеальная самость» — это представление о том, кем человек хотел бы быть. Эта идеальная самость — тоже гештальт. Роджерс справедливо считал, что если идеальная самость сильно отличается от реальной — то это препятствие к росту. Надо стремиться к естественности, принимать самих себя такими, какие мы есть. Желательно стремиться к конгруэнтности, то есть к минимизации разницы между реальным опытом жизни и вербальной оценкой этого опыта. Под тенденцией к самоактуализации Роджерс понимает 1) движение к конгруэнтности, адекватному восприятию мира, 2) движение к реалистическому функционированию, адекватному восприятию себя в мире. Тенденция к самоактуализации — единственный мотив, постулированный в теоретической схеме Роджерса.

Процесс самоактуализации необходимо рассматривать не с позиции «абстрактного наблюдателя», не с позиции абстрактных «высших достижений» и их теоретических критериев, медико-статистических представлений о норме и аномалии, этот процесс доступен пониманию только с позиции здесь-и-сейчас присутствующего человека, осознающего «вызов» действительности. Самоактуализация может и должна рассматриваться и описываться «изнутри» жизни человека, с его точки зрения, как определенный, сознательный выбор цели. И видится она с этой точки как определенная последовательность эпизодов, ситуаций, в каждой из которых «Я» сталкиваюсь с определенными проблемами, принимаю вызов, и, по мере решения проблем, совершенствуюсь, развиваюсь, сознательно выбираю для себя еще более трудные (но соответствующие наличной самости, реалистические) проблемы, или деградирую не принимая вызовов, отказываясь от решения проблем или выбирая те, которые не соответствуют моей «самости». В этом случае, не находя своевременно решения, «Я» так же неизбежно прихожу в результате к столкновению с более трудными проблемами, но иного, «невротического» качества, решение которых будет вынужденным, сузит возможности моего самоопределения, потребует психологической или медицинской помощи.

Маслоу подчеркивает, что выбор в пользу роста, в направлении самоактуализации должен осуществляться человеком в каждой ситуации выбора. Любой отказ от усилий по полной реализации потенциала чреват возникновениями патологии или даже метапатологии. Предполагается, что отказ от развития приводит человека к нервным, психическим расстройствам, чреватым инволюцией, «свертыванием» отдельных способностей. Нарастание инволюционных тенденций, вовлечение в процессы инволюции отдельных регионов и стран чревато угрозой деградации для цивилизации в целом.

В последнее время получили новый импульс теории, пытающиеся объяснить все многообразие жизни исходя из одного закона или принципа, который объявляется универсальным, в духе «атомов» Демокрита или «идей» Платона. К чему приводят подобные попытки, и что лежит в основе развития подобных объяснительных концепций, мы покажем на следующем примере.

Концепция «инволюции» основывается на «законе необратимости морфологических изменений» Долло, сформулированном в 1893 г., и утверждающем, что живое существо, потерявшее однажды признаки, характеризовавшие его в прошлых поколениях, никогда не обретает их вновь. Многообразие видов жизни эта концепция объясняет так: предполагается, например, что змеи — это потомки ящерообразных, которые в свое время утратили сначала конечности, а затем и отделы мозга, отвечающие за формирование и управление этими конечностями. Эти отделы теряются необратимо: живое существо, ящерица, деградируя, перерождается в принципиально другой вид организма — змею. Далее вследствие регресса змея превратится в примитивное червеобразное, у которого будут отсутствовать органы зрения, слуха и т.д. В дальнейшем такой червяк может перейти к оседлому образу жизни, порождая популяции кораллообразных и т.п. Отсюда открывается путь дальнейшего упрощения многоклеточных существ в одноклеточные. Далее, в этой цепочке прамикробы и правирусы преодолевают зыбкую границу между «живой» и «неживой» природой, порождая минералы и кристаллы.

Основной закон инволюции звучит так: чем ниже спускается живое существо по лестнице инволюции, тем больше численность популяции и шире ареал расселения. Предполагается, что у высших живых существ инволюция происходит преимущественно за счет деградации индивидуального мозга. У низших существ роль «мозга» берет на себя «групповое сознание», которое заботится об интересах каждого входящего в популяцию индивида. И оно так же упрощается.

Судьба человечества в этой концепции описывается как сочетание индивидуальной деградации и группового вырождения. На протяжении веков этот процесс развертывается неравномерно. Некоторые бурно деградирующие группы людей в определенных экологических и исторических нишах отпадали от рода человеческого и превращались в племена человекоподобных существ — гоминидов. А уже из них — в обезьян. Чем ниже находится на лестнице инволюции живое существо — тем быстрее деградирует оно как вид. «В зависимости от среды обитания изменялась их морфология. Развивались пальцы стопы, появилась пятая рука — хвост, в общем, все — для успешного лазания по деревьям. Постепенно, в зависимости от условий, племя обезьян вырождалось в хороших прыгунов и здесь высокий рост и «передние доли мозга» явно были ни к чему. Эти небольшие зверьки, прыгая с ветки на ветку, отрастили у себя на конечностях перепонки, и уже могли перелетать с дерева на дерево. От них-то и берет свое начало первое поколение птиц» (Витальев В.).

Философское обоснование концепций инволюции и вырождения предполагает, что физическая деградация идет рука об руку с деградацией в духовной сфере. Общая схема развертывания процесса исторической деградации выглядит следующим образом (Тихонравов Ю., 1998):

1. Естественная жизнь — человек делает только то, на что его толкают внутренние и внешние природные силы;

2. Кризис естественности — давление природных сил ослабевает, провоцируя формы собственной активности человека;

3. Религиозная жизнь — человек пытается делать только то, что имеет смысл;

4. Кризис религиозной жизни — смысл «растворяется», перестает соответствовать жизни человека;

5. Моральная жизнь — человек пытается поступать «хорошо» не зависимо от смысла поступка;

6. Кризис морали — моральное чувство перестает быть ясным и отчетливым;

7. Традиционная жизнь — человек пытается делать только то, что принято;

8. Кризис традиции — обычай приходит в противоречие с интересом;

9. Правовая жизнь — человек делает только то, что не запрещено властями;

10. Реальная (экономическая жизнь) — человек делает только то, в чем видит непосредственную выгоду для себя.

Ю.В.Тихонравов считает, что на этой фазе, соответствующей сегодняшнему дню, возможности развертывания человеческого духа исчерпаны и исчезает основа для человеческой активности. Все мировоззренческие установки уже известны и имеют свою «традицию», базирующуюся на жизни относительно стабильных групп. Энтузиазм уже исчерпан, так как каждая мировоззренческая идея уже «прошла свой кризис и приелась своим сторонникам». Человеку остается лишь выбор между а) безумием и самоубийством и б) тихим истощением. «Неумолимо растет число людей, безумно стремящихся к осуществлению своего произвола. Дух, закованный в трансцендентальную схему, неизбежно идет к своей смерти, а вместе с ним, к своей смерти идет и организованное общество. Когда в обществе остаются только политики, то есть люди с хаосом внутри и безумной волей к власти, начинается война всех против всех. Гибнет не только духовная, но и материальная культура. Человек ослабляется не только как индивид, но и как организованный вид. И он либо гибнет в столкновении с чужаками, либо самоистребляется» (Тихонравов Ю. М).

Единственным «выходом» в пределах вида человека как такового, Ю.Тихонравов считает «тотальную эстетизацию» — сохранение целесообразности за счет отказа от каких-либо «разумных целей», мир рациональной иррациональности, тупиковый, хотя и прекрасный. Альтернатива видится Тихонравову только в «выходе человека за свои обыденные границы, в том, чтобы превращаться в Бога путем совершенствования».

Изложенная концепция не является в чистом виде «лирическим отступлением», так как попытки синтеза представлений о эволюции материального мира в сочетании с инволюцией мира духовного являются основанием для современных концепций «элитарности», в которых та или иная группа, стремящаяся к власти, собственности, и удерживающая их само-провозглашает себя «элитой», относит себя к скудеющему «сохраняющему» уровень потоку, во всех остальных, не входящих в элиту, находя лишь признаки вырождения и инволюции, что является, например, идеологической основой самооправдания многих современных политиков и групп влияния.

В «Психологии бытия» Маслоу подчеркивает необходимость такого понимания, при котором самоактуализированная личность не представляется бронзовой статуей на центральной площади или обитателем «пантеона», в который могут попасть только очень немногие люди, причем не ранее шестидесятилетнего возраста: «Мы можем определить самоактуализацию как эпизод, или «прорыв», в котором все силы личности чрезвычайно эффективно сливаются воедино, доставляя интенсивное удовольствие, когда человек обретает единство, преодолевая разорванность, больше открыт ощущениям, отличается неповторимостью, экспрессией и спонтанностью, более полно функционирует, обладает большими творческими способностями и большим чувством юмора, способен подняться над эго, более независим от своих низших потребностей и т.д. Во время этих «прорывов» человек становится в большей мере самим собой, лучше реализует свои потенциальные возможности и приближается к самому сердцу своего Бытия, становится более полноценным человеком».

«Пиковое переживание», свидетельствующее о самоактуализации и завершающее каждый ее эпизод, есть, прежде всего, эмоциональное проявление самооценки, причем неформальной, истинной, не дающей свершиться самообману, не позволяющей ввести себя в заблуждение даже авторитетным внешним источникам или манипуляторам. Это оценка истинности и правильности именно своего решения и поступка в данной ситуации, своего решения проблемы, последствий этого события для своей дальнейшей жизни. К Роджерс, в работе «Несколько важных открытий», первым из них отмечает: «Я могу доверять моим переживаниям…Если переживание воспринимается как нечто ценное, то оно достойно того, чтобы существовать. Иначе говоря, я понял, что мое целостное организмическое чувство ситуации более достойно, чем мой интеллект».

В «Дальних пределах человеческой психики» Маслоу пишет, что «критерием, по которому можно судить о продвижении в правильном направлении, являются пиковые переживания, они же являются и наградой самоактуализирующейся личности». Интенсивность, глубина и продолжительность этих переживаний играют важную роль. Маслоу пишет: «на мой взгляд, здоровые, самоактуализированные люди, не достигшие пределов высшего переживания, живущие на уровне житейского постижения мира, ещё не прошли весь путь к истинной человечности. Они практичны и эффективны, они живут в реальном мире и успешно взаимодействуют с ним. Но полностью самоактуализированные люди, которым знакомы высшие переживания, живут не только в реальном мире, но и в более высокой реальности, в реальности Бытия, в символическом мире поэзии, эстетики, трансценденции, в мире религии и ее мистическом, очень личном, не канонизированном значении, в реальности высших переживаний».

Каждый эпизод самоактуализации благодаря пиковым переживаниям становится осмысленным и важным в контексте целостной жизни человека, размышления и действия обретают единство и завершенность. Пиковые переживания дают концептуальную основу для теоретического выделения эпизода, части из непрерывного целого, которым является жизнь, способствуют формированию концепции прошлого; тому, кто достиг этого уровня, уже нет причин искать причины неудач в событиях детства или взаимоотношениях с родителями. Даже опыт боли, неудач, ошибок становится возможным воспринимать и интерпретировать как имеющий специфическую ценность элемент пути к самоактуализации. Человек, достигший самоактуализации хотя бы в нескольких эпизодах своей жизни, оказывается в состоянии коренным образом пересмотреть все свои представления о прошлом, взгляд на себя и свои возможности в настоящем, и построить реальные планы на будушее.

О самоактуализации можно говорить на каждом возрастном этапе развития человека. Акт самоактуализации можно увидеть, например, в овладении ребенком определенным навыком (скажем, езды на велосипеде), в овладении подростком техникой игры на гитаре, в овладении школьником определенной суммой знаний, достаточной для успешного поступления в ВУЗ. В каждом случае речь идет о том, что все более продолжительные усилия человека в какой-то момент приводят к осознанию: Я умею! Я знаю! Долго накапливаемые упорным трудом количественные изменения приносят одномоментно проявляющееся новое качество, характеризующее себя в практике жизни как определенная социальная или личная компетентность. Такого рода осознание приносит и пиковые переживания, и положительную оценку взрослых, родителей, экзаменаторов. При развертывании процесса жизни становится не столь важным, является ли это достижение наивысшим, важна реальная достижимость. На практике такое понимание самоактуализации позволяет не только пожилым людям не пытаться «любой ценой» отстаивать завоеванные на предыдущем этапе жизни «высокие» позиции, а при неудовлетворенности или чувстве пресыщения - осваивать новые области применения своих сил, в том числе новые профессии. В последнее время появились и быстро развиваются специальные программы обучения новым профессиям для людей, которые волей тех или иных обстоятельств (болезнь, возраст) лишились возможности продолжать привычную профессиональную деятельность. 

О самоактуализации возможно говорить и в том случае, когда социальная значимость деятельности и ее результатов прямо не просматривается: женщина, например, может посвятить себя главным образом воспитанию детей и внуков, что может приносить ей и пиковые переживания и любовь ближних как высшую оценку.

Теория мотивации А. Маслоу широко представлена во всех учебных пособиях по истории психологии и общей психологии, поэтому отметим лишь те идеи, которые лежат в основании знаменитой «пирамиды».

Прежде всего отметим, что теория Маслоу основана анализе распространенных в то время психоаналитических теорий мотивации, и на попытке интеграции их с теориями и идеями К. Левина, С. Халла, и Б. Зейгарник. Так, бихевиорист и ассоцианист С. Халл, для объяснения осмысленного и целенаправленного поведения, включил «стимулы целей и потребностей» как важные элементы в «паттерны стимула, которые считаются причиной реакции». Тем самым имеющееся в опыте достижение цели, удовлетворившее потребность, формирует «намерение» повторить ее достижение, по типу условного рефлекса. Осмысленное поведение, направленное на достижение цели в этой теории связывалось с накопленным и закрепленным прошлым опытом. К. Левин опубликовал в 1940г. в США теоретическое, в терминах «теории поля», обобщение результатов своих совместных с Б.В. Зейгарник исследований 1924-26г.г. «по ассоциации и измерению силы воли». По этой теории намерение достичь определенной цели вызывает определенное напряжение внутри организма. Это напряжение затрагивает не только физиологическое системы организма, но и вызывает размышления о предстоящем действии, затрагивая мышление и память. Была выявлена особая группа «квазипотребностей», потребностей «не имеющих биологического смысла», наличие которых, по мнению К. Левина, выделяет человека из природы (известный психолог Гельб по этому поводу афористично говорил, что «биологически бессмысленное действие может осуществить только человек»). Одновременное действие в настоящем времени различных потребностей и «квазипотребностей» (связанных более с мышлением, желаниями, фантазией), вызывает сильные эмоциональные напряжения и переживания в организме. При этом обычно сила потребностей в среднем значительно превышает силу квазипотребностей, в силу чего они удовлетворяются в первую очередь. Дополнительное исследование Зейгарник и Мэрроу показало, что сила квазипотребностей зависит от личной вовлеченности испытуемого в деятельность. При наличии личной заинтересованности сила квазипотребностей в среднем превосходит силу физиологических потребностей; незавершенная деятельность, направленная на удовлетворение квазипотребности сохраняет потенциал, силу напряжения, требующие двигаться к достижению цели: то есть неудовлетворенные потребности и квазипотребности имеют тенденцию становиться доминирующими. 

Итак, главной мотивирующей силой является сила испытанного человеком в его собственном опыте переживания. Переживания человека, удовлетворившего голод и жажду, за крайне редким исключением, носят принципиально иной характер, нежели переживания человека, получившего признание и уважение в коллективе, познавшего радость во взаимной любви и воспитании детей. Переживания, связанные с получением удовлетворения от употребления в пищу черной икры или черепахового супа, доставленного самолетом из Парижа, имеют выраженную тенденцию резко снижаться по интенсивности с каждым следующим актом, в отличие от переживаний, связанных с открытием ценностей Бытия. Испытанное в личном опыте переживание высокого порядка изменяет жизнь человека. Конечно, если социальные условия обрекают человека на борьбу за физическое выживание, то более «высокие» переживания, скорее всего, ему будут просто незнакомы, и идеи, связанные с ними, не будут мотивирующими. Любая потребность, в том числе чисто физиологическая, имеет свою «теоретическую», идеальную представленность в сознании, индивидуальном семантическом пространстве человека. Так, потребность в еде, связанная с чувством голода, имеет представительство в памяти в связи с имевшимися в прошлом опытами насыщения. Ощущение голода активирует поиск оптимального способа его удовлетворения с учетом данных памяти и наличных возможностей. Маслоу строит первые четыре «этажа» своей «пирамиды» исходя из распространенных теорий мотивации, надстраивая пятый в связи с идеей самоактуализации. Из теории Маслоу прямо следует, что те пиковые переживания, которые дарит человеку достижение самоактуализации, являются наиболее сильными и ценными, по сравнению со всеми другими. Именно поэтому идея достижения самоактуализации должна была приобрести самостоятельную и наивысшую мотивирующую силу. Маслоу считал, в духе чикагской школы, что человек в состоянии сам, сознательно выбирать мотивы, в соответствии с которыми в дальнейшем будет действовать. Поэтому он полагал, что человек, удовлетворивший свои дефициентные, Д – потребности, несомненно обратится к поиску более высоких переживаний, связанных удовлетворением Б-потребностей и М-потребностей, необходимо лишь указать ему направление поиска. Свои книги он и считал подобными указателями направления поиска. Считая знание и действие синонимами, по крайней мере в «сократовском смысле», Маслоу полагал, что если мы что-то знаем, то «автоматически и непроизвольно начинаем действовать в соответствии со своими знаниями», и что в этом случае выбор не вызывает внутреннего конфликта и происходит спонтанно.

В фундаментальном труде С.Л. Рубинштейна «Основы общей психологии» (36) переживание определяется как источник человеческого познания и изменения личности. Переживание определяется личностным контекстом жизни индивида, и всегда является переживанием чего-то. Переживание в контексте внутренней жизни личности соотносимо, сопоставимо с событием в контексте исторического ряда событий, бытия в его объективном понимании. Знание, в определенном смысле, производно от переживания, в зародыше содержится в каждом переживании. Приобретая самостоятельное значение в процессе общественно-исторического развития, знание является продуктом научной деятельности конкретной личности. Поэтому «знание, представленное в сознании индивида, является единством субъективного и объективного». Мысли ученого, мыслителя, писателя возникают в ходе его индивидуальной истории, они обусловлены горизонтами личного сознания автора, историческими и социальными условиями, поэтому в полноте эти мысли раскрываются только в «дальнейшем историческом развитии исторического познания. Поэтому автора иногда можно понять лучше, чем он сам себя понимал». Само знание может служить источником, причиной значительных переживаний: таковым было переживание Декарта, когда он впервые представил себе основные очертания развитой им в дальнейшем концепции, пиковые переживания Маслоу. С.Л. Рубинштейн пишет: «Каждый человек, живущий сколько-нибудь значительной внутренней жизнью, оглядываясь на свой жизненный путь, всегда находит воспоминания о таких моментах особенно напряженной внутренней жизни, озаренных особо ярким светом, которые, в своей неповторимой индивидуальности, глубоко входя в его жизнь, стали для него переживаниями. Художники, изображая психологию своего героя, недаром склонны бывают особенно осветить его переживания, т.е. особо значительные моменты его внутренней жизни, характеризующие индивидуальный путь его развития, как бы поворотные пункты его. Переживания человека – это субъективная сторона его реальной жизни, субъективный аспект жизненного пути личности».

Осознание — это не замыкание во внутреннем мире, но всегда соотнесение с внешним миром. С.Л. Рубинштейн признает и выделяет особый вид переживаний — бессознательные переживания, хотя, с его точки зрения, этот вид переживаний — скорее чувство, в котором «переживание не соотнесено или неадекватно соотнесено с внешним миром». К этому виду С.Л. Рубинштейн относит и первое, нарождающееся чувство, и настроение, и то, что Лейбниц именовал «малыми перцепциями», и те поступки, последствия которые не осознаны в плане вытекающих последствий. Поэтому сознание, по С.Л. Рубинштейну, это «всегда — единство осознанного и неосознанного, сознательного и бессознательного, взаимопереплетенных и взаимосвязанных множеством взаимопереходов».

Представление о ключевой роли поворотного переживания для развития человека характерно и для других известных российских психологов. Так, А.В. Петровский и М.Г. Ярошевский пишут, что «изменение личности как целого происходит через «поворотные» переживания. В переживании — основа отношения личности к своему миру… За ним скрыты конфликты и кризисы развития». Возрастное развитие, по Л.С. Выготскому, может быть представлено как история переживаний развивающейся личности. Внутренняя жизнь ребенка, по его мнению, связана с «болезненными и мучительными переживаниями, с внутренними конфликтами», это «психология в терминах драмы», внутренней, незримой. Для внешнего наблюдателя эта драма проявляется в виде капризов, упрямства, негативизма (24, 29, 36).

Отметим, что при изучении человека и его психологических феноменов необходимо использовать три типа данных:

1) «внутренние», интроспективные, характеризующие самоотношение, самооценку человеком себя, как «носителя» данного феномена;

2) «внешние», объективные, получаемые в результате применения тестов, дающие возможность соотнести индивидуальное с социальным по отношению к феномену как понятию, теории;

3) «экспертные», связанные с необходимостью верификации и интерпретации как «внешних», так и «внутренних» данных.

По отношению к позитивным наукам, где наиболее важными, решающими считаются опыт, эксперимент, нормативно-правовая экспертная оценка, «внешние» данные, гуманистическая психология и теория самоактуализации отдают предпочтение «внутренним». Это связано не только с осмыслением такого феномена, как фашизм, когда антигуманизм стал нормой для страны, ее политической и правовой системы, и на какое-то время отстаивание основных общечеловеческих ценностей стало «преступлением», но и в связи с многочисленными фактами «опережения» отдельными творцами, художниками, изобретателями, мыслителями, своего времени. Следование путем самоактуализации не дает человеку никаких гарантий достижения успеха и признания не только в широком социальном контексте (социальный аспект акме), но и в кругу семьи и, даже, близких друзей. История приводит большое число примеров, когда успех и признание приходили со значительным «опозданием» (Мендель, Ван-Гог), в тяжелой борьбе за отстаивание права на свою позицию с родными, близкими, властью (Тимофеев-Ресовский, Вавилов). Только понимание существенной, онтологической ценности свободы выбора таких целей, достижение которых, результат, имеет ценность большую, чем те неудобства и проблемы, которые его обнародование может принести автору, выводит человека в подлинно экзистенциальное Бытие. Именно такую возможность санкционирует теория пиковых переживаний. Именно поэтому не следует путать цель и один из критериев, по которому можно судить о ее достижении. Маслоу советует: «не гонитесь за ними, действуйте в соответствии с высшими ценностями, и в должный час пиковые переживания настигнут вас сами». В этих положениях родство гуманистической и экзистенциальной психологии и психотерапии. В свете вышеизложенного тиражируемое во многих изданиях представление критики отдельных положений гуманистической психологии В. Франклом как радикального расхождения между ними выглядит неоправданным (особенно, если задуматься над сутью различий в представлении о «высших ценностях жизни» и «смысле жизни»).

Говоря о жизненном пути человека, необходимо обсуждать и проблему предела. Является ли достижение самоактуализации конечным пунктом «жизненного путешествия» личности? К чему еще может стремиться человек, достигший успеха, получивший в полной мере признание и в социуме, и в семье, и в мнении экспертов?

Маслоу отвечает на этот вопрос так: «Цель личности (самоактуализация, автономность, индвидуация, «истинная Самость», по определению К. Хорни, подлинность и т.д.) похоже, одновременно является и конечной и промежуточной целью, инициацией, шагом вверх по лестнице к трансценденции идентичности. Можно сказать, что ее функция заключается в самоуничтожении». То есть любое конкретное достижение человек не должен рассматривать как «конечный пункт», более того, не следует фиксироваться на специальном поиске пиковых переживаний, любое достижение должно побуждать к новым свершениям. В своей последней крупной работе «Дальние пределы человеческой психики», он пришел к выводу, что теория самоактуализации может стать основой широчайшей программы переустройства человека и мира. Это и есть концептуальная основа мета-теории самоактуализации, наименее изученной и явно недооцененной.

Маслоу пишет: «Если образование будет способствовать самоактуализации человека, то очень скоро мы будем наблюдать расцвет цивилизации нового типа. Люди станут здоровыми и сильными, они станут хозяевами своей жизни». Эта потенциальная цивилизация описывается Маслоу в терминах «теория У», в отличие от наличной действительности, описываемой им в терминах «теория Х». Ведущей силой в этом преобразовании цивилизации должны стать самоактуализированные люди и психологи – это «старшие братья» человечества, берущие на себя ответственность за «другого человека (других людей) как за своих младших братьев». Отсюда прямо вытекает мысль о том, что достижение человеком самоактуализации как цели своей личной жизни необходимо приводит к тому, что «достигший» ощущает обязанность включиться в борьбу за преобразование жизни в интересах более полного развития всех живущих. Маслоу рассматривал Эупсихею, символизирующую в его произведениях сообщество самоактуализированных людей как дальний предел социального развития, который он описывал в терминах «теория Z»; он насчитал по крайней мере 29 проблем в настоящем, которые предварительно требуется решить на пути движения к этому варианту будущего. Маслоу страстно желал скорейшего наступления этого будущего, и в отдельных статьях, в отдельных фрагментах его работ критики действительно имеют возможность найти элементы «утопизма», но такие элементы содержатся в любом плане при любой степени детализации, в связи с вероятностной структурой всех известных законов и закономерностей. Маслоу откровенно признавал, что в наличной действительности построение Эупсихеи возможно лишь на «необитаемом острове».

В «Дальних пределах человеческой психики», в идее развития общества от «теории Х» через «теорию Y» к «теории Z» можно увидеть контуры смысложизненного учения, основанного на синтезе идей, почерпнутых не только в психодинамических теориях, но и в буддизме, даосизме, контр-культурном движении. Эта идея напоминает мысли Платона о переустройстве общества и роли философов в этом процессе, «религию Человечества» Огюста Конта. Она связана с попыткой воздействовать на общественное развитие через постулирование определенного комплекса идей как относящегося к глубинной, генетически заданной природе человека и открытых научным методом. Санкционированные наукой ценности должны были заменить религиозные, не имеющие научного обоснования, и стать «объектом служения» для человека в интересах его развития. Психология при этом могла бы занять место религии, а психологи и определяемые ими самоактуализированные люди – роль священнослужителей и святых. На практике подобная идея, доведенная до абсурда, была реализована в целях личной наживы Р. Хаббардом, писателем-фантастом с дурной репутацией «сатаниста», в «саентологии», как культе его «науки», и «дианетике», как «научной теории и практике личностного роста». Такого рода построения в научных произведениях связаны с американской практикой, в которой известные ученые, такие как Скиннер, Азимов некоторые гипотезы, касающиеся перспектив воздействия научных открытий на ход развития общества, излагали в форме научно-фантастических романов. Кроме того, Маслоу специально изучал в дзен-буддизме практику «коан», парадоксальных реплик и действий, которыми наставник побуждает ученика к нестандартным размышлениям, новому ракурсу восприятия трудной проблемы. Он пытался специально вставлять в свои статьи и книги, посвященные проблеме самоактуализации подобные коанам суждения, которые должны побудить читателя отступить от клишированного восприятия текста.

Адекватному восприятию «теории Z» мешают и небрежности при переводе, в результате чего понятие «трансцендирование» получило неадекватное толкование. Маслоу предполагал, что самоактуализированные люди «трансцендируют сексуальность» в том смысле, что во взаимоотношениях мужчины и женщины, начиная с определенного момента эротические компоненты взаимоотношений дополняются, а в дальнейшем могут и уступить свое место более высоким, бытийным компонентам, о которых в философии принято говорить как о «филеа», «агапэ». Эротика не отрицается, но занимает свое ограниченное место в более сложном бытийном комплексе взаимоотношений. Переводчики же «Дальних пределов…» не вникая в тонкости различий Б-любви и Д-любви, приписывают Маслоу тезис, что самоактуализированные люди «достигают» транс-сексуальности.

В свете изложенного ясно, что Маслоу противопоставляет непредвзятость и открытость к опыту как «наивность самоактуализированного человека» и «невежественную наивность». При этом он особо подчеркивает «нездоровость» отрицания реального мира: «Такие люди смотрят вокруг и не желают видеть ее. Они презирают ее. Такого рода нездоровье, фантазийное восприятие принимает только «высшее», а «низшему» отказывается даже в праве на существование. Оно нездорово именно потому, что фантазийно, — иначе говоря, отрицательно, по-детски невежественно, не признает знания и опыта».

Критике подвергается и мистические взгляды, характерные для контр-культурного движения: «Обсуждая работы Экхарта, Судзуки… необходимо отметить, что их определение унитивного сознания… отрицает переходящее как таковое. Эти авторы склонны считать истинной реальностью только священное, вечное или божественное, они вплотную приближаются к тому, чтобы отказать миру в реальности». Вывод же таков: «Мир един и единственен, и то, насколько в человеке уживается высшее и обыденное, на самом деле зависит лишь от его способности воспринимать мир с точки зрения вещей высшего порядка и одновременно во всей его обыденности. Прими мы иной подход, и тут же окажемся в ловушке… Мы примем религию в ее потусторонности и сверхъестественности, мы смиримся с ее нездешней, чуждой нам природой, отберем у нее гуманистическую и естественнонаучную составляющие».

В «Дальних пределах человеческой психики» Маслоу рассматривает самоактуализацию в контексте взаимоотношения человека с социумом и психотерапевтической практики. Решительно акцентируя отказ от погони за пиковыми и высшими переживаниями, он предлагает психотерапевтам сделать упор на кропотливую работу «здесь и сейчас», где важным является и мельчайшее достижение, целью является освобождение от патологии, а отнюдь не достижение Нирваны. Он приходит к выводу, что психология должна прежде всего разработать теоретическую основу «новой социальной терапии», предметом которой является оказание необходимой помощи человеку в решении конкретных проблем и задач, стоящих перед ним, связанных с безопасностью, принадлежностью, потребностью любви, уважении и чувстве собственной значимости. Только на основе решения указанных проблем в социальном плане возможен личностный рост и самоактуализация. Этот тезис не следует воспринимать как отказ от «дальних перспектив» развития и роста человека и человечества, в этом необходимо увидеть стратегическую задачу сегодняшнего дня, настоятельно требующую своего решения, в том числе теоретического, во имя обеспечения возможности роста.

Гуманистическая парадигма в психотерапии (7, 10, 33, 34, 40, 42) исходит из представления о том, что

(1) людям свойственно развиваться в «позитивном» направлении, которое характеризуется движением к самоактуализации через рост самоорганизациии и ответственности во всех видах деятельности и отношений, включая самоотношение;

(2) помехи такому развитию заключаются не только во внешних обстоятельствах жизни клиента, но, главным образом, в специфике восприятия этих обстоятельств и самого себя клиентом;

(3) психолог, психотерапевт не могут изменить социальные обстоятельства жизни клиента, тем более не могут «отменить» предельные данности Бытия (смерть, боль, изоляцию, отсутствие заданного извне смысла), но могут способствовать:

(а) более адекватному восприятию клиентом ситуации (путем эмпатического принятия самого клиента в психотерапевтическом процессе общения, рассматриваемом как экзистенциальная Встреча);

(б) само-обучению клиента в терапевтическом процессе принципам выделения в каждой ситуации факторов развития и использования этих факторов для решения проблем и задач реальной жизни;

(в) само-освобождению клиента от давления мистифицированных теоретических схем, закрепляющих у человека представления о фатальности действия прошлого опыта, культурных традиций, и т.п.; способствующих закреплению пассивной позиции по отношению к своей жизни;

(г) пониманию клиентом ценности жизненного опыта даже в ситуациях реальной болезни и тяжелого бремени нерешенных и даже принципиально нерешаемых проблем; 

(д) укреплению уверенности клиента в собственных силах (силе «Я»), возможности самостоятельного нахождения и осуществления реалистических решений (движение к самоорганизации, самодетерминации, самоактуализации, индивидуации, само-осуществлению и т.п.). Гештальт-терапевты рекомендуют своим клиентам следующую «молитву»: «Господи! Дай мне терпение перенести все то, что я не в силах изменить; дай мне сил изменить все то, что я могу и должен изменить; и дай мне мудрость всегда отличать первое от второго!»; 

(4) психолог, терапевт исходят из ясного представления о том, что терапевтическая реальность в гуманистической психотерапии является «облегченной», по сравнению с жизненной действительностью, поэтому «привыкание» пациента к этой облегченной реальности является стратегической опасностью на пути клиента к росту самостоятельности и опоре на собственные ресурсы, свою самость;

 (5) завершением процесса является «экзистенциальное расставание», символизирующее «смерть болезни», безвозвратное возвращение клиента в его самостоятельную жизнь, самостоятельное решение им проблем и задач его собственной жизни; нахождение им оптимального баланса между тем, что он должен «отдавать» обществу, и тем, что он может «получать» для себя.

Процесс самоактуализации и самоорганизация отнюдь не исключают, а предполагают адекватный, синергический баланс между тем, что человек «вкладывает» своими усилиями в развитие общества, социальное развитие, и теми «ресурсами развития», которые предоставляют каждому гражданину социальные, правовые институты общества, та профессиональная деятельность, которой он занят, его близкое окружение. Этот баланс отражает наиболее эффективный способ взаимодействия человека и общества, приносящий максимальный эффект и для личного и для общественного развития. Маслоу пишет и о «внутренней» синергии здорового человека, которая заключается, как это было уже отмечено, в единстве слова, мысли, действия и ответственности; единстве внешнего и внутреннего планов; мыслительной, теоретической деятельности и практической активности. В настоящее время эти идеи развиваются синергетикой, в системном подходе к изучению человека (38).

Вопросы для закрепления и самостоятельного изучения:

  • Чем гуманистическая психология отличается от американской версии психоанализа? В чем сходство этих теорий?
  • Чем гуманистическая психология отличается от культурно-исторической школы психологии?
  • Перечислите основные принципы, на которых произошло объединение психологов гуманистической школы.
  • В чем, по Вашему мнению, различие и сходство гуманистической и экзистенциальной психологии?
  • В чем заключалась критика В. Франклом теории савмоактуализации?
  • В чем сущность концепции К. Гольдштейна и его представления о самоактуализации?
  • Как относился К. Роджерс к идеям религии и философии Китая? Какие идеи он использовал в своей теории?
  • В чем видел А. Маслоу задачи системы образования?
  • Чем «эмпатия» отличается от «симпатии»?
  • Перечислите структурные элементы теории самоактуализации
  • В чем сходство и различие в понимании «самости» Маслоу и Роджерсом?
  • В чем сходство и различие в понимании «самореализации» Маслоу и Юнгом?
  • Что Вам известно о теории мотивации Маслоу и её сходстве и различиях с теорией мотивации в бихевиоризме?
  • В чем сходство и различие между дианетикой и гуманистической психологией?
  • В чем видел К. Роджерс проявление «базовой тенденции с актуализации»?
  • Что Вам известно о значении терминов «синергия» и «синергетика»? Использовал ли А.Маслоу эти термины в своих работах?
  • Что Вам известно о жизни и судьбе А.Маслоу и К.Роджерса?
  • Что Вам известно о значении терминов «Синанон», «Эупсихея»?
  • Расскажите о пиковых переживаниях. Является ли их достижение целью самоактуализирующейся личности?
  • В чем видел Маслоу «дальнюю перспективу» развития человечества; в какой книге и в каких терминах она описывается?
  • Расскажите о психотерапевтических концепциях Маслоу и Роджерса; в чем их сходство, и в чем – различие?
  • Дайте определение самореализации и самоактуализации
  • Кого из отечественных психологов Вы могли бы причислить к школе гуманистической психологии?
  • Как А. Маслоу относился к идеям дзен-буддизма; какие из этих идей он принимал? Какие – подвергал критике и почему?
  • Как А. Маслоу понимал «самость»? Как выглядят эти представления Маслоу с точки зрения современной науки?

3. Проблемы теории и практики самоактуализации.

Проблемно ориентированное изложение теории самоактуализации не будет полным без того, чтобы не попытаться указать на те факторы, которые заторомозили развитие и практическое применение теории самоактуализации, затрудняют ее понимание, остаются нерешенными.

Первая группа проблем может быть обозначена как «организационная», и заключается в том, что основатели гуманистической психологии пытались сделать ее постулаты и понятийный аппарат максимально свободными, позволяющими, так или иначе, объединиться на этой концептуальной основе подавляющему большинству психологических школ и течений. Эта слабая структурированность понятийного аппарата вместе с «наивной открытостью» к новым идеям дали возможность заявить о себе и присоединиться к ассоциации гуманистической психологии группам, не имеющим никакого отношения к научной и практической психологии. В результате, к концу 60-х, гуманистическое психологическое движение, в основном, было поглощено контр-культурным движением с такими сопутствующими ему социальными феноменами как движение за свободу слова, движение хиппи, движение за расширение сознания (представлявшее, по сути наркокультуру), движение в защиту человеческого потенциала, движение за сексуальную свободу. Теория Маслоу и Роджерса получила вульгарное истолкование в духе призыва к уходу от реальности через трансцендирование, достижения «пиковых переживаний» любым путем, не столько через напряженный труд над большими проблемами, сколько через употребление наркотиков и применение изощренных восточных техник секса. И. Ялом пишет, что в какой-то момент съезды Ассоциации гуманистической психологии стали походить на карнавалы: «В большом шатре гуманистической психологии приют находил каждый, и вскоре там образовался хаос различных школ и течений, которые даже на экзистенциальном эсперанто едва могли объясниться между собой. Гештальт-терапия, трансперсональная терапия, группы встреч, холистическая медицина, психосинтез, суфизм и многое другое — всё это оказалось под одной крышей. Новые направления принесли с собой иные ценностные ориентации, не оставшиеся без последствий для установок психотерапии. Это отразилось в усилении влияния гедонизма («если тебе нравится, делай это»), антиинтеллектуализма (согласно которому любой когнитивный подход представляет собой «промывание мозгов»), установок на индивидуализм, а не индивидуальность («делай свое, и если другим это не нравится, то это не твоя проблема»), и на самоактуализацию исключительно в связи с достижением «пиковых переживаний». Все это, в особенности неадекватная критика науки и ценности интеллектуальных усилий, поиска научной истины, вскоре привело к разрыву между ассоциацией гуманистической психологии и академической психологией. Те из гуманистических психологов, кто имел признанный академический статус, из-за сомнительного окружения стали чувствовать дискомфорт». В итоге три человека, обеспечившие гуманистической психологии на первом этапе ее развития теоретическую платформу, связь с академической наукой и интеллектуальной элитой общества - Ролло Мэй, Карл Роджерс и Абрахам Маслоу, - постепенно оказались в роли «свадебных генералов» и устранились от активной работы в ассоциации.

Маслоу успел выступить в роли создателя «четвертой» ветви психологии, «трансперсональной», которая, по его мнению, должна была позволить преодолеть организационный и идейный раскол и послужить, в дальнейшем, основой для консолидации на истинно гуманистических позициях. Однако он умер, не проработав и двух лет в этом направлении, а его «наследники» (С. Гроф, К. Уилбер, Т. Маккена) использовали его имя и авторитет для создания и распространения теории, смыслом которой является уход человека от реальной жизни в фантастическую «трансперсональную» реальность. Трансперсональная психология исходит из положения о том, что мир представляет собой параллельное и одномоментное существование множества самых различных реальностей, обладающих равным онтологическим статусом. Границы между этими реальностями – это навязанная дурным воспитанием культурно обусловленная фикция в сознании человека, пребывающего в неведении, и страдающего только вследствие неведения. Истина, проповедываемая трансперсональной психологией, заключается в том, что Человек – это как минимум «богоравное» существо, бессмертное, поэтому ничем и никак не могущее повредить себе, поэтому его истинное предназначение заключается в наслаждении жизнью, как игрой. В этом случае подвергать себя страданиям в мире действительности является глупостью, проявлением нездоровья, мазохизмом. От этого «нездорового» восприятия действительности и «лечат» трансперсональные психотерапевты. Путь к нормальному, счастливому состоянию представители трансперсонального направления указывают в духе вульгарного истолкования буддизма: они предлагают человеку отбросить самоограничения, связанные с признанием действительности единственной реальностью Бытия, и устремиться к комфортному «виртуальному бытию» в самим собой придуманном мире без ограничений. В этом виртуальном мире боги, демоны, ангелы и другие люди, равно пребывающие в заблуждениях, разыгрывают для удовольствия избранного, освободившегося от заблуждений, масштабное сценическое действо, которое они, в силу неведения, считают своей подлинной жизнью. Для достижения этого «высшего уровня бытия» оправдываются применение галлюциногенов, наркотиков, а так же медитативных и дыхательных техник йоги, вырванных из контекста йогического учения. Необходимо отметить, что последние 10-15 лет в связи с обострением во всем мире проблем наркомании и СПИДа, основной акцент в методах трансперсональной психологии сместился в сторону техник, подобных йогическим, что не изменило ее принципиальных установок по отношению к миру и человеку. Представления о множественности реальностей и абсолютной свободе фантазии уже не являются доминирующими, мир действительности трактуется как арена действия «надмировых» сил, стесняющих себя во времени и пространстве с целью самопознания. Человек в этой концепции не рассматривается как субъект активности, скорее это временная форма, которую принимает некий «дух», с исследовательскими целями предающийся самоограничению; опыт и переживания отдельного человека рассматриваются как фрагменты опыта этого «духа». Целью «терапевтической» работы становится достижение осознания человеком себя как «пересадочной станции», которой воспользовался занимающийся самопознанием дух, и самоотождествление с этим духом (я – это он, а он – это я), что влечет обязательность принятия позиции пассивного наблюдателя, созерцателя по отношению к своей жизни.

В результате этих событий понятие «самоактуализация» и теория самоактуализации оказались под резким критическим огнем, и были вытеснены на «перифирию» науки как экзотический элемент «утопического» контр-культурного движения. Только в последние годы, в связи с развитием системного «синергетического» подхода в психологии, ключевые представления которого связаны с понятием «самоорганизация», внимание к этому недооцененному понятию и теории стали возвращаться.

Вторая группа проблем – теоретическая: борьба различных направлений в психологии и отдельных течений внутри направлений показала ошибочность наиболее распространенных в это время в философии науки представлений о жизненном цикле научных теорий. Предполагалось, что в мире науки действуют следующие закономерности: научная проблема порождает попытки ее решения в виде гипотез, подлежащих проверке. Несколько взаимосвязанных не опровергнутых гипотез в совокупности со своими следствиями образуют теорию, которая считается истинной до того времени, пока не будет найдено опровержение хотя бы одной из ее существенных частей. После этого теория должна быть отброшена, как неистинная, ученые должны были в этом случае не «латать дыры», а, честно отбросив предрассудки, приступить к проверке новых гипотез, поиску новой теории. Иной путь, связанный с изменением формулировок исходной концепции, ее адаптацией к вновь открывшимся фактам, объявлялся «конвенциальной уловкой», недостойной истинно научной теории. Теория, не желавшая «упокоиться с миром» после своего опровержения объявлялась ненаучной. История развития и конкуренции психологических теорий показала, что практически никакая критика, никакие научные опровержения не приводили ученых-психологов, принадлежащих к разным школам, к объединению на общенаучной платформе. Что бы ни происходило, практически никто из психологов не хотел отказаться ни от своих личных амбиций, ни от своего личного способа изложения своих теоретических положений. Появление гуманистической психологии как новой, конкурирующей ветви психологии привели не к объединению, а, наоборот, к дальнейшему умножению психологических теорий, так, появился «гуманистический неопсихоанализ» и т.п. Складывалось впечатление, что психологи обнаружили принципиально новое деление живущих на земле людей на «человека психоаналитического», «человека бихевиорального», «гештальт-человека» и т.п., и что различия между этими «новыми видами» глубже, чем все ранее известное науке. В лучшем случае отдельные положения иной школы, другого автора заимствовались путем перевода на собственный язык; причем число таких языков отнюдь не сокращалось. Отсюда прямо следовало, с точки зрения философии науки, что все психологические теории вели себя не как научные, а как мифические или религиозные. В результате философия науки вынуждена была пересмотреть свои представления о закономерностях жизненного цикла научных теорий, и предложила принципиально новую концепцию «эволюционной эпистемологии», в соответствии с которой научные идеи эволюционируют и приспосабливаются к действительности вместе со своими носителями. Тем самым была дана санкция «методологическому плюрализму», в результате чего в рамках гуманистического направления возникли и продолжают множиться новые подходы, гуманитарный, этический, и т.п. Продолжение в том же духе неизбежно приведет исследователей к такой множественности представлений о человеке, в которой может утонуть, исчезнуть научная проблематика общевидового самопознания человечества, растворившись в индивидуальных поисках откровения о природе человека, скорее относящихся к сфере искусства.

Следовательно, теоретические проблемы, затрудняющие развитие гуманистической ветви психологии в качестве науки, заключаются в том, что она во все большей степени становится своеобразным синтезом науки и искусства, «наукоискусством». Практическая гуманистическая психотерапия стала «практическим искусством», основанном на применении психологом под свою ответственность широчайшего круга не только научных методов, методик и принципов; полном вовлечении самого себя в терапевтический процесс, рассматриваемый как элемент реальной жизни (а не утилитарной практики), с целью обеспечения необходимых условий для свободного саморазвития клиента. Это связывает дальнейшее развитие гуманистического направления в психологии во все большей степени не с экстенсивным тиражированием применения известных методик ко все более широкому кругу феноменов и явлений, а с полной самоотдачей, интенсивным творческим поиском нового синтеза, индивидуальными творческими актами ученого, являющегося в то же время и художником, и поэтом, и драматургом, позволяющими во всем многообразии возможностей поиска в то же время не утерять видения базовой для психологии проблемы самопознания. Способности такого рода не может гарантировать ни образование, ни добросовестная научная деятельность, что делает занятия психологией родственными с занятиями философией, ведь обе эти дисциплины объединяет отсутствие объективных, догматических оснований и необходимость беспощадной самокритики в беспредельном поиске Истины, скрывающей свое лицо за теориями, гипотезами, мифами, религиями и т.п. Еще одна теоретическая проблема заключается в том, что развитие и рост человека изучается многочисленными дисциплинами, каждая из которых имеет собственное видение того, что есть развитие. Поэтому необходимо непрерывное сопоставление данных, получаемых смежными науками, изучение и сопоставление понятийно-категориального аппарата. Данная глава помещена в учебнике акмеологии, поэтому читателю представляется необходимым сопоставить сведения о теории самоактуализации прежде всего с данными, представленными в других разделах учебника. После этого следует ознакомиться с данными возрастной психологии, психологии развития, психофизиологии, психогенетики и т.д.

Третья группа проблем связана с комплексом внешних условий, в которых индивид совершает свои попытки продвижения к «полной самоактуализации», максимальному раскрытию своего потенциала.

Маслоу считает главной внешней угрозой современную культуру и среду, которые «с легкой небрежностью угнетают или даже убивают в нас присущий нам генетический потенциал, но они не в состоянии породить его или усилить. Культура и среда начинают действовать на нас с детства:

1) формируя привычки, которые замыкают нас в непродуктивном поведении;

2) через групповое давление на наши вкусы и суждения;

3) способствуя формированию внутренних защит, которые отрывают нас от самих себя».

Маслоу предполагает наличие у человека некоторой иерархической системы ценностей, уходящей «корнями в саму природу человека. Человек не просто желает их и стремится к ним, они необходимы ему». Эти гуманистические ценности должны рассматриваться «как неотъемлемые права человека» и, в то же самое время, как идеал для веры и служения. В сфере права эти ценности должны быть реализованы законодательно в виде «предоставления абсолютно равных социальных возможностей всем младенцам, приходящим в этот мир». В практику взаимоотношений между людьми, обучения и воспитания детей, должно войти невмешательство «в бытие и становление любимого. Нужно очень сильно любить ребенка для того, чтобы позволить ему развиваться самостоятельно, следуя внутренним позывам». Отсутствие системы «свободного воспитания» Маслоу считает важнейшим из внешних препятствий на пути к самоактуализации.

Эти идеи восходят к одному из идеологов деизма, Ж.-Ж. Руссо. Он утверждал, что науки и искусства извращают человеческую природу и вносят разложение в нравы природного человека. В романе «Эмиль или о воспитании» проводится мысль: «всё хорошо, что выходит из рук Творца, всё вырождается в руках человека». Руссо — интуитивист, считающий, что действие, расчетливо преследующее заранее поставленные цели, по статусу ниже действий «по велению сердца». В естественных условиях человек сам удовлетворяет все свои потребности, сам учит своих детей, сам молится Богу, сам себе художник и поэт, живет полной жизнью, не нуждаясь в помощи других, и не завися от них. Поэтому он вполне свободен. Поэтому в этом состоянии все люди равны. Идиллия заканчивается с разделением труда, и чем дальше оно продвигается, тем сильнее становятся узы, ограничивающие человека. Из свободного человека формируется часть социального механизма, в котором все части нуждаются друг в друге, и ограничивают друг друга. Отсюда произрастает стремление человека к превосходству, власти: накапливая собственность, каждый стремится поставить других людей в зависимость от себя, заставить их на себя работать. Что же делать потерявшему себя в культуре, утратившему свою целостность человеку? Обрести себя вновь. «Человек, будь человеком, это твоя первая обязанность!», говорит Руссо и рисует «идеал» — независимую человеческую личность, свободную и верную только себе и подчиняющуюся только голосу внутренних ценностей, совести. Путь к идеалу лежит в воспитании, которое, прежде всего, должно быть «свободным воспитанием». Задача заключается не в том, чтобы сделать что-то с воспитанником, а в том, чтобы предохранить его от культуры. Надо сделать так, чтобы природа сама действовала в человеке, ибо она — наилучший воспитатель. Искусство воспитателя заключается в умении ничего не делать вместе с воспитанником. Руссо пытается доказать, что даже обучение ходьбе приводит к «обезличиванию», а особенно вредно преждевременное обучение речи, грамоте и нравственным правилам. До 12 лет, по мнению Руссо, воспитываются только чувства, так как раньше этого умственные запросы еще не появляются. Но и воспитание чувств заключается не в том, чтобы воспитатель что-то делал, а в том, чтобы только ставить Эмиля в условия, когда он сам бы всё делал. Умственное воспитание (с 12 до 15 лет) осуществляется не на основе какой-то программы, а на основе самостоятельно производимых Эмилем наблюдений и возникающих в результате этих наблюдений запросам. Только после этого начинается нравственное воспитание. В результате все воспитание Эмиля превращается в своеобразный «театр», в котором на протяжении многих лет десятки актеров должны скрупулезно играть свои роли по сценарию, расписанному воспитателем. Сам Руссо в конце романа признает, что «свобода» в его концепции — это только видимость свободы, это только отсутствие видимого гнета: «пусть он думает, что он всегда господин, и пусть на деле будете им вы. Нет подчинения более полного, чем то, которое сохраняет видимость свободы; таким образом сама воля оказывается плененной… Без сомнения он не должен ничего делать кроме того, что он сам хочет; но он не должен ничего хотеть кроме того, что вы хотели бы, чтобы он делал; он не должен делать ни одного шага, который вы не предвидели бы. Он не должен раскрыть рта без того, чтобы вы не знали, что он скажет».

В России подобные взгляды проповедовал Л.Н. Толстой, он даже создал в Ясной поляне школу для того, чтобы их реализовать. Л.Н. Толстой различал естественное разделение труда, основанное на свободном использовании человеком своих талантов и способностей, без ущерба для своей самостоятельности, и «противоестественное», создающее «профессионалов», которые ничего больше не умеют, кроме своего ремесла. Эти профессионалы, особенно чиновники, ученые, художники, учителя, искусственно пытаются вызвать потребность в своем труде, и, накопив собственность, сделаться свободными от общества вообще. В результате все становится искусственным, неестественным, по мнению Л.Н. Толстого песня простых русских баб «выше» сонаты Бетховена, «не содержащей никакого определенного чувства и потому ничем не заражающей». Объехав с целью изучения образования не только Россию, но и Германию, Швейцарию и Францию, Толстой пришел к выводу, что образовательное влияние школы крайне незначительно вследствие того факта, что воспитание насильственно, а школа «оторвана от жизни». Толстой считал, что формирование людей по известным образцам – неплодотворно, незаконно и невозможно. Допустимо лишь образование как свободное взаимоотношение равных лиц, то есть образование, которое дает сама жизнь. Школа лишь должна предоставлять ученикам возможность ученикам получать знания, ученики должны самостоятельно выбирать те знания и уроки, которые они сами считают для себя нужными. Попытка практической реализации этих идей привела к печальному результату. В «Исповеди» Толстой пишет: «теперь мне смешно вспомнить, как я вилял, чтобы исполнить свою похоть — учить, хотя очень хорошо знал в глубине души, что я ничему не могу научить такому, что нужно, потому что не знаю сам, что нужно… Я так измучился от того, особенно, что запутался… так противно мне стало мое влияние в журнале, состоявшее всё в одном и том же — в желании учить всех и скрыть то, что я не знаю, чему учить, — я заболел более духовно, чем физически, бросил все и поехал в степь к башкирам — дышать воздухом, пить кумыс и жить животной жизнью».

В чем же общее во взглядах Толстого, Руссо и Маслоу? У каждого из них есть представление, что человек — исходно свободен от рождения и наделен многочисленными достоинствами. Эти свобода и достоинства заглушены фактом принуждения. Гипотеза заключается в том, что если это принуждение отменить, то и свобода и достоинство развернутся во всем блеске. Отсюда дихотомия: свобода и принуждение не могут существовать вместе, полутонов нет, следовательно, или полная свобода или тотальное принуждение. Однако наука говорит, что между геномом и средовыми влияниями лежат и генотип и фенотип: что биологически осмысленная информация, рождаемая путем сознательного отказа от многих возможностей в пользу одной выбранной, ценнее нереализованного потенциала; что переход к самоорганизации может быть осуществлен только на третьем этапе развития, после этапов «накопления» и «трансляции». Таким образом, принуждение может быть превзойдено, а отнюдь не отменено, и только путем воспитания в человеке внутренней силы, могущей помочь правильно распределить свои силы в направлениях «человек для общества» и «человек для самого себя».

Только осознание каждым человеком своей ценности, которая осуществима, актуализуема только в контексте жизни в Мире, в среде Человечества снимает необходимость принуждения, как одного из факторов воспитания, в тот момент, когда проявляет себя ответственность воспитуемого за себя и за Мир. Свобода не факт, а цель, не данность, а задание воспитания. И цель не абсолютная, а относительная, не подвергающая сомнению бытие и развитие системы «Человечество».

Четвертая группа проблем характеризует внутренние препятствия на пути к самоактуализации. Маслоу отмечает: «Необходимой профилактикой против излишне легкого, поверхностного отношения к «личностному росту» должно стать тщательное исследование психопатологии и глубинной психологии человека. Приходится признавать, что личностный рост, часто будучи болезненным процессом, пугает человека, что нередко мы просто боимся его; приходится признать, что большинство из нас испытывают двойственные чувства к таким ценностям как правда, красота, добродетель, восхищаясь ими, и, в то же самое время, остерегаясь их проявлений. Сочинения Фрейда (я имею в виду изложенные в них факты, а не общую метафизику рассуждений) актуальны и для гуманистических психологов». Внутренние проблемы, по Маслоу, есть интроектированные внешние.

На примере современного американского общества Маслоу отметил, что причиной многих проблем является материальное изобилие, «которое является предпосылкой возникновения таких патологических явлений как скука, эгоизм, чувство элитарности… приостановка личностного роста». Развивающийся на почве изобилия «комплекс Ионы» заключается в удовлетворенности на достигнутом, отказе от реализации своих способностей в полноте. Собственно идея «подавления», «избегания духовного роста» принадлежит А.Ангъялу. Маслоу вначале «говорил о ней как о «страхе собственного величия» или «стремлении избежать зова своего таланта». Он пишет: «Все мы обладаем неиспользованными или не полностью развитыми способностями, и совершенно очевидно, что многие избегают призваний, которые им подсказывает сама природа… Часто мы уклоняемся от ответственности, продиктованной, точнее предложенной природой, судьбой, а иногда и просто случаем, и, подобно Ионе, тщетно пытаемся избежать своей судьбы… Мы не только амбивалентно относимся к своим высшим возможностям, но находимся в постоянном, универсальном, даже необходимом конфликте и двойственном отношении к этим возможностям… Мы, бесспорно, любим и восхищаемся всеми, в ком воплощается истина, добро, красота, справедливость и успех. И в то же время они вызывают у нас чувство неловкости, тревоги, смущения, возможно зависти или ревности, определенное ощущение собственной неполноценности и несовершенства».

Этот комплекс и связанные с ним переживания напоминают описанный А. Адлером «комплекс неполноценности», но в рамках своей теории Маслоу дает другую интерпретацию. Он полагает, что человек с этим комплексом чувствует себя так, как будто его специально заставляют переживать себя неполноценным. Правильная реакция на комплекс Ионы заключается в осознании своего бессознательного «страха и ненависти к правдивым, добродетельным, красивым и т.д. людям, если вам удастся научиться любить высшие ценности в других, это может привести к тому, что вы полюбите их в самих себе, и не будете больше их боятся».

В работе «Self-actualization and Beyond», опубликованной в 1967 году Маслоу описывает другое препятствие на пути к самоактуализации, которое он характеризует как «десакрализацию», защитный механизм, который еще не описан в учебниках психологии. Этот защитный механизм проявляется у молодых людей, которые полагают, что «их всю жизнь дурачили и водили за нос». Дурачили и водили за нос их собственные родители «полусонные и вялые, имеющие смутное представление о ценностях, которые просто боятся своих детей и никогда не останавливают и не наказывают их за дурные поступки. Итак, мы имеем ситуацию, в которой дети попросту презирают своих родителей и часто вполне заслуженно». Другой источник десакрализации Маслоу видит в расхождении принципов и поступков в жизни родителей: «Они были свидетелями, как их отцы говорили о чести, смелости и отваге, а вели себя прямо противоположно этому». Общее проявление десакрализации заключается в том, что получившие такое «воспитание» молодые люди не хотят видеть перспектив своего роста, отказываются воспринимать себя с точки зрения символических ценностей и с точки зрения вечности. Самоактуализация предполагает отказ от этого защитного механизма и готовность учиться восстанавливать старые ценности. Способ борьбы с десакрализацией — ресакрализация, описывается Маслоу как философские беседы консультанта с клиентом о святом, вечном, символическом. Консультант должен учить клиента смотреть на человека вообще и на себя в частности с точки зрения вечности, с позиции Спинозы, в неожиданном поэтическом ракурсе, метафорически, с позиций средневекового христианства.

В «Дальних пределах человеческой психики», в главе «Синанон и Еупсихея» Маслоу говорит об изменении своего взгляда на человека: «Я год за годом приближался к тому, чтобы обрести максимальную бережность в обращении с людьми, я старался быть деликатным и мягким, я обращался с человеком как с чашкой из дорогого фарфора… естественно, что оказавшись здесь, я не смог пройти мимо очевидных свидетельств ошибочности такого моего подхода к человеку». Он увидел, что человек скорее «очень и очень прочен, чем хрупок… что лучше напрямую обращаться к нему, чем подолгу ходить вокруг да около, деликатничать и искать обходных путей». В «Синаноне» Маслоу увидел «восстановление зрения» на мир: «люди не прячутся за масками. Они сбрасывают их, они перестают говорить обиняками, отказываются от ненужных экивоков». В форме рассказа от имени третьего лица и комментария к нему, Маслоу говорит об утопичности многих ранее значимых для него установок, об ощущении того, что некоторое время его жизнь была жизнью в «маленьком мире, оторванном от остального мира».

Помимо упомянутого «комплекса Ионы» и «десакрализации» Маслоу указывает на традиционный психоаналитический перечень защит.

В «Дальних пределах человеческой психики» Маслоу дает последнее, обобщающее определение самоактуализации:

1. — это переживание, всепоглощающее, яркое, самозабвенное;

2. — это процесс, это выбор в каждой ситуации в пользу роста;

3. — подразумевает, что есть некая «самость», подлежащая «актуализации»;

4. — это честность и принятие на себя ответственности за свой выбор;

5. — это честность и свобода в выражении своих прав, нонконформизм;

6. — это не только конечная станция, но и само путешествие и движущая сила путешествия;

7. — это не погоня за высшими переживаниями. Они сами настигнут вас, если вы этого заслужили;

8. - проделав путь, вы узнаете себя и свою сущность. Обнажится и патология. Вы поймете свои защитные механизмы и сможете, собрав мужество, отказаться от них.

Самоактуализация — это не миг, когда нас озаряет высшее блаженство, - это напряженный процесс постепенного роста, кропотливый труд маленьких достижений».

Тесты на измерение самоактуализации.

Современная наука работает с любыми представлениями о развитии, используя «операционную точку зрения» (13,22,30,40). Согласно этому подходу любое используемое в науке понятие имеет смысл только тогда, когда ему можно сопоставить некую измерительную процедуру. Каждой измерительной процедуре сопоставляется точность каждого измерения, что определяет точность полученной теории. При распространении теории на менее изученные области используются методы экстраполяции и интерполяции, при этом выбираются подходящие и относительно простые функции.

При «измерении» самоактуализации могут быть полезны следующие тесты:

Первую попытку «измерения» самоактуализации предприняла Э. Шостром, опубликовав в 1963 году тест-опросник POI – Personal Orientation Inventory. В этом тесте по первой из двух шкал, «временной», оценивалось, насколько человек склонен жить в настоящем, не откладывая жизнь на будущее, и не пытаясь вернуться в прошлое. По второй шкале, «опоры и поддержки», оценивалось, насколько человек склонен опираться на себя, не ожидая поддержки и оценки своих действий со стороны других. Десять дополнительных шкал оценивали такие качества человека как спонтанность, самоуважение, позитивность взглядов на природу человека, отношение к бытийным ценностям.

Русская версия этого теста была выполнена Ю.Е. Алешиной, М.В. Загикой, М.В. Крозом под руководством Л.Е. Гозмана, и опубликована в 1987 году под названием «Самоактуализационный тест» (САТ).

В этом тесте предлагается перечень из 126 пунктов, каждый из которых предлагает два альтернативных суждения ценностного характера, по вопросам отношения человека к миру, другим людям и самому себе. Испытуемый выбирает тот вариант, который в наибольшей степени соответствует его представлениям или привычному способу поведения. В ходе обработки материала весь массив ответов распределяется по шкалам, соответствующим характеристикам самоактуализированной личности (что, по мнению авторов теста, является «операционным аналогом» личностной зрелости). Всего выделяется 14 шкал: (1) компетентность во времени; (2) поддержка; (3) ценностные ориентации; (4) гибкость поведения; (5) сензитивность (чувствительность) к себе; (6) спонтанность (способность к свободному выражению своих чувств в поведении); (7) самоуважение; (8) самоприятие; (9) представления о природе человека; (10) синергия (субъективная возможность сотрудничества с окружающим миром); (11) принятие собственной агрессии; (12) контактность; (13) познавательные потребности; (14) креативность.

Данные показатели наносятся на специальный бланк. Считается, что испытуемый достиг оптимального уровня самоактуализации личности, если его показатели попадают в зону специального графика. Авторы теста считают, что низкая степень самоактуализации свидетельствует о существенных дефектах личностного развития, об «искажении» ряда наиболее значимых (для социума) потребностей личности, что может служить основанием для отнесения человека с низкими показателями в «зону риска». Отмечается, что в «психолого-педагогическом плане низкая степень самоактуализации личности является следствием и причиной авторитарной практики обучения и воспитания, склонности к монологическим формам общения, манипулирования людьми с помощью жестких оценок и санкций, недоверия учителя к учащемуся и самому себе, ригидности поведения, низкой сензитивности к другим людям, низкой креативности, неразвитости познавательных потребностей».

Еще одна версия этого теста, известная под названием САМОАЛ была выполнена в 1994 году «с учетом специфических условий самоактуализации в нашем обществе несбывшегося социализма и все никак не сбывающейся буржуазной демократии» Н.Ф. Калиной при участии А.В. Лазукина. Последний вариант этого теста можно обнаружить в (19).

Тест смысложизненных ориентаций (СЖО).

Этот тест был разработан Д. Крамбо и Л. Махоликом, в оргигинале он назывался «Purpose in Life Test» (PIL). Позже Д. Крамбо разработал дополнительную к тесту шкалу «поиска смысложизненных целей», «Seeking of Noetic Goals Test» - SONG. В основе этого теста лежит идея противопоставления «пиковых переживаний», свидетельствующих о «полноте Бытия» и онтологической значимости жизни, и переживания «экзистенциального вакуума» (В. Франкл), свидетельствующего о бессмысленности существования.

Были выделены пять основных факторов, влияющих на достижение осмысленной полноценной жизни:

- качество жизни, понимаемое как общая характеристика удовлетворенности человека той жизнью, какой он живет;

-смысл жизни, понимаемый как ощущение наличия в жизни смысла и целей, уверенность в возможности их найти;

-преграды на пути, характеризуемые как отношения к смерти, выбору;

-ответы на вопросы, понимаемые как отсутствие смущения и страха перед ними;

-будущая жизнь и ответственность, понимаемые как отношение к личной ответственности за свою жизнь и отношение к прекращению активной деятельности, уходу на пенсию.

Шкала SONG должна была показывать силу мотивационной тенденции к поиску смысла жизни. 

Русскоязычные версии этого теста были разработаны и адаптированы К. Муздыбаевым (1981, Ленинград), и Д.А. Леонтьевым (16, 17). В версии Д.А. Леонтьева выделяется шесть факторов осмысленности жизни:

1) Цели в жизни – наличие, осознание жизненных целей, намерений, призвания;

2) Верность избранному пути – умение выполнять обязанности при наличии внутренних противоречий;

3)Интерес и эмоциональная насыщенность жизни;

4) Удовлетворенность самореализацией – ощущение успешности осуществления своих планов в жизни, повседневной деятельности;

5) Ощущение себя хозяином собственной жизни – ощущение собственной способности влиять на ход собственной жизни;

6) Уверенность в возможности самостоятельного осуществления жизненного выбора.

В тесте СЖО жизнь считается осмысленной при наличии целей, удовлетворении, получаемом при их достижении и уверенности в собственной способности ставить перед собой цели, выбирать щзадачи из наличных, и добиваться результатов. Важной является соотнесенность элементов со временем. Это предполагает ясное соотнесение целей – с будущим, эмоциональной насыщенности – с настоящим, удовлетворения – с достигнутым результатом, прошлым.

Теория самоактуализации и модель социальной компетентности.

Важную роль для оценки хода процесса развития человека, результатов его самоактуализации, имеет модель развития социальной и индивидуальной компетентности: А. Бандура, У. Мишел (20); Дж. Равен (30); Т.И. Шульга, В. Слот, Х. Спаниярд (39). Можно сказать, что результатом каждого акта самоактуализации является приобретение той или иной компетентности. В противном случае отсутствие выработанной компетентности делает человека все более «отстающим» и в итоге беспомощным по сравнению с другими.

В истории развития психологии прослеживается переход от моделей, рассматривающих жизнь человека в «гедонистических» мотивационных координатах «поиск удовольствия – стремление избежать страдания и боли» (основные психоаналитические направления), к моделям развития и роста, опирающимся на этические и аксиологические принципы.

Д. Келли отмечает, что «гедонистические модели» можно разделить на «теории подталкивания» (или «вилы в бок»), и теории «тяги» (или «морковка перед носом»). В первом случае исходный пункт развития полагается в неудовлетворенных физиологических потребностях, которые создают внутреннее напряжение, порождающее «влечение» или «драйв», побуждение снять возникшее напряжение путем удовлетворения потребности. Снятие напряжения приводит к исчезновению внутренних мотивов к движению, поэтому для обеспечения прогресса в развитии ребенка, да и взрослого человека необходимо все время «подталкивать». Во втором случае речь идет о развитии как стремлении к внешним целям (власть, превосходство, деньги), но эти внешние цели есть не более, чем концептуальные шаблоны «эго – центрированного» решения проблемы получения максимума удовольствия в условиях конкуренции.

Модели развития и роста человека ориентированы прежде всего на максимальную реализацию человеческого потенциала и гуманистических ценностей в наличной действительности. При этом теория самоактуализации не отказывается и от гедонистического принципа, свойственного природе человека, постулируя прямую связь между реализацией человеком своего потенциала и гуманистических ценностей в деятельности, и высшей формой удовлетворения жизнью (пиковыми переживаниями). В этом случае неизбежно сознательное стремление человека к поддержанию определенного посильного напряжения (Г. Оллпорт, К. Гольдштейн), постановке перед собой все более трудных задач и проблем. 

Попытаемся прояснить некоторое различие, имеющееся между понятиями развития и роста. Развитие — одна из форм изменений, перемен. Концепт «перемены» нейтральным образом свидетельствует об отсутствии стабильности, покоя. Идея перемен имеет два аспекта: 1) идея цикличности: день сменяется ночью, но ночь сменяется днем; весна — лето — осень — зима так же образует замкнутый цикл. Идея цикличности отражена в мифах о вечном возвращении (М. Элиаде); 2) идея финализма, связанная с конечностью единственной и неповторимой жизни. Эта идея отражена в мифах о рождении героя, авраамических религиях, естественнонаучных теориях (концепция «Большого взрыва»). Идея финализма выводит человечество в историю в связи с необратимостью «стрелы времени», каждый человек оказывается в ситуации «жизненного пути».

В циклических концепциях индуизма полагается, что Брахма порождает и «развивает» все сотворенное; Вишну — поддерживает творение, а Шива — завершает цикл, разрушая и «сворачивая» все сотворенное. При этом подразумевается, что в следующем цикле творения всё может повториться. Применительно к человеку эта идея предполагает, что на первом этапе жизни, который представляет развитие, из одной клетки развивается человек (эпоха Брахмы). На втором этапе, поддерживая ранее развитое, - он находится на пике сил и реализует себя предписанным образом (карма: семья, дети, социальные и религиозные обязанности — эпоха Вишну). На третьем этапе, на фоне убывания физических сил человек сосредоточивается на религиозных обязанностях (эпоха Шивы). В научном подходе, применительно к генетическому потенциалу, задаткам, идея цикличности означает, что задатки ребенка не могут превосходить, с учетом структуры, «суммы» задатков родителей. В религиях Индии из цикличности обосновывается кастовая система с жесткими границами.

В циклических концепциях выделяются два статических состояния: свернутое и развернутое, и два процесса: развития и сворачивания. Разворачиваться может только то, что уже существует в свернутом виде. Для человека идея цикличности не дает Цели: жизнь «одномерна», напоминает бег по замкнутому кругу, и возвращение к первоначальному свернутому состоянию неизбежно. Попытки изменить естественный и закономерный ход событий рассматриваются как преступление. Идеалом становится «оставление желаний», осознание иллюзорности окружающей действительности, расслабление. Необходимо обрести мудрость, стать одновременно и младенцем и стариком, отдаться «потоку жизни» и «плыть по течению, любуясь возникающими пейзажами» (дзен-буддизм, многие формы даосизма). Идея цикличности более соотносится с представлениями о стабильном, «объективном» мире, скорее соответствует взгляду на жизнь «со стороны абсолютного наблюдателя», чем «изнутри», со стороны развивающегося и растущего человека, точка зрения которого меняется по мере роста.

Идея финализма более молода и более субъективна, здесь Бог и мир смотрят на каждого конкретного человека, причем смотрят в упор. Предмет рассмотрения — одна единственная жизнь, которая необходимо есть жизнь Героя, который должен совершить Подвиг, чтобы добиться Цели. В финалистических культурах необходимость борьбы за достижение Цели воспитывается с детства. В сказках и мифах, легендах, - Золушка должна отделить злаки от плевел, познать саму себя и успеть на Бал; Рыцарь должен победить Дракона; подвижник должен отказаться от всего земного ради любви к Богу. У каждого человека есть возможность обрести Цель, достойную того, чтобы ее достижению посвятить все свои усилия и всю жизнь. В этом случае можно определить текущее положение Героя, на основании «расстояния» между Героем и его Целью в разные моменты времени можно судить о том, приближается Герой к Цели или удаляется от нее: приближение к цели ассоциируется с развитием. Герой и сам может судить об успешности своей деятельности, он обладает Компасом, которым является представление об истинных ценностях Бытия (нить Ариадны, клубочек, Священная реликвия). Противники, создавая проблемы и препятствия на пути следования к цели, и Помощники, помогающие эти задачи решить, создают предпосылки для итоговой трансформации Героя. Чудовище становится Прекрасным Принцем, «гадкий утенок» - царственным Лебедем. В отличие от циклических идей, где все процессы развиваются «по горизонтали», в одной плоскости, в финалистических концепциях благая Цель расположена «вверху», в другом измерении. Если процесс приближения к Цели означает развитие, то финальное преображение: расставание со старыми и приобретение новых, ранее отсутствовавших свойств и качеств, означает рост. Рост невозможен без развития, но требует подвига. Наиболее ярко и последовательно идея финализма истории проявляет себя в христианстве, предлагающем каждому человеку самоопределиться по отношению к мыслям о неизбежном «конце света», Страшном суде, Армагеддоне, Царствии небесном. Идея личного спасения, обретаемая христианином, требует от человека полной трансформации, «рождения свыше», которое возможно только путем веры и концентрации всех усилий на достижении Цели.

Важной темой финалистической культуры является необходимость разумного выбора человеком нужных и полезных для жизни и достижения Цели умений (три сына выбирают три разных способа движения к цели; герой оказывается на развилке трех дорог, и т.п.). В современной науке термины развитие и рост ассоциируется с эволюцией и методологическим подходом, именуемым «эволюционная эпистемология», предполагающим, что и человек и человечество эволюционируют неразрывно вместе со своими идеями.

Модель развития и роста, выросшая из поведенческих теорий, «социально-когнитивный подход», предполагает акцент исключительно на развитии познавательной активности человека, его стремлении к полноте и внутренней непротиворечивости знания о себе и мире. В этой теории полагается, что эмоциональные нагрузки, как положительные, так и отрицательные, необходимы лишь на начальных этапах обучения и воспитания человека. В дальнейшем они лишь снижают эффективность когнитивных процессов, лежащих в основе познавательной деятельности. Для того, чтобы снизить эмоциональную нагрузку на когнитивные процессы человеку необходимо правильно понимать происходящие в социуме события и максимально точно предсказывать их развитие, что делает мир понятным и предсказуемым. Предсказуемость мира и внутренняя согласованность представлений о себе и мире считаются в этой теории важнейшей ценностью для человека, путь к которой лежит через развитие мыслительных процессов; ради достижения этой цели он готов на многие временные неудобства.

Общим для современного состояния теорий развития и роста является положение о специфическом «мотиве компетентности». Люди стремятся эффективно взаимодействовать друг с другом и с окружающей средой, природой, поэтому по мере взросления каждого человека все возрастающая доля их интересов оказывается связанной с развитием навыков, овладением знаниями и мастерством, передачей накопленного опыта и знаний следующему поколению. Б.М. Кедров писал об этом: «в антропогенезе вначале имеется доминирование естественного при малой роли социального. В конце этого процесса мы имеем доминирование социального и подчинение биологического».

Компетентность – это специфическая способность, позволяющая эффективно решать типичные проблемы, задачи, возникающие в реальных ситуациях повседневной жизни. Специальные формы компетентности предполагают наличие определенной способности, умения решать очерченный круг задач в определенном профессиональном виде деятельности. Так понимаемая компетентность предполагает наличие у человека определенных знаний, включая узкоспециальные, особых способов мышления и навыков, понимания меры ответственности за результаты своих действий. Высшие уровни компетентности предполагают наличие у человека высокого уровня инициативы, организаторских способностей, позволяющих эффективно организовать совместное решение проблем, способности оценивать последствия своих действий в более широком временном и социальном горизонте. Природа компетентности такова, что оптимальные результаты в решении задач достижимы лишь при условии глубокой личной заинтересованности человека.

Развитие компетентности приводит к тому, что человек может смоделировать и оценить последствия своих действий заранее и на длительную перспективу. Это позволяет ему осуществить переход от ориентации на внешнюю оценку и подкрепление поведения, к выработке «внутренних стандартов» оценки себя, своих планов, жизненных ситуаций и других людей, которые позволяют развивать опору на самоподкрепление. Это особенно важно для разработки и реализации планов на длительные промежутки времени, когда внешнее подкрепление отсутствует. Л. Первин пишет, что в этой концепции «особенного внимания заслуживают два обстоятельства. Во-первых, благодаря способности людей устанавливать собственные стандарты, люди рассматриваются как проактивные, а не просто реактивные существа, т.е. люди создают свои собственные стандарты и ставят собственные цели, а не просто отвечают на требования среды. Во-вторых, благодаря развитию их способности к самоподкреплению, возможно осуществление саморегуляции деятельности».

В отечественной психологии идеи развития мотивационной сферы и важности перехода к самодвижению мотивов и самоподкреплению развивала Л.И. Божович. Она полагала, что смысл онтогенетического развития заключается в том, что ребенок постепенно становится личностью. Из существа, усваивающего накопленный человечеством опыт, он превращается в творца этого опыта, создающего те материальные и духовные ценности, которые кристаллизуют в себе все новые богатства человеческой психики. Именно через переход к самодвижению в мотивационной сфере она видела путь развития ребенка в человека-творца, гуманиста, имеющего не только свою позицию, но и умеющего ее отстаивать, человека, способного преобразовывать не только окружающую среду, но и свои обстоятельства, себя самого, достигая при этом все большего самосовершенствования.

Компетентность молодого человека, готовящегося к вступлению в самостоятельную жизнь, является интегральным результатом обучения и воспитания. А.А. Бодалев пишет: «мы можем заключить, что семья и школа, более или менее согласованно или рассогласованно воспитывающие человека в первые полтора (с небольшим) десятилетия его жизни, неважно, относится ли это к людям выдающимся или ничем себя в жизни не проявившим, не однолинейно и упрощенно, а многопланово и сложно задают вектор характеру движения человека по жизненному пути. И это прежде всего касается такого важнейшего качества человека, которое писатель В. Каверин образно выразил в словах: «бороться и искать, идти и не сдаваться», или же антипода этого качества: плыть по течению, безвольно подаваться в ту сторону, куда толкают обстоятельства» (4). Поэтому очень важным для развития системы образования и для всех в ней работающих педагогов и психологов является знание основных препятствий на пути овладения компетентностью.

По отношению к компетентности противоположным по смыслу является понятие «выученной беспомощности» (learned helplessness, термин Селигмена), связанное с неадекватной пассивностью и снижением мотивации человека в проблемной ситуации. Вначале этот феномен был исследован в связи с поведением высших животных в принципиально неконтролируемой ситуации. Если животное из экспериментальной группы «выясняло», что никакими действиями не может избавиться, например, от ударов электрического тока, то оно «смирялось», и, попадая в другую ситуацию, в которой избавиться от этих ударов было возможно, как правило, даже не предпринимало подобных попыток. Последующие исследования Хирото и Селигмена со студентами показали, что «выученная беспомощность» имеет тенденцию к генерализации, то есть распространяется на все более широкий спектр ситуаций, становится своеобразной моделью поведения, стратегией. Более того, было выявлено, что «обучение» беспомощности может происходить в семье и школе, в том числе путем наблюдения за беспомощным поведением других; люди быстрее сдаются, когда видят сходство между собой и другим человеком, демонстрирующим беспомощное поведение. Наиболее тяжелые последствия для развития человека наступают тогда, когда демонстрация беспомощности и смирения получает последующее подкрепление в виде гиперопеки, позволяющее извлечь из ситуации «вторичную выгоду». Мотив личного развития, роста и овладения компетентностью в этом случае подменяется систематической демонстрацией беспомощности, побуждающей родителей и воспитателей человека обращаться с ним как с «вечным ребенком», решая вместо него все проблемы. Закрепление, фиксация внутренней позиции «Я – компетентный» или «Я – беспомощный» происходит, как правило, в школьные годы при формировании «Я – концепции». Именно в это время сильна тенденция к генерализации по принципу: если я беспомощен в этой ситуации, то я беспомощен всегда и везде. Во многих высокоразвитых странах системы социальной поддержки маргинальных слоев населения (преимущественно страдающих выученной беспомощностью) таковы, что позволяют человеку достаточно удобно существовать за счет общества, даже не пытаясь вносить свой вклад в его развитие. Эта ситуация рассматривается в последние годы в США, где подобный образ жизни ведет по разным подсчетам от 7,5 до 9% населения, как угроза национальной безопасности.

Объективной основой «приобретенных» видов беспомощности является исходная и врожденная беспомощность человека. В отличие от многих других видов, человек рождается без врожденной системы инстинктов и поведенческих паттернов, обеспечивающих выживание. Более того, если детеныши высших животных беспомощны, как правило, только в первые недели жизни, то человеческий младенец является наиболее беспомощным и не может выжить не получая систематическую помощь в течение первых 4-5 лет жизни. Развитие и формирование отдельных органов, мозговых структур и физиологических и функциональных систем человека происходит при жизни в процессе обучения, воспитания, деятельности и заканчивается, в основном, в зрелом возрасте. Ребенок, выпадающий по тем или иным причинам из процесса воспитания в социальной среде даже на некоторое время, сталкивается в дальнейшем с проблемами, тяжесть которых возрастает при возрастании длительности выпадения из социума и воспитательного процесса, о чем говорят истории современных «Маугли».

Отметим, что К. Гольдштейн ранее обнаружил и описал подобные «наученной беспомощности» образцы поведения, которое он назвал «катастрофическим», у переживших тяжелейшие потрясения и травмы солдат первой мировой войны. Таким образом стойкие представления о собственной беспомощности (совсем не обязательно соответствующие действительности) приводят к последствиям для психики иногда более негативным, нежели тяжелое ранение или природная катастрофа. Человек в этом случае принципиально не пытается сам проверить свою компетентность, способность справиться с ситуацией, более того, вытесняется из сознания даже мысль о такой возможности.

Как же справиться с выученной беспомощностью? В опытах Селигмена с собаками выяснилось, что те из них, которые до эксперимента имели позитивный опыт самостоятельной борьбы за выживание, как правило, и в эксперименте боролись и сражались «до последнего». Отсюда было сделано предположение, что наличие опыта успешного противостояния трудностям и успеха в решении проблем является необходимым для полноценного развития. Эти идеи были развиты в психотерапевтической концепции А. Бека, в которой предлагается метод лечения человека, страдающего от депрессивного ожидания неуправляемости событий. Бек полагает, что человека необходимо нацеливать на получение опыта, в результате которого возрождается вера в свою компетентность. Для этого пациент вовлекается в терапевтические ситуации (игры, задачи, и т.п.) с возрастающем уровнем сложности, где на начальных этапах каждому гарантирован успех. Кроме того было выявлено, что применительно к человеку и его жизненной позиции очень важно и то, как он концептуализирует свой личный опыт жизни. Многое определяет «стилистика», образный и вербальный строй самовосприятия и восприятия жизни, что во многом формирует эмоциональную сферу личности, влияет на ощущения успеха и неудачи.

 С этими идеями тесно связана мысль о необходимости регулярной коррекции не только целей системы образования, но и «инструментария» практических психологов. М.А. Холодная пишет, что для описания психологических ресурсов людей нужны новые понятия: «Нельзя же всерьез верить, что определения типа «личность – это совокупность психологических черт», «интеллект – это способность решать тестовые задачи», «креативность - это способность порождать оригинальные идеи» и т.п. имеют какое-либо отношение к психическим механизмам реального человеческого поведения».

Проблема здесь заключается не в том, что личность обладает или не обладает чертами, процессуальными характеристиками или интеллектом, измеряемым в КИ; а в том, что некоторые педагоги и психологи увлекаются идеями «отдельного» развития тех или иных черт, задатков личности и индивидуальности. При этом не редко теряется из виду фундаментальное положение о том, что за всеми проблемами соотношения бытия и сознания стоит проблема жизни Человека в Мире (С.Л. Рубинштейн), что все проблемы познания происходят из практической деятельности человека по решению проблем его жизни в мире. Следовательно, все теоретические разработки психологии (не только допускающие, но и требующие применения анализа, абстракции, построения формальных моделей и выяснения статистических зависимостей) должны в итоге приводить к практическим рекомендациям для человека в его жизненной ситуации, требующей от него компетентности (а для этого необходим процесс синтеза отдельных элементов знания). Модель компетентности всегда связана с определенным контекстом жизни человека: человек, компетентный в одном контексте, может быть некомпетентным в ином, что является естественным при экономической и социальной жизни, основанной на разделении труда и кооперации. Это позволяет безболезненно отойти от идеалистического представления о гармоническом развитии личности как синониме «всестороннего» ее развития.

Модель компетентности позволяет в должный момент исследования проблемы перейти от теоретических моделей и абстракций, в пространство «жизненного пути» человека (С.Л. Рубинштейн), создавая условия для решения им сначала ситуационно обусловленных проблем, а затем и для возможности его выхода в пространство «надситуативной активности» (В.А. Петровский), движения к совершенству через индивидуальные творческие акты (А. Адлер). С.Л. Рубинштейн пишет, что только «в творчестве созидается и сам творец. Есть только один путь — если есть путь — для создания большой личности: большая работа над большим творением». 

 Модель роста социальной компетентности позволяет считать, что:

во-первых, все дети могут стать компетентными в той или иной сфере деятельности, сделав свой выбор в широчайшей сфере возможного, определяемого общественными потребностями. Проблема заключается в том, чтобы возможно раньше определить те сферы деятельности, в которых набор имеющихся у ребенка качеств, при условии соответствующего их развития, позволит ему добиться максимальной компетентности;

во-вторых, система образования должна переориентироваться с экстенсивной модели «закачивания» в память детей предметно-ориентированного «знания», на интенсивную модель формирования социальной и индивидуальной компетентности;

в-третьих, роль учителя и школьного психолога при такой трансформации, вероятно, должна заключаться в «проектировании индивидуальной траектории интеллектуального и личностного развития каждого ребенка» (М.И. Холодная), что, в свою очередь потребует перестройки системы подготовки кадров, и, прежде всего, - радикального изменения этических установок и педагогов и психологов.

Вопросы для самостоятельной проработки и закрепления:

  • Назовите ученых, в концепции которых предполагается, что некоторая форма переживания является основой личностного роста. Назовите эти формы переживания.
  • В чем Вы видите различие и сходство между понятиями «самоактуализация», «супер-эго», «благородный восьмеричный путь» и «акме»?
  • В чем Вы видите сходство между понятиями «самоактуализация», «индивидуация», «стремление к совершенству», «личностный смысл»?
  • В чем состоит феномен «десакрализации»? Является ли десакрализация синонимом атеистического мировоззрения? Считаете ли Вы, что религиозность является лучшим способом борьбы с десакрализацией?
  • Какие проблемы подстерегают человека, решившего «заняться» самоактуализацией?
  • Что Вы можете рассказать о «комплексе Ионы»? Чем он отличается от комплекса неполноценности?
  • Какова структура теории самоактуализации? Какие элементы этой теории являются наиболее известными и почему?
  • Что Вам известно о социально-когнитивном подходе к проблеме развития? В чем различие и сходство этого подхода с теоорией самоактуализации?
  • Являются ли, с Вашей точки зрения, понятия «самоактуализация» и «акме» синонимами, антонимами?
  • Что Вы знаете о теории свободного воспитания? В чем ее достоинства и недостатки?
  • Что Вам известно про «терапию, центрированную на клиенте»? Кто является автором этой идеи?
  • Дайте определение компетентности. Чем отличается понятие компетентности от задатков, способностей, навыков, креативности?
  • Можно ли «измерить» самоактуализацию? Как Вы оцениваете те результаты, которые можно получить с помощью тестов?
  • В чем состоит идея психотерапии по методу А. Бека? В каких случаях она применяется?
  • Что Вам известно по поводу «выученной беспомощности»? В каком соотношении это понятие находится с понятием компетентности?
  • Будут ли теория самоактуализации и акмеология конкурировать в пространстве современной науки, произойдет ли их интеграция?
  • Попытайтесь самостоятельно проиллюстрировать изученные Вами теории развития примерами из жизни, литературы. Обоснуйте Вашу точку зрения.
  • Занимаетесь ли лично Вы самоактуализацией? Собираетесь ли заниматься ей в будущем? Если это не секрет, то почему?

4. Самоактуализация в контексте жизненного пути человека.

Рассмотрев историю разработки, структуру и основные элементы теории самоактуализации, а так же некоторые теоретические и практические проблемы, связанные с этой теорией и её практикой, необходимо остановиться на вопросе о месте процесса самоактуализации в жизненном пути человека. Нас будет интересовать общая характеристика жизненного пути человека и значение понятий, применяемых для его исследования; общая характеристика возрастного аспекта самоактуализации; характеристика необходимых предпосылок, обеспечивающих возможность самоактуализации; соотношение понятий самоактуализация и акме.

В предыдущих главах настоящего пособия изложение построено так, как будто в науке не существует проблемы соотношения между миром действительности и тем, каким он видится в восприятии конкретных людей, предстаёт в их индивидуальных картинах мира. Не было речи и о том, что в различных культурных средах человек по-разному осмысливает и интерпретирует свой жизненный опыт, что выявляется в процессах общения. Не учитывалось и то, что на самоинтерпретацию человеком тех или иных событий своей жизни влияют факторы времени, текущего эмоционального состояния, взаимоотношений с другими людьми в текущей социальной ситуации. Поэтому дальнейший анализ не может быть продуктивным без введения в рассмотрение новой группы понятий, используемых в современных психологических исследованиях личности.

В настоящее время в психологических исследованиях личности принято считать поведение человека функцией его личностных качеств, ситуации, и их взаимодействия в контексте его жизненного пути.

В основе современных представлений об отклонении от нормы в развитии психики, психопатологии, лежит гипотеза, что необоснованные акценты, которые делает индивид при анализе своей жизненной ситуации при выборе стратегии решения проблем жизненного пути, неизбежно приводят к стрессовой реакции на неудачу. Стресс снижает возможности анализа и коррекции допущенных ошибок, что приводит к когнитивно-эмоциональным искажениям в индивидуальной картине действительности, следствием чего может быть закрепление неверных стратегий на невротическом уровне патологии. В неблагоприятном варианте возможна полная дезорганизация общения и деятельности человека на психотическом уровне патологии. Акцент на анализ структуры ситуации без достаточного учета своих личностных качеств чаще всего приводит индивида к выделению на первый план социальных проблем, решение которых видится в необходимости социальных реформ через групповую деятельность, без учета необходимости социальной адаптации и самоизменения. В крайнем случае негативного развития эта тенденция приводит индивида к формам деструктивного антисоциального поведения. Акцент на самоанализ без достаточного учета структуры ситуации и её возможной динамики чаще всего приводит индивида к выделению на первый план проблемы самоизменения, решение которой видится вне контекста социальных связей. В крайнем случае негативного развития эта тенденция приводит индивида к различным формам самоизоляции и аутизма.

Событийно – биографический подход к изучению личности как субъекта своего жизненного пути в отечественной психологии развивается в отечественной психологии С.Л. Рубинштейном, Б.Г. Ананьевым, их сотрудниками и учениками. В этом подходе подчеркивается уникальность и неповторимость жизненного пути каждого человека; обосновывается необходимость изучения развития человека прежде всего в связи с переживанием им событий своей собственной жизни; постулируется, что именно способ переживания человеком событий своей жизни определяет психологическую судьбу его личности. 

С.Л. Рубинштейн, рассматривая человека как «субъекта жизни», говорит о двух основных способах его существования. Первый из них – «жизнь, не выходящая за пределы непосредственных связей, в которых живет человек; сначала отец и мать, затем подруги, учителя, затем муж, дети и т.д. Здесь человек весь внутри жизни, всякое его отношение – это отношение к отдельным явлениям, но не к жизни в целом… такая жизнь выступает почти как природный процесс, во всяком случае очевидна непосредственность и целостность человека, живущего такой жизнью… здесь нравственность существует как невинность, как неведение зла, как естественное природное состояние человека». Ускоряющиеся перемены в социуме неизбежно в том или иной момент времени ломают подобный наивный и патриархальный уклад жизни, вынуждая человека к рефлексии, которая «выводит человека мысленно за его пределы. Это решающий, поворотный момент. Здесь кончается первый способ существования. Здесь начинается либо путь к душевной опустошенности, к нигилизму, к нравственному скептицизму, к моральному разложению, либо другой путь – к построению нравственной человеческой жизни на новой, сознательной основе… с этого момента встает проблема ответственности человека за всё содеянное и упущенное» (37).

Особенность подхода Б.Г. Ананьева к изучению личности связана с его попыткой включить это понятие в широкий антропологический контекст, а психологию - в общий контекст человекознания, вернув в предмет её изучения всю полноту комплекса социальных связей человека. Необходимо отметить включение Б.Г. Ананьевым в систему детерминант развития личностидетально проработанных в социологии положений о социальной ситуации развития, статусе, образе жизни; демографических и профессиональных проблем. В этом ракурсе рассмотрения личность выступает у Б.Г. Ананьева как «объект общественного развития». Он приходит к выводу, что общим принципом развития личности в процессе деятельности, общения и познания является принцип иерархии и разрабатывает понятие «индивидуальность» как достижение личностью высшего уровня развития своей сущности и всей своей жизни. Предложив историческое, биографическое понимание времени жизни, Б.Г. Ананьев выявил важнейшие, с точки зрения развития личности, характеристики – старт, кульминационный момент наивысших достижений в избранной деятельности, и финиш, показав зависимость кульминации от момента старта, а старта – от истории воспитания личности. Вместе с тем, в отличие от С.Л. Рубинштейна, все эти факты Б.Г. Ананьев связывает преимущественно с человеком как субъектом избранной деятельности, а не жизненного пути в целом. Он считает, что «определить основные моменты становления, стабилизации и финиша личности можно лишь путем сопоставления сдвигов по многим параметрам социального развития человека: гражданскому состоянию, экономическому положению, семейному статусу, совмещению, консолидации или разобщению социальных функций (ролей, характера ценностей и их переоценки в определенных исторических обстоятельствах), смене среды развития и коммуникации, конфликтным ситуациям и решению жизненных проблем, осуществленности или неосуществленности жизненного плана, успеху или неуспеху – триумфу или поражению в борьбе» (2).

Итак, жизненный путь человека – это события в его практической деятельности по решению проблем в его динамически меняющейся социальной ситуации.

С.Л. Рубинштейн пишет: «не только человечество, но и каждый человек является в какой-то мере участником и субъектом истории человечества и в известном смысле сам имеет историю. Всякий человек имеет свою историю, поскольку развитие личности опосредовано результатом её деятельности…лишь по мере того, как личность предметно, объективно реализуется в продуктах своего труда, она через них растет и формируется… Линия, ведущая от того, чем человек был на одном этапе своей истории, к тому, чем он стал на следующем, проходит через то, что он сделал… в этом ключ к пониманию развития личности – того, как она формируется, совершая свой жизненный путь» (36). 

Изучение жизненного пути личности осуществляется разработанным школой Б.Г. Ананьева «биографическим методом». Основным элементом анализа в нём служит событие – простейший элемент жизненного пути. В современной философии науки событие определяется как «нечто, происходящее в определенной точке пространства в определенный момент времени» (С. Хоакинг).

События жизненного пути человека, происходящие в мире действительности, находят отражение в его концепции жизненного пути, его психологической автобиографии, являющейся составной частью индивидуальной картины мира, основой самовосприятия, самоотношения и самооценки. Она принадлежит сознанию индивида и является основой развития самосознания. Необходимо отметить, что между событием, его осмыслением и концептуализацией, его включением или исключением из психологической автобиографии, неизбежно существует временной лаг. Поэтому моя собственная жизнь всегда предстаёт передо мной незавершенной, всегда остается время если не для нового действия или нового события, то для новой мысли, новой попытки осмысления и интерпретации прошлого. М. Бахтин особо подчеркивает ту характеристику процесса познания и самопознания, которую передает термин «принципиальная незавершенность»: пока я жив, - я знаю, что событийный ряд моей жизни еще не завершен. Следовательно, не является завершенным, окончательным и моё отношение к отдельным событиям моего жизненного пути, формируемое через внутренний и внешний диалог.

Систематизация биографического метода дана Н.А. Логиновой, современное его изложение можно обнаружить в (6).

Рассмотрим детально основные понятия и идеи концепции жизненного пути человека.

Каждый человек живет в окружающем нас мире действительности (в терминологии К. Ясперса - Umwelt), в том мире, который он воспринимает своими органами чувств, в котором он во взаимодействии с другими людьми и окружающей природой осуществляет свою жизнедеятельность. То единство, которое с точки зрения гипотетического «абстрактного наблюдателя», осознающего всё доступное всем видам восприятия, составляют человечество и окружающий его мир действительности, будем считать объективной картиной мира. Человек не только живёт от рождения и до смерти в мире действительности, он является неотъемлемой частью этого мира, его структурным элементом, способным лишь к относительному самообособлению в мышлении и поведении. Бессмысленными поэтому являются попытки рассмотрения мира, не содержащего человека, и человека, существующего вне мира. С.Л. Рубинштейн пишет по этому поводу: «Человек должен быть введен внутрь, в состав сущего… проблема познаваемости бытия, соотношения познающего и бытия как объективной реальности встает после введения человека в состав сущего, бытия; познание совершается внутри него» (37).

Каждый человек может познавать лишь некоторую часть объективного мира действительности, включающую часть окружающей его природы и «близких Других», которую мы будем называть объективной жизненной ситуацией. Человек как индивид существует в ограниченном объективном пространстве-времени, поэтому его органам восприятия мир является не как целостность, а своими частями, фрагментами в их текущей форме, зависящей от времени. Их отображение в сознании человека, которое происходит в соответствии с его индивидуальными особенностями восприятия, особым ракурсом видения и стилистикой мышления, синтезированное его процессами мышления и синхронизированное с его личным восприятием времени и пространства, будем называть индивидуальной картиной мира (в терминологии К. Ясперса - Weltbild). Именно эта картина, принадлежащая сознанию субъекта, является основой его мировоззрения и важнейшей психологической предпосылкой деятельности. С.Л. Рубинштейн пишет: «само сознание существует лишь как процесс и результат осознания человеком мира» (37). Реальное содержание мира действительности всегда «шире» индивидуальной картины мира за счет существующих в действительности, но не поддающихся восприятию и осознанию данным человеком элементов, которые реально воздействуют на человека, но выпадают из сферы его познания. С другой стороны, не является исключением присутствие в индивидуальной картине мира фрагментов, не известных иным наблюдателям, которые, в силу этого обстоятельства, могут восприниматься ими как фантазийные, свидетельствующие об ошибках восприятия или патологии психики. У нас нет возможности ознакомиться с объективной картиной мира, которая известна только гипотетическому «абсолютному наблюдателю», поэтому суждения о действительном существовании подобных объектов будут носить принципиально вероятностный характер. Следовательно, с точки зрения любого человека, являющегося внешним наблюдателем моей жизни, моя жизненная ситуация всегда выглядит иначе, чем воспринимается мной самим. Более того, уникальным можно считать тот случай, когда моя жизненная ситуация выглядит одинаково в глазах нескольких внешних наблюдатетей (К. Ясперс, 47).

Существуют целые классы объектов, в отношении которых мало кто сомневается в том, что они реально не существовали и не существуют в мире действительности, но, тем не менее, они являются неотъемлемой частью человеческой культуры. Таковы правдоподобно выглядящие герои литературных произведений, кинофильмов, театральных постановок; таковы и целые кажущиеся неправдоподобными миры, созданные мифическим мышлением в древности, и создаваемые писателями-фантастами и кибернетической реальностью в настоящее время. Особое место занимает класс теоретических объектов, принципиально не доступных прямому наблюдению, вопрос о существовании и объективном содержании которых решается исключительно путем веры, возможно философской (К. Ясперс). К этому классу относятся: «идея» и «материя», «ад» и «рай», «ид» и «эго», «сознание» и «воля».

В ХХ веке появился и бурно развивается специфический вид деятельности, направленный на затруднение восприятия индивидом реальных свойств объектов и процессов мира действительности через формирование иллюзий восприятия. Таковой, по существу, является деятельность рекламных компаний, PR-агентств, имиджмейкеров и т.д., осуществляемая через поп-культуру и СМИ. В результате подобной деятельности в индивидуальных картинах мира подвергающихся воздействию граждан формируется множество «фиктивных объектов», репрезентирующих человеку не мир действительности, а сфабрикованные «виртуальные пространства». Наименее болезненным и патогенным последствием подобного воздействия является осознаваемая индивидом проблематика когнитивного диссонанса; в более тяжелых случаях нарушаются процессы социальной адаптации, возникают «разломы» в картине мира и Я-концепции человека.

Итак, мы выявили неизбежность реально существующих различий между миром действительности и многочисленными индивидуальными картинами мира на уровне восприятия, что является предметом исследования не только в физиологии, но и в эстетике, которую её создатель Баумгартен считал «второй теорией познания», оперирующей на «довербальном» уровне.

Следующее различие связано с осмыслением и вербализацией картины мира, которую каждый человек осуществляет с использованием языка и понятийного аппарата, существующего в рамках определенной культурной среды. Различные языки, каждый из которых основан на некотором конечном множестве знаков и правил их применения, по-разному дифференцируют объекты и процессы мира действительности при попытках их обозначения. Это легко увидеть, например, в русско-английском и англо-русском словарях, где каждому слову английского языка приводится несколько слов-эквивалентов из русского и наоборот. В результате один и тот же объект действительности будет описан двумя наблюдателями на русском и английском языках так, что при сопоставлении обратных переводов практически неизбежно возникнут разночтения. Показательно и наличие множества переводов, например, трагедии Шекспира «Гамлет», сопоставление которых позволяет отметить не только стилистические различия, но и фактографические. Практически та же картина наблюдается и в пределах одного языка, например, когда на уроке разные ученики по-разному пересказывают одно и то же прочитанное произведение, по-разному описывают одну и ту же увиденную в музее картину.

Использование понятийного аппарата любого языка в разворачивающихся во времени процессах взаимодействия и общения с другими людьми делает принципиально невозможным осознание человеком всего им переживаемого. У человека просто не хватает времени жизни для осмысления своей жизни во всех её фрагментах и подробностях, поэтому часть имеющегося в памяти личного опыта неизбежно «выпадает» из концепции жизни, остается неосознанной. Ещё меньше возможности у человека изложить все подробности своей жизни какому-либо одному внешнему наблюдателю: отдельные его сообщения о своей жизни становятся частично известными разным людям, каждый из которых воспринимает получаемые сообщения с учетом особенностей своего восприятия.

Ставя перед собой задачу исследования человека, мы не можем понять его действия и поступки вне «возможного (воссоздаваемого нами) знакового выражения (мотивы, цели, стимулы, степени осознанности и т.п.). Мы как бы заставляем человека говорить (конструируем его показания, объяснения, исповедь, признания, доразвиваем возможную или действительную внутреннюю речь и т.п.). Повсюду действительный или возможный текст и его понимание…Текст есть субъективное отражение объективного мира, текст – выражение сознания, что-то отражающего. Когда текст становится объектом нашего познания, мы можем говорить об отражении отражения. Понимание текста и есть правильное отражение отражения. Через чужое отражение к отраженному объекту… Исследование становится спрашиванием и беседой, т.е. диалогом... Мы ставим вопросы себе и определенным способом организуем наблюдение или эксперимент, чтобы получить ответ. Изучая человека, мы повсюду ищем и находим знаки и стараемся понять их значение» (М. Бахтин, 3).

Различие между переживаемым опытом и сообщением о нем определяется не только несовершенством владения языком и правилами составления текстов каждым человеком, но и самой природой знаковой реальности, где сами по себе значения терминов подвижны и являются результатами временных компромиссов между различными социально-исторически обусловленными истолкованиями. Имеется разница и между тем смыслом, который «закладывает» в своё сообщение субъект, и тем смыслом, который извлекает из этого сообщения адресат. В современной философии, как и в древней, нет строго научного решения проблемы понимания, которое рассматривается скорее как искусство герменевтики. Изучение природы знаковой реальности Гёделем, Карнапом, Куайном, Расселом, Витгенштейном и другими выдающимися учеными привело к выводам о том, что, во-первых, для описания сложных объектов ни один язык сам по себе не является достаточным, поэтому требуется использование нескольких языков; и, во-вторых, что любая теория, претендующая на полноту описания мира действительности на языке из конечного числа знаков и с конечным числом правил, будет либо неполной, либо содержащей логическое противоречие.

 Желание некоторых мыслителей и философов всё-таки обнаружить твердые рациональные основания понимания без учета законов знаковой реальности неизбежно приводят их к крайностям: создаются либо теории в духе «Эпистемологии без познающего субъекта» К. Поппера, где человек рассматривается лишь как пассивный носитель самоэволюционирующих идей, некая пересадочная станция самоактуализирующегося Духа; или же появляется представление об объектах и процессах, происходящих в мире действительности, как сопротивляющихся обозначению, создающих барьер, препятствующий деятельности ученых-исследователей (М. Фуко, Ж. Лакан). В этом случае и сам язык с определенного момента времени начинает рассматриваться ими как «угрожающий» бытию человека, «строящего свой зыбкий образ в промежутках между его фрагментами». Язык воспринимается как своего рода «Демон», действующий через человека, поверх его, подавляя в нем все человеческое, «уничтожая» его попытки приобщиться к подлинному Бытию. Душа человека превращается при этом в «свалку» из фрагментов чужих мыслей и текстов, а он сам – в несвязное повествование, рассказ, написанный душевнобольным графоманом. Именно в этом контексте М.Фуко объявил о «смерти Человека». 

Признавая диалогическую природу формирования личности, рассматривая личность как полилог всевозможных «Я» (и тех, что присущи самому индивиду, и его реальным и воображаемым партнерам по этому полилогу), мы приходим к необходимости признать наличие, помимо перечисленных выше, проблемы «тайны личности». Между тем, что человек чувствует, ощущает, осознает, понимает, и тем, что он считает нужным, разрешает себе высказать о своих чувствах, ощущениях, впечатлениях, мыслях в диалоге с собой и другими, всегда существует различие, определяемое не только его желанием сохранять или повышать свою оценку в «референтных» группах. Это различие связано не только с тем фактом, что жизнь индивида не исчерпывается составлением им текстов о своей жизни; во всех культурах существует представление о «тайне личности», охраняемое не только обычаями, религиями, но и законами. Тайна личности, в наиболее общем представлении, позволяет человеку сохранять в тайне то, что он сам не считает нужным доводить до сведения окружающих, за исключением случаев, прямо предусмотренных законом. Даже религия не заставляет человека исповедываться, а лишь предоставляет ему такую возможность, обращаясь к его вере и совести.

 Итак, нами выявлена следующую структура, лежащая в основе формирования человеком «сообщения» о своей жизни: (1) мир действительности -> (2) воспринимаемая субъектом индивидуальная картина мира -> (3) являющаяся результатом осознавания и понимания вербализованная индивидуальная картина себя и мира -> (4) отдельные сообщения человека о своей жизни.

Имея намерение исследовать личность человека, мы имеем дело прежде всего с находящимся на феноменологической поверхности «миром сообщений человека о себе»: это его ответы на наши вопросы и вопросы тестов, это продукты его жизнедеятельности: письма, картины, дневники и т.п. Через этот мир мы пытаемся проникнуть глубже, к его в основном вербализованной системе представлений о себе и мире, его жизненным планам и ценностям, постичь его представления о смысле его жизни. Это второй слой психологической действительности: «мир человека в себе и для себя», который надстраивается над его индивидуальной картиной мира, будучи практически неотделим от неё.  Мы можем лишь строить научные гипотезы о процессах восприятия, памяти, воли, сознания и мышления, пытаясь заполнить ими являющийся предметом научной психологии вакуум между имеющимися объективными данными физиологии и миром сообщений человека о себе.

Напомним, что К. Роджерс ввел термин «конгруентность» для обозначения высокой степени соответствия между индивидуальной и объективной картинами мира, между моей «концепцией Я» и мной реальным. Степень конгруентности, по Роджерсу, определяется степенью успешности деятельности человека на основании своих представлений о мире и о себе. При этом Рождерс особо подчеркивает важность для достижения конгруентности искренности в общении, когда мои сообщения о моем опыте действительно отражают мои переживания по поводу этого опыта (33,34). Низкая конгруентность имеет место тогда, когда имеются серьезные различия между сознаванием, опытом и сообщением об опыте; она определяется как неспособность не только точно воспринимать, но и точно передавать свой опыт. Низкая конгруентность, с позиции К. Роджерса, является серьезным препятствием для полноценного развития человека, его самоактуализации.

Общение и взаимодействие с другими людьми в процессах жизнедеятельности позволяет каждому человеку изменять, на основании анализа полученных положительных и отрицательных результатов и обсуждения опыта, свою индивидуальную картину мира и свой «мир-для-себя». Индивидуальная картина мира развивается, выстраивается человеком из разрозненных образов, укорененных в детстве, и характеризуется степенью соответствия объективной картине мира, которая зависит, во-первых, от степени представленности в ней объектов мира действительности и их взаимосвязей, и, во-вторых, от количества искажений в отдельных представлениях. Я могу узнать о степени соответствия моей индивидуальной картины мира, моего «мира-для-себя» миру действительности только одним способом: предпринимая практические шаги, пытаясь решать те проблемы, которые я вижу теми способами, которые кажутся мне адекватными. Каждая индивидуальная картина мира, «мир-для-себя», таким образом, является продуктом мышления человека, осмысливающего свой жизненный путь, и является динамическим образованием. Каждое воспринимаемое и осознаваемое событие в жизни является, таким образом, предпосылкой для изменения индивидуальной картины мира и, следовательно, жизненных планов и методов их исполнения.

Объективно существующий мир действительности «предоставляет» человеку определенное жизненное пространство, ситуацию, в которой существует множество проблем, множество путей их решения, а субъект обладает в этой ситуации некоторой степенью свободы выбора.  Понятие «ситуация» отражает индивидуальное восприятие человеком среды своего существования, которая отличается объективностью, относительной устойчивостью и длительностью. Т. Шибутани пишет, что ситуация появляется тогда, когда «субъект придает значение объективным факторам среды». В отечественной психологии А.Н. Леонтьев определяет ситуацию как оценку жизненного значения объективных обстоятельств человеком для себя и своих действий в этих обстоятельствах. В зависимости от своих личностных особенностей каждый человек по-разному оценивает элементы среды; одни и те же жизненные обстоятельства могут восприниматься индивидуально разными людьми как «пугающие» и «радостные», «легкие» и «тяжелые». Подробная типология и методология классификации ситуаций приведена в (7). В.М. Бехтерев, П.М. Ганнушкин и В.Н. Мясищев выяснили, что личность уязвима по отношению не ко всем, а только к определенным факторам социальной среды; понятие «психогения» в их теориях ознавчает нездоровую реакцию личности на индивидуально трудную для неё, «патогенную» ситуацию.

Выбирая в ситуации под давлением или по своей воле проблемы и пути их решения, человек неизбежно вступает в социальное и культурное взаимодействие с другими людьми, добиваясь успехов в решении поставленных задач и терпя поражения. Таким образом, мы вновь подошли к определению самоактуализации и самореализации человека.

Самореализация – это сознательно осуществляемая субъектом теоретическая деятельность по анализу своей жизненной ситуации, выявлению наличных проблем и ресурсов для их решения, постановке перед собой целей и выбору стратегий их достижения, анализу накопленного опыта практической деятельности по реализации своих жизненных планов, и их коррекции. Если самоактуализация – это практическая деятельность, то самореализация – это её психологическая предпосылка, ориентировочные основания деятельности.

Акт самоактуализации – это некоторое конечное число действий, выполняемых субъектом на основании сознательно поставленных перед собой в ходе самореализации целей и выработанной стратегии их достижения. Каждый акт самоактуализации завершается специфической эмоциональной реакцией - «пиковым переживанием», положительным в случае успеха, и отрицательным (боль, разочарование) – в случае неудачи.

Самоактуализация – это сознательно осуществляемая субъектом практическая деятельность, направленная на решение наличных проблем своей жизненной ситуации, следствием которой является самоизменение (путем развития способностей, обретения индивидуальных и социальных компетентностей), и изменение в жизненной ситуации.

Самоизменение заключается в обретении компетентностей, внешней и внутренней синергии. Таким образом понимаемая самоактуализация требует определенного уровня развития у субъекта мышления, памяти, самосознания, саморегуляции. 

Теперь можно сказать, что жизненный путь человека – это история, основными фактами которой являются акты его самоактуализации.

В деятельностном подходе отечественной психологии исследование способности человека к самостоятельному планированию своей деятельности, осуществлению своих планов и анализу полученных результатов ведется с использованием понятий «регуляция» и «саморегуляция». Термин «регуляция» был введен в качестве объяснительного принципа общей теории деятельности. В наиболее общем смысле под «регуляцией» понимается внешнее воздействие на систему, направленное на поддержание заданных извне параметров её функционирования. Психическая регуляция человека – это воздействие, инициирующее его активность; оно может осуществляться извне, например, когда ребенком руководят его родители, побуждая его к выполнению своих требований, и изнутри, когда взрослый сам определяет свои цели и стратегии их достижения. С.Л. Рубинштейн отмечает, что психическая регуляция побуждает человека к активности, деятельности, поиску её источников в самом себе; и выделяет различие между произвольной и непроизвольной психической регуляцией. К.А. Абульханова-Славская выделяет два уровня регуляции, психический и личностный: «способность организации собственной активности – её мобилизации, направления, согласованности с объективными требованиями и активностью других людей – важнейшая характеристика личности как субъекта деятельности и одновременно личностного уровня регуляции».

А.Н. Леонтьевым был сформулирован «закон параллелограмма», из которого вытекает, что на раннем этапе своего развития дети не могут использовать для повышения эффективности своей деятельности ни внешние, ни внутренние средства. В дошкольном возрасте начинается формирование умения использовать внешние средства, предложенные взрослыми. Далее, в более старших возрастах, формируется способность внутреннего опосредования внешних средств, и только взрослому человеку доступно столь же эффективное использование внутренних средств, как и внешних. Этот закон нашел подтверждение в широком круге исследования развития и становления отдельных форм регуляции и саморегуляции в онтогенезе личности (сжатый обзор результатов можно найти в книге А.В. Быков, Т.И. Шульга «Становление волевой саморегуляции в онтогенезе», М., 1999).

В целом можно сказать, что в отечественной психологии под «психической саморегуляцией» понимается приобретаемая человеком как субъектом деятельности специфическая способность самостоятельно регулировать свои психические процессы, состояния и свойства с целью повышения эффективности своей деятельности. Она находит свое выражение в смене естественных, непроизвольных видов регуляции произвольными. Формирование этой способности возможно лишь в процессе жизнедеятельности человека, решении им проблем жизненной ситуации, жизненного пути. Эта способность позволяет интегрировать в единую систему отдельные процессы регуляции: эмоциональные; волевые; мыслительные, связанные с анализом накопленного опыта и планированием, прогнозированием; а так же связанные с самосознанием, самооценкой и смыслополаганием.

В зарубежной психологии идея регуляции поведения как особого процесса, имеющего самостоятельное значение, была сформулирована физиологом Ч. Шеррингтоном, опиравшимся на теорию И.М. Сеченова об осознанном управлении человеком своими действиями. Психологический уровень регуляции был исследован К. Левином в связи с различением им «полевого» и «надполевого» поведения. Надполевое поведение требует наличия способности сознательно тормозить реакции на ситуационно обусловленные стимулы и умения формировать «квазипотребности», не связанные с биологическими потребностями. У. Мишел выявил, что способность использовать волевое торможение для перехода к надполевым формам поведения возникает у ребенка не ранее 9 лет, что связано с закономерностями формирования церебральных механизмов центрального торможения. 

В современной зарубежной психологии саморегуляция (The Self-regulation) рассматривается как адекватность поведения в социальной ситуации, заключающаяся в способности соблюдать требования других, демонстрации правильного поведения при отсутствии внешнего контроля, умении затормозить свои действия или заставить себя быть более настойчивым. В социально-когнитивном подходе считается, что развивающаяся в онтогенезе способность к саморегуляции опирается на результаты развития, достигнутые в предшествующий период, начиная с раннего детства. Развитие саморегуляции рассматривается как прерывистый процесс, проявляющийся в качественном преобразовании стратегии и форм поведения, позволяющем говорить о его выходе на качественно иной уровень. Этот процесс разделяется на несколько периодов, отграниченных друг от друга проявлением новых компетентностей и способностей и перестройкой форм поведения, демонстрировавшихся предыдущих этапах (А. Бандура, Д. Флауэлл, С. Копп). А. Бандура считает, что хотя проявления саморегуляции и определяются личностными факторами, но на них оказывают влияние когнитивные искажения в восприятии субъектом своей ситуации; эмоциональное состояние в связи с накопленным опытом правильных решений и ошибок; и ошибки в субъективном времени восприятия, не позволяющие правильно оценить ресурсы времени на решение проблемы. В связи с введением понятия «самоэффективность», через которое субъект оценивает свою компетентность в решении определенного круга проблем как более или менее высокую, по сравнению с другими, Бандура выделяет три взаимосвязанные процесса саморегуляции: самосозерцание, самосуждение и самореакцию. Самосозерцание подсказывает направление саморазвития, проявляясь в утверждениях и суждениях в мыслительной сфере; самосуждение проявляется в сравнении различных суждений и представлений человека о себе.

Н. Ах и В. Куль изучали волевую саморегуляцию личности. В Франкл изучал саморегуляцию через смыслополагание и выбор жизненного пути.

Нетрудно заметить, что способность к саморегуляции в поведенческом плане проявляется в актах самоактуализации, которые совершает человек на своем жизненном пути. Следовательно, нет возможности говорить о самоактуализации ребенка, поведенческие акты которого определяются по большей части бессознательными мотивами, а регулируются основными эмоциями, прямо связанными с удовлетворением той или иной биологической нужды, и внешними факторами ситуации. Нижняя возрастная граница возможного наблюдения актов самоактуализации относится к подростковому возрасту и связывается с необходимым (1) обретением подростком понятийного уровня мышления; (2) наличием определенной зрелости механизмов центрального торможения; (3) накопленным в предшествующий период развития опытом положительного решения ситуационно обусловленных проблем; (4) наличием тенденции к саморазвитию в мотивационной сфере. В этом случае возможен, но не неизбежен переход подростка от фантазирования, мечты и игровых мотивов, доминирующих в детстве, к составлению реалистических жизненных планов и попыток их реализации через многошаговые стратегии и саморегуляцию. Именно в этих первых попытках самоактуализации происходит «стыковка» и согласование мотивационной сферы, механизмов когнитивного анализа, стратегий и волевых аспектов, необходимых для исполнения задуманного. Успех в этой деятельности, направленной на самоактуализацию, позволяет подростку развивать процессы формирования иерархической структуры мотивов, обретать высшие формы эмоций, приближаться к постижению личностных смыслов в более зрелом возрасте.

В последние годы исследованием вершин развития человека занимается акмеология. В основе этой молодой науки лежат наработанные многовековой культурой человечества идеи об уникальности и ценности человеческой жизни, способности человека к творчеству и самосовершенствованию, переосмысливаемые в духе современных наук об управлении сложными объектами, стратегического планирования и прогнозирования, системного моделирования. Понятие «акме» впервые было введено в научный оборот религиозным философом о. П. Флоренским в контексте российской религиозно-философской антропологии (Н. Бердяев, В. Соловьев, Н. Лосский, А. Лосев). Новый интерес к этому понятию возник в связи с развитием в середине ХХ века экзистенциально-гуманистической философской антропологии и «вершинной» психологии (Б. Ананьев, Ш. Бюлер, К. Роджерс, С. Рубинштейн, А. Маслоу, В. Франкл и другие). В этих подходах человек рассматривается как высшая ценность и целостность, особое внимание уделяется его способности к развитию и саморазвитию в контексте жизненного пути.

Современная интерпретация понятия «акме» разработана Б.Г. Ананьевым и его учениками в связи с возвращением отечественной науки к проблеме комплексного исследования человека, стремлением выявить закономерности и этапы его развития. В акмеологии человек рассматривается как развивающаяся, функционирующая личность, которая «вписывается» (по выражению Б.Г. Ананьева) в другие системы (жизнедеятельность в целом, деятельности общения, познания) и в каждой из них рассматривается по законам каждой из означенных систем. Если это система профессии – то акмеологию интересует личность профессионала в конкретной области (гос. служба, образование, банковское дело и т.п.). Таким образом, акмеология рассматривает человека не только в психологическом аспекте, но и в социальных и профессиональных аспектах, пытаясь выяснить возможности гармонизации различных его ипостасей.

А.А. Бодалев так определяет эту науку: «Акмеология – наука, возникшая на стыке естественных, общественных, технических и гуманитарных дисциплин, и изучающая закономерности и механизмы развития человека на ступени его зрелости, и особенно при достижении им наиболее высокого уровня в этом развитии». А.А. Бодалев подчеркивает, что подобный ракурс изучения человека требует особой методологии, интеграции данных различных наук. Акмеология ставит перед собой научную задачу изучения оптимальных траекторий достижения людьми «индивидной, личностной и деятельностной ступени зрелости», и научно-практическую задачу своевременного подведения человека к этой стадии, которая позволяет ему с максимальной эффективностью использовать свои качества на пользу не только себе, но и обществу. Научно-практические задачи решаются через психолого-акмеологическое консультирование.

Г. Михайлов пишет, что в основе психолого-акмеологического консультирования лежит принцип моделирования будущего состояния: «Модель в акмеологии проектирует соотношение настоящего и будущего, которого еще нет в реальной действительности… и способ движения к этому будущему, который определяется внешней и внутренней детерминацией». Он особо подчеркивает, что в отличие от других наук, акмеология «не имеет онтологически заданного реального объекта. Ее предмет – это изменение реального объекта (оригинала) от «стартового» состояния к желаемому «финишному». Предметом данной науки является не субстанциальное статичное состояние, а сам момент и способ изменения. Очень существенно так же и то, что наличное состояние «оригинала» исследуется, а желательное, целевое – проектируется согласно теоретическим принципам и основаниям».

С.Л. Рубинштейн употреблял понятие «вершина жизни» в связи с проблемой развития личности: «Человек, сделавший что-нибудь значительное, становится в известном смысле другим человеком. Конечно, чтобы сделать что-нибудь значительное, нужно иметь какие-то внутренние возможности для этого» (1935). С.Л. Рубинштейн видел проблему в том, чтобы достигая вершин жизни, человек не исчерпывал себя «до дна», сохраняя мотивацию, силы и потенциал для новых свершений. Он обращал особое внимание и на то, что для достижения вершин совершенно недостаточно наличия способностей, только деятельность, воспринимаемая как лично значимая способствует продвижению к вершинам. Важное значение имеет и положение С.Л. Рубинштейна о необходимости исследования вершин не только в деятельности выдающихся представителей рода человеческого, но и «обычного человека»: «свою историю имеет каждый человек, каждая человеческая личность. Можно даже сказать, что человек лишь постольку является личностью, поскольку он имеет свою историю. В ходе этой индивидуальной истории бывают и свои события – узловые моменты и поворотные этапы жизненного пути индивида, когда с принятием того или иного решения на более или менее длительный период определяется жизненный путь человека».

Подводя итоги своей жизни С.Л. Рубинштейн пишет в дневнике: «В моей жизни было немало трудностей и спадов, но в целом она вся шла по восходящей. Люди, которые достигают своих вершин в более ранние годы, могут затем на протяжении всей своей последующей жизни пользоваться плодами достигнутого: в этом их большое преимущество. Те, жизнь которых идет по восходящей, так что вершина их достижений на протяжении большей части их жизни еще где-то впереди, перед ними, лишены этого преимущества. Их жизнь менее выигрышна, но в ней есть зато что-то возвышенное, несравненное чувство постоянного восхождения». 

Все равно, быстрое или медленное достижение человеком своей вершины и осознание им этого факта ставит перед ним проблему смысла жизни, соотношения мотивации и нравственного выбора: как использовать достигнутое, продолжить ли дальнейшее восхождение в гордом одиночестве, или приостановиться и даже вернуться назад для того, чтобы оказать помощь отстающим? Что более «правильно» для ученого, опередившего свое время: писать «в стол», в расчете на будущие поколения, или же лучше попытаться создать свою школу, с целью «подтянуть» хотя бы несколько учеников до понимания своих идей (как это делали основатели великих религий)? Или может быть «лучше» сжечь свои рукописи и удалиться в монастырь, если есть серьезные основания опасаться того, что современники могут использовать новые идеи во вред всему человечеству (как это произошло с ядерной энергией)?

Что более «правильно» для опытного и эффективного практического психолога, работать ли добросовестно за мизерную оплату в обычной школе, детском доме, приюте или «хосписе», рассчитывая на то, что этот незаметный подвиг, лишь возможно, приведет к улучшению в том отдаленном будущем, в котором ему самому уже не жить? Или же консультировать за большие деньги страдающих от скуки и страхов потерять свое состояние богатых клиентов в роскошном кабинете, обеспечив себе и своим близким материальное благополучие «здесь, сегодня и сейчас»? Наука не дает ответов на подобные вопросы, такого рода решения принимает человек сам наедине со своей совестью, и именно такое решениевыводит его либо к подлинным вершинам человеческого развития, либо оставляет в «долинах здравого смысла», хотя он сам может этого и не замечать. Но комплекс наук о человеке и обществе (социология, психология, право и т.п.) должен заниматься разработкой практических моделей гармонизации взаимоотношений между человеком и общественными институтами, обществом в целом, для того, чтобы не ставить человека в положение безальтернативности, безысходности.

Попытаемся сопоставить подходы к развитию и его итогам в теории самоактуализации и акмеологии.

Естественно предположить, что умение продуктивно решать проблемные ситуации и возникающие в жизни конфликты, есть результат специфического научения: во-первых, в этом достижении важнейшую, но не роковую роль играют успешно решенные возрастные, социальные, профессиональные проблемы на всех предшествующих этапах жизни. С другой стороны; во-вторых, очевидно, что удачное решение всех перечисленных проблем отнюдь не гарантирует достижения таких вершин, о которых принято говорить в терминах «акме». Любая совокупность «правильных» усилий, совершаемых в должное время при полной поддержке семьи, общества, работа лучших педагогов отнюдь не могут гарантировать достижения, например, в творчестве. В определенных условиях можно даже «купить» или «обеспечить» локальный успех, однако он вряд ли будет чем-то иным, кроме самообмана. Есть и третья сторона проблемы, заключающаяся в том, что многие высшие достижения по своей природе таковы, что осознание их значения не только общественностью, но и экспертами, может произойти спустя десятилетия. Четвертая сторона проблемы связана с тем, что не существует, и, пожалуй, не может существовать «абсолютно» точного «на все времена» перечня тех сфер жизни и деятельности, в которых можно говорить об акме и самоактуализации, и выверенных «объективных» критериев описания самого акме или самоактуализации применительно к конкретной сфере.

В случае достижения акме речь идет о выявлении наивысшего достижения на всем протяжении жизни человека, поэтому здесь речь идёт о взгляде со стороны внешнего наблюдателя на жизненный путь и достигнутую личностью «вершину». Диалог с внешним наблюдателем помогает отметить основные закономерности предшествующего пути восхождения к вершине; внешний наблюдатель выступает от имени общества, предлагая человеку рационально, с максимальной пользой для общества распорядиться достигнутым. По определению, акме означает достижение человеком своей главной в жизни «вершины», зрелости, которая есть гармоническое сочетание, результат развития человека как индивида, как личности, как субъекта деятельности и индивидуальности. В отличие от теории самоактуализации, здесь упор делается на достижение признанного успеха в определенном социально значимом виде профессиональной деятельности, подкрепленного внешними и экспертными оценками. В акмеологии существует ясное понимание того факта, что служение обществу возможно только в конкретной форме на конкретной должности в одном из существующих в данном обществе в данное время социальных институтов, предприятий. Можно сказать, что через экспертную внешнюю оценку здесь осуществляется оценка личности человека по общественно значимым результатам его деятельности. Именно в этой позиции заключается «несущий» элемент акмеологической теории; из практической деятельности, прежде всего профессиональной, выводятся характеристики развития личности человека, его самоизменения. Здесь человек рассматривается исключительно как альтруист, живущий и действующий на общественное благо. Основные проблемы в акмеологическом подходе возникают при чрезмерном акценте на ситуационные, внешние обстоятельства жизненного пути человека.

Ранее уже было отмечено, что все события жизненного пути в теории самоактуализации описываются не «извне», с позиции внешнего наблюдателя, а «изнутри», «от первого лица», со стороны живущего и действующего в своей социальной ситуации индивида. Маслоу много писал о том, что собственно самоактуализация – это «занятие весьма эгоистическое», но в то же время подчеркивал, что достигшие подлинной самоактуализации люди, как правило, посвящают себя служению общественно значимой деятельности. В теории самоактуализации предполагается, что вывод о достижении своей главной вершины жизненного пути осознанно делает сам человек в процессе самореализации. Вывод о достижении самоактуализации позволяет человеку осознанно переключиться с эгоистической позиции преимущественной заботы о себе и своем саморазвитии на альтруистическую позицию заботы о других людях и общественном развитии. Этому переключению предшествует изменение в системе ценностей индивида, появление у него представления о наличии общего смысла всей его жизни, надстраивающегося над ситуативно обусловленными частными смыслами. Основные проблемы в теории самоактуализации возникают в связи с чрезмерной сосредоточенностью на внутренних детерминантах развития личности человека.

Автор полагает, что акмеологический и гуманистический взгляды на развитие человека являются непротиворечивыми и взаимодополняющими. 

Вопросы для самостоятельной проработки и закрепления:

  • Кто является автором событийно-биографического подхода к изучению личности?
  • В чем сходство взглядов С.Л. Рубинштейна и Б.Г. Ананьева на развитие личности в контексте жизненного пути человека?
  • Какое взаимоотношение между понятиями «жизненный путь человека» и «психологическая биография»?
  • Что Вам известно о механизме формирования человеком своей «индивидуальной картины мира»?
  • Что Вам известно о подходе М. Бахтина к определению личности? Можно ли считать, что личность – это то, что человек может о себе рассказать?
  • Что Вам известно об акмеологии? Дайте определение этой науки.
  • Дайте определение самоактуализации, самореализации и акта самоактуализации с позиции событийно-биографического подхода.
  • Дайте определение этапов и высшей формы развития личности в концепции Б.Г. Ананьева.
  • Приведите пример человека, достигшего, по Вашему мнению, акме. Обоснуйте свое мнение

5. Проблема нормы и аномалии в развитии и поведениичеловека (или введение в психологическую теорию относительности).

В предыдущей главе было выяснено, что психологическое исследование личности и её развития осуществляется на практике в научных понятиях, значение каждого из которых определяется временными компромиссами между различными группами ученых. Один и тот же термин в истолковании различных психологов, принадлежащих к различным школам, может истолковываться по-разному, особенно остро эта проблема стоит в отношении тех теоретических понятий, которые отражают концепции психического и психологического здоровья и болезни. Некоторое сообщение индивида о своем личном опыте может рассматриваться психологом (принадлежащим той или иной психологической школе, с учетом его личного опыта и ракурса видения проблемы), как косвенное свидетельство о возможном «отклонении» от нормы у индивида. Ответное сообщение психолога о найденном «отклонении», часто может быть воспринято индивидом как указание на наличие психического нездоровья или болезни, что приводит к тяжелым, трудно поддающимся коррекции последствиям. Исследователь феноменов патопсихологии и философ Ж. Делёз так написал по этому поводу: «поскольку клиническое суждение основывается на предрассудках, необходимо начинать исследование с точки зрения, расположенной вне клиники». Это побуждает нас в заключении обратить внимание читателя на некоторые вопросы и механизмы формирования мнений о норме и аномалии в развитии личности.

Эволюция в поведении человека заключается в сокращении удельного веса и значимости врожденных, жестко закрепленных элементов поведения, при росте значения приобретаемых в опыте гибких элементов поведенческих актов. Изменения в социуме и их темп таковы, что индивиду не представляется возможным сформировать схемы и способы активности «на все случаи жизни» по типу условных рефлексов. Развитие осуществляется благодаря способности человека к обобщению и вероятностному прогнозированию, которая может быть сформирована на четвертой стадии развития психики (по А.Н. Леонтьеву). Развитие свойств адаптивности к быстро меняющимся условиям жизни неизбежно приводит к росту продолжительности и количества периодов нестабильности в развитии человека. Если до середины девятнадцатого века упоминается, как правило лишь «кризис середины жизни», то в наше время считается, что каждый человек сталкивается в своей жизни как минимум с 7-8 «возрастными» кризисами.

Эволюция в развитии человека представляется чередованием устойчивых (этапы, стадии) и переходных (неустойчивых) состояний. Новые «элементы» поведения и поведенческие схемы формируются, как правило, в неравновесных, кризисных состояниях (И. Пригожин). Обычно, появление аномалии в поведении знаменует переход от устойчивого состояния к неустойчивому, кризисному состоянию в развитии; в то же время наличие аномалии свидетельствует (как симптом) о процессе поиска правильного решения, нахождение которого свидетельствует о завершении кризисного этапа в развитии, переходе в новое стабильное состояние и «означается» исчезновением аномалии.

Выживание человечества как «рода» требует все большей специализации «видов» и дифференциации внутри «вида». Это обусловлено тем, что решение все более сложных задач, обеспечивающих выживание стран, народов, предприятий, требует от каждого человека усилий в конкретном виде деятельности на определенном месте. Необходимый набор личностных свойств, характеристик и компетентностей необходимых для успешной деятельности на определенном месте в различных направлениях деятельности все более и более различается, часто требуя сочетания и развития целого комплекса качеств, каждое из которых закладывается, проявляется и требует специальной программы развития на разных возрастных этапах. В реальном социуме эта тенденция отражается в увеличении удельного веса в населении людей с акцентуациями характера. При этом неизбежно сужаются представления об универсальности человеческих качеств, соответственно размываются представления об общей для всех людей и всех ситуациях норме. Поведение как таковое уже не рассматривается в категориях «норма – аномалия», такому анализу подвергаются отдельные поведенческие акты в контексте конкретной ситуации, с учетом культурно-исторической среды.

Понятие «аномальное поведение» включает в себя не только представление об отставании от нормы, болезни, антисоциальном поведении, но и представление о поисковом поведении, связанном как с изменением и развитием социума, так и с изменением роли и места личности в социуме. В эту категорию может быть отнесено поведение религиозных подвижников, защитников окружающей среды и участников организации «Врачи без границ», некоторых исследователей и спортсменов, которые подвергают серьезному риску свою жизнь, например, при восхождении на горную вершину или при испытании на себе нового препарата или приспособления.

В предыдущих разделах нами рассмотрены с разной степенью подробности некоторые психологические (то есть разрабатываемые различными школами психологии) концепции развития человека. Если отбросить стилистические тонкости, то видно, что в каждой из них говорится о целях развития человека, путях и способах их достижения (обучение и воспитание, обретение компетентности, переход к саморазвитию), препятствиях (понимаемых как комплексы, неврозы, задержки, отставания) и способах их преодоления (та или иная форма психопрофилактики, психокоррекции или психотерапии). В той или иной форме задается представление о некотором принципиально достижимом для человека (при условии приложения определенных усилий) состоянии сознания, уровне компетентности, развития психики или высших психических функций (идеале), к которому человек должен устремиться. Во всех теориях полагается, что развитие человека не происходит само по себе, исключительно за счет «созревания» и «разворачивания» внутренних задатков, ресурсов. Все согласны и с тем, что процессы развития носят неравномерный характер, достижения приобретаются в результате собственной активности (включая реактивность), деятельности человека, направленной на разрешение проблемных ситуаций жизни, в сотрудничестве и противоборстве с другими людьми и обстоятельствами, не без участия случая. Многие теории утверждают о возможности или даже неизбежности психического расстройства, болезни в случае отказа человека от идеала развития и саморазвития.

Практически каждая психологическая концепция развития выстраивает некоторую «идеальную траекторию» развития человека, его высших психических функций, задавая ориентиры для отдельных фаз, ступеней, возрастных этапов развития на основе обобщения накопленного во всех областях медицины, социологии, практической психологии опыта. При этом для каждого этапа разрабатываются операционные системы определения «индикаторов развития» в виде разного рода тестов и систем тестов, позволяющих судить об уровне готовности человека к школе, об уровне предметных знаний, наличии индивидуальных и социальных компетентностей, готовности к профессии, семейной жизни и воспитанию детей и т.п. Но каждому практическому психологу, особенно работающему в системе образования, следует всегда помнить о том, что «идеальные траектории» развития являются результатом применения статистических методов к часто далеким от идеала реальным данным.

Так, А. Эйнштейн, которого по праву ныне считают интеллектуальным гигантом своего поколения, в детские годы был заторможенным, застенчивым, «отстающим» в развитии ребенком. Его родители испытывали большое опасение за судьбу сына, так как он поздно начал говорить. Учителя в немецкой гимназии, где он учился, иногда доходили до отчаяния, и в определенный момент Эйнштейн был изгнан из гимназии, чему был даже обрадован. Не имея аттестата, Эйнштейн не имел возможности пытаться поступить в университет, но и в политехникум по конкурсу пройти не смог, - провалился на вступительных экзаменах. В этот момент даже родители опасались за будущее своего сына в связи с «отсутствием у него способностей». В связи с этим обстоятельством Эйнштейну даже предрекали карьеру подмастерья у обувщика. Эйнштейну пришлось переехать в Швейцарию и поступить там в школу, чтобы все-таки получить аттестат о среднем образовании. После этого он сдал экзамены в политехникум и был со второго раза принят. После окончания политехникума он не смог удержаться на работе в должности учителя физики в средней школе, и после периода бесплодных поисков по протекции был принят в Бернское патентное бюро, где и начал свои теоретические исследования. В последствии он отмечал, что одним из обстоятельств, способствовавших его открытию теории относительности, было то, что он продолжал задумываться об «элементарных» вещах тогда, когда его более «продвинутые» соученики о них уже и не вспоминали. Отметим так же, что открыватель генетики Мендель в результате провала на экзамене по биологии остался со средним образованием; Эмиль Золя провалился на экзамене по литературе; Луи Пастер не прошел по конкурсу в «Эколь Нормаль».

В то же самое время отметим, что опережающее возрастную норму речевое развитие, преждевременное пробуждение интеллектуальных интересов, свойственных в норме более старшему возрасту, при относительном отставании моторики и психомоторики, эмоциональной и волевой незрелости, может служить основой развития личности по шизофреническому типу. Клинические исследования показывают, что любая характерологическая структура личности человека отражает накопленный им жизненный опыт, удачно и неудачно решенные проблемы, поэтому является в той или иной мере как минимум несбалансированной. В случае, когда уровень несбалансированности становится опасным для развития личности в целом, говорят об акцентуированной личности. Поэтому естественно наличие у каждого человека «зоны наименьшего сопротивления», locus minoris resistentiae (6,10), риску нарушения психического развития при столкновении с «трудной» именно для него ситуацией. Нельзя исключать из рассмотрения и то, что наличие этой зоны связано с особенностями становления латерализации психических функций в онтогенезе, особенностями конституции человека, связанной с функционированием желез внутрекнней секреции, наличием «предрасположенности» отдельных мозговых структур к травматизации вследствие перенесенных травм и инфекционных заболеваний (В.М. Бехтерев, П.Б. Ганнушкин). Любые попытки коррекции развития психической сферы личности должны учитывать эти факты, о чем пишут В.Г. Степанов (39), В.В. Ковалев (12), Ю.В. Попов и В.Д. Вид (25).

Современная психология развития (Г. Крэйг) принимает за основу положения Л.С. Выготского о том, что все навыки, компетентности и способности являются результатом воспитания (включающего в себя обучение). Оно должно вести за собой развитие ребенка от «зоны актуального развития», характеризующей то, что ребенок уже может сделать самостоятельно, к зоне «потенциального развития», которая характеризует то, что ребенок мог бы сделать вместе с взрослым или со старшим товарищем. При этом сам процесс развития осуществляется во взаимодействии с направляющими развитие взрослыми в «зоне ближайшего развития», характеризующей «расстояние» между первыми двумя. Со времен этого открытия Л.С. Выготского одной из основных тем отечественной психологии становится проблема развития психики в процессе обучения, рассматриваемого как деятельность (А.Н. Леонтьев). Если Л.С. Выготский видел в развитии высших психических функций прежде всего механизмы интериоризации, когда в процессе общения в культурной среде «интерпсихическое» превращается в «интерпсихическое», то изучавший зарождение и развитие сознания А.Н. Леонтьев акцентировал внимание на том, что за общением стоит «организуемая в этом процессе деятельность учащегося», важнейшая роль в котором принадлежит психологу, который должен работать в школе и «быть активным участником педагогического процесса; нужно, чтобы он не только понимал, каким должен быть этот процесс, но и умел практически его вести». Важнейший фактор и результат развития – достижение того уровня, когда оно становится саморазвитием, когда ребенок из «объекта внешних воздействий» превращается в «субъекта жизни; субъекта развития». На основании комплекса идей преимущественно А.Н. Леонтьева Д.Б. Элькониным, В.В. Давыдовым (и другими), была разработана концепция развивающего обучения, в центре внимания которой – специфическая учебная деятельность (Д.Б. Эльконин) и два типа мышления и обобщения (В.В. Давыдов). П.Я. Гальпериным, считавшим предметом психологии ориентировочные основы деятельности, была разработана концепция поэтапного формирования умственных действий и понятий.

Разработка новых образовательных «технологий» и изменения в цивилизации приводят к необходимости постоянного развития и совершенствования системы образования, которая в настоящее время включает в себя все возрастающую номенклатуру учреждений: детские сады и школы, интернаты и университеты, специализированные ВУЗы и кадетские корпуса, научно-исследовательские институты и психолого-медико-социальные центры. Эта система учитывает наличие разных этапов развития человека, различных специфических для каждого этапа проблем, которые требуют для решения сочетания усилий разных специалистов в многочисленных организационных формах. 

Основная проблема системы образования в целом заключается во все возрастающем временном лаге (промежутке времени) между началом процесса воспитания и полноценным вступлением человека в самостоятельную жизнь. Для финансового положения системы образования это приводит к проблеме привлечения инвестиций в связи с ростом срока их окупаемости, который в настоящее время составляет от 15 до 25 лет. В деятельности воспитателей человека, сначала родителей, искренне желающих счастья своему ребенку, затем и педагогов, психологов, неизбежно возникают следующие проблемы:

1. Воспитатели не имеют достоверной информации о том, как будет развиваться социальная среда, какой она будет в тот момент, когда ребенок во взрослом состоянии должен будет принять на себя всю полноту ответственности за свою жизнь. Следовательно, программа воспитания и образования ребенка даже у самых любящих родителей, наилучших педагогов, воспитателей, психологов - не может абсолютно точно предусмотреть: к чему именно должен быть готов ребенок.

2. Воспитатели не имеют достоверной информации о том, какова совокупность задатков ребенка, когда именно наступают сенситивные периоды, поэтому нет никаких гарантий, что задатки удастся развить в способности, и, самое главное, будут ли эти развитые способности востребованы обществом в будущем.

3. Воспитатели не имеют достоверной информации о том, как будет отличаться представление воспитуемых детей о счастье, ценностях жизни, достойных целях, смысле жизни - от их собственных представлений. 

4. В процессе воспитания неизбежно проявление диссонанса между отдельными воспитателями, группами воспитателей: родителями и педагогами, психологами и друзьями воспитуемого.

5. Никто из воспитателей в отдельности, ни все вместе не могут взять под полный контроль все стороны жизни воспитуемого.

6. Воспитатели не имеют достоверной информации о том, какие события ждут ребенка и их самих. Естественное желание давать детям все самое лучшее, баловать, отнюдь не готовит их к столкновению с болезнью, смертью, случаем и т.п.

Приведенные рассуждения позволяют сделать вывод, что если представления о развитии связываются с продвижением и приближением к какой-то цели развития, то сама общечеловеческая ситуация такова, что средствами науки эту главную цель и промежуточные цели можно обозначить только условно, с определенной долей вероятности. Отсюда с необходимостью вытекает вывод о необходимости воспитания особой, главной компетентности, заключающейся в способности человека к переходу к саморазвитию и самоорганизации своей активности, деятельности, принятию на себя ответственности за свою жизнь и жизнь ближних.

На этот вызов времени система образования отвечает увеличением количества изучаемых предметов и интенсификацией учебного процесса. Для тех, кто не вписывается в интенсивную модель, создаются классы коррекционно-развивающего обучения. Научно-исследовательскими институтами и кафедрами учебных институтов разрабатываются и внедряются новые методики преподавания, предполагающие большую степень индивидуализации подхода по сравнению со стандартными методами и программами, интеграцию элементов психопрофилактики в учебный процесс. Развитие системы образования в современных условиях имеет тенденцию к охвату не только детства и юности, но всей жизни человека. В развитых странах бурно развиваются образовательные программы: (1) для людей зрелого возраста, желающих усовершенствовать свои знания; (2) для тех, кто вынужден сменить профессию; (3) для пенсионеров. По мнению исследователей из «Фонда будущего» (Великобритания), в ХХ1 веке обычным будет считаться получение первого образования и овладение основной специальностью к 25-28 годам, нормой будет получение второго образования (психологического, педагогического, философско-методологического) к 45-50 годам, и третьего (гуманитарного, теологического) – к 60-65 годам при активной трудовой деятельности до 80 лет.

Современное общество нуждается более чем в 40000 наименованиях специалистов различного профиля, подготовка которых требует разных, не обязательно «высоких» показателей развития человека по всем мыслимым «параметрам», что позволяет на основании индикаторов развития заранее разрабатывать и корректировать модель обучения и воспитания ребенка с учетом развития его компетентности и реальных потребностей социума. Это позволяет подобрать практически для каждого человека (без грубой патологии) область деятельности, где меньше всего отражалась бы его характерологические, конституциональные слабости и присутствовала возможность проявить его частные и общие способности и компетентности. Это требует не только определения «профиля личности» и способностей, но необходима «прививка» в возможно более раннем возрасте любви и интереса именно к той сфере деятельности, в которой человек может оптимальным для себя и общества способом реализовать себя.

В Американском словаре профессий более 40000 профессий разделены на 114 групп в 22 областях деятельности. При выборе сферы будущей профессиональной деятельности для молодого человека можно заранее ознакомиться с требованиями, которые будут предъявлены ему при подборе кандидата на то или иное место кадровыми службами. Предлагается руководствоваться пятью ключевыми характеристиками:

(1) длительность необходимой общеобразовательной и профессиональной подготовки (8 градаций);

(2) способности, оцениваемые в рамках 11 факторов с 5 степенями сложности в каждой; 753 наиболее распространенных профессии объединены в 36 групп, составленных по принципу большего сходства уровня различных способностей в пределах группы;

(3) склонности; сюда относится любовь к физическому труду (монотонному или разнообразному), контактность, стремление к престижу, тяга к абстрактному мышлению или же стремление к конкретному результату (всего имеется 10 групп);

(4) требуемое нервное напряжение, в частности при микросоциальных контактах, при руководстве людьми (имеется 12 градаций);

(5) физическое и сенсорное напряжение (6 градаций).

В. Эфроимсон пишет: «Вспышка гениев – это не продукт отбора, а следствие возможности реализации. Общеизвестно, что огромное число детей изобилует творческими способностями, но они у них, как правило, быстро гасятся. Общеизвестно, какие препятствия, какие классовые, кастовые, сословные барьеры возводились и возводятся на пути развития и реализации талантов. Поэтому проблема развития и реализации творческих способностей является поистине массовой» (45). Кроме того, наличие подобных индикаторов позволяет заранее планировать нагрузку на сферу социальной защиты и медицинской помощи в связи с ранним выявлением тех, кто не сможет стать налогоплательщиком. В нашей стране для решения этой группы проблем Психологическим институтом РАО разрабатываются социально-психологические нормативы (СПН) (группа К.М. Гуревича).

 Тесты позволяют практическому психологу и педагогам судить о том, насколько соответствуют параметры индивидуального развития ребенка среднестатистическим величинам. Сопоставляя эти данные с СПН можно судить не только о том, насколько быстро ребенок продвигается в своем развитии, но и о том, на какое место в обществе он, скорее всего, уже не сможет претендовать. Многие виды спорта, музыки, шахматы требуют начала упорных занятий и высокой степени концентрации уже в дошкольном возрасте; школы с углубленным изучением некоторых дисциплин так же требуют специальной подготовки еще в дошкольном возрасте. В настоящее время считается установленным, что около половины интеллектуальных задатков ребенка формируются в первые четыре года жизни, а фундамент для полноценного развития учебной деятельности формируется к 9 годам (45). Исследования возраста «решающего открытия» у Нобелевских лауреатов показывает, что максимум творческого мышления в области естественнонаучного знания приходится на 25-35 лет (в философии, методологии, литературе этот возраст выше). В США с 1960 года действует программа «Merit» («Достоинство»), направленная на поиск и предоставление одаренной молодежи из социальных низов «зеленой улицы» в получении высшего образования, возможности быстро занимать соответствующие наличной компетентности высшие должности в науке, технике, управлении. Это считается необходимой прививкой против застоя во всех сферах общества.

В соответствии с этой программой ежегодно около 50000 наиболее  успевающих школьников проходит специальное тестирование, имеющее такую форму, что предварительная подготовка никаких преимуществ не дает. Выдержавшие первый тест приглашаются на «второй тур», ориентированный на выявление специальных способностей. Собираются так же биографические данные, сведения о материальном положении семьи. Если результаты второго тура подтверждают выводы первого, то такой ученик получает стипендию, возможность выбрать университет или колледж, который получает грант. Не прошедшие во второй тур получают рекомендательные грамоты и другие поощрения, способствующие продолжению ими учебы. Не прошедшие первого тура получают рекомендации по профессиональной ориентации. Отмечается, что студенты, обучающиеся в соответствии с этой программой, как правило становятся лучшими в своих колледжах и институтах, около 80% получает награды по итогам обучения.

Поэтому с каждым годом и месяцем жизни для тех, кто не был отобран существующей системой поиска талантов и еще не определился с выбором сам, пространство поиска и выбора профессиональной ориентации постепенно сужается, оставляя возможные выборы по остаточному принципу. Отсюда вытекает необходимость еще одной функции СПН, которая заключается в выработке системы минимальных требований, которые общество предъявляет к психическому и личностному развитию каждого из его членов. Чтобы занять определенное место в обществе, по крайней мере не быть отторгнутым, каждый человек должен овладеть некоторым минимальным набором компетентностей, поэтому, отчасти СПН представляют социально приемлемую цель развития.

В наиболее общем плане вопросы нормы и отклонения по отношению к развитию и поведению человека изучают философия, социология, философская антропология и этика.

Важнейшей из проблем в жизни любого живущего является решение задачи выживания в наличной действительности, что требует от человека адаптации в его социальной ситуации. С.Л. Рубинштейн пишет, что «исходным всегда является взаимодействие человека с действительностью как «сопротивляющейся» действиям человека». Процесс человеческого развития и познания начинается в связи с процессом адаптации к «сопротивляющемуся» миру, который происходит в социальной ситуации, где мир представлен окружающей природой, а человечество – ближними. Социальная ситуация содержит множество постоянно изменяющихся факторов, что создает в жизни человека множество всё усложняющихся проблем, что заставляет его искать оптимальные пути их решения. Некоторые из них можно решить самостоятельно, но есть и такие, для решения которых требуется помощь, объединение усилий, хотя бы совет специалиста. В современном обществе в связи с этим выделился класс «помогающих» профессий, к которому относятся и педагоги, и медики, и социальные работники. Нас в первую очередь интересует аномалия применительно к человеку, проявляющаяся в его мышлении, эмоциональной сфере, поведении.

Представление об «аномалии» предшествует появлению представления о норме в истории общества и культуре. Если бы не существовало аномалии, представление о норме было бы бессмысленным. Представление об аномалии тесно связано с осознанием человеком либо появления нового фактора, либо изменения действия какого-либо из привычных факторов в его жизненной ситуации, что приводит к появлению мнения о проблеме, требующей своего решения. Так, аномалией может считаться внезапно пришедший циклон или затяжной дождь, вызывающий подъем воды в реках, что требует предпринимать меры по спасению посевов или собственного имущества.  Аномалией может восприниматься и изменение в поведении ребенка по мере его взросления, если его родители не осознали (или не могут, не желают осознать) факта перехода ребенка в новый психологический возраст с новыми интересами, потребностями и проблемами.

С точки зрения права человек может думать о чем угодно, во что угодно верить или не верить, переживать по любому поводу и без повода. Право интересуется только такой аномалией, которая проявляется в вербальном и невербальном поведении человека, и приводит к вреду для окружающих или для него самого. Задача правового регулирования заключается в регламентации важнейших сторон жизни общества: наказании нарушителей норм и поощрении рекомендуемых образцов поведения (награждение орденами, медалями, государственными премиями и т.п. регулируется соответствующими законами). Право развивается на основе обычаев из предшествующих естественных форм регулирования, связанных с одобрением и награждением «правильных» поступков и неодобрением или наказанием за «неправильное» поведение. Естественное регулирование и подкрепление желаемых форм поведения происходит в процессе социализации ребенка в семье, детском саду, школе, группе друзей и т.д.

Социализация – это процесс, в ходе которого беспомощный младенец постепенно превращается в обладающего самосознанием и собственной активностью «человека разумного», наделенного пониманием той культуры, в которой воспитан.

Социализация не является «культурным программированием», так как с первых мгновений жизни новорожденный обладает нуждами, потребностями и возможностью, проявляя их, воздействовать на тех окружающих, кто обязан о нем заботиться. Социализация, таким образом, осуществляет, устанавливает и формирует связь между поколениями в семье и обществе. Отсюда необходимо вытекают принципы подхода к исследованию развития психики человека:

(1) эволюционно-динамический подход, или принцип развития;

(2) системный подход, или принцип единства биологического и социального в человеке в процессе формирования его личности;

(3) принцип детерминизма, побуждающий выявлять причинно-следственные связи между феноменами.

В каждом исследовании психики и ее развития необходимо должны сочетаться все три вышеуказанных принципа.

В философии «норма» - это понятие, обозначающее границы, в которых вещи, явления, природные и общественные системы, виды человеческой деятельности и общения сохраняют свои качества, функции, формы воспроизводства. Жизнь людей превратилась бы в хаос, если бы люди не придерживались норм и правил, определяющих поведение в соответствии с ситуацией. Наличие норм делает жизнь предсказуемой и понятной. Однако в разных группах и культурных сообществах нормы различаются, то, что в одной группе является нормой, в другой может расцениваться как нарушение. С другой стороны, изменения в жизни в целом и социальной ситуации конкретного человека приводят к появлению новых ситуаций, по отношению к которым нормы еще не сложились.

В чикагской школе социологии разработана теория дифференцированной ассоциации, в которой отклоняющееся, аномальное поведение рассматривается как следствие того факта, что в процессе социализации человек последовательно вовлекается в связи и взаимодействие в различных субкультурных средах, интериоризируя различные образцы поведения. Э. Сазерленд полагает, что и криминальные образцы поведения и образцы законопослушного поведения одинаково усваиваются ребенком, так как направлены на удовлетворение одних и тех же потребностей и ценностей. Воры стараются «делать деньги» так же как и обычные люди, занятые обычной деятельностью, но избирают противозаконные средства их достижения. Индивид становится носителем криминальных норм не в связи с врожденными психологическими или конституционными предрасположенностями, а в «первичных группах» (двор, улица), преимущественно в группах сверстников. Кловард и Олин, исследуя подобные первичные группы пришли к выводу, что «первичные группы» в субкультурных сообществах (например, этнических меньшинств), где шансы на достижение успеха легальными методами малы, имеют тенденцию развиваться в преступные группировки. В подобной группе субкультура «помогает» человеку пройти путь от детской кражи до взрослой преступной жизни. А. Коэн указал на расширение подобных группировок в отдельных городах и районов США, где для целых районов преступность становится образом жизни. По его мнению люди, сознавая свою обделенность в существующем социальном порядке группируются для выражения неприятия «респектабельного общества» и создания своих собственных, «оппозиционных ценностей». Те же, кто не может ассоциировать себя ни с добропорядочностью, ни с преступностью, или испытывает в связи со своей ассоциированностью проблемы, склонны к уходу от реальности (алкоголизм, наркомания).

Понятие «норма» предполагает существование правил, образцов, обычаев, предписаний. Существующая в любой культуре система норм не является застывшей, она изменяется с течением времени в связи с изменением внешних и внутренних условий. В древнем мире нормы закрепляли условия воспроизводства, схемы передачи опыта от поколения к поколению в жестких формах запретов, предписаний и обычаев. Жесткие условия существования определяли и жестокость норм и обычаев.

Из мифов и эпосов древней Греции известно, что в древней Элладе в жертву богу Крону приносились цари, которые получали титулы «Зевс» и «Посейдон», и должны были умирать в конце отведенного для них срока царствования. В дальнейшем царям разрешалось царствовать в течение великого года, равного ста лунным месяцам, а вместо царя ежегодно в жертву приносился мальчик. На Крите, в одном из мифов говорится о том, что жертвенный мальчик заменяет царя Миноса. Мальчик царствовал один день, затем участвовал в танце, символизировавшем времена года, после чего его заживо съедали. В дальнейшем, в орфической традиции посвящения в сообщество, юноша, в процессе инициации, подвергается угрозе съедения заживо. В других мифах жертвоприношение царя или мальчика связывается с умилостивлением богини плодородия и растительности, что характерно для более древних традиций. На Крите вместо мальчика со временем стали приносить в жертву козленка, во Фракии – бычка. В отсталых местностях обычай принесения в жертву мальчиков сохранился даже после принятия христианства.

По сведениям, приводимым Р. Грейвзом, мясо жертвенных мальчиков совместно поедалось, что подтверждается, например, историей о том, как титаны утащили, по приказу Геры, новорожденного сына Зевса Диониса, разорвали его на куски и эти куски сварили в котле. Павсаний сообщает, что Зевсу Ликейскому приносился в жертву мальчик, чьи внутренности перемешивают с потрохами животных и варят суп из потрохов. Этот суп съедают пастухи на берегу ручья. Тот из пастухов, кому по жребию выпало съесть потрохи мальчика, должен был переплыть ручей, символизировавший Стикс, и восемь лет жить с волками. В мифе о девкалийском потопе сообщается, что Ликаон, который ввел этот обычай в Аркадии, осмелился предложить этот суп самому Зевсу, спустившемуся с Олимпа, причем в супе был подан сын Ликаона Никтим. В наказание Зевс обратил всю семью Ликаона в волков, а Никтима вернул к жизни. Вернувшись на Олимп Зевс решил уничтожить потопом все человечество. Эту историю можно найти у Плутарха, где эта история изложена притчеобразно, и выражает отвращение, которое испытывали в более развитых областях Греции к древним каннибалистским обрядам. 

Юмор в комедии Менандра «Девушка с Самоса» заключается в том числе и в сцене, в которой мужчина пытается нарезать ребенка на кусочки и поджарить. В дальнейшем на процесс уничтожения потомства были наложены некоторые ограничения с целью выживания общества в целом. Санкционировалось лишь уничтожение потомства, отмеченного физическими недостатками. Аристотель пишет: «относительно выращивания детей и отказа от их выращивания пусть будет закон: ни одного калеку выращивать не следует». Сенека пишет: «ненормальное потомство мы уничтожаем; точно так же мы топим детей, которые при рождении оказываются слабыми и ненормальными… это не гнев, а разум, отделяющий больное от здорового».

В древности считалось, что отклонение от нормы в поведении связано с одержимостью духами и демонами. Агрессивные и опасные больные считались одержимыми злым духом и изгонялись, тихие и мирные, если внешние условия существования были благоприятными – иногда считались любимцами богов и были предметом заботы. Первые описания отклонений в психическом развитии и поведении описываются в мифологии античного мира. В истории спартанского царя Клеомона причиной его психического расстройства, приведшего к самоубийству, названо пьянство, неумеренное употребление неразбавленного вина. В греческой мифологии описан и случай эпидемического распространения бредовых идей. Дочери царя Прэта, не оказавшие должного почтения богине Гере, в наказание за это бродили по окрестным полям и лугам утверждая, что превратились в коров. В дальнейшем к этой группе присоединились другие женщины. Успешное лечение этой психической эпидемии осуществил пастух-прорицатель Меламп, который заставил сильных юношей-подпасков прутьями гнать это «стадо» до города. Утомленные длительным бегом девушки предпочли примириться с богиней и выздоровели.

Аристотель первым, в книге «Проблемы» говорит о связи таланта с особенностями характера, которые можно считать болезнью: «Почему люди, блиставшие талантами в области философии или управлении государством, или в поэтическом творчестве, или в занятиях искусствами, - все они, по-видимому, были меланхоликами? Некоторые из них страдали разлитием черной желчи, как например, среди героев – Геракл. Именно он, как полагали, был такой меланхолической природы, и древние, по его имени, называли священную болезнь геракловой».

 В Ветхом завете описана болезнь царя Саула, страдавшего от приступов, типа депрессивных. Летописец ставит диагноз: Бог покинул царя и тогда злой дух вселился в него. Терапия осуществлялась Давидом, который играл царю на струнном инструменте и пел песни собственного сочинения. В истории царя Навуходоносора психическое расстройство связывается с чертами характера, надменностью и гордостью.

В средние века М.Савонарола описывает, что для отвлечения больного от безумных мыслей и «уничтожения застоя мыслей» при меланхолии практиковалось сечение розгами до кровавых полос, иглоукалывание шипами и введение их под ногти, покрытие всего тела больного горчицей. Савонарола критикует эти методы как неэффективные и предлагает кровопускания, рвотные и слабительные средства, банки к ногам и, главное средство – горячие ванны. Но еще лучше – поселить больного в тихом, прохладном месте, у реки, и раскачивать его в подвесной койке как младенца. В Германии было принято увозить психически больных куда-нибудь подальше, за границу, и там отпускать на все четыре стороны. Если больному удавалось вернуться, его наказывали кнутом и процедура высылки повторялась. В России времен Иоанна Грозного «стоглавый» судебник включал статью о необходимости попечения о нищих и больных, которых предлагалось размещать при монастырях, «чтобы не быть им помехой и пугалом для здоровых.

Проблема осмысления и обоснования норм и представлений о болезни возникает только тогда, когда возникают взаимоотношения между сообществами, не сводящиеся к войне и битвам, взаимоотношения между людьми, не сводящиеся к отношениям господства и подчинения, когда уровень развития цивилизации позволяет доживать до возраста плодотворных размышлений и позволяет размышляющим выживать.

Психология, психиатрия, психотерапия рассматривают проблему нормы и аномалии в терминах здоровья и болезни, при этом считается, что норма – это эквивалент психического (психологического) здоровья, а аномалия, при соблюдении определенных процедур может быть признана отклонением, задержкой в развитии, болезнью. Психология, психотерапия и психиатрия изучают не только способы диагностики, условия возникновения, протекания, коррекции и лечения отклонений от психической нормы, но и активно участвуют в установлении понятий о психическом здоровье и болезни. Они участвуют в определении прав и пределов ответственности как тех лиц, у которых определяются (имеются) отклонения от нормы, так и тех, кому предоставляется право коррекции отклонений и лечения болезней. Все эти представления связаны с динамикой общественного развития, поэтому подвержены регулярному пересмотру.

Различия в подходах психологии и психиатрии связываются с представлениями о «психическом здоровье» в психиатрии, что предполагает отсутствие у человека болезней, определенных в разделе «F» справочника «Международная Классификация Болезней – 10-й пересмотр». В свою очередь психология развивает представление о «психологическом здоровье», ориентированное на полное или максимально возможное психологическое благополучие человека. И.В. Дубровина пишет: «категория «психологическое здоровье» - относится к личности в целом, находится в тесной связи с высшими проявлениями человеческого духа, и позволяет выделить собственно психологический аспект проблемы психического здоровья, в отличие от медицинского, социологического, философского и других аспектов. Психологическое здоровье делает личность самодостаточной. Не мы извне задаем ей рамки, нормы, ориентиры, не мы ее оцениваем привычным образом: эта личность – развитая, эта – не очень, а эта – на среднем уровне. Мы вооружаем (вернее должны вооружать) ребенка – в соответствии с его возрастом – средствами самопонимания, самовосприятия и саморазвития в контексте взаимодействия с окружающими людьми и в условиях культурных, социальных, экономических и экологических реальностей окружающего мира… Таким образом, мы высказываем предположение, что именно психологическое здоровье детей можно рассматривать и как цель, и как критерий эффективности психологической службы государственного образования» (26).

Концепция «психологического здоровья» часто критикуется в связи с тем, что она ориентирована на достижение максимального результата в развитии каждого ребенка, что делает всех детей объектом заботы психологов. Все критики полагают, что это может привести для существенной части детей к привычной зависимости от психологической службы в дальнейшем. Некоторые критики считают, что таким способом практические психологи формируют для себя «клиентскую базу» на будущее из меркантильных соображений; другие – что сообщество практических психологов претендует таким образом на то, чтобы занять место церкви, или даже присвоить функции ветхозаветного Бога.

Рассмотрим концепции причинности аномального поведения и развития.

Первая группа их связывается с наследственными и генетическими заболеваниями ребенка, а так же с последствиями аномалий беременности (некоторые инфекционные заболевания, физические и психические травмы, алкоголизм, наркомания матери в период вынашивания). Эта группа факторов создает условия для развития тяжелых последствий, слабо поддающихся, или не поддающихся коррекции в последующем развитии. В эту же категорию следует отнести детей, страдающих некоторыми эндокринологическими, инфекционными, хирургическими и тяжелыми психическими заболеваниями, развивающимися при жизни. Максимально возможный уровень их адаптации к жизни является предметом заботы органов здравоохранения и социального обеспечения. Для тех из них, кто имеет возможность учиться, в системе образования создаются специализированные учебные заведения санаторного типа, разрабатываются и внедряются специальные программы обучения, в том числе и надомного (8, 12, 25, 39).

Проиллюстрировать эту группу можно на примере детей, страдающих синдромом Клайнфельтера (аномальный хромосомный набор 47/ ХХУ). К подростковому возрасту эти дети развиваются в высокорослых, физически слабых, вялых, со сниженным интеллектом, незавершающимся сперматогенезом, импотенцией и слабоволием. Эти подростки, сознавая свою физическую и умственную неполноценность, практически не в состоянии получить образование выше начального, нуждаются в постоянном лечении и опеке для защиты от влияния со стороны агрессивных сверстников и антисоциальных элементов. Характерологически склонные к подчинению, они очень часто становятся алкоголиками, пассивными гомосексуалистами, вовлекаются в пособничество преступникам. Другая хромосомная аномалия, 47/ ХУУ, приводит к еще более опасным отклонениям в развитии и поведении. Эти дети очень рано начинают демонстрировать агрессивность и отсутствие контроля за своими импульсами. Высокорослые, умственно ограниченные и импульсивные, они поставляют своих представителей в криминальное сообщество в 40-50 раз чаще, чем не страдающие этим расстройством. В случае выпадения участка хромосомы 17 (Синдром Смита-Маджениса) наблюдается общее снижение интеллекта (IQ составляет в среднем 40-55), поведенческие аномалии наблюдаются в 80% случаев и заключаются в приступах плохого настроения и агрессивности, нарушении сна, навязчивости, склонности к самоповреждению. До середины 1990-х годов научный поиск был направлен на выявление чисто генетических механизмов детерминации отставания в развитии и нарушений в поведении по принципу «один ген – одно нарушение». В середине 1990-х годов было выяснено (Х.Г. Бруннер), что между генетическим нарушением и аномальным поведением лежит опосредующий фактор: нарушение в Х-хромосоме ведет к изменению уровня серотонина, дофамина и норадреналина в тканях мозга, что негативно влияет на сознательную регуляцию поведения, но не обязательно «роковым» образом. В настоящее время считается, что на механизмы нарушений развития и поведения влияют многие гены и взаимоотношения между ними, которые нарушают нейро-эндокринный баланс, воздействующий, в свою очередь, на формирование индивидуальных характеристик эмоциональной реактивности. В то же время считается установленным, что закрепление, онтогенетическая устойчивость аномальных характеристик поведения в подавляющем большинстве случаев связывается с социальным контекстом жизни индивида. Значительное пополнение в криминальные сообщества дает комплекс «эпилепсия-эпилептоидность», обусловливающий целостную личную структуру с неудержимой напористостью, мелочностью, вязкостью, демонстративной «хорошестью», неадекватной злобной вспыльчивостью. 

Вторая группа связывается с прижизненными приобретенными отклонениями, являющимися следствием болезни, психотравмирующей ситуации, факторов социальной ситуации. Аномальные поведенческие проявления этой группы не носят необратимого характера, но могут закрепляться под воздействием различных факторов, приводя к патологическим формам развития. Факторы, способствующие усвоению и закреплению аномальных образцов поведения, изучают социология и социальная психология.

В этом разделе прежде всего необходимо отметить так называемые акцентуации характера (К. Леонгардт, А. Личко), складывающиеся на основе индивидуального сочетания, баланса гипо- или гипер- функций эндокринной и нервной регуляции протекания психофизиологических процессов, темперамента. По определению В. Кречмера «темперамент – это врожденная особенность протекания психофизиологических процессов (их темп, инертность, накал, способность к переключению и т.п.). Характер же – устойчивая особенность отношения человека к миру, окружающим людям и себе».  Характер ребенка складывается, формируется на протяжении жизни за счет процессов адаптационного взаимодействия с миром. Многое в этом процессе определяется эмоциональными взаимоотношениями в семье, поэтому ребенок иногда реагирует на события с желанием быть похожим на родителей и других воспитателей, в других случаях, наоборот, с желанием быть на них не похожим. Поэтому характер ребенка, подростка не является устоявшимся и содержит разные черты, группирующиеся в комплексы, построенные на желании быть похожим, или, наоборот, непохожим на родителей, значимых лиц. В то же время характер – это не хаотический набор черт, хотя может таковым казаться; это сложная структура, где каждый отдельный поведенческий акт является следствием фундаментальных предпосылок, определяющих общую стратегию поведения. В настоящее время многие клиницисты считают, что психические расстройства и неврозы «состоят не из ядерного конфликта внутри самой личности – скажем, между бессознательным импульсом и защитой, а из искажения всей личности. Невроз порождается ограниченностью способов, стратегий (путей), которыми действует личность; выбором конфликтопорождающих стратегий, в результате чего личность противодействует самой себе…любой невроз характерологичен» (Д. Шапиро).

Акцентуация характера есть своеобразная особенность личности, находящейся на грани между нормой и отклонением, характеризующаяся сочетанием таких черт, которые в одних обстоятельствах могут помочь человеку достичь вершин развития, но в других, для него неблагоприятных, могут зафиксировать патологический тип развития, вплоть до развития психических отклонений и болезни. К 14-15 годам до трети подростков по тестам могут быть отнесены к этой категории, поэтому в каждом учебном классе школы вместе оказываются собранными дети, которым, для оптимального развития требуются совершенно разные условия. Одна из важнейших задач педагогов и психологов уметь распознать эти особенности и учитывать их индивидуальные особенности в учебном процессе. Работая с категориями типологии личности а акцентуации характера следует всегда опираться на мысль К. Юнга о том, что любая типология служит не для навешивания ярлыков, а для обозначения определенного типа протекания психических процессов.

Так, шизоидность (шизотимия) характеризуется склонностью к мышлению, способностью к уходу с себя, игнорированию внешних событий. В благоприятном варианте развития представители этого типа становятся математиками и композиторами, философами и художниками. В негативном варианте развития возможна неприспособленность, полное игнорирование социальных норм, аутизм. Наиболее проблематичной для этого типа детей является ситуация, требующая большого числа социальных или даже небольшого количества, но близких контактов, требующих быстрых и конкретных решений. Не стоит поручать им организаторские и распорядительные функции, гораздо увереннее они себя ощущают, выполняя индивидуальное задание, не требующее быстрого и однозначного ответа.

Полярным по отношению к вышеописанному считается тип циклотимика-экстраверта, обращенного к внешнему миру, склонного к действию. При благоприятном развитии циклотимики общительны, добры, отзывчивы, порывисты, склонны к увлечениям, быстрой смене настроений. В негативном варианте развития периоды некоторого подъема активности у них все чаще сменяются периодами пассивности и депрессией с возможным развитием заболеваний по типу маниакально-депрессивного психоза. Для этих детей наиболее проблематичны ситуации, требующие монотонной и скурпулезной работы без новых впечатлений и общения.

Эти ситуации вполне приемлемы для эпилептоидов, которые считаются «телесно ориентированными», ядро их характера формируется напряжением дисфорического заряда с тягой к власти, прямолинейностью. Этот душевный склад называют «характером воина, хозяина, хранителя традиций. Основные их черты: необычайная аккуратность и настойчивость, целеустремленность, напористость. Мышление эпилептоида требует ясных схем и простых решений, они умеют держать в кулаке трудный коллектив, отстаивать свои взгляды до конца, рубить «правду-матку» в глаза. Из них получаются хорошие военнослужащие, тренеры, начальники, потому что они способны беспрекословно повиноваться тому, кого считают более сильным. Для утилизации дисфорической энергии нуждаются в занатиях спортом. При неблагоприятных для себя ситуациях они демонстрируют мелочность, неумение выделить главное, взрывчатость по мельчайшему поводу, вязкость мышления, склонность к образованию сверхценных идей, превращаются в домашних тиранов.

Для истероидного (требующего признания) типа характерна склонность к переживаниям и чувствам, ядром их характера является эгоцентризм на фоне дисгармонического инфантилизма. Истероид всегда пытается казаться больше, чем он есть на самом деле. Наилучшее поприще для них то, где можно показать себя во всей красе: из них получаются замечательные врачи и ораторы, актеры и политики, уникальные народные целители и шаманы. Отсутствие такой возможности заставляет истероида привлекать к себе внимание любыми ему доступными способами, принимая позы болезни. Шантажируя суицидом. Проблема истерика заключается в том, что его поза болезни легко может соматизироваться, так как истинная правда о самом себе всегда вытесняется. О других типах характеров и их акцентуаций читайте у П.Б. Ганнушкина (8) и В.Г. Степанова (39).

Для общества в целом хорошо, что такие акцентуации существуют, потому что при благоприятном варианте развития из них вырастают политические лидеры, значительные философы, поэты и ученые, добросовестные работники в различных сферах человеческой деятельности. Проблема заключается в том, чтобы вовремя выяснив наличие этой особенности помочь ребенку и его родителям правильно распорядиться реальными возможностями, не пытаться «вылепить» из шизоида кадрового офицера, или из истероида – архивного работника или банковского клерка (что может печально закончиться и для банка). От школьных педагогов и психологов требуется подыскание соответствующей характеру ниши в профессиональном самоопределении таких подростков; осторожное, требующее большого такта информирование родителей и самого подростка об этих особенностях, их возможных преимуществах и недостатках, опасностях. Такое информирование помогает развитию адекватного самопонимания у подростка и некоторой коррекции внутрисемейных взаимоотношений родителями. В этом случае осознанное характерологическое отклонение может быть если не откорректировано, то преодолено за счет знания своей собственной «зоны риска».

В социологической концепции функционализма (Т. Парсонз, Р. Мертон), господствовавшей в социологии до 80-х годов ХХ века «нормальное» существование социальной системы увязывалось, прежде всего, с «уравновешиванием» и сохранением основных функций. Для поддержания такого уравновешивания, развитие индивида необходимо понималось как усвоение им и закрепление в ходе социализации разного рода норм, правил, социальных ролей. Воспитание понималось как система мер по приспособлению человека к имеющимся нормам и стандартам. Эти положения стали теоретической базой для разработки возрастных норм развития, в которых интеллект понимается как совокупность навыков решения задач определенного типа. Современный функционализм предполагает, что нарушения в функционировании общественной системы возникают преимущественно по причине уклонения индивидов от выполнения своего долга перед обществом. Возникающее состояние общества характеризуется как «социальная болезнь системы» - аномия (термин Э. Дюркгейма). Необходимо отметить, что сам Дюркгейм считал аномию следствием состояния неопределенности, возникающей в переходные моменты развития общества, когда традиционные нормы уже разрушаются, а новые еще не сформировались. В этих условиях люди испытывают тревогу, страх перед неопределенностью в связи с отсутствием ясных стандартов, что может влиять на предрасположенность человека к самоубийству. Р Мертон использовал понятие «аномия» для обозначения напряженности, возникающей в мышлении и поведении человека в ситуациях, когда соблюдение норм не приводит к достижению поставленных целей, препятствует удовлетворению жизненных потребностей. Прежде всего Мертон имеет в виду ту ситуацию, когда в обществе, ценностью в котором является достижение успеха в материальном плане, «делании денег», и провозглашающем, что к успеху приводит самодисциплина и интенсивная работа, человек, твердо следовавший предписанным нормам обнаруживает, что он не добился успеха. В принципе известно, что преуспевания добиваются лишь немногие, но критическим является момент, когда конкретный человек обнаруживает, что лично он в число «избранных» не попал, что усилия по соблюдению предписанных норм и образцов «пропали даром». Часто эта ситуация фиксируется и отягощается констатирующим осуждением со стороны близких, что может побудить человека продвигаться любыми путями, пусть даже незаконными.

Мертон выделяет пять типов реакции на описанную критическую ситуацию. Наиболее частой является «конформная» реакция, когда человек продолжает следовать общепринятым ценностям, нормам и правилам вне зависимости от того, приводит ли это к успеху. «Инноваторы» расширяют сферу средств достижения успеха за счет околозаконных и незаконных способов, сохраняя личную приверженность общепринятой системе ценностей. «Ретриатристы» отвергают и систему общепринятых ценностей и санкционированную систему методов их достижения, часто отвергается мировоззрение индивидуализма в целом; в качестве их примера Мертон указывает на самоокупаемые коммуны типа «кибуц». «Бунтари» не только отвергают старую систему ценностей, но стремятся преобразовать социальную систему и утвердить новые ценности. Последний тип реакции, выделяемый Мертоном, - «ритуализм», - свойственен тем, кто, утратив истинную мотивацию, продолжает соблюдать правила, как бы помимо воли. Ограниченность функционализма прежде всего заключается в (1) представлении о развитии личности, исключительно как о ее приспособлении, и (2) отсутствии в нем ясного представления о механизме «правильного» изменения норм.

Одним из наиболее продуктивных подходов к объяснению психологических предпосылок аномального поведения в настоящее время считается «теория стигматизации». Стигматизация означает в переводе «наклеивание ярлыков», «клемение». В свете этой теории «отклонение» представляется не характеристикой личности или группы, а следствием процесса взаимодействий, взаимоотношений людей, являющихся носителями различных представлений о нормах. Для того, чтобы понять природу отклонения необходимо понять, почему на некоторых людей навешивают ярлык «отклоняющихся». Основным источником ярлыков как правило выступают носители формальной и неформальной власти, те, кто в данной ситуации представляет закон, обычай, порядок, и может навязывать свои установки и систему предпочтений другим. Ярлыки применяются для того, чтобы сформировать категорию «отклонения», которая необходима для укрепления структуры власти, доминирования в семье, социальной группе, обществе в целом. Э. Гидденс пишет, что как только на ребенка навешивается ярлык «девианта», преступника, «он уже заклеймен; вероятнее всего, учителя и будущие работодатели будут и в дальнейшем относиться к нему как не внушающему доверия» (9). Повышенное внимание к заклеменному ребенку позволит рано или поздно обнаружить у него и другие «отклонения», закрепляющие ярлык. Особенно это относится к детям из неблагополучных семей, когда родители их более обеспеченных и благополучных одноклассников навешивают подобные ярлыки даже без всяких оснований, с целью «оградить» своего ребенка от «дурного влияния». Э. Лемер выделяет в аномальном поведении «первичное отклонение», когда ярлык навешивается, и «вторичное отклонение», когда представление о себе, как о девианте ребенок или подросток включает в свою «концепцию Я».

Рассмотрим динамику стигматизации.

Аномалия – прежде всего это то, что выходит за пределы нашего понимания, требует изменения привычных реакций, выработки нового ответа. Прежде всего, «аномалия» - это понятие, претендующее на то, что оно является именем некоторого процесса, наблюдаемого в действительности. Отсюда вытекает, что это понятие формируется «наблюдателями», выносящими суждение по поводу наблюдаемого ими процесса. «Все люди смертны, я – человек, следовательно, я умру», в первом приближении кажется истинным умозаключением. Однако, христианин вряд ли сочтет это умозаключение важным для знания жизни, так как с точки зрения христианства Иисус «воскрес на третий день», и этим сделал предпосылку неоднозначной. С научной точки зрения очень высока вероятность того, что это суждение истинно, но истиной оно может стать только тогда, когда умрет последний из живущих людей, а тогда просто некому будет выносить суждение об истинности этого умозаключения. Так же не существует строго научных доказательств и того, что все когда-либо жившие люди умерли.

Утверждение о том, что чье-то поведение является аномальным, девиантным означает, что:

Во-первых, есть «наблюдатель», субъект, высказывающий это суждение (который, как правило, считает себя нормальным и поравомочным высказывать подобные суждения);

Во-вторых, есть объект, к которому относится высказывание (в данно случае этим объектом является Другой, иной субъект);

В-третьих, есть признак, по которому, с точки зрения высказывающегося, наблюдается отклонение от нормы;

В-четвертых, в случае исследования поведения и наблюдатель и наблюдаемый – это люди в конкретной социальной ситуации, сформированные в определенной культурной среде и являющиеся носителями своих установок, обладающие определенным мировоззрением.

Следовательно, любое подобное суждение является субъективным, оценочным. Заметим так же, что не являются редкостью случаи, когда «вор кричит: держи вора!», то есть отклонение по какому-либо признаку декларируется, но не наблюдается. Выше приведенные рассуждения показывают, что во избежание произвола необходимы специальные процедуры общественного контроля за процессом установления истинности подобных суждений. Такие процедуры существуют на уровне обычаев, норм права, медицинской этики и деонтологии. 

Прежде всего отметим, что объектом наблюдения является субъект. С точки зрения анализа объекта, следует выделить его свойства, отношения, закономерности существования. Трудности возникают и при изучении значительно более «простых» объектов, но основным свойством объекта, которым является человек, является его субъективность, понимаемая как спонтанность, изменчивость, произвольность. Особенно это касается психологического исследования, когда в центре внимания находится не какой-либо орган или ткань, а психическое и его проявления. В психиатрии некоторые формы «постоянства» в поведении человека называются симптомами, а наличие нескольких симптомов на протяжении определенного времени квалифицируется как синдром. На основании наблюдения симптомов и синдромов врач, обладающий квалификацией и допуском (то есть официально уполномоченный обществом выносить подобные суждения), может выносить суждение о наличии болезни или отклонении в развитии.

Первое замечание, которое необходимо сделать в этом месте, касается характеристики «наблюдателя». Он находится в некотором отношении к объекту наблюдения и может занимать по отношению к нему равное, подчиненное или доминирующее положение. Например, на приеме у психолога, мама может высказать предположение, что поведение ее сына ненормально, например, это может звучать так: «он совсем отбился от рук, совсем меня не слушает». Если сыну этой мамы еще нет 14 лет, и на приеме он, в свою очередь, выскажет предположение о том, что что-то «не так» в поведении его мамы, то первое из высказываний будет рассматриваться как более весомое, а высказывание сына будет рассматриваться как подтверждающее мамину гипотезу. Первый необходимый вывод заключается в том, что у каждого высказывания есть свой «вес», связанный со статусом высказывающегося.

 Второе замечание связано с признаками, по которым производится оценка поведения. Высказывающийся наблюдатель оперирует теми или иными нормами, например, прокурор или адвокат будут оперировать нормами права, закрепленными в законах и, в конечном итоге, решения об истинности их суждений принимаются в судебной процедуре, носящей соревновательный характер. Психиатр или психотерапевт будут оперировать нормами, закрепленными в Международной классификации болезней (МКБ-10) и в случае сомнений в истинности своих гипотез (которые формально являются высказываниями) должны выносить их на рассмотрение экспертных комиссий, которые уполномочены (в рамках определенных процедур) проверять правильность применения действующих норм. В отличие от правовой процедуры, где обвиняемый в процессе имеет формально равные права с обвинителем, в медицинской процедуре это не всегда так. Эксперты оперируют формальными данными исследований, данными истории болезни и правовыми актами, пациент рассматривается, как правило, лишь как свидетель собственной судьбы. В приведенном выше случае с мамой на приеме у психолога, ее суждение основывается на нормах неформализованных, существующих в рамках именно этой конкретной семьи и психологу не известных. В подобных случаях нельзя исключать и того, что в рамках обычаев и норм этой семьи могут нарушаться законодательно закрепленные права ребенка, и эти нарушения могут считаться внутри семьи «естественными». Если исследование необходимо начинается с гипотезы, представляющейся более весомой в первом приближении, то в итоге должен торжествовать здравый смысл, интересы ребенка и закон.

Третье замечание касается ситуации, в которой совершается действие и в которой осуществляется высказывание. Одно и то же действие, поведение, может рассматриваться как нормальное или аномальное в зависимости от того, в какой ситуации оно осуществляется. Так, рассказывание веселых историй и анекдотов приветствуется на дружеской вечеринке, но вряд ли будет считаться нормальным во время траурного мероприятия или на производственном совещании. Интимные прикосновения к женщине уместны, если она этого хочет сама, и это происходит в подобающей обстановке, в противном случае это может трактоваться как насилие или оскорбление. Высказывание об отклонении от нормы в поведении в домашних условиях, по своим последствиям отличается от того же заявления, сделанного на приеме у психиатра или в суде.

Четвертое замечание относится к тому, что общество предъявляет человеку разные требования в зависимости от культурных традиций и возраста: то, что считается приемлемым для младенца или ребенка не будет приемлемым для юноши или взрослого человека, но может стать вновь приемлемым для глубокого старца. То же касается и культурных традиций: на отдыхе в мусульманской стране необходимо быть внимательным к традиции и не появляться на публике, например, с обнаженным торсом; в то же самое время появление не полностью раздетым в среде натуристов опять-таки будет ими воспринято как отклонение от нормы.

Важное значение в оценке соответствия поведения норме имеет фактор осознанности. Поступок, совершенный под воздействием аффекта, или в болезненном состоянии, как правило, оценивается иначе, чем продуманное и осознанное действие. На бытовом уровне часто поступок, совершенный под воздействием спиртных напитков рассматривается как заслуживающий снисхождения, в то же самое время в юридической практике этот фактор может привести к утяжелению наказания.

Система норм имеет тенденцию к усложнению. Общегосударственные законы регулярно пересматриваются и уточняются, над ними надстраивается система межгосударственных норм и стандартов, в каждом отдельном регионе развивается специфическая «местная» система норм в виде региональных законодательных актов и практики истолкований норм более «высокого» уровня, дополняемая обычаями и традициями. Действительность описывается все более «подробно», но претензии на абсолютную полноту описания и нормирования всех ее форм наталкиваются на ограничители в культуре, языке, формальных процедурах принятия и «осуществления» норм, и в индивидуальном к ним отношении.

Говоря о системе норм, следует иметь в виду, что она имеет не только ограничительный, карательный характер, но и защитительный, причем не только по отношению к социуму, но и по отношению к отдельным людям, не укладывающимся в нормативы по тем или иным причинам. Например, если бегство ребенка из дома связано с внутрисемейным насилием, его госпитализация может не только способствовать снятию стресса со всех участников кризисной ситуации, но и помогает поставить всю ситуацию под контроль общества и закона. В некоторых случаях, когда аномалия в поведении попадает под действие норм уголовного права, судебно-медицинская экспертиза может признать поступок результатом болезни, которая требует лечения, а не наказания; или результатом аффекта, что смягчает тяжесть наказания во многих случаях. Необходимо иметь в виду, что в некоторых случаях отклоняющееся поведение является единственно возможным для данного субъекта решением совокупности проблем, найденным в результате многочисленных проб и ошибок, не смотря на общественное порицание или даже законодательное преследование. Это особенно касается тех семей, где «семейные сценарии» закрепляют укоренившиеся садо-мазохистские тенденции и способствуют их «трансляции» следующему поколению семьи.

В результате действия описанных выше тенденций каждый человек, и прежде всего ребенок, становится все более зависимым от социальных институтов и их конкретных представителей, определяющих «индикаторы развития», соответствие или несоответствие человека тем или иным нормам, и тем – судьбу человека. Это требует не только гарантий правовой защиты детства, но и высокой нравственно-этической позиции от каждого человека и специалиста, причастного к процессу воспитания.

Формальное применение нормативных документов психиатрии и психотерапии позволяет влюбленного подростка, ищущего спасения души монаха, сосредоточенного на решении проблемы ученого признать больными, особенно если это по тем или иным причинам «устраивает» их ближайших родственников. Опыт работы автора в практической психологии показывает, что все возрастающее число родителей, чьи дети растут и развиваются в быстро меняющейся действительности нашей страны, и поэтому часто демонстрируют непривычные для старшего поколения образцы поведения, обращается к психологам и психиатрам с целью удовлетворительным образом концептуализировать свою тревогу за будущее своих детей. И часто случается так, что переходящее отклонение в поведении ребенка в сочетании с высокой тревожностью и мнительностью родителей может направить мысль и действия психолога в ложном направлении. Часто родителям просто «требуется» диагноз для самоуспокоения, так как даже «дурная» определенность воспринимается ими легче, чем неизвестность и неопределенность. Если желание психолога показать свою компетентность выражается в подобном случае в демонстрации широты своих познаний в области МКБ-10 или, например, психоаналитических концепций, то это может привести к формированию образа болезни, а затем, иногда, и самой болезни. Получение «вторичного выигрыша» ребенком в подобной ситуации в виде повышенной заботы, внимания часто приводит к генерализации представлений о себе, как о «больном» и включению этого представления в Я-концепцию, с дальнейшим развитием по истероидному типу.

Чрезмерное внимание некоторых родителей к нормам, их непременному достижению и следованию предписанным образцам иногда приводит к специфическому расстройству психики, «нормопатии». Фактически эти люди страдают и могут считаться больными, однако обществу такая группа населения «выгодна», поэтому такая форма поведения одобряется и поддерживается. М.М. Решетников рассматривает «нормопатию» как одну из форм нарциссизма у тех, кто пытается всегда и во всем «абсолютную» нормальность, которая, в этом случае есть проявление защитных механизмов личности. Для нормопатов характерно, прежде всего, навязчивое требование соблюдения норм от других, при этом нормопат перестает быть одиноким в своей ситуации, получает удовлетворение от «общественного признания» своей трагедии, представляемой подвигом, и заставляет своих в семье и на работе испытывать чувство вины.

Вышеизложенное побуждает нас в завершение разговора обратить внимание на представления о норме и аномалии в психологическом консультировании.

Современный человек знает, что если у него возникли проблемы с компьютером, то ему требуется помощь со стороны мастера фирмы, специализирующейся на ремонте компьютеров; проблемы с конкурентами в бизнесе побуждают обратиться к экономистам и юристам; если возникают проблемы с телом или внутренними органами, то следует проконсультироваться с врачом. В последние годы выяснилось, что если возникли проблемы с психикой, то лучше обратиться к психологу. Те, кто находит у себя проблемы с душой или духом, - более склонны к общению со священнослужителями; обнаруживающие «порчу» или «сглаз», - скорее обращаются к «знахарке» или в салон «магии». Люди идут к психологу, предполагая найти у него знание, намереваясь использовать это знание, а часто и самого психолога, для того, чтобы решить свои проблемы. Из этого отнюдь не следует, что они готовы рассказать психологу всю правду, только правду, и ничего, кроме правды; кроме того, далеко не все из них располагают для этого необходимыми выразительными средствами и способностями. Из этого следует, что им не всегда удается получить искомое, даже если оно у психолога есть.

Процесс психологического консультирования, в первом приближении, представляет взаимодействие двух людей, психолога и клиента. Началом процесса является визит клиента и предъявление им проблемы. Первая сторона процесса консультирования – клиент практического психолога, который считает себя вполне нормальным человеком, хотя иногда может сомневаться в этом. Однако те трудности и проблемы, с которыми ему приходится сталкиваться, побуждают его тратить свое время, а часто и деньги, для поиска тех, кто может дать ему необходимые знания, поможет облегчить «тяготы» жизни. В норме, современный клиент знает, что длительно действующие стрессоры, нерешаемые проблемы, могут сделать его пациентом психиатра, поэтому, из опасения такого развития событий, он предпочитает стать клиентом практического психолога. Как правило, родные и близкие клиента первыми замечают некоторые изменения в его поведении, аномалию, вызывающую у них затруднения и тревогу, и, если не происходит удовлетворительного взаимного приспособления к этим изменениям, воспринимаемого всеми как удовлетворительный результат, побуждают клиента обратиться к психологу. Клиент не имеет профессиональных знаний в области практической психологии, поэтому его ожидания, как правило, завышены в отношении результата, занижены по отношению к оценке сложности и продолжительности процесса, он не имеет тяги к совместной работе и собственным в ней усилиям, мало осведомлен о возможных побочных последствиях. Самостоятельное изучение клиентом специальной литературы приводит, как правило, к мистификации взглядов на процесс и усугубляет трудности психолога.

Вторая сторона в процессе – психолог, получивший соответствующее необходимое образование, считающий себя обладателем знаний о человеке и мире, законах их взаимодействия и развития, имеющий практический опыт применения этого знания. Это убеждение позволяет ему считать себя в праве воздействовать на других людей, способствуя их продвижению к тому, что он считает психической нормой, психологическим здоровьем. В норме это убеждение психолога подкрепляется, помимо диплома, сертификатами о дальнейшем усовершенствовании, учеными званиями и степенями, публикациями, и, самое главное, практическим опытом эффективной работы, о котором клиенту известно по отзывам заслуживающих доверия и уважения лиц. Психолог полагает, что клиент осведомлен менее его об этих законах, или, что в силу тех или иных причин, знания клиента в этой области частично или полностью ошибочны; при этом психолог допускает, что в других областях знания соотношение может быть иным.

Такого рода взаимные предубеждения (убеждения, предшествующие началу процесса), основанные на сведениях из различных источников (газеты, журналы, телевидение, опыт родственников и знакомых), позволяют все большему количеству психологов и клиентов вовлекаться в процесс взаимодействия. На основе пред-убеждений формируются ожидания сторон в отношении друг друга, хода процесса и его результатов.

 Важным фактором, который отражается скорее в художественных произведениях, чем научных, является непредсказуемость результатов взаимодействия, особенно отдаленных последствий. Это связано не только с тем, что у психолога может не хватить знаний, умений и сил в конкретной ситуации; не только с тем, что ему не всегда удается передать нужное знание клиенту (и никогда – полностью), но и с тем, что существует третья сторона процесса – наблюдатели. Важнейшими из наблюдателей являются (1) родные и близкие клиента (непрофессиональные Н.); (2) лицо (организация), осуществляющее супервизию работы психолога (профессиональные Н.). Все они имеют собственные представления о норме и аномалии, ожидания по поводу хода и результатов процесса; обладают возможностями так или иначе вмешиваться в процесс, воздействуя на его участников, течение и, следовательно, результаты. Это делает и динамику и результаты процесса труднопредсказуемыми. В глазах непрофессионального наблюдателя, занятие практической психологией может выглядеть аномалией: кто-то с кем-то разговаривает, общается «за деньги». Еще более странным выглядит «желание» психолога общаться с «ненормальными» людьми, если же выясняется, что психолог хочет им помочь вернуться к норме, не давая им лекарств и не выписывая больничных листков, то часто у непрофессионального наблюдателя возникает вопрос, а не болен ли сам психолог? 

Позицию наблюдателя обязан занимать и сам психолог. В качестве психолога, он осуществляет воздействия на клиента с целью получения социально приемлемого результата. В качестве наблюдателя, он рассматривает весь процесс без фильтров социальной приемлемости.

Консультирование - это сложный динамический процесс, разворачивающийся во времени, во многих случаях вовлекающий в это взаимодействие других людей, доступный наблюдению и внешнему вмешательству. В этой связи можно говорить об открытости ситуации психологического консультирования, ее структуре, контексте и динамике. Говоря о контексте, автор имеет в виду, что ситуация консультирования является подсистемой, пересечением жизненной ситуации психолога и жизненной ситуации клиента, все возникающие взаимоотношения являются прежде всего реальными, воздействуют на все другие стороны жизни всех вовлеченных в ситуацию консультирования лиц.

Считается, что процесс психологического консультирования осуществляется в связи с существованием «пограничной области», зоны риска, между психической нормой и болезнью, которая характеризуется представлениями об акцентуации характера, пограничных состояниях и т.п. Прежде всего, в фокусе профессионального интереса практического психолога должен быть вопрос, является ли проблема, аномалия, предъявленная клиентом в начале процесса консультирования проявлением патологии, болезни (и тогда долг психолога – передать клиента соответствующим специалистам), или же речь идет о разновидности нормы.

 В фокусе процесса консультирования находятся представления сторон о норме и аномалии в мышлении, сознании, поведении, общественной жизни. Эти представления, являющиеся артефактами процесса, опосредуют взаимоотношения сторон: конкурируют, подвергаются эмоциональной оценке и анализу, процедурам верификации и фальсификации в связи с собственными проблемами сторон и динамическими особенностями процесса консультирования.

Результатом процесса, в норме, является трансформация первоначальных представлений сторон друг о друге и о рассматривавшихся нормативных представлениях. В худшем случае, этого не происходит. Более отдаленным результатом консультирования могут быть и изменения в поведенческой сфере. Процесс разворачивается в обществе, в существующем правовом поле, в конкретной культурно-исторической среде, которые задают сторонам нормы, ограничения и образцы организации самого процесса консультирования, и требования к его результату.

Термин «деонтология» происходит от греческого слова «деон», что означает «должное». Термин «деонтология» был введен в оборот английским философом Бентамом для обозначения правил профессионального поведения человека. Корни деонтологии в сфере помогающих профессий, в том числе медицины, можно проследить с 5 века до нашей эры, когда они формулировались в античной философии, религиозных правилах. Медицинская деонтология включает в себя этические и эстетические положения, регламентирующие взаимоотношения врачей с пациентами, их родственниками и между собой, положения о врачебном долге и врачебной тайне. Задачей деонтологии является устранение возможных вредных последствий «неполноценной врачебной деятельности» для всех участников процесса. Афористично сформулировал Авиценна необходимые врачу (как, впрочем и педагогу, психологу) личностные качества. Он говорил, что врачу необходимо обладать глазами сокола, руками девушки, мудростью змея и сердцем льва. Отечественная деонтология исходит из работ Ф.П. Гааза, провозгласившего, что «медицина – царица наук, ибо здоровье необходимо для всего великого и прекрасного на свете». Он говорил о необходимости внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, любить их, помогая им советом, словом и делом; на его могиле высечены слова: «Спешите делать добро».

Ребенку с отклонениями в психической сфере, трудностями в развитии требуется в семье больше внимания со стороны родителей и других родственников. Родители, как правило, бывают глубоко травмированы отклонениями и трудностями в развитии ребенка. Нередко вся их жизнь может сконцентрироваться на теме отклонения, поиске причин и виноватых. Не обладая специальными знаниями, в силу различных обстоятельств они могут сконцентрироваться на теме самообвинения, обвинения друг друга, что приводит к дополнительной психотравматизации, стигматизации ребенка, осложнениям в жизни других членов семьи (особенно если в ней есть другие дети). С другой стороны, переживающие свою ответственность за отклонения в развитии ребенка родители могут создать для ребенка «тепличные условия», чрезмерно опекают его, способствуют формированию концепции «я – больной и беспомощный», ограничивают его контакты с другими детьми, что так же неблагоприятно для коррекции отклонения в развитии. В этих случаях можно, а иногда и необходимо ставить вопрос о переводе ребенка, по крайней мере временно, в специализированный интернат, чтобы дать возможность родителям прийти в себя и освоить необходимые навыки взаимоотношений с их отклоняющимся от нормы ребенком. Необходимо объяснять родителям ребенка, какие коррекционные мероприятия они могут и должны проводить в домашних условиях, что может и должен делать в этом плане сам ребенок и его окружение. В конечном итоге необходимо не только убедить и родителей и самого ребенка (не выходя за рамки реальности) в том, что он может найти свое место в жизни и не чувствовать себя обузой для семьи и общества, но и показать на конкретных примерах, реально осуществленных другими людьми, как именно он может это сделать.

Родители часто предъявляют педагогам и психологам повышенные, а часто и неадекватные требования. В результате внутри семьи и во взаимоотношениях семьи с психологами, врачами, социальными работниками и педагогами могут сложиться тяжелые, напряженные взаимоотношения. Поэтому необходимо проявлять большую выдержку, такт и терпение, удерживаться от проявления возмущения и недостаточно продуманных слов. Необходимо понимать важность факторов социальной ситуации и прежде всего благоприятной обстановки в семье для достижения положительного результата коррекционной работы. Все достигнутые результаты коррекционной работы должны подкрепляться. Ребенок должен видеть это сам в наглядной форме, уметь демонстрировать свои достижения и чувствовать все возрастающую уверенность в том, что и его родители видят и одобряют его успехи.

Педагогу и практическому психологу следует помнить заповедь «не навреди» и другую, «помни, что говорить, как говорить, и как тебя могут понять». В «Аюр-Веде» дана следующая рекомендация: «будь скромен в жизни и поведении, не выставляй на показ своих знаний и не подчеркивай, что другие знают меньше тебя, - пусть твои речи будут чисты, правдивы, сдержанны». При этом необходимо всегда удерживать профессиональную позицию, не допуская компромиссов с родителями и ребенком, которые могут пойти во вред коррекционной работе и негативно отразиться на дальнейшем развитии.

Важно установление рабочих, деловых взаимоотношений и между психологом, педагогами, врачами исходя из интересов ребенка. Результатом должна быть общая целостная позиция при обследовании, лечении и психолого-педагогической коррекции тех или иных отклонений в развитии. Отсутствие сбалансированной позиции (что не обозначает полного единомыслия) приводит к резкому снижению эффективности работы. Важно понимание того, что применение лекарственных препаратов, физиотерапии и других медицинских процедур создают благоприятный фон, основу для проведения психолого-педагогической коррекции отклонений в развитии. Без постоянной и упорной работы педагогов и психологов все препараты могут оказаться неэффективными. О всех изменениях в состоянии и поведении ребенка психолог и педагог должны информировать врача. 

В заключение приведем притчу.

 В легенде, описывающей жизнь Демокрита, рассказывается, что в какой-то момент его сограждане, жители Абдеры, объявили его одержимым демонами, помешанным и пригласили к нему известного целителя с острова Кос. Вердикт целителя, проведшего в беседах с Демокритом длительное время, был неожидан для жителей Абдеры: он объявил, что Демокрит обладает здоровым и ясным умом, чего нельзя сказать о жителях Абдеры. Демокриту повезло, целителем с острова Кос был Гиппократ. В подобном случае Сократу повезло меньше, афиняне обратились к суду, и Сократу пришлось испить горькую чашу до дна.

Вопросы для самостоятельной проработки и закрепления:

  • Дайте определение нормы и аномалии
  • В чем, по Вашему мнению, различие между понятиями «психическое здоровье» и «психологическое здоровье»?
  • Кто является автором понятия «аномия»? Раскройте содержание этого понятия.
  • Является ли корректным высказывание: «Психически здоров, но личностно болен»? Обоснуйте Ваш ответ.
  • Что Вам известно о социально-психологических нормативах? Для решения каких задач и кем они разрабатываются?
  • Что является предметом психологического консультирования? В чем его отличие от предмета психотерапии?
  • Что Вам известно о МКБ-10. Правомерно ли его применение практическим психологом?
  • В чем, по Вашему мнению, сходство и различие между психологическим консультированием и «белой магией», биоэнерготерапией?
  • Какие концепции аномального поведения Вам известны?
  • Что Вы можете рассказать о нормопатии?
  • Расскажите о том, как Вы понимаете деонтологию применительно к деятельности практического психолога
  • Дайте определение «психического здоровья»
  • Нарушит ли выявленная Вами в процессе тестирования акцентуация характера представление о психологическом здоровье индивида?
  • Расскажите о «теории стигматизации»

Вместо заключения и выводов. Резюме.

Итак, в центре внимания гуманистической психологии - человек, индивид, рассматриваемый как носитель уникальных характеристик, делающих его высшей ценностью Бытия. Человек устремлен к будущему, к свободной реализации своих потенций (Оллпорт), в особенности творческих (Маслоу), для чего он нуждается в укреплении веры в себя и в возможность достижения «идеального Я» (Роджерс). Важнейшая роль при этом отводится не схемам, обеспечивающим приспособление к среде, данностям реальной жизни, не конформному поведению, а росту конструктивного начала человеческого Я, целостности и силе переживания.

Понятие самоактуализация означает, прежде всего, особый вид деятельности, реальный процесс развития и саморазвития человека. Имеются в виду те процессы, в которых человек как субъект активности осуществляет деятельность, направленную на развитие самого себя, через систематическое изменение представлений о себе и мире, жизненного плана, с целью полного раскрытия и реализации своего потенциала в интересах себя и общества. Эта деятельность осуществляется путем реализации сознательного выбора в пользу развития и роста в каждой жизненной ситуации, и действий на основании этого выбора. Главным критерием подлинности достижения, правильности выбора являются пиковые переживания, свидетельствующие об истинной ценности избранной жизненной стратегии. Самоактуализация как процесс и как результат имеет описуемые характеристики, сопровождается «вещественными», измеримыми поступками и достижениями. Любое достижение в процессе самоактуализации не рассматривается как финальное, окончательное, не дающее возможности иных, в том числе еще более высоких достижений. Результатом каждого акта самоактуализации является обретение той или иной компетентности, что помогает обрести внешнюю и внутреннюю синергию. Человек, достигший самоактуализации, компетентности и синергии сознательно выбирает путь помощи, в той или иной форме, тем, кто еще не достиг этого уровня.

Мета-теория самоактуализации говорит о необходимости переустройства социальной системы и, прежде всего, системы образования, в том направлении, которое позволит в максимальной степени поставить в центр внимания цивилизации развитие личного потенциала каждого отдельного человека. Система психотерапии, основанная на теории самоактуализации, предполагает терапию, центрированную на клиенте, как на человеке, попавшем в специфическую ситуацию «болезнь», которая так же может способствовать естественному движению в направлении самоактуализации. Теория самоактуализации, являющаяся системообразующей для гуманистической психологии, основывается на экзистенциализме, интуитивизме и феноменологии в философии и «экспериентальной» парадигме в методологии.

Теории развития и роста человека, обретения им компетентностиразвиваются во всех школах и направлениях психологии. Формальная их некоторая противоречивость прежде всего свидетельствует о том, что общая стилистика, понятийно-категориальный аппарат для описания этого сложнейшего из явлений действительности еще находятся в процессе становления. Возможно, выработка единого языка и не является необходимой, так как множественность существующих стилей изложения теории развития человека при большой степени концептуального сходства позволяет разным людям, в разных культурных группах по-разному воспринимающим и отличным от других образом выстраивающих образно-вербальные ряды своих жизнеописаний и самооценок, выбрать ту стилистику, которая подходит именно им, в их конкретной ситуации. Важно понимание, что любая теория становится бессмысленной, если пытается выйти за свои естественные пределы, объяснить «всё». Каждая из рассмотренных теорий имеет определенные ситуативные «рамки», в которых уже зарекомендовала свою эффективность. В процессе психологического консультирования сам факт выбора клиентом определенной стилистики общения имеет важное диагностическое значение.

Само существование многочисленных теорий развития человека, в том числе теории самоактуализации ставит человека перед экзистенциальным выбором, который заключается в том, что

 или: человек признает такую возможность, и активно действует ради реализации своего проекта жизни; если ему в какой-то мере удается его реализовать, он обретает подлинную личность, спасается от внутренних конфликтов, внешние обстоятельства жизни перестают представать перед ним как препятствия или враждебные вмешательства и становятся инструментами и условиями его индивидуальной жизни;

или: человек не признает наличие такой возможности, и не вовлекается в реализацию своего жизненного проекта; в этом случае «его жизнь рассеивается в лишенных смысла обстоятельствах, делается бесполезной и становится более негативной, чем смерть» (Н. Аббаньяно).

Самоопределение по отношению к развитию в «этом» мире необходимо и в связи с существованием религии, заявляющей о существовании особой и в то же самое время общей, трансцендентной цели развития для каждого человека и для всего человечества. С точки зрения религии нормой является осознание каждым человеком своей трансцендентной цели в акте веры и неуклонное следование ей путем духовного развития. Аномалией, часто именуемой «грехом», с религиозной точки зрения является любое отклонение от этого пути и веры. Само наличие религиозной идеи в культурной среде человечества рано или поздно вынуждает каждого человека самоопределиться по отношению к религиозным ценностям, что возможно лишь при наличии высокого чувства ответственности за свою жизнь, жизнь своих ближних, и человечества в целом.

 Развитие человека протекает на фоне многочисленных попыток определить эмпирически и задать нормативно параметры развития. В этом проявляется, с одной стороны, стремление каждого сознательного человека к свободному самоосуществлению в жизни. С другой стороны, это самоосуществление возможно лишь в мире, населенном миллиардами других людей, наделенных равными правами, и потому вряд ли желающими быть лишь фоном, декорацией для чьей-то самореализации. Поэтому общество вынуждено регулировать эту сферу различными методами через специально созданные институты. Меры регулирования должны обеспечить необходимые условия для максимально возможного развития каждого человека в данных реальных условиях. Это осуществляется через регулирование баланса между тем, что человек может получить от социума через его конкретных представителей в своей социальной ситуации; и тем, что он должен отдать социуму, принимая участие в воспитании детей, содействуя развитию других людей, присутствующих в его социальной ситуации. Преодоление реально существующих индивидуалистических тенденций неизбежно приводят к необходимому нормированию, подкрепляемому санкциями.

Представления о норме и отклонении от нее возникают в человеческой практике, они отражают требования общества к индивиду, процессам взаимодействия в обществе. Субъективные, групповые, субкультурные представления о норме и аномалии, психическом здоровье и болезни могут отличаться от общественно нормируемых. Процесс психологического консультирования имеет в фокусе момент несовпадения индивидуального и нормативного понимания нормы и ее значимости для общества.

Рекомендуемая литература:

1. Адлер А. Понять природу человека. – СПб.: Академический проспект, 1997

  • 2. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. – М.: Наука, 2000
  • 3. Бахтин М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. – СПб.: Азбука, 2000
  • 4. Бодалев А.А. Вершина в развитии взрослого человека: характеристики и условия достижения. – М.: Флинта, 1998
  • 5. Братусь Б.С. Русская, советская, российская психология: Конспективное рассмотрение. – М.: Флинта, 2000
  • 6. Бурлачук Л.Ф.., Коржова Е.Ю. Психология жизненных ситуаций. – М.: Российское педагогическое агентство, 1998
  • 7. Бурлачук Л.Ф., Грабская И.А., Кочарян А.С. Основы психотерапии. – М.: Алетейя, 1999
  • 8. Ганнушкин П.Б. Клиника психопатий. – Н.Новгород: НГМА, 2000
  • 9. Гидденс Э. Социология. – М.: Эдиториал УРСС, 1999
  • 10. Гуманистическая и трансперсональная психология: Хрестоматия. - / Сост. К.В. Сельченок. – М.: АСТ, 2000
  • 11. Зейгарник Б.В. Патопсихология. – М.: Эксмо-пресс, 2000
  • 12. Ковалев В.В. Психиатрия детского возраста. – М.: Медицина, 1995
  • 13. Крайг Г. Психология развития. – СПб.: Питер, 2000
  • 14. Лаак Я. Психодиагностика: проблемы содержания и методов. – М., 1996
  • 15. Левин К. Теория поля в социальных науках. – СПб.: Речь, 2000
  • 16. Леонтьев Д.А. Методики изучения ценностных ориентаций. – М., 1992
  • 17. Леонтьев Д.А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). – М., 1992
  • 18. Марсон П. 25 ключевых книг по психоанализу. – Челябинск: Урал LTD, 1999
  • 19. Маслоу А. Психология бытия – М., 1997
  • 20. Маслоу А. Дальние пределы человеческой психики – СПб., 1997
  • 21. Маслоу А. Мотивация и личность – СПб., 1999
  • 22. Первин Л., Джон О. Психология личности. – М.: Аспект-пресс, 2000
  • 23. Петровский В.А. Личность в психологии – Р.-н.-Д.: Феникс, 1996
  • 24. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Основы теоретической психологии. – М.: Инфра-М, 1998.
  • 25. Попов Ю.В., Вид В.Д. Современная клиническая психиатрия. – М.: Экспертное бюро, 1997
  • 26. Практическая психология образования. – Под ред. И.В. Дубровиной – М.: Сфера, 1998
  • 27. Прикладная социальная психология. - /Под ред. А.Н. Сухова и А.Д. Деркача. – М., 1998
  • 28. Психология личности в трудах зарубежных психологов - /Сост. А.А. Реан, СПб.: Питер, 2000
  • 29. Психология личности в трудах отечественных психологов - /Сост. Л.В. Куликов – СПб.: Питер, 2000
  • 30. Психологическая диагностика - /Под ред. К.М. Гуревича, Е.М. Борисовой. – М.: Изд. УРАО, 2000
  • 31. Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии. - /Под ред. Д.А. Леонтьева, В.Г. Щур. – М.:Смысл, 1997
  • 32. Равен Дж. Педагогическое тестирование. – М.: Когито-центр, 1999
  • 33. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека – М.: Прогресс, 1998
  • 34. Рождерс К. Клиенто-центрированная терапия. - М., 1997
  • 35. Рубинштейн С.Л. Избранные философско-психологические труды. – М.: Наука, 1997
  • 36. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. – СПб.: Питер, 1998
  • 37. Рубинштейн С.Л. Человек и мир, - М.: Наука, 1997
  • 38. Синергетика и психология. Тексты. Вып. 1,2. - /Под ред. И.Н. Трофимовой и В.Г. Буданова – М., 1997, 2000
  • 39. Степанов В.Г. Психология трудных школьников. – М.: Academ A., 2001
  • 40. Шевандрин Н.И. Психодиагностика, коррекция и развитие личности. – М.: Владос, 1998
  • 41. Шульга Т.И., Слот В., Спаниярд Х. Методика работы с детьми «группы риска». – М.: УРАО, 1999
  • 42. Шульц Д., Шульц С.Э. История современной психологии. – СПб.: Евразия, 1998
  • 43. Эрикссон Э. Детство и общество. – СПб.: Летний сад, 2000
  • 44. Эрикссон Э. Идентичность: юность и кризис. – М.: Прогресс, 1996
  • 45. Эфроимсон В.П. Гениальность и генетика. – М.: Русский мир, 1998
  • 46. Юнг К. Сознание и бессознательное. – СПб.: Университетская книга, 1997
  • 47. Ясперс К. Общая психопатология. – М.: Практика, 1997

http://psy.1september.ru/articlef.php?ID=200301811

Психологические концепции развития человека: теория самоактуализации
Е.Е. Вахромов
М.: Международная педагогическая академия, 2001

Будь эта книга издана лет двадцать назад, она наверняка стала бы бестселлером. К сожалению, тогда эта идея никому в нашей стране не пришла в голову, хотя и была вполне осуществима — теория самоактуализации к тому времени уже сложилась, практически все источники, на которые сегодня опирается автор, уже были изданы (правда, далеко не все переведены).
Сказанное не значит, что в наши дни книга представляет меньшую ценность. Проблема самоактуализации злободневна во все времена. Беда лишь в том, что на современном книжном рынке эта работа — серьезная и интересная по содержанию, но крайне невыразительно оформленная — рискует затеряться среди броских обложек и не привлечь внимания тех, кому она была бы очень полезна.

Если все-таки найдете, не упустите возможность ее приобрести. Потому что другой такой нет. Не верите? Тогда попробуйте сходу угадать, о чем может идти речь в книге, названной «Теория самоактуализации». Любой психолог со студенческой скамьи помнит идеи А. Маслоу, с чьим именем непосредственно и ассоциируется понятие самоактуализации.

Легко предположить, что и книга, рискующая при этом оказаться вторичной и эпигонской, посвящена более или менее подробному изложению этих идей. Ну и, возможно, тут же упомянуты какие-то идеи К. Роджерса — эти два имени у нас привычно воспринимаются в тандеме, так что если автор заговорил о каких-то понятиях гуманистической психологии, то куда ж он денется без Роджерса. Возможна еще некая проекция на нынешнюю ситуацию (идеи-то все-таки довольно давние). И все, пожалуй.

Автор, однако, не ограничивается таким банальным подходом. Единственное, в чем его можно упрекнуть: назвав свою работу «Теория самоактуализации», он словно претендует на изложение некоей целостной законченной теории. Таковой на самом деле не существует, в чем легко убедиться, едва ознакомившись с содержанием книги. Зато, вне сомнения, существует определенное психологическое явление, или тенденция, которой на протяжении ХХ века уделяли внимание многие авторы — как зарубежные, так и отечественные.

Известно ли вам, что понятие самоактуализации впервые появляется в трудах… кого бы вы думали? Юнга! А что об этом говорили Левин, Оллпорт, Салливен, Гольдштейн? Действительно, ключевым это понятие стало для гуманистической психологии. Но та, в свою очередь, возникла не на пустом месте, а вызрела в ходе оживленного обмена идеями, характерного для психологической науки ХХ века.

Автор подробно рассматривает оформление понятия самоактуализации в ходе эволюции мировой психологической мысли, порой привлекая для этого неожиданные, казалось бы, ассоциации. К примеру, кому еще приходила в голову мысль рассмотреть в данном контексте феномен выученной беспомощности, изучавшийся в бихевиоризме?

«Стать тем, кем ты можешь стать» — важнейшая жизненная задача для любого, с кем нас сталкивает наша работа, да и для нас самих. И чтобы ее успешно решать, само это явление надо представлять не по-школярски, а глубоко и многосторонне. Книга в этом поможет.

Сергей СТЕПАНОВ

0



Страница сформирована за 1.46 сек
SQL запросов: 190