4. Самоактуализация в контексте жизненного пути человека.
Рассмотрев историю разработки, структуру и основные элементы теории самоактуализации, а так же некоторые теоретические и практические проблемы, связанные с этой теорией и её практикой, необходимо остановиться на вопросе о месте процесса самоактуализации в жизненном пути человека. Нас будет интересовать общая характеристика жизненного пути человека и значение понятий, применяемых для его исследования; общая характеристика возрастного аспекта самоактуализации; характеристика необходимых предпосылок, обеспечивающих возможность самоактуализации; соотношение понятий самоактуализация и акме.
В предыдущих главах настоящего пособия изложение построено так, как будто в науке не существует проблемы соотношения между миром действительности и тем, каким он видится в восприятии конкретных людей, предстаёт в их индивидуальных картинах мира. Не было речи и о том, что в различных культурных средах человек по-разному осмысливает и интерпретирует свой жизненный опыт, что выявляется в процессах общения. Не учитывалось и то, что на самоинтерпретацию человеком тех или иных событий своей жизни влияют факторы времени, текущего эмоционального состояния, взаимоотношений с другими людьми в текущей социальной ситуации. Поэтому дальнейший анализ не может быть продуктивным без введения в рассмотрение новой группы понятий, используемых в современных психологических исследованиях личности.
В настоящее время в психологических исследованиях личности принято считать поведение человека функцией его личностных качеств, ситуации, и их взаимодействия в контексте его жизненного пути.
В основе современных представлений об отклонении от нормы в развитии психики, психопатологии, лежит гипотеза, что необоснованные акценты, которые делает индивид при анализе своей жизненной ситуации при выборе стратегии решения проблем жизненного пути, неизбежно приводят к стрессовой реакции на неудачу. Стресс снижает возможности анализа и коррекции допущенных ошибок, что приводит к когнитивно-эмоциональным искажениям в индивидуальной картине действительности, следствием чего может быть закрепление неверных стратегий на невротическом уровне патологии. В неблагоприятном варианте возможна полная дезорганизация общения и деятельности человека на психотическом уровне патологии. Акцент на анализ структуры ситуации без достаточного учета своих личностных качеств чаще всего приводит индивида к выделению на первый план социальных проблем, решение которых видится в необходимости социальных реформ через групповую деятельность, без учета необходимости социальной адаптации и самоизменения. В крайнем случае негативного развития эта тенденция приводит индивида к формам деструктивного антисоциального поведения. Акцент на самоанализ без достаточного учета структуры ситуации и её возможной динамики чаще всего приводит индивида к выделению на первый план проблемы самоизменения, решение которой видится вне контекста социальных связей. В крайнем случае негативного развития эта тенденция приводит индивида к различным формам самоизоляции и аутизма.
Событийно – биографический подход к изучению личности как субъекта своего жизненного пути в отечественной психологии развивается в отечественной психологии С.Л. Рубинштейном, Б.Г. Ананьевым, их сотрудниками и учениками. В этом подходе подчеркивается уникальность и неповторимость жизненного пути каждого человека; обосновывается необходимость изучения развития человека прежде всего в связи с переживанием им событий своей собственной жизни; постулируется, что именно способ переживания человеком событий своей жизни определяет психологическую судьбу его личности.
С.Л. Рубинштейн, рассматривая человека как «субъекта жизни», говорит о двух основных способах его существования. Первый из них – «жизнь, не выходящая за пределы непосредственных связей, в которых живет человек; сначала отец и мать, затем подруги, учителя, затем муж, дети и т.д. Здесь человек весь внутри жизни, всякое его отношение – это отношение к отдельным явлениям, но не к жизни в целом… такая жизнь выступает почти как природный процесс, во всяком случае очевидна непосредственность и целостность человека, живущего такой жизнью… здесь нравственность существует как невинность, как неведение зла, как естественное природное состояние человека». Ускоряющиеся перемены в социуме неизбежно в том или иной момент времени ломают подобный наивный и патриархальный уклад жизни, вынуждая человека к рефлексии, которая «выводит человека мысленно за его пределы. Это решающий, поворотный момент. Здесь кончается первый способ существования. Здесь начинается либо путь к душевной опустошенности, к нигилизму, к нравственному скептицизму, к моральному разложению, либо другой путь – к построению нравственной человеческой жизни на новой, сознательной основе… с этого момента встает проблема ответственности человека за всё содеянное и упущенное» (37).
Особенность подхода Б.Г. Ананьева к изучению личности связана с его попыткой включить это понятие в широкий антропологический контекст, а психологию - в общий контекст человекознания, вернув в предмет её изучения всю полноту комплекса социальных связей человека. Необходимо отметить включение Б.Г. Ананьевым в систему детерминант развития личностидетально проработанных в социологии положений о социальной ситуации развития, статусе, образе жизни; демографических и профессиональных проблем. В этом ракурсе рассмотрения личность выступает у Б.Г. Ананьева как «объект общественного развития». Он приходит к выводу, что общим принципом развития личности в процессе деятельности, общения и познания является принцип иерархии и разрабатывает понятие «индивидуальность» как достижение личностью высшего уровня развития своей сущности и всей своей жизни. Предложив историческое, биографическое понимание времени жизни, Б.Г. Ананьев выявил важнейшие, с точки зрения развития личности, характеристики – старт, кульминационный момент наивысших достижений в избранной деятельности, и финиш, показав зависимость кульминации от момента старта, а старта – от истории воспитания личности. Вместе с тем, в отличие от С.Л. Рубинштейна, все эти факты Б.Г. Ананьев связывает преимущественно с человеком как субъектом избранной деятельности, а не жизненного пути в целом. Он считает, что «определить основные моменты становления, стабилизации и финиша личности можно лишь путем сопоставления сдвигов по многим параметрам социального развития человека: гражданскому состоянию, экономическому положению, семейному статусу, совмещению, консолидации или разобщению социальных функций (ролей, характера ценностей и их переоценки в определенных исторических обстоятельствах), смене среды развития и коммуникации, конфликтным ситуациям и решению жизненных проблем, осуществленности или неосуществленности жизненного плана, успеху или неуспеху – триумфу или поражению в борьбе» (2).
Итак, жизненный путь человека – это события в его практической деятельности по решению проблем в его динамически меняющейся социальной ситуации.
С.Л. Рубинштейн пишет: «не только человечество, но и каждый человек является в какой-то мере участником и субъектом истории человечества и в известном смысле сам имеет историю. Всякий человек имеет свою историю, поскольку развитие личности опосредовано результатом её деятельности…лишь по мере того, как личность предметно, объективно реализуется в продуктах своего труда, она через них растет и формируется… Линия, ведущая от того, чем человек был на одном этапе своей истории, к тому, чем он стал на следующем, проходит через то, что он сделал… в этом ключ к пониманию развития личности – того, как она формируется, совершая свой жизненный путь» (36).
Изучение жизненного пути личности осуществляется разработанным школой Б.Г. Ананьева «биографическим методом». Основным элементом анализа в нём служит событие – простейший элемент жизненного пути. В современной философии науки событие определяется как «нечто, происходящее в определенной точке пространства в определенный момент времени» (С. Хоакинг).
События жизненного пути человека, происходящие в мире действительности, находят отражение в его концепции жизненного пути, его психологической автобиографии, являющейся составной частью индивидуальной картины мира, основой самовосприятия, самоотношения и самооценки. Она принадлежит сознанию индивида и является основой развития самосознания. Необходимо отметить, что между событием, его осмыслением и концептуализацией, его включением или исключением из психологической автобиографии, неизбежно существует временной лаг. Поэтому моя собственная жизнь всегда предстаёт передо мной незавершенной, всегда остается время если не для нового действия или нового события, то для новой мысли, новой попытки осмысления и интерпретации прошлого. М. Бахтин особо подчеркивает ту характеристику процесса познания и самопознания, которую передает термин «принципиальная незавершенность»: пока я жив, - я знаю, что событийный ряд моей жизни еще не завершен. Следовательно, не является завершенным, окончательным и моё отношение к отдельным событиям моего жизненного пути, формируемое через внутренний и внешний диалог.
Систематизация биографического метода дана Н.А. Логиновой, современное его изложение можно обнаружить в (6).
Рассмотрим детально основные понятия и идеи концепции жизненного пути человека.
Каждый человек живет в окружающем нас мире действительности (в терминологии К. Ясперса - Umwelt), в том мире, который он воспринимает своими органами чувств, в котором он во взаимодействии с другими людьми и окружающей природой осуществляет свою жизнедеятельность. То единство, которое с точки зрения гипотетического «абстрактного наблюдателя», осознающего всё доступное всем видам восприятия, составляют человечество и окружающий его мир действительности, будем считать объективной картиной мира. Человек не только живёт от рождения и до смерти в мире действительности, он является неотъемлемой частью этого мира, его структурным элементом, способным лишь к относительному самообособлению в мышлении и поведении. Бессмысленными поэтому являются попытки рассмотрения мира, не содержащего человека, и человека, существующего вне мира. С.Л. Рубинштейн пишет по этому поводу: «Человек должен быть введен внутрь, в состав сущего… проблема познаваемости бытия, соотношения познающего и бытия как объективной реальности встает после введения человека в состав сущего, бытия; познание совершается внутри него» (37).
Каждый человек может познавать лишь некоторую часть объективного мира действительности, включающую часть окружающей его природы и «близких Других», которую мы будем называть объективной жизненной ситуацией. Человек как индивид существует в ограниченном объективном пространстве-времени, поэтому его органам восприятия мир является не как целостность, а своими частями, фрагментами в их текущей форме, зависящей от времени. Их отображение в сознании человека, которое происходит в соответствии с его индивидуальными особенностями восприятия, особым ракурсом видения и стилистикой мышления, синтезированное его процессами мышления и синхронизированное с его личным восприятием времени и пространства, будем называть индивидуальной картиной мира (в терминологии К. Ясперса - Weltbild). Именно эта картина, принадлежащая сознанию субъекта, является основой его мировоззрения и важнейшей психологической предпосылкой деятельности. С.Л. Рубинштейн пишет: «само сознание существует лишь как процесс и результат осознания человеком мира» (37). Реальное содержание мира действительности всегда «шире» индивидуальной картины мира за счет существующих в действительности, но не поддающихся восприятию и осознанию данным человеком элементов, которые реально воздействуют на человека, но выпадают из сферы его познания. С другой стороны, не является исключением присутствие в индивидуальной картине мира фрагментов, не известных иным наблюдателям, которые, в силу этого обстоятельства, могут восприниматься ими как фантазийные, свидетельствующие об ошибках восприятия или патологии психики. У нас нет возможности ознакомиться с объективной картиной мира, которая известна только гипотетическому «абсолютному наблюдателю», поэтому суждения о действительном существовании подобных объектов будут носить принципиально вероятностный характер. Следовательно, с точки зрения любого человека, являющегося внешним наблюдателем моей жизни, моя жизненная ситуация всегда выглядит иначе, чем воспринимается мной самим. Более того, уникальным можно считать тот случай, когда моя жизненная ситуация выглядит одинаково в глазах нескольких внешних наблюдатетей (К. Ясперс, 47).
Существуют целые классы объектов, в отношении которых мало кто сомневается в том, что они реально не существовали и не существуют в мире действительности, но, тем не менее, они являются неотъемлемой частью человеческой культуры. Таковы правдоподобно выглядящие герои литературных произведений, кинофильмов, театральных постановок; таковы и целые кажущиеся неправдоподобными миры, созданные мифическим мышлением в древности, и создаваемые писателями-фантастами и кибернетической реальностью в настоящее время. Особое место занимает класс теоретических объектов, принципиально не доступных прямому наблюдению, вопрос о существовании и объективном содержании которых решается исключительно путем веры, возможно философской (К. Ясперс). К этому классу относятся: «идея» и «материя», «ад» и «рай», «ид» и «эго», «сознание» и «воля».
В ХХ веке появился и бурно развивается специфический вид деятельности, направленный на затруднение восприятия индивидом реальных свойств объектов и процессов мира действительности через формирование иллюзий восприятия. Таковой, по существу, является деятельность рекламных компаний, PR-агентств, имиджмейкеров и т.д., осуществляемая через поп-культуру и СМИ. В результате подобной деятельности в индивидуальных картинах мира подвергающихся воздействию граждан формируется множество «фиктивных объектов», репрезентирующих человеку не мир действительности, а сфабрикованные «виртуальные пространства». Наименее болезненным и патогенным последствием подобного воздействия является осознаваемая индивидом проблематика когнитивного диссонанса; в более тяжелых случаях нарушаются процессы социальной адаптации, возникают «разломы» в картине мира и Я-концепции человека.
Итак, мы выявили неизбежность реально существующих различий между миром действительности и многочисленными индивидуальными картинами мира на уровне восприятия, что является предметом исследования не только в физиологии, но и в эстетике, которую её создатель Баумгартен считал «второй теорией познания», оперирующей на «довербальном» уровне.
Следующее различие связано с осмыслением и вербализацией картины мира, которую каждый человек осуществляет с использованием языка и понятийного аппарата, существующего в рамках определенной культурной среды. Различные языки, каждый из которых основан на некотором конечном множестве знаков и правил их применения, по-разному дифференцируют объекты и процессы мира действительности при попытках их обозначения. Это легко увидеть, например, в русско-английском и англо-русском словарях, где каждому слову английского языка приводится несколько слов-эквивалентов из русского и наоборот. В результате один и тот же объект действительности будет описан двумя наблюдателями на русском и английском языках так, что при сопоставлении обратных переводов практически неизбежно возникнут разночтения. Показательно и наличие множества переводов, например, трагедии Шекспира «Гамлет», сопоставление которых позволяет отметить не только стилистические различия, но и фактографические. Практически та же картина наблюдается и в пределах одного языка, например, когда на уроке разные ученики по-разному пересказывают одно и то же прочитанное произведение, по-разному описывают одну и ту же увиденную в музее картину.
Использование понятийного аппарата любого языка в разворачивающихся во времени процессах взаимодействия и общения с другими людьми делает принципиально невозможным осознание человеком всего им переживаемого. У человека просто не хватает времени жизни для осмысления своей жизни во всех её фрагментах и подробностях, поэтому часть имеющегося в памяти личного опыта неизбежно «выпадает» из концепции жизни, остается неосознанной. Ещё меньше возможности у человека изложить все подробности своей жизни какому-либо одному внешнему наблюдателю: отдельные его сообщения о своей жизни становятся частично известными разным людям, каждый из которых воспринимает получаемые сообщения с учетом особенностей своего восприятия.
Ставя перед собой задачу исследования человека, мы не можем понять его действия и поступки вне «возможного (воссоздаваемого нами) знакового выражения (мотивы, цели, стимулы, степени осознанности и т.п.). Мы как бы заставляем человека говорить (конструируем его показания, объяснения, исповедь, признания, доразвиваем возможную или действительную внутреннюю речь и т.п.). Повсюду действительный или возможный текст и его понимание…Текст есть субъективное отражение объективного мира, текст – выражение сознания, что-то отражающего. Когда текст становится объектом нашего познания, мы можем говорить об отражении отражения. Понимание текста и есть правильное отражение отражения. Через чужое отражение к отраженному объекту… Исследование становится спрашиванием и беседой, т.е. диалогом... Мы ставим вопросы себе и определенным способом организуем наблюдение или эксперимент, чтобы получить ответ. Изучая человека, мы повсюду ищем и находим знаки и стараемся понять их значение» (М. Бахтин, 3).
Различие между переживаемым опытом и сообщением о нем определяется не только несовершенством владения языком и правилами составления текстов каждым человеком, но и самой природой знаковой реальности, где сами по себе значения терминов подвижны и являются результатами временных компромиссов между различными социально-исторически обусловленными истолкованиями. Имеется разница и между тем смыслом, который «закладывает» в своё сообщение субъект, и тем смыслом, который извлекает из этого сообщения адресат. В современной философии, как и в древней, нет строго научного решения проблемы понимания, которое рассматривается скорее как искусство герменевтики. Изучение природы знаковой реальности Гёделем, Карнапом, Куайном, Расселом, Витгенштейном и другими выдающимися учеными привело к выводам о том, что, во-первых, для описания сложных объектов ни один язык сам по себе не является достаточным, поэтому требуется использование нескольких языков; и, во-вторых, что любая теория, претендующая на полноту описания мира действительности на языке из конечного числа знаков и с конечным числом правил, будет либо неполной, либо содержащей логическое противоречие.
Желание некоторых мыслителей и философов всё-таки обнаружить твердые рациональные основания понимания без учета законов знаковой реальности неизбежно приводят их к крайностям: создаются либо теории в духе «Эпистемологии без познающего субъекта» К. Поппера, где человек рассматривается лишь как пассивный носитель самоэволюционирующих идей, некая пересадочная станция самоактуализирующегося Духа; или же появляется представление об объектах и процессах, происходящих в мире действительности, как сопротивляющихся обозначению, создающих барьер, препятствующий деятельности ученых-исследователей (М. Фуко, Ж. Лакан). В этом случае и сам язык с определенного момента времени начинает рассматриваться ими как «угрожающий» бытию человека, «строящего свой зыбкий образ в промежутках между его фрагментами». Язык воспринимается как своего рода «Демон», действующий через человека, поверх его, подавляя в нем все человеческое, «уничтожая» его попытки приобщиться к подлинному Бытию. Душа человека превращается при этом в «свалку» из фрагментов чужих мыслей и текстов, а он сам – в несвязное повествование, рассказ, написанный душевнобольным графоманом. Именно в этом контексте М.Фуко объявил о «смерти Человека».
Признавая диалогическую природу формирования личности, рассматривая личность как полилог всевозможных «Я» (и тех, что присущи самому индивиду, и его реальным и воображаемым партнерам по этому полилогу), мы приходим к необходимости признать наличие, помимо перечисленных выше, проблемы «тайны личности». Между тем, что человек чувствует, ощущает, осознает, понимает, и тем, что он считает нужным, разрешает себе высказать о своих чувствах, ощущениях, впечатлениях, мыслях в диалоге с собой и другими, всегда существует различие, определяемое не только его желанием сохранять или повышать свою оценку в «референтных» группах. Это различие связано не только с тем фактом, что жизнь индивида не исчерпывается составлением им текстов о своей жизни; во всех культурах существует представление о «тайне личности», охраняемое не только обычаями, религиями, но и законами. Тайна личности, в наиболее общем представлении, позволяет человеку сохранять в тайне то, что он сам не считает нужным доводить до сведения окружающих, за исключением случаев, прямо предусмотренных законом. Даже религия не заставляет человека исповедываться, а лишь предоставляет ему такую возможность, обращаясь к его вере и совести.
Итак, нами выявлена следующую структура, лежащая в основе формирования человеком «сообщения» о своей жизни: (1) мир действительности -> (2) воспринимаемая субъектом индивидуальная картина мира -> (3) являющаяся результатом осознавания и понимания вербализованная индивидуальная картина себя и мира -> (4) отдельные сообщения человека о своей жизни.
Имея намерение исследовать личность человека, мы имеем дело прежде всего с находящимся на феноменологической поверхности «миром сообщений человека о себе»: это его ответы на наши вопросы и вопросы тестов, это продукты его жизнедеятельности: письма, картины, дневники и т.п. Через этот мир мы пытаемся проникнуть глубже, к его в основном вербализованной системе представлений о себе и мире, его жизненным планам и ценностям, постичь его представления о смысле его жизни. Это второй слой психологической действительности: «мир человека в себе и для себя», который надстраивается над его индивидуальной картиной мира, будучи практически неотделим от неё. Мы можем лишь строить научные гипотезы о процессах восприятия, памяти, воли, сознания и мышления, пытаясь заполнить ими являющийся предметом научной психологии вакуум между имеющимися объективными данными физиологии и миром сообщений человека о себе.