УПП

Цитата момента



— Я тебя люблю.
— Хорошо, а теперь то же самое, но своими словами.
© bormor

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Главное различие между моралью и нравственностью в том, что мораль всегда предполагает внешний оценивающий объект: социальная мораль — общество, толпу, соседей; религиозная мораль — Бога. А нравственность — это внутренний самоконтроль. Нравственный человек более глубок и сложен, чем моральный. Ходить голым по улицам — аморально. Брызгая слюной, орать голому, что он негодяй — безнравственно. Почувствуйте разницу.

Александр Никонов. «Апгрейд обезьяны»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/
Мещера

Рассмотрим динамику стигматизации.

Аномалия – прежде всего это то, что выходит за пределы нашего понимания, требует изменения привычных реакций, выработки нового ответа. Прежде всего, «аномалия» - это понятие, претендующее на то, что оно является именем некоторого процесса, наблюдаемого в действительности. Отсюда вытекает, что это понятие формируется «наблюдателями», выносящими суждение по поводу наблюдаемого ими процесса. «Все люди смертны, я – человек, следовательно, я умру», в первом приближении кажется истинным умозаключением. Однако, христианин вряд ли сочтет это умозаключение важным для знания жизни, так как с точки зрения христианства Иисус «воскрес на третий день», и этим сделал предпосылку неоднозначной. С научной точки зрения очень высока вероятность того, что это суждение истинно, но истиной оно может стать только тогда, когда умрет последний из живущих людей, а тогда просто некому будет выносить суждение об истинности этого умозаключения. Так же не существует строго научных доказательств и того, что все когда-либо жившие люди умерли.

Утверждение о том, что чье-то поведение является аномальным, девиантным означает, что:

Во-первых, есть «наблюдатель», субъект, высказывающий это суждение (который, как правило, считает себя нормальным и поравомочным высказывать подобные суждения);

Во-вторых, есть объект, к которому относится высказывание (в данно случае этим объектом является Другой, иной субъект);

В-третьих, есть признак, по которому, с точки зрения высказывающегося, наблюдается отклонение от нормы;

В-четвертых, в случае исследования поведения и наблюдатель и наблюдаемый – это люди в конкретной социальной ситуации, сформированные в определенной культурной среде и являющиеся носителями своих установок, обладающие определенным мировоззрением.

Следовательно, любое подобное суждение является субъективным, оценочным. Заметим так же, что не являются редкостью случаи, когда «вор кричит: держи вора!», то есть отклонение по какому-либо признаку декларируется, но не наблюдается. Выше приведенные рассуждения показывают, что во избежание произвола необходимы специальные процедуры общественного контроля за процессом установления истинности подобных суждений. Такие процедуры существуют на уровне обычаев, норм права, медицинской этики и деонтологии. 

Прежде всего отметим, что объектом наблюдения является субъект. С точки зрения анализа объекта, следует выделить его свойства, отношения, закономерности существования. Трудности возникают и при изучении значительно более «простых» объектов, но основным свойством объекта, которым является человек, является его субъективность, понимаемая как спонтанность, изменчивость, произвольность. Особенно это касается психологического исследования, когда в центре внимания находится не какой-либо орган или ткань, а психическое и его проявления. В психиатрии некоторые формы «постоянства» в поведении человека называются симптомами, а наличие нескольких симптомов на протяжении определенного времени квалифицируется как синдром. На основании наблюдения симптомов и синдромов врач, обладающий квалификацией и допуском (то есть официально уполномоченный обществом выносить подобные суждения), может выносить суждение о наличии болезни или отклонении в развитии.

Первое замечание, которое необходимо сделать в этом месте, касается характеристики «наблюдателя». Он находится в некотором отношении к объекту наблюдения и может занимать по отношению к нему равное, подчиненное или доминирующее положение. Например, на приеме у психолога, мама может высказать предположение, что поведение ее сына ненормально, например, это может звучать так: «он совсем отбился от рук, совсем меня не слушает». Если сыну этой мамы еще нет 14 лет, и на приеме он, в свою очередь, выскажет предположение о том, что что-то «не так» в поведении его мамы, то первое из высказываний будет рассматриваться как более весомое, а высказывание сына будет рассматриваться как подтверждающее мамину гипотезу. Первый необходимый вывод заключается в том, что у каждого высказывания есть свой «вес», связанный со статусом высказывающегося.

 Второе замечание связано с признаками, по которым производится оценка поведения. Высказывающийся наблюдатель оперирует теми или иными нормами, например, прокурор или адвокат будут оперировать нормами права, закрепленными в законах и, в конечном итоге, решения об истинности их суждений принимаются в судебной процедуре, носящей соревновательный характер. Психиатр или психотерапевт будут оперировать нормами, закрепленными в Международной классификации болезней (МКБ-10) и в случае сомнений в истинности своих гипотез (которые формально являются высказываниями) должны выносить их на рассмотрение экспертных комиссий, которые уполномочены (в рамках определенных процедур) проверять правильность применения действующих норм. В отличие от правовой процедуры, где обвиняемый в процессе имеет формально равные права с обвинителем, в медицинской процедуре это не всегда так. Эксперты оперируют формальными данными исследований, данными истории болезни и правовыми актами, пациент рассматривается, как правило, лишь как свидетель собственной судьбы. В приведенном выше случае с мамой на приеме у психолога, ее суждение основывается на нормах неформализованных, существующих в рамках именно этой конкретной семьи и психологу не известных. В подобных случаях нельзя исключать и того, что в рамках обычаев и норм этой семьи могут нарушаться законодательно закрепленные права ребенка, и эти нарушения могут считаться внутри семьи «естественными». Если исследование необходимо начинается с гипотезы, представляющейся более весомой в первом приближении, то в итоге должен торжествовать здравый смысл, интересы ребенка и закон.

Третье замечание касается ситуации, в которой совершается действие и в которой осуществляется высказывание. Одно и то же действие, поведение, может рассматриваться как нормальное или аномальное в зависимости от того, в какой ситуации оно осуществляется. Так, рассказывание веселых историй и анекдотов приветствуется на дружеской вечеринке, но вряд ли будет считаться нормальным во время траурного мероприятия или на производственном совещании. Интимные прикосновения к женщине уместны, если она этого хочет сама, и это происходит в подобающей обстановке, в противном случае это может трактоваться как насилие или оскорбление. Высказывание об отклонении от нормы в поведении в домашних условиях, по своим последствиям отличается от того же заявления, сделанного на приеме у психиатра или в суде.

Четвертое замечание относится к тому, что общество предъявляет человеку разные требования в зависимости от культурных традиций и возраста: то, что считается приемлемым для младенца или ребенка не будет приемлемым для юноши или взрослого человека, но может стать вновь приемлемым для глубокого старца. То же касается и культурных традиций: на отдыхе в мусульманской стране необходимо быть внимательным к традиции и не появляться на публике, например, с обнаженным торсом; в то же самое время появление не полностью раздетым в среде натуристов опять-таки будет ими воспринято как отклонение от нормы.

Важное значение в оценке соответствия поведения норме имеет фактор осознанности. Поступок, совершенный под воздействием аффекта, или в болезненном состоянии, как правило, оценивается иначе, чем продуманное и осознанное действие. На бытовом уровне часто поступок, совершенный под воздействием спиртных напитков рассматривается как заслуживающий снисхождения, в то же самое время в юридической практике этот фактор может привести к утяжелению наказания.

Система норм имеет тенденцию к усложнению. Общегосударственные законы регулярно пересматриваются и уточняются, над ними надстраивается система межгосударственных норм и стандартов, в каждом отдельном регионе развивается специфическая «местная» система норм в виде региональных законодательных актов и практики истолкований норм более «высокого» уровня, дополняемая обычаями и традициями. Действительность описывается все более «подробно», но претензии на абсолютную полноту описания и нормирования всех ее форм наталкиваются на ограничители в культуре, языке, формальных процедурах принятия и «осуществления» норм, и в индивидуальном к ним отношении.

Говоря о системе норм, следует иметь в виду, что она имеет не только ограничительный, карательный характер, но и защитительный, причем не только по отношению к социуму, но и по отношению к отдельным людям, не укладывающимся в нормативы по тем или иным причинам. Например, если бегство ребенка из дома связано с внутрисемейным насилием, его госпитализация может не только способствовать снятию стресса со всех участников кризисной ситуации, но и помогает поставить всю ситуацию под контроль общества и закона. В некоторых случаях, когда аномалия в поведении попадает под действие норм уголовного права, судебно-медицинская экспертиза может признать поступок результатом болезни, которая требует лечения, а не наказания; или результатом аффекта, что смягчает тяжесть наказания во многих случаях. Необходимо иметь в виду, что в некоторых случаях отклоняющееся поведение является единственно возможным для данного субъекта решением совокупности проблем, найденным в результате многочисленных проб и ошибок, не смотря на общественное порицание или даже законодательное преследование. Это особенно касается тех семей, где «семейные сценарии» закрепляют укоренившиеся садо-мазохистские тенденции и способствуют их «трансляции» следующему поколению семьи.

В результате действия описанных выше тенденций каждый человек, и прежде всего ребенок, становится все более зависимым от социальных институтов и их конкретных представителей, определяющих «индикаторы развития», соответствие или несоответствие человека тем или иным нормам, и тем – судьбу человека. Это требует не только гарантий правовой защиты детства, но и высокой нравственно-этической позиции от каждого человека и специалиста, причастного к процессу воспитания.

Формальное применение нормативных документов психиатрии и психотерапии позволяет влюбленного подростка, ищущего спасения души монаха, сосредоточенного на решении проблемы ученого признать больными, особенно если это по тем или иным причинам «устраивает» их ближайших родственников. Опыт работы автора в практической психологии показывает, что все возрастающее число родителей, чьи дети растут и развиваются в быстро меняющейся действительности нашей страны, и поэтому часто демонстрируют непривычные для старшего поколения образцы поведения, обращается к психологам и психиатрам с целью удовлетворительным образом концептуализировать свою тревогу за будущее своих детей. И часто случается так, что переходящее отклонение в поведении ребенка в сочетании с высокой тревожностью и мнительностью родителей может направить мысль и действия психолога в ложном направлении. Часто родителям просто «требуется» диагноз для самоуспокоения, так как даже «дурная» определенность воспринимается ими легче, чем неизвестность и неопределенность. Если желание психолога показать свою компетентность выражается в подобном случае в демонстрации широты своих познаний в области МКБ-10 или, например, психоаналитических концепций, то это может привести к формированию образа болезни, а затем, иногда, и самой болезни. Получение «вторичного выигрыша» ребенком в подобной ситуации в виде повышенной заботы, внимания часто приводит к генерализации представлений о себе, как о «больном» и включению этого представления в Я-концепцию, с дальнейшим развитием по истероидному типу.

Чрезмерное внимание некоторых родителей к нормам, их непременному достижению и следованию предписанным образцам иногда приводит к специфическому расстройству психики, «нормопатии». Фактически эти люди страдают и могут считаться больными, однако обществу такая группа населения «выгодна», поэтому такая форма поведения одобряется и поддерживается. М.М. Решетников рассматривает «нормопатию» как одну из форм нарциссизма у тех, кто пытается всегда и во всем «абсолютную» нормальность, которая, в этом случае есть проявление защитных механизмов личности. Для нормопатов характерно, прежде всего, навязчивое требование соблюдения норм от других, при этом нормопат перестает быть одиноким в своей ситуации, получает удовлетворение от «общественного признания» своей трагедии, представляемой подвигом, и заставляет своих в семье и на работе испытывать чувство вины.

Вышеизложенное побуждает нас в завершение разговора обратить внимание на представления о норме и аномалии в психологическом консультировании.

Современный человек знает, что если у него возникли проблемы с компьютером, то ему требуется помощь со стороны мастера фирмы, специализирующейся на ремонте компьютеров; проблемы с конкурентами в бизнесе побуждают обратиться к экономистам и юристам; если возникают проблемы с телом или внутренними органами, то следует проконсультироваться с врачом. В последние годы выяснилось, что если возникли проблемы с психикой, то лучше обратиться к психологу. Те, кто находит у себя проблемы с душой или духом, - более склонны к общению со священнослужителями; обнаруживающие «порчу» или «сглаз», - скорее обращаются к «знахарке» или в салон «магии». Люди идут к психологу, предполагая найти у него знание, намереваясь использовать это знание, а часто и самого психолога, для того, чтобы решить свои проблемы. Из этого отнюдь не следует, что они готовы рассказать психологу всю правду, только правду, и ничего, кроме правды; кроме того, далеко не все из них располагают для этого необходимыми выразительными средствами и способностями. Из этого следует, что им не всегда удается получить искомое, даже если оно у психолога есть.

Процесс психологического консультирования, в первом приближении, представляет взаимодействие двух людей, психолога и клиента. Началом процесса является визит клиента и предъявление им проблемы. Первая сторона процесса консультирования – клиент практического психолога, который считает себя вполне нормальным человеком, хотя иногда может сомневаться в этом. Однако те трудности и проблемы, с которыми ему приходится сталкиваться, побуждают его тратить свое время, а часто и деньги, для поиска тех, кто может дать ему необходимые знания, поможет облегчить «тяготы» жизни. В норме, современный клиент знает, что длительно действующие стрессоры, нерешаемые проблемы, могут сделать его пациентом психиатра, поэтому, из опасения такого развития событий, он предпочитает стать клиентом практического психолога. Как правило, родные и близкие клиента первыми замечают некоторые изменения в его поведении, аномалию, вызывающую у них затруднения и тревогу, и, если не происходит удовлетворительного взаимного приспособления к этим изменениям, воспринимаемого всеми как удовлетворительный результат, побуждают клиента обратиться к психологу. Клиент не имеет профессиональных знаний в области практической психологии, поэтому его ожидания, как правило, завышены в отношении результата, занижены по отношению к оценке сложности и продолжительности процесса, он не имеет тяги к совместной работе и собственным в ней усилиям, мало осведомлен о возможных побочных последствиях. Самостоятельное изучение клиентом специальной литературы приводит, как правило, к мистификации взглядов на процесс и усугубляет трудности психолога.

Вторая сторона в процессе – психолог, получивший соответствующее необходимое образование, считающий себя обладателем знаний о человеке и мире, законах их взаимодействия и развития, имеющий практический опыт применения этого знания. Это убеждение позволяет ему считать себя в праве воздействовать на других людей, способствуя их продвижению к тому, что он считает психической нормой, психологическим здоровьем. В норме это убеждение психолога подкрепляется, помимо диплома, сертификатами о дальнейшем усовершенствовании, учеными званиями и степенями, публикациями, и, самое главное, практическим опытом эффективной работы, о котором клиенту известно по отзывам заслуживающих доверия и уважения лиц. Психолог полагает, что клиент осведомлен менее его об этих законах, или, что в силу тех или иных причин, знания клиента в этой области частично или полностью ошибочны; при этом психолог допускает, что в других областях знания соотношение может быть иным.

Такого рода взаимные предубеждения (убеждения, предшествующие началу процесса), основанные на сведениях из различных источников (газеты, журналы, телевидение, опыт родственников и знакомых), позволяют все большему количеству психологов и клиентов вовлекаться в процесс взаимодействия. На основе пред-убеждений формируются ожидания сторон в отношении друг друга, хода процесса и его результатов.

 Важным фактором, который отражается скорее в художественных произведениях, чем научных, является непредсказуемость результатов взаимодействия, особенно отдаленных последствий. Это связано не только с тем, что у психолога может не хватить знаний, умений и сил в конкретной ситуации; не только с тем, что ему не всегда удается передать нужное знание клиенту (и никогда – полностью), но и с тем, что существует третья сторона процесса – наблюдатели. Важнейшими из наблюдателей являются (1) родные и близкие клиента (непрофессиональные Н.); (2) лицо (организация), осуществляющее супервизию работы психолога (профессиональные Н.). Все они имеют собственные представления о норме и аномалии, ожидания по поводу хода и результатов процесса; обладают возможностями так или иначе вмешиваться в процесс, воздействуя на его участников, течение и, следовательно, результаты. Это делает и динамику и результаты процесса труднопредсказуемыми. В глазах непрофессионального наблюдателя, занятие практической психологией может выглядеть аномалией: кто-то с кем-то разговаривает, общается «за деньги». Еще более странным выглядит «желание» психолога общаться с «ненормальными» людьми, если же выясняется, что психолог хочет им помочь вернуться к норме, не давая им лекарств и не выписывая больничных листков, то часто у непрофессионального наблюдателя возникает вопрос, а не болен ли сам психолог? 

Позицию наблюдателя обязан занимать и сам психолог. В качестве психолога, он осуществляет воздействия на клиента с целью получения социально приемлемого результата. В качестве наблюдателя, он рассматривает весь процесс без фильтров социальной приемлемости.

Консультирование - это сложный динамический процесс, разворачивающийся во времени, во многих случаях вовлекающий в это взаимодействие других людей, доступный наблюдению и внешнему вмешательству. В этой связи можно говорить об открытости ситуации психологического консультирования, ее структуре, контексте и динамике. Говоря о контексте, автор имеет в виду, что ситуация консультирования является подсистемой, пересечением жизненной ситуации психолога и жизненной ситуации клиента, все возникающие взаимоотношения являются прежде всего реальными, воздействуют на все другие стороны жизни всех вовлеченных в ситуацию консультирования лиц.

Считается, что процесс психологического консультирования осуществляется в связи с существованием «пограничной области», зоны риска, между психической нормой и болезнью, которая характеризуется представлениями об акцентуации характера, пограничных состояниях и т.п. Прежде всего, в фокусе профессионального интереса практического психолога должен быть вопрос, является ли проблема, аномалия, предъявленная клиентом в начале процесса консультирования проявлением патологии, болезни (и тогда долг психолога – передать клиента соответствующим специалистам), или же речь идет о разновидности нормы.

 В фокусе процесса консультирования находятся представления сторон о норме и аномалии в мышлении, сознании, поведении, общественной жизни. Эти представления, являющиеся артефактами процесса, опосредуют взаимоотношения сторон: конкурируют, подвергаются эмоциональной оценке и анализу, процедурам верификации и фальсификации в связи с собственными проблемами сторон и динамическими особенностями процесса консультирования.

Результатом процесса, в норме, является трансформация первоначальных представлений сторон друг о друге и о рассматривавшихся нормативных представлениях. В худшем случае, этого не происходит. Более отдаленным результатом консультирования могут быть и изменения в поведенческой сфере. Процесс разворачивается в обществе, в существующем правовом поле, в конкретной культурно-исторической среде, которые задают сторонам нормы, ограничения и образцы организации самого процесса консультирования, и требования к его результату.

Термин «деонтология» происходит от греческого слова «деон», что означает «должное». Термин «деонтология» был введен в оборот английским философом Бентамом для обозначения правил профессионального поведения человека. Корни деонтологии в сфере помогающих профессий, в том числе медицины, можно проследить с 5 века до нашей эры, когда они формулировались в античной философии, религиозных правилах. Медицинская деонтология включает в себя этические и эстетические положения, регламентирующие взаимоотношения врачей с пациентами, их родственниками и между собой, положения о врачебном долге и врачебной тайне. Задачей деонтологии является устранение возможных вредных последствий «неполноценной врачебной деятельности» для всех участников процесса. Афористично сформулировал Авиценна необходимые врачу (как, впрочем и педагогу, психологу) личностные качества. Он говорил, что врачу необходимо обладать глазами сокола, руками девушки, мудростью змея и сердцем льва. Отечественная деонтология исходит из работ Ф.П. Гааза, провозгласившего, что «медицина – царица наук, ибо здоровье необходимо для всего великого и прекрасного на свете». Он говорил о необходимости внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, любить их, помогая им советом, словом и делом; на его могиле высечены слова: «Спешите делать добро».

Ребенку с отклонениями в психической сфере, трудностями в развитии требуется в семье больше внимания со стороны родителей и других родственников. Родители, как правило, бывают глубоко травмированы отклонениями и трудностями в развитии ребенка. Нередко вся их жизнь может сконцентрироваться на теме отклонения, поиске причин и виноватых. Не обладая специальными знаниями, в силу различных обстоятельств они могут сконцентрироваться на теме самообвинения, обвинения друг друга, что приводит к дополнительной психотравматизации, стигматизации ребенка, осложнениям в жизни других членов семьи (особенно если в ней есть другие дети). С другой стороны, переживающие свою ответственность за отклонения в развитии ребенка родители могут создать для ребенка «тепличные условия», чрезмерно опекают его, способствуют формированию концепции «я – больной и беспомощный», ограничивают его контакты с другими детьми, что так же неблагоприятно для коррекции отклонения в развитии. В этих случаях можно, а иногда и необходимо ставить вопрос о переводе ребенка, по крайней мере временно, в специализированный интернат, чтобы дать возможность родителям прийти в себя и освоить необходимые навыки взаимоотношений с их отклоняющимся от нормы ребенком. Необходимо объяснять родителям ребенка, какие коррекционные мероприятия они могут и должны проводить в домашних условиях, что может и должен делать в этом плане сам ребенок и его окружение. В конечном итоге необходимо не только убедить и родителей и самого ребенка (не выходя за рамки реальности) в том, что он может найти свое место в жизни и не чувствовать себя обузой для семьи и общества, но и показать на конкретных примерах, реально осуществленных другими людьми, как именно он может это сделать.

Родители часто предъявляют педагогам и психологам повышенные, а часто и неадекватные требования. В результате внутри семьи и во взаимоотношениях семьи с психологами, врачами, социальными работниками и педагогами могут сложиться тяжелые, напряженные взаимоотношения. Поэтому необходимо проявлять большую выдержку, такт и терпение, удерживаться от проявления возмущения и недостаточно продуманных слов. Необходимо понимать важность факторов социальной ситуации и прежде всего благоприятной обстановки в семье для достижения положительного результата коррекционной работы. Все достигнутые результаты коррекционной работы должны подкрепляться. Ребенок должен видеть это сам в наглядной форме, уметь демонстрировать свои достижения и чувствовать все возрастающую уверенность в том, что и его родители видят и одобряют его успехи.

Педагогу и практическому психологу следует помнить заповедь «не навреди» и другую, «помни, что говорить, как говорить, и как тебя могут понять». В «Аюр-Веде» дана следующая рекомендация: «будь скромен в жизни и поведении, не выставляй на показ своих знаний и не подчеркивай, что другие знают меньше тебя, - пусть твои речи будут чисты, правдивы, сдержанны». При этом необходимо всегда удерживать профессиональную позицию, не допуская компромиссов с родителями и ребенком, которые могут пойти во вред коррекционной работе и негативно отразиться на дальнейшем развитии.

Важно установление рабочих, деловых взаимоотношений и между психологом, педагогами, врачами исходя из интересов ребенка. Результатом должна быть общая целостная позиция при обследовании, лечении и психолого-педагогической коррекции тех или иных отклонений в развитии. Отсутствие сбалансированной позиции (что не обозначает полного единомыслия) приводит к резкому снижению эффективности работы. Важно понимание того, что применение лекарственных препаратов, физиотерапии и других медицинских процедур создают благоприятный фон, основу для проведения психолого-педагогической коррекции отклонений в развитии. Без постоянной и упорной работы педагогов и психологов все препараты могут оказаться неэффективными. О всех изменениях в состоянии и поведении ребенка психолог и педагог должны информировать врача. 



Страница сформирована за 0.76 сек
SQL запросов: 190