Резюме
1. Мы обречены на взаимодействие с миром.
2. Результат этих взаимодействий оценивается в понятиях добра и зла.
3. Психономический подход, признавая реальность этих качеств, определяет добро как программу, проявляющую себя в созидании, а зло — как программу, проявляющую себя в разрушении.
4. Зло при сопоставлении с добром предстает силой гораздо более мощной и действенной.
Положение шестое: третья сила, триада нейтральности
В результате наших исследований мы пришли к выводу, согласно которому зло сильнее, чем добро. Однако в жизни находится немало ситуаций, подтверждающих обратное — когда добро торжествует и прочно удерживает себя в качестве победителя.
Действительно, разве нельзя признать за факт существование процветающих государств, благополучных семей, успешных и здоровых людей? Примеров, демонстрирующих подобное, не так уж и мало, во всяком случае нет никаких оснований считать их исключениями.
Вроде бы возникает парадокс: как же так — зло сильнее, а добро оказывается в роли победителя? Что ж, нам представляется шанс разобраться в этом. Разберем возможные варианты.
1. Добро напрямую противопоставляется злу. В этом случае первое неизбежно погибает, приумножая могущество второго. В данном случае можно сказать, что зло — вампир, питающийся энергией добра. И этот монстр только и ждет момента, когда в борьбу с ним вступит светлая сила.
2. Иное зло напрямую противопоставляется данному злу. В этом случае побеждает более сильное зло, становясь еще сильнее, только и всего.
3. Добро не противопоставляется злу, но в пассивном непротивлении смиренно дожидается часа своего торжества. Никогда не наступит такого часа, даже минута не промелькнет.
Тогда в чем же дело? Вероятно, в некой третьей силе, способной одолеть и сокрушить мощь зла. Именно она призвана вступить с ним во взаимодействие, расчистить путь созиданию. В этом смысле добро можно сравнить с шахматным королем — самой слабой и беспомощной фигурой на доске, но именно такой фигурой, ради которой и разыгрывается вся партия. Жизнеутверждающи'1 прогресс без добра невозможен, но оно должно явить себя точно в свое время — когда зла уже не будет. Этот момент наступает в том случае, если третья сила окончательно выполнит свою работу. И имя этой силы — нейтральность. Одним из ее проявлений можно назвать время — субстанция, которая способна растворить в себе самые неблагоприятные влияния. Однако жизнь человеческая слишком коротка, чтобы уповать и рассчитывать на целительные способности времени. И потому в конкретных реалиях нашего земного существования нам следует скорее обратить интерес к иному воплощению нейтральности — такому, которое можно было бы самостоятельно применить в той или иной ситуации, требующей определенной коррекции. Соответствующая поведенческая стратегия, обозначенная как триада нейтральности, позволит нам осуществить это в полной мере.
Сама по себе формула триады нейтральности звучит просто.
1. Я наблюдаю.
2. Я принимаю.
3. Я доверяю.
Теперь я представлю механику ее действия, начав с краткой предыстории.
Будучи уже в ранге профессионального психотерапевта, я все больше и больше убеждался в бессмысленности таких советов и рекомендаций, как «взять себя в руки», «контролировать ситуацию», «владеть собой» и т.д., понимая всю их нелепость. Действительно, как человек может овладеть собой, если он уже не владеет, то есть, по меньшей мере, не помнит, что следует «владеть собой»? Индивидуум, находящийся во власти аффекта, полностью управляется этой властью и себе не принадлежит. Подобные призывы ни на йоту не работают — просто потому, что сама способность их исполнения отсутствует.
Но зато в любой ситуации человек оказывается способным к наблюдению, что доказывается весьма нехитрым образом: если я могу вспомнить некое событие — Ретроспективно воспроизвести его наблюдение, то уж тем более я смогу вспомнить себя в момент, когда это событие происходило. И не имеет значения, зол ли я, печален, уныл, восторжен или погружен в транс, — мне не составит особого труда взирать на происходящее.
Надо заметить, что при этом мне не требуется затрачивать каких-либо усилий, стараться что-либо делать или уж тем паче бороться, ибо наблюдение — это самый естественный процесс в природе. Можно сказать, что он изначален, так как в полной мере свойствен даже грудным младенцам. Поэтому, когда я прибегаю к наблюдению, то всего лишь возвращаюсь к естеству.
С другой стороны, наблюдая, я автоматически отделяю себя от ситуации, и таким образом сила ее влияния ослабевает. Наблюдение уже в какой-то степени предполагает невовлеченность.
При этом следует сделать весьма важную оговорку: чем больше я вовлечен в ситуацию, тем сильнее она на меня воздействует. Если же я реагирую на нее всем своим существом, то неизбежно становлюсь ее частью, неотъемлемым звеном, функционирующим органом, без которого она обойтись уже не может. Она уже сама как бы воплощается в некую сущность, становясь ненасытным вампиром, безжалостным монстром, фатально нависающим над беспомощно трепещущим человечком и медленно поглощающим его жизненные соки.
Более того, если кто-то пытается бороться против неблагоприятного стечения обстоятельств, то только способствует их скорейшему развитию, но, увы, не разрешению.
Время от времени полезно вспоминать для собственного же блага, что мы неизбежно становимся тем, против чего боремся.
Таким образом, получается, что первый шаг, уводящий из вовлеченности, — это наблюдение.
Принятие вначале кажется акцией парадоксальной, предполагающей позицию укрепления и утверждения себя в роли жертвы, однако на деле все выходит наоборот. Логика же здесь незатейлива: как только я «принимаю» происходящее, я автоматически отказываюсь от борьбы, то есть перестаю снабжать ситуацию своими силами и энергией, ведь ситуация питается именно моей борьбой. Это означает, что ее позиции слабеют, а мои усиливаются.
Принцип доверия означает отказ от агрессии, что является весьма существенным действием, ибо нет более опасного состояния для человека, чем его собственная агрессия, так как в первую очередь она разрушает того, кто ее проявляет. Помимо всего прочего, агрессия требует затраты больших сил, что естественно приводит к быстрому истощению жизнеспособности организма.
Таков механизм работы триады нейтральности. И когда он запускается, то это означает, что актуальная ситуация вскоре разрешится с наименьшими потерями для того, кто в ней оказался.
Резюме
1. Хотя зло формально и сильнее, чем добро, но мы встречаем немало случаев, когда последнее занимает доминирующую позицию.
2. Но добро само по себе не может победить зло в прямой борьбе, в этом случае оно его только приумножает.
3. Следовательно, существует некая третья сила, которая способна зло преодолеть, открывая путь добру. Эта сила — нейтральность.
4. В стратегии человеческого поведения нейтральность может использоваться применением трехшагового подхода: наблюдение, доверие, принятие.
5. Подобная позиция способствует скорейшему исчезновению актуальной негативной ситуации.
Положение седьмое: пребывание в нейтральности, состояние «Центр Циклона»
Быть нейтральным — вовсе не означает необходимость быть спокойным и отрешенным. Важно понять, что человеку нужны все чувства и ощущения, существующие в природе, — не только радость и покой, но также печаль, меланхолия, гнев. Так называемые отрицательные эмоции на самом деле способствуют личностному росту. Более того, они являют основную предпосылку зарождения и реализации творческого импульса. Без них невозможно было бы творчество. Потому что творчество — всегда результат некой неудовлетворенности, внутреннего напряжения, стремящегося проявить себя не только в разрушительном действии, но и в акте созидания.
Нейтральность не уничтожает чувства, она лишь меняет соотношения во взаимодействии их с человеком, лишая их власти.
Это можно проиллюстрировать следующим образом. Предположим, два человека испытывают влияние одного и того же аффекта, допустим, печали. Однако один из них истощает себя и погружается в глубокое уныние, порывая все связи с реальностью, а второй претворяет ее в прекрасные поэтические строки. Между этими двоими существует явная разница. И она заключается в том, что в первом случае чувство порабощает человека, а в другом человек преобразует чувство в силу. Такой механизм Фрейд назвал сублимацией, а Юнг уподоблял его алхимической трансформации. Я раскрываю практическую технологию этого процесса.
Нейтральность и представляет собой состояние, когда человек, испытывающий какое-либо чувство, внутренне свободен от него. Оно у него есть, но оно его не держит — то есть он не одержим. Соответственно, в противном случае присутствует одержимость — состояние, при котором чувство не только присутствует, но и держит человека в своей власти.
Привычка использовать триаду нейтральности в конечном итоге вызовет довольно интересное и не совсем обычное по сравнению с привычным состояние легкого раздвоения, которое ничего общего, однако, не имеет с патологической раздвоенностью. Появится ощущение своеобразной отделенности и присутствие внутреннего наблюдателя. Аналогом этому явлению можно уподобить Известный метеорологам феномен «Центр Циклона». Впервые такое сравнение провел Дж. Лилли в своей известной книге, которая так и называется, метафорически сопоставив в ней состояние стихии и человеческого бытия. Дело в том, что, какой бы страшной силы не был циклон, в гуще, в самой середине сметающей все на своем пути бури всегда существует место, где царят абсолютная тишина и покой. Наше Эго подобно периферии циклона, кружащейся в бешеном вихре, в то время как наша глубинная сущность и представляет собой истинное око мудрости, через которое проглядывает высший промысел.
Для достижения более выраженного результата, предполагающего наличие состояния нейтральности в качестве психотехнического метода, рекомендуется базовый процесс расслаивания.
Формулы его подобраны таким образом, что позволяют за короткий промежуток времени сформировать определенный способ реагирования в качестве стойкого рефлекса.
Я отпускаю себя.
Я отпускаю себя, а это значит, что все свои мысли, все свои чувства, все свои ощущения я воспринимаю как единый поток энергии, как единый поток осознания и позволяю этому потоку свободно протекать через мой организм, нигде не фиксируясь и не задерживаясь.
Я отпускаю себя, то есть я осознаю, что
- я не есть мои мысли,
- я не есть мои чувства,
- я не есть мои ощущения,
- я не есть мой ум,
- я не есть мое имя,
- я не есть мое тело,
- я не есть мое мнение о себе,
- я не есть мнение обо мне других,
- я не есть моя история,
- я не есть моя биография,
- я не есть мое прошлое,
- я не есть моя ситуация,
- я не есть моя личность.
Я полностью отпускаю себя и разотождествляюсь со всем тем потоком иллюзий, которые называют мыслями, чувствами, ощущениями, концепциями, предписаниями, установками, суждениями, понимая и осознавая, что
- я не есть весь этот поток,
- я не есть то, на что я похож,
- я не есть то, что я думаю и говорю о себе,
- я не есть то, что думают и говорят обо мне другие.
Текст сам по себе выражает собственное предназначение — отделение. Отделение Я от негативных программ Эго, идентифицируясь с которыми личность в конечном итоге становится набором качеств, которые она в себе несет изначально. Отделение также означает освобождение.
Получая же освобождение от чужих влияний, мы возвращаемся к своей силе.
Резюме
1. Нейтральность не означает пассивность и отрешенность.
2. Человеку необходимы и так называемые негативные эмоции, которые являются мощным стимулом Д-"я творчества.
3. Нейтральность предоставляет условия, при которЫ* возможно обращение отрицательных чувств и даже ситуаций в созидательный акт.
Глава 3. Девять изначальных положений
4. Таким образом, быть нейтральным — значит быть созидательным.
5. С другой стороны, нейтральность предполагает наличие в спектре переживаний любых чувств, с той только особенностью, что не они властвуют над личностью, но человек волен обратить их в продуктивную силу.
6. Базовый процесс разотождествления помогает осуществить возможность достижения нейтральности, освобождая от чужих влияний и приближая к собственной силе.
Положение восьмое: ад и рай как состояния переживания реальности, счастье и благо
Указанные в подзаголовке понятия могут на первый взгляд показаться не совсем уместными или, по крайней мере, парадоксальными, будучи введенными в область, которую можно причислить к одному из научно-исследовательских направлений. И тем не менее психономика не только включает их в список явлений, заслуживающих пристального внимания, но и намеревается использовать в обиходе своих практических средств.
Признаться, меня мало заботит, насколько правомерно и корректно использование ссылок на подобные категории с точки зрения моих ученых коллег, так как я полагаю, что имею полное право игнорировать границы, Устанавливаемые официозной в настоящее время парадигмой психотерапии. А почему бы и нет? Завтра все может измениться в противоположную сторону. С другой стороны, всякие психотерапевтические и психологические ограничители несколько смешны и претенциозны. Ведь даже самая наукообразная психотерапия не является наукой, что можно вполне отнести и к психологии. А посему каждый из нас, кто имеет профессиональное отношение к вышеупомянутым областям, волен обращаться с теоретическими концепциями и воззрениями так, как ему заблагорассудится.
Это мое несколько пространное предисловие обусловлено только лишь намерением продемонстрировать мою готовность устраниться от споров и словопрений, в которые я уже почти научился не вовлекаться, выступая с докладами на всякого рода тематических конференциях.
Итак, с точки зрения психономики ад и рай представляют собой вполне конкретные реалии, данные человеку при этой жизни. Одновременно нам предоставлена и возможность выбора, в какой из этих зон пребывать.
Ясно, что в начале своего жизненного пути мы оказываемся в аду, низвергаясь из эдема материнского чрева в чужой и холодный мир, исполненный угрозы и чудовищных опасностей. И слезы сопровождают наш приход. Наверное, уже и младенец смутно чувствует, что он изгнанник, хотя еще и не понимая всей своей обреченности на пожизненные странствия.
В поисках чего мы бредем по этой тверди, пересекая незримые линии жизни друг друга, разрывая их или запутываясь в них? Не в поисках ли того утерянного блаженства, которое некогда утратили, и, быть может, навсегда? Томящие предощущения возможности обретения мифического счастья волнуют душу и убаюкивают рассудок. Сладостные сны забытья проносятся краткими вспышками сквозь нескончаемый поток бытия, унося в своих рассеивающихся шлейфах частички нашей хрупкой души.
Мы не идем, но уходим. Постоянно уходим от нависающей смуты первых дней после появления на свет. Наверное, этот уход сродни спасению. Жизнь человека есть непрерывный процесс спасения его души. Кто спас, тот и спасся. Кто спасся, тот и обрел счастье. Значит, вот оно, где счастье, — в спасении! Все остальное — лишь благо, которое зачастую ложно воспринимается как обретение рая, то есть счастья. Но благо всего-навсего только возможность вовремя удовлетворить потребность без особых затрат энергии и сил — снять сексуальное напряжение, утолить голод, насладиться зрелищем прекрасной картины, понежиться в горячей ванне, помедитировать о высшем смысле существования, отведать изысканного вина… Потребность удовлетворяется — и снова пустота, сквозь которую проглядывает одинокая душа. Ибо благо не заменяет счастья. Иметь благо еще не значит быть спасенным или находиться «во спасении».
Как уже было сказано в начале книги, цель психономики — помочь человеку перейти из зоны ада в зону рая.
При этом используется своеобразный путеводитель. Хотя топография его временами бывает парадоксальной, но через нее пролегает путь к успеху.
Так, например, не сразу воспринимается должным образом рекомендация не только не стремиться вырваться из зоны ада, но и как можно глубже погрузиться в нее и пережить ее. Ибо именно там, в глубинах ада, прячется дверца, ведущая в зону рая. Ад подобен болоту — чем интенсивнее барахтанье, тем сильнее засасывает.
Чистилище же и есть движение через ад. Это не место пребывания, а процесс. Он может усилить страдания, но он и освобождает, очищает от них.
Нередко и сам процесс психотерапии является таким своеобразным чистилищем, которое дает возможность пациенту пережить опыт своего собственного спасения.
Резюме
1. Ад и рай — конкретные реалии, данные человеку при жизни.
2. Направляясь при рождении в этот мир, человек сразу попадает в ад, ощущая положение изгнанника и предчувствуя судьбу странника.
3. Вся последующая жизнь представляет собой способы выхода из ада и поиски рая. Такой уход является настойчивой попыткой спасения души — спасения от неизбывной тяжести первой травмы появления на свет.
4. Значит, говоря о счастье, следует подразумевать, прежде всего, спасение.
5. Необходимо уметь видеть разницу между действительно различными состояниями — счастья и блага.
6. Первое — категория внутренняя и определяется характером взаимоотношений, происходящих в глубине, скрытой от внешней предметности. Вторая же обусловливается результатом взаимодействий с миром предметных отношений.
7. Очищение — «Психическая Баня» есть процесс прохождения через пространство ада.
Положение девятое: точка нуля, состояние Ничто
Итак, мы уже отметили, что дверца, ведущая в рай, сокрыта в самой глубине ада. Это означает, что человеку следует, прежде чем устремить свои помыслы вверх, обратить взгляд свой вниз и отважиться на погружение в глубины пугающие, устрашающие, но — его собственные. Если я не встречусь с моим адом, он сам найдет способ встретиться со мной, только в последнем случае последствия могут быть печальны.
Я принимаю намерение, отваживаюсь на то, чтобы начать этот жуткий спуск, и вот обнаруживаю себя в бездне, в царстве блуждающих призраков и фантомов, с которыми мне придется взаимодействовать. Я уже почти совсем смирился с пониманием того, что меня ожидают драматические переживания и тяжкие испытания, и готов пройти сквозь них достойно. Однако последним и самым изощренным испытанием вдруг оказывается та самая заветная дверца, что выводит к свободе, то есть освобождению. Ибо свобода — это, прежде всего, освобождение.
Не так уж и незатейлива на деле оказывается эта дверца. Игольное ушко для верблюда может показаться воротами по сравнению с ней. Но иного выхода, кроме как этот, нет. Соответственно, остается или уйти, или остаться. Некий страж стоит на пороге заставы, только вместо требования предъявить паспорт и декларацию он вопрошает: «Кто ты?» И кто отвечает правильно, тот пересекает последнюю черту и оказывается на свободной территории. Тот, чей ответ неверен, остается в зале ожидания.
«Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты?»
Сколько откровенного и сокровенного, а на самом деле ложного, выплеснуто на пограничный порог! Сколько перешедших и сколько оставшихся! Временно ли, навсегда ли?
Вот кто-то отвечает:
— Я имярек такой-то… — Обратно.
— Я — человек. — Обратно.
— Я — мать троих детей. — Обратно.
— Обратно… Обратно… Обратно… — голос холоден и монотонен, как весы Фемиды.
— Я — творец своего счастья и… — Обратно.
— Я — никто. — Проходи.
Назвавшийся Никто, прошел через черту и исчез в дверном проеме, словно бы его и не было. Теперь его уж точно нет. Во всяком случае, в аду.
Присутствующие робко зароптали. Одни предположили, что лучше уж быть в аду, чем нигде, другие — быть кем-то, чем никем. И некто даже возмутился, что он «некто» и не собирается становиться «никто». Он, наверное, прав, но остался за чертой.
Робость, сомнения, гордыня — слишком тяжелая ноша для перехода.
- Никто — это точка, где происходит обнуление всех личных установок.
- Никто — это нулевое пространство, где можно выжить лишь будучи нейтральным и прозрачным.
- Никто — это карантин души, где в невидимом свечении бесстрастной пустоты стерилизуются последние вирусы. Необходимость, на первую видимость, жестокая, но действующая во спасение. Свобода убивает того, кто не свободен. В этом она очень жестока.
В сущности, это и есть стратегия перехода. Территория счастья не приемлет никакой отягощенности.
Тот, кто решился на жертвоприношение со стороны своей гордыни и рассудочности, низринувшись в ничто, ставши никем, уподобился новорожденному, чья душа теперь открылась для восприятия новых программ. С другой стороны, это уже не то состояние беспомощности и беззащитности трепетного комочка вещества и духа, что только-только прибыл в чужую обитель земного мира.
Первый раз каждый из нас умер, когда родился. Умерший дважды не рождается, но возрождается. И потому прошедший через ноль обновляется.
В Библии, к авторитету и мудрости которой до сих пор апеллирует человечество, говорится о том, что Всевышний создал человека по образу и подобию своему. Наверное, здесь имеется в виду не внешнее сходство и не строение тела, а некое свойство, сходное с качеством Создателя. И первое, что высвечивается в своей очевидности касательно данной аналогии, — способность творить - качество творца. Вот оно — подобие, и вот он — образ того, чей замысел воплотился в промысел.
И совершивший переход наделяется таким даром. Почему? Потому что только тогда, когда чашка пуста, ее можно наполнить свежим чаем.
Только в данном случае человек наполняет себя сам новым содержанием. А процесс начинается с сотворения Слова, которое всегда было, есть и будет в начале. Ибо Слово — это не то, что описывает реальность, а то, что создает ее.
Иные на это возражают — «Как же так? Мы говорим, что желаем счастья, здоровья, богатства, но ничего не меняется!» Весьма распространенная ловушка, в которую часто попадает смятенный ум, загружающий себя всевозможными концепциями. Выбраться из нее можно, глубоко и искренне проникнув в суть вопроса: «Действительно ли я этого хочу, или я хочу этого хотеть?» Наши желания всегда исполняются. И если я хочу это, то я получу это рано или поздно. Если же я хочу хотеть это, то я также получу — хотение хотеть это. Вот, в сущности, и вся разница. На деле она проста. Это, во-первых.
Во-вторых, у Слова существуют свои секреты. И основной из них заключается в том, что оно может быть живым или мертвым. Первое творит мир, второе не творит ничего, но само растворяется в протекающей мимо суете.
Все зависит от того, как я взаимодействую со Словом. Многие произносят слова механически, по инерции, и тем самым лишают себя возможности ощутить их могущественные преобразующие вибрации. Но можно вдохнуть в слово жизнь, используя процесс кристаллизации.
Возьмем, к примеру, слово «Я» — то, с которого начинается человек. Если произнести его вслух, достаточно резко, громко и отрывисто, то можно обнаружить, как оно отзовется в той или иной части тела. Внимательно следует проследить и зафиксировать точку, где проявился сигнал. Разумеется, у каждого эта процедура имеет свои особенности. И ощущения при том возможны самые разнообразные, в соответствии с индивидуальной восприимчивостью, — мягкий толчок, жжение, щекотание, болезненность, распирание, дрожь… не имеет значения, главное, уловить и зарегистрировать импульс.
И таким образом, с одной стороны, организм получает знание о том, где же все-таки пребывает его Я (при последующем проведении подобного процесса точка может обнаружиться в другом месте, поскольку Я не заморожено в некой заданной фиксированной позиции, оно склонно к перемещениям). А с другой стороны, слово, направленное из этой точки вовне, начинает оказывать реальное животворящее действие.
Следующим после Я по важности и по значению является глагол быть. Формула «Я есть» подчеркивает сопричастность бытию и отождествленность с ним. Такая позиция открывает возможность взаимодействия с изначальной Силой. Человек предоставляет себя для принятия внеличностной энергии, и Вселенная становится его соучастником. И тогда любое действие превращается в магическое действо. Это весьма важное положение, игнорирование которого провоцирует попадание в очередную ловушку.
Предположим, человек знает, чего он действительно хочет. Предположим также, что он действительно хочет, а не хочет хотеть этого. Тогда он естественно задается вопросом: «Я хочу создать это. Но что я должен делать, чтобы создать это?» Ответ не трудно получить, если знаешь, чего ты хочешь. И вот начинаются делания, напористые или осторожные, решительные или робкие, стихийные — по наитию, или продуманные… и ничего не получается. Люди утопают в делании, а результаты никак не проявляются. Значит — ловушка.
Выходу из нее способствует дальнейшее продвижение по ряду намерений. Следует снова спросить себя: «А каким я должен быть, чтобы начать делать то, чтобы создать это?» Теперь процесс получает завершенность. Подготовка закончена, и начинается акт творения. В этом быть стягиваются все силовые линии, призванные осуществить проект.
Когда я «есть» и нахожусь в своем «быть», то делание делается само, и в один прекрасный момент я всего лишь встречаюсь с творением, которое создал сам.
