На первый взгляд я, отреагировав на конфликтоген конфликтогеном, свое достоинство восстановил? Вроде бы да. Но… тут же меня унизили еще больше. И по “биологике”, в ответ на следующем витке я унижаю его достоинство еще больше.
Не получается. Ну а в холодной напряженности? Как дело обстоит с достоинством? Тут еше сложнее. Я упорно делаю вид перед собой и окружающими, что мое достоинство сохранено, что я выше ситуации. Но на душе-то кошки скребут. Вот очередь, о которой мы уже вели речь. Кто-то без очереди прошел, а я стою. Значит, он лучше меня? Нет, мое достоинство и в этом случае попрано. Но, может быть, достоинство партнера сохраняется? Если он с пониженным чувством ответственности, с неполным самосознанием, если он живет не рефлексивно, а лишь рефлекторно, то есть удовлетворяя только свои низшие, пусть и условные рефлексы, то он будет радоваться жизни. Но если это человек с совестью, то он понимает, что, давая осознанный конфликтоген, он теряет свое достоинство прежде всего в своих глазах.
Если же партнер, будучи наглым, раздает конфликтогены направо и налево, кичась при этом своей безнаказанностью, то в конце концов его осадят, а то и посадят. А если он не будет наказан при жизни, то его осудят после смерти, проклянут. И коли ему это не все равно, этого ли он добивался? Так ведь было со Сталиным и Брежневым. Они ведь хотели искренней признательности людей. Но получили страх и лесть. А потом, после смерти, — возмездие в виде ненависти и презрения к себе. Так что в любом случае не только для нас, но и для партнера — проигрыш в плане достоинства. Уж лучше ему выслушать справедливую критику и скорригировать свое поведение, а нам — помочь ему стать лучше. Поэтому не надо молчать. Поэтому холодная напряженность не выдерживает критики. Здесь только иллюзия сохранения достоинства.
Но хуже всего с достоинством обстоят дела в пристройке снизу. Наше достоинство здесь полностью раздавлено. Ну а с достоинством партнера такая же история, как и при холодной напряженности.
При избегании — почти все то же, что и при пристройке снизу, хотя есть иллюзия сохранения своего достоинства, но ведь это только иллюзия, а если подумать хорошенько, то вы все же проглотили предназначенную вам пилюлю.
Наказание за конфликтоген
Второе требование: партнер за поданный конфликтоген должен быть наказан. Не плетьми, конечно, и не обязательно чем-либо материальным, как, например, денежный штраф, лишить наследства или сладкого на десерт… Но хотя бы моральное осуждение должно быть? Только уж очень изощренные теоретики-нравственники от христианства ответят на этот вопрос отрицательно, потому что и христианство считает грехом многое из того, что мы обсудили в предыдущих главах. Справедливость, коль скоро мы эту категорию отстаиваем в реальной жизни, может быть защищена лишь в том случае, если мы сознательно творимому злу будем сопротивляться. Более того, непротивление злу есть способствование насилию, так как в этом случае мы поощряем насилие, значит, увеличиваем его, способствуем его росту, а это безнравственно. Сопротивление должно быть грамотным, адекватным. Если сопротивление без использования насилия невозможно, то можно и к нему прибегнуть. Но и насилие должно быть соразмерным, не мстящим, а только устраняющим и предотвращающим насилие со стороны партнера.
Помним оперантные рефлексы Скиннера? Мы говорили о них, когда разрабатывали способы самотренировки по изъятию конфликтоге-нов и культивированию синтонов. Так вот, если, подав конфликтоген (нарушив ли в ущерб мне закон, ухмыльнувшись ли непроизвольно по поводу того, что я поскользнулся и упал), партнер не получит сопротивления, если его несправедливое конфликтогенное поведение по закону оперантного обусловливания будет подкреплено успехом и закрепится, то он все больше нахальничает, потом наглеет, а дальше, как мы говорили, его осадят или даже посадят. Страдает общество, страдает он сам, страдаю от него я. Не в порядке скиннеровской дрессировки, о которой шла речь выше, а в порядке моей самозащиты и зашиты других людей от его конфликтогенного поведения мы должны подкрепить его неуспехом. Но и для него, объективно говоря, польза: мы его сейчас немного осадим, но потом его не посадят.
А как реализуется это наше второе требование подкрепить партнера неуспехом в неуправляемом конфликте? С одной стороны, мы сразу реагируем более сильным конфликтегеном на его несправедливый конфликтоген и тем самым вроде бы подкрепляем его неуспехом. Но, во-первых, передозировка несправедлива, то есть теперь унижен партнер-зачинщик. А во-вторых, это — неуспешное подкрепление неуспехом, потому что я же сам потом буду себя осуждать за эту передозировку. Но и он меня осудит и будет казаться себе правым, а то, что он зачинщик, в его собственных глазах уйдет на второй план. Но вероятнее такой ход событий.
Партнер стыдит вас за передозировку (вы накричали, нагрубили, оскорбили), и вы устыдитесь. В дело включаются обычно и свидетели, которые могут стать на сторону партнера по своим соображениям (продавец неточно взвесит, но отпустит товар побыстрее; или неточно взвесит, но мне за поддержку даст более лакомый кусочек).
Или свидетелям в глаза бросится ваша передозировка, а не привычные, хотя и конфликтогенные действия партнера (подумаешь, обвесил на пять граммов, а крик подняли на всю улицу). И тогда вас стыдят или грубят вам уже свидетели. И тогда не он, а вы подкреплены неуспехом. И впоследствии вы либо грозно молчите, либо лебезите, либо уходите от ситуации.
А холодная напряженность? Здесь партнер подкреплен успехом и продолжает раздавать конфликтогены. И на ваше “но сурово брови мы насупим” не обращает внимания.
Пристройка снизу? Так он, с его неразвитой нравственностью, только этого и ждет.
Избегание? Ну так и не ходите в ресторан съесть печеное яблоко и выпить чашечку кофе, нечего вам здесь делать, а он за это время обслужит того, кто побогаче.
Конструктивное разрешение противоречия
Будем считать это третьим требованием к реагированию на конфликтоген. Какое противоречие имеется в виду? А то, которое уже привело к конфликту. Но важно то, что оно и дальше будет приводить к конфликтам, если его не убрать. Ну, например… Одна талантливая, но вздорная учительница постоянно опаздывала к первому уроку. Третий класс сидел так, что звенела тишина. Но нашлись ветераны труда в школе, которые вынудили молодую же директрису пойти на разговор. Она выяснила, что этой вздорной и талантливой учительнице надо или постоянно ждать полтора часа до урока (так ходили электрички), или постоянно опаздывать на 15 минут. И предложила ей, чтобы уйти от формально обоснованных претензий учителей, приходить на полтора часа раньше и располагаться у нее в кабинете, пользоваться телефоном, компьютером, можно даже вздремнуть на диване. Учительница оценила доверие и предложенные удобства (дома у нее не было телефона и компьютера) и перестала опаздывать.
Ответим на вопрос: как обстоят дела с конструктивностью в неуправляемом конфликте? Можно ли здесь мыслить конструктивное разрешение противоречия? Да нет же, здесь сплошная деструкция. Ни конструктивно, ни даже деструктивно не разрешаются противоречия и при холодной напряженности, и при избегании. А при пристройке снизу противоречие разрешается лишь частично, но и это — за счет нашего унижения.
Снизить межличностную напряженность —
четвертое требование.
При неуправляемом конфликте межличностная напряженность только возрастает. А при холодной напряженности, при холодном скрытом конфликте? Она выражена на невербальном уровне (мимикой). А с другой стороны, и открытая внешняя напряженность ведь близка. Вернемся к примеру с очередью. Помните, стоило кому-то вяло запротестовать — и это служило детонатором взрыва. При холодной напряженности мы все время в состоянии готовности к военным действиям. Межличностная напряженность при пристройке снизу вроде бы и вовсе отсутствует, но пристройка снизу чаще всего является скрытой, замаскированной холодной напряженностью. Однако даже если она искренняя, такое христианское смирение чревато тоже тем самым бессмысленным и беспощадным русским бунтом, который тем бессмысленнее и беспощаднее, чем ощутимее приниженность и больше долготерпение.
Что касается избегания, то оно тоже не может быть бесконечным, а дальше и после него “вечный бой, покой нам только снится”.
Соединим четвертое требование с третьим такой фразой:
НАМ НАДО НЕ РАЗРУШАТЬ ОТНОШЕНИЯ, А РАЗРЕШАТЬ ПРОТИВОРЕЧИЯ,
Уменьшить внутриличностную напряженность
Это — пятое требование. Ведь от внутриличностной напряженности, которую вызывает сдержанность, зависит здоровье. Немного о психофизиологии.
Если я реагирую агрессией на агрессивный же посыл партнера, то в моем организме все в порядке. Поднимается нижнее артериальное давление, поскольку кровь из желудка, кишечника, подкожной клетчатки — словом, из тех органов, которые не обслуживают сию секунду агрессию, выжимается в артериальное русло для лучшего кровоснабжения печени, легких, мозга и мышц, то есть органов, непосредственно участвующих в обеспечении агрессии. Сердце бьется сильнее и чаше — для тех же целей. Поднимается верхнее артериальное давление. И вот получается 150/100 вместо 120/80. Сильнее работают легкие, чтобы насытить кровь кислородом. Печень выбрасывает в кровь сахар, отчего концентрация сахара в крови увеличивается. Кислород и сахар — основные энергетические ресурсы, которые расходуются в мышцах. И мышцам во время агрессии их нужно существенно больше. Вот и “стараются” легкие, печень и сердце увеличить снабжение мышц этими энергоносителями, которые в мышцах растрачиваются без каких-либо отрицательных последствий, так как мышцы работают энергично. Кроме того, в центральной нервной системе возникает повышенное возбуждение, так как надо руководить сокращениями мышц, работающих в этом усиленном режиме.
Но вот в человеческом обществе (по сравнению с биологическим миром) возникли новые регуляторы — нравственные и юридические. Здесь часто в ответ на агрессию нельзя позволить себе защитную, справедливую даже, агрессию. И вот тогда-то “энергоносители” (кислород и глюкоза), в повышенном количестве циркулирующие в крови, дополнительно возбуждают нервную систему. Но главное, что импульсы, которые должны были бы пойти из перевозбужденной центральной нервной системы в мышцы для руководства мышечными сокращениями, идут не по каналу “мышцы”, а по каналу “сердце, печень, легкие, сосудистая система”. Эти каналы как бы не находятся под запретом. Энергия агрессии сюда устремиться как бы имеет право. Но тогда это получается аутоагрессия. Эти каналы перегружаются. И артериальное давление повышается намного больше и надолго, одышка тяжелее и принимает затяжной характер, кровь кипит от сахара и кислорода, поджелудочная железа не в состоянии загнать назад в печень такое большое количество сахара, она перенапрягается.
Работа этих каналов нарушается, а затем они и разрушаются. Ведь если хронически повышено артериальное давление, то постепенно развивается гипертоническая болезнь с ее инсультами. А если сердце постоянно в напряженной и напрасной работе, то адреналин и нор-адреналин, которые должны были бы израсходоваться в мышцах (но не расходуются), обрушиваются на сердечную мышцу. Вот вам и ишемическая болезнь сердца с ее инфарктами. Кровь, помним, выжимается в артериальное русло из желудка и из кишечника, а там желудочный (более злой) и кишечный (менее злой) сок. Происходит самопереваривание стенки желудка с формированием язвы и самопереваривание стенки кишечника с дальнейшим изъязвлением. Срыв деятельности поджелудочной железы — вот и диабет. Постоянные одышки — известный симптом неврастении, когда все время вдох-вдох-вдох из-за перегрузок “канала дыхания”. А дальше впечатление нехватки воздуха и страх смерти. Тут же рядом эмфизема и бронхиальная астма.
Конечно, сказанное нами сейчас грешит эскизностью. Но этого достаточно для понимания, что именно внутренняя напряженность, возникающая в связи с задержкой агрессивных импульсов, обусловленной социальными запретами, служит болезнетворным началом в тех страданиях, с которыми медицина пока плохо справляется. Действительно, получше обстоят дела с инфекциями и травмами. А вот гипертоническая и язвенная болезнь, ишемическая болезнь сердца — из самых основных проблем для врачей. Это заболевания психосоматические. Причины их — в психике, а следствие (симптоматика) — в соматике, в телесной сфере. У них есть и другие причины: переедание, мясо, соль, сахар, экология. И тем не менее потому они и называются психосоматическими, что основные причины — психологические. Ну а уж о психоневрозах и говорить нечего, тут все в психике: и причины, и следствия.
Мы совершили большой экскурс в медицину потому, что когда люди корчатся от язвенных болей, когда от смертельного страха при инфаркте они заглядывают в глаза родственникам или когда от “молчащего инфаркта” внезапно умирает мужчина сорока двух лет от роду, то, ясно, должны помогать врачи. Но когда этого еще нет, а мы вынуждены обуздывать нашу агрессию непосредственно перед конфликтом или, хуже того, непосредственно в ходе конфликта и неизбежно в таком случае заболевать, то провести профилактику может, должен, обязан сам человек. Он должен защитить себя от аутоагрессии, проявляющейся в том числе и в психосоматических болезнях.
Итак,
ДОЛОЙ ВНУТРЕННЮЮ НАПРЯЖЕННОСТЬ
И не только о себе должны мы позаботиться, но и о партнере. Помним, ведь партнерами по общению могут быть мать, отец. Ну а если даже партнером является и толкнувший вас в автобусе случайный пассажир или нарушивший ваши права клерк (тоже ведь россияне, а не марсиане) — имеет смысл из соображений гуманности позаботиться о том, чтобы и у них не было язвы желудка.
Как обстоят дела с внутренней напряженностью в неоптимальных формах? Да все так же неоднозначно, как и с другими требованиями. Итак, как обычно, начнем анализ с неуправляемого конфликта. “Прелесть” его в том, что как раз внутренняя напряженность вроде бы мгновенно разряжается. Поэтому-то он так и популярен. Выкричался—и стало радостно на душе. Но так бывает только тогда, когда провинившийся, то есть подавший первичный конфликтоген, ведет себя как ягненок. В подавляющем же большинстве случаев возникает эскалация конфликта. Просто выкричаться, и все, — не удается. Приходится увеличивать обороты. Но на каком-то витке все равно ведь придется остановиться. Ну, повысили голос, ну, сказали человеку, что он негодяй… Но остановились перед нецензурной бранью, чтобы не осадили. Ну, даже бранное слово употребили, но подраться побоялись… Остановка агрессии на любом дальнейшем витке эскалации чревата разрушительными последствиями, ведь успокаиваться приходится, находясь во взвинченном состоянии. И на организм обрушивается уже лавина катехоламинов (адреналин, норадреналин), сахара и кислорода. А при этом, как подчеркивал академик П. К. Анохин, катехоламины назад не загонишь, они должны быть истрачены. Лишний сахар и кислород, правда, частично будут выведены, сахар — частично загнан обратно в печень. Все это, вместе взятое, — серьезное испытание для организма. Так что разрядка при неуправляемом конфликте — иллюзия и провокация. За легким успокоением — более серьезные напряжения, которые в процессе ишемической болезни могут обусловить сердечную катастрофу (инфаркт), а в процессе гипертонической болезни — мозговую катастрофу (инсульт).
А вот в рамках холодной напряженности (скрытый конфликт) внутренняя напряженность поддерживается хронически на одном уровне. И в большей степени, чем при неуправляемом конфликте, способствует именно постепенному, но неизбежному формированию тяжелых психосоматических болезней. Мы говорили, что при холодной напряженности внешняя напряженность близка. Сдерживаться трудно, особенно эпилептоидным личностям, а их больше среди мужчин (как и больных с инфарктами и инсультами). И почти невозможно сдержаться больному гипертонической болезнью в далеко зашедших случаях, сопровождаемых атеросклерозом головного мозга (взрывчатость гипертоника широко известна). Сосуды уже ломкие, артериальное давление хронически повышено, сдерживаться на ранних этапах конфликта трудно, а в более взвинченном состоянии и подавно, но это не отменяет необходимости сдерживания. И вот здесь-то очередная задержка агрессивного импульса приводит уже к мозговой катастрофе. Так неуправляемый конфликт и холодная напряженность каждый в своем амплуа “работают” в одном направлении. Холодная напряженность готовит почву для катастрофы, а неуправляемый конфликт добивает человека.
В пристройке снизу, если она неискренняя, дела обстоят приблизительно так же, хотя и в меньшей степени. А если она искренняя, то внутренняя напряженность минимальна, в связи с чем, собственно, пристройка снизу и практикуется. Но припомним, однако, что при ней сильно принижается достоинство, что создает хроническую меланхолию, а она тоже никак не способствует здоровью.
Почти все то же самое можно сказать и об избегании.
Как в шахматах…
Наши ответные действия должны быть планомерными, с постепенным повышением давления, но, как мы уже говорили, без превышения мер защиты, без передозировки. Партнеру надо дать возможность сделать ответный ход, как в шахматах. И если на наше справедливое давление партнер не отвечает снятием своего конфликтегенного поведения, то делаем следующий ход и увеличиваем наше давление.
В неуправляемом конфликте все как раз наоборот. Мы хаотично выкрикиваем оскорбления в адрес партнера с явной передозировкой и не даем ему ничего путного сказать. Аналогично ведет себя и партнер. Фактически нет нужного “шахматного” диалога и в холодной напряженности. Сбивчивый диалог присутствует, правда, в пристройке снизу, но это в пользу богатых, в выгоду нахальному партнеру. При избегании? Ну какой же тут диалог?
Ситуация должна быть управляема
и с моей стороны, и со стороны партнера. Но по крайней мере — с моей стороны. Надо, чтобы не стихия управляла нами, а мы управляли стихией. Здесь есть, однако, одна опасность. Можно невзначай сбиться на манипулирование. Это ведь тоже управление ситуацией. Но припомним, мы говорили о том, что это управление ситуацией скрытое и в ущерб партнеру. А мы стремимся к справедливости. Справедливое управление ситуацией — ну где же оно и в неуправляемом конфликте, и в холодной напряженности, и в пристройке снизу, и в избегании? И манипулятивное управление ситуацией чаще происходит на бессознательном уровне под влиянием иррациональных психических сил. По большому счету преодоление манипуляторской тенденции в себе — это тоже не стихия владеет мной, а я — стихией.
Наше поведение в конфликте должно быть аутентичным,
то есть без маски, человек предстает перед нами как он есть. Если мы будем подлинными, то получим больше доверия. В холодной напряженности, в лицемерной пристройке снизу и в какой-то мере в избегании — маска. Она, как отмечал мудрый польский психолог Антони Кемпински, напрягает, утомляет, изматывает нас. Но она неприятна и для партнера. Искреннее наше возмущение бывает легче перенести, чем ухмылку. Оно менее неприятно, по крайней мере, более простительно, чем лицемерие. В этом отношении неуправляемый конфликт как раз менее неприемлем для нас и даже для партнера, но уж очень много в нем других отрицательных моментов.
Глубокий нравственно-психологический анализ
поведения партнера. Таково следующее и, пожалуй, наиважнейшее требование к поведению в конфликте. Мы должны понять его мотивы, более того, постараться максимально оправдать его поведение. Все невыясненные и сомнительные моменты — в пользу партнера! И только если уж явно баланс не в его пользу, только тогда надо реагировать. Иногда кажется, что вот, мол, мало времени на выяснение. Но ведь мы можем предполагать, что с этим человеком у нас могут возникнуть противоречия в потребностях, и заранее продумать все. А если все-таки не получилось заранее, то не реагировать как на кон-фликтоген на его поведение, пока все не будет выяснено.
Вспомним о самоактуализации
Это, по определению, реализация творческого потенциала личности с целью, по крайней мере, жить за свой счет, а не за счет других и по возможности дарить излишки своего творчества другим людям. Где угодно, в том числе в начинающемся конфликте, мы должны думать о самоактуализации. Реагируя даже на явный конфликтоген, мы не должны самоутверждаться за счет другого. И даже выиграв конфликт (партнер уступил), не надо разыгрывать роль победителя. С другой стороны, если мы подкрепляем неуспехом конфликтогенного партнера, склонного направо и налево раздаривать свои конфликтогены, то мы тем самым заботимся о других, уменьшаем его конфликтогенную активность.
Почему же люда практикуют неоптимальные формы?
То есть неуправляемый конфликт, холодную напряженность, пристройку снизу и избегание…
Мы убедились, что эти наиболее “популярные формы” реагирования на конфликтогены не годятся потому, что не соответствуют требованиям, которые мы только что обсудили. Тем не менее если бы ни одна из форм не соответствовала ни одному из этих требований, то вряд ли эти формы были бы столь живучими.
Все же в неуправляемом конфликте первый выплеск агрессии приносит нам такую сладострастную радость, что ее можно сравнить разве что с любовным экстазом.
Все же в холодной напряженности вот в эту секунду нет внешнего “огнестрельного” конфликта.
При пристройке снизу мы получаем какой-никакой, а результат.
При избегании мы можем на некоторое время отвлечься от проблем.
При неуправляемом конфликте партнер может испугаться дальнейших таких же конфликтов и уступить.
При холодной напряженности он, пусть лишь взглядом, но все-таки осужден.
При пристройке снизу нет бурления катехоламинов в крови…
И все равно это не уравновешивает отрицательного начала в каждой из этих форм. В то же время, как мы говорили, талантливые в коммуникативном плане люди находят сами и
Другие возможности
Например. В ситуации острого противостояния вместо привычного “ты сволочь” иногда мы слышим “я удивлен”.
Но эти находки единичные и разрозненные. И они редко становятся достоянием других людей. Настолько редко, что, диктуя этот текст машинистке и намереваясь продолжить их список, я испытал затруднения. Мало их вошло в обиход. А вот элементов, творчески находимых разными людьми, но не вошедших в лексику народа, я насобирал достаточно много. Как уже говорилось, я и сам пытался их творить. Объединил в условные, но, на мой взгляд, наиболее оптимальные формы и блоки. Договоримся еще об одном: “оптимальное” не значит “идеальное”. И в мягкой конфронтации, и в жесткой, и в управляемом конфликте требования к реагированию на конфликтоген, выдвинутые нами, соблюдаются не на все сто, но существенно больше, чем при неоптимальных формах.
При описании алгоритмов здесь и дальше мы будем соблюдать определенный порядок изложения, более подходящий для использования в общении. Более подходящий — значит, более удобный, но вовсе не обязательный. Блоки “внутри алгоритма” можно по обстоятельствам менять местами, но лучше, если каждый из блоков будет тем не менее воспроизведен. Впрочем, возможно и сокращение за счет того или иного блока, а может быть даже: из мягкой конфронтации — один блок, из управляемого конфликта — один блок, и в целом получается повышение давления без передозировки… Но читателю, по крайней мере поначалу, имеет смысл усвоить и оттренировать полностью алгоритм мягкой конфронтации, жесткой конфронтации и управляемого конфликта, которые представляют собой, с нашей точки зрения,
Оптимальные формы реагирования на конфликтоген
Мягкая конфронтация
Последнее время слово “конфронтация” стало обиходным в политике и имеет здесь отрицательный оттенок. Мы тоже в принципе против конфронтации. Вот если бы только можно было вкушать лишь райское блаженство сплошных синтонов в адрес друг друга, и никаких тебе конфликтогенов. Но поскольку это чистейшей воды идеализм, то констатируем, что собственно конфликту, пусть и, как мы провозгласили, управляемому, имеет смысл предпослать спокойное противостояние интересов. Лицом к лицу, чтобы было видно, в чем, собственно, противоречие. Или, почетче: лоб в лоб, как дословно можно перевести с латыни слово “конфронтация”.
Но сначала мягкая конфронтация. Эту форму реагирования на первичный конфликтоген изобразим, как в дальнейшем и другие формы, в виде отдельных блоков. Я их сразу дам в виде единой схемы (рис. 7). Хотя она обычно рисуется мною блок за блоком с пояснениями к каждому из них, и, сопровождаемая текстом, она вырастает на глазах. Так, как это осуществлено в главе по особо трудной для понимания теме “Запланированный ребенок”. Психологам-практикам, которые захотят работать по нашей программе, я советую делать так же. А читателю целесообразно будет обращаться к схеме после каждого поясняющего очередной блок фрагмента текста.
|
|
Мягкую конфронтацию можно начать с блока
Описание своего состояния
Понятно, речь идет о психологическом состоянии, о психологических переживаниях, возникших в связи с получением конфликтогена со стороны партнера.
Этот блок, скажем заранее, противопоставляется блоку из жесткой конфронтации, который мы позже условно обозначим как формулирование обвинения. Здесь же, в мягкой конфронтации, мы действительно говорим, например, мужу, который несправедливо старается уйти от домашней работы: “Миш, ну мне же тоже хочется посмотреть телевизор, а у плиты я этого не могу сделать, да и голова от газа болит, ведь я слишком много нахожусь на кухне”. Или буфетчице, которая, после того как считала деньги, берет бутерброд немытыми руками, а не щипцами: “Вы знаете, все-таки малоприятно, что вы берете руками, а не щипцами”. Описание своего состояния, с одной стороны, все же не обвинение, а следовательно, более мягкое воздействие. Ас другой стороны, это все же сопротивление, а не проглатывание пилюли. Иногда бывает даже достаточно мягкого намека на неудобство, и партнер, допустивший незлоумышленный конфликтоген, может быть, засмущается, засуетится: как бы исправить положение.
Просьба снять конфликтоген
Не будем идеалистами, совестливых “конфликтогенщиков” не так уж много, поэтому повышаем давление, вводим следующий блок — просьбу снять конфликтоген. Мужу, к примеру: “Ну, может быть, ты все же поможешь?” Таксисту мягко-настоятельно: “Пожалуйста, включите счетчик, поедем”.
Заметим опять-таки, что это повышение давления, но мягкое.
Частичное оправдание партнера
Это третий блок, как бы смягчающий первые два. Частично оправдываем партнера обстоятельствами и собственным поведением. Например, таксисту: “Я понимаю, у вас трудности: запчасти за свой счет и прочие “накладные” расходы”. Это обстоятельства, которые как-то делают понятным желание таксиста выгадать на нас. Мужу: “Сереж.
ну, я, конечно, не оговорила перед свадьбой наше равенство на кухне”. Тут имеется в виду, что я не ставила условие, не предупредила, значит, я частично обусловила твое поведение, — оправдание партнера своим поведением. Мы не снимаем полностью вину с партнера и не берем ее полностью на себя, как при, вспомним, исключительно синтонном общении. Но и не концентрируем вину только на партнере, как это будет при жесткой конфронтации. Значит, это смягчение, но в духе сопротивления.
Мирные инициативы
Ясно, что сопротивление может привести к ссоре и партнер может понять ваше сопротивление как раз в том плане, что вы ведете к ссоре, поэтому в качестве отдельного блока выдвинем мирные инициативы. Собственно, это просто провозглашение, призыв к миру. Но в то же время — это очень важно — надо, чтобы партнер понял: вы ссориться не хотите. Таксисту: “Я бы не хотел доводить дело до конфликта” (подтекст: он возможен, но нежелателен для меня). Жена мужу: “Сань, так не хочется ссориться, а мы стоим на тропе войны”. Опять смягчение, но мир — на справедливых условиях.
Конструктивные предложения
Предлагаем партнеру такое решение противоречия, которое пусть частично, но в то же время по большей части удовлетворяет ваше справедливое предложение снять конфликтогенное поведение и частично уменьшает трудности партнера. Компромисс, не унижающий партнера и восстанавливающий ваше достоинство и ваши права. Таксисту: “Вам хочется попасть вовремя домой, сейчас действительно поздно. Но и мне хочется попасть домой пораньше. Право мое, и я настаиваю. Однако мы могли бы доехать до стоянки такси, которая расположена по дороге к моему дому, и если вы договоритесь со своим коллегой, чтобы он меня доставил, то я могу пересесть; впрочем, понятно, пересадка за ваш счет”. Он потеряет немного времени и денег, но вы, не настаивая на невыгодном для него вояже, существенно облегчаете его ситуацию, сами потеряв три минуты на пересадку. Ну а что же с женой и мужем? Конструктивное предложение в нашем примере может состоять в том, что муж почистил бы картошку на два дня, не отрываясь от телевизора.
Конструктивные предложения означают и усиление давления, и смягчение его. Я ведь не снимаю требований, а вношу предложение, которое может обеспечить их выполнение, а сам по себе очередной блок воздействия означает наращивание давления. Но я забочусь и о том, чтобы неудобства для партнера при условии выполнения этого требования были минимальными.
Подавить конфликтогены
Мы строго следим за тем, чтобы в нашем поведении не проскользнули даже минимальные конфликтогены. Понятно, это смягчение по сравнению с неуправляемым конфликтом, где конфликтогены составляют суть воздействия. Но как ни странно, это — такова диалектика — и элемент давления. Человек ведь чувствует разницу: сам он дал конфликтоген, а с ним — по-человечески, заботятся о том, чтобы не задеть, сравнение в его глазах и в глазах свидетелей — не в его пользу, и он “засмущается” или даже искренне засмущается.
Но это сложное дело — изъятие конфликтогенов в процессе мягкой конфронтации. Обычно-то нас так и тянет оскорбить в ответ на оскорбление… При первичном коммуникативном поведении не так трудно сдержаться, а здесь ох как трудно. И поэтому при мягкой конфронтации более тщательно, чем при первичном коммуникативном поведении, надо следить, чтобы конфликтоген в ответ на конфликтоген не проскочил даже случайно, даже махонький, ибо дальше — свалка неуправляемого конфликта. Ни ирония, ни легчайшая пристройка сверху, особенно с близкими. Вычеркиваем конфликтогены начисто.
Любопытный вопрос. Почему мы выделили изъятие конфликтогенов в блок? Ведь здесь вроде бы не действие, а, наоборот, отсутствие действия. Тонкость в том, что это тем не менее целенаправленная и упорная деятельность, заключающаяся в постоянном уловлении, пресекании, оттормаживании постоянно и напряженно возникающего желания выдать конфликтоген. Все время надо быть начеку.
Подавать синтоны
Выделим в мягкой конфронтации еще один блок — подачу синтонных посылов. То есть постоянно изыскиваем возможности подать адекватные, уместные, нельстивые, искренние, с чувством меры и вкуса синтонные посылы.
Вернемся к любимому персонажу — таксисту. Ему можно сказать (если это действительно так): “У вас очень ухоженная машина, мне хотелось бы ехать с вами, а не в развалюхе какой-нибудь…” Ну а что скажет жена любимому мужу? “Вить, ну поссоримся, от ссоры до развода рукой подать. А где я найду потом такого хорошего мужа?”
То, что это играет на смягчение конфронтации, понятно. Но опять-таки и давление: я, несмотря на напряженность, нахожу в себе силы увидеть в тебе положительные качества; ответь и ты мне искренним стремлением уменьшить напряженность. Но чтобы не было соскальзывания в сторону манипуляции. Такая опасность есть, но именно поэтому мы и дали такой длинный ряд определений для синтонов: адекватные, уместные, нельстивые, искренние, с чувством меры и вкуса. Кроме того, манипуляция, не забудем, — это скрытое психологическое воздействие в ущерб партнеру. Нет, наша мягкая конфронтация не приносит ему ущерба, это только восстановление справедливости.
Как видим, подача синтонных посылов тоже напряженная деятельность. Тем более напряженная, что, как мы уже толковали, хочется-то прямо противоположного — оскорблять.
Интонации
К сожалению, нет возможности в книге “озвучить” речевые интонации. Мы сможем только описать их. Разделим (очень условно) людей на близких и неблизких. Близкие: муж, жена, сын, дочь, мама, папа, брат, сестра… Неблизкие: таксист, продавец, кассир, хамящая завстоловой, мелкий чиновник в учреждении, крупный чиновник городской исполнительной власти… Ну а преподаватель, подчиненный, непосредственный руководитель — они где-то посередине…
Так вот, в речевых интонациях при мягкой конфронтации с близкими людьми лучше, чтобы присутствовали мягкость, нетвердость, неуверенность, прерывистость речи, негромкость, нежесткость, рассудительность, легкое чувство обиды, удивление. Но в то же время это не попытка разжалобить, а сигнал сопротивления, предупредительный “выстрел вверх”. Интонации могут быть и сожалеющими или щадяще-настоятельными. Но чтобы не было вкрадчивости, фальши, неискренности.
С неблизким человеком. Какие здесь интонации? Ну, прежде всего, более уверенные. Речь уже гладкая, а не прерывистая; без запинок, как бы выученная. Легкий (только очень легкий) оттенок вальяжности. Непреувеличенное, неподчеркнутое, но отчетливо обозначенное чувство достоинства. Чиновник, выжимающий взятку, должен почувствовать, что впереди жесткая конфронтация. Речь может быть и более громкой или подчеркнуто переходить на почти шепот. Кстати, модуляции в голосе позволяют разрядиться и в то же время не орать и не размахивать руками, а выглядеть спокойным.
Вам придется потренироваться самостоятельно, найти и выбрать подходящие интонации. Попробуйте записать свои поиски на магнитофон, послушайте внимательно и добейтесь, чтобы вы услышали в своих интонациях те оттенки, которые мы только что попытались описать.
Взор
Тоже со счетов не сбросишь. В неуправляемом конфликте глаза вылезают из орбит, сверкают, расстреливают партнера в упор. Взор-взгляд, направленный в глаза (глаза в глаза) в биомире — это выражение либо сексуальных чувств, либо агрессии. При получении конфликтогена мы, конечно, не сексуальные чувства испытываем, поэтому глаза мечут молнии, в такт грому из гортани. В то же время прятать глаза — в биомире означает трусость. Вспомним, как провинившаяся собака прячет морду, когда ее стыдят. Поэтому лучше не так и не так. Взор — по разным точкам контура верхней части фигуры, редко — на лицо, еще реже — в глаза.
Тоже придется потренироваться. В наших тренинговых группах это проделывается под руководством психолога. Но можно и самостоятельно, а лучше вдвоем-втроем. Затеять тренировочный мягкоконфронтационный разговор (третий — сторонний наблюдатель, как бы режиссер). И в определенном ритме смешать взор с одного плеча на другое, потом на верхнюю точку головы, потом на пряжку ремня, потом на левое ухо, потом на правый глаз, потом снова на левое плечо, но чуть пониже, чем в первый раз, потом снова на правое плечо, но тоже чуть пониже, потом на левый глаз, потом на правое ухо…
Поза
должна быть не развязная и не скованная. Разговоры с выяснением отношений чаще всего бывают в положении сидя. Если человек, равный с вами по статусу, сидит, то и вы должны сесть. Бывают исключения, конечно, но чаще всего возможность сесть есть. Лучше это сделать со словами “И я присяду, если вы не против”.
Если партнер стоит, проводить разговор надо тоже стоя. Итак, сначала про положение сидя. Руки и ноги должны быть несомкнуты, тем более не перекрещены. Голени не выставлены вперед и не поджаты под себя, они должны располагаться перпендикулярно к полу. Причем так, чтобы они удерживались бы сами в этом положении без напряжения. Это достигается тем, что колени слегка, под углом в 30 градусов, разведены. Понятно, что, если это дама и на ней юбка, то колени, как и стопы, — уступим этикету — пусть будут сведены, но все же не перекрещены. Но полная симметрия неестественна, так что лучше одну стопу — на 3 сантиметра вперед, другую — на 3 сантиметра назад. И руки тоже не так симметрично, как у египетского сфинкса, одна пусть будет на ноге чуть ближе к туловищу, другая — чуть дальше. Не стоит локоть класть на спинку стула — это агрессия. Не стоит кисти рук и тем более локти класть на стоящий перед вами стол — это занятие пространства партнера и тоже напрягает.
Если вы стоите (равный вам по статусу партнер при этом тоже стоит), не надо стоять широко расставив ноги. Помните фильмы про фашизм? Так стояли эсэсовцы. Но и не “пятки вместе, носки вместе”. Это неустойчивая поза, или, точнее, поза неустойчивости: достаточно дуновения, и “вы свалились”. Пусть между стопами будет 20 сантиметров, при этом одна на 3 сантиметра вперед, другая — на 3 сантиметра назад.
…Академия Знакомств (Soblaznenie.Ru) - это практические тренинги знакомства и соблазнения в реальных условиях - от первого взгляда до гармоничных отношений. Это спецоборудование для поднятия уверенности, инструктажа и коррекции в "горячем режиме". Это индивидуальный подход и работа до положительного результата!..
Жесты
Экспансивные политические лидеры любят широкие жесты. Часто — это выбрасывание руки вперед, а иногда и в других направлениях. При мягкой конфронтации пусть руки движутся, не слишком отдаляясь от туловища и головы. Жесты — скромные, неэнергичные, в основном кистью руки, но жесты должны быть, и притом живые, а не полная неподвижность.
