СМЫСЛ ЛЮБВИ.
Любовь является единственным способом понять другого человека в глубочайшей сути его личности. Никто не может осознать суть другого человека до того, как полюбил его. В духовном акте любви человек становится способным увидеть существеннейшие черты и особенности любимого человека. и более того, он видит потенциальное в нем. Т.е. то, что еще не выявлено, не должно быть выявлено. Кроме того, любя, любящий человек заставляет любимого актуализировать свою потенциальность. Помогая осознать то, кем он может быть и кем он будет в будущем, он превращает эту потенциальность в истинное.
В Логотерапии любовь не рассматривается как простой эпифеномен сексуальных влечений и инстинктов в смысле так называемой сублимации. Любовь столь же основной феномен, как и секс. В норме секс является способом (mode) выражения любви. Секс оправдан, даже необходим, как только и столь долго, сколь он является проводником любви. Итак, любовь не понимается как простая обратная сторона секса, наоборот, секс понимается как способ выражения ощущения подлинного единства, называемого любовью.
Третий способ найти смысл жизни — страдание.
СМЫСЛ СТРАДАНИЯ.
Как только человек сталкивается с недосягаемой, неизбежной ситуацией, как только он становится перед лицом судьбы, которая никак не может быть изменена, например, при неизлечимой болезни, или при бессилии перед стихийными бедствиями, тогда ему представляется случай актуализировать высшую ценность, осуществить глубочайший смысл, смысл страдания, потому что высшая сущность — наше отношение к страданию, отношение, в котором мы берем на себя страдание.
Позвольте мне привести следующий пример. Однажды пожилой практикующий врач консультировался у меня по поводу своей серьезной депрессии. Он не мог пережить потерю своей супруги, которая умерла 2 года назад и которую он любил больше всего на свете. Но как я мог помочь ему? Что я мог ему сказать? Но я отказался вообще от каких-либо разговоров и вместо этого поставил перед ним вопрос: «Что было бы, доктор, если бы Вы умерли первым, а Ваша жена осталась бы в живых?» «О, сказал он, для нее это было бы ужасно, как бы она страдала!» После этого я заметил: «Видите, доктор, каким страданием ей бы это обошлось, и именно Вы заставили бы ее так страдать. Но теперь Вы платите за это, оставшись в живых и оплакивая ее». Он не сказал ни слова, только тихо пожал мою руку и покинул учреждение. Страдание перестает быть страданием каким-то образом в тот момент, когда обнаруживается его смысл, как, например, смысл жертвенности.
Конечно, этот случай не был терапией в обычном смысле, во-первых, потому, что его отчаяние не было болезнью, и во-вторых, я не мог изменить его судьбу, я не мог возвратить ему супругу. Но в тот момент я сумел изменить его отношение (attitude) к своей неизменной судьбе, так же как и именно с этого мгновения он смог, наконец, увидеть смысл своего страдания.
И это один из основных принципов Логотерапии, что основное дело человека вовсе не в получении удовольствия или избежания боли, а скорее в видении смысла своей жизни. Поэтому человек готов даже страдать, при условии, что его страдание имеет смысл.
Я уже не говорю о том, что страдание не будет иметь смысла, если оно абсолютно не необходимо, например, рак, который нельзя вылечить хирургически, не может быть взят пациентом на себя, хотя он и является его крестным знамением. Это будет скорее мазохизм, а не героизм. Но если врач не может ни вылечить болезнь, ни вселить веру в пациента, веру, облегчающую боль, он должен привлечь на свою сторону способность пациента осуществить смысл страдания. Традиционный психотерапевт ставит своей целью сохранение работоспособности пациента и его способности наслаждаться жизнью. Логотерапия включает это, но ищет дальше, заставляя пациента вновь обрести способность к страданию, если это требуется, таким образом обнаруживается смысл даже в самом страдании.
В этой связи Edilh WeisskaptGoelson, профессор психологии в университете в Падуе, утверждает, что «Наше течение психической гигиены подчеркивает ту мысль, что люди должны быть счастливы, что несчастье является симптомом плохого приспособления. Такая система ценностей должна отвечать за тот факт, что бремя неизбежных несчастий увеличивается несчастьем тех, кто несчастлив»(1). И в другой статье она выражает надежду, что Логотерапия «может помочь нейтрализации некоторой нездоровой тенденции в современной культуре США, где неискоренимому страдальцу дается очень мало возможности гордиться своим страданием и видеть его как нечто облагораживающее, а не ведущее к деградации, так что он не просто несчастен, но стыдится быть несчастным»(2).
Существуют ситуации, которые вырывают человека из возможности делать какоелибо дело или наслаждаться жизнью, но неизбежность страдания не может быть преодолена. В принятии этой необходимости прекрасно страдать жизнь имеет смысл в своей высшей точке, она сохраняет свой смысл буквально на грани. Другими словами, смысл жизни безусловен, т.к. он включает даже потенциальный смысл страдания.
Позвольте мне вспомнить то, что как мне кажется, было самым глубоким моим ощущением в концентрационном лагере. Вероятность спастись из лагеря была не больше одной двадцатой, как легко проверить точной статистикой. Казалось невозможным, маловероятным, что рукопись моей первой книги, которую я хранил в пальто, когда попал в Освенцим, будет когда-нибудь спасена. Итак, я должен был пережить и побороть потерю моего духовного ребенка. И тогда казалось, что теперь уже меня ничто и никто не переживет, ни физического, ни духовного ребенка я не оставлю! Так я стал перед вопросом, имеет ли жизнь хоть какой-то смысл при таких обстоятельствах? Не успел я отметить, что ответ на этот вопрос, саму постановку которого я так и не сказал, уже готов во мне, как одновременно ответ был мне дан. Это случилось тогда, когда я , отдав свою одежду, в обычном порядке получил лохмотья какого-то заключенного, которого послали сразу в газовую камеру сразу по прибытии на станцию Освенцим.
Взамен пакета своей рукописи я нашел в кармане вновь приобретенного пальто одну страницу, вырванную из книги Hebrew player book Shema, на которой был изображен великий еврейский игрок Jisneel. Как иначе я мог объяснить себе такое «совпадение», как не требованием «жить» моими мыслями, жить в иной форме, даже отличной от обычной записи на бумаге.
Edilh WeisskaptGoelson. «Some comments on a Viennese.
Edilh WeisskaptGoelson. «Logotherapy and Existential Analysis». Act Psychotherapy. Vol. 6, pp. 193204, 1958.
Я вспоминаю, что немного позже мне показалось, что я скоро умру. Мое отношение к этой критической ситуации, однако, сильно отличалось от большинства моих товарищей. Их вопрос был: «Останемся ли мы в живых в этом лагере. Если нет, все эти мучения не имеют смысла». Вопрос, сверливший меня, был несколько другим: «Имеет ли все это страдание, эта смерть вокруг нас, смысл? Если нет, значит нет смысла в спасении, т.к. жизнь, чей смысл требует таких несчастий независимо от того, свободен человек или нет, никогда не будет стоить этого, чтобы жить!»
МЕТАКЛИНИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ.
Все больше и больше перед врачом встают вопросы: «Что такое жизнь? Что такое страдание, наконец? На самом деле, теперь психиатра постоянно и неизбежно атакуют пациенты, которые ставят перед ним человеческие проблемы скорее, чем просто демонстрируют невротические симптомы. Многие из тех. Кто сегодня обращается к психиатру, в прежнее время пошли бы к пастору, священнику или рабби, но теперь они часто не желают попасть в руки священнослужителей, и поэтому врач сталкивается скорее с философскими проблемами, а не с эмоциональными конфликтами.
ЛОГОДРАМА.
Я хочу привести следующий случай. Однажды мать мальчика, умершего в возрасте одиннадцати лет, была доставлена в мою клинику после попытки к самоубийству. Мой коллега пригласил ее в терапевтическую группу, и случилось так, что в это время я вошел в комнату, где он проводил сеанс психодрамы. Она рассказывала свою историю. После смерти мальчика она осталась с другим, старшим сыном, калекой, страдавшим детским параличом. Несчастный ребенок мог только вращаться в своем кресле, его же мать сильно сетовала на свою судьбу. Но когда она пыталась убить себя и его, именно ее сын воспротивился этому. Он любил жизнь! Для него жизнь осталась осмысленной. Почему же это было не так для его матери? Какой еще смысл может иметь ее жизнь? И как мы можем помочь ей осознать его? В качестве импровизации я включился в беседу и спросил другую женщину из группы, сколько ей лет. «Тридцать»,ответила она. Я воскликнул: «Нет, тебе не тридцать, а все восемьдесят, и ты лежишь при смерти. Ты смотришь назад в свою жизнь, жизнь ребенка, полную финансовых удач и социального престижа!» Затем я попросил ее вообразить, что бы она чувствовала в такой ситуации: «Что вы думаете при этом? Что вы скажете самой себе?» Позвольте привести то, что она на самом деле сказала, и что было записано на пленку по ходу сеанса: «О, я жена миллионера, у меня легкая жизнь, полная беззаботности и здоровья, и я достойна ее! Я люблю флиртовать с мужчинами, я дразню их! Да, но сейчас мне восемьдесят, и у меня нет детей. Оглядываясь назад, я, старая женщина, не вижу, для чего все это нужно.
Да, я должна сказать, что вся моя жизнь неудачна!» Затем я предложил матери больного мальчика тоже взглянуть назад в свою жизнь. Давайте послушаем, что она сказала, как это зафиксировано на магнитофонной пленке: «Я хотела иметь детей, и это было дано мне. Один мальчик умер, другой, пусть калека, будет учиться в институте, если я не брошу его, не перестану о нем заботиться. Хотя он калека и беспомощен, онмой сын. И поэтому я должна создать ему возможно более полную жизнь. Я сделаю из своего сына очень хорошего человека!» В этот момент появился поток слез, криков, потом она продолжала: «Что касается меня, я могу мирно смотреть назад, в свою жизнь, т.к. я могу сказать, что моя жизнь была полна значения, и я по мере сил постараюсь быть достойна его, я делала все, что могла, я все сделала для своего сына, моя жизнь не неудачна!» Глядя на свою жизнь, как бы со смертного одра, она вдруг сумела увидеть в ней смысл, который включал почти все ее страдания. К тому же, стало ясно, что короткая жизнь, как жизнь, например, ее уже умершего сына, может быть столь богатой радостями и любовью, что она может содержать больше смысла. чем жизнь, тянущаяся восемьдесят лет.
После перерыва я продолжил, задав новый вопрос, на этот раз адресуясь ко всей группе. Вопрос состоял в том, сможет ли человекообразная обезьяна, которую люди используют для приготовления полиомиелитной сыворотки, и с этой целью пункцируют ее снова и снова, когда-нибудь постичь смысл своих страданий? Несомненно, группа ответила, что, конечно, нет, т.к. со своим скудным интеллектом обезьяна не может войти в человеческий мир, в котором ее боль осмысленна. Я пошел дальше со следующим вопросом: «А что же человек? Уверены ли вы в том, что человеческий мир — конечный пункт в эволюции космоса? Разве нельзя представить себе, что существует другое измерение, мир по ту сторону человеческого мира, мир, в котором на вопрос о предельном смысле человеческих страданий существует ответ?» СВЕРХСМЫСЛ.
Предельный смысл необходимо переходит через и превосходит конечные интеллектуальные способности человека. В Логотерапии в этой связи мы говорим о Сверхсмысле. То, что требуется человеку, не есть, как учат некоторые экзистенциальные философы, смирение (терпение) с бессмысленностью жизни, скорее необходимо испытывать человеческую способность уловить эту безусловную осмысленность жизни в рациональных понятиях. Логос глубже, чем логика. Психиатр, который проходит мимо понятия о Сверхсмысле, рано или поздно будет приведен в замешательство своими пациентами, так как это однажды случилось со мной, когда моя шестилетняя дочь спросила у меня: «Почему вы говорите о Lood Lord?» (мифический персонаж, приносящий выздоровление). Я ответил на это: «Несколько недель назад, когда ты болела корью, Lood Lord прислал тебе выздоровление». Но девочку этот ответ не удовлетворил, и она остроумно ответила: «Хорошо, но пожалуйста, папа, не забывай, сначала он послал мне корь!» Если пациент стоит на твердой основе религиозной веры, нет никаких возражений против использования терапевтических приемов, построенных на его религиозных убеждениях так, чтобы тем самым поднимать его духовные ресурсы. Чтобы сделать это, психиатр может поставить себя на место пациента. Это именно то, что я сделал однажды, когда ко мне обратился раввин из восточной страны и рассказал свою историю.
Он потерял первую жену и шестерых детей в концентрационном лагере Освенцим, где они были отравлены газом, а теперь оказалось, что его вторая жена бесплодна. Я заметил, что продолжение потомства не является для него единственным смыслом жизни, т.к. в этом случае жизнь сама по себе оказалась бы неосмысленной, а то, что само по себе бессмысленно, не может вдруг стать осмысленным при увековечивании. На самом деле раввин приходил в отчаяние от того, что у него не будет собственного сына, который скажет Koddish ему после смерти, т.е. рассматривал свою жизненную задачу, как ортодоксальный еврей.
Я не сдавался. Я попробовал в последний раз помочь ему. Спросив, неужели он не надеется снова увидеть своих детей в Раю. Однако, мой вопрос вызвал поток слез, и тогда истинные основания его отчаяния выступили наружу: он объяснил. что его дети, поскольку они умерли, как невинные страдальцы, стоят того, чтобы оказаться в лучшем месте Рая, тогда как он сам, как старый грешник, не может ожидать того, что окажется в том же самом месте. Я не сдался и находчиво ответил: «Непостижимо, раввин, что только в этом и заключался смысл того, что вы пережили своих детей! Вы уже очистились от грехов за столько лет страдания, так что в конце концов, вы тоже столь же невинный, как и ваши дети, сможете стать достойным присоединения к ним в Раю. Разве в псалмах не написано, что Бог охраняет все наши слезы? Итак, ни одно из ваших страданий не было впустую». Впервые за много лет он увидел утешение в самом страдании, благодаря новой точке зрения, которую я смог раскрыть перед ним.
МИМОЛЕТНОСТЬ ЖИЗНИ.
К таким вещам, которые лишают жизнь смысла, принадлежат не только страдание, но и сама смертность человека, не только отчаяние, но и страх смерти. Я не устану говорить о том, что по-настоящему проходящи в жизни только возможности, но в момент их актуализации они представляются реальностью, они откладываются и переходят в прошлое, где они лишены и защищены от мимолетности. Т.к. в прошлом ничто не теряется безвозвратно, и все необратимо сохраняется.
Итак, мимолетность нашего существования несомненно создает его бессмысленность.
Но она же формирует вашу ответственность, т.к. все зависит от реализации по существу временных возможностей. Человек постоянно делает выбор из массы существующих возможностей, которая из них будет обречена на существование, а какая будет актуализирована. Какой-то выбор будет сделан раз и навсегда, этот бессмертный след на поиске времени? В каждое мгновение человек должен решать, плохо или хорошо то, что будет памятником его существования.
Несомненно, что обычно человек имеет дело с уже «сжатым полем» мимолетности и обозревает всю «житницу своего прошлого», где он когда-то собирал урожай своих дел, радостей и страданий. Ничего нельзя переделать, ничего нельзя уничтожить. Я мог бы сказать, что бывшее (having been) является несомненнейшим видом бытия. Логотерапия, имея в виду сущностную мимолетность человеческого существования, не пессимистична, скорее, она активистична. Чтобы выразить эту мысль образно, мы могли бы сказать: пессимист представляет собой человека, который со страхом наблюдает, что его настенный календарь, с которого он каждый день срывает по листку, с каждым днем становится все тоньше и тоньше. С другой стороны, личность, которая активно борется с жизненными проблемами, похожа на человека, который, отрывая каждый удачный листок своего календаря, кладет его в вереницу аккуратно и внимательно сложенных дней предшественников, записав несколько коротких замечаний на обороте. Он может с гордостью и удовольствием отметить все то богатство, что записано в этих пометках, всю ту жизнь, которую он довел до конца. Что будет с ним, когда он заметит, что уже стар? Есть ли у него причины для завидования молодым, которых он видит, или для приступов ностальгии по поводу утраченной юности? Почему он должен завидовать юноше? Возможностям, которые есть у юнца, или будущему, которое предстоит ему? «Нет, спасибо, думает он, вместо возможностей у меня реальность моего прошлого, и не только действительность проделанной работы или пережитой любви, но и реальность пережитого страдания. Это то, чем я горжусь, и поэтому то, что не может вселять зависть».
ЛОГОТЕРАПИЯ КАК ТЕХНИКА.
Страх реалиста, такой, как страх перед смертью, не может быть снят полностью ни при какой психологической интерпретации, с другой стороны, страх невротика, например, агрофобия, не может быть излечен путем философского постижения. Поэтому Логотерапия выработала специальную технику и для последних случаев тоже. Для того, чтобы понять, что происходит при применении этой техники, в качестве отправной точки мы берем часто встречающееся у людей-невротиков состояние, так называемую «предваряющую тревожность» (anticipatory anxiety). Этот страх характеризуется тем, что случается всегда именно то, чего пациент так сильно боится. Тот, например, кто боится смутиться при входе в помещение, где собралось общество людей, обязательно будет смущен. В этой связи пословицу «желаниеотец мысли» можно переделать в «страх — мать бытия».
Иронизируя, можно сказать, что так же как страх приводит именно к тому, чего боишься, чрезмерное желание делает невозможным осуществление того, чего так страстно желаешь. Эту чрезмерную направленность (intention), или «гипернаправленность», как я его называю, можно легко наблюдать в частном случае сексуальных неврозов. Чем больше мужчина старается показать сексуальную потенцию, или женщина — способность испытывать оргазм, тем меньше им это удается. Удовольствие есть и должно оставаться вторичным эффектом или последствием. Удовольствие исчезает или обкрадывает самое себя ровно в той степени, в которой оно выступает как самоцель.
Плюс к чрезмерной направленности, указанной выше, патогенным может быть так же усиленное сосредоточение, или «гиперрефлексия», по терминологии Логотерапии. Следующий клинический случай покажет, что я имею в виду.
Ко мне пришла молодая женщина, жалуясь на то, что она фригидна. История этого случая показала, что в детстве она была оскорблена своим отцом. Но не этот травмирующий опыт привел к сексуальному неврозу, казалось бы очевидному. Так как оказалось, что при чтении популярной психоаналитической литературы пациентка все время жила в страшном ожидании расплаты за пережитое травмирующее ощущение, предваряющая тревога привела к чрезмерной направленности на утверждение своей женственности, а также к повышенному сосредоточению на себе, чем на партнере. Этого было достаточно, чтобы она смогла испытать вершины сексуального удовлетворения, поскольку оргазм был превращен в предмет желания и предмет усиленного внимания, вместо того, чтобы остаться непроизвольным действием бездумного действия партнера. После прохождения короткого сеанса Логотерапии чрезмерное желание и внимание пациентки к своей способности испытывать оргазм было «дерефлексировано», если ввести следующий логотерапевтический термин. Когда ее внимание переконцентрировалось на надлежащий предмет, т.е. на партнера, оргазм возникал непроизвольно.
По отношению к двойному факту, что страх необходимо приводит к тому, чего боишься, и что гипернаправленность приводит к невозможности осуществить то, к чему стремишься, Логотерапия построила свою технику, называемую «парадоксальным стремлением». При таком подходе пациенту с неврозом страха предлагается захотеть, пусть даже на мгновение, именно того, чего он боится.
Позвольте воспроизвести следующий случай. Молодой врач консультировался у меня по поводу страха потливости. Как только он ожидал появления испарины, этой предваряющей тревоги было достаточно, чтобы он тут же вспотел. Для того, чтобы разорвать этот замкнутый круг, я посоветовал пациенту в случае, если потливость снова повторится, тут же решить снова показать, как сильно он может вспотеть. Через неделю он пришел еще раз, чтобы сказать, что как только он встречает того, кто возбуждает в нем предваряющую тревогу, он говорит себе: «Перед этим я вспотел только на кварту, сейчас я могу облиться потом не
Такая процедура должна использовать специфически человеческую способность к самоотчуждению, лежащую в основе чувства юмора. И эта основная способность отчуждать себя от самого себя актуализируется всегда, когда применяется логотерапевтическая техника под названием «Парадоксальное стремление». В то же время пациент не может сам вывести себя из невроза. Гордон Олпорт пишет: «Невротик, который учится над собой, находится на пути к самообладанию (selfmanagement), возможному выздоровлению». Парадоксальное стремление является опытной проверкой и клиническим применением этого положения Г. Олпорта.
Еще несколько примеров помогут в дальнейшем пояснить этот метод. Следующим пациентом был бухгалтер, который лечился у многих врачей и во многих клиниках, но без всякого терапевтического эффекта. Когда он попал в мою клинику, он был в большом отчаянии, говорящем о том, что он близок к самоубийству. В течении нескольких лет он страдал от судорог при письме, которые вскоре стали столь серьезными, что он опасался потерять работу.
Поэтому только быстрая и короткая терапия могла спасти дело. В начале лечения мой коллега рекомендовал пациенту делать как раз обратное тому, что он обычно делал, то есть вместо того, чтобы писать так ясно и отчетливо, как только возможно, он должен постараться писать как можно более страшными каракулями. Ему посоветовали говорить себе: «Теперь я всем покажу, какой я великий бумагомаратель!» И в тот момент, когда он умышленно попытался писать небрежно, у него ничего не получилось. «Я попытался писать каракули, но я просто не могу этого сделать»,сказал он на следующий день. В течение 48 часов пациент был избавлен от судорог, и они у него не возникали в течение проверочного времени после лечения. Теперь это счастливый человек, способный к работе.
Сходный случай, на этот раз относящийся к речи, а не к письму, представил мне коллега из ларингологического отделения поликлиники. Это был самый тяжелый случай заикания, с которым он столкнулся в своей многолетней практике. Никогда в жизни, сколько заика не пытался припомнить, он не был свободен от этого несчастья даже на секунду, кроме одного раза. И это случилось тогда, когда ему было 12 лет, и он приклеился на велосипеде к грузовику. Когда его поймал контролер, он подумал, что единственный способ спастись — это вызвать к себе жалость, и поэтому он постарался показать, что он — бедный заика. Как только он попытался заикнуться, у него ничего не получилось. Сам не зная того, он создал парадоксальное стремление, правда, без терапевтических целей.
Однако, все эти примеры не должны создавать впечатления, что парадоксальное стремление действует только в односимптомных случаях. Путем этой логотерапевтической процедуры мои сотрудники по Венскому поликлиническому госпиталю успешно справлялись с лечением неврозов, с навязчивой идеей преследования (obsessivecompulsive diaraeter nervoges) очень большой степени развития и продолжительности. Я вспоминаю, например, женщину 65 лет, которая в течение шестидесяти лет страдала от навязчивого умывания столь серьезно, что вынуждены были назначить лоботомию, как единственно возможную процедуру, которая могла бы принести ей облегчение. Однако мой сотрудник начал логотерапевтическое лечение методом парадоксального стремления, и двумя месяцами позже, больная была способна вести нормальную жизнь. Перед поступлением в клинику она призналась: «Жизнь для меня — ад!» Охваченная навязчивой идеей бактериологического преследования, она в конце концов была вынуждена оставаться в постели из-за неспособности делать любую домашнюю работу. Нельзя точно сказать, что сейчас она полностью свободна от симптомов, так как навязчивая идея снова может появиться в ее психике, но по крайней мере она способна «шутить над ней», как она сама говорит, иначе говоря, применять парадоксальное стремление.
Парадоксальное стремление может быть также применено в случае бессонницы; страх перед сном является результатом чрезмерного желания заснуть, которое, в свою очередь, мешало человеку сделать это. Чтобы преодолеть этот частный случай страха, я обычно советовал пациенту даже и не пытаться заставить себя спать, а наоборот стараться не спать так долго, как это возможно. Другими словами, гиперстремление засунуть, возникающее из предваряющей тревоги «не сумею этого сделать!», должно быть замещено парадоксальным стремлением не засыпать, после которого должен последовать сон.
Парадоксальное стремление оказывается полезным инструментом лечения при условии навязчивой идеи преследования, ситуации страха, особенно в случаях с сильно выраженной предваряющей тревожностью. Более того, это краткосрочная терапевтическая процедура.
Однако, не следует думать, что применение такой кратковременной терапии приводит лишь к временному терапевтическому эффекту. Одной из наиболее «общих иллюзий фрейдовской ортодоксии писал в последствии Emil A. Yutheil,является то, что продолжительность результата соответствует длительности терапии». В моей карточке есть, например, сообщение о случае с пациентом, к которому парадоксальное стремление было применено более, чем 12 лет назад; терапевтический эффект оказался, тем не менее, постоянным.
Замечателен тот факт, что парадоксальное стремление оказалось эффективным, независимо от этиологического основания рассматриваемого случая. Это подтверждается положением, высказанным E. WeisskaptGoelson: «Хотя традиционная психотерапия и настаивает на том, что терапевтическая практика должна строится на исследовании этиологии, вполне возможно, что одни факторы вызывают неврозы в раннем детстве, и что совсем другие факторы могут излечить неврозы взрослых».
Что столь часто является причиной невроза, т.е. комплексы, конфликты и травмы, иногда может быть скорее симптомом невроза, а не его причиной. Подводная скала, которая появляется при отливе, конечно же не является причиной самого этого отлива, скорее именно отлив приводит к появлению скалы. Теперь, что такое меланхолия, как не определенный вид эмоционального отлива? И еще, чувство вины, появление которого столь типично при «внутренней (эндогенной) депрессии», которую не следует путать с невротической, не есть причина этого специального типа депрессии. Верно обратное, поскольку этот эмоциональный отлив приводит к появлению чувства вины на поверхности сознания, он только выносит это чувство на передний план.
Что же касается действительной причины неврозов, отдельно от их составляющих элементов, как соматических, так и психических по природе, то основным патогенным фактором является механизм обратной связи, подобный предваряющей тревожности. Данный симптом представляет собой реакцию на невротический страх (фобию), фобия приводит симптом в движение, а симптом, в свою очередь, подкрепляет фобию. Подобная цепочка явлений наблюдается и в случаях навязчивой идеи, когда пациент отстаивает идеи, преследующие его.
Поэтому, однако, он и преувеличивает силу, с которой идеи терзают его, т.к. подавление ускоряет контрподавление. И снова симптом подкрепляется! С другой стороны, как только больной перестает отстаивать навязчивые идеи и вместо этого старается их осмеять, относясь к ним иронически при применении парадоксального стремления — порочный круг разрывается и симптом ослабляется и в конце концов исчезает. В счастливом случае, когда не существует экзистенциального вакуума, который притягивает и поддерживает симптом, больной окажется способным не только осмеять свой страх (невротический страх), или навязчивую идею, но в конце концов сумеет их полностью игнорировать.
Как мы видим, предваряющая тревога должна быть нейтрализована парадоксальным стремлением, гипернаправленность, также, как и гиперрефлексия, должны быть нейтрализованы путем дерефлексии; дерефлексия, однако, невозможна, если в конце концов не переориентировать больного в сторону осознания его специфического предназначения и миссии в жизни.
Не отношение невротика к себе, или печальное, или презрительное, разрушает образование порочного круга, ключ лежит в посвящении себя чему-либо (selfcommitment).
