Заключение
В этой книге я попыталась классифицировать различные защитные механизмы в соответствии с конкретными провоцирующими тревожность ситуациями, вызывающими их к действию, и проиллюстрировала это рядом клинических случаев. С ростом нашего знания о бессознательной активности эго, по-видимому, станет возможной более точная классификация. Еще остается много неясного относительно исторической связи между типичными переживаниями в индивидуальном развитии и выработкой конкретных типов защиты. Мои примеры указывают на то, что типичные ситуации, в которых эго прибегает к механизму отрицания, связаны с мыслями о кастрации и с утратой объекта любви. Однако альтруистический отказ от инстинктивных импульсов, по-видимому, при определенных условиях является специфическим способом преодоления нарциссического унижения.
При нынешнем состоянии нашего знания мы уже можем с уверенностью говорить о параллелях между защитными мерами эго против внешней и против внутренней опасности. Вытеснение избавляет от производных инстинктов, так же как отрицание разрушает внешние стимулы. Формирование реакции предохраняет эго от возвращения изнутри вытесненных импульсов, тогда как при помощи фантазий, в которые обращена реальная ситуация, поддерживается отказ от поражения извне. Торможение инстинктивных импульсов соответствует ограничению, накладываемому на эго, чтобы избежать неудовольствия, исходящего от внешних источников. Интеллектуализация инстинктивных процессов как мера против опасности, угрожающей изнутри, аналогична постоянной бдительности эго по отношению к опасности, грозящей извне. Все остальные защитные меры, которые, подобно обращению и обороту против человека, производят изменения в самих инстинктивных процессах, имеют свой аналог в попытках эго воздействовать на внешнюю опасность посредством активного изменения условий во внешнем мире. На этой последней стороне активности эго не будем здесь останавливаться подробнее.
Это сравнение параллельных процессов заставляет задать вопрос: каким образом эго разворачивает формы своих защитных механизмов? Строится ли борьба против внешних сил по образцу борьбы с инстинктами? Или же дело обстоит наоборот — меры, используемые во внешней борьбе, являются прототипом различных защитных механизмов? Выбор между этими двумя альтернативами нелегок. Детское эго переживает натиск инстинктивных и внешних стимулов в одно и то же время; если оно хочет сохранить свое существование, то должно защищаться одновременно с двух сторон. В борьбе с различными видами стимулов, которыми эго должно овладеть, оно приспосабливает свои орудия к конкретным нуждам, вооружаясь то против опасности, грозящей изнутри, то против опасности, грозящей снаружи. В какой мере в своей защите от инстинктов эго следует собственным законам, а в какой — подвержено влиянию характера самих инстинктов? Некоторый свет на эту проблему может быть пролит сравнением с аналогичным процессом — процессом искажения сна. Перевод латентных намерений сна в явное его содержание осуществляется под присмотром цензора, то есть представителя эго во сне. Но сама работа сна не осуществляется эго. Конденсация, замещение и многие странные способы представления, происходящие в снах,— это процессы, характерные для ид, и используются они в основном в целях искажения. Таким же образом различные защитные меры не являются исключительно делом эго. В той мере, в какой модифицируются сами инстинктивные процессы, используются характерные особенности инстинкта. Например, готовность, с которой эти процессы могут быть замещены, способствует механизму сублимации. При помощи этого механизма эго достигает своей цели — отклонения инстинктивных импульсов от их чисто сексуальной цели на те, которые общество считает более высокими. Кроме того, обеспечивая вытеснение при помощи реактивного образования, эго извлекает выгоду из способности инстинкта к обращению. Мы можем заключить, что защита выдерживает атаку лишь в том случае, если она построена на этой двойной основе, — с одной стороны, на эго, а с другой — на сущностной природе инстинктивных процессов.
Но даже когда мы допускаем, что эго не полностью свободно в создании защитных механизмов, которые оно использует, при исследовании этих механизмов впечатляет величина достижений эго. Само существование невротических симптомов указывает на то, что эго потерпело поражение, а каждый возврат вытесненных импульсов, приводящий к формированию компромисса, показывает, что какой-то план защиты не удался и эго было побеждено. Но эго одерживает победу, когда его защитные меры достигают своей цели, то есть позволяют ему ограничить развитие тревоги и неудовольствия и так преобразовать инстинкты, что даже в трудных обстоятельствах обеспечивается какая-то степень удовлетворения. А это, в свою очередь, позволяет поддерживать гармоничные отношения между ид, суперэго и силами внешнего мира.
Обеспечение необходимых условии и воспитание
Джон Орр (1944) в своем вдохновляющем докладе о всемирном продовольственном плане обрисовал картину послевоенного мира, где люди разных национальностей больше не воюют друг с другом, а используют свою силу для борьбы с врагами, угрожающими физическому и умственному здоровью человечества. Он выделяет три угрозы здоровью человека: неполноценное питание, жилищные проблемы и факторы, которые приводят к ухудшению психологической адаптации индивида. Он настаивает на том, что нормальное физиологическое и психологическое состояние может быть достигнуто только в случае обеспечения продуктами первой необходимости, и призывает к объединению усилий физиологов и психологов для точной оценки основных нужд человечества.
Подобное требование неоднократно выдвигалось людьми, имеющими дело с воспитанием маленьких детей. Незрелый организм маленького ребенка гораздо тяжелее переносит лишения, чем сформировавшийся организм взрослого человека. Недостаток пищи в младенческом возрасте вызывает не только заболевания на данном этапе, но и влечет дальнейшее неправильное развитие организма. Психоаналитические исследования последних пятидесяти лет показали, что существует тесная связь между физическими и психическими процессами, если рассматривать таковые в данном контексте. Независимо от того, в каком возрасте ребенок подвергся серьезной депривации, в дальнейшем это скажется на его умственном развитии. Любой процесс, происходящий в развивающемся сознании, является решающим для психического здоровья взрослого человека, точно так же, как и все происходящее с телом ребенка, отражается на его дальнейшем физическом развитии. Как ранее было отмечено Гловером (1946), глубинное культурное развитие человеческого сознания может начинаться в первую очередь с этапа передачи духовного наследия, то есть в процессе раннего воспитания.
Таким образом, удовлетворение первичных потребностей взрослых людей будет эффективным только в том случае, если в раннем детстве была подготовлена почва для умственного и физического здоровья.
Физические потребности ребенка.
Пища. Из всех необходимых условий для правильного развития в первую очередь необходимо сказать о потребности в тщательно сбалансированном питании ребенка. Во многих цивилизованных странах общественные организации контролируют питание детей: в детских благотворительных клиниках дают матерям советы, своевременно снабжают жизненно необходимыми продуктами, которые сложно достать либо из-за их дефицитности, либо из-за бедности родителей. Рацион ребенка составляется с учетом результатов психологических исследований и исследований в области диетологии, и это коренным образом меняет рацион ребенка по сравнению с предыдущим поколением. Что прежде считалось роскошью или деликатесами (фруктовые соки, сладости, рыбий жир и так далее), теперь признается жизненно необходимым, и нынешние дети обеспечиваются этими продуктами. Существует определенная тенденция распространить эту политику и на более поздние стадии детства, что подтверждается введением школьных завтраков и обедов. Также имеет место возрастающая тенденция переложить обязанности по обеспечению питания детей с родителей на общественные институты.
Пространство. Взрослые считают потребность в пище более важной для детей, чем другую, равнозначную ей, физическую потребность, нашедшую выражение у Джона Орра в требовании «полноценного крова». Многие дети отстают в развитии из-за недостатка свежего воздуха, отсутствия необходимых гигиенических средств, из-за того, что у ребенка нет отдельной кроватки.
Еще одна физическая потребность маленьких детей все еще недостаточно освещена, хотя и занимает высокое положение среди основных требований для воспитания здорового поколения. Маленькие дети нуждаются в активной помощи со стороны взрослых в развитии их мышечного контроля и физических навыков. Не то чтобы их надо чему-то учить в этом отношении. Умение ползать, ходить, бегать, прыгать и лазать развиваются естественным путем. Но для того, чтобы повысить уровень, которого способен достигнуть каждый ребенок индивидуально, эти умения должны совершенствоваться, и взрослые должны способствовать этому совершенствованию. Детям необходимо обеспечить полноценное пространство и достаточно безопасные условия для достижения полного контроля над своим телом. При стесненных условиях, в которых многие дети проводят свои первые два — три года, они неизбежно сталкиваются с некоторыми ограничениями физической свободы. Их движения сдерживаются, чтобы они не нанесли вреда себе или имуществу взрослых. Последствия подобных ограничений в раннем детстве не проявляются так явно или быстро, как последствия неполноценного питания. Но есть много детей, которые всю жизнь остаются намного ниже своего потенциально заложенного уровня в достижении физического контроля над телом. Они остаются неуклюжими и неразвитыми в своих движениях, хотя могли бы стать свободными, ловкими и грациозными, если бы им предоставляли достаточно пространства и возможность пользоваться игрушками, предназначенными для развития моторики в раннем детстве.
Так же мало внимания уделяется и развитию различных навыков в раннем возрасте. Навыки хватать, держать, тянуть, толкать, трогать и другие совершенствуются последовательно, если ребенок развивается нормально. Но большая разница заключается в том, приняты или отвергнуты средства для совершенствования этих навыков. Существует великое множество обучающих игрушек, которые прекрасно служат этой цели. Требование, что каждый ребенок должен иметь доступ к таким вещам, как одно из прав любого ребенка, сейчас рассматривается общественными органами (например, Ассоциацией детских садов Великобритании). Те же навыки, овладение которыми ожидается от ребенка и от взрослого в более позднем возрасте, довольно часто с самого начала не развиваются из-за того, что для этого не созданы необходимые условия.
Кроме этого, в связи с двумя вышеупомянутыми требованиями существует определенная тенденция переложить обязанности по обеспечению детей всеми необходимыми условиями с родителей на общественные институты, то есть дополнить то, что могут предложить родители своим детям в этом отношении, за счет общественных органов управления. Обеспечение детей, которые посещают детские сады всем необходимым (в соответствии с новым законом об образовании), является наиважнейшим шагом в этом направлении.
Интеллектуальные потребности ребенка
Тот факт, что обязательное посещение начальной школы существует во всех цивилизованных странах (в Англии с 1876 года), не означает, что все потребности ребенка в области его умственного развития полностью удовлетворены. Слишком многие школы все еще считают своей основной задачей учить ребенка, то есть постепенно внушать ему знания, надеясь на то, что память ребенка эти знания сохранит. Но, хотя учение необходимо, оно не является главным требованием в раннем возрасте. Умственные способности ребенка развиваются естественным путем, по мере его роста. Их развитие состоит из последовательных процессов, которые не могут быть вызваны путем учения, хотя с его помощью можно способствовать или препятствовать их развитию, так же как физическое развитие можно ускорить или замедлить с помощью полноценного или неполноценного питания.
С самого рождения маленький ребенок познает окружающий мир, начиная с частей собственного тела, лица и рук матери, приспособлений для кормления и ближайшего окружения, настолько, насколько это необходимо для его благополучия. С этих пор процесс его познания мира движется по спирали, с каждым витком охватывая все большее пространство. Ребенок при достаточной стимуляции развивает свои ощущения; он учится различать размеры, формы, цвета и так далее. От мимолетных сенсорных впечатлений, которые в самом начале составляют всю умственную жизнь, он переходит к мыслительным процессам, развивая мышление от конкретного к абстрактному, приобретая способность обобщать, делать выводы. Он совершенствует функции памяти и функции речи. Подавляющее большинство научно-исследовательских работ, проведенных профессорами-психологами по этому вопросу, постепенно приводят нас к более широкому осознанию того, что создание необходимых условий для процессов умственного развития более важны, чем сам процесс обучения. Для предоставления полного простора и доставляющей удовольствие деятельности на различных этапах умственного развития уже сейчас существует множество развивающих игрушек, а также создаются новые. Разработаны методы, которые связывают эти функции умственного развития с инстинктивными процессами, что вносит свою лепту в процесс обучения детей, изменяя коренным образом всю школьную жизнь (см. Дж. К. Хилл, Введение в естественные науки, географию, историю, 1937). Нет сомнений, что в ныне существующих условиях многие дети всю свою жизнь остаются ниже того уровня умственных способностей, которого они могли бы достичь, если бы все их врожденные умения развивались должным образом. Детские сады в этом отношении способны удовлетворить потребности детей; то же можно сказать и о современных начальных школах и о многих заботливых родителях. Они создают окружение, наиболее благоприятное для процессов умственного развития и предлагают обучение лишь тогда, когда ребенок сам, направляемый своими собственными желаниями, начинает искать знания. Но подавляющее большинство матерей, воспитателей и школьных учителей все еще терпят неудачу, пытаясь уловить реальные потребности, и под видом обучения лишают пищи интеллектуальные процессы ребенка.
