УПП

Цитата момента



Нет таких случаев, когда обиды оправданы.
Кроме случаев, когда обиды целесообразны.

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Я - герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног - ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей - надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой, - все. Ты обречен быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть. Я герой. У меня просто нет другого выхода.

Рубен Давид Гонсалес Гальего. «Белым по черному»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/
Мещера-2009

Восьмой сеанс

После предыдущего сеанса она чувствовала себя очень усталой и легла спать, как только добралась до дома. Сейчас она чувствовала себя спокойно и безопасно, ее глаза были ясными. Я решил не продолжать далее разрушать ее защиту и вернул ее в то состояние, в котором она была в предыдущий день.

Самое важное правило в снятии защиты людей - делать это медленно, шаг за шагом, а не идти далее в глубину биофизических процессов, если врач не знает точно, что происходит, и если пациент не привык к той ситуации, которая уже была достигнута. Это правило имеет силу для всех типов медицинской оргонной терапии, но особенно необходимо соблюдать это правило при лечении шизофреников. Если пренебречь этим строгим правилом, то можно упустить из виду процесс в целом и подвергнуть пациента опасности. Пациенты, которые чувствуют себя лучше после частичных крупных достижений, часто умоляют врача продолжать быстрее, чаще видеться с ними. Этого ни в коем случае не следует делать. Когда определенный прорыв совершен, организму необходимо дать время, чтобы усвоить эмоции, которые прорвались. Позиция, с которой мы продолжаем идти дальше, должна быть твердо закреплена. Чтобы продолжать лечение надлежащим способом, необходимо, чтобы у пациента оставалась частичная защита. Особенно необходимо защищать больного от мистических, религиозноподобных ощущений, что сейчас он «свободен», «избавлен», «освобожден». Несколько первых прорывов мощной защиты, как правило, сопровождаются ощущением огромного облегчения. Это часто маскирует истинный ход процесса, идущего в глубине биофизической структуры. Поэтому следует действовать осмотрительно до тех пор, пока основное оргазменное приятное волнение не проявится недвусмысленным образом. До тех пор пока глубинный ужас спонтанных плазматических сокращений не будет выведен на поверхность и преодолен, нужно быть предельно осторожным.

В этом сеансе с больной было легко сотрудничать. Но было ясно, что она все еще с тревогой наблюдает за тем, что происходит, что она была «под охраной» для того, чтобы не потерять контроль над собой, и что она усиленно сопротивлялась, чтобы снова не войти в состояние транса.

Сеанс следует продолжать до тех пор, пока аналитик не будет уверен в том, что недоверие проявилось полностью. Шизофреник более открыт, чем невротик, выражая это типичное недоверие. У невротиков нужно докапываться до недоверия, находящегося под маской дружелюбия и вежливости. Наша больная спросила прямо: «Могу я доверять вам? О, если бы только я могла довериться вам…» И добавила, глядя на меня с огромным страхом в глазах: «Ведь вы - немецкий шпион?».

Это было вскоре после того, как ФБР расценило все мои оргонные исследования как деятельность немецкого шпиона и меня арестовали (как «враждебного иностранца») в момент вступления Соединенных Штатов во Вторую мировую войну. Я, безусловно, был вскоре освобожден, но это не имело большого значения для пациентки. Дело в том, что меня заподозрили в подрывной деятельности, и это подозрение находилось в полном соответствии с главной позицией невротиков (так же как и психически больных) - не доверять всему, особенно своим внутренним чувствам. Наша пациентка хотела доверять мне, потому что она нуждалась в моей помощи в своей борьбе против «сил». Я уверил ее, что я не немецкий, не какой бы то ни было другой шпион и никогда им не был. Затем она сказала, что каждый думает только в соответствии со своей природой или структурой характера, следовательно, ФБР не могло думать ни о чем другом, как о шпионской деятельности, поскольку они не могли понять, чем я занимался. Я должен был согласиться с этим утверждением и вновь убедился в правильности своей характеристики мышления шизофреника. Шизофреники в периоды просветления сознания в состоянии осмысленно смотреть на личные и общественные дела так, как не может никакой другой тип личности. Позже мы увидим, что это прояснение сознания шизофреника - одна из главных опасностей, которые угрожают его существованию в современном обществе.

Пациентке составили расписание посещений государственной клиники. Я сказал ей, чтобы она не скрывала ничего, но предупредил ее быть готовой к неспособности врача понять все, что она объяснит ему. Нам повезло: мы имели дело с психиатром, который был не из тех жестоких хирургов, применяющих шоковую терапию. Пациентка завершила этот сеанс спокойно и полностью приведенной в хорошее самочувствие. Подведем итоги восьмого сеанса:

1. Пациентка пришла с остатком обостренного чувства восприятия реальности.

2. Пациентка искала моей помощи, потому что она верила, что я понимал «силы» и имел контакт с ними.

3. Пациентка думала, что она была лучше, чем остальная часть мира, из-за ее контакта с «силами». Ее критика мышления человека нормального была совершенно рациональной.

4. Ее защита отличалась от защиты в случае простой невротической биопатии тем, что она не была завершена. Ее грудная клетка была подвижна, но она не выдыхала полностью. Из-за слабости своей защиты она чувствовала себя висящей над пропастью. Вне ее были «силы», которые были «дьявольскими» и «притягательными» одновременно.

5. Ослабевающие ощущения оргонотических потоков в ее теле были тесно связаны с ее мыслью о «силах», но эти ощущения проецировались на стены и потолок. Ее шизофренический страх, связанный с ухудшением здоровья, так или иначе зависел от ее контакта с «силами».

6. Восприятие внутренних «сил» на стенах и потолке составило основную загадку. Слово «проекция» ничего не объясняло.



«СИЛЫ»

Пациентка знала «силы» очень хорошо и подробно описала их. Некоторые характеристики «сил» были такими же, как те, которые приписывались всемогущему Существу, Богу, другие были такими, которые приписывались дьяволу - ловкому, хитрому и злобному искусителю. Первая группа характеристик давала больной ощущение безопасности и защищенности; в отношении второй группы характеристик больная старалась оградиться от «сил», их злых намерений и искушений (таких, как убийство). Эта неоднозначность в характере «сил» станет совершенно ясной в процессе продолжения психоанализа.

Мое предположение на этой стадии работы было следующим: если «силы», представляющие Добро и Зло, существуют в одном и том же эмоциональном формировании, тогда можно считать, что раскол на два диаметрально противоположных способа восприятия действительности произошел благодаря двум диаметрально противоположным процессам в структуре ее характера, которые были взаимно исключающими и не совместимыми. Шизофренический раскол личности следовало приписать этой несовместимости; каждая из двух противоположных эмоциональных структур могла попеременно управлять функционированием организма. Человек нормальный, в отличие от шизофреника, придерживается одной из эмоциональных структур, в этот момент другая находится в состоянии репрессии. Таким образом, в человеке нормальном раскол личности скрыт. Общий функциональный принцип «и Бога и дьявола» - базисное биофизическое функционирование организма, его «биологическая сущность», которая проявляется в плазматических потоках и в их субъективном восприятии (таком, как ослабление ощущения любви, тревога и ненависть). Все это необходимо было подтвердить в дальнейшем.



Девятый сеанс

Пациентка подошла к девятому сеансу переполненная радостью и совершенно скоординированная. За день до этого она посетила в клинике психиатра, и он сказал ей, что я для него - «светило». Она объяснила ему мой метод терапии, как метод, «выпускающий пар». Клинический психиатр одобрил ее дальнейшую работу со мной. Его отношение должно было означать поддержку ее личных надежд, так как перед этим она сомневалась в моей честности («Вы - немецкий шпион?»).

Ее дыхание в тот день физиологически было почти в норме; ее взгляд был ясным, а не затуманенным, как обычно. Она сообщила, что у нее возникло желание удовлетворить себя генитально. Неопытный врач посчитал бы это большим успехом. Но я знал, что возникла серьезная опасность.

Слабый организм может незначительно увеличить энергетическое функционирование и наслаждается этим состоянием сильнее, чем здоровый организм, из-за большого различия между обычным состоянием напряжения и легким освобождением от напряжения после частичного разблокирования. Но биоэнергетическая система продолжает увеличивать свой энергетический уровень, если отсутствуют периодические высвобождения энергии. А прекрасным способом полного высвобождения энергии являются оргазмические судороги после коитуса. Проблема психической гигиены не была бы настолько трудной, если бы природа не сделала проявления оргазма полностью зависящими от наличия постоянных телесных панцирей. Естествоиспытатели и врачи не ответственны за эту ситуацию; они только нашли и описали ее.

Пациентка чувствовала близкую опасность сильнее, чем это ощущал бы обычный невротик. Она сообщила мне, что в последнее время «сил» вокруг не было, но они «могут, конечно, вернуться злонамеренными, как всегда».

Она спросила меня, брошу ли я ее, если «силы» снова вернутся. Она хотела знать, каков был конкретный механизм лечения в оргонной терапии. Ее вопросы были очень точными и осмысленными. Она спросила, нужно ли ей смириться с теперешним восприятием мира, и может ли она стать нормальным членом общества.

При общении с шизофреником функции природы и общества понимаешь лучше, чем при общении с человеком нормальным. Чувство превосходства над средним человеком вдохновляет шизофреника, так как у первого не хватает понимания жизни. Логично предположить, что для того, чтобы стать «нормальным членом общества», т. е. человеком нормальным, ей необходимо будет утратить некоторые из ощущений и связанное с ними превосходство.

Подобное ощущение превосходства содержит в себе очень много рационального. Шизофреник действительно превосходит среднего человека нормального в смышлености (точно так же, как криминальная личность). Но эта смышленость не применяется им на практике из-за глубокого раскола.

Я попытался оградить ее от будущих страхов. Я сказал ей, что она почувствовала только первое облегчение, но что она должна быть готовой к определенному страху, когда ее «силы» будут неожиданно являться к ней. Она поняла и пообещала мне тесное сотрудничество в последующих сеансах.

События, которые я собираюсь описывать сейчас, покажутся чрезвычайно невероятными тем, кто не пытался понять данный случай (или какой-либо другой) с самого начала с позиции естественного функционирования биоэнергии и ее блокировки. Эти события были бы для них такими же, как примеры «реакции сумасшествия», «неспособности мыслить», «опасности», «антиобщественности», - хорошие причины для того, чтобы поместить пациента в психиатрическую клинику. Я согласен, что то, что появилось, было опасным, антиобщественным и могло стать веской причиной для помещения в клинику, но не могу согласиться с тем, что это было более сумасшедшим, чем действия или бездействия наших диктаторов или военных, которых не помещают в клиники, а которым, наоборот, поклоняются массы нормальных людей. Следовательно, «сумасшествие» шизофреников меня больше не волнует. Известно, что когда шизофренику становится все хуже и хуже, то он убивает себя или угрожает кого-нибудь убить, но он никогда не выгоняет невинных людей из своих домов для «блага Отчизны»; он не требует, чтобы миллионы людей были принесены в жертву ради его амбициозных политических идей.

Следовательно, давайте будем разумными и откажемся от нашей фальшивой правильности. Я могу привести множество примеров, когда с шизофрениками обращаются жестоко, а жестокий человек нормальный находится в сумасшедшем почете во всем мире.



Десятый сеанс

Пациентка чувствовала себя совершенно непринужденно в течение дня. Но когда она разделась, я увидел у нее на груди вырезанный крест, около 6 см вдоль и 4 см поперек. Она сделала это предыдущим вечером «совершенно без какого-либо сознательного повода». Она «просто была должна» сделать это. Сейчас она чувствовала себя слишком «скованной». «Я должна выпустить немного пара или я взорвусь.»

Я сразу же понял, что ее затылочный сегмент был чрезмерно сжат. На ее лице, которое стало почти синим, был написан гнев. У меня ушло приблизительно десять минут, чтобы ослабить этот тяжелый затылочный блок. Я достиг этого, сняв рефлекс кляпа и заставив ее дышать. Как только блокировка в горле поддалась, она начала тихо плакать. Мое громкое одобрение этого не оказало никакого действия. Мы очень часто обнаруживаем этот феномен в невробиопатии: эмоции, выходящие наружу, когда человек плачет, слишком сильны, чтобы они могли сразу же полностью высвободиться. Как правило, сильный гнев подавляется эмоциями плача.

Такая блокировка обычно объясняется жестоким наказанием за вполне невинное поведение в детстве. Мать ненавидела отца; она хотела убить его, чтобы избавиться от него; но была не в состоянии это сделать. Поэтому она наказывала своего ребенка за то, что он шумит или танцует на улице или за другие совершенно невинные действия. Естественная реакция со стороны ребенка - это оправданный гнев против такой жестокости; но ребенок боится показывать гнев и вместо этого хочет заплакать; но плач также запрещается: «хорошие мальчики и девочки не плачут, они не показывают свои эмоции». Это - вид слишком требовательного «воспитания» маленьких детей в культуре двадцатого столетия и цивилизации в начале «атомной эры»… которая «либо приблизит человечество к краю, либо отправит в ад… в зависимости от…» От чего? От того, приведет или нет человеческий прогресс к искоренению подобного поведения ненормальных матерей и отцов; соберут или нет врачи, просветители и журналисты все свое мужество, чтобы заняться этой чрезвычайно важной проблемой и не поддерживать подобных родителей».

Моя пациентка несколько десятилетий страдала от жестоких выходок со стороны своей придирчивой матери. У нее развилось желание задушить свою мать, чтобы защитить себя. Подобные импульсы очень сильны, и их никак нельзя побороть иначе, как бронированием против переполняющей горло убийственной ненависти.

Неожиданно больная спросила, мог бы я ей разрешить задушить меня. Я признаюсь, что почувствовал себя, хоть и не охваченным страхом, но чуть-чуть испуганным; однако я сказал, чтобы она подошла и сделала это. Пациентка очень осторожно обхватила мое горло и немного надавила; затем ее лицо прояснилось и она бессильно опустила руки. Она дышала теперь полной грудью. Все ее тело дрожало мелкой дрожью при каждом выдохе. Ее потоки и ощущения были настолько сильными, что она вытягивала правую ногу для того, чтобы ослабить их силу. Время от времени ее тело становилось крайне жестким, а затем расслаблялось снова. Ее лицо становилось поочередно либо красным от слез, либо синим от гнева. Этот процесс продолжался приблизительно тридцать минут. Я знал, что теперь в полной мере могли проявиться ее психопатические мысли. Когда была достигнута определенная степень эмоционального возбуждения, я спокойно попросил ее попытаться остановить эту реакцию. Она отреагировала немедленно и начала медленно успокаиваться. В течение нескольких минут я держал ее руку в своей ладони.

За двадцать два года работы с психическими больными и с так называемыми психопатами я приобрел определенное умение управлять подобными эмоциональными ситуациями. Я утверждаю, что всем психиатрам следует иметь достаточное количество навыков, чтобы управлять ими.

Если мы хотим понять шизофренический мир, мы никогда не должны рассматривать его с точки зрения человека нормального (нормальное психическое состояние ниже будет рассмотрено подробно). Вместо этого мы должны попытаться понять, когда он выражает рациональные функции искаженным способом. Следовательно, необходимо рассматривать его вне нашего «ординарного» мира; мы должны рассматривать его с его собственной точки зрения. Это не просто. Но если понять эти искажения, то нам откроется обширная область психических явлений в человеческих ощущениях, богатая и прекрасная. Область, из которой неожиданно появляются все великие и гениальные дела. Но вернемся к моей пациентке: я спросил ее, что это за крест на ее груди. Она встала, все ее тело дрожало, она держалась за горло. Затем она сказала: «Я не хочу быть еврейкой» (на самом деле она ею не была). Так как каждый шизофреник любой веры мог бы сказать такое, я не стал убеждать ее, что она не еврейка; напротив, я воспринял ее слова серьезно. «Почему?» - спросил я. «Евреи распяли Христа», - ответила она. Вслед за этим она попросила нож, чтобы вырезать большой крест на своем животе.

Ситуация была крайне затруднительной, однако через некоторое время все прояснилось, так как пациентка пробовала интенсивно войти в состояние транса, но по-видимому безуспешно. Через некоторое время она начала плакать и сказала: «Я пыталась снова войти в контакт с силами… но… я не могу…» Я спросил ее почему. «Возможно, для этого есть три причины: я слишком сильно боролась с ними; я недостаточно глубоко вырезала крест; они отвергают меня, потому что я еврейка».

Конкретная связь между ее биофизическим состоянием и этими психическими идеями все еще была не ясна. Возможно, что иллюзорная система уже больше не работала так хорошо, как раньше; что она чувствовала себя виноватой по отношению к «силам», которым была посвящена ее жизнь, и, соответственно, она хотела принести себя в жертву для того, чтобы заслужить их благосклонность. Такие механизмы общеизвестны из так называемого «нормального» религиозного поведения.

Через некоторое время она успокоилась и пошла домой. Почему я не отправил ее в клинику после всего того, что случилось? Я задавал себе этот вопрос. Ответ был следующим: я знал из своей продолжительной практики, что любая угроза в такой ситуации только увеличила бы опасность, и, с другой стороны, ей были необходимы только совершенно подлинное доверие к ней и конфиденциальность. Так или иначе я был вполне уверен в ней. Но риск, конечно же, был велик. Существовала опасность самоубийства, но агрессия по отношению к кому-либо отсутствовала. Клинически она, казалось, близко подошла к серьезному изменению в ее структуре, проявившемуся в ее неспособности установить контакт с «силами». Это было бы важным достижением.



Одиннадцатый сеанс

Пациентка пришла в хорошем настроении с ясным взглядом, но слегка взволнованная. Она говорила много и очень остроумно. Терапевтически нельзя достичь какого-либо прогресса, когда пациент чувствует себя так хорошо. Необходимо было докопаться до конфликта и значительно увеличить энергетический уровень, чтобы продолжать лечение. Это делается путем достижения полного дыхания.

Как только пациентка начала дышать глубже, у нее вновь развились сильные психические эмоции. Она начала осматривать комнату типичным для нее параноидным взглядом. Она стала взволнованной, все ее тело задрожало. Ее глаза изменились: сначала в них появилась пустота, позже они стали похожими на докрасна раскаленные спирали электрического нагревателя. Но это продолжалось недолго. Она поборола беспокойство и затем сказала: «У меня была забавная мысль, что тепло и солнце - также силы и что я могла бы предпочесть эти силы».

Я был изумлен. Какая глубокая мысль, и как она близка к истине! Я заверяю читателя, что в то время она ничего не знала о существовании оргона и что я ей ничего об этом не говорил. Истина, с которой она соприкоснулась своим замечанием, была такова: если было правдой то, что ее «силы» были искаженными восприятиями ее собственной биоэнергии; если было верным, что энергия организма и солнечная энергия в своей основе одно и то же, то она сделала верное научное утверждение, и к тому же великое. Пытался ли ее организм вернуть здоровье уходом от иллюзорной действительности к реальности? Она, очевидно, интенсивно боролась за расширение области ощущения реальности. Замена «сил» другими, естественными силами казалась логичным шагом в этом направлении. Так или иначе иллюзорные силы утратили некоторую власть над нею, что проявилось в следующей фазе: «Я также подумала, что они могут трахаться… О, что я сказала…» Мгновенно огромное беспокойство одолело ее после того, как она сказала это, как если бы она вызвала дьявола.

Я отважился на следующую рабочую гипотезу: дыхание увеличило ее биоэнергетический уровень. Она приблизилась к естественным силам, «размягченным» ощущениям, которые были у нее внутри. Если это было правильно, то иллюзия «сил» внешних потеряла часть собственной энергии и таким образом ослабла. Она подошла ближе к действительности, приблизившись к реальным жизненным силам, оргонотическим ощущениям внутри себя. Это было важное открытие: иллюзия «сил» извне - не только психическая конструкция без основы в реальности; она описывает глубоко чувствуемую реальность, хотя и искаженным способом. Дальнейший прогресс в лечении должен был доказать или опровергнуть это предположение. Позднее было доказано, что это верно. В своих иллюзиях психически больные сообщают нам важные вещи о функциях природы. Мы только должны научиться понимать их язык.

Она подошла очень близко к значению своих иллюзий без полного погружения в них. Сильные клонические подергивания лица развивались в течение остальной части этого сеанса, но она переносила их значительно лучше и с меньшей тревогой. Правда, ее глаза становились затуманенными всякий раз, когда оргонотические ощущения становились для нее слишком сильными.

Я чувствовал, что она хотела сообщить мне кое-что, но пока еще полностью мне не доверяла. Я спросил ее, было ли мое предположение верным, что она в конфликте с «силами» и со мной; что она за и в то же время против «сил», так же как за или против меня. Я сказал ей, что она боялась «сил», когда рассказывала мне о них, обращаясь ко мне за помощью в борьбе против этих «сил». Она поняла это, поскольку и у нее самой была та же мысль.

Во время нашего разговора она почувствовала головокружение, и я попросил ее немного расслабиться. Она сделала это. В конце сеанса она сообщила мне совершенно спонтанно, что она серьезно заболела впервые, когда «силы» приказали ей отравить газом всю семью. И однажды вечером она открыла газ, но тут же снова закрыла его. Вскоре после того, как она рассказала мне это, она начала бессвязно бормотать. Это звучало подобно мистическому ритуалу для успокоения злых духов. Она оставалась в комнате около часа, неподвижно стоя на одном месте. Создавалось впечатление каталептической позы. Она не отвечала на мои многократные вопросы, почему она не уходит. Наконец она сказала: «Я не могу сдвинуться с места». После этого сеанса стали ясны перспективы ее терапии:

1. Чем больший и лучший контакт она устанавливала со своими плазматическими биоэнергетическими потоками ощущений, тем меньше был страх перед «силами». Это также доказало мое утверждение, что «силы» в шизофрении являются искаженными восприятиями основных оргонотических ощущений.

2. Данный контакт помог бы ей достичь некоторого оргазменного удовлетворения, а это, в свою очередь, исключило бы энергетический стаз.

3. Неискаженный опыт ощущений ее тела позволил бы ей отождествить реальную природу сил и таким образом медленно разрушить иллюзии.

Однако, прежде чем этот контакт будет достигнут, пациентке придется пройти через ряд опасных ситуаций. С каждым прорывом сильных оргонных потоков можно ожидать иллюзий и кататонических реакций в ее теле. Она восприняла бы эти ощущения с ужасом; она блокировала бы их неподвижностью тела, и заблокированные плазматические потоки трансформировались бы в разрушительные импульсы. Следовательно, «вторичными» импульсами, которые происходят от блокирования подлинных, базовых эмоций, необходимо управлять осторожно и позволять им «высвобождаться» медленно, шаг за шагом. Эта опасность стала бы особенно серьезной, если бы начали возникать первые спонтанные оргазмические сокращения ее организма.





Страница сформирована за 0.66 сек
SQL запросов: 190