Глава 5. Новые волшебные приключения Вовки с Юлькой
Тараканов раздает поощрения. Воскрешение на автобусной остановке
Проснувшись, Вовка какое-то время лежал в постели, восстанавливая детали сна. Потом он стал перебирать эпизоды вчерашнего семинара и вспомнил о технике поощрений, которую красочно расписал Болеслав.
«Начнем день с похвалы, – решил Тараканов. – Если поощрять нечего, надо придумать, из пальца высосать». С причмокиванием пососав указательный палец, Вовка открыл глаза, осмотрелся и сказал себе:
– Палец вроде бы есть, и тело на месте. Кроме того, я сумел материализовать свою комнату. Славно, а ведь мог и не проснуться в знакомом мире.
Повеселевший Вовка спустил ноги с дивана и, обнаружив легкие и удобные замшевые тапочки, произнес:
– Лапти на месте, и даже удалось попасть в них ногами. Все получается, отлично. И ходить умею. Фантастика! А ведь этому надо было учиться несколько лет. Не ценим мы свои магические способности.
Зайдя в ванную, Тараканов порадовался: наличие унитаза было несомненно, и тот был свободен. Вовка одобрил фаянсовую посудину за безупречную трудовую деятельность и, оседлав его, похлопал по белым округлым бокам. Унитаз отреагировал бурным сливом.
Когда из крана потекла горячая водичка, Вовка радостно отметил сей факт:
– Лейся, лейся, моя сладкая, моя тепленькая. Хорошо, что ты есть в моей жизни. А как приятно, когда ты ласкаешь мое тело! Все замирает внутри.
Волна признательности к тому, что автоматически воспринимается как должное, несла его дальше. Потрогав жгучие батареи, Тараканов объявил благодарность им, а заодно и ветеранам центрального отопления – стареньким трубам.
Вовка почувствовал, что тело пронизывает тугой поток энергии. «Ну и ну, – подивился он, – какой жар можно вызвать простым поощрением». От йоги поток раскрутился еще больше. Вовкино тело потеряло вес, будто растаяв в кипящей лаве вулкана.
Включив компьютер, Тараканов похвалил умного электронного помощника и сохранил на компакт-дисках информацию, накопившуюся за несколько недель. Затем он проверил почтовый ящик, быстро ответил на письма и стал собираться.
Они с Юлькой договорились сегодня днем погулять по Москве, благо погода стояла отличная, 4-5 градусов мороза, как Вовка и заказывал.
Настроенный на раздачу «пряников», Тараканов вышел на улицу, продолжая поощрять мир. В синем небе ярко светило солнце, разбрызгивая на снегу разноцветные искры.
– Наше вам с кисточкой, Светило! Рад лицезреть твои лучи! Ты даешь энергию для жизни на Земле. Молодчина, свети дальше, – поприветствовал Вовка.
Он наслаждался выдачей поощрений, от которых привычный мир превращался в сказочный, вызывая у Тараканова детское удивление. Птицы летают, ну не чудо ли? Так! Люди ходят, и все разные, непохожие друг на друга. Как интересно, та-ак! Машины ездят, автобусы, – такие громадины металлические, и передвигаются, каким-то непостижимым образом. Так-так!
Где-то играла попсовая песня, что-то типа «Два брильянта, три карата», и мотивчик ее напомнил Вовке мелодию вчерашнего танца «И двери сердца его открыты всем». Танец вновь зазвучал внутри Вовки, даже все слова выплыли из памяти. Полыхнул Огонь, сердце раскрылось, и все, что окружало Тараканова, стало танцевать вместе с ним. С задорным «Ух!» плясали дома, деревья, прохожие, даже мусорные баки вместе с утренними «старателями», перелопачивающими горы пустой породы в поисках самородка.
Вовке пришла мысль, что мир сам по себе никакой, это мы его окрашиваем эмоциями, оцениваем, руководствуясь стратегией кнута или пряника: это «хорошо», а это «плохо». Причем выбор, похвалить или наказать, каждый делает сам, добровольно.
Тараканову вспомнилась миниатюра гениального Аркадия Райкина, который, в роли влюбленного, спешил на свидание к любимой, предвкушая радость встречи. Мир представлялся в розовых красках, и Райкин распевал:
А навстречу шли прохожие,
Все на ангелов похожие,
И улыбалось небо синее,
И дивно пахла резеда.
Влюбленный напрасно прождал свою девушку, которая так и не пришла. На обратной дороге Райкин пел:
А навстречу шли прохожие,
Все на дьяволов похожие,
И несло капустой квашеной
Из соседнего двора.
Окружающий мир не изменился, просто герой миниатюры одним махом все перекрасил.
На остановке Вовка щелкнул пальцами, вызывая маршрутку. Неподалеку, на утоптанном снегу, неподвижно лежал бомжеватого вида мужик с посиневшим лицом. Было неясно, то ли он спит глубоким алкогольным сном, то ли уже отбросил копыта. Тараканов распростер к нему руки и медленно, растягивая гласные звуки, драматическим голосом провещал:
– Разреша-аю жи-ить!
Мужик чуть-чуть пошевелился.
– Ожил! Великолепно, я тобой горжусь, – торжествовал Вовка, сам не ожидавший моментального эффекта.
Лежащий нечленораздельно замычал и принялся сучить ногой.
– Ты и говорить умеешь? Умница, хороший мальчик! А теперь вставай, холодно сейчас загорать, – поддержал его Тараканов.
Пьяный еще пару раз дернул ножкой и попытался оторвать зад от снега, но безуспешно. Потом догадался упереться для равновесия рукой и принял коленно-локтевую позу.
– Да ты совсем большой уже. Вон как хорошо у тебя получается!
Однако подопечный вовремя не затормозил и рухнул на правый бок. Вовка проигнорировал неудачу. Мужик поелозил немного и опять встал на карачки.
– Вот это другое дело, попку ровно держим. Давай, давай, дорогуша, – пел дифирамбы Вовка.
Громко мыча, Дорогуша перенес центр тяжести на руки, подтянув к ним левую ногу. Затем, поощряемый Вовкой, подтянул правую ногу и выпрямился.
– Браво, ты прирожденный эквилибрист! Тебе в цирке надо выступать, – возликовал Тараканов.
Оживленный пьянчужка покосился в Вовкину сторону и с победной песней двинулся, пошатываясь, в направлении гастронома.
Внутри у Тараканова все гудело от напора энергии, нахлынувшей от мгновенного воскрешения мужичка. Ведь не известно, жив или мертв был этот господин, когда Вовка обратил на него внимание. Чтобы воскрешение состоялось, и Вовкина крыша при этом не съехала, мозг интерпретировал происшедшее, как событие, возможное в ПКМ – лежащий спал, будучи пьян в драбадан, а потом проснулся. Тараканов предпочел подкрепить волшебную модель мира и поощрил себя:
– Я – танцующий волшебник, и оживил дядьку!
Тем временем подъехал нужный автобус, и окрыленный успехом Вовка, такнув, забрался в него. Тараканов сел на свободное место и подумал, что это ему награда за воскрешение. В кабине водителя негромко играла музыка, а потолок салона и верхняя часть лобового стекла были оклеены денежными купюрами разных цветов, времен, достоинства и стран. Здесь были и красные советские десятки с Ильичем, и сине-зеленые павловские тысячные купюры образца 1991 года, и украинские гривны, и узбекские сумы, и однодолларовые банкноты.
Разглядывая музейные экспонаты, Тараканов поощрил обилие дензнаков и пожелал водителю новых пополнений его коллекции. Тараканов постановил, что, поощряя мир, будет притягивать деньги: каждый «ТАК» материализует какую-то сумму, которая ищет кратчайший путь к Вовке, стараясь сильно не тревожить его ПКМ.
Пробка на мосту. Экзотические «ТАКи». «Да не оскудеет рука дающего!»
Между тем автобус, въехав на мост над железной дорогой, замер в плотной автомобильной пробке. Вовка посетовал, что здесь регулярно бывают заторы, особенно зимой. Скорость на узком мосту небольшая, и стоит какой-нибудь машине заглохнуть на морозе, как движение надолго парализуется. Убедительно объяснив себе причину затора, он спохватился:
– Волшебник я или где?
Вовка щелкнул пальцами, надавил воображаемую кнопку «Reset» и произнес молитву:
– Господи, перезагрузи этот мир!
Мир перезагружаться упорно не хотел и завис на одной картинке – в окне виднелась длинная вереница троллейбусов, беспомощно застывших на мосту. В Вовкином «компе» снова запустилась стандартная программа: «Похоже, у флагмана рогатых контакт пропал, и он застопорил все движение». Настроение у Тараканова сразу поднялось, когда он уловил двойной смысл последней фразы.
Вдруг Вовка увидел, что немного впереди в совершенно пустом троллейбусе сидит один-единственный мужик и, не обращая никакого внимания на разразившийся катаклизм, невозмутимо читает газету.
– Вот оно! Та-а-а-а-к!! Ну, крутой, все вышли, а ему хоть бы хны, в газетку уткнулся, – восхитился силой его намерения Тараканов.
Вся кавалькада троллейбусов тут же тронулась с места.
– Так-так-так, – подбодрил их Вовка, после чего его автобус также покатил вперед, к светлому будущему, и спустя пару минут съехал с моста на широкое шоссе.
От такой молниеносной перезагрузки Вовку окутало пеленой легчайших вибраций, в макушке покалывало. Цветовая гамма мира стала ярче и насыщеннее. По тротуару резвой стайкой неслись девчушки с пестрыми рюкзачками, видимо, спешили в школу, на вторую смену. Вовка, не раздумывая, вручил им по пятерке в дневнике. Увидев согбенную бабулю с тяжелыми сумками в руках, Тараканов приделал к сумкам белые крылышки, отчего бабулька сразу распрямилась и проворно засеменила.
Пассажиры Вовкиного автобуса были погружены в свои думы, их лица выглядели озабоченными. «Дед Мороз» поднес им по чашке горячего чаю и по пирожку с фейхоаевым вареньем. Народ заулыбался, кто-то начал травить анекдоты про Вовочку.
– Так-так! Как здорово мир отзывается на поощрения, – порадовался Вовочка.
Ответные приятности сыпались на него со всех сторон, как из рога изобилия, только успевай замечать. Тараканов вспомнил суфийскую пословицу: «Сделай один шаг по направлению к Богу, и Бог сделает десять шагов навстречу тебе». В новой интерпретации она могла звучать так: «Восхвали мир однажды, и он поощрит тебя десяток раз».
Водитель добавил громкость динамиков, и на весь салон зазвучала удалая песенка неизвестной Тараканову группы (больше Вовка эту песню не слышал):
Карлос, Карлос, Карлос Кастанеда,
Карлито любит Мескалито!
«Докатились, скоро Пугачева с Киркоровым про древних видящих и неорганические существа запоют, – подумал Вовка. – А все началось с какой-то ерунды, с того, что я, проснувшись, поощрил свое появление в этом мире».
Ему пришла в голову стратегия укрепления волшебной картины мира и набора личной силы: не критиковать себя за то, что какое-то намерение не успело реализоваться, а хвалить за уже достигнутое.
Тараканов в уме начал перечислять свои достижения: «Мужичок поднялся – так, это я сделал. Автобус тоже я вызвал – так, места свободные есть – так-так, молодец. Из пробки выбрались – браво, опять моих рук дело. Бабуля поскакала, как козочка – и это я сотворил. Народ в автобусе повеселел – тоже моя заслуга, бурные аплодисменты, переходящие в овацию! Люди, если бы вы знали, как вам повезло, что вы едете вместе со мной!
Итак, неудачи игнорирую, а все заслуги приписываю себе, даже если для их осуществления и пальцем не пошевелил. Только так можно набраться наглости волшебника».
Мимо пронесся небольшой темно-зеленый автобус, прямо из американских военных фильмов, внутри которого восседала бригада негров в оранжевых рабочих жилетах и оранжевых строительных касках. Вовка обернулся, чтобы остановить чудное мгновенье, но транспортное средство пришельцев скрылось из поля зрения. С Таракановым едва столбняк не приключился:
– Вот это «ТАК»! Премного благодарен вам, смуглые братья по разуму. Откуда вы здесь? Впрочем, это не вы здесь, это я давно в перпендикулярном мире. Сновидение наяву поперло. Мы привыкли различать пространства яви и сна, хотя, возможно, это один и тот же необъяснимый мир-головоломка. Собирается ли вообще данная головоломка, неведомо. Да и кому интересно играть, если счет матча известен? А может быть, этот пространственно-временной паззл лишь ничтожная частичка гигантской мозаики? Вопросов всегда больше, чем ответов.
Сколько бы мы ни отгораживались от пугающей неизвестности пэкаэмами, сновидческая реальность просачивается сюда. Мир сновидений то и дело напоминает о себе мужиком с газетой в пустом троллейбусе, песней о КК, чернокожими ударниками капиталистического труда посреди сугробов спального района…
От философской темы Вовку оторвала еще одна нелепая сцена. Посреди перекрестка перед открытым канализационным люком на раскладной табуретке восседал мужик в валенках, телогрейке и матерчатом шлеме сантехника, а рядом с ним стоял какой-то прибор, напоминающий тестер. Сантехник держал провод, скрывающийся в провале люка. Сначала Вовка скумекал, что идет зимняя рыбалка, но для чего тогда тестер? Следующее предположение понравилось ему больше: это городской шаман, подключившийся по оптоволоконному кабелю к нижнему миру. На эфирном плане Тараканов связался с одиноким охотником за Силой, направил ему поток мю-мезонов, насыщенный флуктуациями дельта-нейтрино, и благословил:
– Удачной охоты, Маугли! Мы с тобой одной эманации, ты и я!
Переодетый в сантехника шаман поднял голову от портала в недры и на долю секунды встретился глазами с коллегой. Парад Нагваля продолжался.
Что происходило с Вовкой, передать сложно. Граница между дневным миром и миром сновидений размылась, тонкая ткань реальности колыхалась, как вуаль на ветру. Восходящий поток шальной силы потряхивал сделавшееся невесомым тело, которое, казалось, вот-вот оторвется от земли. Вовка напоминал «Боинг», замерший на взлетной полосе перед стартом, тормоза которого еле сдерживали тягу запущенных на полную мощь двигателей.
Автобус плавно притормозил возле остановки. Тараканов встал, и вибрации отхлынули.
Шагая к метро, Вовка припомнил, что поощрениями напоминает миру о своем намерении иметь больше денег. Вообще-то деньги были в этот момент Тараканову до лампочки, так как от энергетической наполненности тела он испытывал невыразимый восторг, который невозможно купить ни за какие сокровища. Но вместо созерцания мира и своего состояния, деятельная Вовкина натура требовала предпринять активное действие, и он решил направить свое внимание на материализацию главной ценности привычного мира. «Тем более, – подумал Вовка, – состояние может легко улетучиться и тогда слабой заменой ему будет чувство от обладания деньгами».
На глаза Вовке попалась странная конструкция. Ближайший фонарный столб был обвит телефонным кабелем, будто змеей. «Ага, – подумал Вовка, – вот и Кундалини материализовалась». Верхний конец провода, оборванный с мясом, свободно болтался, а нижний оканчивался эбонитовой трубкой от старого таксофона, висевшей в полутора метрах от земли. Снег на кабеле и телефонной трубке отсутствовал, хотя выступы столба были припорошены снежком.
Никто из прохожих не замечал диковинку, но Вовка-то находился в радикально улучшенном мире. Догадка молнией сверкнула в его мозгу: «Это же аппарат прямой связи с верхним миром, небесная вертушка. Так-так, хорошие спецы работают у Вседержителя в Пресс-центре по связям с общественностью. Оборудование малость устарело, а так шустрые ребятишки, вовремя повесили. Надо использовать подвернувшийся момент, звякнуть наверх, забросить намеренье».
Когда Вовка подносил трубку к уху, незыблемое здание ПКМ зашаталось, и он уже на самом деле не знал, ответят ему или нет. Слегка дрогнувшим голосом он сказал:
– Алло.
В трубке стояла полная тишина.
– Алло! – более твердым тоном повторил Тараканов.
Эффект тот же самый. «Возможно, динамик барахлит, или связь с космосом односторонняя», – перегрузился Вовка и добавил вслух:
– Добрый день! Девушка, будьте любезны, примите заказ на деньги. Срочный валютный перевод. Да, вариант любой, но лучше – сами знаете, какой. Телефонному отделу спасибо за оперативную работу. Привет Главному. До связи.
Вовка аккуратно опустил трубку. Взгляд его уперся в огромное лицо Че Гевары с рекламного плаката сотовой связи, бесстрастно взиравшее на разгул буржуазии в российской столице. На фоне красного знамени контрастно выделялись волевые черты лица пламенного революционера, прорисованные черной краской. Товарищ Че выглядел почти так же, как на обложке первого издания пелевинской книги «Generation П», только вместо эмблемы фирмы «Nike» на берете красовалась пятиконечная звездочка. Слоган гласил: «Достойному партизану – достойную связь!!!»
Великолепно, значит, сеанс связи с верхним миром состоялся, и заявка на пополнение Таракановского бюджета принята.
Следующий рекламный слоган, увиденный Вовкой, тоже был в кассу: «Деньги растут».
Возле продуктового магазина стояла старушка-нищенка, у ног которой лежала открытая кошелка с горстью монет. По стыдливому выражению интеллигентного лица и старенькой, но опрятной одежке было видно, что она не алкашка, а едва сводит концы с концами, и ей неудобно просить милостыню.
Вовка вытащил стольник и подал бабульке, в глазах которой отразилась благодарность. «Да не оскудеет рука дающего», – подгрузил он известную картину мира.
Остановившись на перекрестке перед светофором, Тараканов увидел, как с колеса грузовика, проезжавшего рядом, слетела небольшая бумажка и, неторопливо кружась, опустилась к его ботинкам, оказавшись на поверку тысячерублевой купюрой. «Повалили, родимые. А говорят, деньги с неба не падают», – азартно воскликнул Вовка. Стоящий сбоку парень с улыбкой обратился к нему:
– Давай поделим.
– Не могу. Это мне, персональный дар Великого Духа. Он может обидеться, – пояснил Тараканов.
Паренек понимающе кивнул.
В метро. Дедок с семечками, дядя Гиляй
Спустившись в метро, Вовка прошел к лавочке в начале платформы и уселся рядом с основательным дедом с густой седой бородой. Голову деда украшала меховая шапка, которую носили минимум десять лет. На нем были подшитые валенки, ватные штаны и выцветший синий плащ, такой древний, что сквозь износившуюся ткань то тут, то там торчали клочки ваты. Старикан неторопливо лузгал семечки, сплевывая шелуху в кулечек из газеты, и внимательно поглядывал по сторонам. У ног его стоял потрепанный объемный портфель коричневого цвета.
Тараканов мысленно поощрил живописного соседа:
– Этот тоже из параллельной вселенной. Чувствуется большая медитативная практика, вон как сосредоточенно семечки грызет. Мастер Щелкайя-йоги.
Придирчиво оглядев Вовку удивительно голубыми глазами, дед встал и чинно пошел вдоль платформы, продолжая грызть семечки и ни разу не оглянувшись на портфель. «Доверяет», – уважительно подумал Тараканов.
Дед вернулся, сел на лавку и, наклонившись, раскрыл портфель, в котором Вовка успел заметить моток провода, несколько отверток и молоток. Заинтригованный манерами и снаряжением чудаковатого попутчика, Тараканов пропустил свой поезд, продолжая наблюдение за дедочком. Тот извлек из недр таинственного портфеля газетный сверток и стал его разворачивать. Внутри оказалась стальная ложка и литровая стеклянная банка, в которой были вареная картошка, соленый огурец и большая котлета.
Дед, не обращая ни на кого внимания, стал вдумчиво кушать, тщательно пережевывая пищу. Вовка просто упивался, наблюдая за стариканом, от которого исходила сила и уверенность: «Подарок судьбы какой-то! Вот так незаметно они и живут среди нас, достигшие нирваны адепты. Пройдешь мимо и не оглянешься».
Опустошив содержимое банки, дедок вытащил из портфеля компактный железный термос и пластмассовую кружку. Громко прихлебывая чай, он развернул и принялся читать засаленную газету, в которую была завернута банка с едой. Увидев заголовок, Вовка с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Посреди страницы крупными буквами было написано: «Кто тот мужчина, который ходит к Мордюковой?»
Подкатил громыхающий поезд, и Тараканов вспомнил о свидании со знойной Юлькой. Уже входя в вагон, он обернулся к деду, который хитровато посмотрел прямо на Вовку и четко произнес:
– Я тот мужчина!
В вагоне были свободные места (так!), и Вовка уселся напротив старомодно одетого пенсионера, на носу которого были очки в золотой оправе, а в руках – томик Гиляровского «Москва и москвичи». Вовка вспомнил историю, приключившуюся с известным писателем московского быта начала века.
После революции дядю Гиляя не расстреляли и даже разрешили писать. Ехал он как-то в трамвае, газету читал. Вошел пьяненький пролетарий и начал к дяде Гиляю приставать:
– Сидит тут паршивый интеллигент, газету читает. А я, честный трудящийся и гегемон пролетарьята, смену за станком отмантулил, устал как собака, и вот стою тут перед…
Дядя Гиляй поднял голову и тихо так, вежливо, ответил:
– Извини, братец, я никакой не интеллигент, а такое же г…о, как и ты!
У пролетария от такой перезагрузки картины мира в голове что-то заклинило, и он сразу потерял к дяде Гиляю всяческий интерес.
Вдруг Вовка услышал:
– Тут дышать нечем, а он еще газету читает!
Тараканов не поверил своим глазам: рядом стоял настоящий московский «интеллигент», тощий и тщедушный (явно не дядя Гиляй) и нервно препирался с пьяным пролетарием. А тот вошел в раж и никак не мог остановиться:
– Ты такой-то, а мать твоя такая-то…
Вовка отменил скандал и выдал мысленный куш бузотеру, перенеся его на гавайский пляж. Пролетарий лежал под тенью раскидистой пальмы, держа в руке запотевший стакан с пивом. Рядом, на песочке, лежала газетка «Коммерсантъ» (в память дяди Гиляя), с уже очищенной воблочкой и бутылочкой пивка в серебряной чаше со льдом. Здоровенный негр с кольцом в носу обмахивал шефа опахалом из страусиных перьев, а тот, жмуря от удовольствия глазки, потягивал хмельной напиток.
Поддатый хрюндель, только что вопивший на «интеллигента», мирно засопел, завалившись на бок.
Тут в соседнюю дверь вошел здоровенный детина и пробурчал:
– Ннуу я ттебя сделаю, я ттебя сделаю…
Глаза богатыря были налиты кровью, как у быка на корриде, а голова вращалась из стороны в сторону, в поисках жертвы.
Вовка быстро нарисовал в воображении военный плац, на котором стоял длинный строй офицеров и солдат: корешей и братанов вошедшего мужика. В правой руке у каждого было по стакану самогона-первача, а в левой – огурец. Красноглазый гордо шествовал вдоль строя, с каждым чокаясь и принимая на грудь, а его генеральский мундир украшала массивная золотая цепь с крестом, болтавшимся на уровне пуза. Вместо криков «Ура», пацаны пели «конфетки-бараночки»!
В вагоне стало тихо, мужик задышал ровнее, глаза его остекленели.
Вовка сконцентрировался на внутреннем потоке. Ощущения потери веса, появившиеся у Тараканова после утренней йоги, последующих поощрений, и достигшие пика в автобусе, периодически накатывали на него, то усиливаясь, то ослабевая.
Вот и нужная станция метро. Юлька, как всегда веселая и излучающая огонь, поджидала его на платформе. На голове у нее были миниатюрные наушники от плеера. Она пританцовывала и напевала заводную песню на непонятном языке:
– Нина Яку Вайра Пачамама Хэй, Нина Яку Вайра Пачамама Ха!
Поздоровавшись, Вовка поинтересовался, о чем слова песни. Юлька, стащив наушники, разъяснила:
– Это танец индейский, обалденный. Что-то про Пачамаму, Великую Маму, точно не помню. У индейцев картина мира примитивная: Мать-Земля, Великий Дух и четыре стихии. И достаточно, незачем огород городить.
Парочка направилась к выходу из метро. Разгоряченный Вовка живо поведал о чудесах, которые с ним приключились, и своих ощущениях. У Юльки тоже нынче масть пошла. Вслух поощряя влиятельного чиновника, она получила долгосрочный кредит на расширение салона, под смехотворные проценты.
