Мир должен
Пациенты также требуют контроля над неодушевленными предметами, социальными явлениями и над самой судьбой. Как часто мы слышим от пациентов причитания: «Это не должно случиться со мной — это несправедливо!» Дискуссию с пациентом начинают с объяснения, что мир не обязан быть таким, каким хочет его видеть пациент. В действительности мир и вселенная имеют собственные сложные, часто неизвестные нам, законы и не нуждаются в каких-то изменениях. Для разъяснения этого положения часто применяется следующая аналогия:
В: Давайте предположим, что я сижу в своем рабочем кабинете в жаркий солнечный летний день и фантазирую, как здорово было бы сейчас покататься на лыжах вместо того, чтобы работать. Если бы я подошел к окну и стал требовать, размахивая руками, чтобы на улице был холод со снегом, Вы бы подумали, что я немного не в себе. Вы, должно быть, сказали бы мне, что глупо сейчас требовать снег и холод. И Вы были бы правы; глупо требовать, чтобы мир был таким, как хочу я. Совершенно очевидно, что физические, астрономические и метеорологические факторы определяют сейчас жаркую погоду и вспышка гнева не может ничего изменить. Не напоминает ли это Вам ваше отношение к своей проблеме? Разве Вы тоже не предъявляете такие же требования?
Эту аналогию можно применять в спорах по поводу любых требований пациента, например:
В: Если глупо требовать полного контроля над погодой, то в такой же степени глупо требовать полного контроля над другими людьми и даже над самим собой.
Если пациент требует такого контроля над собой, он может возразить:
П: Я понял что Вы имеете в виду в отношении внешних событий, но я должен быть способным управлять собой.
В: Хорошо, но Вы умеете управлять собой в определенной степени. Ваша ошибка заключается в том, что Вы настаиваете на полном контроле, хотя Вы, как любой человек, подвержены ошибкам. Это то же самое, как и попытки управлять погодой, Вы согласны?
Драматизация
Обсуждение этой иррациональной концепции строится на критике понятия «ужасно», означающего, что событие является плохим на все 100%, если не больше. Так как люди довольно свободно употребляют такие слова, как «ужасно», «жутко», «страшно», Эллис сначала согласовывает с пациентом определение самого термина; слово «ужасно» имеет ряд значений: плохо на 100%; худшее, что только могло с вами случиться; эквивалент состояния, когда человека медленно мучают до смерти. В сущности этот термин предполагает 101% плохого, сильное преувеличение плохого. Правильнее было бы поэтому сказать, что не бывает ужасных событий, даже если это зубная боль.
Когда психотерапевт выясняет, является ли описываемое пациентом событие действительно очень плохим, многие пациенты защищают свои взгляды следующим образом:
В: Хорошо, допустим Вас отвергли и Вы остались в одиночестве. Почему это было бы ужасно?
П: Я бы всем своим нутром ощущал подавленность; я чувствовал бы себя просто жутко.
В: Все наоборот! Причиной плохого самочувствия является оценка ситуации как ужасной. Представьте, что Вы восприняли бы следующую фразу просто как небольшую боль в мягком месте: «Разве не ужасно то, что я ей не нравлюсь?» Ощущали бы Вы такую же подавленность?
П: Нет.
В: Видите, если бы Вы перестали драматизировать ситуацию, Вы бы избавились от подавленности. Вы были бы огорчены и испытывали сожаление, но не были бы так депрессивны. Итак, где доказательства, что было бы ужасно оказаться отвергнутым и одиноким?
Можно убедить пациента, что X не является ужасным с помощью сравнения: «Можете ли Вы представить что-либо худшее?» или «Если это так невыносимо, покончили бы Вы с собой из-за этого?» Более конкретное упражнение, помогающее перестать драматизировать ситуацию, заключается в составлении «Шкалы ужасных событий» с делениями от 0 до 100. Итак, если 100 баллов — это худшее из того, что только можно себе представить (например медленное умирание от рака после ампутации рук и ног), то как по этой шкале пациент оценил бы свою проблему. Вполне возможно, например, что наличие вспыльчивого супруга будет оценено по этой шкале всего в 20-30 баллов.
В работе с детьми Рэй ДиГусепп и Гингер Уотерс часто используют сходный прием — «Список катастроф». На доске или на большом листе бумаги дети составляют список всех возможных катастроф (это сделать легко, если вспомнить о потоке фильмов ужасов). После того, как перечислены жуткий ад, наводнение, пришествие иноземцев, землетрясение и атомная война, психотерапевт «вспоминает» еще одну катастрофу — проблему ребенка (например, «Томми сел на мое место»). Возможно, вам не придется объяснять ребенку, что одно из перечисленных событий не относится к катастрофам. Это упражнение с успехом применяется также при работе со взрослыми.
Пациенты и сами могут проделывать работу, направленную на прекращение драматизации, если врач направит их с помощью следующих вопросов: «Каковы реальные и ожидаемые последствия этой неблагоприятной ситуации?», «Как долго будут сохраняться эти последствия?», «Каким образом Вы будете справляться с ними?», «Давайте обсудим ваш план в деталях». Предложить пациенту такие вопросы намного полезнее, чем просто призывать его перестать преувеличивать тяжесть ситуации. Данный прием помогает не только уменьшить масштаб «катастрофы», но и дает пациенту возможность более объективно взглянуть на реальность и продумать защитные меры.
В одной из наших последних женских групп, участница семинара спросила: «Что РЭПТ предписывает делать в действительно тяжелых ситуациях? Ожидается ли, что вы будете себя хорошо чувствовать в плохой ситуации?» Это очень распространенный вопрос, который задают не только новички, но и профессионалы. Понятно, что мы отвечаем «Нет!». В отличие от «позитивного мышления», РЭПТ не считает, что каждое облако имеет серебряные контуры, бывают и штормовые облака. У нас не всегда есть возможность выбора между хорошими и плохими событиями, но есть выбор между двумя плохими альтернативами. Как может здесь помочь РЭПТ? Рационально-эмоционально-поведенческая терапия помогает пациенту не делать плохое событие еще более худшим за счет катастрофизации. Предположим, что А действительно тяжелое (повреждение спинного мозга, потеря конечности, смерть ребенка); что может сделать в такой ситуации специалист по РЭПТ? Прежде всего признать, что А является действительно очень болезненным событием, что большинство людей тяжело переживали бы такие события и находились бы в состоянии горя. Однако, через несколько недель или месяцев приходит время формирования нового отношения к случившемуся и новой философии, которые помогают человеку справиться с тяжким необратимым А.
Психотерапевт постарается убедить пациентов, что страдание в их ситуации является не лучшим выходом. И вновь, у пациентов может не быть выбора между плохим и хорошим, а только между плохим и худшим. Добавляя ненужные страдания к тяжелой ситуации мы делаем страдания еще хуже. Вот конкретный пример: нашим пациентом был молодой мужчина с повреждением спинного мозга и параличом, осложнившимся пролежнями с язвами и мышечными спазмами. Повреждение спинного мозга было необратимым, но из-за сильного переживания по поводу своего заболевания у молодого человека значительно усилились спазмы. В создавшейся ситуации преодоление депрессии, вызванной переживаниями по поводу основного заболевания, могло бы заметно улучшить общее состояние больного. У него и так было много серьезных проблем со здоровьем и, конечно, не требовалось добавлять к ним еще и депрессию.
Вероятно существует сходство в оказании помощи пациентам в принятии болезни (например какого-либо инвалидизирующего заболевания) и принятии смерти. Как отмечал Кюблер-Росс (Kubler-Ross, 1969), принятие ситуации — это не простой процесс, а многоступенчатый. В ходе этого процесса возникает много различных эмоций (например гнев и страх), может наблюдаться сильно выраженное отрицание. Схема стадий принятия это лишь гипотетическая концепция; не все пациенты проходят через все стадии и не обязательно в определенном порядке. Однако, РЭПТ может помочь ускорить продвижение по этим стадиям.
Многие психотерапевты склонны преувеличивать тяжесть психологического состояния пациентов с тяжелыми увечьями или неизлечимыми заболеваниями. Однако, эти состояния сами по себе не являются причиной эмоциональных потрясений. В действительности, как показали исследования последних лет, большинство больных с неизлечимыми заболеваниями не имеют хронических эмоциональных расстройств, наоборот, они умело мобилизуют собственные защитные механизмы (Sobel, 1978). Поэтому нет оснований считать дистресс в таких случаях нормальной реакцией.
Признавая реальность и болезненность неблагоприятного события врачу лучше сконцентрировать внимание пациента на его сохраняющихся способностях, чем на утраченных возможностях. В начале лечения этот маневр может оказаться преждевременным, но по ходу лечения будет важно обсудить с пациентом его возможности: «Как Вы можете пользоваться тем, что у Вас осталось?» Пациенты могут прийти к иррациональному заключению, что из-за их тяжелой ситуации жизнь закончена и не осталось возможности для получения какого-либо удовольствия. Важно, чтобы вынужденные ограничения в существовании пациента касались лишь отдельных конкретных сторон жизни и не распространялись на всю жизнь. В этом отношении специалист по РЭПТ может сделать больше, чем психотерапевт другой ориентации: признать, что ситуация действительно тяжелая, но не ужасная, потому что всегда могло бы быть еще хуже. Если пациент неизлечимо болен и знает об этом, ему можно было бы дать понять, что порой люди умирают медленнее и с большими страданиями. Если умерла возлюбленная, то могло бы случиться и так, что пациент потерял бы одновременно и возлюбленную, и лучшего друга. Всегда может произойти нечто худшее, чем то, что случилось на самом деле. Хотя такая информация может быть не очень утешительной, она помогает пациентам более трезво воспринимать реальность.
Помимо философских диспутов, можно выдвинуть и прагматические основания для прекращения драматизации. Во-первых, высокий уровень тревоги, вызванной драматизацией ситуации, затрудняет решение проблем. Снижая тревогу пациенты повышают свои возможности в разрешении неблагоприятных ситуаций. Если пациент драматизирует приближающуюся проблемную ситуацию, психотерапевт может подчеркнуть, что тревога только усугубляет ситуацию, поскольку пациент в этом случае дважды переживает травмирующую ситуацию — заранее и в тот момент, когда это происходит. Если дискомфорт в связи с приближающимся событием неизбежен, пациент мог бы хотя бы не расстраиваться до тех пор, пока это не произойдет.
Драматизация событий обычно ассоциируется с высоким уровнем тревоги, типичным результатом которой бывает избегающее поведение. Проблема избегания заключается в том, что хотя эта мера временно снижает тревогу, избегающее поведение способствует еще большему избеганию вследствие отрицательного подкрепления. Как свидетельствует современная литература по бихевиориальной терапии страхи могут легко генерализоваться.
Например, если у человека есть необоснованный страх наступить на одуванчик, он может легко избежать проблем, если будет ходить вокруг единственного одуванчика без ущемления собственной свободы. Однако, один маленький заброшенный одуванчик может быстро превратиться в множество проблем и вскоре страх загонит человека в угол, каждая тропинка в поле будет блокирована огромным количеством одуванчиков. (Walen, Hauserman & Lavin, 1977)
Не попадайтесь на крючок избегающего поведения; иногда пациенты избегают благоприятных событий с тем, чтобы оградить себя от ожидаемого дистресса в будущем. Наглядным примером этого парадокса являются пациенты, избегающие интимных отношений, даже если очень хотят этого. Они отказываются от любовных отношений из-за страха, что когда-нибудь эти отношения могут закончиться. Так как они считают ужасным окончание близких отношений в будущем , они лишают себя удовольствия в настоящем. Драматизация в таких случаях дорого обходится пациентам.
Для преодоления драматизации в РЭПТ используется следующий важный поведенческий прием: пациента готовят встретить проблему во всеоружии с тем, чтобы опровергнуть его оценку события как невыносимого. Эллис считает, что пациент в такой ситуации может «рискнуть».
Эллис настойчиво отстаивает мнение, что очень желательно убедить пациентов не бояться риска. Этим он предвосхитил целое направление поведенческой терапии. Подвергая себя риску, заставляя себя делать вещи, которые выглядят «слишком трудными» или «слишком страшными» пациенты будут иметь самые благоприятные возможности для прекращения драматизации. На самом деле Эллис зашел так далеко, что утверждает, что такие традиционные мягкие техники поведенческой терапии, как систематическая десенситизация и релаксационный тренинг, могут иногда оказаться ятрогенными в том смысле, что они поощряют избегание пациентом дискомфорта и усиливают низкую фрустрационную толерантность. Он утверждает, что мы в сущности продолжаем нянчить пациентов и помогаем им оставаться детьми в эмоциональном плане. Лучший и самый эффективный способ преодоления страхов и избегающего поведения — это «закрыть глаза и заставить себя прыгнуть в ситуацию двумя ногами». Другими словами, РЭПТ рекомендует использовать техники наводнения и взрыва, начиная с самых сильных страхов, а не самых слабых. Недавние исследования (Marks et al., 1971; Rachman et al., 1973) подтверждают эту точку зрения и происходящее смещение акцента с десенситизации на уровне воображения к десенситизации in vivo и переход от принципа постепенности к наводнению показывают, что бихевиориальная терапия развивается в направлении, указанном РЭПТ. В главе 11 будут подробно описаны упражнения, связанные с риском, которые предлагаются пациентам в качестве домашнего задания.
Человеческая ценность
В своих работах Эллис, касаясь проблемы очернительства («Я никчемный болван» или «Он полное ничтожество»), анализирует философию оценки человека следующим образом; Логически или научно невозможно доказать, что какой-то один человек имеет большую ценность в масштабе вселенной, чем любой другой. Так как нет способа обосновать различия в человеческой ценности, остается только принять нулевую гипотезу, что все люди имеют равную ценность. Однако сохраняется проблема формулировок, так как термин «ценность» предполагает существования противоположного понятия «никчемность». Позднее Эллис внес уточнения в свою теорию и отказался от понятия ценность, заменив его термином самопринятие.
Верования людей о своей ценности относятся к разряду одних из самых стойких. Принятие себя может оказаться трудным для детей, поскольку их окружают взрослые, имеющие склонность к глобальной оценке ребенка (например, «хорошая девочка» вместо того, чтобы сказать «хорошее поведение»). Но часто еще труднее убедить подростков в том, что они не нуждаются в лестной оценке своих сверстников. В этом отношении важно, чтобы пациенты усвоили, что мнение людей о ценности кого-либо не является фактом. Понять это легче на внеличностном примере.
Психотерапевт показывает на свои наручные часы и говорит, что это лучшие часы в мире. Делает ли такое утверждение часы действительно лучшими в мире? На этом примере врач учит понимать различия между мнением и фактом. Данное верование правильнее понимать так: «Я считаю эти часы лучшими в мире». Если пациент усвоил это различие между мнением и фактом, то далее можно перейти к оценкам, касающимся личностей. Например:
В: Допустим ваш друг считает Вас ослом. Что это, мнение или факт? Если бы все ваши друзья назвали Вас ослом, стали бы Вы от этого ослом на самом деле?
Другими словами, признание своей ценности не должно зависеть от поддержки и восхищения окружающих или даже божества («Иисус любит меня, я достойный человек»). Мы можем спокойно относиться к оценкам окружающих и просто принимать себя такими, какие мы есть.
Фактически все верования, касающиеся пониженной самооценки, являются чрезмерными обобщениями; эта логическая ошибка исправляется в следующем диалоге:
П: Я полное ничтожество.
В: Вы ничтожество? Кажется Вы плохо разбирается в выражениях. Вы навесили себе ярлык, означающий, что в самом вашем существе есть что-то отталкивающее, а не в поступках. Вы дали себе определение омерзительного человека. Если бы это было правдой, Вы должны бы были всегда и в течение всей жизни совершать только омерзительные поступки. Это было бы вашей судьбой. Не кажется ли Вам, что Вы преувеличиваете?
Посмотрите еще раз на высказывания врача. Важно научить пациентов различать понятия «быть плохим» и «поступать плохо». Иначе говоря пациенты и их поведение не являются одним и тем же. Этому можно научить, если помочь пациентам следить за своей речью и не пользоваться ярлыками. Так, вместо фразы «Я плохая мать» правильнее сказать: «Я кое в чем плохо воспитываю ребенка». Первое утверждение безусловно является чрезмерным обобщением, поскольку было бы невозможно найти мать, которая все делала только плохо в отношении своего ребенка. Даже обезьяны с прозвищем «мать-чудовище» иногда ласкают своих детей (Harlow, 1958). Мы убеждаем пациентов превращать свои оценки-ярлыки в более нейтральные фразы потому, что ярлыки всегда являются чрезмерным обобщением. Глагол «быть» в английском языке предполагает единство между подлежащим и сказуемым. В предложении «Я психолог» слова «я» и «психолог» воспринимаются как единое неделимое целое; хотя большинство из нас выполняет еще много других дел помимо профессиональных обязанностей. То есть, человек слишком многогранен чтобы можно было отнести его полностью к какой-то одной категории. Вследствие этой многогранности невозможно дать человеку рейтинг. Люди слишком сложны чтобы можно было оценивать их в целом. Поэтому Эллис предлагает пациентам «отказаться от своего «Я», не в смысле собственных действий, а в смысле самооценки.
Специалисты по РЭПТ часто используют следующую аналогию для демонстрации сложности человека:
Представьте, что Вам только что прислали большую корзину фруктов. Вы заглянули в нее и достали красивое красное яблоко, спелую сочную грушу, затем Вам попался гнилой апельсин, затем Вы взяли великолепный банан и гроздь винограда с несколькими испорченными ягодами. Как бы Вы оценили фрукты? Просто: одни хорошие, другие плохие. Некоторые из них Вы бы захотели выбросить. А как бы Вы оценили всю корзину? Обратите внимание, эта корзина немного напоминает Вас, и разнообразные фрукты, отличающиеся по степени зрелости и по испорченности, являются как бы вашими чертами. Так вот, оценивать себя по отдельным чертам то же самое, что сказать: «Корзина плохая, потому что в ней попадаются испорченные фрукты». Ричард Уэсслер построил схематичную диаграмму, показывающую абсурдность оценивания себя. Обратите внимание на диагональную линию иррациональности:
|
|
Многие люди оценивают себя пропорционально успехам по горизонтальной оси. Когда дела идут хорошо, они оценивают себя высоко (точка 1); когда дела идут плохо, они оценивают себя низко (точка 2). Ошибочность этой концепции заключается в том, что конкретному действию пациенты дают общую оценку; однако в целом самовосхваление так же иррационально, как и самоочернительство. Оценивание себя -занятие глупое, потому, что как только внешняя ситуация ухудшается вы скатываетесь вниз по диагонали иррациональности. Более рационально было бы оставаться в нулевой точке по вертикали независимо от положения по горизонтальной оси. Итак, поскольку завышенная оценка себя предполагает возможность заниженной оценки, то лучше всего вообще отказаться от оценивания себя.
Мы рекомендуем следующую тактику, согласующуюся с основными принципами РЭПТ: вместо того, чтобы доказывать, что пациенты не являются неудачниками или ничтожеством, пусть они сами попробуют доказать, что являются ими. Этот прием не только облегчает задачу врача, но и помогает пациентам глубже осознать, что сам человек и его поведение — это не одно и то же. Отметим еще раз, важно научиться не оценивать себя, а принимать и быть терпимым к себе.
В: Хорошо Джек, докажите мне, что Вы неудачник.
П: Но я только что рассказал Вам обо всех своих неудачах.
В: Это верно Джек, но каким образом все это делает Вас неудачником?
П: Но я испортил столько много дел!
В: Я знаю это Джек, но разве Вы не видите, что Вы делаете, когда называете себя неудачником? Вы даете прогноз. Быть неудачником означает иметь такие черты, что вы всегда обречены на провал, что бы ни пытались сделать.
П: Это меня и расстраивает, что у меня всегда будут неудачи.
В: Но Вы не можете быть неудачником, потому что мы не знаем будете ли Вы всегда проваливаться и у нас есть факты, что в прошлом у Вас не все было так плохо. Видите ли, если бы Вы были яблоком, Вы бы всегда имели и сохраняли черты яблока. Тогда действительно Вы не могли бы измениться. Итак, докажите мне, что Вы все время проваливаетесь и так будет всегда!
П: (смеется) Кажется не могу.
В: Хорошо, итак Вы видите, время от времени Вы совершаете неудачные действия; но сами то Вы не являетесь неудачником.
Многие пациенты не могут примириться со своими физическими данными, к удивлению, эта проблема так же распространена среди мужчин, как среди женщин. Попытки убедить пациентов в том, что они ошибочно воспринимают свои физические данные, кажутся бесполезным занятием.
Когда пациенты смотрят в зеркало и им не нравится свое изображение, они делают эстетическую оценку. О личных вкусах спорить трудно. Однако проблема заключается в том, что в дополнение к признанию своего изображения несимпатичным, пациенты драматизируют ситуацию и не хотят принимать себя. Ниже мы дает пример лечебного обсуждения ситуации, когда пациентка отказывается принять себя; обратите внимание на то, что психотерапевт не опровергает восприятие пациентки:
В: Хорошо, у Вас запавшие глаза. Что Вы делаете с этой информацией? Вы говорите себе, что должны быть несчастны из-за запавших глаз?
П: Я могла бы всегда найти человека, кому нравятся запавшие глаза (смеется).
В: А что Вы говорите себе сейчас? Вы вновь ищите внешней поддержки. Можете ли Вы принять себя такой, какая Вы есть с запавшими глазами?
Вначале пациентка признала, что примирилась бы с запавшими глазами, если бы нашла человека, кому понравились бы ее глаза. Но это был бы не лучший выход из ситуации, потому что это означало бы лишь условное принятие. Психотерапевт побуждает пациентку продолжить работу и принимать себя независимо от одобрения окружающих.
Итак, внешность человека может быть такой областью, где бесполезно пытаться изменить А. Принятие качеств, которые нельзя изменить, очень важно. Хотя, учитывая, что какие-то отдельные недостатки внешности можно устранить (например с помощью пластической хирургии), психотерапевт может, конечно, и поддержать пациента в желании изменить то, что можно изменить.
Особой разновидностью иррациональности является проблема соперничества; некоторые пациенты считают, что они должны быть не просто высококомпетентными, но и более компетентными, чем окружающие. Поэтому они могут чувствовать себя комфортно только в том случае, если в сравнении с другими они преуспевают больше. Они оценивают не только себя, но и окружающих. Если они встают рядом с кем-то и оказываются ниже ростом, они испытывают не только депрессию, но и зависть. Процесс сравнения в социальной сфере является нормальной частью жизни и может быть желателен для самосовершенствования. Однако проблемы возникают когда пациенты имеют склонность к чрезмерным обобщениям и используют сравнение для унижения себя. Таким пациентам можно сказать, что они не изменятся от того, что будут сравнивать себя с кем-либо. Например: «Допустим ваш рост
Мы включили два примера дискуссии по проблеме самооценки. Первый пример дидактический, построен в виде монолога, вторая дискуссия представлена в виде диалога.
Дискуссия в виде монолога:
Я сейчас скажу нечто удивительное для Вас. Знаете что это? Вы не являетесь замечательным, одаренным, чудесным, интеллигентным человеком, но Вы и не жуткий, ужасный, глупый, безответственный или дурной человек.
Вы не являетесь ни тем, ни другим. Вы человек. Вы принадлежите к человеческому роду. Быть человеком означает иметь свои сильные и слабые стороны. Вы можете быть очень умным, но вместе с тем Вы не застрахованы от ошибок. Потому что человеку свойственно ошибаться.
Если мы хотим помочь чтобы Вам стало лучше, нам полезнее всего заняться вашими взглядами. Вы придерживаетесь мнения, что нужно оценивать себя по типу «плохой — хороший», «глупый которую можно положить в один или другой ящик.
А я считаю, что нет такого ящика, который мог бы охарактеризовать Вас исчерпывающе. Вы сложный человек; все люди таковы. Вы можете написать первоклассный рассказ, однако из этого не следует, что Вы прекрасный, одаренный, интеллигентный, идеальный человек. Это не так.
Если бы Вы отнесли свой рассказ в редакцию и там выяснилось бы, что рассказ неудачен, Вы могли бы отреагировать по крайней мере двумя способами. Вы могли бы сказать: «О боже, я глуп. Я знал это, я знал это, мне никогда не следовало относить рассказ в редакцию. Я убедился в том, о чем всегда думал, я никчемен. Меня нужно положить в ящик «глупость». Или Вы могли бы сказать: «Хорошо, я только учусь писать рассказы. Именно поэтому я нахожусь здесь. Я еще далек от совершенства, иначе я был бы профессором. Профессор тоже несовершенен, иначе он был бы знаменитым писателем! Но это не значит, что он не может меня ничему научить. Я постараюсь следующий рассказ написать лучше».
«НУ И ЧТО?» — вот очень полезная фраза, запомните ее и на следующей неделе произнесите ее себе 100 раз. « Ну и что из того, что это не суперкласс?» Что это значит, если рассказ несовершенен? Просто это означает, что это несовершенный рассказ и ничего больше. Однако фраза «НУ И ЧТО» означает не «Это совершенно неважно», а «Это не является вопросом жизни и смерти».
Дискуссия в виде диалога:
В: Вы действительно считаете себя совершенно никчемным человеком. Это значит, чем бы Вы не занимались, Вы все делаете плохо. Можете ли Вы доказать мне, что это так и есть?
П: Но я провалил так много дел.
В: Как много?
П: Я потерял работу, жена угрожает оставить меня, с детьми у меня не ладятся отношения, вся моя жизнь — одни неприятности!
В: Разрешите сделать два замечания. Во-первых, Вы перечислили не все стороны вашей жизни. Во-вторых, Вы возлагаете всю ответственность за эти события на себя, хотя Вы можете нести лишь частичную ответственность.
П: Даже если я не несу полную ответственность, я все равно неудачник.
В: Нет. Вы потерпели неудачу в этих вопросах, но Вы справляетесь с другими делами.
П: Какими например?
В: Вам удается подниматься каждое утро, следить за внешностью, Вы управляетесь с финансами, хорошо продумываете свои экономические шаги. Существует много вещей, с которыми Вы хорошо справляетесь.
П: Но это неважно!
В: Это неважно для Вас в данный момент, потому что Вы сверхозабочены своими проблемами, но на самом деле это очень важно. Много людей с этими вещами не справляются. Они что — неудачники?
П: Нет, но…
В: Джек, Вы один из самых высокомерных людей, которых я когда-либо встречал.
П: Что Вы имеете в виду. Я лишь говорил Вам, какой я никчемный человек!
В: Дело в том, что ваше отношение к себе и окружающим говорит мне насколько Вы высокомерны. В собственной жизни Вы ориентируетесь на значительно более высокие стандарты, чем окружающие, что предполагает, что Вы считаете себя намного лучше других. Пусть эти мелкие людишки имеют проблемы, но это не для такой исключительной персоны как Вы. Разве это не противоречит вашему мнению, что вы никчемны?
П: Это звучит разумно.
В: А сейчас давайте займемся какой-либо из ваших проблем и посмотрим, как мы могли бы исправить ситуацию…
