УПП

Цитата момента



Даже у самого плохого человека можно найти что-то хорошее, если его тщательно обыскать…
Вы — хорошие!

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Невинная девушка имеет этот дар Божий - оценивать мужчину в целом, не выделяя (искусственно), например, его сексуальности, стройности и так далее. Эта нерасчленённость восприятия видна даже по её глазам. Дамочка, утратившая невинность, тут же лишается и целомудрия. И взгляд её тут же становится другим - анализирующим, расчленяющим, в чём-то даже нагловатым.

Кот Бегемот. «99 признаков женщин, знакомиться с которыми не стоит»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/d3354/
Мещера

ПОСВЯЩАЕТСЯ УРСУЛЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

В 1956 г., когда я начинал писать эту книгу, я не имел представления о том, какой труд на себя беру. В то время у меня была вполне определенная цель — обсудить теоретическое значение некоторых наблюдений, касающихся того, как маленькие дети реагируют на временное отсутствие матери. Наблюдения проводились моим коллегой Джеймсом Робертсоном, а потом мы вместе готовили материал для публикации. Обсуждение теоретического значения этих наблюдений казалось нам нужным, и мы хотели, чтобы этот материал составил вторую часть книги.

Но все произошло иначе. По мере продвижения вперед в своих научных исследованиях я постепенно стал осознавать, что поле, которое я так легкомысленно взялся «вспахать», было не менее обширным, чем то, которое Фрейд начал обрабатывать шестьдесят лет назад, и что на моем участке встречались такие же «каменистые неровности» и «колючие кустарники», как и на его поле; и ему приходилось сталкиваться с теми же препятствиями и искать ответы на те же трудные вопросы — о любви и ненависти, тревоге и борьбе, привязанности и утрате. Однако меня ввело в заблуждение то, что мои «борозды» начинались с угла, диаметрально противоположного тому, с которого начинал Фрейд, и откуда потом за ним следовали другие психоаналитики. С новой точки зрения знакомый ландшафт мог иногда выглядеть совершенно по-другому. Поэтому я не только был дезориентирован с самого начала, но и впоследствии продвигался вперед достаточно медленно. Кроме того, полагаю, моим коллегам часто было трудно понять, что я пытаюсь сделать. По этой причине, возможно, будет полезно представить ход моих мыслей в исторической перспективе.

В 1950 г. Всемирная организация здравоохранения обратилась ко мне с просьбой предоставить информацию о состоянии психического здоровья бездомных детей. Задание давало мне прекрасную возможность ознакомиться с литературой по этому вопросу, а также встречаться со многими ведущими учеными, работающими в области организации ухода за детьми и детской психиатрии. Как я писал в предисловии к отчету, составленному по результатам исследования (Bowlby, 1951), больше всего при встрече с ними меня поразило то, что они были, по сути, «единодушны в понимании основ психического здоровья детей и по поводу условий и практических методов ухода, которые могут его обеспечить». В первой части своего отчета я обосновал и сформулировал принцип: «Для психического здоровья важно, чтобы между маленьким ребенком и его матерью (или тем, кто постоянно ее замещает) существовали теплые, близкие и продолжительные отношения, в которых оба находили бы удовлетворение и радость». Во второй части я наметил те меры, которые необходимо принять с учетом этого принципа, если мы хотим сохранить психическое здоровье детей, разлученных со своими семьями.

Отчет оказался своевременным. Он помог сосредоточить внимание на этой проблеме, внес свой вклад в совершенствование методов ухода за детьми и стимулировал как полемику, так и исследования. Тем не менее, как заметили некоторые критики, в моем отчете имелся по крайней мере один серьезный недостаток. В то время как в нем немало говорилось о многочисленных видах отрицательного воздействия, которое, как свидетельствовали данные, могло быть следствием лишения контакта с матерью (материнской депривации), а также о практических мерах, способных предотвратить или смягчить это воздействие, в отчете очень мало было сказано о процессах, посредством которых осуществлялось это негативное влияние. Как получается, что то или иное событие (обстоятельство), подпадающее под общее название материнской депривации, ведет к возникновению определенной формы психического расстройства? Какие процессы действуют при этом? Почему происходит так, а не иначе? Какие еще факторы влияют на результат, и каков механизм их действия? На все эти вопросы в монографии ответов нет или почти нет.

Причиной умолчания была недостаточная компетентность — моя и других ученых, — которую, вероятно, нельзя было компенсировать за несколько месяцев, отведенных на написание отчета. Я надеялся, что рано или поздно этот пробел будет восполнен, хотя было неясно, когда и каким образом.

Именно с таким настроением я начал уделять серьезное внимание наблюдениям, которые вел мой коллега Джеймс Робертсон. Благодаря небольшому гранту, предоставленному компанией «Сэр Хэлли Стюарт Траст», в 1948 г. он вместе со мной решил принять участие в систематическом исследовании всей проблемы в целом — проблемы влияния разлуки ребенка с матерью в раннем детстве на развитие его личности. В период обширных исследований области, которую в то время, образно говоря, можно было назвать целиной, Робертсон наблюдал за несколькими маленькими детьми до того, как они были «вырваны» из своей привычной обстановки, во время их пребывания вне дома и после возвращения домой. Большинство этих детей были в возрасте от года до двух с небольшим лет, и они не просто были разлучены со своими матерями, но в течение нескольких недель или даже месяцев находились в таких местах, как больница и детские ясли. Там они пребывали постоянно, не имея возможности находиться под присмотром одного человека, замещавшего мать. В период этой работы на Робертсона произвело большое впечатление, насколько глубоко дети переживали отрыв от дома и как долго у них сохранялось это состояние после возвращения домой. Никто из тех, кто читал его отчеты или видел снятый им фильм о маленькой девочке, не остался равнодушным. Тем не менее единого мнения относительно значения этих наблюдений или того, насколько они отражают реальное положение дел, в то время не было. Одни сомневались в обоснованности выводов; другие признавали наличие этих реакций, но относили их к чему угодно, только не к потери матери; третьи допускали возможность того, что разлука с матерью является существенным фактором, но полагали, что смягчить его отрицательное воздействие не слишком трудно и что поэтому потеря матери не имеет столь серьезных последствий в плане патологии, как мы считали.

Мы с коллегами придерживались иного мнения. Мы были уверены, что эти наблюдения имеют серьезное значение, причем все данные свидетельствуют о том, что потеря ребенком матери является доминирующим фактором, хотя и не единственно важным; наш опыт показывал, что даже при прочих благоприятных обстоятельствах эта ситуация вызывала больше страданий и волнений, чем было принято считать. В действительности, мы придерживались мнения, что реакции протеста, отчаяния и отчуждения, которые обычно имеют место, когда ребенка начиная с шестимесячного возраста разлучают с матерью и оставляют на попечении незнакомых ему людей, возникают в основном из-за «утраты материнской заботы в тот период развития, когда ребенок в высшей степени зависим и уязвим». Исходя из эмпирических наблюдений, мы предположили, что «острая потребность маленького ребенка в любви и присутствии матери так же велика, как его потребность в пище» и что поэтому отсутствие матери неизбежно вызывает «сильное переживание утраты и чувство гнева». Нас особенно интересовали те ярко выраженные изменения, которые часто наблюдаются в отношении ребенка к своей матери, когда он возвращается домой после разлуки: с одной стороны, можно видеть, что он «сильно льнет к матери, И это может продолжаться неделями, месяцами или годами»; а с другой — «он отвергает ее как объект любви, и такая реакция может быть временной или постоянной? Последнее состояние, позднее названное отчуждением (detachment), мы считали результатом вытеснения чувств ребенка к матери.

Таким образом, мы пришли к заключению, что потеря матери сама по себе или в сочетании с другими факторами, которые должны быть четко определены, способна вызывать реакции и процессы, представляющие огромный интерес для психопатологии. Более того — мы сделали вывод, что это те самые реакции и процессы, что и у взрослых людей, у которых сохранились расстройства, вызванные ситуациями разлуки с матерью, пережитыми ими в раннем детстве. С одной стороны, среди этих реакций и процессов, среди разных форм расстройств мы наблюдали тенденцию предъявлять повышенные требования к другим людям и выражать тревогу и гнев, когда эти требования не выполняются, — так обычно бывает у зависимых и истеричных людей. С другой стороны, имеет место неспособность к установлению близких отношений, что наблюдается у людей, лишенных любви и привязанности, а также психопатических личностей. Другими словами, нам казалось, что, наблюдая за детьми во время и после периодов их разлуки с матерью, а также в незнакомой обстановке, мы видим именно те реакции и действие тех защитных процессов, которые позволяют нам заполнить разрыв между получением опыта переживаний такого рода и тем или иным личностным расстройством, которое может за ним последовать.

Эти выводы, естественным образом возникшие на основе эмпирические данных, привели к ключевому решению вопроса о стратегии исследований. Наша цель заключалась в том, чтобы понять, как возникают и развиваются эти патологические процессы. Поэтому мы решили впредь использовать в качестве основных данных подробные отчеты о том, как маленькие дети реагируют на разлуку с матерью, а затем — на воссоединение с ней. Мы пришли к выводу, что такие данные представляют подлинный интерес и существенно дополняют обычные сведения, традиционно получаемые в ходе терапии детей старшего возраста и взрослых. Рассуждения, лежавшие в основе этого решения, и некоторые первоначальные данные приведены в статьях, опубликованных в 1952—1954 гг., тогда же был снят и фильм1*.

_____________

1* Речь идет о статьях Робертсона и Боулби (Robertson, Bowlby, 1952); Боулби, Робертсона и Розенблат (Bowlby, Robertson, Rosenbluth, 1952); Боулби (Bowlby, 1953); Робертсона (Robeitson, 1953); Эйнсворт и Боулби (Ainsworth, Bowlby, 1954), выдерж­ки из которых цитируются в данном тексте. Фильм был снят Робертсоном (Robert­son, 1952).


После того как мы с коллегами приняли решение, нам потребовалось несколько лет, чтобы обработать уже полученный материал, собрать и проанализировать новые данные, сравнить их с данными из других источников и исследовать их теоретическое значение. Среди опубликованных результатов нашей работы — книга, получившая название «Кратковременные разлуки» (Heinicke, Westheimer, 1966), в которой Кристоф Хайнике и Илзе Вестхаймер рассматривают реакции, наблюдавшиеся в определенной обстановке во время и после короткой разлуки ребенка с матерью. В этом исследовании реакции детей наблюдались и фиксировались не только более систематическим образом, чем это было возможно ранее, но и поведение детей, разлученных с матерью, с помощью статистических методов сравнивалось с поведением соответствующей выборки детей, живущих дома с матерями и не подвергавшихся разлучению. Результаты этого более позднего исследования подтверждают менее систематические, но более полные данные Джеймса Робертсона и обогащают их по ряду пунктов.

В серии своих статей, опубликованных в период с 1958 по 1963 г., я обсуждал ряд теоретических проблем, встающих в связи с этими наблюдениями. В настоящих трех томах раскрывается та же тема, но делается это более тщательно1*. Приводится также много дополнительного материала.

______________

1* Боулби имеет в виду трилогию под общим названием «Привязанность и ут­рата», томом I которой является настоящая книга. — Примеч. пер.


Том I «Привязанность» посвящен проблемам, которые первоначально рассматривались в первой статье данной серии — «Природа связи ребенка с матерью» (1958). Для того чтобы более успешно представить выдвигаемую нами теорию, что мы попытались сделать в частях III и IV, необходимо было сначала обсудить проблему инстинктивного поведения в целом и ее оптимальную концептуализацию. Это потребовало довольно обширного обсуждения, которое представлено в части II этого тома. Его предваряют две главы, составляющие часть I: в первой главе рассматриваются некоторые из моих исходных положений, которые я сопоставляю с положениями Фрейда; вторая глава представляет собой обзор эмпирических наблюдений, на основе которых я строю свои выводы; в ней также приводится краткое описание этих наблюдений. Целью всех глав частей I и II является разъяснение понятий, лежащих в основе моей работы, поскольку, будучи незнакомыми многим клиницистам, они вызвали у них некоторое недоумение у последних, хотя в других отношениях они сочувственно воспринимали мою работу.

Том II «Разлука» посвящен проблемам, которые первоначально рассматривались во второй и третьей статьях серии:

«Страх разлуки» (1960а),

«Страх разлуки: критический обзор литературы» (1961а).

Том III «Утрата» будет содержать переработанный и расширенный материал, впервые опубликованный в следующих статьях:

«Горе и печаль в младенчестве и раннем детстве» (1960b),

«Переживание печали» (1961b),

«Патологическая печаль и детское горе» (1963).

В последнем исследовании я опирался на систему взглядов, принятую в психоанализе. Для этого было несколько причин. Во-первых, мои ранние идеи, связанные с этой темой, были навеяны психоаналитической работой — как моей собственной, так и других ученых. Во-вторых, несмотря на ограничения, психоанализ остается самой полезной и широко используемой из всех современных теорий в области психопатологии. Третья и самая важная причина заключается в том, что все основные понятия моей теории — объектные отношения, страх разлуки, печаль, защита, травма, сензитивные периоды первых лет жизни — понятия, без которых не обходится психоаналитическое мышление, тогда как в других дисциплинах, изучающих поведение, до недавнего времени этим понятиям уделялось крайне мало внимания.

В ходе своих исследований Фрейд использовал разные подходы и испробовал много возможных теоретических построений. После его смерти оставшиеся в его трудах противоречия и двусмысленные положения привели к ряду трудностей, в связи с чем были предприняты попытки «наведения порядка». Отдельные его теории были выделены из его учения и получили дальнейшее развитие, другие — отложены и преданы забвению. Поскольку некоторые из моих идей выходят за рамки установившихся теоретических традиций и по этой причине подвергались сильной критике, я взял на себя труд показать, что большая их часть ни в коей мере не чужда тому, что думал и о чем писал сам Фрейд. Напротив, я надеюсь доказать, что большую часть основных положений моей теории можно найти в работах Фрейда, где они изложены вполне ясно.



Страница сформирована за 0.8 сек
SQL запросов: 190