УПП

Цитата момента



Трудное — это то, что можно сделать сразу; невозможное — то, на что потребуется некоторое время.
Джордж Сантаяна

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Молодым людям нельзя сообщать какую-либо информацию, связанную с сексом; необходимо следить за тем, чтобы в их разговорах между собой не возникала эта тема; что же касается взрослых, то они должны делать вид, что никакого секса не существует. С помощью такого воспитания можно будет держать девушек в неведении вплоть до брачной ночи, когда они получат такой шок от реальности, что станут относиться к сексу именно так, как хотелось бы моралистам – как к чему-то гадкому, тому, чего нужно стыдится.

Бертран Рассел. «Брак и мораль»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/d4330/
Мещера-2009

 Теории мифа, объясняющие архаическую нравственность как применение мифологемы, сценическую форму мифа, придерживаются феноменологического понятия морали, отождествляют нравственность с ментальным продуктом, пытаются через миф и идеальные представления понять систему норм и действия архаического человека.

 Предметом философии и антропологии миф становится в ХIХ--ХХ вв. в эпоху фальсифицированных мифов массовой культуры, когда от живого мифа традиционных обществ остается только признак, мертвая форма. Последней умирает религиозная мифологема. Религиозный миф превращается в анахронизм уже в ХVI в. в результате научного прогресса и промышленной революции, серии социальных и политических революций. Современная критическая теология, протестантизм стремится эмансипировать богословскую, нравственно-философскую аргументацию от ветхозаветного и трансцендентального мифа. Создание мифов, возвращение к мифу, а также интерес к процессам мифотворчества и популярность теории мифа отчасти объясняются атмосферой отчуждения и ностальгии, порывами к бегству из механического мира индустрии и анонимного существования. Демифологизации религии способствовали метафизика религии И. Канта и ницшеанская критика христианской идеологии и психологии.

 Философы, напротив, только начали систематизировать мифы, обратились к закономерностям мифологического сознания, увидели в мифологемах шифр к абстракциям, психологии, деятельности воображения, реальным событиям.

 Теория мифа искажает картину антропогенеза и придает примитивной нравственности несвойственные ей рассудочные и идеалистические черты. На самом деле идеальное, абстракции и самодостаточные ментальные формы не являются специальным продуктом деятельности первобытного общества и не положены в его основании. Аналогичным образом вещное богатство, производство не являются главной целью архаического общества. Справедливо утверждение Ю.М. Бородая: "Первобытно-родовую организацию невозможно объяснить, исходя исключительно из "сознания", "разума", например, как продукт сознательного "договора" разумных существ; не раскрывается сущность первобытно-родовой связи и через понятия "труд", "производство"; первобытный род это отнюдь не производственно-хозяйственная кооперация"1. На первобытной стадии разворачивается естественная история нравственности. Много позже жизнь нравственности будет протекать во многом в мире бестелесных идеальных сущностей.

 Имеются многочисленные данные об анимистических, фетишистских, тотемических воззрениях архаического человека. На них основывается религиозная трактовка первобытной нравственности. Она выводит архаические требования и запреты из чувства священного и сверхъ-естественного. Некоторые теории табу рассматривают этот запрет как элемент религии, нерефлексируемый долг, глубоко внедрившийся в психику. Теории символизма приписывают архаическому сознанию "знаковость", когда вещь всего лишь обозначает что-то другое, невещественное, имеет идеальный смысл или на него указывает. Однако, сообразно примитивным воззрениям на мир, нет ничего принципиально неодухотворенного, лишенного души и ничего принципиально нематериального, лишенного вещной или телесной оболочки, а также нет ничего сверхъестественного, то есть находящегося по ту сторону природных процессов. Животное или дерево, камень или кость, которым поклонялся человек и придавал особую ценность, выступает как единство единичного и всеобщего, абстрактного и конкретного. К единичной вещи не примысливался целый комплекс идеальных значений, находящихся где-то в стороне и вне этой вещи. Архаический человек воздействовал на волю этой вещи с тем, чтобы она повлияла на развитие жизненно важных процессов, например плодородия. Названные теории проецируют на первобытное общество пантеизм, геральдическое тщеславие, фетишистское сознание, шизофренические ассоциации и фантазии либерального общества.

 Теории табу фиксируют феномен первобытного коллективного сознания, выражающий самоограничение, сказанное "нельзя". Табуирование вещей, имен, действий, контактов показывает, что в обществе выделен ряд явлений, к которым надо относиться опосредованно, как к неестественному, чтить в порядке исключения, приспосабливаться. От этого зависит коллективное благополучие. Особенность табу в том, что оно ничего не осмысливает, а просто выделяет, изолирует, сублимирует или делает возвышенным запрещенное, формирует систему запретов, мер защиты огня и жилища, трудовой деятельности, орудий труда и оружия, слабых, переживающих особо важные периоды личной жизни (роды, смерть близких, брак), утверждает полезные правила санитарии и гигиены.

 Табу1 - есть архетип религиозного запрета, социального ограничения, состояние сакральной выделенности объектов, личностей, жизненных ситуаций. Существует табу на имена, взоры, общение. Табу выражается часто в сексуальных и пищевых запретах. Посредством табу осуществляется контроль за распределением, потреблением и человеческим взаимодействием. Табу является императивом культуры в начальной стадии развития общества и эквивалентом примитивной религии в совокупности с тотемизмом и анимизмом. Система табу защищает примитивное общество от вреда. Зло и вред объясняются нарушениями табу. Преимущественно табу охраняет общезначимые объекты. Отдельного человека защищают его предки и амулет. Табу охватывает и запрещенные действия, и священное, то есть вредное и плохое, с одной стороны, и самое ценное, дорогое, изъятое из обыденного употребления, с другой стороны. Табу служит разграничением профанного и сакрального. Радикальные запреты опираются на авторитет сверхъестественного. Психологическим переживанием запрета являются чувство священного и чувство страха, родственные безумию.

 Табу - это принцип классификации объектов и правило поведения в примитивном обществе. Повышенным вниманием этот феномен стал пользоваться в XX в., в частности, в социальной антропологии. Обширный материал о нем собрал Дж. Фрэзер. Само название небольшой работы З. Фрейда "Тотем и табу" свидетельствует о популярности такого подхода, согласно которому нравственные представления образуются из догматизма. К. Леви-Стросс, выступая с позиций структурной антропологии и концепции родства, отрицает плодотворность теорий тотемизма как для понимания эволюции религии, так и для понимания ранней стадии человеческого общества. Нужен метод для анализа самих тотемических отношений1.

 Теория табу как эмбриона человеческой морали подчеркивает ригоризм и преувеличивает репрессивные функции архаических норм поведения. Сторонники теории табу так или иначе исходят из идеи "обуздания зоологического индивидуализма", утверждают, что человек-животное способен только совокупляться и пожирать себе подобных. Табу как бы создает травмирующую ситуацию, подавляет животный инстинкт, выводит гоминидов из биологического тупика. Энергия пола сублимируется в идеальные представления и аутизм. Взятая в развитии, данная позиция подводит к отождествлению человека с изуродованным больным животным, духовная жизнь которого исполнена животным страхом. Ю.М. Бородай пишет, что "безысходность антропогенетической ситуации (эротика-смерть-табу) толкает каждого к "отказу от себя" (к отказу от непосредственного осуществления своих эгоцентрических инстинктов)", невротические представления собственных эгоцентрических побуждений в виде чужих страстей и желаний означают перевоплощение - восприятие потребностей других в качестве собственной своей потребности - "это и есть принцип рода, принцип родовой нравственности"2.

 В антропологии культуры, а именно на основе структурной антропологии К. Леви-Стросса, выделяется теория родства, которая изучает эволюцию родственных отношений, связанное с ними брачное право и выбор брачного партнера, статусы родственников, оперирует некоторыми формализованными представлениями о брачных отношениях, например, матрилинейный брак кузенов, правило жениться в своей родственной группе. Реальные нормы брачных отношений не всегда совпадают с теоретическими моделями. Как бы то ни было, отношения родства являются социальными отношениями, которые не совпадают с генеалогией, или "родством по крови". Подтверждением служат несколько видов братства, несколько видов отцовства, несколько видов материнства, например побратимство, усыновление, мамка-кормилица. Известно не менее десяти видов сыновства, например сын дочери, сын незамужней, приведенный родственниками, рожденный в доме и др. Братство бывает разным, например сыновья одной женщины, сыновья отца от разных жен, "первородный" сын и все последующие. Отношения братства, по-видимому, определялись так же постоянным общением, совместными играми сверстников, принадлежностью к детской или подростковой группе. Р. Дарнтон подчеркивает как "еретическую" мысль о соотношении братства и насилия, отмечает, в частности, что еще в "Исповеди" Руссо братство понимается как мужской союз на почве общей еды и секса1. Братство не обязательно было кровным. Сестра - это существо женского пола, входящее в определенную социальную группу, или просто женщина, а также жена. Первые христиане применительно к жене все еще пользовались термином "сестра". Термины родства и свойства необычайно древнего происхождения2. Из отношений родства, родства по браку, родственного статуса, положения в родственной группе вытекали конкретные обязанности. Человека характеризовали в терминах родства. Система родства, вне всякого сомнения, оказала существенное влияние на архаическую нравственность, порождая сознание обязательств перед другими, в первую очередь родственниками.

 Теория ритуала выдвигает свое решение проблемы происхождения социально-нравственных норм. Можно думать, что ритуал был основной, наиболее яркой формой общественного бытия человека и главным воплощением человеческой способности к деятельности, потребности в ней. "В этом смысле, - пишет В.Н. Топоров, - ритуал должен пониматься как прецедент любой производственно-экономической, духовно-религиозной и общественной деятельности, их источник, из которого они развились"3. Ритуал - это сложное символическое поведение, отражающее жизненные абсолюты. "Ритуал обнаруживает ценности группы на самом низшем уровне. Люди выражают ритуалом то, что более всего трогает их, а так как формы выражения обусловлены и непреложны, то в итоге и обнаруживаются эти ценности. В изучении ритуала я вижу ключ к пониманию главного в строении человеческих обществ"1. Посредством ритуала преподносятся образцы и правила организации жизни, определяется иерархия ценностей, устанавливаются и воспроизводятся различные связи, имеющие, в конечном итоге, жизненно важное значение. В отличие от ритуальных церемоний позднейших эпох, когда ритуальная форма предстает самодовлеющей, внешней, абстрактной, архаический ритуал наполнен живым содержанием и не находится в оппозиции к трудовой деятельности и повседневному быту. Он органичен. В телесно-поведенческом плане, в ритуальных движениях раскрывается ценностный мир, пластика передает невидимые и пока еще не выразимые словом пропорции и отношения.

 Средоточием общественного бытия архаического человека является ритуал. Ритуальные действия - это действия, подчиненные социальным правилам, совместные, упорядоченные, совершаемые в определенной последовательности. Это нормативный образ действий, взаимодействие, признанное правильным и обязательным. Участие в ритуальных действиях формировало социальные чувства и способности человека. Это главная сфера реализации социальных функций коллектива. Благодаря им индивид подтверждал статус "человека рода", полезного, имеющего потребность действовать сообща в интересах рода. Поверхностному взгляду ритуал представляется простой имитацией полезных приемов и навыков, набором магических действий, отпугивающих или умилостивляющих силы природы и духов, коллективной реакцией на радостные и печальные обстоятельства жизни, утилитарно неоправданные паузы в течение жизни (ритуальные празднества, пост, траур, изоляция и самоизоляция женщин, родственников умершего, подростков, проходящих инициацию). Если взглянуть повнимательней, ритуал есть совокупность упорядоченных предписанных (всегда совершаемых) действий, которые призваны устанавливать и воссоздавать порядок, исправлять неправильное, возвращать мир к началу, изображать акт творения мира, способ подчеркнуть великое значение организованных действий.

 Центральной и обязательной частью ритуала являются жертвоприношения. Человеческие жертвоприношения (ритуальные убийства) - один из главных мотивов религиозной истории, самый старый и универсальный опыт благочестия. Вначале были не слово, а кровь и Homo necans (человек убивающий), по утверждению П. Тирнея, исследовавшего обычаи человеческих жертвоприношений в древних цивилизациях Южной Америки (у ацтеков, инков, майя)2. Истории человеческих жертвоприношений более 20 тысяч лет. Древние майя питали почти эстетическую страсть к человеческим жертвоприношениям. Ацтеки и майя использовали при этом обезглавливание, вырывание сердца, сбрасывали по ступеням пирамид, погребали заживо, приносили своим божествам-идолам человеческую кровь, приносили в жертву самых красивых детей, юношей, пленных. Богам жертвовали самое лучшее. Это было самое торжественное событие. Мистерии с человеческими жертвоприношениями происходили в труднодоступных священных местах, часто - на горах (например, гора Морив, где Авраам готовился принести в жертву своего единственного сына Исаака). От этих жертв зависело, в представлении древних, плодородие, своевременное выпадение дождей, жизненная сила. Поэтому человеческие жертвоприношения требовались (например, в древней Индии), по крайней мере, в трех случаях - для обретения богатства и бессмертия, во исполнение клятвы, или обета, при возведении зданий.

 Слово "ритуал" образовано от санскритского "рита" (порядок обновления и возвращения, замкнутое круговращение). Термин "анрита" означает неупорядоченность, разомкнутость бытия. Латинское "rite" обозначает "по обычаю, по установленному праву, правильно, законным порядком". Латинское "ritus" имеет два значения - религиозный обряд, церемония богослужения, а также - принятый порядок, установленная форма, обычай, то, как надо и когда надо. Ритуал (ли) в китайском языке вначале означал поклонение духам, божествам и предкам, затем понятие было переосмыслено в этико-политическом ключе и стало путем самоусовершенствования и путем управления людьми. Ли включает церемонии (общение) и нормы (поведение). Ли означает и внутреннее моральное качество человека, и налагаемое извне социальное обязательство. В. Тэрнер отмечает, что "ритуал" у племени ндембу обозначает особое обязательство, долг. Посредством ритуалов разрешается противоречие между нормами1. В ритуальных формах кроется источник общинной нормы, единственным обоснованием которой является всеобщее признание, почитание ее исконности и древности. Морально должное имманентно ритуально оформленному.

 Примитивная мифология не подменяет собой ритуал и не подчиняет его себе. Миф сопровождает ритуальные действия, задает ритм, озвучивает, частично объясняет происходящее: "Если мы обратимся к живому мифу, то есть к мифу, в который верят, мы обнаружим, что он не существует отдельно от ритуала. Знание мифа существенно для ритуала, потому что он должен произноситься в самом ритуале"2. Миф служил для запоминания порядка действий, их сценария, но не существовал отдельно от ритуала. Миф, или "то, что говорится", не так важен, как ритуал, или то, что делается. Принимая во внимание, что в архаическом сознании отсутствовали структуры, соответствующие трасценденции, и феноменальный мир воспринимался как саморавный, миф использовали как комментарий к "тому, что делается". "Архаичный человек просто делает, и только цивилизованный человек знает, что он делает"1. Мифотворчество есть более позднее явление, которое достигает кульминации и конца приблизительно в IХ-VII вв. до н.э.

 В семантике ритуала идея деяния, делания и творения переплетается с идеей жертвоприношения, делания жертвы так, что ритуал, жертвоприношение и дело отождествляются. Так, немецкое "Handlung" - это и эпическое событие, и просто какое-то действие, латинское "Sacrum facere" - это и жертвоприношение, и обычное действие, русское слово "дело" может обозначать подвиг, а также что-то тривиальное. Оно восходит к индоевропейскому "dhе", глаголу, который используется в мифах о творении в значении "полагать", "устанавливать". Жертвоприношение выступает как синоним делания и как синоним социально-нравственного долга. В ведийских текстах сказано: "Поистине, человек - это жертвоприношение". Вся сфера обязанностей может быть описана как принесение жертвы. Так, например: "Брак был не только социальной необходимостью, но и религиозной обязанностью, налагаемой на каждого человека. Он рассматривался как жертвоприношение… и тот, кто не вступал в брачную жизнь, назывался "не имеющий жертвоприношения"2. Существовал царский ритуал жертвоприношения, "ежегодно повторяемый царский ритуал восстановления, возвращения заключенных в царе энергии жизни, природных производительных сил"3, "ритуал битвы", или "жертвоприношение на поле боя". В Ветхом завете перечисляются разные виды жертвоприношений, например благодарственные, искупительные, повинные, мирные, первины, десятина, жертвы "легкой святыни", "дар возлияния", "минха ревнования" и многие другие4. Жертвой называется обязанность крестьянина отдавать часть своего урожая храму. Жертвоприношения оказывали огромное влияние на общественное сознание. Проявления архаической нравственности были сосредоточены вокруг ритуала и жертвоприношений. Прежде всего речь идет о ритуалах очищения (омовения), в индийской традиции - санскара - обряд омовения. Первоначально "очищенный" значит "предназначенный для жертвоприношения". Жертвенные предметы готовили к сожжению, производили над ними религиозно-очистительные обряды, устраняли их нечистоту, только после этого нечто становилось пригодным для принесения в жертву. Позднее санскара приобретает этические черты, ассоциируется с совершенствованием личности, очищением тела, души и разума, воспитанием добродетелей и достоинств души. Долг (дхарма) и добродетель (санскара) являются разными фазами и сторонами делания жертвы. Жертвоприношение не является чем-то формальным.

 Жертвенная идея, воплощенная в совокупности жертвоприношений, описанных историками и этнологами, связана с чувством благодарности, доброжелательности, почтения и уважения, с праздничными переживаниями, с серьезной ответственностью, пониманием ценностного смысла жертвы.

 Институт дарения очень важен для понимания традиционных обществ. Обмениваться подношениями, почитать дарами - самый распространенный вид древней общественной связи. Постоянное получение дара свыше - высокий идеал архаики. Божества - это "благодатные", они даруют благо. Всякий дар в архаическом обществе есть милость, знак расположения, акт, скрепляющий и обнаруживающий взаимность. Дарение "сверху вниз" есть милость, благодать, необычайность, щедрость. Дарение "снизу вверх" есть жертва, подношение, выражающее просьбу и уважение, признательность. Подношения требуются, а милость даруется, то есть не обязательна, но всегда возможна. Институт дарения подчеркивает социальную дистанцию. В нем заложена схема "милость-благодарность", человеческое существование осмысливается через понятие "дар". Действия сторон в отношениях дарения выражают социальное отношение "верхов" и "низов".

 В китайском языке насчитывается 15 знаков для обозначения различных аспектов дарения. Институт дарения вытесняет человеческие жертвоприношения. Он является объектом ранговой регламентации, и в дальнейшем институты пожалований, жертвоприношений, дарения и инвестура сливаются. В китайском языке иероглиф "приказ", "повеление" имеет значение "творить добро", "жаловать", "совершать благость", близок по смыслу понятиям "милость" и "добродетель"1. Э. Тейлор считает, что институт дарения эволюционировал от приношений к обряду почитания и к жертвенности, то есть стремлению подчеркнуть субъективную ценность отдаваемого. Люди думали, что угодность жертвы может измеряться и тяжестью ее потери. Вместе с тем у многих народов наблюдается постепенное сокращение издержек на жертвы, что, по их представлениям, никак не отражается на действенности жертвы.

 Французский ученый М. Мосс, один из родоначальников теории обмена в социальной антропологии и предшественник экономической антропологии, на огромном фактическом материале строит свою концепцию договорного обмена (дара) как такого социального явления, в котором одновременно представлены экономические, политические, семейные, религиозные, юридические и моральные институты. По мнению М. Мосса, обмен подарками и имуществом, оказание услуг и чествование с подношениями, подчас не являются чисто утилитарным отношением. Институт обмена и дарения выступает как сфера социальных норм и обязанностей, психологии, морали: "И все эти институты выражают исключительно один факт, один социальный порядок, одну определенную форму сознания, а именно: все - пища, женщины, дети, имущество, талисманы, земля, труд, услуги, религиозные обязанности и ранги - составляет предмет передачи и возмещения. Все уходит и приходит так, как если бы между кланами и индивидами, распределенными по рангам, полам и поколениям, происходил постоянный обмен духовного вещества, заключенного в вещах и людях"1. Характеризуя систему норм и представлений, обязывающую делать и принимать подарки, быть щедрым и гостеприимным, он использует выражения "этика подарков", "древняя мораль дара". Как считает М. Мосс, договоры и обмены проясняют область теории жертвоприношения, когда в договорные и экономические ритуалы вовлечены и священные существа, а также служат основанием теории милостыни: "Милостыня является следствием морального понятия дара и богатства, с одной стороны, и понятия жертвоприношения - с другой. Щедрость обязательна, потому что Немезида мстит за бедных и богов из-за излишков счастья и богатства у некоторых людей, обязанных от них избавляться. Это - древняя мораль дара, ставшая принципом справедливости: и боги, и духи согласны с тем, чтобы доля, которую им выделяли и уничтожали в бесполезных жертвоприношениях, служила бедным и детям"2. Намерения щедрых дарителей имеют моральную окраску. Дарение содержит определенный моральный комплекс, внешне добровольное, оно предполагает механизм долга и выполнение обязательств. Обязанность давать, получать и возмещать имеет принудительный и императивный смысл. М. Мосс заметно любуется этими нравами благородных трат, чести, щедрости, бескорыстия, обществом, в котором встречается избыток великодушия и солидарности, в котором радостно - отдавать публично, удовольствие - принимать и кормить гостей, участвовать в празднествах. Это общество следует правилу "отдавай столько, сколько ты берешь, и все будет очень хорошо". "Если дают вещи и возмещают их, то это потому, что друг другу дают и возмещают "уважение" - мы говорим также "знаки внимания". Но дело также и в том, что, одаривая, отдают себя потому, что именно себя вместе со своим имуществом "должны" другим"1.

 Архаический дар есть, согласно М. Моссу, "тотальный социальный феномен", целое, которое нельзя толковать утилитарно. Феномен дарения содержит комплекс этических значений, которые не вполне осознаются, но зато переживаются. Это - милость, благодарность, должное действие, радость для обеих сторон, честь, щедрость, благородство. Этические символы и значения являются имманентным свойством дара. Дар - это отречение, жертва, бескорыстный дар, чествование, дар гостеприимства, подарок, обязанность, проявление приязни, отношений взаимности, дружбы, гуманности, отрицание вещной зависимости. Архаическая нравственность не является трансцендентной и умозрительной. Она имеет конкретно-всеобщее содержание и опирается на коллективное сознание. Она не знает словаря универсальных моральных терминов. Нравственность отождествляется с установленным однажды порядком, который должен постоянно обновляться и воспроизводиться в его первозданном виде посредством ритуализированных коллективных действий. Таким образом, идеальное (этические значения, долженствование) содержится в конкретных упорядоченных действиях, а не в понятии и мышлении. Должное суть конкретные известные действия и не более того.

 Нормативность здесь предшествует нравственной рефлексии. Сферами императивности и нормативного принуждения являются табуированное поведение, тотемистические обязанности, а позднее - культ предков, разнообразные ритуалы, которые обнаруживают и закрепляют социальные ценности, обмен и дарение как форма ожидаемого, требуемого и похвального поведения. Понятия "долг" как такового еще не существует. Исполнить долг означает принести дар, совершить жертвоприношение, исполнить ритуал, следовать установленному порядку. Вместо понятия "добродетель" действовали представления о "ритуально чистом", приготовленном для определенной цели. Понятия "хороший" и "добрый" восходят к слову "род" (kin, gens) и обозначают человека-соплеменника. Нравственные представления первобытного человека являются во многом делом коллективного воображения, внушений, описываются на языке практических отношений. В роли морали выступает целый набор инструментов, организующих жизнь сообщества.



Страница сформирована за 0.95 сек
SQL запросов: 169