УПП

Цитата момента



В жизни случается всё, но это ничего не значит.
Социальный психолог

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Нет ничего страшнее тоски вечности! Вечность — это Ад!.. Рай и Ад, в сущности, одно и тоже — вечность. И главная задача религии — научить человека по-разному относиться к Вечности. Либо как к Раю, либо как к Аду. Это уже зависит от внутренних способностей человека…

Александр Никонов. «Апгрейд обезьяны»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/
Мещера-2009

(8) «Производя групповую динамику, которая может вести к краху групповой фантазии и к, периоду параноидного коллапса, а также к намеренному ее восстановлению путем формирования групповой иллюзии». Групповая фантазия требуетот фантазийного лидера, чтобы он постоянно выдерживал атаки на свою «власть» над группой; в то же время попытки лидера противостоять им, поддерживая свой имидж магическими и героическими усилиями, обречены на неудачу. Поэтому любая групповая фантазия в конце концов приходит к стадии «краха», когда лидер воспринимается как крайне слабый, неспособный к материнской заботе о стране и все более бессильный сдержать растущие гнев и страх в группе. Крах защитных механизмов эго высвобождает связанный до того материал на всех психосексуальных уровнях - группа приходит к состоянию, которое аналогично предпараноидальному состоянию индивида как раз перед формированием параноидного расстройства.10 У предпараноидных индивидов часто какая-нибудь новая жизненная ситуация удаляет из эмоциональной жизни фигуру важного «авторитарного» лидера, который направлял и организовывал его или ее жизнь и придавал ей смысл. Такое отсутствие руководства и сдерживания вызывает коллапс структуры индивида, а затем формируется новая параноидная вспышка - попытка замены.11 В отношении этого коллапса структуры плодотворным может оказаться подход с любой теоретической позиции: его можно рассматривать как коллапс функции эго (дезинтеграция страхов по Фрейду), как коллапс структуры личности (страх самораспада по Кохуту), как коллапс альфа-функции (рассеяние контактного барьера по Биону) или коллапс чревного окружения (основные перинатальные матрицы по Грофу, стадия 2). В случае с историческими группами такой «параноидный коллапс» важной групповой фантазии дает исторический момент крайней тревоги, нарциссического гнева и замешательства, поскольку одна из функций исторических групповых фантазий - перераспределение страхов посредством раздачи исторических ролей. Коллапс действующей фантазии грозит как высвобождением связанных до того элементов ид и суперэго, так и тотальной дезинтеграцией личности. Группу охватывает беспредметный параноидный ужас, часто с религиозным апокалиптическим оттенком. В этот период «параноидного коллапса» наиболее резко проявляется страх сексуальной вседозволенности и политической анархии; оральные, анальные и эдиповы конфликты, долгое время до того скрытые, прорываются на уровень публичного сознания и проявляются в языке публичных выступлений; резко распространяются фантазии рождения заново и фантазии тысячелетнего царства.

Такие периоды «параноидного коллапса», когда групповые фантазии анархии, сексуальной вседозволенности и рождения заново расцветают пышным цветом, наиболее ярко были выражены в период Реформации и в начале нового времени. Например, во время Английской Реформации крах католической мифологии привел к широкому распространению страха того, что изменение ритуала вызовет взрыв дикой «звериной свободы плоти» анабаптистов, анархическое насилие сакраментариев (многие из которых на самом деле были пацифистами) и т.д.12 Сходным образом перед Английской гражданской войной опасались всплеска адюльтеров и инцеста среди «людей пятой монархии» и других,13 Французской революции предшествовал параноидный «Великий страх»14, а Американской революции - беспочвенные фантазии насчет заговоров, присутствовавшие у обеих сторон, и т.д. Как мы подробно разберем чуть позже, любая связанная с насилием групповая иллюзия в истории всегда предваряется периодом «параноидного коллапса», который может носить название папистского заговора, галльской опасности, желтой опасности, действий иностранцев, подрывной деятельности или коммунистической чистки. Все это несет функцию конкретизации беспредметного гнева и страхов группы после краха групповой фантазии.

В период краха группа часто раскалывается на противостоящие лагеря, более враждебные друг другу, чем это обычно бывает. Каждая подгруппа объявляет другую настоящей угрозой порядку, иерархии и авторитету, проецируя на нее весь материал ид, а сама отождествляет себя с моралистическим суперэго. В других случаях группам милленариев, составляющим меньшинство, часто неприкрыто эксцентричным в том, что касается членского состава и целей, поручается задача осуществления страхов периода коллапса - до этого момента большое общество уделяет мало внимания этим группам, но теперь проявляет явный интерес и даже благоговеет как перед представителями эмоционального состояния большинства. Поскольку фантазийный лидер на этой стадии кажется крайне слабым и беспомощным, эти «сумасшедшие» группы-представители выглядят одновременно бесконтрольными и по каким-то причинам крайне важными -группы ли это нацистской молодежи, милленарии, революционно настроенные большевики или параноидные маккартисты они при своих скромных размерах способны загипнотизировать остальное большинство, поскольку отражают главные эмоциональные конфликты момента параноидного коллапса гораздо лучше, чем будничный фантазийный лидер.

Что касается периода параноидного коллапса, следует предостеречь: он не имеет ничего общего с периодами экономического коллапса, как постулирует большинство социологических теорий. Действительно, экономические спады почти всегда сопровождаются снижением параноидного содержания, а лидеры в периоды низкой экономической активности относительно бездеятельны в отношении внешней политики. Лишь когда эмоциональные ценности группы терпят крах, начинается поиск фантазийного лидера, который был бы активен во внешней политике и провоцировал другие нации с тем, чтобы вызвать как можно больше кризисных областей, на основе которых будут сформированы групповые иллюзии в целях восстановления психологической стабильности группы.

Групповая иллюзия - это особенно иррациональная и связанная с насилием групповая фантазия, принимаемая индивидами, чтобы избавиться от ощущений параноидного коллапса и снять невыносимое состояние эмоционального диссонанса между относительно спокойным внешним миром и той сумятицей, что царит во внутреннем мире. Невыносимая двойственность стадии коллапса теперь преодолевается путем раскола: подавленный нарциссический гнев направляется на врага, в то время как неосуществленная любовь и мания величия проецируются на саму группу. Страна теперь рассматривается как бесконечно любимая и лучшая, но которой угрожают извне - опасность видят не в собственной враждебности.

Поскольку устранение «грешных» чувств играет центральную роль в групповых иллюзиях, совсем не случаен тот факт, что они часто принимают форму крестовых походов. Крестовые походы средневековья являются классическим примером насильственных групповых действий, предпринимаемых с объявленной целью очищения души от всех грехов, ведь эти походы собирали столько участников благодаря обещанию такого очищения. Психологическая цель групповой иллюзии на самом деле та же, что и у всех жертвоприношений и обрядов с козлом отпущения в примитивных и древних обществах - очищение от скверны и грязи (то есть, сексуальных и враждебных желаний) путем их переноса на жертву-заменитель, что предпринимается для восстановления стабильность группы.15

Как и индивидуальные иллюзии, групповые иллюзий всегда формируются с восстановительной целью. Они часто формируются в ходе драматического происшествия, которое можно определить как «момент группового психотического инсайта», когда какие-то определенные враги внезапно начинают восприниматься в качестве причины конкретной тягостной ситуации данного момента. Вот как описывает аналогичный момент формирования параноидной иллюзии индивида психоаналитик О. А. Уилл: «Когда общение не удается, изоляция нарастает, и страдалец оказывается втянутым в какой-то кошмар, обуреваемый ощущением, будто необходимо срочно придать смысл непостижимым явлениям, с ним происходящим. Он ищет простую формулу, которая все расставит по местам, и если он неудачик. то может выработать параноидное решение с характерной манией величия, распределением вины среди окружающих и постоянным пересмотром взгляда на прошлое и настоящее - тем самым он пытается вновь обрести и защитить «систему», которая ослабит страхи».17

Затем эта групповая иллюзия заимствует и структурирует необходимый авторитарный компонент старой групповой фантазии, на этот раз в новой, менее рациональной, более навязчивой и насильственной форме. Если групповая иллюзия сосредоточивается на внешнем по отношению к группе враге, и группа начинает войну, некогда слабый фантазийный лидер начинает теперь считаться «жестким», «боевым», а его ненавистные эдиповы аспекты отщепляются и переносятся на внешнего врага. Если групповая иллюзия обращается на внутреннего врага, лидер может стать «жестким», принявшись за искоренение «еврейских отравителей», «внутренних коммунистических заговоров» или «буржуазных врагов народа». Если это милленаристская групповая фантазия, группа может объединиться вокруг «жесткой» мессианской фигуры, которая с легкостью разделит весь мир на тех. кто достоин спасения, и тех, кого погубит грядущий Апокалипсис.

Наконец, если это цареубийственная групповая фантазия, то старый «слабый» лидер, вероятно, будет уничтожен, на самом деле или в фантазии, под руководством нового «жесткого», революционного лидера. Как бы то ни было, групповая иллюзия дает облегчение ют страхов» замешательства и двойственности параноидного коллапса, утверждая новую авторитарную фигуру, которая организует групповую фантазию, правда, на этот раз ее компоненты более иррациональны - она более параноидная, менее гибкая, более непреложная и делающая упор на власть, более нетерпимая, с большей склонностью к насилию и с мегаломанией.

Такой «момент группового психотического инсайта» может занимать большой отрезок времени, на протяжении которого различные элементы иллюзии вырабатывается разными группами-представителями,18 отколовшимися для развития групповой иллюзии. Однако, групповая иллюзия может сформироваться и довольно быстро, особенно если группа долго искала иллюзорный выход из состояния коллапса. Например, эффективным организатором групповой иллюзии часто бывает убийство. Оно может повлечь войну, как «выстрел в Сараево», или внутриполитические преследования - так убийство вызвало Хрустальную ночь и усилило гонения на евреев, ведь после затяжного периода параноидного коллапса убийства будят совершенно определенные чувства вроде: «А-а-а! Ведь я знал, что враг действительно есть, что он не только у меня в голове!», которые как раз и необходимы, чтобы оправдать соответствующую групповую иллюзию, что «Германию действительно душат враги» и «евреи на самом деле отравляют кровь». Может показаться, будто драматические внешние события играют роль пускового механизма для иллюзорного решения - к примеру, распространившийся после пожара рейхстага вымысел, что это результат действий заговорщиков, позволил Гитлеру объединить под своей властью Германию - однако на самом деле момент психотического инсайта наступает уже после того. как групповая иллюзия сформировалась. Например, как мы вскоре разберем подробнее, групповая иллюзия, будто Фидель Кастро - опасный представитель власти русских и подлежит уничтожению американскими силами, на самом деле сформировалась в июле 1962 г. Лишь в сентябре, уже после того, как конгресс дал Кеннеди особые военные полномочия по отношению к Кастро, Америка послала на Кубу самолеты U-2, которые и обнаружили ракеты, сыгравшие роль пускового механизма в развитии конфронтации, основанной на иллюзии и известной под названием Кубинского ракетного кризиса.

Вот почему для психоисторика, изучающего периоды, в которые основная групповая фантазия претерпевает распад, так важно внимательно приглядываться к признакам того, что параноидный коллапс мог уже произойти и групповая иллюзия уже могла сформироваться. Как впервые указал Салливэн,19 у индивидов этот переход к иллюзорной фазе сопровождается чувством сверхъестественной жути, подозрительностью и замешательством - все эти ощущения исчезают, когда происходит иллюзорный инсайт, поскольку все слабости и недостатки, которые в фазе коллапса индивид чувствовал «в себе», в иллюзорной фазе начинают проецироваться на врага, так что мир снова обретает смысл, каким бы опасным ни стал в результате настоящий враг. Такая групповая динамика объясняет остававшийся до сих пор без объяснения факт, обнаруженный политическими психологами Хольсти и Нортом20: когда они построили график изменения «индекса паранойи» и провели анализ содержания сообщений немецких средств массовой информации перед первой мировой войной, то увидели, что параноидное содержание достигло высшей точки в тот самый момент, когда было принято решение о вступлении в войну, - то есть в момент психотического инсайта, формирования групповой иллюзии. Затем, согласно их графику, страхи резко спадали, поскольку мир вновь «обрел смысл», раз уже был установлен внешний враг и принято решение с ним бороться, пусть даже до объявления настоящей войны еще не дошло. Какими бы бедственными ни были предстоящие четыре года кровавой бойни, они казались уже меньшим несчастьем по сравнению с ужасными чувствами внутреннего коллапса и беспредметного гнева, оставшимися позади.

(9) «Которые проявляются в состоянии группового транса, могущего потребовать разрядки в насильственных исторических действиях». Чем больше я изучал исторические групповые иллюзии последних десяти лет и пытался проникнуться чувствами индивидов, которые прослеживал по документам, тем больше понимал, что во время этого исследования во мне самом происходит нечто весьма странное. Работая с важнейшими документами, я чувствовал, как голова моя будто наполняется ватой, память притупляется, и я начинал осознавать, что чувствую себя крайне беспомощным перед проблемой, которую пытаюсь решить, - словно в изучении групповых иллюзий, особенно войны, было нечто, все время пытавшееся от меня ускользнуть и ставившее предмет изучения в особый разряд, за пределы всего круга проблем, с которыми я когда-либо сталкивался. Я начинал чувствовать себя словно в трансе, в состоянии, которое я каким-то образом разделял с изучаемыми людьми. У меня появилось подозрение, что люди, участвующие в групповой иллюзии, сами пребывают в групповом трансе, когда нормальные законы логики как бы временно теряют силу.

Очень хорошо передал это состояние группового транса Сол Беллоу. Пытаясь обдумать проблему войны, Беллоу заметил, как становится «очень сонным… бодрое состояние приходит и уходит по каким-то таинственным причинам… Иногда мне кажется, будто я сам нахожусь под неким страшным гипнотическим влиянием - я одновременно видел и не видел беды нашего времени. Я собственной персоной испытываю и терплю это чередующееся разгорание и угасание и вижу, что другие тоже этому подвержены. Я хорошо знаю историю первой мировой войны и русской революции, видел Освенцим и Гулаг, Биафру и Бангладеш, Буэнос-Айрес и Бейрут, но вернувшись к фактам, я снова обнаруживаю, что теряю нить. Тогда я опять начинаю подозревать влияние некой отвлекающей силы - бесовской воли, затрудняющей наше понимание. Я напрягаюсь, как могу. стараясь обдумать… не бродим ли мы, слегка одурманенные хлороформом».21

Групповой транс включает все атрибуты основных процессов индивидуального иллюзорного мышления, используя многие из тех механизмов, которые Кляйнианская школа называет параноидно-шизоидной позицией, но только здесь алогичное мышление единодушно поддерживается группой. Вот почему групповое сумасшествие гораздо сильнее - и менее изучено - по сравнению с индивидуальным. Вот лишь некоторые из наиболее общих правил мышления в состоянии группового транса:

(а) Противоположности, никогда не противоречат друг другу. Евреи могут одновременно быть и презренными слабаками, и всемогущими отравителями - эти два образа не влияют друг на друга; Россия может рушиться и быть неэффективной, но в то же самое время находиться на пике могущества и стремлений к экспансии; можно считать (что мы и делаем в настоящее время), что в истории войны происходят регулярно, и в какой-нибудь другой стране война, раз произойдя, вскоре обязательно повторится, но в то же время планировать свою жизнь, исходя из аксиомы, что на нашем веку войн не будет. Противоположные утверждения, которые при нормальном, здравом мышлении видоизменились бы под влиянием друг друга, в трансовом мышлении просто сосуществуют бок о бок.

(б) «Ошибки» плодятся. Когда, например. Трумэн разрешил Макартуру продолжить наступление на север в Корее, несмотря на предупреждения Китая, что он ответит военными действиями, это назвали «ошибкой», вопреки массе свидетельств, доказывающих, что «ошибки» такого рода мотивированы. Мюнхен -«ошибка», Перл-Харбор - «ошибка», залив Свиней - «ошибка», Вьетнам - «ошибка», все это «ошибки», а нежелания.

(в) Два плюс два равняется ноль. Чем больше риск, тем меньше он осознается в групповом трансе. Говоря словами Эйхмана: «Когда гибнут сотни - это катастрофа. Когда пять миллионов - это статистика». Когда президент Кеннеди во всеуслышанье объявил нам по телевидению, что отклонил предложение Хрущева обменять кубинские ракеты на наши устаревшие турецкие ракеты и намекнул, что вскоре будет вынужден предпринять вторжение в Кубу, хотя при этом сто миллионов американцев могут погибнуть от русских ракет, мы все кивнули в знак одобрения из глубин своего группового транса - конечно, цифра была чересчур грандиозна, чтобы иметь личную значимость.

(г) Личные затруднения заменяют политику. Вот как президент Кеннеди резюмировал отношения Америки с Россией в начале своей бытности президентом: «Если Хрущев захочет макнуть меня носом в грязь, между нами все кончено». Со своей стороны, Хрущев во время Кубинского ракетного кризиса признает, что Россия мыслит такими же сумасшедшими «персонализированными» категориями:

«Когда я спросил военных советников, могут ли они дать гарантию, что эти ножницы не повлекут гибель пятисот миллионов людей, они посмотрели на меня как на сумасшедшего или, того хуже, как на предателя… Самая большая трагедия, по их мнению, заключается не в том, что наша страна может быть полностью разорена и разрушена, а в том. что китайцы или албанцы могут обвинить нас в примиренчестве или в слабости. Поэтому я сказал себе: «К черту этих маньяков. Если я добьюсь от Соединенных Штатов гарантии, что они не станут свергать правительство Кубы, я уберу ракеты». Так оно и вышло. И поэтому сейчас меня ругают китайцы и албанцы. Они говорят, будто я испугался вороньего пугала. Какая все это чепуха! Какая мне будет радость от того, что в последние часы своей жизни я буду знать, что, хотя наша великая страна и Соединенные Штаты полностью лежат в развалинах, национальная честь Советского Союза сохранена?»22

Все «персонализированные» реакции, свойственные состоянию группового транса, принимают за аксиому, что внешний по отношению к группе мир внезапно становится полон «другими», которые из кожи вон лезут, стремясь унизить нацию, а особенно ее лидера. По сути, в периоды группового транса внешняя политика настолько связана с унижением, что поиск группового психотического инсайта обычно принимает форму «поиска способа унизить другого». Это результат двух групповых процессов стадии коллапса. Во-первых, лидер чувствует по отношению к себе растущий гнев группы, в том числе постоянные атаки на его чувство собственного достоинства, но не признает, что этот гнев исходит от его собственной группы, а приписывает его внешнему миру: «Не американский народ пытается меня унизить, а русские». Внимательный анализ обвинений, которым, по мнению лидера, он подвергается со стороны внешних групп, показывает, что многие из них - почти в точности те же обвинения, что он слышит от членов собственной группы. Параллельно протекает и второй процесс, в котором как группа, так и ее фантазийный лидер, сталкиваясь с крахом защитной структуры, с саморазрушением личности, испытывают крайнюю степень нарциссического гнева и приобретают склонность к унижению. «Унижающий чужак» - это просто критический, обвинительный, преследующий отклик суперэго, спроецированный на других: «Американские ценности рушатся, и все, что мы из себя представляем - это лишь масса эгоистических желаний - русские видят, как низко мы пали и пытаются унизить нас».

(д) «Ничто не реально, все - фантазии». В групповом трансе процесс дереализации настолько силен, что я не знаю ни одного примера, чтобы какая-либо нация, вступая в войну, удосужилась бы подсчитать, какие жертвы, человеческие и материальные, повлекут за собой такие действия. Смерти представляются чем-то совершенно нереальным организаторам этих действий, ведь ими движет иллюзорный транс. Например, за время Вьетнамской войны Пентагон ни разу не попытался сделать точный подсчет жертв среди мирного населения, даже той его части, которую мы, подразумевалось, защищали. Когда в 1966 г. один студент Гарвардского университета спросил госсекретаря по обороне Макнамару, слывшего человеком, знающим истинные цифры, сколько мирных жителей погибло во Вьетнаме, тот признался, что просто не имеет об этом понятия.

Человеческие жертвы имеют свою функцию в состоянии группового транса - они обосновывают свойственное групповой иллюзии внутреннее насилие. Если по каким-то Причинам людей погибает недостаточно для соответствия внутренней фантазии, начинает казаться, что что-то не на месте. Вот что сказал Никсон, когда людские потери американцев резко пошли на спад к концу Вьетнамской войны: «Показатели американских потерь во Вьетнаме снова достигли очень низкого уровня. Но я-то знаю, что это могут быть происки коммунистов, которые добиваются эскалации боев, что дастся мне гораздо тяжелее».23

(е) Историческая амнезия - это правило. В наш век на войне погибло 100 миллионов человек, а на планете находится разрушительная сила мощностью в 10000 тонн тротила на душу населения, включая мужчин, женщин и детей, но когда просто напоминаешь, что нас, возможно, ждет страшная катастрофа, как правило, встречаешь пустые взгляды и рискуешь прослыть неуравновешенным типом. Историческая амнезия - один из первых симптомов группового транса. То, что войны и революции всегда случаются неожиданно, может быть связано вовсе не с тем, что насилие трудно предсказать, а с тем, что на библиотечных полках после таких событий все равно оказывается больше книг о ювелирном искусстве, чем о войнах - настолько сильна в нас потребность отрицать само существование своих групповых иллюзий.

(ж) Цели исчезают, а действие становится неотвратимым. Один из самых поразительных результатов мышления группового транса - это то, что ни одна революция, война или другая групповая иллюзия не начинается с какой-то определенной целью, которой призвано достичь данное действие. Логическое допущение, что каждый военный лидер имеет план действий на тот момент, когда война будет выиграна, на самом деле неверно. Хотя и предполагается часто, что войны и революции имеют экономическую причину, никогда еще группа не составляла документ, в котором излагались бы экономические последствия предполагаемого действия. Если бы на самом деле так и было, этих действий не было бы, поскольку это крайне неэкономичный способ добиваться желаемого. Целью является действие само по себе, а не его последствия. Когда в Японии проигнорировали сообщения разведки, единодушно содержавшие один вывод: «США в любом конфликте победит Японию», когда в Германии проигнорировали предупреждения разведки о том, что война как с Россией, так и с Англией неизбежно закончится поражением Германии, когда президент Джонсон проигнорировал прогноз ЦРУ:

«Массированная бомбардировка Северного Вьетнама не принесет победы», то во всех этих случаях мы сталкиваемся не просто с «оптимизмом». Целью здесь являлось насилие и эмоциональная отдушина, которую представляет собой само действие, а не его вероятные последствия, выраженные в осязаемом результате, хотя даже самые ревностные сторонники войны могли считать главным именно материальный результат, В групповом трансе действие становится неотвратимым, поскольку в нем осуществляются иллюзорные мотивы. Начинает господствовать мышление, в буквальном смысле свойственное сумасшедшим -оно допускает такие идеи, как «предупредительная война» или «лучше смерть, чем коммунизм».

(з) Насилие как императив. Поскольку на стадии групповой иллюзии враг, внутренний или внешний, служит в качестве вместилища проекций, побуждение к действию подразумевает потребность в уничтожении носителя этих спроецированных чувств. Весь беспредметный гнев фазы параноидного коллапса теперь ставится на службу организованной групповой иллюзии, и враг расценивается хуже преступника, он существует лишь для того, чтобы его убить. Разумеется, официальный враг - не единственная жертва - кроме него группа косвенно убивает множество собственных представителей ид, свою молодежь, которая находится в наиболее сексуальной и агрессивной жизненной фазе.

Групповая иллюзия столь сильна, что успешный результат насильственных действий группы, который явно зависит лишь от силового перевеса, группой всегда рассматривается как подтверждение превосходства моральных ценностей самой групповой фантазии. Так, успех или неудача Америки в «войнах против коммунизма», например, в Корее или во Вьетнаме, расцениваются как указание на успех или неудачу американских либеральных ценностей; различные победы древних Афин или Спарты почему-то считаются доказательством преимуществ соответствующей политической системы; разгром испанской армады указывает на величие елизаветинских ценностей; поражение американского Юга в войне против Севера связывается с моральным превосходством аболиционизма и т. д. Все военные триумфы принято объяснять мужеством и превосходством «победившей» системы групповой фантазии, но такие объяснения фактически утверждают, что прав сильнейший, и отрицают посылку, согласно которой любое насильственное действие - это по сути провал, а не триумф истинных человеческих ценностей.

Подведу итог. Концепция исторической групповой фантазии включает теорию истории, разворачивающейся в циклах попыток индивидуумов сформировать большие группы вокруг разделяемых систем фантазии, основанных на переносе личных психосексуальных конфликтов психоклассов все более и более высокого уровня, причем каждый цикл достигает высшей точки в момент параноидного коллапса групповой фантазии и воплощения групповой иллюзии для освобождения от разделяемых чувств внутреннего хаоса и гнева. Эти циклы имеют место благодаря психоисторической динамике группы, которая относится к сфере психе, существующей независимо от индивидуального невроза, но вытекающей из его содержания. Независимость стадий исторической групповой фантазии от стадий индивидуального невроза вызывает странное ощущение разрыва между публичной и индивидуальной сферами, которое отражается в дискуссиях типа: «Были ли немцы действительно больны, пойдя за Гитлером?» или «Сошла ли Америка с ума во время Вьетнамской войны?» Одна и та же совокупность индивидов - с одним и тем же уровнем зрелости, с одними и теми же индивидуальными психическими расстройствами и степенью психотичности - в один момент цикла групповой фантазии могут успешно справляться с задачей связывания своих страхов при «сильном» фантазийном лидере, а несколькими годами позже уходить на войну, при полном отсутствии изменений индивидуальной психодинамики, или «личного здоровья». Мы «дружно сходим с ума» по ходу цикла групповой фантазии, занимающего от нескольких лет до нескольких десятков лет, следуя психоисторической групповой динамике, которая совершенно не зависит от циклов индивидуальных расстройств, от изменений в моделях воспитания детей или от каких-либо других критериев.

В отличие от той «естественной терапии», которая, я считаю, происходит на протяжении истории в семьях, когда следующие поколения взрослых пытаются лучше воспитывать своих детей, чем это делали их собственные родители, прохождение через последовательные циклы групповых фантазий, по моему мнению, не является терапевтическим. На самом деле связанное с групповой иллюзией насилие травмирующе действует на индивида, на семью и на способность родителей перейти к более зрелой психической структуре следующего поколения. Таким образом, историю можно рассматривать как состязание между терапией, происходящей по мере эволюции семьи, и травмами, причиненными насилием групповой иллюзии.

Задачей остальных разделов этой главы будет дать эмпирический материал, доказывающий мою теорию о том, что исторические группы время от времени бросает от устойчивой групповой фантазии к параноидному коллапсу, а затем к групповой иллюзии в соответствии с групповой динамикой, как это уже было мной описано. Однако, прежде всего я хотел бы ознакомить читателя с новым техническим приемом - фантазийным анализом, который, я полагаю, может помочь в задаче выявления конкретных исторических групповых фантазий, скрытых в массе доступного психоисторику эмпирического материала.



Страница сформирована за 0.93 сек
SQL запросов: 169