4
Итак, только в нашей стране проводились такие эксперименты! Только у нас и нигде больше! Мы снова впереди планеты всей!
Но вот учения успешно завершены, что дальше? Дальше - повышение Жукову. На него радиация не повлияла. Он находился вдали от эпицентра. В бетонном бункере. В районе взрыва после учений он почему-то не побывал. Его ждали грандиозные свершения вдали от Тоцкого полигона.
Ну а как же 45000 молодых мужиков? Они оборонялись и наступали в районе, в котором уровень радиации был столь высок, что приборы зашкалило. Приборы перестали реагировать на радиацию. Что же стало с людьми? О них Жуков не вспомнил НИКОГДА. "Красная Звезда" вспомнила о них через 38 лет - 9 июля 1992 года: "Руководитель учений Г.К. Жуков поблагодарил всех участников за мастерство, стойкость и мужество… Такие элементарные меры предосторожности, как дезактивация техники, оружия и обмундирования, не применялись. В учениях принимала участие огромная масса людей. Никакого специального медицинского наблюдения за состоянием их здоровья установлено не было. Засекреченные и забытые, они жили, как могли, без всякого внимания со стороны государства… Каждый дал подписку, клятвенно обязавшись молчать об этом в течение 25 лет."
25 лет молчать? Зачем? Давайте прикинем, что мог рассказать участник учений? Что они были? Это все знают. Через три дня после взрыва 17 сентября 1954 года было опубликовано Сообщение ТАСС. Что еще мог рассказать участник учений? Что бомба имеет чудовищную разрушительную силу? А кто этого не знает? Допустим, один участник учений проболтался, рассказал кому-то, что при взрыве образуется огненный шар, что световое излучение сжигает дома и деревья, оплавляет танковую броню, что ударная волна дробит в щепы любые строения, плющит танковые корпуса и срывает башни. Допустим, услышавший это рассказал еще кому-то и в конце концов эта информация стали известна вражеским разведкам. Вопрос: да неужто врагам эти сведения в новинку?
Между тем, сразу же после учений солдат и офицеров, которые принимали в них участие, начали спешно выбраковывать. Первая напасть - кровавый понос. Рассказать врачам о причинах нельзя. Секрет. Смотрит врач, удивляется: вроде не дизентерия, и не холера… Тает человек на глазах, и ничем ему не поможешь. И в армии ему делать нечего. Таких домой отправляли: пусть гражданские врачи разбираются.
Но ведь и гражданским врачам рассказать нельзя.
Еще напасть - импотенция. Вспомним описания участников: облако ядерного взрыва только поплыло в небеса, и тут же были поданы команды: "К орудиям!", "По машинам!", "В атаку - вперед!" Ядерный врыв - это температура в миллионы градусов. В момент взрыва сгорает огромное количество кислорода, кроме того, ударная волна разгоняет во все стороны колоссальные массы воздуха. Поэтому в центре взрыва образуется пустота, безвоздушное пространство. И эта пустота, как пылесос, тянет в себя грунт и пыль, которые потом оседает и осыпается по окрестностям. Десятки тысяч солдат и офицеров устремились в атаку через эпицентр взрыва, а сверху на них сыпалась радиоактивная гадость…
"Красная Звезда" термин "импотенция" не применяет. Об участниках эксперимента рассказано проще: у того - разлад в семье, у этого ушла жена… Или вот: "Начались нелады в семье… Жена стала предъявлять надуманные упреки в неверности. Вскоре Алексей пришел к заключению, что она просто лукавит, маскируя собственную неудовлетворенность, а может быть, и неверность." ("Красная Звезда" 9 июля 1992) Это рассказ про старшего лейтенанта А. Рожкова. Он находился в танке в
Он в танке, на трехметровой глубине, в
Превратить в считанные минуты тысячи здоровых мужиков в импотентов, - это ли не чудо? Согласимся: чудо отрицательное, но все же ни мне, ни вам такого не повторить. Это только злому чудотворцу Георгию по силам.
За импотенцию из армии не гнали. Но были заболевания куда как серьезные. И в массовом порядке. Ради сохранения тайны, всем участникам в их документах были сделаны фальшивые записи о том, что в сентябре 1954 года они находились на Дальнем Востоке, в Заполярье или в Средней Азии. Последствия были вот какие: прибывает, допустим, списанный солдатик в свою родную деревню. Мается, бедный, неизвестной болезнью. Чем сельский эскулап ему может помочь, если солдату запрещено даже намекнуть на причины болезни? А если и намекнет, то никто ему не поверит, ибо в документах у него - нечто совсем другое записано, соответствующими подписями и печатями заверено. И кто ж тебе поверит, если документ, выданный родной Советской властью, тебя изобличает с головой. Потому участники тех учений тихо, молча и быстро вымирали.
Официальные лубянские историки призывают меня писать историю, только с опорой на документы. Это очень даже правильно, дорогие товарищи. Только надо принимать во внимание и тот простой факт, что власть наша родная честностью не отличается. Ей, обожаемой, соврать, что воды выпить. Судьба участников учений на Тоцком полигоне - блистательный тому пример, образец массовой фальсификации документов. Власть отгородилась от последствий своего преступления двойной стеной: обязательствами участников молчать и фальшивыми документами.
Зачем же с десятков тысяч участников брали подписку о неразглашении и клятвенные обязательства молчать 25 лет?
Чтобы Жукову инвалиды не досаждали. Чтобы Жуков спокойно жил и писал книжки о том, как он любит свой народ, свою прекрасную Родину, мудрую Коммунистическую партию и ее Центральный Комитет.
При Сталине в период массовых расстрелов была введена формула: "Десять лет без права переписки". Человека убивали, а родственникам сообщали: сидит. Если через десять лет о нем вспоминали, то на запросы следовал ответ: умер в заключении от насморка. И от фонаря лепили дату кончины.
"25 лет неразглашения" и "10 лет без права переписки" - одного поля ягода из породы клюквенных. Жуков точно рассчитал: пусть через 25 лет жалуются… Кто им поверит, если в документах их участие все равно не зафиксировано?
"Если чернобыльских "ликвидаторов" не снабдили справками из-за спешки, недосмотра, а то и разгильдяйства, то участников ликвидации последствий аварии на "Маяке" в 1957 году, испытаний ядерного оружия на Тоцком, Новоземельском полигонах, жертвами радиационного облучения в других аварийных ситуациях просто приказали молчать под страхом привлечения к уголовной ответственности, о чем кстати, каждый из них давал подписку. А когда разрешили обо всем говорить, то с этих несчастных потребовали справки. Но откуда они их возьмут, если даже в подольском и других архивах не находится нужных документов. То ли они уничтожены, то ли не составлялись вообще. Сколько людей преждевременно ушло на тот свет только потому, что даже врачу человек не мог открыться, отчего у него на самом деле эта болезнь!… Иногда в голову приходит крамольная мысль: а не государственная ли это политика?" ("Красная Звезда" 27 августа 1998)
Мысль и вправду крамольная. Но верная.
5
В России никто не занимается поиском жертв преступных экспериментов Жукова. Но Советский Союз, слава Богу, рухнул, от него откололись куски. В некоторых из отпавших государств о людях заботятся. И вот латвийская газета "Час" начала поиски тех, кто выжил. По любезному приглашению редакции газеты весной 2001 года я побывал в Риге и встречался с теми, кого удалось разыскать. Рассказ об этих встречах требуют отдельной книги. И не для слабонервных эти рассказы о том, как на третий день начались массовые заболевания. О том, как в степи в районе Чкалова были разбиты палаточные городки за многими рядами колючей проволоки и там тысячи участников доживали свои дни. О том, как возгорелся бунт, и о том, как его давили. У нас умеют.
Я, грешным делом, думал, что если человек не умер через неделю, не умер, через год и через десять, значит, находился далеко от взрыва, или не чувствителен к радиации. Я ошибся. Передо мною сидели крепкие старики, те, кому, казалось бы, повезло, те, кто прожил после жуковских фокусов еще почти полвека. Но оказалось, что повезло одному только Жукову, который сидел далеко и глубоко. Всех остальных радиация не жалела. У вполне, казалось бы, здоровых людей вдруг рождались дети с неизвестными болезнями. Последствия Тоцких забав величайшего полководца вдруг со страшной силой обнаруживаются во втором и в последующих поколениях. Вдруг рождаются дети с огромными головами, с мягкими костями.
И горестный всхлип старика мне не забыть: почему не предупредили, что нам нельзя иметь детей? Почему нас не предупредили!
6
Принято считать, что на Тоцком полигоне было две категории подопытных: десятки тысяч лошадей, коров, овец, свиней, собак и кошек и 45000 (или 60000) солдат и офицеров. Но была и еще одна категория подопытных: заключенные.
Рассказывает бывший советский капитан Младлен Маркович. Имя у него какое-то не сибирское. Это требует пояснения. После Второй мировой войны в Советском Союзе готовили тысячи офицеров для армий "братских" стран: Польши, Чехословакии, Венгрии, Болгарии, Румынии, Югославии, Албании. Но вдруг - разрыв с Югославией. Молодым югославским ребятам выбор: возвращаться домой, где их посадят, как сталинских шпионов, или оставаться в Советском Союзе. Выбор этот был чисто теоретическим. Всех, кто пожелал вернуться, по приказу товарища Сталина сажали у нас, как югославских шпионов. Младлен Маркович в числе многих остался, принял советское гражданство и был зачислен в Вооруженные силы СССР. В Тоцком эксперименте у него была особая роль. Выбор на него пал потому, что в случае гибели о нем никто бы не вспомнил.
Вот его рассказ: "Начальник химической службы
Южно-Уральского военного округа полковник Чихладзе ввел меня в большой кабинет, где за столом сидели незнакомые мне
гражданские люди, представил меня им, повернулся и ушел. Полагаю, что Чихладзе не полагалось знать о предстоящей задаче. Незнакомые люди не представились и не задали мне ни одного вопроса. Моего согласия ни на что не требовалось. Я выслушал приказ: "С завтрашнего дня вы назначаетесь начальником курсов по измерению радиации при практическом применении атомного оружия в Советской Армии. Вы должны обучить осужденных измерению радиации и с ними измерять радиацию после взрывов атомной бомбы. Все необходимое для работы получите". Далее последовали объяснения о моей ответственности и неограниченных правах: за любое проявление неповиновения подчиненных мне давали право расстреливать их на месте и ни перед кем не отвечать за это. В заключение дали подписать обязательство хранения военной тайны в течение 25 лет. Мне тогда было 27.
Итак: незнакомые лица устным приказом назначили меня на нештатную должность и без какого-либо письменного документа дали задание обучить отряд осужденных с неизвестными мне биографиями. Единственным следом на бумаге была моя подпись с обязательством молчать.
Контейнер и аппаратуру постоянно охраняли два часовых с автоматами. На территорию, где я жил и работал со своими курсантами, доступ был запрещен…
Вся наша защита состояла из общевойскового противогаза, проолифенных чулок и бумажной накидки. Воздушную волну атомного взрыва мы встретили в открытых траншеях. И пока "наступающая сторона" артиллерией и авиацией расправлялась с "противником" по флангам, я на танке двигался к эпицентру. Радиация в радиусе
Я не мог стоять на ногах, когда увели заключенных, о судьбе которых я больше ничего не узнал. Меня положили на нары, где я пролежал несколько дней без всякой медицинской помощи. Освидетельствования степени заражения не проводилось. О том, что мое лечение не входило в планы Тоцкого сценария, я узнал доподлинно через 40 лет, когда по запросу получил ксерокопию архивного послужного списка, в котором черным по белому записано, что я с 7 августа, то есть за 37 дней до атомного взрыва, находился "в распоряжении командующего Северо-Кавказским военным округом". То есть очень далеко от места тех событий…
Немудрено, что следующие полвека мою судьбу, как и судьбу тысяч "подопытных", кроили по официальной дезинформации и лжи, скрепленных подписками "о неразглашении". Открой рот - тут же окажешься государственным преступником. А вся "гостайна" состоит в том, что до сегодняшнего дня у меня нет квартиры, что армия, в которой остались моя молодость и здоровье, не признавала за мной прав на лечение в своих госпиталях". ("Литературная газета". 15 сентября
Мне говорят: вот ты в "Аквариуме" про эксперименты на заключенных писал, а такое было только при Сталине. Нет, товарищи, - вот и при Жукове тоже. И после него.
7
В сообщении ТАСС сказано: "Целью испытаний было изучение действия атомного взрыва. При испытании получены ценные результаты, которые помогут советским ученым и инженерам успешно решить задачи по защите от атомного нападения."
Те, на ком Жуков ставил свой эксперимент, имеют на этот счет свое мнение: "Жизнь показала, что полученный дорого стоивший опыт потерял всякий смысл. Люди, оказавшиеся в зоне ядерного воздействия, даже если они остаются живы, теряют боеспособность и волю к вооруженной борьбе, какими бы высокими моральными и физическими качествами они ни обладали.
Наше участие в этом оригинальном атомном эксперименте долгие годы оставалось военной и государственной тайной, никто нас после учений не обследовал, а заболевших никто не лечил… 20 ноября 1954 года во время профилактического осмотра у меня в левом легком был обнаружен "инфильтрат величиной с грецкий орех" (Геннадий Амбразевич. "Независимость" 23 апреля 1997)
Далее - туберкулез, девять месяцев в госпитале, потом писавшего эти строки вышвырнули из Вооруженных сил с пенсией. Потом - лишили пенсии. Но это - опять же рассказа офицера, который был в танке.
Жителям окрестных сел и деревень товарищ Жуков благодарность не объявлял, но свою дозу они тоже схватили. И была разница: участники учений отвоевали свое - и их увезли. А жители тут и остались, в районе рукотворного Чернобыля. На период учений их выселяли, после учений они вернулись… Не буду утомлять читателей статистикой онкологических заболеваний в районе Тоцкого полигона. Эта статистика не веселит и не радует.
Все это к вопросу о том, как Жуков любил свой народ, своих солдат и офицеров.
Прикинем теперь ценность полученного опыта. Участники учений тысячами выброшены из армии и больше в нее никогда не вернутся. Зачем им нужен опыт прорыва через эпицентр, если в армии они никогда больше служить не будут? Ни с кем они знанием своим поделиться не могут, не могут рассказать то, что видели. Какой же толк от такого опыта? Если бы Жуков заразил десятки тысяч людей лучевой болезнью, белокровием и прочими мерзостями, а потом приказал бы их лечить, то это был бы опыт врачам. Но никто этим не занимался. Если бы людей после взрыва пропустили через медицинский, радиационный и химический контроль, то это был бы опыт военным медикам и специалистам радиационной и химической защиты. Но и этого не было. Если бы проводили после взрыва дезактивацию техники и вооружения, то это был бы опыт всяким прочим специалистам. Но не было дезактивации. Так кто же и какой опыт получил на тех учениях? Удивительная логики: научили десятки тысяч людей действовать в условиях реального применения ядерного оружия, а они все вымерли. Так какой же толк их учить?
Немедленно после учения на Тоцком полигоне нашим восточногерманским друзьям был заказан фильм. Назывался он "Белая кровь". Сюжет: проклятые западногерманские реваншисты тянут руки к ядерному оружию. Они посылают в США своих офицеров на учения. Но и американцы не лыком шииты. Десяток западногерманских офицеров американцы используют в качестве подопытных кроликов на учениях с реальным применением ядерного оружия. И вот ядерный взрыв в пустыне. Отделение немецких офицеров, облаченных в серебристые почти космические скафандры бросается в атаку. У одно порвана маска. Он вдохнул радиоактивной гадости… И вот он возвращается домой, его лечат лучшие светила, а он тает на глазах. В заключительном кадре умирающий поворачивает лицо в зал и призывает к чему-то хорошему, произносит фразы типа "Люди, я любил вас! Будьте бдительны!" В ответ зрительные залы рыдали. Наши кулаки сжимались. Наши сердца переполнялись благородной яростью.
Теперь сравним фильм ядерных ужасов и нашу суровую действительность. В фильме "Белая кровь" - действуют 7-8 человек. У нас - 45000. Или больше. Там - офицеры-добровольцы. А у наших никто не спрашивал ни разрешения, ни согласия. В кино - в серебристых скафандрах. У нас - в бумажных накидках. У них лечат. У нас - нет. Злые американцы испытывают действие ядерного оружия на своих младших партнерах. Наши - на своих.
8
Существует два типа описаний преступления на Тоцком полигоне.
Первый тип: ядерный взрыв - выдающееся достижение нашей военной мысли. Только мы и только под руководством величайшего стратегического гения товарища Жукова этот подвиг могли совершить.
Вот образцы такого подхода.
"Столь масштабное, столь приближенное к не освоенной еще восками боевой действительности учение обошлось без потерь. Ни одного погибшего, ни одного раненого или травмированного, ни одной разбитой машины. Таким был уровень организации, насквозь пронизанной личным участием и влиянием Г.К. Жукова." ("Красная Звезда" 25 декабря 1998)
45000 импотентов, понятно, не в счет.
Вот еще образчик:
"Среди наиболее значимых мероприятий того периода следует отметить войсковое учение в сентябре 1954 года в Южно-Уральском военном округе на Тоцком полигоне. В ходе его впервые в практике оперативной подготовки отрабатывались действия войск в наступлении и обороне в условиях применения ядерного оружия. Замысел, план и подготовка этого не имевшего аналогов в отечественной войсковой практике учения разрабатывались и осуществлялись при непосредственном участии Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, назначенного его руководителем. Учение носило опытно-экспериментальный, исследовательский характер. В ходе его изучалось воздействие атомной бомбы среднего калибра на вооружение, военную технику и личный состав." (Генерал-полковник В. Барынькин. "Красная Звезда" 31 мая 1996)
И есть другой подход: это преступление!
Вот как описывает те же события "Литературная Газета" (15 сентября 1999). Заголовок: ЯДЕРНЫЙ УДАР ПО РОССИИ. И подзаголовок, как продолжение заголовка: НАНЕСЛА СОВЕТСКАЯ АРМИЯ 45 ЛЕТ НАЗАД.
В статье сказано: "Выбор места испытания был не ошибочным - он был преступным. Трудно было на пространстве в одну шестую земной суши найти более населенный регион, чем область между Волгой и Уралом. Как и трудно выбрать для заражения более плодородную почву или такую красивую реку, как Самара, длинна которой
Назовем поименно государственных деятелей, сыгравших решающую роль в определении места взрыва: Л.П. Берия, Н.А. Булганин, Л.М. Каганович, В.М. Молотов, Г.М. Маленков (по воспоминаниям генерал-лейтенанта А.А. Осина)".
Мы видим два подхода.
Первый: ядерный взрыв на Тоцком полигоне - великое достижение. Тогда - Жуков величайший военный гений. Это он выбирал самые живописные места России, самые плодородные почвы. Это в его голову пришла великая мысль испытывать на людях! И не было у него ни помощников, ни заместителей, ни начальников. Все сам сделал! Слава ему! И на Тоцком полигоне мемориальная доска привинчена: "Под личным руководством Жукова".
Второй подход: ядерный взрыв на Тоцком полигоне - мерзкое преступление. Но в этом случае имя Жукова почему-то не называют. В этом случае называют банду мерзавцев: Берия, Булганин, Маленков, Каганович, Молотов. Это они сотворили преступление. И сразу же находят какого-нибудь честнейшего генерал-лейтенанта А.А. Осина, который помнит Лаврентия Берия, а Жукова не припоминает. Хотя Жуков официально был руководителем испытаний. Хотя Берия Лаврентий Павлович имел железное алиби. Он был арестован 26 июня 1953 года, больше, чем за год до взрыва, и расстрелян 23 декабря 1953 года в 19 часов 50 минут - почти за девять месяцев до взрыва. Но это наших генералов не волнует: все свершения - от Жукова, все преступления - от Берия!
И только однажды участник событий бывший младший сержант Михаил Аренсбург рассказал о главном организаторе преступления. Младший сержант служил в батальоне, который входил в боевой состав полигона, т.е. он был не в составе войск прибывших на учения, а в составе персонала Тоцкого полигона. Поэтому его присутствие на учениях, в отличие от десятков тысяч других участников эксперимента, официально подтверждено справкой из Центрального архива Министерства обороны России. Вот продолжение его рассказа: "На полигоне был клуб, где солдатам показывали кино, и я там подрабатывал киномехаником. Получалось так, что я из своего окошечка видел многое, например, генеральские обеды. Видел маршала Жукова, он несколько раз к нам приезжал. Его страшно все боялись. Когда он подъезжал на машине, генералы, как курицы разбегались врассыпную - лишь бы только на глаза ему не попадаться. Однажды Георгий Константинович прилюдно сорвал погоны с одного генерала и прогнал прочь."
Кстати, о срывании погон. Жуков Георгий Константинович на это был горазд. С чувством глубокого удовлетворения он рвал погоны с офицеров, генералов и адмиралов. Садист вспарывает жертве живот и осторожно извлекает внутренности так, чтобы несчастный видел весь процесс извлекания. Садист на этом свое удовольствие ловит. Жуков животов не вспарывал, во всяком случае, свидетельств на этот счет у нас пока нет, но лично спарывал лампасы и золотые погоны. И упивался процессом. Свидетельств на этот счет у меня в избытке. Не цитирую потому, что однообразным чтение получается, слишком уж нудным. Но давайте на случаи срывания погон и лампасов посмотрим с несколько иной точки. Из центрального комитета КПСС.
Присвоение генеральских и адмиральских званий, а равно и лишение этих званий, в компетенцию министра обороны и его заместителей не входит. Генеральские и адмиральские звания присваивались постановлением Совета министров СССР. И только совет министров имел право генералов и адмиралов в воинских званиях снижать или вообще лишать этих званий.
Но это видимая часть. Была и невидимая. Всеми кадровыми вопросами в Советском Союзе ведал центральный комитет КПСС. Каждый командир дивизии, будь он генерал-майор или еще только полковник, - это номенклатура ЦК. Поднимемся в должностях и званиях чуть выше - и это уже номенклатура Политбюро. В ЦК и Политбюро принимались негласные решения. Это называлось термином "решение инстанции состоялось". После этого Совет министров как бы от своего имени принимал то же самое решение, которое до этого было предрешено на более высоких уровнях.
Жуков срывал погоны и сдирал генеральские лампасы. Но не о жестокости и садизме речь. Речь о глупости. Жуков не знал и не хотел знать границ своей власти. Он творил то, чего без согласия ЦК и Политбюро творить не разрешалось. По существу, Жуков явочным порядком присваивал себе власть так называемых "директивных инстанций". И не надо спорить о том, готовил Жуков захват власти или не готовил. Он уже тянул одеяло власти на себя. Только слишком уж неуклюже и глупо.
Глупость Жукова вот в чем: подомни под себя ЦК и Политбюро, тогда твори то, что нравится, хоть вспарывай животы и выматывай генеральские кишки. А пока не подмял, держись в рамках установленных порядков и правил.
Короче: не говори "гоп", коли рожа крива.
