3
В 1940 году немцы захватили в Бресте (не в нашем, а во французском) чудовищную пушку, один только ствол которой весил более ста тонн. Пушка стреляла на огромную дальность уникальными, для нее одной созданными снарядами весом по полторы тонны каждый. Это был экспериментальный образец для линейных кораблей следующего поколения. Трофейное орудие представляло собой большую ценность, ибо стоимость его разработки и создания была колоссальной. Была срочно собрана комиссия из немецких ученых-артиллеристов. Задача: определить характеристики орудия и выдать рекомендации по использованию этого чуда техники в интересах вооруженных сил Германии.
И комиссия приступила к работе. В следующем, 1941 году Германия начала войну против Советского Союза. Сразу же выяснилось полное превосходство советских артиллерийских орудий над германскими. 120-мм миномет конструкции Шавырина оказался столь мощным, легким, дешевым и простым в производстве и обслуживании, что немцы наладили его производство в Германии по захваченным в Запорожье чертежам. Кстати, этот миномет образца 1938 года оказался столь удачным, что армия России и ряда других государств вступает с ним в новое тысячелетие.
Советская 76-мм пушка была оценена немцами как шедевр конструкторской мысли, и все трофейные 76-мм пушки немедленно принимались на вооружение германской армии. Вот пример: генерал-фельдмаршал Роммель в Африке для борьбы с танками был вынужден использовать советские 76-мм полевые пушки, так как стандартные немецкие 50-мм противотанковые пушки практически не могли пробить броню танков «Шерман» и «Грант» (Л. Гарт. Вторая мировая война. с. 285).
В классическом труде «Тактика в русской кампании» (с. 134-135) Э. Миддельдорф сообщает: «Во Второй мировой войне русская артиллерия имела на вооружении очень хорошую материальную часть. Как по качеству орудийной стали, так и по своим конструктивным характеристикам она отвечала требованиям того времени. Огромное количество орудий, производимых в России, позволяло Красной Армии формировать большое количество артиллерийских частей самого различного назначения.
Основными типами орудий русской дивизионной артиллерии являлись 76-мм пушка и 122-мм полевая гаубица… 76-мм пушка с высокой начальной скоростью снаряда и подвижностью, отвечавшими условиям восточноевропейской местности, более всего подходила для выполнения задач непосредственной поддержки пехоты и ведения борьбы с танками. Для выполнения таких задач эти пушки иногда сосредоточивались в большом количестве на одном участке. В других случаях 76-мм дивизионные орудия использовались для ведения огня прямой наводкой и всегда достигали хороших результатов. В обороне они использовались главным образом в «противотанковых заслонах», делая противотанковую оборону настолько прочной, что она могла быть сломлена лишь методическим артиллерийским огнем по отдельным целям…
122-мм полевая гаубица была современным орудием и применялась для решения самых разнообразных задач. Русская артиллерия, используя это орудие, добивалась мощного огневого воздействия на немецкие войска. Характерными особенностями 122-мм гаубицы являлись: лафет с раздвижными станинами, большой угол горизонтального обстрела и высокая подвижность при механической тяге. Хорошие баллистические свойства обеспечивали достаточную маневренность огнем и дальность стрельбы до
Все трофейные образцы этой и других советских гаубиц немедленно принимались на вооружение германской армии. 122-мм гаубица образца 1938 года все еще воюет и также вступает в новое тысячелетие во многих армиях мира, в том числе и в Российской.
Ничего равного советской 152-мм пушке-гаубице МЛ-20 и 203-мм гаубице Б-4 в Германии и в мире не было. Наконец, Советский Союз имел реактивные снаряды и установки залпового огня — БМ-8 и БМ-13. Это — легендарные «Катюши».
А Германия вступила на территорию Советского Союза со 105-мм и 155-мм гаубицами, созданными во время Первой мировой войны, и с трофейной артиллерией, собранной со всей Европы. Это тоже были орудия Первой мировой войны и более раннего периода. Разнобой калибров и типов снарядов был поистине фантастическим. Трофейные орудия, состоявшие на вооружении Вермахта, имели возраст до 50 лет и больше. Отрыв в количестве и качестве полевой артиллерии был огромным. Немецким конструкторам до конца войны не удалось создать ничего подобного тому, что создали в СССР до войны.
Немцы были способны творить чудеса. В Первой мировой войне не было зенитной артиллерии, ее приходилось создавать заново. И они создали великолепные образцы. А гаубичная артиллерия была в Первой мировой войне. Поэтому можно было обойтись поверхностной модернизацией. И они решили: авось сойдет. Сходило до тех пор, пока воевали против столь же устаревшей артиллерии Британии и Франции. Но вот встретили советскую артиллерию и осознали свое отставание. Конечно, догнать Советский Союз в области артиллерии Германия не могла. Это было невозможно. Требовалось хотя бы немного сократить разрыв. Но этого не делалось.
Чем же занимались германские конструкторы? Всем, чем угодно. Кроме главного.
Некоторые из них так и продолжали испытывать уникальную французскую пушку. А время шло. Наступил 1942 год. Год Сталинграда. За ним 1943-й — год Курской дуги. А они все испытывают. И вот 1944 год. После того как исход войны был окончательно решен, в Нормандии высаживаются американские и британские войска. И вот в этот момент комиссия немецких ученых-артиллеристов выдает наконец результат своего труда — пять томов самых разнообразных характеристик: если стрелять из французской пушки под таким-то углом возвышения, при такой-то температуре воздуха, при такой-то силе ветра на таких-то высотах и таком-то его направлении, то будет такой-то результат. А если стрелять под другим углом возвышения при другой температуре… Количество комбинаций углов возвышения, температур воздуха на разных высотах, силы и направления ветра неисчислимо. К этому надо добавить, что стреляли с различными зарядами. Одно дело, стрелять с зарядом первым, другое — с третьим. Опять же число комбинаций разрастается. И множество самых различных комбинаций было самым аккуратным образом измерено, учтено и проанализировано. Кроме того, ствол постепенно изнашивается. Если стрелять из нового ствола при такой-то температуре и с таким-то возвышением, то будут одни результаты, а если произведено несколько десятков выстрелов, то при тех же условиях изношенный ствол будет давать другие результаты. Ну а после ста выстрелов — совсем другие. И ученые работали, работали и работали. И фиксировали, фиксировали, фиксировали. На этих испытаниях были задействованы специалисты весьма высокого класса из множества смежных с артиллерией областей. Это стоило огромных средств, большого времени и труда. Главное — эксперты высшего класса были практически нейтрализованы. Бегают, скачут, только результатов нет. Как белки в колесе.
Понимали ли они, что их опыт, знания и талант могут быть использованы с большей пользой для Германии в момент, когда страна ведет войну против всего мира? Думаю, что понимали. Но был отдан приказ, и они его выполняли…
И вот многолетняя работа завершена. Графики, таблицы, схемы, многочисленные вычисления, обобщения, доказательства объединены в стройную систему. Комиссия выдала всесторонне обоснованные выводы и рекомендации…
Особое значение имел последний вывод последнего тома. Звучал он так: за время испытаний все уникальные боеприпасы израсходованы, а ствол полностью изношен и больше для стрельбы не пригоден.
Юмор в том, что они не понимали юмора.
4
Это отнюдь не единичный случай. Это система. Вот ария из той же оперы: «Когда в 1944-м мы всерьез занялись полиграфической промышленностью с целью перевести ее производственные мощности на выпуск военной продукции, то неожиданно выяснили, что на одной из лейпцигских типографий по-прежнему исправно выполняли карты Персии и печатали немецко-персидские разговорники. ОКВ просто забыл отменить свой заказ» (Шпеер. с. 331).
В 1941 году в шапкозакидательском угаре решили, что Советский Союз уже разгромлен, а на очереди — Индия, Иран, Афганистан и т.д. И, не завершив победоносный разгром Советского Союза, ринулись вострить лыжи на Иран и отдали соответствующие приказы… И вот идет война один год, и второй, и третий, а дисциплинированные немецкие печатники выполняют ответственную задачу — забивают — заваливают склады картами и разговорниками, которые никому никогда не потребуются. И ходит директор, и его заместители, и инженеры, и просто работяги, гордостью светятся глаза — мы выполняем особо важный военный заказ. Всем ясно, что после Сталинграда Гитлеру до Персии не ближе, чем до Луны, — одинаково недостижимо, но приказ есть приказ, и они его старательно выполняют.
Подобных примеров я собрал целую корзинку: в 1944 году, например, германская промышленность продолжала выпускать пробковые шлемы для колониальных войск, хотя все знали, что из Африки германские войска выбиты. А Индии им не видать, как затылка без зеркала.
Но мы сейчас не о картах и шлемах, мы — об артиллерии.
5
Помимо испытаний французской чудо-пушки, германские конструкторы и ученые-артиллеристы создавали свое чудо по имени «Дора» — орудие калибром
Кстати, о работницах. Полистаем служебный дневник генерал-полковника Гальдера, и среди множества вопросов, которыми озабочен начальник Генерального штаба сухопутных войск, нет-нет да и мелькнет… Вот запись 23 июля 1940 года: «Вопрос о публичных домах»… Секрет успеха любого руководителя заключается в том, чтобы свалить работу на заместителей, а самому только контролировать их действия. Руководитель должен решать главное, кардинальные вопросы, доверяя решение менее важных вопросов своим подчиненным. Можно было бы поручить решение вопросов о публичных домах заместителю начальника Генерального штаба. Но нет. Эти вопросы обсуждаются на самом высоком уровне. Представляю: сидит начальник Генерального штаба в окружении стратегов, вопрос решает… А ведь проблема была решена. И не только в сухопутных войсках. Для того чтобы воевать было приятно, руководители германского флота устраивали свои собственные заведения и устанавливали свои флотские нормы, правила и порядки, писали свои инструкции клиентам и работницам. Руководство Люфтваффе сочиняло свои директивы и приказы на этот счет. Войска СС имели свою собственную систему полевого (и полового) обеспечения, включая свои собственные публичные дома, для личного состава которых тоже писались статьи и параграфы. Публичные дома разделялись не только по принадлежности к армии, авиации, флоту и к войскам СС, но кроме того, делились на стационарные и полевые подвижные. В сухопутных войсках, например, были учреждены малые, средние и большие заведения, соответственно с числом работниц 5, 10 и 20 и с разделением на солдатские, фельдфебельские и офицерские. Были установлены, научно обоснованы и проверены практикой нормы выработки — 600 клиентов в месяц для работницы солдатского заведения. Благо, за клиентами не надо гоняться, они стоят в очереди. Была установлена стандартная пропорция числа работниц на определенную численность войск. Например, в сухопутных войсках: одна работница на 100 солдат, одна — на 75 фельдфебелей, и одна — на 50 офицеров. А флот, авиация и войска СС имели свой, отличный от других, но строго научный взгляд на организацию этого дела. Тут вводились другие категории заведений: например, в авиации — отдельно для летного состава, отдельно для наземного. И тут были четко определены права и обязанности персонала и клиентов.
Вот она, точность. Аккуратность во всем. Главное — все при деле. Перевернем страницу служебного дневника генерала Гальдера, и среди множества вопросов, которыми был озабочен начальник Генерального штаба на следующий день, 25 июля 1940 года, найдем и такие: «Текущие дела, в том числе вопрос о публичных домах и о заболеваниях лошадей». Листаем дальше. 7 августа: «Подготовка операции на Востоке… Вопрос о публичных домах».
Начальник Генерального штаба в своем служебном дневнике всего лишь упоминает о том, что такие вопросы обсуждались, но не вдается в подробности и не сообщает о принятых решениях. Но решения сохранились. Любопытствующий исследователь их может найти в архивах города Фрейбурга. Всем исследователям настоятельно рекомендую этот удивительный город на склоне гор и его потрясающие военные архивы. Уверен: прославит свое имя в веках тот, кто указания и директивы гитлеровского Генерального штаба по вопросам полового обеспечения войск когда-то обработает и опубликует.
Это была действительно самая дисциплинированная армия в мире. В ней статьями и параграфами было регламентировано все. Причем инструкции организаторам бардачного дела и работницам древнейшей профессии исходили прямо от начальника Генерального штаба. Тут надо честно признать наше отставание. У нас такого бардака не было. И не будем думать, что половым обеспечением войск занимались только на уровне Генерального штаба. Поднимемся выше. «Прежде всего следует следить за тем, чтобы не было случаев совокупления между немцами и поляками». Эту мысль высказал сам «великий сын германского народа» Адольф Гитлер 5 апреля 1942 года (см. Застольные разговоры). Неужто великому стратегу в разгар величайшей войны сразу после разгрома под Москвой заняться больше нечем? Неужто других проблем не возникло, кроме предотвращения совокуплений немцев и поляков? И уж если эта проблема тебя так беспокоит, то отнеси ее в разряд второстепенных. Так нет же, Гитлер этому уделяет главное внимание: «прежде всего следует следить»…
Но мы сейчас не о том. Мы все еще — об артиллерии, о пушке, которая весила 1448 тонн и называлась «Дора». Орудие назвали именем жены главного конструктора. (Знать, тяжкий был у той бабы характер.) Перед тем как создавать это чудо, следовало подумать: а как его двигать? Решение нашли вот какое: по двум параллельным железнодорожным путям. Беда в том, что они везде не параллельные. Они то расходятся, то сходятся. Между путями могут быть и водокачка, и платформа, и целый вокзал. Пути могут уйти в два разных тоннеля или на два разных моста. Да если бы и в один тоннель входили, то все равно такая махина ни в какой тоннель не войдет. Потому пушку делали разборной. Для ствола и других тяжеловесных деталей конструировали особые железнодорожные транспортеры. А на огневой позиции строили два усиленных параллельных железнодорожных пути и на них собирали орудие.
А еще следовало подумать вот над чем: снаряд весом почти семь тонн нужно вытолкнуть из тридцатидвухметрового ствола почти вертикально вверх с начальной скоростью
Вред был бы огромный, если бы снаряд «Доры» попадал в железобетонное перекрытие какого-то очень важного объекта. Но в том-то и дело, что держать такую пушку вблизи линии фронта нельзя. Она чрезвычайно уязвима. Эта пушка — открытое, ничем не защищенное, гигантское сооружение, своим видом и количеством персонала она сравнима с нефтеперегонным заводом. И минимальная дальность стрельбы —
На создание этого орудия были потрачены совершенно невероятные ресурсы, на несколько лет были заняты лучшие производственные мощности, от первоочередных дел отвлечены лучшие артиллерийские конструкторы, инженеры, технологи и тысячи рабочих самой высокой квалификации. Каждая технологическая операция — уникальна. Попробуйте отлить тридцатидвухметровый ствол. Попробуйте его просверлить и нарезать. Для каждой операции — уникальный инструмент, который после проведения данной операции больше никому не нужен. Что вы предлагаете делать с алмазным инструментом для сверления в сверхпрочной стали дырки диаметром почти метр?
Генерал-полковник Ф. Гальдер в служебном дневнике (в Советском Союзе опубликован под названием «Военный дневник«) записал 7 декабря 1941 года: «»Дора» (орудие большой мощности) калибра
6
Уроки впрок не шли. Опыт показал, что самоходное орудие «Элефант» (он же — «Фердинанд») весом в 65 тонн на мягком грунте развернуться не может. При развороте одна гусеница идет, а вторую притормаживаем. При таком весе машины и узких гусеницах та гусеница, которую притормаживаем, зарывается в землю, и весь «Фердинанд» садится брюхом в пашню, в грязь или в песок. Потому «Элефанты» в Восточной Европе, да и в Западной, из-за своего огромного веса практически не применялись. После катастрофического дебюта на Курской дуге их пришлось перебросить в Италию на каменистый грунт. Тем временем по личному приказу Гитлера германские конструкторы работали над танком Е-100 весом в 140 тонн, а доктор Порше, опять же по личному приказу Гитлера, создавал свой «Маус», т.е. «Мышь» — танк весом в 188 тонн. Проблем было множество. Прежде всего, где взять столь мощные двигатели? На Е-100 поставили «Майбах 234» —
И еще: европейские мосты того времени редко имели грузоподъемность свыше 40 тонн. Вес в 140, а тем более 188 тонн, не выдерживал ни один мост. Вопрос: зачем вам танк, который, выйдя из ворот завода, может дойти только до первой речки, но не дальше?
Генерал-лейтенант Эрих Шнейдер так характеризовал гитлеровский супертанк «Маус»: «В военном отношении он не представлял собой никакой ценности. Конструкция его была разработана Порше и Круппом. Но на испытаниях оказалось, что он не мог пройти ни по одному мосту, служил удобной мишенью и имел недостаточно толстую броню, чтобы без риска подставлять лоб любому противотанковому орудию. На создание экспериментальной модели и на подготовку серийного производства этого танка ушло много ценнейших материалов и труда, которые могли быть использованы для решения других, более срочных задач» (Итоги Второй мировой войны. с. 306).
В этом отрывке поражает фраза: «на испытаниях оказалось, что он не мог пройти ни по одному мосту…» Неужто создателям 188-тонной махины это было неясно до испытаний?
Думаю, что все им было ясно. Это были люди высочайшей технической квалификации. Это были люди куда более умные, чем я и, быть может, вы. Но у нас с вами преимущество. Мы — разгильдяи. И у нас хватило бы глупости усомниться в целесообразности такой затеи. А они люди дисциплинированные. У них — приказ. Они приказ выполняли, понимая, что его выполнение вредит разработке других, куда более важных и насущных проектов, и это ведет Германию к разгрому.
Заставь дурака конструировать танки или вербовать агентуру…
