Коллекционеры
Самым первым коллекционером в мире был татуированный дикарь, носивший свою коллекцию картин на собственной коже. Страсть к коллекционированию пустила в душе человечества корни более глубокие, чем страсть к наживе. Когда я вижу пользу денег? Когда их уже нет, когда я их потратил. И они уже принадлежат другому, кто-то другой радуется им. Но то, что я купил на эти деньги, то -мое, и я могу восторгаться этим до самой смерти.
Страсть коллекционера — как волшебное дерево в Малакке, весть о котором принесли путешественники в средние века; на одной стороне его на ветках растут питательные фрукты, с другой — прячется в гуще листвы одурманивающая белладонна.
Пусть тысячу и тысячу раз будет благословенна память тех великих людей, которые собрали в кучу прекраснейшие плоды человеческого разума. Без них на земле царила бы серость, мы были бы лишены самых прекрасных красок жизни. Но перечислять их звучные имена не входит в мою обязанность. Название моей книги обязывает меня сменить тон и рассказать о том, на что наткнулся я на другой стороне волшебного дерева. Если уж я показал несчастных безумцев, помешавшихся на деньгах, надо оглядеться и среди их родственников, коллекционеров-фанатиков.
Крупные европейские коллекции рождались во дворцах владык с утонченным вкусом. С увеличением их числа получила развитие новая отрасль науки — музеология73. Она занимается описанием известных музеев и учит, как составляются и сортируются коллекции. Коллекции бывают двух видов: художественные и природоведческие (Kunstkammer, Naturalien-Kammer). В экспозицию первой могут включаться не только предметы искусства; сюда же относятся шедевры человеческой находчивости и ловкости, а также одежда, медали, оружие и т. д. К ним можно добавить и зал раритетов, редкостей.
Экспонаты, которые относятся к художественной коллекции, энциклопедия Крюница делит на 26 групп. Из них я выберу те, которые относятся к нашей теме. Ответственность за них несет не основатель, а консультант. Консультанты же перекладывают ответственность на жаждущую курьезов атмосферу в обществе.
ГОСТИНЫЙ ГАРНИТУР В ЧЕРЕШНЕВОЙ КОСТОЧКЕ
Первый пункт моей искусствоведческой экскурсии — витрина, в которой хранятся миниатюрные произведения искусств. Эта область искусств, родственная блошиному цирку, не утратила своей популярности, хотя былого энтузиазма стало меньше. Старинные музеографии особо останавливаются на шедеврах микротехники и в мелочах описывают странные творения миниатюрного искусства как примеры, достойные подражания. Многие их этих шедевров не дошли до наших дней, потому что эти едва видимые невооруженным глазом фигурки вырезались не только из слоновой кости. На вышибающие слезы из глаз миниатюрные головоломки тратился и менее благородный материал. Огромной привлекательной силой обладала черешневая косточка. В дрезденской коллекции можно увидеть такую косточку, заслуживавшую лучшей судьбы. На ней было вырезано сто восемьдесят пять человеческих голов! Но автору утер нос его конкурент из Копенгагена: тому удалось вырезать на черешневой косточке двести голов. Некоторые боялись, что со временем произведение будет испорчено, поэтому косточку использовали только в качестве футляра; Нюрнбергские мастера вместили в косточку четверку лошадей. А вот англичанин Боверик смастерил миниатюрный комод, обеденный стол, буфет, зеркало, двенадцать стульев, две солонки, двенадцать ножей, вилок и ложек. И, чтобы было кому пользоваться лилипутским набором, вырезал двух хозяев и слугу. Вся эта компания — с мебелью и со всем прочим -уместилась в черешневой косточке, занимая только одну ее половину74.
В другой половине косточки осталось место для некоторого подозрения. Особенно, если мы слышим вновь о нюрнгбергских мастерах, которые в качестве футляра использовали перчинку и хранили в ней микроскопические рюмки. У каждой рюмки была ножка с основанием. Вокруг ножки можно было вращать свободно болтающееся на ней колечко.
Легенда гласит, что в одной перчинке уместилось двести таких рюмок. Если даже это и преувеличение, то что можно сказать на то, что путешественник Максимильен Миссон, которого так часто цитируют во Франции, не только видел, но и держал в руках такую чудесную перчинку, осмотрел ее через увеличительное стекло и обнаружил в ней сто рюмочек75.
Нельзя быть излишне строгими, скажите вы, ведь эти миниатюрки — плоды человеческого терпения и ловкости. Но ловкость бывает, как у того фокусника, который пробрасывал горошины через замочную скважину. За это в награду от короля он получил корзину гороха. А вот резьба по черешневой косточке выращивала для мастера большие деньги. Нелепость заключалась в том, что детские глупости не стеснялись показывать в одном ряду с бессмертными творениями настоящих мастеров. Для гордо носящего свой парик ученого важной была систематизация, а не анализ. То, что музеология считала возможным включить в коллекцию, попадало в нее и получало порядковый номер, будь то мраморный бюст работы греческого скульптора или же резьба нюрнбергского мастера по черешневой косточке. Кехлер так систематизировал скульптуры: одетая или голая фигура, сидящая, стоящая, сидящая на коне фигура и т. д.76
ТВОРЕНИЯ ЗНАТИ
Система Крюница выделяет в отдельную группу такие произведения искусств, которые получают право попасть в благородные коллекции за счет личности самого творца. Сюда относится сделанная слепым резьба, а также каллиграфические письмена, принадлежащие безруким авторам, которые держат ручку ногой, или же безруким и безногим авторам, зажимающим ручку подмышкой. В бывшем дворцовом музее Вены и сегодня хранятся письмена и рисунки, сделанные при помощи ноги в XVI веке известным безруким инвалидом Томасом Швейкером. В парадных залах музея хранится и его портрет, вырезанный по меди известным мастером Де Бри.
Другая группа творений занимает место среди прочих шедевров в результате знатного происхождения их авторов. В отдельных залах пыжатся картины, скульптуры, мебель, нарисованные, вырезанные сильными мира сего. Музеи Германии были забиты картинами прусского короля Фридриха Вильгельма Первого. Это был прилежный художник, хотя глава государства и поместил художника в твердые рамки. Он творил ежедневно, с двух до трех часов; в три часа он делал перерыв, потому что в это время являлся адъютант с докладом о событиях дня. Любимые министры и генералы получали в подарок картины, созданные кистью короля. И картинам этим они, видимо, радовались больше любых денег или подаренных поместий. Поклонение подданных не знает границ; даже те берлинские дамы, которых король колошматил, встречая их на улице в утренние часы, когда они должны были суетиться на кухне, считали это почестью для себя. Был министр, который ни капли не удивился, что король направляет ему свое указание не письмом, а картиной. Вот действительный случай: берлинские адвокаты использовали хитрый трюк — прошения своих клиентов за хорошие деньги они вручали любимым гренадерам короля, чтобы те передали это прошение королю, как бы ручаясь за их авторов. Когда у короля бывало хорошее настроение, "длинный парень" мог добиться многого. Но интрига была разоблачена, король рассвирепел и поручил государственному министру сформулировать указ, определявший наказание для таких адвокатов. Министр подготовил указ и явился к королю, чтобы уточнить, каким должно быть наказание. Король не стал говорить с ним, ибо как раз работал над картиной и был в приподнятом настроении. Будучи в отличном настроении, он нарисовал на полях документа виселицу, на которой был повешен адвокат. А для большего позора компанию ему составляла повешенная собака. Министр принял во внимание высочайшее указание и дополнил текст указа: "Каждый адвокат, который попытается воспользоваться помощью гренадеров, должен быть повешен в компании с собакой". Указ был уже напечатан, когда выяснилось, что верный министр перестарался. Указ был срочно отменен. Королевский рисунок, видимо, также был уничтожен, ибо о его судьбе ничего не известно. Но вот количество картин постоянно росло, старый король продолжал рисовать и тогда, когда подагра мучила его так, что он едва мог держать кисть в руках. Написанные в эпоху подагры картины отличает от остальных и подпись: "Fridericus Wilhelmus in tormentis pinxit". В переводе это означает, что картина в муках нарисована Фридрихом Вильгельмом.
КОШАЧИЙ РОЯЛЬ
Я достиг музыкального зала, в котором прогресс музыки подтверждается музыкальными инструментами, каждый из которых интереснее предыдущего. Среди них привлекает внимание творение еще одного знатного господина: это изобретение гессенского маркграфа Карла, так называемый кошачий рояль. Новинка отличалась от испытанного инструмента тем, что струны в нем заменяли живые кошки. Судя по энциклопедии Крюница, как свидетельствует рисунок и описание, этот инструмент можно сделать таким образом: из сорока-пятидесяти кошек надо выбрать четырнадцать, которые обладают голосами разного тона. После этого, в соответствии с голосами, надо рассадить их в четырнадцать расположенных рядом отделений в рояле. Головы кошек находятся снаружи и видны у передней стенки рояля, а хвосты закреплены у дна отделений, чтобы зафиксировать их в неподвижном состоянии. Если мы ударим по соответствующей клавише, соответствующая игла вопьется в хвост соответствующей кошке, и кошка промяукает. Если должным образом рассадить кошек в соответствии с высотой их голоса, на рояле можно сыграть миленькую кошачью мелодию.
С сожалением должен отметить, что интересный инструмент на практике не оправдал себя. Изобретатель посчитал дело законченным после создания кошачьего рояля. Его испытанием он не занимался. Испытания были проведены только в 1716 году, когда Петр Великий посетил Гамбург. Живо интересующемуся всем новым царю рассказали о рояле, после чего он немедленно заказал один такой инструмент для себя. Желание царя было приказом, не выполнить его было нельзя. Занимавшемуся исследованиями в области физики магистру Бюхнеру было поручено любым путем создать эти мяукающие клавикорды. Несчастный напрасно отказывался, поручение пришлось выполнять. Он изготовил корпус, накупил и наворовал шестьдесят кошек. Трудности проявились уже на репетиции, ибо коты в зависимости от того, какая кошка оказывалась рядом с ними, мяукали более низким или более высоким голосом. В конце концов от кошек пришлось отказаться. С большим трудом подобрали четырнадцать котов. Их заперли в отделениях рояля, и подготовленный для игры инструмент показали царю. Но начались новые неприятности. Когда музыкант ударял по клавише, уколотый в хвост кот подавал совсем не тот голос, который от него ждали. Мяуканье звучало то выше, то ниже нужного звука. И бедолага продолжал трубить свое фальшивое соло и тогда, когда должен был вступать уже следующий кот, а ему надо было молчать. А кот, хвост которого укололи уже несколько раз, переставал ощущать боль и молчал, когда должен был мяукать. Вместо ожидаемой музыки звучали мерзкие вопли. Царь при этом великолепно развлекся. Может быть, даже лучше, чем в том случае, если бы коты промяукали ему какое-то классическое музыкальное произведение77.
Хотя речь и идет о маркграфе, надо сказать, что славу изобретателя он, возможно, и не заслужил. Кое-кто приписывает ее ученому иезуиту Атаназу Кирхнеру, который описывает инструмент в своей книге "Универсальное музыкальное искусство". Но Кирхнер имел, видимо, в виду более старое изобретение — инструмент, который фигурировал в 1549 году на церемонии вступления испанского короля принца Филиппа II в Брюссель. На этот случай наткнулся в ходе своих исследований в области истории музыки Я. Б. Уэкерлин78. На нарядно украшенной повозке в праздничной процессии везли кошачий рояль; в данном случае нажатие клавиши не приводило к уколу хвоста иглой. Был избран более гуманный способ. С помощью привязанной ленты кота дергали за хвост. На рояле играл дрессированный медведь, а дрессированные обезьяны плясали под раздирающую душу музыку.
Добросовестные исследователи не удовлетворятся этими данными. В числе других томов справедливо известной библиотеки чудес Хачетта ("Bibliotheque des merveilles") вышел интересный труд Р. Радау79. Автор пишет, что придворный шут венгерского короля и германского императора Жигмонда Кунц фон Розен тоже создал кошачий рояль, такой, как у гессенского маркграфа.
Вряд ли можно глубже забраться в ящик истории музыки. Насколько была распространена эта глупость, свидетельствует тот факт, что сам Калло3 изобразил на своей причудливой картине кошачий рояль. Этой картине впоследствии подражали три художника: Де Бри, Де ла Винь и Я. Келлертхалер.
ЛОВУШКА ДЛЯ БЛОХ
Доктор Валентини также посчитал кошачий рояль достойным включения в его взыскательный научный труд. А на соседних страницах мы видим изображение другого имеющего музейную ценность изобретения. Оно называется "ловушка для блох". Известный эпос Фишарта80 "Der Flohhaz" также говорит о нем. Один из героев эпоса осуждает изобретение такими словами:
Каждая блоха ненавидит того,
Кто изобрел ловушку для нее.
Это было злодейское изобретение против всего блошиного рода. Излагающая свою жалобу негодующая блоха ссылается на остроумное решение агригентского тирана Фалариса, который, как известно, распорядился опустить первым в желудок раскаленного металлического быка самого его изобретателя. Подобной судьбы блоха желает и изобретателю ловушки:
Он тоже должен испытать,
Пригодно ли его изобретение?
И, в бочке с клеем по уши сидя,
Прожить всю жизнь свою до помутнения.
Не зная ловушки для блох, невозможно понять эту зарифмованную блошиную жалобу. Ловушка представляла собой сделанную из слоновой кости или другого благородного материала трубку с отверстиями. В трубку опускалась палочка, которая смазывалась смесью человеческой крови и меда. Зная психологию блохи, изобретатель был уверен, что любящее укромные местечки насекомое с темной душой обязательно заберется в трубку. А там оно прилипнет к палочке. А чтобы уничтожить дневную добычу, достаточно опустить трубку в кипяток. Трубку носили на шее — на красной цепочке или шнурке.
Несколько экземпляров остроумной штуковины и сегодня можно увидеть в немецких музеях как диковинные образцы истории культуры.
На посетителей Kunst- und Wunderkammer из-за стекол витрин смотрят и многочисленные другие странности.
Они могут полюбоваться чудесными пейзажами, видами городов, изображениями развалин замков, которые на расстоянии кажутся тончайшей резьбой по меди. При более тщательном рассмотрении выясняется, что это творения женщин из Виллиха, которые в 1782 году удивили любителей живописи своими вышивками, выполненными человеческими волосами.
Рядом, как пролетарии в знатном обществе, выставлены перочинные ножи, ножницы, гвозди и железяки. Они знаменательны тем, что предварительно кто-то проглотил их, и после того, как их извлекли из желудка хирургическим путем, они были рекомендованы для коллекции знатного владыки.
Крюниц относит их к разделу, где хранятся экспонаты, связанные с историческими знаменитостями. В наши дни их перевели в подобающее место — в анатомические коллекции. Совершенно исчезли из музейных залов и сегодня, может быть, пылятся где-то в музейных подвалах подлинные экспонаты амбрасской коллекции, среди них веревка, на которой повесился Иуда. Туда же, наверное, попала и мраморная урна из шваммердаммской коллекции, а ведь в ней хранится прах такого человека, как Аристотель.
Подчеркиваю: за козыряющие своей подлинностью редкости отвечает не их доброжелательный открыватель, а потерявший из-за плесени истории нюх искатель древностей, который должен удовлетворить свой голод в отношении памятников прошлого любой ценой, даже неизвестно откуда появившимся прахом Аристотеля или, как пишет Йокаи, теми ножницами, которыми был отрезан хвост коня императора Арнульфа, когда тот скакал по Эннскому мосту.
ЗОЛОТО АЛХИМИКОВ
Мне в руки попал путеводитель, выпущенный более двухсот
лет назад81. Он приглашает нас в императорскую сокровищницу в Вену, по очереди
представляет каждый экспонат. С блеклых страниц сверкают драгоценные камни,
блестят золото и серебро. Мы видим слиток золота весом в 300 дукатов, который
алхимик И. К. Рихтхаузен сотворил из свинца в присутствии короля и императора
Фердинанда III, что подтверждается надписью на золоте: "Exhibitum Pragae
d. 15 Jan. О судьбе двух алхимиков нам известно, что Рихтхаузена
Фердинанд III возвел в ранг барона, а Зейлера Леопольд I произвел в дворяне и
оказал ему честь тем, что приказал изготовить из искусственного золота монеты с
надписью: "Aus Wenzel Seylers Pulvers Macht bin ich von Zinn zu Gold
gemacht" ("У Венцеля Зейлера хороший порошок, поэтому из свинца я
превратилась в золото").
И в другие коллекции включалось искусственное золото.
Здесь лежащие на бархатной подушке монеты гордо провозглашали историю своего
превращения. Там золотая чашка сообщала, что простой металл был превращен в
золото таинственным средством алхимиков. В коллекции флорентийского эрцгерцога
Кюхельбекер видел гвоздь: наполовину он состоял из золота, наполовину — из
железа. Более скромно выступают искусственные серебряные предметы, среди них
выделяются так называемые талеры Кронеманна, их из свинца и ртути сотворил
алхимик бранденбургского маркграфа Эрне Керэстей, барон Кронеманн.
Австрийский двор поверил бродячим авантюристам, что они
могут доверху наполнить сокровищницу искусственным золотом. Одно разочарование
следовало за другим, но двор не терял веру и продолжал осыпать милостями
заезжих мошенников. Хотя обладавшая трезвым женским умом Мария Терезия
запретила всякое творение золота, в шестидесятые годы прошлого века двор
все-таки поддался утверждениям трех международных мошенников.
Просто невероятно, что под контролем профессоров венского
политехнического университета, в помещении самого государственного монетного
двора они водили двор за нос, убеждая, что стоящее 5 миллионов флоринов серебро
они могут превратить в золото стоимостью 80 миллионов флоринов. Дирекция монетного
двора уже приготовила смету на строительство нового завода по изготовлению
золота, когда двор, наконец, понял, что его обманывают. Мошенников прогнали,
обманутого директора отправили на пенсию, а документы, связанные с печально
закончившейся авантюрой, спрятали в секретном архиве, откуда они были извлечены
только после распада империи.
Тысячу лет полыхал огонь в таинственных лабораториях
алхимиков, тысячу лет жадные до денег владыки гонялись за призрачным светом
искусственного золота. А результат был таков, что ему хватило места на одной
полке в музейном шкафу. Им даже не приходило в голову, почему обладатель
великой тайны предлагает свои услуги, а не делает золото для самого себя? Ведь
за пару сотен бочек золота он мог приобрести себе премиленькое княжество.
И все-таки, в чем же заключался секрет рихтхаузенов и
зейлеров? Видимо, в какой-то остроумной уловке, которая приводила к успеху,
потому что с ее помощью дурили тех, кто хотел в нее верить.
Нам известна в подробностях одна такая история, которая
интересует нас еще и потому, что ее героем был человек, представляемый венгром,
и некоторые занимающиеся алхимией труды и сегодня упоминают его как венгра.
"Usufur ein List- und Lustiger Betrugess "
(Usufur — хитроумный и смешной обман) — так называется очень редкое
издание, повествующее об этой запутанной истории. Впервые оно было выпущено в
1649 году, затем переиздано в 1655 году. Героем истории был некий Даниэль
Эрдейи (согласно немецкому тексту — Даниэль фон Зибенбюргер), а
пострадавшей стороной — тосканский эрцгерцог. В конце истории выяснится,
был ли нашим соотечественником этот хитроумный Даниэль.
Свою деятельность он начал со знахарства в Падуе.
Удивительно, что по соседству со знаменитым Падуанским университетом мог
обосноваться шарлатан, который за пару лет содрал с людей 2000 дукатов. Он,
видимо, действительно помогал пациентам, что не удивительно, ибо в те времена
тот, кто подпускал к себе врача, оказывался в положении, как если бы он впустил
к себе ангела смерти. Имевший научную подготовку врач начинал лечение с того,
что вскрывал вены, ставил банки, ставил пиявки, вызывал тошноту и после того,
как он забирал у больного последние силы, заставлял бедола-гу глотать ужасные
лекарства, так что у замученного пациента полностью пропадало желание оставаться
в живых. В противовес этому порошки сеньора Даниэля были абсолютно безвредны и
не мешали природе вести свою мирную оздоровительную работу.
Но шарлатан из Паду и мечтал о большем. Медленное
обогащение не удовлетворяло его. Он готовился к решающему шагу и, как
полководец, тщательно разработал мельчайшие детали предстоящего великого
обмана. Прежде всего он распространил слух, что открыл новое волшебное
средство, по эффективности намного превосходящее все существующие. Это и был
знаменитый Усуфур. Сам он не торговал лекарством; он передавал его аптекам, а
пациентов направлял туда. Щепотка Усуфура не могла повредить больному, поэтому
тот выздоравливал. Весть о новом лекарстве разлетелась по всей Италии. Даниэль
не принимал никаких заказов, он обслуживал только флорентийских фармацевтов,
сделав тем самым второй ход в партии.
Третий ход заключался в том, что он поехал во Флоренцию и
попросил аудиенции у тосканского эрцгерцога, зная его влюбленность в алхимию. Он
рассказал, что ему удалось открыть тайну изготовления золота, и предложил ее
эрцгерцогу. Просил он всего 20 тысяч золотых дукатов, да и то -только в случае
успеха. Предложение выглядело умеренным, эрцгерцог принял его, но потребовал,
чтобы в его присутствии немедленно было проведено испытание. Даниэль согласился
на это. Его провели в собственную химическую лабораторию эрцгерцога, и там он
приступил к работе. Он расплавил медь и олово, в полученную расплавленную массу
всыпал шкатулку таинственного порошка, перемешал все, остудил и, показав на
остывший слиток, сказал: "Вот золото!" Послали за придворным
ювелиром, тот сделал анализ: из сплава меди и олова действительно можно было
выделить золото. После этого Даниэль поделился своей тайной: его волшебное средство,
Усуфур, превращает металл в золото. Усуфур можно купить в любой аптеке. Герцог
немедленно распорядился доставить Усуфур из разных мест; он сам приступил к
работе, расплавил медь и олово, размешал порошок, и каждая попытка приносила
успех: в тигле появлялось золото!
Даниэлю Эрдейи были оказаны высокие почести. Он
разместился во дворе эрцгерцога, ели с ним за одним столом, к нему были
приставлены два камергера и четыре лакея. Когда он выезжал в город, шесть
гвардейцев охраняли его карету, как это и положено знатным господам. Эрцгерцог
не мог скрыть своего ликования. Всех ранее бывших у него алхимиков он прогнал,
теперь уже он сам будет делать золото. Кроткого сеньора так потрясло
свалившееся на него счастье, что на стол в своем кабинете он распорядился установить
череп: пусть он постоянно напоминает, что все смертны и нельзя полагаться, что
добрая судьба будет сопровождать его постоянно.
Даниэль Эрдейи, выполнив взятые на себя обязательства,
начал намекать на 20 тысяч дукатов. Надо выдавать дочерей замуж,
— объяснял он. Попросил он и разрешения на короткую отлучку, чтобы
урегулировать во Франции семейные проблемы. Он получил и отпуск, и деньги.
Больше того, благодарный эрцгерцог осыпал его ценными дарами: бриллиантами,
кубками из яшмы, золотыми цепями с рубинами. Он пообещал сделать Даниэля своим
советником, когда тот вернется, подарить ему дворец и любить, как родного
брата. И, как таковой, тот может считать все, что принадлежит эрцгерцогу, общим
достоянием (кроме жены — осторожно добавляет автор).
Почетный караул проводил Даниэля до Ливорно, там для него
арендовали корабль до Марселя. При прощании Даниэль вел себя благородно. Он
раздал солдатам 300 талеров, капитану подарил золотую цепь и попросил его
передать лично эрцгерцогу письмо. Вскрыв конверт, эрцгерцог прочитал следующие
слова:
"Милостивый эрцгерцог! Обилие добра, которым Ваша
Светлость осыпала меня, я не могу отблагодарить ничем иным, кроме откровенного
признания. Если Ваша Милость и в дальнейшем соблаговолит заниматься
изготовлением золота, могу сказать заранее, Вы его больше никогда не получите.
Точнее, получите столько золота, сколько его содержится в Усуфуре. Я пилил
золото, а золотой порошок с небольшими добавками продавал аптекарям. Когда
порошок кончится, Ваша Милость больше не получит золота. Простите, Ваша
Милость, мой обман, Господь Бог наверняка другим способом возместит Вашей
Милости! Замечу, что в мою пользу говорит тот факт, что я был умерен и не
обманул Вас на большую сумму. И вообще, я совсем не Эрдейи82, а итальянец, и
зовут меня не Даниэлем, а совсем по-другому. Желаю Вашей Милости доброго
здоровья! Да поможет Вам Бог! Аминь!"
Говорят, что эрцгерцог, остыв, сам тоже смеялся над тем,
как его провели. Может быть. А вот то, что смеялась вся Европа, это уж точно.
Но Даниэля следует вычеркнуть из числа наших
соотечественников.
Я продолжаю листать путеводитель Кюхельбекера и вижу как
наяву, ценнейшие экспонаты венской императорской сокровищницы. Среди них
— корона Иштвана Бочкаи83, княжеский головной убор Имре Текеи84, а также
сабля, которой один из предков Ракоци в одном бою зарубил семнадцать врагов.
Надежнее было хранить их в безопасном венском Бурге, чем у нас, на венгерской
земле, которой постоянно грозили враги.
Но это уже другая тема. А я должен сделать остановку около
нескольких круглых, кажущихся незначительными, серых и коричневых камешков. Им
выпала честь оказаться в золотом, тонкой работы, обрамлении. "Это
— безоары",
-говорит гид, предполагая, что все знают значение этого
странного слова.
Чтобы мы тоже могли понять его, надо познакомиться с
теневой стороной блестящей жизни тогдашнего владыки. Он постоянно опасался
того, что окажется на пересечении противоположных политических взглядов, а для
согласования противоположных взглядов во все времена существовало одно
эффективное средство: яд. Надо было все время быть начеку, чтобы имеющий
длинные руки враг не дотянулся до него. Этим объясняется мера предосторожности,
когда прислуживавшему за столом камергеру — в порядке поощрения -разрешали
первым попробовать все блюда, попадающие на стол. Если в них оказывался
быстродействующий яд, степень поощрения возрастала: ведь была спасена жизнь
владыки. При медленнодействующих ядах надо было позаботиться о противоядии.
Наука свидетельствовала, что существуют так называемые алексифармаконы, то есть
универсальные средства против любого яда. В обеденном зале дворца можно было
заметить небольшой шкафчик, в нем хранились противоядия.
Безоар был великолепным средством против любого яда. Это
был не камень, а образование из плотно свалянных волос животных, которое
встречается в желудке или кишечнике жвачных животных. Если животное заболевает,
— провозглашала наука, — оно инстинктивно находит наиболее
эффективное лекарственное растение, съедает его, и растение убивает в корне
болезнь. Лекарственные растения, перемешанные с волосами животных и различными
волокнами, постепенно приобретают вид окаменевшего шарика, поэтому,
естественно, в таком камешке сосредоточена вся сила лекарственных трав.
Наиболее богатые находки делались в желудках лосей, серн и
коз. А самый ценный камень был обнаружен у безоарового козла85, из желудка
которого он перекочевал в княжеский шкаф в компанию к другим алексифармаконам.
Вера в целительные свойства безоара была глубокой и
непоколебимой. Лоренс Кателан написал о нем целую книгу86, в которой с
восторгом рассказывал:
"Провидение не давало человечеству более
великолепного, более сильного и эффективного средства против ядов. Вирус
болезни стремится к камню, как гелиотроп поворачивается к солнцу, как пальма
— к пальме, как ремора тянется к кораблю, а орбис87 — к ветру".
Безоар обычно носили на шее, но можно было пару часов
размачивать его в вине, пока вино не впитывало чудодейственную силу камня.
Самым ценным считался безоар из Восточной Индии.
Путешественники рассказывали, что тамошние крестьяне обнаруживали безоар
следующим образом: обе руки клали на брюхо козла, у которого надеялись найти
камень. После этого сильным нажимом с двух сторон камень выдавливался в
середину желудка. Цена безоара, как и у бриллианта, стремительно возрастала в
соответствии с весом. Мелких камней на одну унцию (около По мнению доктора Валентини, еще большей, чем безоар,
ценностью обладал камень, обнаруживаемый у одной породы свиней из Малакки. В
оборот он попал под названием пиетра дель порко (свиной камень), или же Lapis
Malacensis (малаккский камень). Среди находящихся и в наше время в Вене
безоаров есть и такой, потому что на его оправе изображен небольшой поросенок.
На ценный предмет экспорта наложила лапу голландская восточно-индийская
компания и продавала камни за 135-175 голландских флоринов за штуку. Перекупщик
просил за них уже 400-600 флоринов. Можно было взять камень и на прокат, но за
каждые 24 часа в качестве арендной платы надо было отдавать один золотой. Ведь
безоар без осечки излечивал от подагры, колик, ожирения и даже от желтухи.
Кюхельбекер, мой не знающий усталости проводник, упоминает
среди редкостей и рог единорога. Он так и выглядит: я видел его сам — этот
знаменитый "Айнкюрн" длиной в За такие рога платили головокружительные суммы. В описи
сокровищницы Медичи за 1492 год рог оценивается в 6 тысяч флоринов, но это был,
видимо, лишь обломок, потому что в коллекции саксонского курфюрста был рог,
цена которого составляла 100000 имперских талеров. Сокровищница байройтских
маркграфов в XVI веке гордилась тем, что в ней находятся четыре таких рога.
Один из них был получен в результате того, что император Карл V оставил его в
залог в счет долга и принял мудрое решение не выкупать его. Маркграф не грустил
о потерянных деньгах; да и зачем ему было это делать, когда за другой рог
венецианцы в 1559 году предлагали 30000 цехинов. Но рог не был продан; пусть венецианцы
поищут себе в Италии другой, ведь во времена папы Юлия II один великолепный
экземпляр рога был продан за 12 тысяч талеров. Обычный гражданин редко мог
стать обладателем этого рога; наверное, исключение составлял Янош Жамбоки,
который в своем завещании особо отметил хранившийся среди прочих его богатств
такой рог.
Даже его отходы, обрезки ценились на вес золота.
Итальянские аптекари за фунт обрезков просили 1536 скудо.
Но в чем же можно было так успешно использовать кость
животного, что за нее платили такие огромные деньги?
Она служила наиболее надежным, обладающим необыкновенной
эффективностью средством против любого яда. Если в сосуд, сделанный из рога,
попадал любой смертоносный яд, он немедленно терял свои вредные свойства, и
отравленный ядом напиток не мог причинить никакого вреда. Опилки рога мгновенно
уничтожали все попавшие в организм очаги яда. Тот, кто за столом пользовался
ножом с роговой ручкой, не подвергался никакой опасности, потому что, если он
начинал резать отравленное мясо, ручка ножа немедленно запотевала. Такое
чудодейственное средство стоило любых денег.
Теперь подобает узнать кое-что и о единороге.
Средневековые хроники и выезжавшие на Восток путешественники точно описали его.
Он похож на лошадь, изо лба которой растет рог в несколько аршинов длиной, с
винтовой нарезкой. Это животное быстрое, сильное, дикое и с жестоким нравом.
Единорог не боится ни человека, ни других животных, нападает даже на слона.
Свой рог он точит о скалы до такой остроты, что легко протыкает брюхо слона. У
него такой острый нюх и он настолько быстр, что приблизиться и застрелить его
невозможно. Каким же образом заполучить рог? Очень просто. Единорога ловят.
Как бы ни был свиреп единорог, как злобно ни вздымал бы он
в воздух человека или слона, есть у него одна слабость: невинная девушка. В
известной природоведческой книге Конрада Мегенберга "Das Buch der
Natur" ("Книга природы") ловля единорога описывается следующим
образом:
"Если девственница сядет в лесу, единорог подойдет к
ней, его свирепость сразу пройдет, чистота девственного тела захватит его, он
положит свою голову на плечо девушки и уснет. Охотники тогда хватают его,
связывают и относят в королевский дворец, как чудотворную редкость".
С другим способом охоты знакомит нас Гашпар Мишкольци в
своей книге "Чудесный зоосад".
"Охотники поступают так: сильного, крепкого юношу
одевают в девичье платье, смачивают ему платок приятно пахнущими аптекарскими
средствами и оставляют в таком месте, откуда приятный запах по воздуху долетит
до носа Уникорниса. А сами охотники прячутся поблизости. Огромный зверь выходит
и останавливается перед юношей, упиваясь его запахом, а юноша своим ароматным
платком трет глаза Уникорнису до тех пор, пока охотники приблизятся."88
Следующим вопросом может быть такой: кто видел чудесное
животное? Где и когда видел?
А вот никто его и не видел.
Посетившие Восток путешественники доказывали, что они
беседовали с местными людьми, слову которых можно верить. При дворах восточных
королей те видели пойманных уникорнисов. Один из путешественников говорил, что
он видел животное своими глазами, но это был не кто иной, как общеизвестный
любитель приврать — Тавернье. Он даже сам подстрелил одного во время
охоты, устроенной в его честь ахемским султаном, а рог привез домой, во
Францию. Он не написал только, сколько золотых выкатилось ему, когда этим рогом
он проткнул мешок с деньгами какого-то богатого французского господина.
И никому не пришло в голову потребовать рог сказочного
животного вместе с черепом!
Откуда взялись элементы легенд, связанных с моноцеросом
(единорогом)? Выяснить это невозможно. Одну скупую фразу можно найти у Плиния
Старшего, некоторые переводчики Библии называют единорогом описанное там
чудовище, но существуют мнения, что речь там идет о риноцеросе (носороге), а не
о моноцеросе. Современная естественная наука утверждает, что такое животное, т.
е. единорог, существовать не может.
И уж совсем никаких сведений нет о том, что рог моноцероса
хоть когда-нибудь помог против какого-либо любого яда. Силе безоара находится
хотя бы слабое теоретическое обоснование, а вот разумно объяснить силу
противоядия, заключенную в роге уникорниса, никто даже и не пытался.
Вывод: Несуществующие достоинства несуществующего рога
несуществующего животного оплачивались звонкой золотой монетой, а выброшенное
таким образом настоящее золото пытались заменить никем не созданным
искусственным золотом никому не известной науки.
И посетители сокровищниц с изумленным благоговением
удивлялись потрясающей глупости знатных господ, а послушная наука таким
количеством трудов анализировала и систематизировала великое ничто, что этому
удивляемся уже мы89.
Наконец для племени единорогов наступила черная суббота.
Все больше рогов большого размера оказывалось в обороте, и полные подозрений
представители естественных наук из северных стран выяснили, что эти рога и
вправду принадлежат однорогому существу, но не четвероногому сухопутному
травоядному животному, а морской рыбе. Знаменитая кость оказалась не чем иным, как
выросшим до больших размеров клыком нарвала. Эта рыба водится в северных морях,
служить же в качестве противоядия рог не может, но представляет богатую добычу
для рыбаков и находчивых торговцев.
Я перехожу к природоведческим коллекциям. Для создания
такого Музея природы не требуется сыпать корзинами золото, даже тощих карманов
ученых хватало для образования не одной известной коллекции. Нельзя отрицать,
что они сыграли заметную роль в становлении молодой естественной науки, но они
же способствовали и новой вспышке погони за чудесами. Некоторые из них были
переполнены всякой всячиной, как Ноев ковчег, что вообще-то нормально, ибо, по
мнению коллекционеров, Ной основал первую в мире природоведческую коллекцию.
Не было ни одного настоящего коллекционера, который не
хранил бы в своей коллекции чучело какого-либо монстра. Шестиногая овца,
четырехкрылая курица, телка с развесистыми рогами, четырехглазый ягненок,
двухголовый теленок, двухголовый голубь наводили страх на потрясенных дам90. Не
знаю, какова судьба птицы, заинтересовавшей и нас; когда-то она находилась в
коллекции испанского короля. Я имею в виду двуглавого орла. История этой
удивительной охотничьей находки была опубликована в часто цитируемом "Breslauer
Sammlungen", известном своей академической серьезностью (XXV том за 1723
год). Вице-король Мексики привез его с собой из Южной Америки. Это был не
какой-то птенец-выродок, а достоверный экземпляр действительно существовавшей
породы птиц: охотники видели и его орлицу. Орел был размером с индюка; из его
плеч росли две шеи, на каждой из них было по голове. Охотники обратили внимание
и на то, как он ел: одной головой он рвал добычу, другую держал поверху,
смотрел по сторонам и был начеку. Что и в каком количестве он ел, охотники не
рассказывали. Я могу дополнить отсутствующие данные: у него был такой хороший
аппетит, что он мог заглотнуть целиком весь старый венгерский герб.
Там, где коллекционируют птиц, всегда найдется место и для
их яиц. Яйца страуса в тот период считались редкостью, их высоко ценили,
вставляли в золотую оправу и повышали до уровня декоративных украшений. Еще
больший спрос был на такие яйца, при насиживании которых курица нарушила
какое-либо правило, и яйцеобразная форма оказалась искаженной. Таким было яйцо,
снесенное 18 мая 1719 года в Бреслау (Вроцлав). Оно имело форму колбы, причем в
том месте, где у колбы должно быть горлышко, оно загибалось, как хвост ящерицы.
Тот, кто описывал этот случай, отметил, что курица очень тяжело перенесла
случившееся; она ходила грустная, не поднимала голову и отказывалась от пищи.
Другая курица снесла яйцо в форме груши, у третьей оно получилось размером с
гусиное. Все эти яйца привели к рождению обильной научной литературы; их
подробное описание можно найти в уже упомянутой книге доктора Кундманна, в
которой представляется его личная коллекция. Из "яичной" литературы
мы узнаем, что самыми интересными бывают двойные яйца, которые можно назвать
беременными, ибо в нормальном яйце находится еще одно нормальное яйцо со всеми
его деталями: скорлупой, белком и желтком. При виде такого у фантазии еще шире
раскрывались крылья, и она поднималась к еще более вычурным вариантам. Доктор
Шпиленбергер из Левочи информировал своего немецкого ученого коллегу
Захса-а-Левенхайма о том, что в их поместье отелилась корова, и, к всеобщему
удивлению, в новорожденном теленке был обнаружен еще один теленок.
Научная проблема, поэтому я не буду комментировать ее, а
просто в качестве хроникера приведу информацию, опубликованную в выходившем на
латинском языке журнале "Ephemerides" германского общества медицины и
естественных наук. Журнал сообщал, что жена мельника из Тюрингии в 1672 году
родила дочь, которая через восемь дней последовала примеру матери и сама родила
дочь-малютку. Внучка и ее мать умерли, а мать матери, то есть бабушка, осталась
в живых.
Среди редких экспонатов музея короля Дании и Норвегии
Христиана V можно было увидеть два яйца. Они ничем по виду не отличались от
обычных яиц, снесенных курицей. На основании чего они заняли место среди
редкостей? Секрет открывает каталог91. Эти яйца снесены не курицей, у них была
настоящая мать — уважаемая жена почтенного норвежца! Достоверность
случившегося подтверждает такой авторитетный человек, как Томас Бартолинус,
профессор Копенгагенского университета, директор университетской библиотеки,
государственный советник Дании, который за свои заслуги был освобожден королем
от уплаты любых налогов. Этот и сегодня еще пользующийся популярностью
представитель медицинской науки рассказывает92, что за годы семейной жизни эта
норвежка родила мужу несколько детей. В 1638 году у нее появились все признаки
очередной беременности. Однако, когда пришло время, к великому удивлению мужа и
повитухи вместо ожидаемого подарка на свет появились два вышеупомянутых яйца.
Восточная пословица гласит, что жук-короед выедает в
древесине ходы в форме букв, но букв он не знает. Исследователи природы во
времена барокко думали по-другому. Как раз, если в древесине, траве, камне
видны линии или пятна, напоминающие по форме буквы или рисунки, они имеют
значение, посредством их природа хочет что-то сообщить нам. Поэтому они
тщательно коллекционировали камни, корни, фрукты, всякую всячину, если ищущая
таинственность фантазия обнаруживала в них что-то необычное. Француз Ж. Б.
Робинэ разработал детально теорию94, согласно которой природа с самого начала
стремилась к сотворению человека как самого совершенного существа и, чтобы
попрактиковаться, готовила эскизы. Таким эскизом является любое каменное образование,
напоминающее по форме какую-либо часть человеческого тела. Таков, например,
антропокардит, то есть камень, по форме напоминающий человеческое сердце, а
также камни, похожие на человеческие руки, ноги, уши, глазное яблоко, почку и
т. д.
Ищущая сходство фантазия распространилась и на
материнство. Роды женщине облегчает aetites — орлиный камень (по-немецки
"Алдерштайн" или "Клапперштайн"). Орлиным этот камень
называли потому, что находили его в гнезде орла. Откуда берет этот камень орел,
мы не знаем, известно только, что орлица не снесет яиц, пока не добудет себе
такой камень. Это, собственно говоря, кусок окаменевшей глины, в котором
внутренний слой отстал от внешнего, и, если камень потрясти, он гремит. То есть
в переносном смысле его можно назвать материнским камнем, поэтому надо
прислушаться к указанию природы и повесить камень на шею рожающей женщины. В
упомянутой книге доктора Кундманна, на которую мы столь часто ссылаемся, во
всех подробностях представляются все общественные и частные коллекции, в
которых встречаются такие орлиные камни, оспенные камни (со щербинами, что
означает, что они помогают против оспы) и другие причудливые по форме или
что-то напоминающие камни.
Но эти получающие так много внимания камни являются не
эскизами, а играми природы. Нам знакомы стоящие в итальянских музеях шкафчики
из эбенового дерева, выложенные мраморными пластинками. Некоторые пластинки
абсолютно достоверно воспроизводят вид города или ландшафта. В левом переднем
углу в соборе Святого Марка в Венеции на гладко отшлифованном мраморе четко
вырисовывается изображение маленького попугайчика.
Со страшным утрированием интереса к игре мы встречаем в
венской светской сокровищнице, в том же зале, где выставлен рог единорога, уже
разжалованный до рыбьей кости. Здесь хранится знаменитая агатовая чаша, также
"не подлежащее отчуждению имущество" императорского двора. Два
столетия назад о ней говорили, что она ценнее всех остальных экспонатов. На
шлифованном агате проступают несколько букв имени Христа. Но по соседству с буквами
видны и какие-то подозрительные штрихи: на основании этого пошли разговоры, что
человеческая рука вмешалась в это творение природы
Lusus Naturae устраивало фокусы и в растительном мире. Если
где-нибудь находили лимон в лимоне, прорастающую из груши грушу, редис в форме
человеческой руки, гриб, по форме напоминающий человеческую голову, игра
природы давала новую пищу охотникам за чудесами. Находку с благоговением
направляли соответствующему курфюрсту, подробное описание на латыни посылали в
"Ephemerides ", с трепетной точностью указывая место и время находки.
Иногда мы натыкаемся на сообщения о вещах, даже еще более
ценных, чем редис или капустная кочерыжка. 22 июня 1646 года в поселке Шеневальда
работница косила серпом траву. Вдруг к ее величайшему испугу простой по виду
цветок закричал человеческим голосом. На растении росли две человеческие
головы: турка и христианина. Они-то и кричали. Но было уже поздно, серп нанес
им смертельные ранения. Погибшее растение отправили сначала в Виттенбергский
университет, а потом предложили саксонскому курфюрсту.
11 июля 1724 года на клеверном поле близ Нидерхофена в
клевере выросло странное растение, увенчанное девичьей головой. Видна была даже
грудь, кожа у девушки была серебристого цвета, прическу составляли тщательно
расчесанные кудри. Более того, на голове был чепец, и девушка носила корсаж.
Тупой батрак взмахнул косой и скосил растение. Тогда-то и выяснилось, что оно
было живым, как обычный живой человек. У него было тело, была кровь. Когда коса
скосила его, оно скончалось, несчастное. Что с ним стало? Об этом нигде не
написано, скорее всего, его похоронили, потому что вюртембергскому герцогу были
посланы лишь рисунки растения.
Знать в любом случае претендовала на такие игры природы. В
1634 году в районе Штрехлы нашли стебель, на котором насчитали восемнадцать
колосков. Когда его обнаружили, он был еще зеленым, поэтому управляющий
приставил к нему специальных сторожей, которые днем и ночью, сменяясь, несли
караул до самого созревания. После этого, как и можно было ожидать, растение
было отправлено герцогу.
Знаем мы о стебле пшеницы с двумя колосками; он не попал в
герцогскую коллекцию, но научная литература уделяла ему внимание по другой
причине. У хозяина пшеничного поля было красивое имя: Венцеслав Шерфер фон
Шерферштейн. Я упоминаю об этом ради достоверности, чтобы ни у кого не
закралось сомнение в подлинности истории. Господин Венцеслав наткнулся на
двуглавый колос во время прогулки и принес его домой в подарок жене, которая
переживала последние дни беременности. Подарок принес неожиданный результат: в
ту же ночь жена в ответ на мужнино внимание принесла ему в подарок двойню.
Одна из самых необыкновенных игрушек шутницы-природы
— мандрагора. Согласно энциклопедии, это многолетняя трава семейства
паслёновых, стебель у нее короткий, листья начинаются от самого корня, бывают
целостными, иногда дольчатыми. Я в этом не очень разбираюсь, но знаю по
рисункам, что похожий на морковь корень мандрагоры внизу разделяется на две
части, как бы образуя ноги, чуть выше два отростка отходили, как руки, а еще
выше у корня было образование, напоминающее по форме человеческую голову. Весь
корень удивительно похож на человеческую фигуру, особенно в глазах человека с
большой фантазией.
Под землей мандрагору не окружала такая темнота, как та, с
которой она сталкивалась, попадая на солнечный свет. Эту тьму предрассудков
имел в виду Шекспир, заявляя устами Джульетты:
Глухие стоны, похожие на стоны мандрагоры,
Это требует объяснения. Мандрагора, как известно,
прорастает у основания виселицы из предсмертного пота казнимых людей. Когда ее
вытягивают из земли, она визжит человеческим голосом, да так ужасно, что тот,
кто слышит это, умирает от страха. Но находчивый человеческий ум нашел выход.
Тот, кто хочет заполучить дьявольское растение, обвязывает его веревкой, а
другой конец веревки привязывает к ошейнику собаки. Потом отходит на безопасное
расстояние и сильным звуком трубы или другим способом пугает собаку. Собака
убегает, вырывая корень, и мгновенно сдыхает от потустороннего визга. Теперь
уже мандрагора не опасна для хозяина, больше того, она очень полезна для него.
Если размельченный в порошок корень добавить в питье, получится необыкновенный
фильтрум (любовный напиток); тот, кто выпьет его, смертельно влюбится.
Мандрагора ликвидирует бесплодие. Но рекомендуется заранее
обдумать, из корня женского или мужского рода следует готовить напиток, потому
что в первом случае приманенный аист принесет девочку, во втором
— мальчика. Род растения также можно определить по принципу сходства;
имеющий много отростков морщинистый корень дает обильную пищу для воображения.
Когда Маккиавелли95 опустил свой лот в море человеческой глупости, он достиг
дна как раз возле мандрагоры. Сложный сюжет его комедии "Мандрагора"
строится на детородильной силе сказочного растения, при этом Маккиавелли
показывает, что главный герой спектакля более глуп, чем образован. (Лафонтен96
отсюда почерпнул идею аналогичной истории, его, правда, больше интересовали
пикантные подробности случившегося.)
Но все эти достоинства мельчают в сравнении с удивительным
влиянием мандрагоры, равного которому не существует в природе. Корень приносит
счастье тому, кто может им воспользоваться. Счастливчику достаются богатство,
успех, власть. Когда судили Орлеанскую деву97, судьи с полной серьезностью
допытывались у отважной девушки: где она спрятала мандрагору, которая помогала
ей в сражениях? Они не могли поверить, что какая-то девушка в состоянии
исправить положение, сложившееся в результате ничтожества мужчин98.
Есть у нас сведения и о суде, закончившемся не так
трагично. Они сохранились в архиве в Кермецбанье (Кремница)99. Два тамошних
цирюльника, Андраш Фаршанг и Якаб Штрейницер, за хорошие деньги продали
мандрагору сапожнику Закариашу Турну. Сапожник не жалел о покупке, счастье
действительно пришло в его дом. Число клиентов постоянно росло, и на ярмарках
его товар пользовался наибольшим спросом. Завидовать чужим доходам умели и
тогда, отставшие соперники заподозрили неладное и обратились к властям. Тайна
была раскрыта. Муниципалитет вынес мудрое решение: на всех обвиняемых был
наложен денежный штраф, а корешок был конфискован. О дальнейшей судьбе сапог
мастера Закариаша никаких сведений не сохранилось.
Детальную и достоверную картину мандрагорового
помешательства открывает перед нами частное письмо, написанное в XVII веке100.
Это письмо само по себе является трогательным проявлением братской любви. В
переводе оно выглядит так:
"Прежде всего, шлю тебе свою братскую любовь, верность и
желаю всего наилучшего! Дорогой брат! Я получил твое письмо и понял из него,
что в твоем доме и в хозяйстве ты терпишь великий ущерб, одна за другой дохнут
твои коровы, свиньи, лошади, овцы; вино и пиво в твоем погребе киснут и из-за
многочисленных бед вы с твоей любезной женой постоянно ссоритесь. Я узнавал обо
всем этом с болью в сердце, поэтому я обратился к разбирающимся в таких делах
людям и спросил, в чем может быть причина твоих несчастий? Они сказали, что
беды твои не от Бога, это творение злых людей. Если хочешь освободиться от
порчи, держи в своем доме алрауну, и все будет в порядке. Я поискал ее и нашел
одну у здешнего палача. Заплатил за нее 64 талера да еще дал на чай подручному
палача. Посылаю ее тебе в знак моей братской любви, а также сообщаю, как надо
ею пользоваться.
Когда ты получишь корень, отложи его и три дня не притрагивайся к
нему. Через три дня вымой его теплой водой. Потом этой водой сбрызни домашний
скот и порог дома. Увидишь, какие перемены наступят в твоей жизни. Корень надо
мыть четыре раза в год, а затем вновь заворачивать его в шелковое покрывало и
запирать в шкаф, в котором хранятся твои самые ценные вещи. Вода после мытья
корня приносит облегчение и при тяжелых родах, надо принять одну ложку. Если ты
судишься с кем-то, захвати корень в суд. Держи его под правой рукой, и ты
обязательно выиграешь процесс независимо от того, прав ты или не прав.
Написано в Лейпциге в воскресенье перед постом, 1675".
Если все это не помогло преследуемому судьбой хозяину,
значит, мандрагора была фальшивой. Большой спрос вызвал расцвет индустрии
фальсификаций. Невинный древесный корень резали, правили до тех пор, пока он не
приобретал сходство с мандрагорой. Интересным был способ выращивания волос у
искусственного человечка: на воображаемой голове делались надрезы, в
образовавшиеся щели вставляли зерна ячменя и проращивали их. Когда стебель
прорастал, остро отточенной бритвой его разрезали на тонкие полоски.
Эту уходящую корнями в прошлое историю я рассказал для
того, чтобы мы могли достойно оценить два редчайших экспоната пражской
коллекции императора Рудольфа II. Они красовались в той витрине, где скромно
лежало несколько железных гвоздей, а ведь гвозди эти были не какие-нибудь, а от
Ноева ковчега (Sollen von der Archa Noe sein). Но они терялись в сравнении с
одетой в черный шелк парой мандрагор. Одна из них была мужского рода, другая
— женского.
К тому же оба корня были фальшивыми. Позже они попали в
венскую императорскую библиотеку, и, когда их увидел ученый Ламбеций, он сразу
же обнаружил фальсификацию. Как он пишет, в библиотеке они остались только
из-за их курьезности. Интересно и то, что в качестве нижнего белья для корней
использовалась оболочка плода, о которой известно, что она также приносит
счастье и оберегает от опасности. То есть император сделал все возможное в
собственных интересах и в интересах своих стран; но, к сожалению, и оболочка
тоже, видимо, была фальшивой, иначе не случилось бы, что император должен был
платить бесславную дань турецкому султану.
Я прощаюсь с общественными коллекциями. Если даже
"камеры раритетов" и содержали множество курьезных странностей, они, тем
не менее, ставили своей целью вызывать восхищение, обогащать знаниями, опытом.
"Владелец частной коллекции" такими делами не
занимается. Он собирает для себя. "Без коллекционирования жить невозможно,
— говорит он. — У того, кто ничего не собирает, жизнь пуста и
бесцельна". Иногда он демонстрирует свои сокровища. Но и это он делает для
собственного удовольствия, как ребенок, который хвалится полученным на
Рождество подарком. И всегда, даже не желая этого, он оказывает услугу истории
культуры. Сколько разного хлама пригрела на своей груди страсть к
коллекционированию: замок, ключ, входное стукальце, гасильник, трость, трубка
— все они не только доставляли постоянную радость коллекционеру, ведь,
копаясь в них, ученый мог наткнуться на отсутствующее звено истории культуры.
Визитная карточка, театральная афиша, программа танцев, траурное извещение,
меню могли сообщить важные данные тому, кто умеет читать их. Парижская
коллекция зубочисток может, конечно, вызвать улыбку, но она пропадает, когда мы
слышим историю зубочистки Колиньи101.
Зубочистку, как новинку, связанную со столом, сделала
модной знать; постоянно выглядывала она и изо рта адмирала Колиньи. Когда после
Варфоломеевской ночи придворные осматривали выброшенные на улицы трупы,
какой-то шутник сунул зубочистку в рот убитого великого француза
У гусарского полковника У.Т. из Вены было 200 тысяч
оловянных солдатиков: представители всех родов войск всех армий могли бы
промаршировать перед ним, если бы оловянные солдаты умели ходить. В знаменитой
коллекции карт доктора Джексона из Алтоны можно встретить историю духовной
культуры, историю искусств и оккультизма; об этой коллекции можно написать
целую книгу.
А модные принадлежности одежды! Шляпа, пелерина, расческа,
перчатки, носовой платок, веер, пряжка, подвязки, эполет, корсаж и даже
корсажная пряжка из рыбьей кости, стали, слоновой кости, с красивыми
украшениями и отделкой! Несколько десятилетий назад в лондонском хрустальном
дворце была выставлена коллекция обуви, в которой представлены все, так сказать,
завихрения моды. Сенсацию вызвали туфли, по форме напоминающие нос корабля. Их
изобрел Генрих Плантагенет, чтобы скрыть огромные шишки мозолей на своих ногах.
Туфли были длинные, а впереди закручивались вверх, как ростра корабля.
Вряд ли есть более поучительный эпизод в мужской моде, чем
мода на такие ботинки: она продолжалась два полных столетия. Кавалеры
соревновались, у кого туфли будут длиннее, кто ярче украсит их. Нос туфель
украшался серебряными наконечниками, золотыми бляхами, гербом, а когда не могли
придумать ничего более умного, вешали на носок маленькие золотые бубенчики.
Ненормальная мода стала настолько дикой, что церковные синоды осудили и
запретили ее. Но результат был таков, как будто они читали проповедь глухим.
Ничто не помогало. Власти тоже не смогли справиться с модниками, поэтому
вынуждены были пойти на компромисс. Были выпущены указы об обуви, которые
определяли, кому с каким закрученным носком разрешается носить обувь. Загиб
туфли обычного человека не может превышать половины длины его стопы, солидный
гражданин мог отрастить этот загиб на всю длину стопы, а представитель высшей
знати имел право на загиб в две стопы. Жесткость уродливому носку обуви
придавали с помощью рыбьей кости или же подвязывали носок цепочкой к колену,
чтобы не спотыкаться о собственные туфли (отсюда, кстати говоря, пошло
выражение: жить на широкую ногу). Уничтожить легкомысленную обувь удалось
только в середине XIV века.
Таким образом, если страсть к коллекционированию и
эгоистична, то нельзя сказать, что она является бесполезной погоней за хламом.
Она обогащает ученых новыми данными и то здесь, то там знакомит потомков с
заслуживающими внимания хранилищами человеческой глупости.
В 1851 году обладавший шутливым нравом ученый, член
бельгийской королевской академии Рене Шалон, в своих иронических заметках
высмеял собирателей барахла. Небольшой по объему памфлет на полном серьезе
оповещал читателей об образовании Национального Союза Коллекционеров Пуговиц
(Societe nationale de boutonistique). Далее рассказывалось о цели образования
союза, его правилах, отмечалась необыкновенная важность коллекционирования
пуговиц. "Пуговица, как зеркало, демонстрирует нам периоды истории
человечества, начиная с колючки, которой Адам закрепил фиговый лист, до
блестящих пуговиц, которые с гордостью носят на своих жилетах кавалеры".
Памфлет, главным образом, был направлен против одного
женевского коллекционера, который с муравьиным старанием насобирал тридцать две
тысячи пуговиц. Но пущенная стрела полетела, как бумеранг, попав в самого
автора памфлета, ибо коллекция действительно отражала историю культуры. И не
только культуры, но и человеческой глупости. По пуговицам можно сделать вывод
не только о пальто, к которому они пришиты, но и обо всем доме, всем городе, в
котором когда-то прогуливался обладатель пальто. Единственный пример из периода
конца XVIII века: тогдашний модник то использовал эмалевые пуговицы размером в
талер, с художественной миниатюрой на них, то застегивал жилет драгоценными
камнями, дорогими камеями. Потом он выбивал на пуговицах буквы имени своей
любимой, нашивая их по порядку сверху вниз. Так что, дойдя до живота, можно
было узнать, в какую даму кавалер влюблен в настоящий момент. В 1787 году мода
вновь изменилась: на пуговицы полагалось наносить изображения цветов, птиц,
бабочек, рисовать на них эмблемы. Уже в 1878 году всех их вытеснила мода на
здания. На пуговицах изображались знаменитые общественные здания, и на животе
кавалера, как на страницах путеводителя, можно было увидеть Лувр, Нотр-дам де
Пари, дворец Тюильри, Триумфальную арку и т. д. Во время революции на
пуговицах, естественно, появились фригийский колпак, Бастилия, портрет Марата,
а в конце концов нашлись энтузиасты-патриоты, которые на своих пуговицах носили
изображение гильотины.
Есть, однако, коллекционеры, которым я "симпатизируя,
сочувствую", как это сказал Сильвестр Боннар, объясняя свое ощущение после
знакомства с русским князем. Князь собирал спичечные коробки и приехал в Сицилию,
чтобы заполучить коробки, которые местные крестьяне прятали от властей. На них
изображались портреты Маззини и Гарибальди102, и стоили эти коробки по сто лир.
Целью коллекционирования были, как вы понимаете, не сами коробки, а наклеенные
на верхнюю сторону этикетки. Русский князь у Анатоля Франса собрал 5714
коробок, тем самым писатель хотел сказать, что это огромное количество. Он не
мог даже представить себе шестнадцать тысяч этикеток из удивительной экспозиции
стокгольмской выставки 1935 года. А ведь это был материал, который члены
европейских и американских объединений коллекционеров спичечных этикеток
отобрали из своих собраний. Это серьезное дело, — говорили во время
выставки, -потому что мы можем увидеть в уменьшенном виде развитие рекламной графики.
Наверное, стремление к познанию истории культуры привело когда-то в ряды
коллекционеров и сиамского короля Чулалонгкорна. Однажды он чуть не принес свою
жизнь на алтарь науки: его чудом не задавил омнибус, когда, прогуливаясь по
городу, он увидел на дороге этикетку, которую давно искал, и отважно бросился
за нею.
В близком родстве с коллекционерами этикеток находится
многочисленная семья картофилистов. Они собирают картинки, которые табачные
фабрики наклеивают на сигаретные пачки и коробки. В настоящее время только в
Великобритании за ними охотится около 120 тысяч коллекционеров. У фабрикантов
хватает ума новыми и новыми сериями разжигать охотничью страсть. По подсчетам,
ежегодно выпускается до 150 новых серий. Есть фабрика, которая выпускает каждую
серию тиражом 450 миллионов экземпляров. Стоят эти картинки, конечно, дешево,
но вот старые, выпущенные в конце прошлого века, имеют твердую цену: за полную
серию, состоящую из 50 картинок, охотно дают и двадцать фунтов. По примеру
торговли марками организована и торговля сигаретными этикетками. Одна из
занимающихся такой деятельностью фирм постоянно имеет на своем складе 60
миллионов картинок и готова в любой момент поставить несколько тысяч полных
серий.
Эти коллекции, которые можно назвать
"переходными", ведут к крайностям, когда мы видим лишь никому не
нужный хлам. Я уже рассказывал о коллекционирующем обувь англичанине. Он
проделал добросовестную, полезную работу. Не то что его парижский
последователь. Он тоже набросился на обувь, но включал в свою коллекцию только
ту, которую носили звезды балета Парижской оперы.
Не следует думать, что пуанты попали в витрины к этому
господину под влиянием каких-то сладких воспоминаний. Они были настолько же
далеки от личной жизни своего хозяина, как это было в случае, когда некурящий
сэр Эдуард Мэнвилл собрал 70 тысяч сигар разных сортов или когда не умеющий
играть в карты доктор Джексон собрал их для своей коллекции. Всех их объединяла
одна страсть: страсть к коллекционированию.
Я не могу сказать то же самое о парижском докторе Шардоне.
Он действительно собирал воспоминания, воспоминания о застольных радостях.
Опьянение от выпивки быстро проходит, поэтому он старался сохранить на память
хотя бы вкус напитков. Если где-нибудь ему удавалось попробовать какое-то
особенно вкусное вино, он просил на память пробку от бутылки и уносил ее домой.
Дома наклеивал на эту ценную пробку красивую этикетку; на ней обозначались
дата, повод, сорт вина, а также достойные упоминания побочные обстоятельства.
Эти пробки, изгонявшие скуку на закате жизни доктора Шардона, размещались на
специальной подставке в его кабинете. В тихие вечера, оставаясь в одиночестве,
он останавливался перед той или иной пробкой и через затхлость и плесень
впитывал в себя аромат былого наслаждения.
Известный композитор Клаписсон коллекционировал свистки,
которыми зрители пользовались на театральных представлениях. Другой театральный
деятель охотился на пьесы, которые никогда не ставились и никогда не
издавались. Он был одним из самых бескорыстных в мире коллекционеров, ибо мог
быть совершенно уверен, что его наследникам достанется лишь стоимость бумаги,
на которой написаны эти пьесы.
Зато заслуживает интереса судьба коллекции одного старого
парижского корректора. В течение тридцати лет он собирал орфографические
ошибки. Всякий раз, когда в рукописи какой-либо литературной знаменитости он
обнаруживал орфографическую
ошибку, страницу с этой ошибкой он украдкой уносил домой, наклевал на нее
этикетку и помещал страницу в свою коллекцию. Когда корректор умер, наследники
собирались выбросить кучу бумаги, перемазанной типографской краской. Но вдруг к
этой бумаге обнаружился интерес, один за другим приходили посетители, так что
семья спохватилась и пустила сумасшедшую коллекцию на аукцион. И она была
приобретена за хорошую цену.
Существует порода хулиганствующих коллекционеров: это
собиратели реликвий. Нормально, когда труды великих людей хранятся в музеях; но
совсем не нормально, если помешавшийся на музыке коллекционер крадет одну из
труб органа Генделя, как это случилось в Англии. Нормально даже, если
гастролировавший по всеми миру в конце прошлого столетия цирковой артист
Камилльо Шварц срывал с могил знаменитых людей по одному цветку и за пятьдесят
лет засушил в своих альбомах пятьсот цветков и листьев в память о знаменитых
покойниках. Не может быть нормальным, однако, тот коллекционер, который за
большие деньги купил у стоматолога вырванный зуб генерала Першинга103. Першинг
рассвирепел и объявил розыск своего зуба. Его офицеры взялись найти его.
Американский доллар творит чудеса: за пару недель офицеры скупили 317
"настоящих" зубов Першинга.
Зубы, видимо, пользуются такой же популярностью у коллекционеров,
как локоны волос, а то и большей, потому что локон не вечен. Локон Лукреции
Борджиа104 хранится в хрустальном сосуде в миланской библиотеки
"Амбросиана". Но былое золотистое сияние пропало, поблекло. Коллекция
локонов, собранная другом лорда Байрона, Хантом Ли, в которой, в частности,
имеются и пряди волос Наполеона, Свифта, Карлейля, Милтона, в 1921 году была
продана на аукционе. Причем даже в Лондоне, на родине экстравагантных
коллекционеров, за нее не дали больше "Полезные забавы" в 1836 году сообщили о том,
что на одном из лондонских аукционов за
Самый постыдный варварский поступок был совершен в
отношении черепа Декарта105. Как известно, Декарт скончался в Стокгольме в 1650
году, и шведская королева Кристина распорядилась похоронить его с большими
почестями. В 1666 году была проведена эксгумация, и останки перевезли во
Францию. Да, но без черепа. Он нашелся лишь в 1821 году, когда известный
шведский химик Берцелиус купил его у тогдашнего владельца за тридцать семь
франков и преподнес в дар музею природоведения Жарден де Плант. За прошедшие
полтора столетия с ним произошло следующее: при эксгумации местную власть
представлял капитан шведской гвардии Планстрем, который оставил череп великого
ученого себе на память. И этого ему показалось мало, ибо на лобной кости черепа
он выбил собственное имя. Затем череп переходил из рук в руки, и каждый новый
владелец следовал примеру предшественника и наносил на лобную кость свое имя.
Удивительно, но даже Архенгольц, прусский офицер, бывший автором многочисленных
книг, и сегодня заслуживающих внимания, не удержался, чтобы не нацарапать на
черепе свое имя. Самое большое оскорбление было нанесено черепу, когда владелец
публичного дома Аргрен также оставил свой грязный автограф на оболочке, в которой
рождались эпохальные идеи. Это, правда, было не единственное унижение.
Предшественник Архенгольца оторвал себе на память нижнюю челюсть и передал
реликвию дальше уже без нее.
Трудно представить, что человеческий череп когда-то был
предметом моды. Ненормальная мода родилась в Париже в 1751 году. Знатные дамы
устанавливали череп на туалетный столик, украшали его разноцветными лентами,
устанавливали в него горящую свечу и временами погружались в благоговейное
созерцание. Даже у королевы был череп; по мнению многих, он принадлежал
когда-то Нинон де Ланкло. Королева обращалась к черепу так: "Ма belle
mignone ".
Страсть к коллекционированию не всегда бывает добрым
советчиком, "и выбранный путь часто бывает ошибочным". Богатый
нью-йоркский врач Ф. У. Дэвидсон, может быть, и сейчас мотается по свету,
коллекционируя смертные казни. А ведь шесть лет назад у него уже было две
тысячи фотографий казни. Как объяснял он сам, это странное увлечение он выбрал
с научной целью. "Credat judaeus Apella"106, -отвечаю я ему вслед за
Горацием. В XVIII веке у него был предшественник, англичанин лорд Сэлвин; тот
тоже торчал в Тибурне при каждом повешении, если можно использовать это
выражение. Но его случай должен рассматриваться психиатром.
Выдающимся представителем общества, консервировавшего
предсмертное настроение, был сэр Томас Тирвитт. Жил он в начале прошлого века.
Он коллекционировал веревки после казни через повешение. Руководствовался сэр
Томас при этом не суевериями, а страстью к коллекционированию. Самый старый экспонат
коллекции его музея криминалистики был сделан в XIV веке, на нем во времена
английского короля Генриха IV был повешен за измену сэр Томас Блаунт. Мирно
уживались рядом веревки, на которых были повешены политические преступники,
обычные злодеи, висели самоубийцы. А по соседству располагались предметы
гордости коллекции сэра Томаса, добытые с огромным трудом: веревки, на которых
были повешены собаки, такие собаки, которых вешали рядом с осужденными для
того, чтобы еще больше опозорить их. Были здесь грубые петли из ивового прута,
в которых вешали когда-то ирландских бунтовщиков, но рядом можно было увидеть и
тонкий шелковый шнурок, который использовали при казни лорда Феррерса,
осужденного на казнь за убийство. Такой казни потребовал сам осужденный, ссылаясь
на свои аристократические привилегии. Любящий точность баронет к каждой веревке
приобщил подробное описание данного случая, эти описания он составлял путем
долгих поисков и исследований.
В заключение обзора расскажу о самой бесполезной коллекции
в мире. Как таковая, она привлекла внимание регистрирующих рекорды американских
журналов, которые подробно описали историю злоключений коллекционера,
заслуживающего вознаграждения за выдержку. Этого коллекционера звали Фрэнк
Дамек. Жил он в Чикаго, а к сбору своей коллекции приступил в 1870 году. Целью
было собрать всего-навсего одну колоду карт; но при этом такую колоду, каждая
карта которой должна быть найдена на улице. Как родилась такая идея, никто не
знает, но к ее осуществлению Дамек приступил с упрямой настойчивостью. Вначале
дело шло легко. Через какие-то десять лет ему оставалось найти всего пятнадцать
карт. Потом наступили тяжелые времена. Счастье то улыбалось ему, то вдруг
отворачивалось. Был год, когда на улицах Чикаго он нашел целых три
отсутствующих карты, а бывали годы, когда он до слез напрягал глаза, но не
находил ни одной. Оставалось найти всего три карты: трефовую даму, пиковую
тройку и бубновую двойку. Однажды ему показалось, что дьявол дразнит его и ему только
видится
колода карт, которую кто-то забыл на каменном парапете. Нет, ему не
привиделось это. И были в колоде и трефовая дама, и тройка пик, но
— дьявол действительно дразнил его — в колоде отсутствовала только
одна карта: бубновая двойка! Шли годы, темные волосы Дамека окрасились в
серебристый цвет, и, наконец, спустя 20 лет, в незабываемый день 1890 года
счастье улыбнулось ему. Из уличной пыли на него, прекраснее женских глаз,
глядела бубновая двойка!
Паломник добрался до цели своего путешествия.
Бесспорно, что чикагский коллекционер собрал самую
бесполезную в мире коллекцию. Но не решен вопрос, полезной или бесполезной надо
считать коллекцию итальянского библиофила Пио Каселли. Он посвятил двадцать
пять лет жизни тому, чтобы собрать библиотеку самых скучных в мире книг. За
прошедшую четверть века он счел достойными занять место на его книжных полках
8600 томов. Среди них было сколько угодно книг, удостоенных длинных похвал
литературоведов. Но как-то стало известно, что в недостойную коллекцию попали и
книги популярного современного автора. Обладавший тонкой душой писатель вызвал
коллекционера на дуэль. Рыцарская история уладилась, но после этого в
библиотеку Каселли вход для любопытствующих посетителей был закрыт. Скучные
книги развлекали только самого их владельца.
В старину судья облачался в мантию, надевал парик, после
чего он переставал быть человеком и превращался в юридическую машину, одетую в
официальные одежды. Апостол Павел напрасно предупреждал, что "буква
убивает, душа оживляет". В средние века право принимало во внимание только
букву107. Его не интересовали личность преступника, причины преступления,
важным было только само преступление . Определяемое законом наказание за данное
преступление безжалостно приводилось в исполнение. Не существовало
справедливости, смягчающих обстоятельств, не было пощады.
Робот в мантии посылал на эшафот даже ребенка, если он
совершил преступление, за которое законом определялась смертная казнь. Среди
хранимых в библиотеке Сеченьи тонких изданий можно познакомиться с подробным
описанием того, как была обезглавлена тринадцатилетняя девочка по имени
Маргарет Дисслер. А произошло это в век так называемого просвещения. В
тридцатом номере берлинской газеты "Зоннтагишер Постильон" за 1681
год рассказывается о четырнадцатилетней девочке, задержанной за поджог. Сегодня
эксперты-медики сказали бы: пиромания. А тогда ее осудили на смерть, отрубили
голову, а тело сожгли на костре. Другая берлинская газета, "Фоссише
Цайтунг", в 112 номере за 1749 год сообщает, что в Баварии сожгли одну
ведьму, а так как выяснилось, что она посвятила в свою профессию и восьмилетнюю
девочку, невинного и несчастного ребенка также отволокли на эшафот, и палач
вскрыл ей вены.
Старое право не отходило от не знавшего компромиссов,
твердого принципа возмездия даже тогда, когда найти преступника было
невозможно. В этих случаях приговор приводили в исполнение символически, in
effigie108. Если приговор был смертельным, делали соломенное чучело, его, как
положено, волокли на центральную площадь города, под виселицу. Там ему, то есть
соломенному чучелу, торжественно зачитывали приговор; затем звали палача, чтобы
тот выполнил свою обязанность. Палач, соблюдая все правила своего мастерства,
подтягивал соломенное чучело на виселицу. Не хватало только врача, чтобы тот,
послушав сердце, определил наступление смерти.
Если приговор был особенно строгим и согласно ему после
казни тело должно было быть сожжено, это указание также выполнялось полностью.
Палач снимал казненное соломенное чучело с виселицы, относил на костер и, в
назидание публике, с помпой сжигал его.
Ничего не прощающий, ни в чем не уступающий правовой
фанатизм оставался жестоким и в том случае, когда преступник умер. Холодный
принцип возмездия, или, другими словами, национализированной мести, вымещал
злобу и на трупе. Когда Карл II вернулся в Англию и занял место на отцовском
троне, Кромвель и многие его соратники уже спали вечным сном под мраморными
плитами Вестминстерского аббатства. Но даже трупы их не могли остаться
ненаказанными. 30 января 1661 года, в годовщину казни Карла I, гробы с телами
Кромвеля и двух его соратников были извлечены из места почетного захоронения и
перенесены в Тайберн109, где на эшафоте умирали обычные преступники. Там три
трупа были повешены, до позднего вечера они оставались на виселице, потом у
всех трех трупов отрубили головы и закопали их под виселицей. Редкое зрелище
собрало огромное количество зрителей; знатные лондонские дамы считали своей
обязанностью поехать в Тайберн и загрузить свою память "интересным
зрелищем". Какие нервы должны были быть у этих дам! Мемуарист Пепис с
присущей ему сухостью описывает события, которые произошли 30 января: побывал
на проповеди, получил письмо от старшего брата, затем посетил леди Бэттент. Та
как раз вернулась с женой Пеписа из Тайберна, куда они выезжали, чтобы
посмотреть на три повешенных трупа. Об этой поездке он говорил без всяких
комментариев, как об обычном деле.
Для формализма старого права характерно, что и в отношении
трупа преступника процесс проводился с соблюдением всех процессуальных норм.
Разница была лишь в том, что к трупу назначался попечитель, который играл роль
адвоката, ибо труп, как известно, не в состоянии говорить и защищать себя. Так
поступали в случаях самоубийства, как это показано в интересном фрагменте из
судейского протокола от 1725 года:
"Уголовный процесс, возбужденный королевским
прокурором Фонтэн де Нонн против Жака де ла Порта, чиновника суда Марселя, как
назначенного попечителя трупа Шарля Айона. В ходе процесса было доказано, что
вышеупомянутый Шарль Айон, проживавший в Шосси, добровольно и злонамеренно убил
себя таким образом, что связал себе ноги и бросился в реку, в которой и утонул.
В наказание за это труп осуждается на то, чтобы быть пронесенным по улицам
поселка Шосси на деревянной решетке лицом вниз в обнаженном виде"110.
Я не смог установить, по всем ли правилам был проведен
процесс в отношении Кромвеля и его соратников, а вот документы процесса по
обвинению трупа убийцы французского короля Генриха III и в наши дни хранятся
без недочетов111.
Были допрошены девять свидетелей, все они под присягой
показали то, что и без них было всем известно: заговорщик Жак Клеман заколол
короля, после чего был убит ворвавшимися телохранителями и придворными.
Приговор был составлен от имени наследника короля, Генриха IV, и после обычного
вступления гласил:
"Его Величество по предложению судейского совета
приказал и приказывает вышеупомянутый труп вышеупомянутого Клемана четырьмя
лошадьми разорвать на четыре части, после чего сжечь их, а пепел высыпать в
реку, дабы окончательно уничтожить даже память о нем. Дата: Сент-Клод, 2
августа 1589 года. Подпись: Генрих. Примечание:
Приговор приведен в исполнение там же и в тот же
день".
Таким четвертованием наказывали королевских убийц. Генрих
IV не мог даже подозревать, что он сам тоже будет убит кинжалом заговорщика, а
его убийца, Равальяк, живым повторит то, что досталось мертвому Клеману.
Менее трагично, если закон вымещает свою жажду мести на
безжизненных предметах.
8 апреля 1498 года во Флоренции взбунтовавшаяся против
Савонаролы112 толпа бросилась на штурм монастыря Сан Марко. Один из сторонников
великого монаха ударил в колокола. По этому сигналу монастырский народ начал
сопротивление, какое-то время отбивал натиск толпы, но потом толпа победила.
Остальное нам известно. Но не многие знают, что смерть Савонаролы на костре не
утолила жажды мести победителей. Колокол тоже должен был быть наказан. Летом
того же года муниципалитет осудил его. Колокол был снят с башни, на ослиной
упряжке его провезли по городу, а палач в это время бил его плетью, как это
делали палачи Ксеркса с Геллеспонтусом.
Эти несколько примеров я привел для того, чтобы через
дебри старого права вывести читателей на тропу, которая ведет к самым странным,
самым гротескным институтам средневекового права: так называемым процессам
животных.
Вызывать в суд и осуждать животных — тема, дешевая у
юмористов. Рубриковые подборки и воскресные приложения газет веселят читателя
забавной информацией, поверхностным изображением искажая действительность.
Процессы животных надо разделять на два вида:
В первом случае речь шла об изгнании большого количества
вредных животных. Эта тема входила в компетенцию церковного суда.
Во втором случае дело возбуждалось против одного
совершившего преступление животного, и целью процесса было наказание
преступления. По таким делам приговор выносился гражданским судом.
Церковные процессы не соответствуют теме моей книги. Я
коротко остановлюсь на них, чтобы показать разницу между двумя разновидностями
процессов.
В средние века важное место среди стихийных бедствий
занимало нашествие огромных масс мелких животных или насекомых, которое
становилось бедствием для целых регионов. Я имею в виду саранчу, гусениц,
хрущей, змей, лягушек, мышей, крыс, кротов и т.д. Такие нашествия уничтожали
урожай, их часто сопровождал голод. Наука в то время была бессильна справиться
с этим бедствием. Поэтому народ отвернулся от науки и искал спасения в религии.
Объяснение неожиданному и страшному бедствию находили в
том, что в нем замешана рука демона. Не саранча съедает урожай, не мыши
сгрызают корни растений, а сам демон вселился в тела вредителей. Перепуганные
люди ждали помощи от священников и требовали, чтобы те прокляли Зло.
Но церемония проклятия также требовала соблюдения
процессуальных норм: заявление, назначение адвоката, судебное заседание,
обвинение, защита, приговор. Сегодня, конечно, все это звучит комично, но в те
времена это было странным настолько, насколько странными кажутся в наши дни
традиционные английские привычки. Мы знаем, что в память о пороховом заговоре и
в наши дни караул спускается в подвальные помещения парламента с керосиновой
лампой, освещает все углы: не скрывается ли там что-нибудь подозрительное? Даже
и говорить не стоит, что весь подвал ярко освещен электрическим светом. Но
никто, однако, не смеется над служебным рвением славных караульных.
Приговор церковного суда чаще всего содержал
предупреждение (Monitoire). Если оно не помогало, следовало проклинание
(Malediclio). Причем проклинали не животных, а демона.
Случалось, что и гражданские суды пытались использовать
такой порядок. Однако эти процессы были только искаженным отражением церковных,
как это явственно следует из дошедшего до нас подробного протокола одного
процесса. Он проходил в Швейцарии, в суде поселка Глурнс113.
"В день Урсулы года 1519-го перед Вилхельмом фон
Хасслингеном, судьей поселка Глурнс, предстал житель Стилфса Симон Флисс и
заявил, что от имени жителей поселка Стилфс он хочет возбудить дело против
полевых мышей в соответствии с предписанием закона. И так как закон
предписывает, что в таком случае у мышей должен быть адвокат, он обратился к
властям с просьбой выделить адвоката, чтобы у мышей не было повода к
обжалованию. На основании этой просьбы судья назначил адвокатом полевых мышей
Ганса Гринебнера, жителя Глурнса, и в соответствии с законом утвердил это
назначение. После этого Симон Флисс от имени населения Стилфса назвал
обвинителя в лице Минига фон Тарча".
(Процесс, видимо, затянулся, или же заседания в суде
проводились всего два дня в году, ибо заключительное заседание состоялось
только в 1520 году, в среду, после дня Филиппа и Якоба.)
"Судья: Конрад Спрегсер (капитан-наемник из армии
коннетабля Бурбона). Заседатели: (перечислено 10 человек).
Миниг фон Тарч, обвинитель, от имени всего населения
поселка Стилфс заявил, что в этот день он пригласил предстать перед лицом
закона Ганса Гринебнера, адвоката неразумных животных, названных полевыми
мышами, в ответ на что вышеупомянутый Ганс Гринебнер вышел вперед и объявился
от имени мышей.
Миниг Уолч, житель Сулдена, выступая в качестве свидетеля,
рассказал, что в течение 18 лет он регулярно проходит через земли Стилфса и
заметил, какой большой ущерб наносят полевые мыши, в результате чего у жителей
почти не остается сена.
Никлас Стокер, житель Стилфса, рассказал, что он помогал
работать на тех землях и всегда замечал, что эти животные, имени которых он не
знает, приносили большой ущерб; особенно осенью, при втором покосе.
Вилас фон Райнинг, в настоящее время проживающий по
соседству со Стилфсом, но до этого в течение 10 лет бывший жителем Стилфса, рассказал,
что может сказать то же самое, что и Никлас Стокер, и даже больше, ибо он сам
не один раз видел мышей.
После этого свидетели подтвердили свои показания".
(Как видно, суд не заслушивал показаний заинтересованных
стилфских хозяев, доказывая свою объективность тем, что заслушал только
непредвзятых и незаинтересованных свидетелей: двух жителей соседних сел и
одного местного поденщика.)
Обвинение:
"Миниг фон Тарч обвиняет полевых мышей в нанесении
ущерба и заявляет, что, если так и будет продолжаться, и вредные животные не
уберутся, его доверители окажутся в положении, когда они не будут в состоянии
платить налог и вынуждены будут переселиться в другое место".
Защита:
"В ответ на это заявление Гринебнер заявил: обвинение
ему понятно, однако известно, что его подзащитные приносят и определенную
пользу (уничтожают личинки насекомых), поэтому он ждет, что суд не лишит их
своей милости. Если же это все-таки произойдет, он просит, чтобы суд в своем
решении обязал заявителей выделить для мышей другую территорию, где они смогут
жить спокойно. Кроме того, он просит выделить для них соответствующую охрану,
которая во время переселения позаботится о безопасности мышей, защищая их от их
врагов, собак и кошек. В заключение он просит в случае, если кто-либо из его
подзащитных ожидает потомства, дать им достаточно времени, чтобы они могли
разрешиться от бремени и взять своих детенышей с собой".
Приговор:
"Выслушав обвинение и защиту, а также свидетелей, суд
постановляет, что называемые полевыми мышами вредные животные обязаны в течение
14 суток покинуть пахотные земли и луга поселка Стилфс и переселиться в другое
место. Их возвращение в эти края запрещено на вечные времена. Если же
какое-либо из животных ожидает потомства или же находится в таком юном возрасте,
что не в состоянии перенести переезд, они получают дополнительно еще 14 суток,
в течение которых обязаны при первой возможности совершить переселение".
Бросается в глаза, что юридические формальности были
соблюдены полностью, а суд при вынесении приговора был так же объективен, как и
при слушании сторон. Мышей надо было осудить, ибо их вредная деятельность была
доказана показаниями беспристрастных свидетелей. Но в отношении отдельных
осужденных было проявлено повышенное внимание, как это было принято в юридической
практике в отношении беременных женщин, для которых делались определенные
исключения. Но суд твердо отклонил просьбу адвоката о выделении новой
территории для проживания мышей. Они просто высылались из края: пусть
убираются, куда хотят. Убрались они или остались, этого мы не знаем.
Совершенно иной характер носили индивидуальные процессы,
когда обвинялись отдельные животные, совершившие преступление. Здесь в суде
побеждал древний юридический принцип — "юс талионис" (око за
око, зуб за зуб). Если приговор можно было осуществить в отношении скрывшегося
или мертвого преступника, почему же нельзя было наказать виновное животное?
Холодная теория возмездия и устрашения не позволяла обойтись без наказания;
богиня Фемида завязала глаза и не хотела видеть, на человека или на животное
опустится ее меч114.
Первый приговор, который нам известен, был вынесен в 1266
году в отношении свиньи. А последний раз смертный приговор был вынесен кобыле в
1692 году. То есть мода на гротескные процессы просуществовала больше четырех
столетий. Всего до нас дошло 93 полных официальных записей и протоколов, что не
мало, так как мы должны принимать во внимание, какой ущерб нанесли архивам
пожары, нашествия врагов, небрежное хранение. Большинство случаев произошло во
Франции, но имеются данные и о Германии, Швейцарии, а также Италии. По Англии у
нас есть мало достоверных данных, но то, что и там часто казнили животных
преступников, выясняется из нескольких строк, написанных Шекспиром. В
"Венецианском купце" Грациано с такими словами нападает на жестокого
Шейлока:
Твой гнусный дух жил в волке,
Процесс вел соответствующий суд. Обвинение представлял
прокурор. Случалось, что провинившемуся животному выделяли адвоката.
Заслушивали свидетелей случившегося, иногда выезжали на место происшествия и
обо всем составляли подробный протокол. Бывало, что на основании определенных
процессуальных норм провинившуюся свинью отправляли на дыбу, и ее отчаянный
визг вносился в протокол, как признание вины.
Во время процесса обвиняемое животное проводило свои дни в
грустном заточении. В одной тюрьме с людьми, под наблюдением того же
надзирателя. Больше того, как свидетельствуют счета, за кормление животного
надзиратель получал такую же сумму, как и за кормление людей. При этом
возникала лишь одна трудность. По правилам все заключенные должны быть внесены
в список. Но под каким именем вписывать в этот список находящееся в неволе
животное? Бюрократия нашла выход: четвероногого заключенного записывали под
именем его хозяина: "Свинья того-то".
Если же на основании данных процесса было доказано, что
преступление совершено обвиняемым животным, суд выносил приговор. Известен
случай, который произошел в 1499 году, когда приговор был по всем правилам
объявлен осужденному в тюрьме, где оно проводило грустные дни в камере
предварительного заключения. Совершившее убийство животное осуждалось на
смертную казнь. Из способов смертной казни выбирался обычно самый позорный:
через повешение. Но бывали и более сложные случаи, когда провинившееся животное
с особой жестокостью затоптало или загрызло свою жертву. В таких случаях
применяли более строгое наказание, при котором смерть злодея оказывалась более
тяжелой. В 1463 году двух свиней живьем закопали в землю, в 1386 году одна
свинья была осуждена на то, чтобы на место казни палач доставил ее на санках,
то есть на деревянной решетке, сделанной из планок, провезя таким образом через
весь город.
Смертный приговор приводил в исполнение официальный палач,
делалось это публично, с соблюдением всех формальностей. Палач официально
получал за казнь деньги, как в обычных случаях. В архивах французского города
Мелен и в настоящее время хранится отчет по расходам в связи с казнью свиньи, осужденной
в 1403 году. Этот забавный документ выглядит так:
"Кормление свиньи в тюрьме: 6 парижских грошей.
Далее, палачу, который приехал из Парижа для приведения
приговора в исполнение, на основании постановления мэра: 54 парижских гроша.
Далее, плата за телегу, на которой свинья была доставлена
к эшафоту: 6 парижских грошей.
Далее, плата за веревку, на которой была повешена свинья:
2 парижских гроша и 8 денариев.
Далее, за перчатки: 2 парижских денария".
Из отчета выясняется, что палач, осуществляя драматический
акт, надевал перчатки, как будто приводил в исполнение приговор в отношении
человека. Был случай, когда свинье отрубили нос, а на обрубок головы надели
человеческую маску. Больше того, иногда на животное надевали даже человеческое
платье: жилет и брюки, чтобы иллюзия была еще более полной.
Чаще других в качестве обвиняемого фигурирует свинья, что
в первую очередь свидетельствует о беспечности родителей, которых следовало бы
наказать в первую очередь, благо, палач был под рукой. Реже под судом
оказывались бык и лошадь, еще реже — мул и осел. В 1462 году повесили
кошку
-за то, что она задушила младенца.
При более мелких преступлениях обвиняемое животное могло
избежать смертной казни. Мы знаем случай, который произошел в 1395 году в Сардинии;
речь шла об ослах, которые забрели на чужое поле. Закон гласил, что ослу,
который впервые зашел на чужое поле, следует отрубить одно ухо; в случае
повторения — и второе. Это, наверное, единственный случай в мировой
истории, когда кого-то хотели опозорить, лишая его известного позорного символа
— ослиного уха.
Имеются у нас обрывочные данные о процессе, состоявшемся в
России. В роли обвиняемого в нем выступал баран-драчун. Мы знаем только, что
хулиганствующее животное решением судьи было осуждено на ссылку в Сибирь.
Данные о методах приведения приговора в исполнение и личной жизни барана в
трудных условиях сибирской ссылки до нас не дошли.
Больше известно о собаке, которая в маленьком городке в
Нижней Австрии укусила некоего советника. Хозяин собаки смог доказать свою
невиновность и был оправдан. Но собака должна была быть наказана. За
безобразный поступок она была осуждена на один год и один день тюремного
заключения. В усиление наказания она должна была провести этот срок не в
обычной камере, а в находящейся на рыночной площади клетке. Эту клетку называли
"Narrenketterlein"; в нее, как к позорному столбу, сажали осужденных
преступников, которые становились жертвой издевательств толпы.
Знакомы мы и со сложным случаем спора в отношении
правомочий. В 1314 году во французском поселке Мози вырвавшийся на волю бык
забодал человека. Живший по соседству с поселком граф Валуа, узнав об этом,
распорядился поймать быка и отдать его под суд. Чиновники графа выехали в Мози
и по всем правилам провели судебный процесс. Они допросили свидетелей, которые
доказали, что убийство совершил бык. Помещичий суд графа, обладавший правом
"судить на жизнь или смерть", вынес приговор, который тут же, на
виселице поселка, был приведен в исполнение. Но тут руководители поселка Мози
сообразили, что граф не имел права распоряжаться на их территории. Они
опротестовали приговор в парламенте своего департамента, как в суде более
высокого уровня. Парламент не знал, что делать, ибо представители поселка были
правы, но никто не осмеливался выступить против могущественного графа Валуа.
Поэтому парламент вынес мудрое решение, что граф не имел права действовать
таким образом на территории поселка, но быка повесили по заслугам, так что все
правильно.
Сохранились заметки и об осуществлении права всевышнего
помилования.
В сентябре 1379 года на пастбище поселка Жюсси три свиньи
взбесились и до смерти загрызли сына поселкового свинаря. Поднялся переполох,
свиньи метались во все стороны, и в этом беспорядке свиное стадо соседского
помещика перемешалось с поселковым стадом. Чтобы успокоить страсти, помещик
распорядился провести судебный процесс, а оба стада запереть до поры в
свинарник, наложив на него арест. Но после первого порыва и помещик, и
поселковые власти сообразили, что дело может плохо кончиться. Ведь верховной
судебной властью здесь пользовался герцог Бургундский; если он вздумает
вмешаться в процесс, что вполне может произойти, то не удовольствуется казнью
трех главных виновниц, а распорядится казнить оба стада как сообщников. В этом случае
убытки будут очень велики, ибо мясом казненных животных торговать не
разрешалось. Его бросали собакам или закапывали у основания виселицы. Помещик,
таким образом, собрался и попросил личной аудиенции у герцога. Герцогом
Бургундии тогда был прославленный Филипп Смелый. Встреча была полезной, у
герцога удалось выпросить всевышнего помилования. Главный судья герцогства
получил указ удовольствоваться осуждением трех главных виновниц, а остальных,
"хотя они и присутствовали все при смерти ребенка", помиловать и
отпустить на свободу.
Чтобы показать, как выглядели внешне документы,
готовящиеся на таких судебных процессах, я приведу здесь дословный перевод
одного интересного протокола и приговора. Я отступлю от оригинала лишь в том,
что кое-где буду ставить точку, ибо официальный текст имеет бесконечную длину и
его закрученные фразы невозможно даже прочитать на одном дыхании. Речь вновь
идет о свинье-убийце, но под судом она находится не одна, а с шестью
поросятами, и обвиняются они в том, что причинили смерть пятилетнему мальчику.
Случай этот произошел в Савиньи, где правом на жизнь и смерть подданных
располагала помещица Савиньи. В судебном процессе участвовал и хозяин свиньи,
но никаких других неприятностей это ему не принесло.
Акт выглядит так:
"Дело обсуждалось в Савиньи нами, судьей благородным
Николя Каррильоном, в день 10 января 1457 года, в присутствии названных и
приглашенных свидетелей.
Мартин Хугемэн, прокурор благородной помещицы Савиньи,
обвинил местного жителя Жана Балли в том, что во вторник перед минувшим
Рождеством свинья и шесть поросят, в настоящее время находящиеся в заключении у
вышеупомянутой помещицы, были застигнуты на месте преступления в момент
убийства пятилетнего Жана Мартиэна. Произошло это по вине Жана Балли.
Вышеупомянутый прокурор, желая принять решение от имени суда вышеупомянутой
госпожи, задал вопрос вышеупомянутому обвиняемому, хочет ли он высказаться по
упомянутому делу свиньи и поросят. После того, как он в первый раз, во второй
раз и в третий раз был предупрежден, что, если у него нет возражений по сути
дела, он может высказаться по вопросу виновности и наказания упомянутой свиньи,
вышеупомянутый обвиняемый ответил, что ему нечего сказать, после чего
вышеупомянутый прокурор обратился к нам с просьбой без промедления вынести
приговор по делу. Исходя из этого, мы, вышеупомянутый судья, оповещаем всех,
что принимаем следующий приговор:
С учетом того, что представленный нам прокурором случай в
достаточной мере доказан, исходя из правовых традиций и законов герцогства
Бургундского, заявляем и провозглашаем, что свинья Жана Балли, находящаяся во
власти госпожи Савиньи, должна быть повешена за задние ноги на виселице во
владениях госпожи Савиньи. Что касается молочных поросят упомянутой свиньи, мы
заявляем и провозглашаем наше решение, что, хотя упомянутые поросята и были
испачканы в крови, их вина доказана недостаточно, поэтому их дело подлежит
выделению, и до следующего судебного дня они передаются на попечение Жана Балли
при условии, что Жан Балли внесет 100 грошей в счет оплаты судебных издержек на
тот случай, если вина поросят все-таки будет доказана.
После объявления приговора прокурор попросил доставить ему
текст в письменном виде, на что я, нижеподписавшийся Хугенэн де Монтаго,
придворный нотариус Его Высочества герцога Бургундского, выдал ему этот
документ в вышеуказанный день и в присутствии вышеупомянутых свидетелей. Ita
est115".
В этом запутанном деле славный Монтаго, нотариус Его
Высочества, составил еще три документа. В одном из них говорится, что не раз
уже упомянутый Жан Балли заявил: у него нет ни гроша на покрытие судебных
издержек, и вообще, он не согласен брать на себя какую-либо ответственность за
поведение поросят в будущем. Второй документ посвящен приведению в исполнение
смертного приговора в отношении свиньи и подтверждает, что приговор приведен в
исполнение. Наиболее интересен третий документ, который рассказывает, как
решилось дело осиротевших к тому времени поросят. Вышеупомянутый судья провел
дополнительное заседание по вышеупомянутому делу в присутствии вышеупомянутых
лиц 2 февраля и вынес поистине соломоново решение. Он заявил, что в связи с
тем, что хозяин поросят не соглашается внести деньги и оплатить судебные
издержки, шесть поросят могут считаться бесхозным скотом и, как таковой,
подлежат передаче помещице, что соответствует юридическим традициям страны.
От такого решения выиграли все. Свиновод-хозяин был
освобожден от оплаты ущерба, помещица получила поросят, официальные лица
получили заработанные деньги, а поросятам не была вписана судимость.
Было бы неверно рифмовать барокко с романтикой. Но
по-другому я не могу охарактеризовать группу правоведов, которая в начале XVIII
века возникла в германских университетах и украсила сухую почву права цветами,
хотя и странными. Кто имеет возможность познакомиться с диссертациями,
материалами диспутов, трактатами и комментариями того времени, действительно
почувствует, что перед ним открылось поросшее дикими цветами поле юридической
жизни — цветами, но дикими.
Эти труды романтично обрабатывают юридические проблемы.
Их авторы испытывают остроту своего ума не на отдельных
институтах права. Современный правовед, например, выбирает арендное право,
вексельное право и по отдельности пишет труды большего или меньшего объема.
Правовед германского барокко приступал к работе не так. Он выбирал человека или
предмет и пропускал его через все институты права.
Были описаны права мельников, права пекарей, права
кузнецов, права трубачей и даже уличных девушек. С одетой в парик серьезностью
обсуждались права собак, права голубей, права пчел. Обсуждению подвергались
юридические отношения, связанные с любовными письмами, правовые возможности в
отношении пощечин, решались правовые проблемы, возникшие в ходе появления
привидений.
И все это — с характерным для барокко поиском помпы,
бездушным блеском, подменяющим суть, с пустой диалектикой.
Словом, романтично.
"Де юре канум" ("Право собак")
— под таким заголовком выпустил в 1734 году виттенбергский адвокат Хейнрих
Клювер свой популярный трактат о правах собак. Это небольшое произведение можно
было бы преподавать в школе как наглядный пример мышления эпохи барокко.
Первая глава занимается достоинствами собаки. В ней
рассказываются истории о восприимчивости, верности собак. В 23 и 24 параграфах
рассказчик заводит нас в неизведанные области. 23. Случилось, что курица одной
бедной вдовы снесла должное количество яиц, но высидеть цыплят не смогла, ибо
по какой-то причине сдохла. Бедная женщина в горе ломала руки. Не разводить ей
больше кур, яйца не превратятся в цыплят. Но ее собака будто поняла ситуацию,
улеглась на яйца и высидела цыплят. 24. Одна крестьянка-знахарка готовила
специальный корм для кур, от чего куры несли хорошие яйца. Но этот корм съела
собака, и чем же кончилось дело? Она, как курица, приносила одно яйцо за
другим, пока не кончился эффект корма.
Лишь в третьей главе встречаются вопросы собачьего права.
Мы встречаемся с домашними собаками и с бешеными собаками, вызывающими
различные юридические проблемы. Появляется на сцене и живодер. Его роль не так
проста, как об этом можно было бы подумать. По старым цеховым правилам
занимавшийся живодерством человек не мог быть принятым в цех, ибо его профессия
относилась к числу недостойных. Так вот, могло ведь произойти, что какой-то
честный мастеровой убьет собаку. Возникает юридическая проблема: насколько
можно считать этого мастерового человеком, временно занимающимся живодерством,
так сказать, живодером-дилетантом?
Собаки доктора Клювера заглядывают и в право наследования.
Мы узнаем, что собаку нельзя считать состоянием, наследуемым по кровному
родству. Значит, собака остается в наследство супругу. А вот собачий ошейник
передается по наследству супругу только в том случае, если он сделан из
простого ремня. Если ошейник украшен серебром, он должен быть передан в
наследство родственникам по крови.
Автор поднимает еще множество собачьих вопросов, но вместо
них я познакомлю вас, пожалуй, с другим шедевром: этот трактат, выдержавший
множество изданий, посвящен ребенку, родившемуся в почтовой карете.
Полное название трактата выглядит так: "Kurtzes Веdencken uber die Juristische Frage:
Ob eine schwangere Frau wenn sie war in der Reise auf den Wagen eines Kinder
genesen fur selbiges Fuhre-Lohn zu geben gehalten
?" ("Короткое
размышление по правоведческому вопросу: обязана ли беременная женщина,
путешествующая в почтовой карете, оплачивать проезд ребенка, если он родится в
пути..?" Йена, 1709).
Прежде, чем этот спорный ребенок родился бы в почтовой
карете, автор решает вопрос, подобает ли одинокой женщине вообще
путешествовать? Он цитирует йенского профессора Бейера, который решительно
возражает против таких поездок: "guia suspectum reddunt oudicitiam"
("так как [женщина] ставит под сомнение свое целомудрие). Эту возможность
— что целомудрие может оказаться под сомнением -признает и автор. Но он
находит весомое оправдание: возможно, — пишет он, — у женщины есть
какое-то дело, и она вынуждена путешествовать. А если кто-либо из спутников
сделает ей скабрезное предложение, видя одинокую женщину, автор рекомендует на
этот случай великолепный ответ с намеком на целомудрие. Соблазнителю надо
ответить: "Если вы действительно любите меня, не желайте лишить меня того,
что делает меня достойной любви". Для большего эффекта он вставляет эту
фразу в текст на французском языке, слово в слово так, как будто он взял ее из
какой-то французской книги анекдотов ( "Si vous maimez vous ne songeres
pas a me ravir ce quime rend aimable ").
После этого происходит событие, послужившее основой
дальнейшего анализа: путешествующая в одиночестве дама неожиданно рожает
ребенка. Вопрос врачебной помощи автора не волнует, для него важен только
правовой вопрос: надо ли отдельно оплачивать проезд только что родившегося
ребенка? Говоря современным языком: надо ли покупать билет на ребенка?
Возможны два варианта:
1. Если женщина арендовала всю карету. В этом случае она
имеет право пригласить в карету кого угодно, и возчик не имеет права требовать
за него отдельную плату. Ребенок в таком случае также может считаться гостем.
2. Если она купила билет только на себя. Этот вариант
обсуждался многими специалистами-учеными. Чаще других высказывалось мнение, что
на ребенка билет покупать не надо: "quia partus est portio muheris vel
visierum" (так как зародыш является частью женщины, точнее, ее нутра).
Автор также придерживается этого мнения, но совсем по иной причине и, как
видно, потому и написал весь трактат, чтобы заменить своей новой и неожиданной
мотивировкой доводы старого времени. Вышеупомянутый довод, согласно которому
ребенок составляет часть тела женщины и потому не может считаться
самостоятельной личностью, как и другие внутренние органы женщины, не годится.
Точнее, годится, но только до момента, пока ребенок находится внутри матери.
Как только он покидает чрево матери, его можно считать самостоятельной
личностью.
Каков же новый решающий довод?
1. Ребенок не занимает отдельного сидячего места, значит,
возчик не несет ущерба. Если мать не в состоянии держать его на руках, его тоже
не следует устраивать на место для сидения, а надо положить на солому на пол
кареты.
2. Возчик видел, что женщина находится в положении,
значит, должен был рассчитывать на увеличение количества пассажиров.
Это ясно. Но изменится ли ситуация, если женщина
предусмотрительно везет с собой колыбель? Да, изменится, потому что колыбель
занимает место в карете. Но и в этом случае надо платить не за ребенка, а за
колыбель. Но только в том случае, если возчик докажет, что занятое колыбелью
место он мог бы продать другому пассажиру.
Еще одно осложнение: женщина не хочет платить за колыбель.
Что может сделать в таком случае возчик? Он может не возвращать женщине
колыбель. Да, но по какому праву? Как предмет залога или же только на временное
хранение? Это разные вещи, ибо если есть только право временного хранения, то
при окончательном расчете возчика может опередить другой кредитор, имеющий
какой-либо предмет залога. После цитирования многочисленных юридических
авторитетов автор приходит к выводу, что возчик имеет только право на временное
хранение. Если кто-нибудь сомневается в правильности цитат, — пишет автор
в заключении, — пусть перелистает книгу доктора Харпрехта "Recht der
Fuhrleute" ("Права возчика"). В этой признанной авторитетами
книге все это можно найти на 63 странице 1 раздела 4 параграфа 1 части книги.
Я не сомневаюсь, поэтому и не листал эту авторитетную
книгу.
Если уж я занимался юридическими сложностями, возникшими в
результате рождения ребенка, коротко остановлюсь и на том, что этому
предшествовало.
Экскурсию в эту мало изученную область права совершил
виттенбергский юрист Бернард Пфретцшер, который и написал представляющую
общественный интерес работу о любовных письмах: "De litteris amatorus Von
Liebesbriefen" ("О любовных письмах". Виттенберг, 1744).
Трактат делится на две части. Он отдельно разбирает чистую
любовь и отдельно — грешную.
Первый вариант, первый вопрос: любовное письмо
несовершеннолетнего молодого человека насколько обязывает его жениться? Ответ:
если родители дали согласие на написание этого письма, то обязывает. В
противном случае — нет. Решение правильное, хотя на практике со времен
Папиниана116 вряд ли бывал случай, чтобы любовные письма писали с родительского
благословения.
Другой вопрос: обязывает ли на заключение брака любовное
письмо психического больного? Вопрос не прост, потому что, если мы тщательно
проанализируем варианты, найдутся несколько случаев, когда именно любовь свела
с ума автора письма. Иногда в такой степени, что он становился похож на
сумасшедшего. По мнению отдельных юристов таких действительно следует считать
психически больными. Значит, любовное письмо ни к чему их не обязывает. Мнение
автора: для точного и полного определения степени помешательства следует
выслушать мнение медиков-специалистов.
Другой сложный случай: насколько обязывает любовное письмо
пьяного человека? Все зависит от степени опьянения, -считает автор.
Надо очень осторожно подходить к анализу не совсем ясных заявлений,
сформулированных в любовных письмах. Мнения юристов совпадают в том, что не
имеют обязательного характера высказывания общего смысла, банальные по своей
сути. Например: "Ты моя. Будь моей" и т. д. С другой стороны, следует
считать обещанием жениться такие усложненные фразы, как: "Я хочу, чтобы ты
была моей, что бы ни говорили люди "; "Ты моя, мое сердце, я никогда
тебя не оставлю "; "Только смерть разлучит нас с тобой ".
В книге много полезных советов для переписывающейся
молодежи. Особенно последняя фраза из собрания примеров: "Если я
когда-нибудь женюсь, я женюсь только на тебе ". Автор становится на строго
юридические позиции и относит это заявление к разряду условных обещаний.
Согласно правилу "lex permittens ", при отлагательном условии договор
вступает в силу с момента, когда соблюдено условие. Таким образом, если автор
письма никогда не женится, он не обязан жениться на данной девушке.
Последний вопрос из области чистой любви: что произойдет,
если адресат не ответит на письмо? По мнению автора, адресат и не обязан
отвечать. Достаточно действенное заявление обязывает и в том случае, если
почтенная дама не ответила. В случае сомнения женщина должна под присягой
показать, как она поняла письмо.
На грешную любовь автор много времени не тратит. К этой
категории относятся письма, написанные семейными людьми. Такие письма, которые
они написали третьим лицам. Если такой поступок совершает жена, муж может
выбирать из двух вариантов:
1. Если женщина поступила так по неопытности или бездумно,
ее следует простить.
2. Если она действовала сознательно, муж может надавать ей
пощечин. И по другим соображениям рекомендуется в нужное время применить
пощечины, чтобы потом не пришлось прибегнуть к более суровым формам наказания.
А если жена разоблачит мужа? Она не может воспользоваться
пощечиной как средством возмездия или устрашения, а должна мирно урегулировать
дело.
Этим указывающим на предвзятость рассуждением автор, по
его мнению, навел порядок в отношении правовых аспектов любовных писем.
Когда я изучал этот небольшой трактат, мне бросилось в
глаза утверждение автора, что от любви можно сойти с ума. Известно, что испанец
Кеведо117 написал книгу о больнице, в которой лечили людей, которых любовь
свела с ума. Но ведь это всего лишь шалость великого сатирика XVII века. В
противовес ему в солидном ученом облике предстало предо мною мнение
медицинского факультета Хельмштадского университета, высказанное в 1726 году.
Причиной случившегося было то, что юный богослов
евангелической церкви влюбился в служанку своего отца. Девушка была
реформаткой, поэтому их браку препятствовал религиозный затор. Однажды верующие
нашли в евангелическом храме записки, оскорбляющие их религию. Расследование
обнаружило, что их автором был юный богослов. Но почему молодой человек оскорблял
собственную религию? Его вызвали на заседание церковного совета, и он во всем
признался. Он хотел, оказывается, вызвать возмущение у евангелических
священников, чтобы в ответ они еще сильнее ударили по реформатам. После этого
должна была разгореться оживленная дискуссия по вопросам веры, и девушка под
тяжестью звучавших доводов перейдет в лоно евангелической церкви.
Запутанная любовь богослова!
Церковные власти заподозрили что-то и обратились к
медицинскому факультету Хельмштадтского университета. Ответ был таков:
"Responsum Facultatis Medicae" (Решение
Медицинского Факультета). После того, как нас познакомили с документами в
отношении кандидата богословия Ц. X. и запросили наше мнение, можно ли по этим
документам определить о вышеупомянутом кандидате Judicium rationis per nimium
amorem (то есть что он сошел с ума от огромной любви), по этому вопросу Мы,
Декан, Сеньор и Профессора факультета, тщательно проанализировали дело и пришли
к выводу, что изложенные в документах обстоятельства действительно позволяют
считать, что в голове у данной персоны не все в порядке, ибо А тог frustraatus
(любовное разочарование) может вызвать у склонных к меланхолии людей помутнение
рассудка, после чего он способен совершать непредсказуемые поступки".
Шло время, любовная история богослова продолжала свой путь
в бумажном лабиринте. Мнение медицинского факультета было переправлено на
правоведческий факультет Виттенбергского университета. Там была назначена
медицинская экспертиза. Врачи пригласили богослова, осмотрели его и составили
протокол, согласно которому дело завершилось совершенно неожиданно: богослов
заявил, что он абсолютно здоров и давно уже не влюблен
Отцом романтического правоведения был работавший в университете
в Галле Самуэль Стрик, или на латыни Стрикиус. Он был деканом правоведческого
факультета, тайным советником, словом, авторитетным ученым мужем, который
своими многочисленными трудами обогащал юридическую литературу. Одна из самых
известных его книг — "De jure spectorum" ("Право
привидений", Галле, 1700).
В этом труде он выясняет запутанные правовые вопросы,
возникающие в процессе явления привидений.
Особенно много сложностей вызывают хулиганствующие духи,
когда речь идет об арендном праве. Может ли жилец отказаться от арендуемой
квартиры, если в ней появились привидения? Если присутствие духов можно
перенести, например, если они негромко стучат или подвывают в дальних углах
дома, отказаться от аренды нельзя. В более сложных ситуациях жилец имеет право
отказаться от аренды. Владелец дома обязан принять такой отказ, за исключением
случаев, когда он может доказать, что ранее в доме никаких беспорядков не было,
а привидения появились в нем только потому, что новый жилец восстановил против
себя ведьм и колдунов.
В случае, если явление привидений бывает доказано, договор
о купле-продаже объявляется недействительным Больше того, если зять получил в
приданое такой дом, он может вернуть его тестю и потребовать восполнения
приданого. В доме с привидениями осуществляется и освобождение от уплаты налога
на дом.
Злой дух может поселиться не только в доме, но и в людях.
Что произойдет, если он вселится в одного из супругов? Если это выявится еще в
стадии помолвки, другая сторон; имеет право отказаться от брака. Но, если брак
уже заключен, надо терпеть. Развода быть не может. Пример: с одной кроткой
женщиной случилось, что в нее вселился кобольд. Присутствие злого духа
проявилось в том, что женщина становилась все грязнее, а из дома одна за другой
пропадали все ценные вещи. Муж совершенно разорился, но должен бы оставаться
рядом с женой, потому что женщина так опустилась из-за кобольда, сама она не
была виновата в этом.
Важный вопрос: найденные при помощи духов сокровища должны
ли принадлежать нашедшему их или должны быть конфискованы в пользу государства?
К данному случаю надо подходить осторожно, потому что возможно, что охраняющий
сокровища дух послан не дьяволом, а является добрым духом. Есть различные
варианты и в случае участия злого духа. Если дух не делает ничего, кроме того,
что сообщает, где хранится сокровище, а человек сам находит его и приносит
домой, он является законным обладателем этого сокровища. Но если дух учит
тайным заклинаниям, с помощью которых можно получить сокровище, то есть
предоставляет средства к их достижению, сокровища могут быть конфискованы.
Профессор Стрикиус распутывает далее целый узел сложных
вопросов. Можно ли объявить умершим находящегося в отлучке мужа, если душа его
появилась как привидение? Нет, потому что такое явление может быть и плодом
мошенничества.
— Достаточным ли доказательством в случае убийства
является явление окровавленного духа жертвы? Нет, по той же причине.
— Можно ли оправдать преступление, если виновного уговорил совершить его
кобольд? Только в том случае, если можно доказать, что кобольд долго уговаривал
его и пригрозил: если тот будет сопротивляться, он свернет ему шею.
Другой известный труд декана Стрикиуса посвящен вопросам,
связанным с правом пощечины. Он называется "Tractato juridica de
alapa" ("Юридический трактат о пощечине").
Работа состоит из четырех глав; это демонстрирует
серьезность и фундаментальность правовой разработки. Названия глав:
I. De alapae descriptione, или определение понятия
"пощечина".
II. De subiecto active, или кто дает пощечину.
III. De subiecto passive, или кто получает пощечину.
IV. De effectu alapae, или последствия пощечины. Я не буду
следовать научным рассуждениям профессора, только, как дилетант, отмечу то, что
следует знать о его труде. Можно было бы подумать, что вся первая глава
является, по сути дела, лишней, ведь пощечина — это пощечина, и объяснять
тут нечего. Если бы это было так! Не может быть двух мнений о том, что если
кого-то лягнули ногой по лицу, то это не пощечина. Но существуют значительные
различия, когда пощечину отпускает человек, у которого на руке отсутствуют все
пальцы. Произошел ли хоть один случай со времен сотворения мира, это не имеет
значения. Возможность ситуации — вот что волнует настоящего правоведа.
Словом, такая пощечина — уже не пощечина.
О гуманизме автора свидетельствует тот факт, что он
утверждает, что хозяин не имеет права давать пощечину слуге. Но в определенных
случаях муж имеет законное право дать пощечину жене, конкретно, в случае, если
он застал ее целующейся с другим или — как мы уже знаем — если она
пишет любовное письмо чужому мужчине или уходит из дома и возвращается только
поздно вечером. Но если пощечина будет такой сильной, что из носа у женщины
пойдет кровь, то это уже может быть поводом для развода.
А что будет, если жена даст пощечину мужу? Возможны два
варианта:
1. Если муж сильнее, чем жена, он спокойно даст ей сдачи;
2. Если он слабее и акция возмездия не обещает быть
успешной, он подаст на развод. В обоих случаях у мужа есть альтернативное право
смириться с пощечиной и никак не отвечать на нее.
На устное оскорбление отвечать пощечиной запрещается. Этот
юридический принцип важен уже потому, что возникает следующий правовой вопрос:
если во время бала какой-либо господин приглашает на танец какую-либо даму, а
дама отказывает ему в танце, имеет ли право данный господин дать пощечину
данной даме? Ответ, естественно, отрицательный, потому что, с одной стороны,
дама имеет право танцевать с тем, с кем хочет, с другой стороны, если отказ в
танце и можно счесть оскорблением, он является оскорблением устным, отвечать на
него пощечиной, как известно, запрещено.
На танцевальных вечерах и других подобных праздниках могут
произойти и другие события. Мужчины с низкой нравственностью обычно ведут себя
так, что дотрагиваются до высокоморальных девушек так, как это совсем не
требуется во время танца. В таком случае провинившемуся сразу можно отвесить
пощечину, ибо юридическое правило гласит: кто как провинился, так и должен быть
наказан. Проступок грешной мужской руки может быть отмщен женской рукой.
Много полезных сведений можно найти в области относящегося
к пощечине права, но это уже может представлять интерес для историков права.
Подобного рода юридические трактаты периода барокко
занимают огромное место на книжных полках крупных библиотек. Писали труды по
вопросам права незамужних, горячо спорили, может ли надеть фату невеста,
которую в девичестве изнасиловали? Один правовед утверждал, что может; фата
является символом целомудрия, а изнасилование связано лишь с физическими
последствиями, целомудрие девушки при этом не страдает. Правоведы-буквоеды
возмущались: каким бы образом ни лишили девушку невинности, она не может
предстать с ее символом перед алтарем. Было и промежуточное мнение: хорошо,
пусть девушке нельзя надевать в таком случае фату, но вот стоимость фаты она
имеет право стребовать с жениха.
Докторант по имени Саймон Кристоф Урсинус вымучил из себя
научный трактат о правах уличных девиц, видимо, старательно изучив на практике
эту проблему ("De quaestu meretricio"). Когда можно назвать женщину
"меретрикс"? Если она раздает свои милости за деньги. А если она не
принимает деньги, сколько кавалеров требуется, чтобы она заслужила это имя?
Наука не высказывает по этому поводу однозначного мнения. По мнению некоторых
авторов, однако, для этого необходимо иметь сорок (?!) кавалеров. То, что мы
дали меретрикс, нельзя требовать назад; если мы получили кредит и оставили за
него что-то в залог, залог надо выкупить. Если мы не заплатили и не оставляли
залог, а только пообещали гонорар, обещание имеет обязательный характер. От
острых глаз юного правоведа не ускользнул ни один вариант. Может ли меретрикс
оставлять завещание? И если да, то может ли она основать благотворительный фонд?
Здесь автор, видимо, думал о Фрине, которая, по слухам, предложила построить
крепостные стены Тебы на заработанные ею деньги. Самый запутанный правовой
вопрос: если такая девушка свернет с пути гражданской бережливости и начнет
легкомысленно тратить заработанные деньги, можно ли учредить над нею опеку?
Ответ отрицателен, благодаря этому автор избегает необходимости анализировать,
как можно представить деятельность опекуна.
Писали о праве бороды, праве молчания, праве носа, праве
ног, праве рук, больше того, по отдельности о праве правой руки и праве левой
руки, а также о правах отдельных пальцев и т. д.
И т. д.?
Даже у него есть свои права?
Вот именно, скромное и ничего не говорящее выражение
"и так далее ", которое никогда до сих пор не жило самостоятельной
жизнью, а покорно следовало за сутью, довольствуясь тем, что только указывает
на существование более высоких и знатных понятий, это влачившее жалкую жизнь
парии выражение "и так далее", которое никто и никогда не замечал и
не ценил, благодаря профессору Стрикиусу выбралось из толпы парий и с высоко
поднятой головой присоединилось к остальным правовым понятиям, как гадкий
утенок, о котором выяснилось, что он — белоснежный лебедь.
Стрикиус написал о нем книгу под названием "Tractatio
Juridica de Etcaetera". To есть "Юридический трактат об "И так
далее". Какова история "и так далее"? В чем его суть? Когда
можно применять его? К каким бедам может привести его неправильное применение?
И так далее. Например, если в каком-то правовом акте надо перечислить все
титулы находящегося на троне владыки, нельзя на третьем или четвертом титуле
прервать перечисление, ради краткости вписав туда "и так далее".
Кроме того, нотариус несет ответственность за составленные у него документы,
поэтому он должен избегать применения "и так далее", потому что
недобрый клиент может придраться к этому.
Из великолепного трактата мы узнаем также, что в те
времена считалось тяжким оскорблением, если кому-то говорили: "Ты и так
далее!" ("Du Etcaetera!") Хотя — как мы это уже знаем
— пощечину за такое оскорбление дать было нельзя, но заявить на
оскорбителя можно было, и судья обязан был строго наказать его. Строгие
наказания, видимо, годились не только для возмездия. В результате применение
этого выражения в качестве оскорбления постепенно прекратилось, тем самым
восстановлена была и честь "И так далее".
И так далее.
Одиннадцатого марта 1878 года Академия Наук Франции стала
местом интересного события. Ученый-естествовед Дю Монсель представил новое
изобретение Эдисона — фонограф. Велико было изумление собравшихся, когда
маленькая безжизненная машина вдруг заговорила и точно повторила только что
прозвучавшие слова представления.
После небольшой паузы старый академик Булло вскочил из
своего кресла, бросился к Дю Монселю и с несколько удивительной для ученого
горячностью схватил того за горло
"Мерзавец, — кричал он.
— Не хватало, чтобы какой-то чревовещатель дурил нас!"
Об этой истории рассказывает ее свидетель, Камиль
Фламмарион118, в первой главе своей книги "L'inconnu"
("Неизвестный"). Он добавляет при этом, что разозлившийся старик не
успокоился и через полгода. 30 сентября Академия проводила очередную сессию, и
упрямый скептик попросил слова и заявил, что он все спокойно обдумал, но
остается при своем мнении: фонограф был фокусом чревовещателя. "Ибо не
может быть, — сказал он, — что благородные органы человеческой речи в
состоянии заменить ничтожный металл".
Потомки ничего не знали бы о милом старце, если бы
Фламмарион не увековечил его имя. Но был другой член Академии, который действительно
обессмертил свое имя, -Лаланд, великий астроном. В 1782 году Бланшар представил
миру свою летающую и управляемую лодку. Фантазия публики не знала границ, все
уже представляли стаи летающих людей над Парижем. Лаланд поторопился охладить
пыл. Он написал статью для "Журнала де Пари" в номер от 18 мая 1782
года. В этой статье тяжестью науки он опускал летающую лодку на землю. "С
какой стороны мы ни взглянули бы на проблему, — писал он, — абсолютно
невозможно, чтобы человек поднялся в воздух и оставался там. Для этого нужны
крылья огромного размера, и ими надо двигать со скоростью три фута в секунду.
Только сумасшедший может подумать, что такое осуществимо".
5 июня 1783 года братья Монгольфье подняли в воздух первый
воздушный шар
Спустя месяц, 11 июля 1783 года, изобретатель парохода
маркиз Жоффруа совершил первую поездку на колесном корабле по реке Сене. Свое
изобретение он представил на рассмотрение правительству. Правительство
переслало его 6 Академию. Ответ: эксперимент ничего не доказывает, этим делом
заниматься не стоит.
Первых завоевателей воздушного и водяного океанов
провалила на экзамене научная экзаменационная комиссия. Не больше удачи выпало
и пионерам железной дороги. Официальная наука махнула рукой на изобретение:
этот паровоз никогда не сдвинется с места, потому что его колеса будут
вращаться впустую. Но колеса не прислушивались к шарикам ученых мозгов: они
вращались, вращались, и паровоз поехал. Тогда было выдвинуто опасение, что
быстрая езда навлечет на человечество тяжелые заболевания. По мнению Баварской
королевской медицинской коллегии, у того, кто едет по железной дороге, будет
сотрясение мозга, а у того, кто смотрит на нее со стороны, будет
головокружение. По этой причине, -говорилось в ответе, — если уж
государство пойдет на этот опасный эксперимент, пусть построит, по крайней
мере, вдоль всей железной дороги ограду из досок высотой с железнодорожный
вагон.
Фламмарион выставил к позорному столбу еще многих ученых.
Падение метеоритов на протяжении веков видели, наблюдали, регистрировали
в разных частях Европы. Они представали глазам посетителей музеев, лежа в
стеклянных витринах рядом с письменными свидетельствами, указывающими, где и
когда они упали. Наконец Академия тоже очнулась от научной дремы и поручила
Лавуазье, великому химику, подготовить доклад об этих фантастических камнях. На
основании доклада Академия пришла к выводу, что все это невероятно, за
действительность принятым быть не может, потому что камни с неба падать не в
состоянии. Эти подозрительные камни выплюнул на свет какой-то неизвестный
земной вулкан.
Проект проходящего по морскому дну кабеля академик Бабинэ
назвал несерьезным. — С изобретателем газовых светильников Лебоном
разделались, заявив, что лампа без внутренностей гореть не может. — Когда
Гарвей выступил со своей теорией кровообращения, ученые коллеги с таким азартом
набросились на него, что распугали даже всех его пациентов. В Парижском
университете еще даже в XVII веке преподавались закостеневшие догмы школы
Аристотеля, а на отважных рационализаторов подавались жалобы в Парламент. А
Парламент в 1624 году принял решение о высылке их из Парижа и под страхом
смертной казни запретил "преподавание новых идей, не соответствующих идеям
признанных авторов".
Коллеги Гальвани в университете в Болонье нацепили ему на
голову колпак с колокольчиками: высмеяли его и окрестили "танцмейстером
лягушек".
В 1840 году французская Академия решила удостоить
вниманием то странное явление, которое в те времена называли "животным
магнетизмом" или "сомнамбулизмом" и о котором рассказывали
чудеса. Сегодня это называется гипноз. После изучения проблемы было принято
решение, что Академия в будущем будет уделять этим экспериментам внимания не
больше, чем мании перпетуум-мобиле или химерам, связанным с квадратурой круга.
Собрание примеров Фламмариона я дополнил бы судьбой
Эдуарда Дженнера, бессмертного представителя английской медицинской науки,
основоположника оспопрививания. Когда он высказал идею, что бороться против
оспы, этого проклятия человечества, надо с помощью прививок от больных коров,
на него накинулась озверевшая стая коллег. Они избивали отважного новатора
статьями и памфлетами. Некий доктор Мозель в своем возмущении обратился к
общественности с пророческими словами: "Кто может сказать, какие
последствия ждут нас, если мы вольем в человеческий организм сок животных?
Какие мысли могут родиться спустя несколько лет в человеческом мозгу,
отравленном жаром животных? Как скажется на человеческом характере влияние
четвероногих?" Эти эффектные слова подхватили и другие. Доктор Рейли
поместил на обложке своей брошюры цветной рисунок юноши с бычьей головой.
Доктор Смит перемешал пену своей злобы с ядом лжи и не постеснялся в качестве
устрашающего примера упрекнуть простодушного Дженнера печальным случаем.
Жертвой был мальчик, которому сделали прививку из коровьей лимфы и который
после прививки начал ходить на четвереньках; он мычал, как корова, и бодался,
как бык.
Кому недостаточно этого краткого обзора, пусть перелистает
историю изобретений и открытий; подобные случаи будут сыпаться на него, как
отливающие металлическим блеском жуки с коровьих лепешек.
Великий Химик, который взвешивает, смешивает и переливает
жидкое вещество человеческого головного мозга, иногда как-будто приходит в
шутливое настроение: он смешивает разнородные частички и ехидно радуется, какую
странную массу ему удалось слепить.
Человек с таким перемешанным мозгом усваивает глубочайшие
знания, разбирается в самых сложных ходах науки, раскрывает самые сокровенные
тайны природы. Но он не может распознать сплетенную обыкновенным мошенником
паутину лжи и с удивительной наивностью позволяет, чтобы ему буквально вдели
кольцо в нос и заставили танцевать, как это делают ярмарочные комедианты с
неуклюжим медведем. А ведь речь идет о таком же блестящем ученом, являющемся
таким же украшением академий и университетов, как его коллеги-скептики,
установившие скрипящие тормоза на колеса телеги прогресса.
Мы знаем академиков, которые позволяли обманывать себя
так, как это не позволили бы не только бессмертные старцы, но и сообразительные
школяры.
Героем из героев был Мишель Шазль, всемирно известный
математик, достойный член
Академии наук, автор новаторских научных трудов, обладатель золотой медали
лондонского Королевского общества, зарубежный член Берлинской, Петербургской,
Брюссельской, Римской, Стокгольмской, Мадридской и других академий. В течение
восьми лет, с 1861 по 1869 годы, ученого дурачил один полуграмотный мошенник.
За солидные деньги он продавал ему фальшивые письма знаменитостей мировой истории.
Не десяток-другой, не сотню-другую, даже не тысячу-другую. За восемь лет он
продал 27345 (двадцать семь тысяч триста сорок пять) писем. По основной научной
специальности академика в его коллекции хранилось 1745 писем Паскаля, 622
письма Ньютона и 3000 писем Галилея. Великолепно разбиравшийся в математике
ученый, не считая, выбрасывал деньги на эти письма. За восемь лет мошенничества
он выплатил жулику 140000 (сто сорок тысяч) франков.
Паук не в состоянии так ловко оплести паутиной муху, как
ловко сделал это мошенник по имени Врэн-Люка с потерявшим голову ученым. Вот
сказка, которой он пользовался:
Граф Буажурден, бывший сторонник короля, бежал от
революции. Он сел на корабль и направился в Америку. Поблизости от берегов
корабль попал в шторм, утонул, а граф погиб в волнах. Спасательная экспедиция
среди обломков корабля обнаружила сундук, в котором хранилась бесценная
коллекция рукописей, принадлежавшая графу. После разгрома революции наследники
получили драгоценный сундук, хранили его как семейную реликвию, но второе
поколение уже не испытывало того почтения к памяти предков; разорившись, оно
нуждалось в деньгах и было согласно продать несколько писем. Естественно, в
тайне, чтобы самолюбие родни не было оскорблено. Несколько писем постепенно
разрослись до 27345 штук, а ученый с голодной жадностью коллекционера бросался
на письма, предлагаемые во все увеличивающихся количествах.
Письма были написаны на бумаге, вырванной из старых книг,
старинным шрифтом. Автор подделки позаботился даже о том, чтобы выдержать
бумагу несколько дней в соленой воде. Это соответствовало сказке о
кораблекрушении и должно было помочь развеять возможные подозрения.
О бесконечной наивности великого математика
свидетельствует тот факт, что он даже не поинтересовался: существовал ли вообще
эмигрант по имени граф Буажурден? Правда ли, что он погиб в море? Кто его
наследники? Где они живут? Возможно ли лично встретиться с кем-нибудь из них и
осмотреть всю коллекцию? Все сомнения были рассеяны нахальным трюком
фальсификатора: он продал ученому несколько редких писем, получил за них
солидные деньги, а спустя несколько дней явился с грустным выражением лица и
заявил, что просит вернуть письма, вот полученные за них деньги; дело в том,
что один из наследников, генерал старого закала, страшно разозлился, узнав о
случившемся. Он запретил продажу других писем и потребовал возвращения этих.
Если и были в душе ученого какие-то сомнения, они тут же развеялись, как облака
в летний день. Он сам умолял посредника, чтобы тот успокоил старого генерала,
ведь у него, академика, письма находятся в надежном месте. Врэн-Люка взял на
себя эту сложную задачу, уговорил старого ворчуна, и сокровища потекли из
сундука в шкаф господина Шазля. Было, однако, в этой истории одно слабое место.
Паскаль и Ньютон писали письма на французском языке, и ловкая фальшивка могла
обмануть неопытный глаз. Но вот Александр Великий-то как мог переписываться на
французском языке с Аристотелем, а Клеопатра на французском языке писать письма
Юлию Цезарю? Ибо в первой сотне писем, извлеченных из сундука, были и такие
редкости. И даже еще более странные, как это выяснится в дальнейшем.
Мошенник, не спотыкаясь, вел нить своего сказания. С
удивительной ловкостью он продолжал ткать полотно рассказа. "Эти старые
письма — не оригиналы, а переводы, сделанные в XVI веке, — говорил
он. — Нет никаких сомнений, что оригиналы в то время еще существовали и
переводы достоверны. Собрание оригиналов хранилось в Турском аббатстве, в
архиве, там и были сделаны переводы. Оригиналы, правда, с тех пор затерялись,
но сам Людовик XIV считал эти переводы достоверными и включил их в свое
собрание рукописей. Вместе с мадам Помпадур он расширил коллекцию, которая в
числе других королевских сокровищ сохранилась до Людовика XVI. Этот несчастный
король в период революционных бурь подарил коллекцию графу Буажурдену, чтобы
она не попала в недостойные руки якобинцев".
Ученый сохранял полное спокойствие.
И до самого заката своей жизни он мог бы наслаждаться
созерцанием своей в тайне хранимой коллекции, если бы тщеславие не толкнуло его
на то, чтобы с частью экспонатов выйти перед публикой. Руководили им не
собственные амбиции, а национальная гордость француза.
Приобретенными им за большие деньги письмами он хотел
доказать, что закон всемирного тяготения открыл не англичанин Ньютон, а француз
Паскаль. Заслуга принадлежит французскому гению, и в империи физики он должен
быть возвращен на трон, с которого его вытеснили англичане без всяких на то
оснований.
15 июля 1867 года состоялась знаменательная сессия
Академии наук, на которой Мишель Шазль выступил с заявлением и предоставил
доказательства: переписку Паскаля с юным студентом Ньютоном, приложенные к
письмам заметки, в которых излагался закон всемирного тяготения, и адресованные
Паскалю письма матери Ньютона, в которых она выражает благодарность за
проявленную в отношении ее сына доброту.
Это было как взрыв! Древнее сравнение с взбудораженным
муравейником не в состоянии выразить наступивший после заявления переполох.
Большинство аплодисментами приветствовало Шазля, ученого-патриота, вернувшего
французскому гению утраченную славу, похищенную чужеземцем. Больше того,
нашелся один известный химик, который подверг анализу чернила, использованные
при написании одного из писем, и авторитетно заявил, что чернила изготовлены
именно в тот период, к которому относится письмо. Но некоторые скептики
кривили-таки рты. "Что-то тут не чисто, -говорили они, — ибо, судя по
дате написания первого письма, Ньютон в то время был 12-ти летним школяром, так
что невероятно, чтобы Паскаль доверил свое великое научное открытие такому
мальчугану". Бросались в глаза и другие мелкие неточности, анахронизмы,
которые ставили под сомнение подлинность писем. Включился в дискуссию и
англичанин -сэр Дэвид Брюстер, знаменитый биограф Ньютона. Он прямо заявил, что
вся эта переписка — фальсификация, и, вообще, всем известно, что Ньютон
начал заниматься физикой намного позже, а закон гравитации во время переписки
Паскалю не мог даже сниться.
Профессор Шазль не потерял равновесия духа. Французским
скептикам он ответил так, как принято в таких случаях: вы — плохие
патриоты, не помогаете, а мешаете. Против английского ученого он бросил в бой
свежую партию боеприпасов: письма от Галилея. Итальянский ученый адресовал их
юному Паскалю и затрагивал в них, в частности, теорию гравитации.
Следовательно, Паскаль занимался гравитацией уже тогда, когда Ньютон не
родился.
Напрасно его убеждали в том, что Галилей в то время, когда
якобы писались письма, был слеп. Через несколько дней он представил подлинное
письмо Галилея на итальянском языке. Старый итальянец с радостью сообщал, что
состояние глаз у него улучшилось и он вновь может брать перо в руки. В ответ
противники нанесли решающий удар: одно из писем Галилея дословно переписано из
вышедшей в 1764 году, то есть спустя более чем сто лет, французской книги.
Книга называется "История современных философов", написал ее
Саверьен. "Ха-ха, — ответил упрямый академик. — Все было
наоборот. Саверьен украл текст письма Галилея". И положил на стол письмо,
адресованное Саверьеном мадам Помпадур. В нем автор выражает благодарность за
то, что маркиза предоставила в его распоряжение из своей коллекции письма
Паскаля, Ньютона и Галилея, оказав тем самым большую помощь в подготовке труда
о современных философах.
Конечно, и говорить не надо, что все эти новые
доказательства также были извлечены из мастерской Врэн-Люка.
Кто ж такой был этот Врэн-Люк?
Сын провинциального садовника, он окончил только начальную
школу, но, оказавшись в Париже, проводил все свободное время в библиотеке,
проглотил множество книг и, как все самоучки, нахватался абсолютно бессистемных
знаний. Он стал конторщиком у одного парижского специалиста по генеалогии,
который за большие деньги составлял родословные. Там он научился основам
фальсификации документов. Случайность свела его с по-детски наивным академиком,
он осознал возможность и начал грандиозную фальсификационную операцию, о
которой вначале и сам не думал, что она пройдет с таким наполеоновским
триумфом.
Два полных года бились волны приливов и отливов научного
спора. Шазль категорически отказывался рассказать, как ему достались эти
письма. Он тактично хранил тайну семьи Буажурдена. Когда его совсем прижали к
стене, он открыл свои шкафы перед несколькими коллекционерами автографов и
представил им все свои сокровища. С помощью фантастических редкостей он хотел
доказать подлинность их происхождения.
Коллеги-коллекционеры с изумлением смотрели на открывшиеся
перед ними чудеса. Там хранились 27 писем Шекспира, 28 — Плиния, по 10
— Платона и Сенеки, 6 — Александра Великого, 5 — Алкивиада и
сотни писем Рабле. Отдельными пачками лежали в ящиках написанные много столетий
назад письма влюбленных: некоторые из них были адресованы Абеляром Элоизе, 18
— Лаурой Петрарке, а одно — жемчужину коллекции — сама
жемчужеподобная Клеопатра написала Юлию Цезарю. И когда казалось, что этим все
интересное уже было исчерпано, старый академик с легкой улыбкой достал письмо
Аттилы, затем — письмо Понтия Пилата императору Тиберию, а в заключение
продемонстрировал письмо Марии Магдалины, адресованное воскресшему Лазарю!
Это уникальнейшее послание гласило:
"Мой горячо любимый брат, что касается Петра,
апостола Иисуса, надеюсь, что мы скоро увидим его, и я уже готовлюсь к встрече.
Наша сестра Мария также рада ему. Здоровье у нее довольно хилое, и я поручаю ее
твоим молитвам. Здесь, на земле галлов, мы чувствуем себя так хорошо, что в
ближайшее время домой возвращаться не собираемся. Эти галлы, которых принято
считать варварами, совсем не являются ими, и из того, что мы здесь наблюдаем,
можно сделать вывод, что свет наук разольется отсюда по всей земле. Мы хотели
бы видеть и тебя и просим Господа, чтобы он был милостив к тебе.
Магдалина".
Только такой фанатичный патриот Франции, как Шазль, мог не
заметить бросающейся в глаза тенденциозности. Размахивающие светящимися
факелами науки предки галлов нужны были в письме, чтобы французское сердце
Шазля вздрогнуло, и он не жалел денег на документ, с огромной силой
доказывающий гениальность галлов.
Но для других его соотечественников это уже было слишком.
Марию Магдалину переварить они не смогли и обратились к профессору с просьбой
разрешить ученым и экспертам по почеркам исследовать коллекцию. Профессор был
неумолим. Свой отказ маниакальный безумец с хитрым упорством мотивировал так:
"От этой проверки ждать нечего, ибо ученый не является экспертом по
почеркам, а эксперт по почеркам — не ученый".
Он и в этот раз не поддался и о самой явной фальшивке
готов был доверчиво дать клятву, что это подлинник.
Лавину обрушила случайность. Маэстро Врэн-Люка смошенничал
и в своих отношениях с имперской библиотекой и попал в руки полиции. Там
заинтересовались и другими его делами и распутали нити сказки о Буажурдене.
Признание жулика сломило профессора. На состоявшейся 13 сентября 1869 года
сессии Академии наук он с раскаянием признал, что его крепко обманули и слава
открытия гравитации по праву принадлежит Ньютону.
Врэн-Люка в суде цинично защищался. Он не нанес ущерба
господину Шазлю, ибо восторг, доставленный подделками, стоит 140 тысяч франков.
Кроме того, он оказал услугу родине, направив всеобщее внимание на ее славную
историю.
Родина оказалась неблагодарной. Врэн-Люка был осужден на
два года тюремного заключения.
Смех не убил Мишеля Шазля. Он переварил боль
разочарования, позор судебного заседания. Не смог он переварить только паштет,
который тяжким грузом лег на его желудок, когда профессору было восемьдесят
восемь лет. От этого он и скончался 8 декабря 1880 года.
Стоило бы составить антологию случаев с обманутыми
учеными. Ее название, правда, было бы неудачным; вместо цветочной гирлянды
получилась бы гирлянда из овощей.
К разряду невинных относится шутка Фонтенеля. Почтенный
старец, который вообще-то дожил до ста лет и был генеральным секретарем
Академии наук, пригласил к себе на обед коллег из академии. После обеда все
вышли прогуляться в сад, где хозяин обратил внимание гостей на странное
явление. "Потрогайте, господа, этот стеклянный шар. На него сейчас прямо
светит солнце, а он вопреки этому в верхней части холодный, а в нижней
— теплый. В чем может быть причина этого?" Ученое общество щупало шар
и размышляло. Звучали мудрые и обоснованные мнения. Наконец Фонтенелю надоели
объяснения. "Думаю, что я смогу правильно объяснить явление. Я перед этим
выходил в сад, и тогда шар был теплым сверху и холодным снизу. Я перевернул
его, и сейчас, когда господа вышли в сад, он теплый снизу и холодный
сверху".
Более злую шутку сыграл с лондонской Академией сэр Джон
Хилл (1716-1775). После-того, как он безуспешно штурмовал ученое общество, а
его упорно не принимали в члены Академии, он замыслил месть. В один прекрасный
день секретариат Королевского Общества /получил сенсационное письмо. Оно было
зачитано на ближайшей сессии. Автором послания был провинциальный врач, который
сообщал, каких удивительных результатов ему удалось добиться с помощью
дегтярного раствора. Один матрос сломал ногу; он сложил сломанные куски, смазал
их дегтем, наложил повязку, и через пару дней обе части полностью срослись.
Матрос мог пользоваться ногой, как будто никогда не ломал ее.
В те времена много говорилось о лечебных свойствах дегтя;
особые чудеса рассказывали о содержании дегтя в египетских мумиях. Верящим в
деготь ученым весть была на руку, она служила еще одним доказательством правоты
их теории. Нашлись и скептики; они сомневались в том, что нога матроса была
сломана полностью; провинциальный врач, может быть, преувеличил, и исцеление не
было таким быстрым. Дискуссии еще продолжались, а провинциальный врач объявился
вновь. "В своем предыдущем письме я забыл упомянуть одну вещь,
— писал он. — Я забыл написать, что сломанная нога матроса была из
дерева".
Жертвой еще более грубого розыгрыша стал французский
ученый-естествоиспытатель Бори де Сен-Винсан (1780-1846). С его именем связана
знаменитая история о хоботных крысах. Отставной зуав119 по имени Бриньон
обратился к нему с предложением купить несколько удивительных невиданных
животных. Это были крысы, но не такие, как их обыкновенные европейские
сородичи. Хвост у них был короткий, а нос переходил в хобот длиной в несколько
сантиметров. Это так называемые сахарские хоботные крысы,
— сказал он (Rats a trompe du Sahara). За триста
франков ученый приобрел самца и самку. Крысиная пара не заставила себя ждать с
семейными радостями, вскоре на свет появились крысята, но ни у одного из них
хобота не было. Выяснилось, что зуав раньше прислуживал в прозекторской и,
применив приобретенные там навыки, ампутировал крысам хвосты и пересадил им на
носы.
В научных кругах Германии большой переполох вызвало
открытие, сделанное профессором Вюрцбургского университета, герцогским
советником Я. Б. А. Берингером. Во время прогулки он нашел в заброшенной
каменоломне интересные вещи: окаменевших пауков, гусениц, червяков и им
подобных. Профессор заинтересовался этим и повел в каменоломне регулярные
поиски. Количество находок увеличивалось. Окаменевшие змеи, лягушки, ящерицы
извлекались им на поверхность, а однажды — какое чудо! — он нашел
паука вместе с паутиной, в которую как раз попала муха. Сенсация обретала все
большие размеры. На некоторых из извлеченных камней можно было увидеть
изображение солнца и луны, везучий ученый нашел даже изображение кометы.
Наиболее ценную часть находки составляли неповрежденные камни, на которых на
иврите было начертано имя Иеговы. И все это было не выбито в камне, а вырезано
рельефным шрифтом!
Все терялись в догадках. По мнению одних, эти камни
являются творением Lusus naturae, игры природы. Как если бы мы вылили ведро
воды на землю, а вода впитывалась бы в нее, приобретая самые причудливые
очертания. Все это так, -рассуждали другие, — но если мы даже выльем
тысячу ведер, все равно мы не увидим поймавшего муху паука или безошибочно
написанное имя Иеговы. Тут можно думать только об одном, что эти камни
появились не случайно, они сознательно созданы пронизывающим со всех сторон
природу мыслящим и действующим всемирным духом, anima mundi.
У профессора Берингера было иное мнение, и он в
соответствующей блестящей форме представил его научному миру. Вместе со своим
учеником по имени Георг Людвиг Хюбер он систематизировал материал, описав его в
виде докторской диссертации, приложив к ней в качестве иллюстраций великолепные
гравюры на меди. Книжечка была издана в 1726 году в Вюрцбурге; из ее длинного
названия мы возьмем лишь два первых слова: "Lithographiae Wirceburgensis
etc." ("Вюрцбургские надписи на камне"). В те времена это был
научный трактат, сегодня это лакомство для библиофила; очень немногие
библиотеки могут похвастаться его наличием120.
Профессор не согласился с авантюрными мнениями. Серьезный
ученый, он с первого взгляда понял, что об окаменении и речи быть не может. Эти
изображения созданы рукой человека. Причем произошло это тогда, когда древние
германцы еще переживали времена язычества. То есть это были идолы, предметы языческого
культа, и, как таковые, представляют собой бесценное сокровище для изучающих
древне-германскую культуру. В вюрцбургскую каменоломню они попали, видимо,
когда германские племена приняли крещение. Ясно, что первые христианские
епископы не потерпели предметов языческого культа, и по их приказу население
стащило в кучу и закопало их в землю. Подобные камни скрываются, видимо, и в
других местах в земных глубинах; провидение помогло научному миру: в результате
случая в Вюрцбурге они поднялись на поверхность земли.
Разгадка была простой и понятной, ее можно было принять.
Так же просто ответил профессор и тем скептикам, которые не могли совместить
надпись "Иегова" с языческими богослужениями. Среди населения
Германии были и евреи, и вместе с остальными они тоже приняли христианство, они
тоже закопали в землю предметы своих религиозных церемоний.
Книжонка попала в руки саксонскому королю. Его
заинтересовало открытие, он написал профессору, чтобы тот прислал для
знакомства несколько предметов из знаменитой находки. В Дрездене камни
исследовали и сделали вывод, который по своей простоте даже превосходит
решение, найденное профессором.
Эти изображения нанесли на камни вюрцбургские студенты,
проявив при этом терпение, достойное более высокой цели. Они закопали камни в
каменоломне и позаботились о том, чтобы профессор постепенно находил их. Это
был смелый хулиганский поступок, но он принес результат. Виновники упорно
хранили свою тайну, и разоблачить хохочущий за спиной профессора хор не
удалось.
Говорят, сам профессор скупил и уничтожил все экземпляры
прославлявшей его книги, поэтому она и стала библиофильской редкостью.
Те, о ком мы говорили до сих пор, были неискушенные в вопросах
практической жизни ученые. Их души не были подготовлены к подозрительному
восприятию событий, они не видели ловушек, установленных с помощью хитрых
уловок. Но французский аббат Домене сам себе вырыл яму, и сам же в нее и
угодил.
В библиотеке французского арсенала хранилась таинственная
тетрадь. Никто не знал, как она попала туда. В каталоге она значилась как
"Книга дикарей" ("Livre des Sauvages"). На ее страницах
были начертаны странные фигуры и каракули, в библиотеке говорили, что, по всей
видимости, это дело рук американских индейцев. Поль Лакруа, директор
библиотеки, пригласил посмотреть тетрадку аббата Домене, автора известных
трудов по географии. Директор знал, что аббат объехал Северную Америку, Техас,
Мексику и слыл специалистом-знатоком индейского вопроса.
Аббат приступил к изучению тетради, и через несколько
недель упорного труда объяснение было готово.
Рисунки представляют собой не что иное, как знаки
индейской пиктографии. Их научное значение огромно, потому что они позволяют
взглянуть на древнюю культуру краснокожих, больше того, показывают и отдельные
этапы их истории. Аббат скромно признался, что все иероглифы он тоже не смог
расшифровать, но тетрадь, в общих чертах, представляет переселение отдельных
племен и затрагивает мистерии их древней религии. Особенно удивительно, что
примитивные иллюстрации служат бесспорным доказательством и фаллического
культа.
Открытие получило высокую оценку у Официального Парижа.
Речь шла уже о том, чтобы аббат принял участие в конкурсе на премию Академии
наук, но потом ситуация изменилась. Директор библиотеки сообщил, что еще до
аббата у него побывал североамериканский миссионер, снявший точную копию с
тетради. Возникло опасение, что какое-нибудь американское или мексиканское
научное общество выпустит тетрадь факсимильным изданием, опередив тем самым
французов. Вопрос национальной гордости встал во главе угла, и по рекомендации
художественной дирекции правительство приняло решение поручить государственному
министру, являющемуся и министром императорского двора, издать труд аббата
Домене, сопроводив его соответствующим иллюстративным материалом.
Книга была выпущена. Она называлась
"Manuscrit pictographique Americain precede d'une Notice sur I'Ideographie
des Peaux-Rouges par I'Abbe Em. Domenech, Membre de la Societe Geographique de
Paris etc. Ouvrage puble sous les auspices de M. le Ministre d'Etat et de la
Maison I'Empereur" ("Иллюстрированное описание Америки, впервые сопровождаемое заметками, относящимися к
пиктографии краснокожих, написано аббатом Эм. Домене,
членом Парижского Географического общества и т. д. Произведение издано и
согласовано с министром Государства и Императорского двора", Париж, 1860).
Вот так удалось им опередить Америку.
Но случилась беда. Граф Валевски, бывший тогда министром
иностранных дел, выступал с традиционной торжественной речью по случаю вручения
премий Парижской художественной выставки. Потомок Наполеона был увлечен
ораторским пафосом слишком на большие высоты. Он назвал Францию учителем других
народов и заявил, что вся западная цивилизация своим существованием обязана
показанному Францией примеру и носит на себе отпечаток французского гения.
Германия была шокирована официальным гимном. Особенно был
возмущен известный дрезденский специалист в области библиографии Й. Петцольдт.
Как раз в то время в руки ему попал ценный труд аббата Домене. Французская
цивилизация? Ну ладно. Он принялся за работу, и книжный рынок Германии
пополнился 16-страничной брошюркой "Das Buch der Wilden" im Lichte
franzosischer Civilisation" ("Книга дикарей" в свете французской
цивилизации", Дрезден, 1861).
Дикие индейцы не смазывали свои стрелы таким едким ядом,
каким прошелся германский ученый по всей французской цивилизации. Начну с
конца: "Книга дикарей" представляет собой не что иное, как черновую
тетрадь обучающегося в американской школе немецкого ребенка. Мальчик жил на
каком-нибудь отдаленном хуторе и от скуки исчеркал всю тетрадь детскими
рисунками и каракулями".
Размахивающая плетью фигура — не индейский шаман, а
учитель, наказывающий ученика. Странной формы фигура -не символ молнии и
наказания господнего, а самая обыкновенная колбаса. Шестиглазый человек
— не мудрый и отважный вождь племени, а плод богатой детской фантазии. Не
три главных шамана подносят ко рту ритуальные предметы, а три ребенка едят
бублики. Бог облаков, дух огня и другие загробные личности обязаны своим
существованием известному трюку, применяемому детьми при рисовании: точка,
точка, два кружочка
А что касается фаллического культа, подобное примитивное
бесстыдство аббат в большом количестве может увидеть и у себя в Париже, была бы
только охота; баловники-мальчишки пачкают подобными рисунками стены
определенных ассенизационных объектов.
Был у этой истории и неожиданный финал. Французский ученый
совсем не знал немецкого языка, не был он знаком и с готическим шрифтом. А ведь
совсем не надо быть ученым, чтобы обратить внимание на готический шрифт, и
первый же появившийся в библиотеке немец мог бы подсказать аббату его
трагическую ошибку. Группу рисунков он расшифровал как "огненную
воду", то есть водку. Хотя там ясно было написано: "Honig".
Накаляканные ребенком слова означали: улей, сотовый мед, бочка с медом. И под
остальными странными "иероглифами" был начертаны слова на немецком
языке: will, grund, beilig, hass, nicht wohl, unschuldig, schaedlich, beigott и
т.д.
Очаровательный карточный домик рассыпался.
Но печальный случай не огорчил французскую общественность.
Книга Петцольдта была переведена на французский язык, немецкого ученого
восхваляли, а аббата Домене высмеяли. Как и министра иностранных дел.
БЕЗОАР
НЕСУЩЕСТВУЮЩИЙ РОГ НЕСУЩЕСТВУЮЩЕГО ЖИВОТНОГО
ЖИВОЙ ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛ И УДИВИТЕЛЬНЫЕ КУРИНЫЕ ЯЙЦА
LUSUS NATURAE93
МАНДРАГОРЫ ИМПЕРАТОРА РУДОЛЬФА
Когда ее с корнями вырывают.
Тот звук ввергает смертного в безумье
ПОЛЕЗНЫЙ ХЛАМ, ЦЕННОЕ БАРАХЛО
ТРИДЦАТЬ ДВЕ ТЫСЯЧИ ПУГОВИЦ
ШЕСТНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ СПИЧЕЧНЫХ КОРОБКОВ
КТО КОЛЛЕКЦИОНИРОВАЛ ПРОБКИ
КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ ЗУБОВ
ЧЕРЕП ДЕКАРТА
САМАЯ БЕСПОЛЕЗНАЯ КОЛЛЕКЦИЯ В МИРЕ
МАНТИЯ И ПАРИК
УГОЛОВНЫЕ ПРОЦЕССЫ ПРОТИВ ТРУПОВ
СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ПРОЦЕССЫ ЖИВОТНЫХ
***
Повешенном за то, что грыз людей;
Свирепый дух, освободясь из петли,
В тебя вселился
РОМАНТИЧЕСКОЕ ПРАВОВЕДЕНИЕ
СОБАЧЬЕ ПРАВО
РОДИВШИЙСЯ В ПОЧТОВОЙ КАРЕТЕ РЕБЕНОК И ПЛАТА ЗА ПЕРЕВОЗКУ
ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ЛЮБОВНЫХ ПИСЕМ
ПРАВО, СВЯЗАННОЕ С ПРИВИДЕНИЯМИ И С ПОЩЕЧИНАМИ
ДОВЕРЧИВЫЕ НЕВЕРУЮЩИЕ
***
СЕКРЕТ КНИГИ ДИКАРЕЙ