Глава VI

1

Я был в Пушкинском театре. Смотрел «Перед заходом солнца» с участием Симонова. Я любил этого артиста, могучий талант которого сказывался буквально в каждой вещи, где он играл. Один уважаемый мною театральный деятель говорил о Симонове, что это настоящий русский самородок, который не кончил никакого театрального института, но игра которого является образцом для любого актёра.

В пьесе «Перед заходом солнца» он особенно был хорош, и мы со всей семьёй смотрели этот спектакль не один раз.

В перерыве, прохаживаясь по коридору, я увидел Николая Ивановича Потапова и его супругу Екатерину Тимофеевну, моих блокадных друзей. Николай Иванович почти сорок лет работает в Пушкинском театре, но, будучи заядлым театралом, часто посещает свой театр в качестве зрителя. Симонова он так же, как и мы, очень любил и старался не пропускать пьесы с его участием. Мы нередко ходили в театр вместе. В этот раз мы пошли одни и очень обрадовались, когда в перерыве встретили его. Они с женой стояли в фойе и разговаривали с актёром этого же театра, игру которого я видел не раз. Николай Иванович представил нам его: «Это Иван Петрович — наш актёр, которого вы не раз видели на сцене. Один из тех, кто создаёт славу нашего театра».

— Ну, ну… зачем так громко, — смутился мужчина, здороваясь с нами. — Рядовой актёр, не больше.

— Не надо скромничать, — возразил Николай Иванович. — Фёдор Григорьевич сам видел вашу игру и не раз отзывался о ней с восторгом.

Через короткое время Иван Петрович извинился и попросил разрешения отойти.

— Хочу покурить, пока перерыв не кончился. Когда он ушёл, Николай Иванович с сожалением сказал:

— Хороший человек, талантливый актёр, но папиросы изо рта не выпускает. Мы все его отговариваем, но бесполезно. Весь жёлтый, непрерывно кашляет, а курить не бросает. Хоть б вы на него как-нибудь повлияли, — обратился он ко мне.

— Здесь я бессилен. Ума и воли добавить человеку не смогу. Да и такта тоже. Только что познакомился с новыми людьми и, не сказав им пары слов, бросает их и бежит покурить. Но ничего не поделаешь. К сожалению, курцы почти все такие. А курить он бросит, конечно, когда его болезнь за горло возьмёт. Да только вот беда: тогда уж это может оказаться поздно.

Мое предсказание, к несчастью, оправдалось скоро. Николай Иванович позвонил ко мне в клинику и попросил проконсультировать актёра.

— У него температура и кашель. Лечится дома. В больницу ложиться не хочет. На днях заметил прожилки крови в мокроте. Испугался и попросил меня позвонить вам…

— Приходите с ним в клинику.

На следующий день Николай Иванович привёл в клинику больного. За полтора-два месяца, что прошли после нашей встречи, он заметно побледнел. Кожа лица приняла желтоватый оттенок. Послушав больного, просмотрев анализы и снимки, я уже не сомневался в диагнозе, который представлялся мне в весьма мрачном свете.

Иван Петрович смотрел на меня выжидающе.

— Я рекомендую вам лечь в клинику для обследования.

— А что у меня?

— Сейчас ещё не могу сказать твёрдо, что именно. Одно несомненно: болезнь серьёзная. Вы давно курите?

— Лет тридцать пять.

— И много?

— Да, я злостный курильщик. Редко обхожусь одной пачкой сигарет в день. Как правило, выкуриваю две. А это имеет какое-то значение при моем заболевании?

— Полагаю, что ваша болезнь и есть результат курения. Но это мы уточним при обследовании. Должен предупредить: может встать вопрос об операции.

Иван Петрович да и Николай Иванович были подавлены. А когда актёр ушёл, Потапов, провожая меня до машины, спросил:

— Что вы подозреваете, Фёдор Григорьевич?

— Я почти не сомневаюсь, что у него рак лёгкого. Притом довольно запущенный.

— А есть какая-нибудь надежда на выздоровление?

— Предстоит большая операция. Надо будет удалить часть, а то и всё лёгкое. И это в лучшем случае.

— А что же в худшем?

— Операция может оказаться технически невыполнимой или бессмысленной из-за распространения ракового процесса на соседние органы.

— Фёдор Григорьевич! Это что же: уже доказано, что рак лёгкого от курения развивается?

— Не только от курения. Но те, кто много курит, заболевают раком лёгкого в двадцать раз чаще, чем некурящие. Поэтому мы можем смело сказать, что рак лёгкого в основном развивается на почве курения.

Николай Иванович переживал за друга.

— Сколько я ему говорил: «Брось курить!» А он все отшучивался. Вот и дошутился. Плохо убеждал.

— Нет, Николай Иванович, дело не в вас. Волевого и умного человека и убеждать не надо. Ведь сейчас наукой доказан вред курения. И очень многие медики расстались с этой пагубной привычкой, особенно учёные. Раньше, лет двадцать — двадцать пять назад, на конгрессах почти все делегаты во время перерыва ходили с папиросами. Теперь лишь немногие курят. Знают: слишком тяжёлые последствия возникают от табака. Достаточно сказать, что, помимо различных международных конгрессов онкологов и фтизиатров, обсуждавших эту проблему, Всемирная организация здравоохранения в 1974 году посвятила проблеме курения обширнейший доклад, подводивший итог многолетней работе учёных всего мира. Установлено, что невинная на вид папироса, являющаяся для многих вначале забавой, а затем удовольствием, превращается со временем во врага, отнимающего здоровье у каждого, кто не сумел вовремя одуматься. По данным Всемирной организации здравоохранения, курящие умирают от пневмонии в десять раз, от язвы желудка в шесть раз чаще, чем некурящие.

Однажды я получил письмо от моего друга из Бостона (США), профессора Ричарда Оверхольта, одного из крупнейших специалистов в области лёгочной хирургии, с которым мы знакомы с 1950 года, когда впервые встретились в Риме на Международном конгрессе специалистов по лёгочным заболеваниям. Вот что он пишет:

«Дорогой друг!

Я пишу Вам, потому что чувствую необходимость сделать что-то для того, чтобы остановить непрерывный похоронный звон, причиной которому — сигареты, и защитить право некурящих дышать воздухом, не загрязненным опасным табачным дымом.

Немногие понимают, насколько смертоносен сигаретный дым. Только в этом году он убьёт свыше 300 тысяч из нас, что в шесть раз больше, чем число погибших в течение всех лет войны во Вьетнаме.

300 тысяч — это много, но величину этого числа невозможно осознать, пока вы, подобно мне, не разделяете страдания и слёзы своего ближнего, который безвременно умирает. Представьте, что должен чувствовать я как врач у постели человека, который задыхается, а я не в состоянии помочь ему, потому что его лёгкие, сгнив, вышли из строя.

Да, умирают тысячи. И каждый из них кем-нибудь любим. Они проводят свою жизнь, с трудом дыша в кислородных палатках, под тяжёлым бременем платы за медицинское обслуживание, в то время как табачные фермеры и фабриканты сигарет продолжают свой обычный бизнес.

Ситуация действительно страшная, хотя небезнадёжная. Вот почему я бы хотел, чтобы Вы присоединились ко мне в поддержке организации «Наступление на курение и здоровье», которая борется против табачных интересов, предпринимает легальные действия для создания территории для некурящих на всех самолетах, в автобусах, поездах и других общественных местах, а также запрещения дорогостоящих реклам, соблазнительно взывающих к молодёжи.

Может быть, Вы желаете знать, являются ли Территории для некурящих делом, о котором стоит беспокоиться?

Отвечаем на это: «да». Позвольте мне как врачу объяснить Вам, что дышать сигаретным дымом вредно. Если мы хотим жить, мы должны иметь для дыхания чистый воздух. Многие научные и медицинские исследования, включая доклад главного хирурга США, продемонстрировали, что вдыхание чужого сигаретного дыма опасно для Вашего здоровья.

Наша организация будет работать над достижением следующих целей…

1. Осуществить учреждение Территорий для Некурящих в ресторанах, отелях, на спортивных аренах и в других общественных местах и обеспечить защиту некурящих рабочих на их рабочем месте.

2. Запретить обман сигаретной рекламы и её процветание. Мы должны остановить наступление рака и эмфиземы, имеющих место из-за того, что людям вещают о сигаретах с гигантских рекламных щитов, с обложек книг, которые читают дети, в рекламных программах телевидения.

3. Сделать сигаретные компании юридически ответственными за многие тысячи и миллионы смертей, потерю трудоспособности и разрушений, которые они вызывают каждый год.

Искренне ваш

Ричард Оверхольт».

Ричард Оверхольт, как и большинство хирургов мира, ярый противник курения. Во время одной из наших встреч он меня спрашивает:

— А как вы думаете, что стоит папироса?

— Я никогда не покупал папирос, но думаю, что она стоит у нас одну-две копейки.

— Я имею в виду уже выкуренную папиросу.

— Выкуренная папироса, по-моему, ничего не стоит.

— Ошибаетесь! Выкуренная папироса стоит курящему пятнадцать минут жизни!

— Неужели так дорого? Откуда у вас такие сведения?

— Я недавно вернулся из Англии. Королевское общество врачей специально изучило этот вопрос. Они взяли сто тысяч людей некурящих и такое же количество курящих. В остальном обе группы были одинаковы по возрасту, по месту жительства и по занятиям. Оказалось, что средняя продолжительность жизни курящих на несколько лет меньше, чем некурящих. Разделив разницу лет на количество выкуренных за тридцать — тридцать пять лет папирос, они установили, что каждая папироса обошлась им в пятнадцать минут.

— Эти данные опубликованы? — поинтересовался я.

— Да, в одном из научных журналов.

— Удивительно, что и до сих пор некоторые врачи скептически относятся к данным о вреде курения, ссылаясь на какие-то научные работы, опубликованные, у вас в стране.

— А у нас есть немало врачей, работающих в табачных компаниях. К сожалению, некоторые из них продают не только своё врачебное время и знания, но и свою врачебную совесть…

У нас в клинике курить запрещено, но сколько ещё таких клиник и больниц, в которых курят и врачи и пациенты. Как же там чувствуют себя некурящие больные? Особенно лёгочные. Они и без того кашляют, а тут ещё табачный дым. У больных с бронхиальной астмой на почве табачного дыма развивается такой приступ, что их приходится из палат доставлять в реанимационное отделение.

2

Иван Петрович поступил в клинику через два дня. А ещё через неделю он был взят на операцию… К сожалению, оправдались мои самые мрачные предположения. Рак лёгкого оказался запущенным, далеко зашедшим, и технически было невозможно спасти больного даже ценой удаления всего лёгкого.

В медицинской науке есть много работ, которые доказывают вред курения. Учёные брали 200—300 тысяч человек, близких друг к другу по возрасту, занятиям, бытовым условиям. Разница только в том, курят или нет. Оказалось: среди некурящих рак лёгкого встречается 12 раз на сто тысяч человек. Среди тех, кто выкуривает пачку сигарет в день, — 112, а из тех, кто выкуривает две пачки, — 284.

Также доказано, что табачный деготь, введённый экспериментальным путём животным в лёгкие или на кожу, во всех случаях вызывает рак.

По моим личным наблюдениям в клинике, как правило, раком лёгкого болеют те, кто много и долго курил.

Многие мужчины, здоровые и цветущие, в 45—50 лет заболевали раком лёгкого и погибали потому, что они курили 30 — 35 лет.

Наилучшие результаты мы получали там, где мы оперируем в бессимптомной стадии, то есть когда рак обнаруживают при случайных или профилактических осмотрах. Вот почему курящие люди, особенно после 40 лет, не реже чем один раз в год должны проходить профилактические рентгеновские осмотры.

Чем же всё-таки объяснить, что эта с виду невинная забава получила такое распространение? Ведь в ней, особенно вначале, нет ничего приятного. Человек набирает полный рот дыму и потом вдыхает его. У него горечь во рту, а запах для окружающих противен даже на расстоянии. И с ним невозможно разговаривать. Можно только удивляться непритязательности девушек и женщин, целующих курящих мужчин. Что же касается курящей женщины, то я всегда, и в пору моей молодости, испытывал дрожь в теле от одной только мысли её поцеловать. Ведь поцелуй должен доставлять и чувственное и эстетическое наслаждение. А о каких чувствах, и тем более эстетике, может идти речь, когда ты приближаешься к губам, от которых идёт запах разложения? По утрам курящий человек встаёт с ощущением дурного запаха во рту. И он это ощущение и запах не в состоянии удалить, как бы ни чистил зубы и как бы ни полоскал рот.

После десяти-пятнадцати лет пагубная привычка курильщику становится в тягость, но к тому времени власть папиросы как наркотика столь сильна, что она преодолевает и рассудок. Может быть, в затяжных случаях наступает деградация умственных способностей, когда человек перестаёт понимать элементарные истины, понятные всем, но непонятные курящему.

Длительное время курение считалось безобидной привычкой, так как расстройство организма и болезни, связанные с курением, наступают не сразу, а через пятнадцать-двадцать лет курения. Научных исследований по этой теме не велось, вызванные табаком болезни приписывались другим, более поздним факторам. Но и сейчас находится ещё немало людей, даже среди врачей, которые делают вид, что им неясно влияние курения на здоровье человека. Обычно такие защитники табака, не имея в своём распоряжении серьёзных научных данных, все, как один, ссылаются на «дедушку», который якобы «не выпускал трубку изо рта и прожил до семидесяти лет». Вот этот бедный «дедушка» и выставляется всеми против бесспорных научных данных. Но никто не знает, сколько бы тот прожил, если бы не имел пагубной привычки. Не знают, как отравляли ему и окружающим его людям жизнь, настроение и здоровье папиросы.

В настоящее время установлено, что курение вызывает преждевременный износ сердца, сосудов, мозга и других жизненно важных органов.

О влиянии табака на сердце говорит, например, такой эксперимент: изолированное сердце кролика ритмично работает благодаря тому, что через сосуды, питающие сердце, непрерывно проходит специальный физиологический раствор, приближающийся по некоторым признакам к крови. Но если взять папиросу, вытряхнуть из неё весь оставшийся табак, а на папиросную бумажку капнуть этого раствора и с бумажки эту каплю ввести в систему, снабжающую сердце физиологическим раствором, сердце остановится.

Резкое влияние табака на сердце человека в какой-то мере смягчается компенсаторными механизмами, которые мобилизуются организмом для борьбы с вредным реагентом. Тем не менее его влияние остаётся и постепенно приводит к преждевременной дряхлости, инвалидности и приближению ранней старости.

Врачи часто советуют больному бросить курить. Тот, кто не прислушивается к таким словам, нередко погибает. Но некоторые живут долго и бахвалятся, что вот, мол, врачи мне рекомендовали бросить курить, а я не бросил, и вот видите — жив!

Так случалось во время войны с раненым. Ему говорят: надо ампутировать ногу, а он не согласен и погибает. Но иногда раненый, которому хотели отнять ногу и не отняли, остаётся жив. Это может произойти потому, что порой трудно бывает определить точно момент, когда можно спасти жизнь раненого ценой отнятия ноги и когда уже и это бывает поздно. И вот, чтобы не опоздать, врачи иногда предлагают отнять ногу, пока она ещё сохраняет жизнеспособность, боясь опоздать. И в этих случаях может получиться, что раненый отказался отнять ногу и не погиб. Он затем всю жизнь говорит об ошибке врача и своей «победе» над ним. Но 99 из 100, которые, не послушав решения консилиума и отказавшись отнять ногу, погибли, — те уже не говорят о своей ошибке и «победе» врача. Они молчат и никому не скажут, что надо слушать совета врачей и разумно подходить к их рекомендациям.

Так и с курением. Но многие из тех, кто, не послушав нашего совета, продолжал курить, уже давно молчат. А вот оставшиеся в живых посмеиваются над врачами.

В табаке содержится никотин — чрезвычайно ядовитое вещество. Выкурив пачку сигарет, человек поглощает смертельную дозу его. Но пачка выкуривается не сразу — у человека вырабатывается некоторая устойчивость к яду.

О вредном действии никотина на центральную нервную систему можно судить по действию первой выкуренной папиросы: тошнота, рвота, холодный пот, иногда потеря сознания — вот симптомы, которые говорят об отравлении клеток мозга.

Одна выкуренная сигарета увеличивает пульс на двадцать ударов в минуту, поднимает давление на несколько десятков миллиметров, понижает кожную температуру. Эти изменения держатся около тридцати минут.

Таким образом, в течение дня сердце постоянно получает дополнительную нагрузку, которая со временем приводит к заболеванию.

При вдыхании табачного дыма сосуды сужаются, и ток крови по ним замедляется, а в некоторых случаях даже на какой-то момент приостанавливается. Замедление тока крови в сосудах сердца проявляется коронарной недостаточностью, то есть приступом болей в области сердца. Поэтому курение, как правило, усиливает или вызывает приступы коронарной недостаточности. У многих больных эти приступы сразу исчезают, как только они прекращают курить.

Всемирная организация здравоохранения, изучая вопрос о роли табака, обнаружила, что курящие умирают от коронарного тромбоза на четыре года раньше, чем некурящие.

У людей с болезнью сосудов курение вызывает их резкий спазм, в результате чего любое лечение будет бесполезным, если больной продолжает курить.

Для таких больных даже пребывание в атмосфере табачного дыма может оказаться губительным. Опыты с такими больными показали, что затягивание даже незажженной сигаретой приводило к заметному уменьшению тока крови в пальце. Иногда у этих больных во всё время курения наблюдалось полное прекращение тока крови в подногтевом ложе. Температура пальцев рук и ног снижалась до шести градусов.

Интересно отметить, что употребление любого фильтра в сигарете не предупреждало уменьшения тока крови и снижения температуры тела.

Сосудорасширяющие средства обычно не помогали.

Алкоголь временно расширяет сосуды, и можно подумать, что курение и алкоголь друг друга нейтрализуют. Но нет, человек может напиться допьяна, и это не предупредит спазм сосудов, вызываемый никотином.

Статистика говорит: смертность от сердечно-сосудистых заболеваний среди много курящих в два раза выше, чем среди некурящих.

Табак пагубно влияет и на желудочно-кишечный тракт.

Курящие иногда говорят: курение делает пищу более вкусной. Конечно, если предварительно наполнить рот какой-либо горечью, то после этого самая обычная пища покажется вкусной. На самом деле курение снижает аппетит. Давно замечено: бросивший курить начинает прибавлять в весе. После прекращения никотиновой интоксикации все обменные процессы улучшаются, лучше усваивается потребляемая пища.

Пагубное влияние табака особенно убедительно выявляется на женском организме: на деторождаемости, на детях. В ФРГ при обследовании более чем 4 тысяч женщин установлено, что частота холодности и безразличия, бесплодия, менструальных расстройств, самопроизвольных абортов и так далее среди женщин курящих встречается почти в три раза чаще, чем среди некурящих. У курящих женщин коэффициент смертности детей в первые три года также значительно больше, чем у некурящих. В Калифорнии при обследовании 7499 женщин было установлено, что преждевременные роды у курящих женщин наблюдаются почти в два раза чаще, чем у некурящих. При этом оказалось, что частота преждевременных родов стоит в прямой зависимости от интенсивности курения женщин. Так, например, среди женщин, которые выкуривают по 35 сигарет в день, преждевременные роды наблюдались почти в 3 раза чаще, чем среди тех, кто выкуривает 15 сигарет в день. Было выявлено, что никотин, всасываясь в организм, вызывает сокращение родовой мускулатуры женщин, спазм гладких мышц матки.

При выкуривании беременной женщиной одной сигареты сердцебиение плода увеличивается на пять ударов в минуту. Было проведено наблюдение над кроликами, когда крольчихи вдыхали табачный дым, равный 20 сигаретам, выкуриваемым человеком в день. При этом оказалось, что у маток, вдыхавших табачный дым, мертворождённые встречались в 10 раз чаще, чем у вдыхавших обычный воздух. Кроме того, у родившихся живыми вес был на 17 процентов меньше, чем в норме.

Мыши, находившиеся в комнате с табачным дымом, не размножались в течение года, в то время как контрольные размножались нормально.

Отсутствие размножения среди экспериментальных животных вызвано атрофическими изменениями в органах размножения.

Многие самки крыс, находившиеся в атмосфере табачного дыма, страдали от временного бесплодия и абортов, имели большое количество мертворождённых плодов.

Курение табака сказывается отрицательно и на половой функции мужчин. Уменьшение половой активности у мужчин в 30 и 40 лет часто вызвано чрезмерным курением табака. Полагают, что одна из причин этого заключена в тех токсических изменениях крови, которые оказывают вредное влияние на образование половых гормонов.

В Англии были обследованы 500 мужчин, бывших заядлыми курильщиками, но полностью прекративших курить. Оказалось, что чём дольше продолжалась их привычка курить табак, тем более выраженным было снижение их мужской активности.

Если курение табака столь резко влияет на организм взрослого, то вполне понятно, что на юношеский организм его действие ещё губительней.

С целью выяснения действительной опасности для юношества этой привычки в американских школах подвергли тщательному изучению 21980 подростков обоего пола, в том числе 11070 мальчиков и 10 910 девочек. Курящие оказались меньше ростом, чем некурящие, объём груди и экскурсия грудной клетки у них меньше, отстают они и в умственном отношении. Подбрасывающий мяч при игре в бейсбол после выкуривания двух сигарет теряет на 25 процентов мячей больше, чем контрольный.

Процент курящих детей выше в тех семьях, где подают пример оба родителя. Привычка эта у мальчиков чаще там, где курит отец, а у девочек — если курит мать.

Отмечено, что курящие юноши не проявляют большого интереса к спорту; они избегают трудных в умственном отношении задач, например в математике, обнаруживают малоактивный интерес к школьной и социальной жизни, они меньше склонны вникать в жизнь и интересы своих друзей. Много курящие юноши на вид старше своих одноклассников. Они не имеют тех запасов жизненных сил и той выносливости, которая свойственна юности, и поэтому нередко оказываются позади товарищей их возраста.

Надо удивляться родителям-курцам, особенно образованным, какой пример они подают и на что толкают своих детей! Это же можно сказать учителям, воспитателям, комсомольским и пионерским работникам и, конечно, врачам!

Мой отец, рабочий-слесарь, говорил с нами так: «Курить очень вредно. Я имею эту привычку, но очень сожалею об этом, так как отвыкнуть не могу. (Кстати сказать, потом он бросил курить раз и навсегда.) Вам я курить не советую. Но если вы всё-таки решитесь на это, курите при мне, и я вас наказывать не буду. Если же вы будете дымить тайно от меня, я вас очень сильно накажу». При отце курить было стыдно. Без отца — и страшно и стыдно. В результате все мы, трое сыновей и трое дочерей, не стали курить.

Плохую услугу оказывают народу некоторые легкомысленные литераторы, деятели кино, театра; часто можно видеть, как герой кино или пьесы в трудные минуты жизни глубокомысленно затягивается папиросой. Плановые организации, торговля увеличивают планы производства табака, рекламируют папиросы. Пожалуй, ни один товар не имеет такой красивой упаковки, как сигареты. Тут мы, пожалуй, можем посоревноваться с табачными компаниями Запада.

Можно ли бросить курить тому, кто уже привык к табаку? Безусловно, можно, надо только хорошо захотеть.

Надо повести всенародную борьбу с этой вредной привычкой.

Застрельщиком и вдохновителем в ней должен стать наш славный комсомол. Кому, как не ему, прежде всего следует подумать о судьбах молодёжи, о судьбах людей, которым принадлежит завтрашний день.

Но пропаганда — это полдела. Нужны и другие радикальные меры. Как врач, как хирург, видевший много горя от курения, я хотел бы высказать некоторые свои соображения об этой вредной привычке.

Некоторые курильщики могут сказать: «Это моё личное дело — может быть, и я отравлюсь, но зато получаю удовольствие». Но никотин есть наркотик, и, как всякий подобный препарат, например морфий, героин, должен быть категорически запрещен. И дело это вовсе не личное. Общество хочет видеть своих членов здоровыми и работоспособными. Мы должны думать не только о себе, но прежде всего о народе, нашем государстве, о его будущем. Пока курят взрослые и свободно продаётся табак, трудно бороться с курением детей и подростков.

Обычно курить начинают очень молодые люди. Мальчик начинает курить для того, чтобы казаться более взрослым, больше для фасона. Затем человек постепенно привыкает к табаку, становится наркоманом. Ловушка захлопнулась на всю остальную жизнь. Говорят, что нетрудно бросить курить. Это верно, если перед нами серьёзные и волевые люди. Однако безвольные не отказываются от сигареты даже после того, как у них появлялись серьёзные расстройства сердечной деятельности и врачи категорически требовали оставить эту вредную привычку.

Следовательно, основная задача в борьбе с этим злом в государственном масштабе состоит в том, чтобы не дать папиросу молодому человеку, перекрыть дорогу для вступления в ряды курильщиков все новых и новых молодых людей, прервать цепную реакцию распространения курения, остановить заразу! Нужно лишить возможности курильщика, в особенности начинающего, получать сигареты.

Мне иногда говорят: «Вы, Фёдор Григорьевич, слишком строго судите курильщиков и любителей выпить. Привычки эти дурные и даже вредные — с этим никто не спорит, но они слишком долго укоренялись в людях, чтобы покончить с ними разом. Максимализм в таких делах излишен».

Да, это верно, я это вижу: мои суждения о пьянстве и курении бывают резкими, категоричными, но я их не считаю чрезмерными. Более того, я заметил, что хирурги, специализирующиеся в лёгочных болезнях, охотно разделяют самые максималистские мнения по борьбе с курением и пьянством. И это естественно и закономерно. Если другие люди только слышат — и иногда краем уха — о пагубе никотина и алкоголя, то хирурги, вторгаясь скальпелем в область лёгкого, своими глазами видят страшный след, оставляемый в организме этими агентами. Что же до меня, то я не только в течение ряда лет руководил Институтом пульманологии, но и с молодых лет изучал природу рака лёгких, разрабатывал методику операций при этой болезни, которая, как я уже говорил раньше, встречается у курильщиков в двадцать раз чаще, чем у других людей. Протест против никотина и алкоголя у меня, можно сказать, профессиональный, выстраданный в процессе труда и раздумий над судьбами людей.

Впрочем, я знаю и другое правило: плох тот учёный, который полагается только лишь на собственное мнение. Способность слушать других и критически относиться к своим выводам — пожалуй, основная черта исследователя.

Что же думают по поводу курения мои коллеги — отечественные и зарубежные?

Не буду тут называть фамилии, но приведу наиболее распространенные мнения врачей и учёных, с которыми я встречался в нашей стране и за границей и с которыми у нас велись беседы на эту тему.

Вот одно мнение: «Для борьбы с курением нет другого способа, как повысить цены на табак и папиросы в 20—30 раз, а затем вовсе прекратить производство табака государством».

«Люди будут сами выращивать табак», — возражают на это.

«Нужно запретить частным лицам посадку табака на приусадебных участках. Нам ведь важно, чтобы дети и юноши не начали курить, а если каждая папироса будет стоить хотя бы 50 копеек или рубль, то вряд ли наши дети начнут курить!..»

Говорят, что в таком случае люди, привыкшие к табаку, начнут употреблять сушеную траву и другие суррогаты. Но, во-первых, это долго продолжаться не может, так как человек при таком курении не будет получать наркотик, из-за которого он, собственно, не расстается с сигаретой. Второе — и это главное — такой способ будет применяться только старыми заядлыми курильщиками, которым нужно чём-то заглушить развившуюся у них потребность в наркотике, но не молодыми, ещё не курившими людьми следующего поколения.

Другие полагают, что начнётся контрабандный ввоз из-за границы, а также подпольная продажа табака. Но, по-моему, это возражение неосновательно. Например, в Ленинграде выкуривается за год около 5 миллиардов папирос! Такое количество табака провезти контрабандой или вырастить тайно невозможно. Во всяком случае, мальчишкам такой «редкий и драгоценный» продукт не достанется.

Заметим, между прочим, что условия для борьбы с посадками табака частными лицами несравненно более благоприятны, чем в случае борьбы с производством алкогольных напитков, которые в отличие от посадок табака можно готовить тайным образом в закрытых помещениях.

Нередко высказывается мнение: государственная казна в случае прекращения производства табака потерпит большой урон.

Надо быть экономистом, чтобы знать эту проблему. Но мне кажется, что в социалистическом государстве найдутся средства для сбалансирования этих временных потерь — временных потому, что в случае решительных мер должны высвобождаться производственные мощности, посевные площади и люди, занятые сейчас производством табака и табачных изделий.

Но вот ещё одно мнение: резкое прекращение выпуска сигарет может подействовать подобно гидравлическому удару и вызвать нечто вроде шока у курящих.

Да, конечно, с этим нельзя не считаться. Но мне думается, при наличии мощных средств пропаганды — газеты, радио, кино, телевидение — можно решить и эти вопросы. Надо надеяться на ум народа — народ всегда верно оценит мероприятия, направленные на его пользу.

На мой взгляд, необходимо на каждой этикетке всех табачных товаров указывать:

а) количество никотина;

б) опасность раковых субстанций в табачном дыме.

Многие считают, что должно быть официальное запрещение пропаганды табачных товаров в устном, письменном и графическом виде, как прямое, так и косвенное. Хорошо бы сделать табачные киоски и магазины труднодоступными для покупателей. Убрать все табачные киоски с тротуаров, с людных мест, удалить их от школьных и детских учреждений.

Необходимо приближать то время, когда наши дети и внуки с недоумением будут читать в книгах о том, как их деды — замечательные во всех отношениях люди! — пропускали через лёгкие ядовитый дым.

Глава VII

Чем небрежнее относятся к машине, тем скорее она выходит из строя. А человек?! К нему-то отношение должно быть гораздо бережней.

Для бесперебойной и длительной работы важнейших органов человека необходим режим, то есть последовательность труда и отдыха. При отсутствии отдыха происходит переутомление, а затем и болезнь.

Болезненные изменения обычно наступают не сразу. Благодаря компенсаторным механизмам организм выправляет все нарушения, но проходят месяцы, иногда и годы, и наступают необратимые изменения.

Режим имеет особенно большое значение для людей умственного труда, где переутомление приводит к истощению нервной системы. Для предупреждения его необходима смена впечатлений и разрядка. Например, после работы за письменным столом сходить в кино или театр, пройтись быстрым шагом по улице, поработать физически, поделать какую-нибудь домашнюю работу, погулять с ребёнком или даже просто почитать книгу. Все это лучше, чем ничегонеделание, потому что, ничем не отвлекаясь, человек умственного труда и «отдыхая» продолжает обдумывать свою работу. Отвлечённый каким-то занятием, мозг отдыхает полнее. Хорошую разрядку даёт общение с природой, пребывание на свежем воздухе. Кто свой выходный день проводит за игрой в домино или преферанс или целый день сидит около телевизора в душной комнате, тот оказывает своему сердцу и мозгу плохую услугу. Дело в том, что в обычных условиях мы часто дышим воздухом, относительно бедным кислородом. Человек может этого не чувствовать, а сердце, например, или мозг это ощущает и по-своему реагирует. Первое — тахикардией, а второй — головными болями.

Длительное кислородное голодание постепенно приводит к органическим изменениям мышцы сердца, поэтому надо, чтобы периоды кислородного голодания сменялись периодами полноценного снабжения кислородом. Человек, пробыв целый день на свежем воздухе, особенно в лесу, где кислорода значительно больше, чувствует себя вроде бы несколько опьянённым, ибо в это время все его мозговые клетки как бы омываются.

В поддержании здоровья и длительной активной жизни большое значение имеет сон как самый ценный и необходимый отдых.

Продолжительность сна у человека колеблется в зависимости от характера и интенсивности труда, возраста, а также и от индивидуальных особенностей. Можно воспитать в себе привычку спать больше или меньше в каких-то пределах, но в среднем для взрослого человека продолжительность сна составляет 6—8 часов. При этом люди напряжённого умственного труда должны спать, как правило, больше, чем люди, занимающиеся физической работой. Есть люди, например американский врач, профессор Де Бэки, которые спят всю жизнь по 4—5 часов, сохраняя полную работоспособность при очень большой и напряжённой работе. Но это, по-видимому, врождённая способность, ибо Де Бэки говорил мне, что и отец его спал очень мало.

Для активной жизни имеет значение не только продолжительность сна, но и его время. Наиболее полезным является ночной сон. Но если в силу профессии человек вынужден работать ночью, достаточный дневной сон также полностью освежает человека. Суточный сон может быть непрерывным в течение 7—8 часов или же в два, а иногда и три приёма. То есть человек, поспав 4—5 часов, встаёт, работает какое-то время, а затем снова ложится спать утром или после обеда.

Трудно сказать, что лучше. Многие спят днём и интенсивно работают остальное время. Я же привык спать ночью не менее 7—8 часов. Днем же никогда не сплю и даже не ложусь. Этих часов сна мне достаточно, чтобы сохранить полную работоспособность до ночи.

Режиму сна надо уделять большое внимание и при его расстройствах принимать меры к восстановлению.

В этом отношении бессистемный приём снотворных мало помогает. Чтобы наладить сон, снотворное лучше всего принимать следующим образом: за 15—20 минут до сна принять снотворное, запить его теплой водой и лечь в постель. При этом обычно наступает сон. В последующие 5—7 дней в то же самое время повторять приём лекарств. Через 5—7 дней необходимо лечь в постель в то же самое время, но лекарства не принимать, а только выпить теплой воды. Обычно, если рефлекс уже образовался, сон наступает даже от приёма воды. Если нет, приём лекарства продолжить ещё 3—4 дня.

Для устранения бессонницы очень важно отрегулировать время отхода ко сну. Большую пользу оказывают теплые ванны — ровно в 36 градусов по Цельсию, принимаемые непосредственно перед сном в течение 15—20 минут. Однако, чтобы они оказали действие, их надо принимать систематически и длительное время.

Для хорошего отдыха большое значение имеют физические упражнения всех видов, особенно прогулки. При этом будет более полезным, если они целенаправленны. Например, ходьба на работу и обратно, до станции, до магазина и т. д.

Я хотел бы обратить внимание молодёжи на важность соблюдения режима с раннего возраста. У молодых людей создаётся впечатление, что любые нарушения режима никаких последствий не дают. На самом деле частое и длительное нарушение режима, особенно если оно сочетается с вредными привычками и различными злоупотреблениями, рано истощает компенсаторные механизмы, и к зрелому возрасту такой человек придёт уже с резко изношенным организмом.

Режим в жизни человека не есть что-то такое, что лежит бременем и мешает жить свободно и весело. Режим — это прежде всего разумная смена труда и отдыха, сохраняющая бодрость, силу и здоровье и делающая жизнь интересной и приятной.

Отрицательный раздражитель, если он имеет место на фоне систематического нарушения режима у людей среднего возраста, значительно чаще приводит к спазму всех сосудов или — избирательно — сердца, мозга, почек.

Здесь надо вовремя разобраться и поставить правильный диагноз. Ошибка в диагностике может иметь двоякие последствия. Или диагноз сосудистых изменений не будет выявлен, лечение не предпринято — и это поведёт к необратимым последствиям. Или же эти изменения будут интерпретированы неправильно, будет поставлен более грозный диагноз, и может быть предпринята ненужная операция, которая сделает человека инвалидом, а то и кончится печально.

Именно таким образом чуть не получилось с одним моим знакомым профессором. Утомлённый напряжённой работой до предела, он тем не менее не позволял себе даже кратковременного отдыха. Появились боли в сердце. Лечится на ходу, а сам работает много, несмотря на плохие условия.

В последнее время к болям в сердце присоединились боли в области почки. Последние так быстро нарастали, что выступили на первый план и стали невыносимыми. Он звонит мне с тревогой, просит посмотреть.

Я посмотрел больного и его снимки. В одной из почек были выявлены глубокие изменения, весьма подозрительные на опухоль. При такой картине, не уточнив причины, оставить больного без дальнейшего обследования и лечения значило обречь его на самое плохое. Я созвонился со своим другом, хирургом-урологом, прекрасным клиницистом — профессором Ключаревым Борисом Васильевичем. Последний немедленно его принял. Увидев снимки, забеспокоился и назначил новые обследования, для чего положил его в специальный институт.

В конце концов удалось установить, что изменения в почках того же характера, что и в сердце, — сосудистого происхождения. Необходимо соответствующее лечение, отдых, расслабление от постоянного напряжения… Мы амбулаторно провели ему энергичное лечение, после он на лето уехал в творческую командировку, отвлекся, отдохнул от постоянной работы, затем взял отпуск, съездил к матери в деревню и вернулся в Ленинград совсем здоровым, полным энергии и сил.

В среднем возрасте при напряжённых темпах жизни и при наличии отрицательных раздражителей особенно страдает сердце. И, как можно было убедиться по ряду примеров, изложенных в начале книги, непринятие вовремя профилактических мер может кончиться инфарктом.

Инфаркт, как я уже рассказал выше, это омертвение какого-то участка сердца, которое может быть в результате разрыва, закупорки, а то и просто в результате длительного спазма сосуда сердца. И чтобы не допустить кровоизлияния или закупорки сосуда при спазме, мы можем его снять с помощью новокаиновых блокад и полностью восстановить его проходимость. Но это надо сделать до того, как наступил инфаркт. Поэтому я говорю больным: «Лучше прийти к врачу десять раз зря, чем один раз поздно».

Обратившись своевременно в поликлинику, больной может быть полностью избавлен и от болей, и от угрозы инфаркта. И многим больным, вовремя жалующимся врачам на боли в области сердца, нам удавалось не только снять боли, но и предупредить развитие инфаркта.

Молодые люди, читая эти советы, наверное, думают: «Зачем это он нам всё говорит? Ведь книга адресована молодёжи, а нам это не грозит?!» На это я отвечаю:

— Во-первых, в наше время инфаркты у молодых даже со смертельным исходом не такое редкое явление. Во-вторых, здоровье надо беречь смолоду. И в-третьих, молодость, к сожалению, скоропреходящая пора, и очень быстро у вас настанет зрелый возраст со всеми заботами, неприятностями и часто болезнями. Так вот, чтобы эти болезни в зрелом возрасте не наступили или чтобы они не были столь тяжёлыми, подумайте о своём организме своевременно.

Даже металл и тот не только изнашивается, но, как выражаются металлурги, «устает». Так что же говорить об организме человека?

Директор завода шампанских вин сообщил мне интересную подробность: на каком-то этапе вино перевозится из другого города. И если по прибытии вина ему не дадут «отдохнуть» три недели, шампанского не получится.

Даже для вина требуется длительный отдых. А разве людям он не требуется? Только что вернулся человек из командировки. Там у него была напряжённая работа, волнения, беготня и, может быть, недосыпание. Дома ему бы обязательно надо несколько дней отдохнуть, чтобы привести свою нервную систему в порядок. Но где тут?! Он, едва сойдя с поезда, иногда не заходя домой, уже бежит на работу и с головой погружается в новые заботы и волнения. Разве это не работа на износ? Разве это не варварское отношение к своему здоровью? При этом нельзя думать, что забота о здоровье есть чьё-то частное дело. Мы все — сыны и дочери своей Отчизны, принадлежим ей. И для нашей Родины далеко не безразлично, уйдём ли мы из жизни в 40 лет, когда мы ещё только набираем опыт и только частично его отдаём другим. Или же мы сможем передать сполна свои знания, опыт следующему поколению. По существу, ранний износ — это есть украденные годы наиболее интенсивного и полноценного труда, создающего богатства для народа. И ведь что характерно. Те, которые создают что-то ценное, они-то как раз и работают до самозабвения, не считаясь со здоровьем. И люди выбиваются из строя в расцвете творческих сил. Мне часто хочется сказать этим людям: берегите себя! Занимайтесь профилактикой! Не относитесь небрежно к своему здоровью. Научитесь спокойно принимать удары судьбы. Борьба есть борьба. Жизнь есть жизнь.

Кроме режима труда и отдыха, для сохранения работоспособности человека большое значение имеет также режим питания. Многие люди слово «поправился» отождествляют со словами «прибавил в весе». Можно часто услышать, как человек, вернувшись с курорта, желая показать, что он хорошо отдохнул, заявляет, что он «поправился на пять кило».

На самом деле полнота не есть признак здоровья. Наоборот, она снижает сопротивляемость организма, и полный человек легче заболевает каким-нибудь недугом и труднее его переносит по сравнению с человеком нормального или даже пониженного веса.

Эти данные были установлены и затем неоднократно проверены не только медицинскими, но и страховыми учреждениями на Западе. Они установили закономерность: человек после 40 лет, если он весит больше положенного веса, при прочих равных условиях проживёт меньше, чем тот, кто имеет свой нормальный или даже пониженный вес.

В Америке, например, при страховании жизни человек платит дополнительную страховку за каждый килограмм лишнего веса.

Что же считать за нормальный вес? Для разных народов он несколько различен. Для нашей страны можно считать за нормальный вес количество килограммов, равное росту за вычетом 100. Например, если у человека рост 160 или 170, значит, его нормальный вес для одного будет 60, для другого 70 килограммов.

Для людей более высокого роста вычисление веса идёт из расчёта роста минус 105 или даже 110. Например, для человека ростом в 180 нормальный вес будет 75 килограммов, а при росте 195 — 85. Точно так же и возраст требует некоторого снижения веса для нормальных показателей. Например, после 60 лет человеку ростом в 175 лучше иметь вес 70, чем, например, 80, то есть не только не полагается добавка на возраст, но, наоборот, на возраст полагается дополнительная скидка веса.

Это очень важно каждому соблюдать, так как излишний вес не даёт человеку никаких преимуществ, принося в то же время сердцу дополнительную нагрузку.

Полнота снижает функции всех органов, и прежде всего сердечно-сосудистой системы. Вместе с увеличением жира под кожей идёт нарастание его в грудной и брюшной полостях; сердце и его оболочка пронизываются слоями жира, что затрудняет работу нашего «мотора». Скопление жира в брюшной полости поднимает диафрагму, а вместе с ней и верхушку сердца, что приводит к перегибу сосудов и дополнительному затруднению в работе сердца.

У полных людей изменяется состав крови, нарастает сверх меры холестерин и протромбин, что способствует появлению артериосклеротических бляшек и повышенной свёртываемости крови. А это, как известно, предрасполагает к инфаркту. У таких людей нарушается обмен веществ и образуются камни желчного пузыря. И чаще всего операции приходится делать именно этим полным людям, имеющим лишнего веса по 20—30 и более килограммов. Тут уже не приходится говорить о технической стороне дела, так как хирургу оперировать полных — сплошное мучение. Делается разрез значительно больше обычного, иначе будешь оперировать как в узкой воронке. Все ткани, все сосуды заросли жиром. Прежде чем подойдешь к нужному месту, намучаешься. И попробуй отличить сосуд от общего желчного протока, когда все это пронизано слоями жира. А ведь ошибка хирурга часто может стоить больному жизни.

Мне пришлось видеть операции, которые проводил профессор Тунг у вьетнамцев на печени и желчном пузыре. Он их делает часто, так как там распространяются паразитические заболевания печени, требующие операции, и я был восхищен прекрасным видом всех сосудов и протоков. На них не было ни грамма жира. До чего просто и легко работать хирургу. Да и больные во много раз легче переносят такие операции, чем у нас.

Но технические трудности хирурга при операции у тучных больных — это очень малая часть тех трудностей, которые испытывают сами полные больные во время и после операции.

Чтобы операция прошла без лёгочных осложнений, больному надо часто садиться, вставать, ходить. Худенький человек все это легко проделывает сам, а если не может, няня его посадит. Если же прооперированный имеет лишних 30—40 килограммов веса, он лежит совершенно неподвижно. Он не только сесть или подняться — он повернуться не может. Попробуй его посадить. А уж о том, чтобы поставить, нечего и думать. Вот и лежит такой больной пластом, неподвижно. А там, где нет движения, там развивается послеоперационная пневмония, которая резко отяжёляет состояние больного, затягивает течение болезни и нередко является причиной печальных исходов, хотя операция и сделана правильно.

А именно у полных часто приходится прибегать к операциям на желчных протоках, так как у них резкое нарушение обмена и изменения в составе крови.

Хирург, увидев тучную больную, со страхом думает о том, что ждёт его и весь персонал во время операции и после неё. Он понимает, что для полного человека операция представляет большую опасность. И охотно идёт на поводу у больных, которые просят его полечить без операции. Но лечение без операции не помогает. Больному становится хуже, возникает угроза перитонита. И хирург вынужден брать больного на операцию в ещё более неблагоприятных условиях.

Так возникают различные осложнения. Но сложность с полными людьми заключается не только в том, что они часто заболевают воспалением желчного пузыря, пневмонией и т. д. Главное — у тучных людей резко снижаются защитные силы организма, и любая травма или заболевание у них протекает тяжелее и даёт больше осложнений.

Это особенно демонстративно выявляется при операционной травме. У тех больных, у кого вес намного больше нормального, на 15—20 килограммов, даже такая сравнительно небольшая операция, как удаление червеобразного отростка или ушивание грыжи, становится опасным вмешательством, создающим прямую угрозу для жизни. А о более крупных операциях и говорить не приходится.

К нам поступил Андрей Белов 30 лет. Это было в конце 40-х годов. Мы уже делали десятки операций на лёгких и на грудном отделе пищевода. Поэтому вскрытие грудной клетки у нас было освоенной операцией. Больной поступил с какой-то неясной опухолью в грудной клетке. То ли это был рак лёгкого, который, хотя и редко, встречается в таком возрасте. Может быть, это была доброкачественная опухоль лёгкого. Но так как, судя по словам больного, она у него растёт, что отмечено и на повторных снимках, он и поступил к нам на операцию.

Молодой человек был очень толстый. Вес его превышал нормальный более чем на 25 килограммов. Было странно видеть молодого человека с таким огромным лишним весом. Он рассказал, что во время блокады и после неё он очень голодал. Его мать, вернувшись из эвакуации, поступила в столовую поваром. Она каждый день приносила домой в судках первое и второе. Кроме того, стали давать хороший паёк. Затем и совсем отменили карточки. Но мать продолжала носить обеды. И так как она была сыта, то все доставалось сыну. Не выбрасывать же продукты. Вот он и ел. Да и мать всё время приговаривала: «Ешь, сынок, поправляйся. Вдруг опять голод!..»

…Опухоль росла, и ждать похудения было опасно.

Вскрыли грудную клетку — сердце стало резко сдавать. Давление упало, пульс зачастил. Едва сумели определить, что опухоль бугристая и что потребуется удалить все лёгкое. Из-за резкого падения давления приостановили операцию и стали ждать, всё время переливая больному кровь и вводя сердечные. Однако пульс не улучшался, давление не поднималось. И сколько мы ни старались, нам не удалось наладить работу сердца. Больной умер на операционном столе от одного вскрытия грудной клетки.

Мы получили большой урок. С тех пор по возможности стараемся не назначать операции больным, вес которых уж слишком превышает норму.

Но однажды мы вынуждены были отступить от этого правила и намучились всей клиникой.

Было это уже в конце 50-х годов. К нам поступил мой хороший знакомый, рентгенолог, профессор, директор одного научно-исследовательского института — крупный и тучный мужчина. У него было 20 килограммов лишнего веса. Приехал он посоветоваться относительно какого-то неясного затемнения в правом легком. Диагноз рака лёгкого не вызывал сомнения. Надо было делать операцию. А как её делать, когда лишний вес 20 килограммов? У нас все эти годы перед глазами стоял больной Белов, который в 30 лет погиб от одного только вскрытия грудной клетки.

Но ждать, когда больной похудеет, и на этот раз мы не могли. Скрепя сердце взялись за операцию.

Операцию больной перенёс не так уж плохо. Но вот в послеоперационном периоде мы и хлебнули горя.

По правилам уже вечером больного надо было поднять с кровати и поставить на ноги, но это оказалось невозможным. Он не только стоять, но и сидеть не мог — валился как сноп. Как мы ни мучились, как ни старались, а случилось то, чего мы боялись. Воспаление в оставшемся легком. И вот тут-то нам пришлось ворочать больного, ставить банки, горчичники, делать дыхательную гимнастику — все это с усилиями всех работоспособных людей клиники и со страшными стонами больного.

В конце концов он поправился и уехал домой. Но прошло после этого 20 лет, а он мне всё памятен — с таким трудом далась нам операция!

Мне опять могут возразить молодые люди, что, мол, это нас не касается, так как юноши и девушки часто бывают очень худенькими и даже мечтают о том, чтобы пополнеть. Здесь уместен тот же ответ: молодость быстро проходит, а в вопросах полноты большую роль играют различные, в частности гормональные, факторы. Стоит девушке выйти замуж и принести ребёнка, как вопрос о полноте станет очень остро. В период кормления молодая мама должна усиленно питаться, чтобы обеспечить нормальный рост ребёнка. Это же самое надо иметь в виду и в период беременности.

Пищи должно быть не только достаточно, хотя и не очень обильно, чтобы ребёнок не был слишком большой и полный, но она должна быть и разнообразной, чтобы все необходимые составные части, из которых будут формироваться все органы и ткани, были бы в пище. В частности, все необходимое для создания мозга. Если в пище будет чего-то не хватать, ребёнок возьмёт это у матери. Природа заботлива по отношению к потомству. В связи с этим в период беременности и кормления ребёнка женщина не должна выполнять интенсивную умственную работу, так как это может привести к истощению её нервных и мозговых клеток! Если молодая женщина в период беременности не должна очень много есть (достаточно, но не много!), то в период кормления она, как правило, и ест и пьёт обильно, чтобы было достаточно молока ребёнку. И в этот период она обычно сильно полнеет. У неё происходит изменение фигуры и отложение жира в определённых местах. После того как женщина прекращает кормление, она обнаруживает, что у неё лишнего веса 10—15, а то и более килограммов. Если она сразу же не обратит на это внимания и не сбросит этот вес в течение одного-двух лет, он уже закрепится и перед вами будет совсем молодая женщина со значительно лишним весом.

От чего зависит увеличение веса?

Многие склонны объяснять это нарушением обмена веществ. Однако в большинстве случаев никакого нарушения обмена веществ нет, а есть простое несоответствие между количеством потребляемой пищи и расходом энергии. Проще говоря, имеет место ПЕРЕЕДАНИЕ.

Такое определение обычно встречается с недоверием. Начинаются уверения, что он ест мало, что его знакомые или родные едят больше, а всё равно не полнеют и т. д. Может быть, это и так, но тем не менее факт переедания остаётся. Без переедания нет полноты. Даже при нарушении обмена веществ только переедание приводит к полноте. При этом у разных людей по-разному. Одним, чтобы пополнеть, надо много переедать. Другим даже лёгкое переедание сразу же скажется увеличением веса.

Но как знать, сколько надо есть?

Человек, как правило, не задумывается над тем, сколько он потратил энергии и сколько ему надо съесть. Заложенные в мозгу специальные центры подсознательно регулируют взаимоотношения между потреблением пищи и расходом энергии. Пищевой центр, заведуя аппетитом, нормализует эти взаимоотношения, поддерживая вес в стабильном состоянии.

Однако эта корреляция может нарушиться, например, от избыточного употребления пищи. Какое-то время компенсаторные механизмы будут защищать организм от полноты. То есть человек вроде и много ест, а не полнеет. Однако, если это переедание будет продолжаться долго, компенсаторные механизмы могут быть истощены и регулировка нарушается. Человек начнёт полнеть.

Полнота может быть и в результате уменьшения затраты энергии. Например, человек длительное время занимался физическим трудом или спортом или много ходил и тратил на это много сил и энергии. И хотя у него был хороший аппетит и он много ел, оставался в прежнем весе.

Но вот он перестал заниматься физическим трудом или спортом, перестал ходить пешком, стал ездить на машине. Аппетит же сохранился тот же. А если ещё и калорийность пищи повысилась, то вот вам и предпосылки для полноты. Предупреждать полноту следует диетой.

При этом большое значение имеет возраст. Во-первых, после 40 лет происходит постоянная смена привычек. У некоторых людей появляется наклонность к покою. А тут ещё и обменные процессы несколько снижаются, а аппетит сохраняется. Вот вам и полнота.

Нарушению корреляции между потреблением и расходом в немалой степени способствует нарушение режима питания. Например, вместо четырёх- или, как минимум, трёхразового питания он ест только два раза: утром и перед сном. Сильно проголодавшись, он незаметно для себя съест больше, чем нужно, а съеденная перед сном пища легко отлагается в виде жира. Поэтому при том же количестве пищи, но при неправильном режиме питания человек может полнеть.

Переедания, хотя бы они и чередовались с периодами недоедания и даже голода, не могут не внести нарушения в физиологические функции организма, приводя к утомлению и ослаблению его компенсаторных механизмов, регулирующих все обменные процессы.

Иногда мы становимся свидетелями тяжёлого заболевания человека, основной причиной которого явилось разовое переедание.

Недавно у нас в клинике лежала больная с обострением холецистита. Это была полная женщина, очень любившая вкусно и сытно покушать. Мы её полечили, посадили на диету, и ей стало совсем хорошо. Наметили её на выписку.

Накануне вопреки назначенной ей диете она разложила перед собой снедь: селёдку, свинину, жирную сухую колбасу и другие продукты, принесённые ей тайком сердобольными родственниками, и собралась поесть.

Соседи по палате стали её уговаривать, убеждая, что это ей вредно.

— Что вы, у меня единственное удовольствие в жизни — это хорошо и вкусно поесть. Зачем я буду лишать себя этого?! — И она основательно поела.

Ночью у неё развился тяжёлый приступ гнойно-некротического панкреатита. Несмотря на экстренно проведённую операцию и принятие ряда мер, спасти её не удалось.

Накормить гостей сытной, вкусной пищей, приготовленной в обильном количестве, — это традиция многих народов. Однажды я был приглашен в одно горное селение в Грузии. Получилось так, что в этом селе было три или четыре человека, которым я делал операции. Они и уговорили нас с женой приехать к ним в гости.

Подъезжая к дому одного из моих пациентов, мы увидели, как несколько мужчин разделывают туши быка и барана, зарезанных специально к нашему приезду. Из них были наготовлены самые разнообразные и очень вкусные кушанья. Я приехал, будучи на диете, и попросил хозяев дать мне черничного киселя. Они мне его разыскали, но в то же время так настойчиво угощали, что мне было неудобно отказываться от их национальных кушаний. После этого угощения я вынужден был на несколько дней выдерживать почти голодную диету, чтобы не разболеться.

У нас, русских, также существует испокон веку традиция накормить своих гостей, что называется, до отвала.

Хозяйка, встречая гостей, считает своим долгом приготовить как можно вкуснее, лучше и больше. В результате приход гостей, как правило, означает обильную еду в течение нескольких часов, заправленную соответствующим количеством алкогольных напитков. Если же за столом окажутся любители выпить, то они после нескольких рюмок становятся не только неинтересными собеседниками, но и просто нетерпимыми для трезвых. Обильное угощение отзовется различными недомоганиями, обострениями гастритов, холециститов, панкреатитов.

Несомненно, эта традиция становится в тягость многим людям, и она в какой-то мере тормозит общение друзей. Иной раз и зашёл бы на огонёк к старому приятелю, да знаешь, что причинишь хозяйке много беспокойства, а с другой стороны, и сам лишний раз не пригласишь друзей, зная, что жена будет не один день занята приготовлением обеда, да и во время пребывания гостей она большую часть времени будет находиться на кухне.

Бывая за границей, я замечал, что иностранцы угощают очень скудно: кофе с крошечными бутербродиками. Или какой-то напиток, алкогольный или безалкогольный, с пластинками сухого картофеля или орехами. А если и устроят обед или ужин, то все это в очень маленьких дозах.

Я знаю одну очень культурную семью, где гостям могут подать сыр или колбасу куском, батон хлеба и нож около них. Кто хочет, может себе отрезать и сделать бутерброд, а не хочет — никто не неволит. При этом точно известно, что это люди щедрые и такое угощение не от скупости.

Может быть, не надо впадать в ту или иную крайность. В то же время, мне кажется, настало время изменить наши традиции, отказаться от обильной еды при встречах, от соревнования, кто лучше угостит. Сделать всякое угощение необременительным для гостей и неутомительным для хозяев. Полностью исключить алкогольные напитки при встрече гостей и думать о том, как бы эти встречи сделать интересными.

Борьба с полнотой должна идти по двум направлениям — увеличению расхода энергии и уменьшению потребления. Первое достигается физкультурой, ходьбой пешком, на лыжах, купанием, походами по грибы, всеми видами физической работы.

Однако самое важное — уменьшение потребления: уменьшение её количества и изменение качества за счёт увеличения белков, уменьшения жиров и углеводов.

Есть надо четыре раза в день небольшими порциями. Вечерняя трапеза — самая скромная и не позднее восьми часов вечера. Восточная мудрость гласит: «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу».

Чтобы держаться определённого веса и не полнеть, надо не переедать и помнить народную мудрость: «выходить из-за стола всегда немножечко голодным». Опыт показывает, что уже через пять минут чувство голода сменяется чувством удовлетворения с полной работоспособностью. Наоборот, если человек выйдет из-за стола сытым, у него через несколько минут появится чувство пресыщения, появится желание полежать и резко снижается работоспособность. При наклонности к полноте надо систематически взвешиваться не реже чем раз в неделю и регулировать питание, нормализуя свой вес.

Всё это относится не только к зрелому возрасту, но и к юношам и даже к детям.

Во время своего пребывания в Горловке мы посетили одну семью, где мальчик 13 лет выглядел как взрослый располневший мужчина. Когда мы сели за стол, он ел больше, чем каждый из нас. Причём никто его не ограничивал. В своё время, когда у мальчика только начала выявляться склонность к полноте, отец хотел ограничить ему количество съедаемой пищи. На него набросились мать и бабушка: «Что ты, зачем ограничивать? Ест, и слава богу. Пусть больше ест. Быстрее расти будет». И он начал расти, но не столько в высоту, сколько в толщину. Когда уже и женская часть семьи стала проявлять беспокойство и попыталась ограничивать, это оказалось не так просто. Мальчик старался есть, когда дома никого не было. Попытки ограничить его питание были слабыми, они не дали сразу нужных результатов, и все от него отступились. При нас он ел сколько хотел, и то, что он съедал, вызывало беспокойство.

Сейчас этот мальчик без лечения уже не сможет прийти к норме. Во всяком случае, здесь нужен такой строгий режим и порядок, которого в данной семье, по-видимому, не достичь.

Уменьшая количество пищи для похудания, надо следить за тем, чтобы белков было не меньше 80—100 граммов в день (в 100 граммах мяса или рыбы содержится приблизительно 20 граммов белков). При этом пища должна быть более разнообразной и богатой витаминами.

Разнообразить пищу надо для того, чтобы человек имел возможность получать так называемые незаменимые аминокислоты (составные части белка), которые крайне необходимы, но содержатся в самых разнообразных продуктах. Из различных видов белковой пищи наиболее ценным и полезным является творог.

В настоящее время излишний вес не говорит о благосостоянии. Он говорит о том, что нет должной заботы о культуре тела. Если ожирение не приняло патологических размеров, то изменением режима питания, ограничением пищи и увеличением физической нагрузки можно привести свой вес к норме.

Если обычным путём не удаётся снизить вес, можно прибегать к различного рода диетам.

При этом лечение голодом нерационально и даже, более того, вредно. Дело в том, что у человека ежедневно разрушаются белки, которые требуют обязательного пополнения, иначе они будут изъяты из тканей и органов самого человека, в том числе и его мозга.

Чтобы этого не было, при любой диете надо съедать не менее 250—300 граммов белковой пищи. Поэтому здесь более целесообразна так называемая «восточная» диета, которая состоит в следующем:

8 часов — чашка чая или кофе + кусочек сахара.

11 » — одно крутое яйцо + 8 черносливин.

14 » — 200 г отварного постного мяса или сарделек + 100 г гарнира (капусту или морковь) + 1 апельсин или яблоко.

17 » — 30 г сыра + 1 апельсин или яблоко.

20 » — стакан простокваши или кефира.

Питьё не ограничено. Такое питание продолжается десять дней. Если строго соблюдать диету — человек теряет в весе четыре килограмма.

Через 3—4 месяца диету можно повторить.

Стройным, здоровым, работоспособным может и должен быть каждый. Для этого ничего не требуется, только забота о своём теле, что является необходимым требованием каждого культурного человека.

И очень важно: сдержанность в еде нужно воспитывать в себе смолоду. Именно смолоду закладываются все привычки, все увлечения, все пристрастия, которые в пожилом возрасте, сформировавшись, станут характеристикой человека, составной частью личности.

Глава VIII

В период созревания организма юноша и девушка инстинктивно стремятся найти себе пару, найти объект для своего чувства. При этом нередко физическое влечение превалирует над психологическим, и молодой человек или девушка не задумываются над тем, насколько избранник достоин их чувства. Этот период чреват многими ошибками, если у того или другого не хватит ума, чтобы не поддаться чисто физическому влечению.

Чем ниже интеллект, тем слабее контролируется чисто физическое влечение, тем менее устойчив молодой человек в моральном отношении. Если же у юноши недостаточно развито чувство человеческого достоинства, внутренней совестливости, он будет стремиться к отношениям, которые не связывали бы его, не были бы для него обременительными.

Вместо того чтобы свою любовную энергию переключить — сублимировать на какой-то полезный умственный или физический труд, он будет добиваться внебрачной любви. И чем ниже его моральные устои, тем с большей силой он будет склонять свою партнершу, нередко прибегая к обману и ложному заверению в любви и преданности.

Впрочем, нередко бывает и так, что, уверяя девушку в своей любви, юноша в тот момент и не лукавит. Но впоследствии у него может наступить охлаждение к своей партнерше. Покидая её, он рассуждает примерно так: если с ним она пошла так быстро на любовную связь, то, значит, легко изменит с другим. У девушки же первая любовь оставляет глубокий след, и охлаждение друга она воспринимает как трагедию.

Наши народные традиции требуют от юноши и девушки сохранения целомудрия до брака, а брак совершать только после длительного и всестороннего знакомства жениха и невесты. У нас веками существовал обряд обручения, который почти за год предшествовал свадьбе. В течение этого года молодые люди считались женихом и невестой и ближе узнавали друг друга.

Внебрачные же любовные отношения всегда осуждались.

Молодежь должна сознавать, что, помимо подрыва моральных устоев, безответственное отношение к вопросам брака и семьи станет источником целого ряда личных трагедий, причём не только юноши и девушки, но и ребёнка, который может родиться от подобной связи. Хуже, когда ребёнок родится у родителей, которые ещё сами не вышли из юношеского возраста и не располагают возможностями для воспитания. Это может серьёзно повлиять на дальнейшую жизнь ребёнка, а для женщины приведёт порой к потере физического здоровья.

Девушки должны понимать, что молодые люди, мотыльками перелетающие с одного цветка на другой, убоги духом, не способны познать глубоких чувств, которые возможны только при взаимной любви, основанной на уважении, дружбе и абсолютной честности. На обмане строят жизнь лишь эгоисты, сами неспособные на большое человеческое счастье и, как правило, приносящие несчастье другим.

«Человек своего счастья кузнец». Девушки должны помнить, что они могут стать жертвами пустых людей. Прежде чем связать свою судьбу, надо постараться узнать человека: его характер, интересы и особенно интеллект. Ибо ум и пошлость несовместимы. А если это глупый человек, то уж совсем безнадёжно, ибо:

Гром побед отзвучит,
Красота отцветёт,
Но дурак никогда и нигде не умрёт.

Высокое, прекрасное чувство рождается только при альтруистической любви. Она свойственна людям благородным, с высокими моральными устоями, с сознанием человеческого достоинства.

Наибольшее количество неудачных браков часто связано именно с тем, что у некоторых мужчин физическое влечение берет верх над высшими чувствами и внутренними тормозами, которые развиты у человека тем слабее, чем менее он склонен к альтруистической любви, чем ниже его внутренняя культура.

Сила психологического компонента влечения зависит от степени развития самой психики. Чем она более развита, тем сильнее эмоциональная сторона влечения. И у людей с хорошо развитой психикой эмоциональный компонент превалирует над всем остальным. Надо сказать, что у женщин сила психоэмоциональных факторов в этом значительно больше развита, чем у мужчин, поэтому недостойное поведение мужчины очень сильно оскорбляет женщину, надолго глубоко ранит её. Всякого рода конфликты, связанные с неблагородными поступками мужчины, оставляют в психике женщины тяжёлый след, даже нарушают её здоровье, особенно нервную систему. Неврозы, неврастения, вплоть до психических расстройств, встречаются у женщин чаще, чем у мужчин, именно как результат психической травмы, вызванной грубым поведением любимого мужчины.

Деликатность, тактичность и даже нежность требуются от мужчины, если он, вступая в брак с любимой женщиной, не может в данное время его узаконить формально по тем или другим причинам. Мужчина должен помнить, что женщина при этом оказывается в более бесправном положении, чем он, и последствия такой любви ложатся тяжёлым бременем на плечи подруги значительно больше, чем его. Кроме того, нельзя забывать и чисто морального фактора, когда общественное мнение в силу сложившихся традиций к поведению людей предъявляет высокие требования и часто осуждает женщину значительно больше. И если женщина, пренебрегая всем, идёт на незарегистрированный брак, то это, как правило, говорит о силе её чувств.

Вот почему мужчина обязан проявлять в отношениях с любимой чувство большой деликатности.

Если же такой брак строится на основании доверия и любви с одной стороны и одновременно на обмане и низменных, животных чувствах — с другой, то вопрос уже выходит за пределы человеческих отношений между порядочными людьми. Обман во всех случаях есть признак низости и подлости.

Неблагородное отношение к женщине характеризует мужчину и как человека. Ибо человек не может быть подлецом в одном и благороден в другом. Если в нём есть человеческое достоинство, он сохранит его и дома, и на службе, и при заключении деловых контактов, и в любви.

Полная эмансипация женщины в нашей стране достигнута и тем, что она получила экономическую независимость от мужчины. Сейчас мужчина не поставит женщину в безвыходное положение, оставив её одну с ребёнком, как это было прежде. Однако некоторым мужчинам все ещё кажется, что они осчастливят женщину, если усыновят их же собственного ребёнка, родившегося до того, когда брак не был ещё зарегистрирован. Женщина, доверившись мужчине без оформления брака, вправе рассчитывать на деликатное к ней отношение. Вот одна история, когда этого не случилось, и сколько страданий она принесла молодым людям.

Георгий Стуканин работал на заводе токарем пятого разряда. До армии окончил техническое училище, в армии служил в танковых частях, работая механиком. Руки у него были золотые: за что ни возьмётся, все у него спорится. Вернулся из армии, поступил на завод. Парень он видный, хорошо зарабатывал. Девушки на него заглядывались. Но он серьёзно ни за кем не ухаживал. Как-то не находил себе по сердцу.

Однажды заметил он в своём цехе красивую и очень скромную, державшуюся с достоинством девушку Зину. Она со всеми была ровной, спокойной, не важничала, но и не фамильярничала. Придёт на работу — и сразу за своё дело. Понравилась она Георгию. Стал он проходить мимо неё специально, чтобы заметила. А она ни на кого не смотрит и его не замечает. Выходят они с завода после работы. Он говорит: «Пойдёмте в кино». А она: «Да билеты трудно достать». — «У меня билеты есть». — «Тогда с удовольствием. Я кино люблю». С того времени они всюду ходили вместе. После кино или театра он провожал её до дома. Она пригласила его домой: «Заходите, я познакомлю вас с мамой».

Обстановка в доме была скромной, но очень уютной. Мать держалась приветливо, но также с достоинством. Попотчевали они гостя ужином, напоили чаем, и он за приятной беседой засиделся допоздна.

После этого он часто заходил к ним, и как-то вечером, когда мамы не было, он признался, что любит её, и они в первый раз поцеловались.

А когда через некоторое время мама заболела и легла в больницу, Георгий попросил Зину разрешения остаться у неё. Она с испугом посмотрела на него. В ней боролись два чувства. С одной стороны, девушка любила его и видела, что и он её любит. С другой стороны, она хотела, чтобы это было по-настоящему, чтобы они сходили во Дворец бракосочетаний, чтобы была свадьба…

Зина молчала.

— Ведь я же тебя люблю не просто так, а как жену, и беречь тебя буду, и ухаживать как за женой. А свадьба и загс — это ведь чисто формальное дело…

Зина согласилась, и после этого у них наступило несколько медовых месяцев. Они были счастливы любовью и заботой друг о друге.

Как-то сидели они, счастливые, обнявшись, в её комнате. Целуя его, она сказала ему на ухо: «Гоша! А у меня будет ребёнок», — и в этих словах звучало счастье и гордость.

Но для Гоши это было неожиданно и, по-видимому, не входило в его планы. Он сразу стал каким-то растерянным: «Как же так?»

— Это совсем неожиданно! Ты что же со мной не посоветовалась? — лепетал он.

А Зина сидела спокойная, улыбающаяся. При мысли о том, что у неё от любимого человека будет ребёнок, она вся расцветала. Он, взглянув на неё и увидев её улыбающуюся, без тени беспокойства и сомнения, озлился и на себя, что он так растерялся, и на неё, что она оказалась выше его.

— А что, если я с тобой не зарегистрируюсь? Не очень смешно тебе будет? Как ты будешь тогда жить?

Тяжёлое чувство обиды и горечи наполнило её сердце. Всё светлое и счастливое исчезло как дым. В сердце вместо радости и любви — одна горечь и неприязнь. Даже какое-то брезгливое чувство. Она встала, посмотрела на него с презрением и сказала:

— Так вот ты какой?! Не ожидала я! Уходи от меня! Не нужен мне ни ты, ни твоя регистрация.

Тут только дошло до Георгия, как обидел он Зину. Стал её успокаивать, сказал: погорячился от неожиданности… А она как бы и не слышит. Слова его всё в ушах звенят и как плетью хлещут.

Ушёл он от Зины в тот вечер как побитый. Дома рассказал всё родителям. А те, вместо того, чтобы его осудить, стали ругать Зину, которую и в глаза не видели.

— Подумаешь, зазналась, — заговорила мать. — Должна бы в ноги поклониться, что такой парень согласен с ней зарегистрироваться, а она ещё нос воротит. Подумаешь, обиделась. Знала, что делала, когда до свадьбы гуляла с парнем. Теперь и отвечай.

— Гоша же, наверное, обещал жениться, — не очень уверенно вставил отец Георгия.

— Мало ли что парень наговорит, а ты сама думай, — опять заговорила мать.

Но тут уж отец, коренной питерский рабочий, заговорил:

— Нет, мать, ты в этом не права — не то время. Теперь, брат, полное равенство и свобода. Сейчас слово рабочего человека должно быть вернее документа. Кому бы он это слово ни сказал: товарищу, или подруге, или даже незнакомому. Слово есть слово, хоть умри, а выполняй. Язык не балаболка. За то, что сказано, надо головой отвечать. Надо знать цену слова.

Теряя веру в слово, мы мельчаем. Чуть что — подавай бумагу. А слово? Оно должно быть крепче бумаги, в нём честь человека. Иногда слышишь: «Мало ли что я говорил. А где бумага?» Нет, я так понимаю: если парень девушке обещал жениться — это закон. И тут Гоша не прав. Зря обидел девушку.

Несколько дней в душе Георгия происходила борьба. За эти дни он не видел Зину. Но ясно почувствовал, что любит её, и отец прав, и он зря обидел Зину.

В то же время какой-то бес глупого самолюбия всё время копошился в нём и мешал ему поступать правильно, по-рыцарски, по-мужски. Прийти, извиниться искренне, честно, попросить прощения и, сделав все по закону, наладить жизнь ещё лучше, красивее.

А червь глупого самолюбия точил: «Я же мог отказаться от регистрации, и никто бы мне ничего не сделал. Почему же она придралась к моим словам? Я же правду сказал: как бы она стала выкручиваться, если бы на моем месте оказался нечестный парень? Почему же она это не оценила и, несмотря на мои извинения, остаётся холодной и безразличной?»

А голос рассудка его резонит: «Разве так извиняются? Надо извиняться всей душой, без оглядки и без снисхождения к себе. Ведь она же действительно обиделась крепко. Ещё бы. Сам всё время твердил о любви, а как до дела дошло, то и сама выкручивайся!»

Во внутренних переживаниях и сомнениях пролетело несколько дней. Наконец голос разума и совет отца взяли верх, и он решительно пошёл к Зине и уговорил её пойти в загс. Но девушке явно было не по себе от этой регистрации, которая проходила в какой-то спешке, как-то украдкой, вроде какое-то нехорошее дело делают или нехороший поступок покрывают.

Зина не чувствовала никакой своей вины. Она глубоко, искренне полюбила этого человека и хотела иметь от него ребёнка.

Конечно, было бы хорошо воспитывать его в дружной семье. Но в крайнем случае она и одна воспитает малыша. У неё неплохая специальность, да и мама поможет.

Рассуждая так, Зина чувствовала себя свободной и независимой. Она жалела свои разбитые мечты, свою разбитую любовь, но не боялась остаться одна. И самое главное — она не хотела никаких суррогатов, никакой замены любви. Или любовь чистая, красивая, преданная, какая у них была все эти месяцы, или не надо никакой.

Она понимала, что для её будущего ребёнка важна регистрация. Но Зина не испытывала большого счастья от этой процедуры. Её вид и довольно безразличное отношение к регистрации опять стали злить Георгия. Она должна быть счастлива, что он их «общую вину» как бы взял на себя. И её скучный вид, отсутствие любви и внимания к нему раздражали Георгия. Углублялся внутренний конфликт, возникший в результате полного непонимания со стороны юноши женской психологии, которая значительно более сложна, нежна, легче ранима и труднее восстанавливаема, чем у мужчин.

Известно, какое это деликатное чувство — влечение и любовь и как часто под влиянием различных недоразумений и супружеских конфликтов исчезает любовь и появляется равнодушие, возникает неприязнь и даже враждебность. С течением времени муж и жена могут стать чужими людьми, живущими вместе только из-за детей или каких-либо деловых соображений. Как часто мы встречаем случаи холодности и даже отвращения к мужу из-за отсутствия культуры чувства в браке, из-за отсутствия культуры отношения к жене, непонимания и нежелания понимать особенности её психики.

У мужчины, когда появляется влечение к жене, легче проходит чувство обиды, если даже конфликт не разрешен. У женщины все происходит иначе. Она не станет нежна к мужчине, если у неё сохраняется чувство обиды или досады на мужа. Для женщины необходимо какое-то время, чтобы «остыть», чтобы забыть оскорбление или какой-то несправедливый упрёк. И если мужчина хочет, чтобы у жены восстановилось нормальное отношение к нему, чтобы она простила ему, стада ласковее, нежнее, он не должен быть мелочным, не должен придираться к её отдельным словам, сказанным, может быть, сгоряча.

И не обижаться, не создавать новых поводов для конфликтов, если, несмотря на все старания мужа, холодность жены всё же сохраняется. Такова сложность женской психологии. И не новым конфликтом, а только большей нежностью, деликатностью и вниманием он может восстановить хорошие любовные отношения.

Георгий никогда не задумывался над тем, как тяжело было Зине услышать жестокие слова от человека, которого она так искренне и горячо любила. Он не знал, что обида оскорблённой любви очень долго держится в сердце женщины, и мужчина, если он настоящий мужчина, если он рыцарь, а не мелочный и пустой эгоист, должен своим отношением, вниманием, проявлением любви и заботы загладить конфликт и восстановить былые отношения. Если же он мелочен и себялюбив, то робко, через силу произносит слова извинения, и, если женщина сразу же не кидается ему на шею, забыв все обиды и даже грубость, он моментально снова «лезет в бутылку», усугубляя возникший конфликт и увеличивая трудности его преодоления.

Именно таким мелочным эгоистом показал себя Георгий. Уговорив Зину пойти на регистрацию, он рассчитывал, что Зина сразу же все простит и станет к нему по-прежнему нежна и внимательна. Не понимая, что Зине меньше всего нужна эта регистрация, на которую она пошла только ради ребёнка. Ей нужна была его любовь, его чувство, которое он трусливо боялся показать из опасения, что она «зазнается» ещё больше и «сядет на него верхом». Он поэтому так «робко» и вёл себя с ней. Сделает шаг к ней навстречу, а сам несколько раз оглянется — не лишний ли шаг шагнул? Короче, Георгий не показал широкой русской натуры, которая так хорошо выражена в стихотворении:

Коль рубить, так уж сплеча,
Коль ругнуть, так сгоряча,
Коли драться — драться смело,
Коли бить, так уж за дело,
Коли пир, так пир горой,
Коль любить, так всей душой!

И уж если ты понял, что виноват, и пошёл просить извинения, то надо делать это без оглядки. А Зина принадлежала именно к таким натурам, которые не хотят ничего половинчатого, ничего вполсилы, особенно когда Дело касается чувства. Поэтому регистрация не растопила льда, появившегося между ними. Не приблизила их и свадьба, которую Георгий приурочил к какому-то празднику.

Обстановка на свадьбе не была торжественной, чувствовалась скованность. И свадьба прошла совсем не так, как мечтала Зина. Девушка сидела грустная, молчаливая. Георгий же злился, что она все ещё чем-то недовольна. Он, кажется, все сделал, что положено с его стороны: и зарегистрировался, и свадьбу сыграл. А она все ещё дуется. Это его злило, было досадно перед своими ребятами, перед девчатами, которым, он знал, что нравится и они с радостью пошли бы за него замуж. А Зина недовольна. У неё вид такой, что она делает снисхождение ему, что выходит за него замуж.

Так, не попытавшись её понять, не поговорив с нею откровенно обо всем честно и прямо, самокритично и мягко, он своей свадьбой не только не приблизил Зину, но, может быть, даже отдалил от себя. Надо сказать, что очень часто происходит глубокий разрыв и разбивается жизнь двух любящих существ, хороших и честных людей, только потому, что они вовремя и откровенно не могут выяснить возникшие между ними недоразумения. И все это потому, что ни один не хочет начать разговор первым, а если и заговорит, то не бывает откровенным до конца.

В этом отношении мужчина должен сделать первый шаг, хотя бы он и чувствовал себя уязвленным, а жену неправой. Дело в том, что понять женскую психологию нам, мужчинам, часто бывает очень трудно. Правильно или неправильно, но она-то твёрдо уверена, что она права. И с её точки зрения, может быть, так и есть, А может быть, если объективно рассудить, она и права, а он ошибочно это всё себе представил. Без откровенного большого разговора выяснить этого нельзя. А оба супруга молчат, потому что никто не хочет начать разговор первым, чтобы не показать, что он не прав. Кто-то из них робко пытается начать разговор. Но другому этого мало. Он хочет полного признания своей вины со стороны супруга или супруги. Та же, не чувствуя своей вины, не хочет идти на полное самобичевание и замолкает. Игра в молчанку продолжается. Конфликт нарастает и может кончиться полным разрывом двух любящих существ, которые потом всю жизнь будут жалеть об этом.

На свадьбе Георгий, подвыпив, нетактично реагировал на молчаливую грусть Зины и даже оскорбил её. Зина ещё больше замкнулась и, поселившись в семье Стуканиных, чувствовала себя одиноко. Георгий чувствовал себя обиженным и почти не разговаривал с Зиной. Мать тоже то и дело ворчала на свою невестку и всем была недовольна. Только отец Гоши старался смягчить общую тяжёлую обстановку. Пытался заговорить как ни в чём не бывало, рассказывал о новостях на заводе, пытался шутить, но его никто не поддерживал. Прожив в доме мужа несколько недель и не дождавшись с его стороны ни откровенного признания, ни искреннего раскаяния в своей грубости и не видя выхода из создавшейся обстановки, Зина ушла к матери. Её поступок ещё больше обозлил Георгия. «Ничего, — говорил он про себя, — небось как нужда тебя схватит за горло, придешь к мужу, поклонишься».

Но Зина не пошла к мужу. Она ждала, когда он одумается и придёт к ней. А не придёт — значит, не любит. В таком случае и жалеть нечего.

Находясь в родильном доме, она всё ждала записки от Гоши. Но записки вместе с передачей приходили только от мамы. Она же и пришла за нею в день выписки. Напрасно искала Зина глазами мужа. Георгия не было. Его мелкое самолюбие оказалось выше общечеловеческих норм поведения, когда друг, если он действительно друг, в минуты опасности забудет все разногласия и протянет руку помощи. А ведь роды всегда таят в себе угрозу, и не для одной, а для двух жизней, и каждая женщина это очень хорошо чувствует. Освободившись от бремени, она, ослабевшая, но счастливая, нуждалась в поддержке сильного и умного друга, который с благодарностью отнесётся к ней за тот труд и боль, которые женщина принимает на себя, беря ответственность за них обоих. И только мелочные эгоисты могут думать в этот момент о своих обидах. Мужчина с богатой внутренним содержанием натурой всем этим пренебрегает полностью и без остатка. Он придёт к своему другу щедрый своей добротой, все простивший ей, даже если она в чём и была виновата, за подвиг, который совершает женщина, производя на свет человека, за великое таинство рождения новой жизни. Каким же надо быть маленьким человечком, чтобы не подняться выше своих обид даже в такой ответственный для жизни женщины момент!

Мало того. Она своими усилиями, своими муками производит на свет его ребёнка, а он в это время рассчитывает и скрупулёзно измеряет, чья вина больше.

С горьким чувством растущей обиды и боли приехала Зина в дом Стуканиных; сюда её привезли мать и родители мужа, желающие помирить молодых супругов. Конечно, если бы Зина не любила, если бы она не мечтала восстановить семейную жизнь, она бы не поехала к Георгию. Но тот расценил это по-своему и ждал её «полного и чистосердечного раскаяния». Ни разу не подошёл к ней как человек, как друг, как сильный мужчина. И осталась она в доме мужа как чужая. Проходили дни, недели, месяцы, а они не становились ближе.

Зина не выдержала и, взяв ребёнка, снова уехала к матери. Георгий, вместо того чтобы побеспокоиться о ней, о ребёнке, опять решил её «проучить» и ждал, когда «нужда» снова её приведёт к нему. Он не помогал Зине в воспитании сына.

Прошел год. Гнетущая атмосфера была в доме Зины. И в этой атмосфере рос и развивался их сын, не зная ласки отца, не видя улыбки матери.

Георгий не женился. Он все ещё любил Зину и не мыслил себе жизнь с кем-либо, кроме неё. Не думала о замужестве и Зина. Чувство к Георгию у неё почти прошло. Слишком велика была горечь обиды. Но как подумает она, что у её сына будет отчим, который, быть может, невзлюбит его и испортит ему жизнь, так сразу же отгонит всякие мысли о новом браке. А сватали её многие… Да и немудрено. После родов она поправилась, похорошела ещё больше. И многие, весьма достойные мужчины пытались за ней ухаживать, но она никому не уделяла внимания.

Лишь инженер, средних лет мужчина, не имевший детей и три года назад потерявший жену от болезни сердца, упорно продолжал оказывать ей внимание, не претендуя на взаимность.

Он нередко заходил к ней домой, подолгу разговаривал с её мамой, любил играть с её ребёнком, который быстро привязался к нему и охотно шёл с ним гулять.

Зина с доброй улыбкой смотрела на этого человека, и у неё иногда появлялась мысль связать с ним свою судьбу. Подала заявление на развод с мужем. Георгий же не мог примириться с тем, что Зина уйдёт от него навсегда. И он не давал согласия на развод…

Шли годы. Однажды, проходя мимо дома, где жила Зина с матерью, он увидел, как его жена шла с каким-то мужчиной, который держал за руку его сына. Он был поражён увиденным, тяжёлое чувство безвозвратной потери охватило его. Он чуть не бросился к ним… Но, сдержав себя, подумал: а что он им скажет?..

Георгий пережил мучительные дни. Он понимал, что в нём заговорила ревность, которая захватила все его существо и затуманила рассудок. Много раз он порывался бежать к Зине, но останавливался. Тяжёлое чувство какой-то безысходности не покидало его. Он плохо спал, ничего не хотел есть и чисто механически поглощал то, что давала ему мать.

Как-то у Георгия сильно заболел живот. С трудом передвигаясь, он пошёл на работу и пробыл там весь день. Обедать не мог. Его тошнило, и боли не отпускали. Кое-как пришёл домой и лег. Мать забеспокоилась, хотела вызвать «Скорую», но сын не разрешил: «Не могу я сейчас лечь в больницу. У меня срочная и ответственная работа. Денёк завтра отлежусь, а потом пойду на завод. Позвоните мастеру, скажите, что я прошу разрешения на завтра не выйти на работу, не совсем здоров».

Назавтра боли усилились. Но и в этот раз он не разрешил вызвать «Скорую». На третий день температура поднялась высокая, он стал заговариваться. Вызванный участковый врач, молодая, недавно окончившая институт, подумала, что у него, может быть, тиф. Попросила вызвать инфекциониста. Тот, посмотрев, велел срочно вызвать хирурга. Только на четвёртый день болезни Георгий был доставлен в нашу клинику, где у него был признан острый аппендицит с инфильтратом и прорывом его в брюшную полость. Картина острого перитонита аппендикулярного происхождения.

Георгия немедленно взяли на операционный стол. Был удален гангренозный перфоративный отросток, удален гной, и операцию закончили оставлением тампонов в брюшной полости.

В первые дни была реальная угроза его жизни. Больной метался в бреду. От него не отходили ни на минуту.

Сразу же после операции ко мне подошла молодая женщина и, отрекомендовавшись его женой, попросила разрешения посидеть около больного. Трое суток она почти не отходила от него. Когда же опасность миновала, женщина перестала дежурить, но каждый день приходила в клинику, расспрашивала врача и сестру о самочувствии больного.

Когда Георгий стал поправляться, я сказал как-то вскользь, что жена сидела у него трое суток не отходя.

Стуканин удивился.

— Нет у меня жены, — резко сказал он. — Это, наверное, была мама.

— Ну, брат, я, наверное бы, отличил маму от жены. Ты говоришь, что у тебя нет жены, а она сказала, что жена, и так за тобой ухаживала, как дай бог, чтобы мать ухаживала за своим сыном.

Больной задумался и не сказал ни слова.

Когда он уже совсем стал поправляться, я, проходя по вестибюлю, увидал Зину. Поздоровался с ней. Она, спросив о состоянии здоровья Гоши, попросила:

— Вы, пожалуйста, не говорите ему, что я около него дежурила, не надо!

— Вы поздно меня предупредили. Я уже сказал.

— Это очень плохо, — с какой-то болью сказала она и печальная вышла из клиники.

На следующий день я позвал к себе в кабинет больного, усадил его и сказал:

— Если это не секрет, расскажите мне, что у вас с вашей женой.

— Такими вещами я ни с кем не делюсь, — сказал он задумчиво и даже мрачно. — Но я знаю, что вы спасли мне жизнь, и я обязан сказать вам всё, о чём вы спрашиваете.

И он подробно рассказал мне историю их печальной любви. Я слушал его, не перебивая и ни о чём не расспрашивая. Да этого и не надо было делать. Страдая молча, про себя, не имея возможности ни перед кем излить свою душу, он изложил мне всю картину настолько подробно, что я ясно представил себе всю их драму.

Как можно тактичнее я постарался раскрыть перед ним психологию женщины, её переживания, её желание иметь хорошую семью, а не формальное право называться женой.

— Вы же, вместо того чтобы проявить эту любовь, решили показать характер, причём показывали его даже тогда, когда Зина и ваш ребёнок подвергались смертельной опасности. Ведь роды бывают и неблагополучными, когда и роженица и ребёнок могут погибнуть.

— Я как-то об этом не подумал, — мрачно сказал Георгий.

— А вот Зина в минуту опасности пришла к вам на помощь и трое суток не отходила от вас. И тем, что остались живы, вы в значительной мере обязаны ей. В тот переломный момент, когда чаша весов жизни была неустойчива, любой недогляд мог привести к печальному исходу. Она же не смыкая глаз следила за каждым вашим движением, выполняя каждое ваше желание, выраженное губами или движением руки. Вы же в трудные минуты её жизни старались «показать характер», копались в мелочных обидах. Если у вас есть характер, то показывайте его перед тем, кто сильнее вас, кто враждебен вам, кто причиняет вам или вашим близким зло. Перед любимой женщиной показывают характер только слабые, бесхарактерные люди, робкие перед сильными и перед начальством и грубые с женщинами и с подчинёнными. Это всё закономерно. И вы оказались в рядах слабых и безвольных людей. А вы ведь танкист. Вы обязаны были сделать это. Не зря говорится: «Кто самый сильный из людей? — Тот, кто сильней своих страстей!»

Вы проявили полное отсутствие душевной чуткости и теплоты по отношению к любимой женщине, оказавшей вам доверие, которого вы не заслуживали. И девушкам можно только настойчиво советовать — не доверяйте таким людям, как Георгий Стуканин, иначе наживёте много неприятностей. Так, что ли, Георгий Стуканин? — спросил я, чувствуя, что после этого разговора его отношение к самому себе, а следовательно, и к Зине, изменится.

Так оно и получилось. Зина приехала за ним на машине. Привезла его домой к родителям, постелила постель, уложила, подоткнула одеяло, подставила к кровати столик, стул, поставила стакан с водой, собралась уходить. Он её остановил, задержав её руку, посадил около себя и, не щадя себя, высказал всё, что пережил за эти годы. Он просил у неё прощения, обвинял себя в жестокости, чёрствости, в непонимании душевных переживаний друга.

Он действительно был не прав с самого начала и до конца. Он просит у неё прощения за это горе и те переживания, которые он доставил ей за эти годы. И если у неё сохранилось ещё чувство любви к нему, он просит её остаться. Он сделает всё от него зависящее, чтобы сделать её счастливой…

И Зина осталась.

Глава IX

1

Стало модным решать самостоятельно, без совета с родителями и старшими, вопрос женитьбы или замужества.

Разумеется, мы не за то, чтобы эту важную проблему жизни молодых людей решали за них родители. Нелепость такой постановки вопроса очевидна. Тем более если молодые люди полюбили друг друга. Ну а если у девушки или у юноши нет твёрдого убеждения в том, что их взаимное влечение и есть настоящая любовь? Или возникают сомнения иного порядка?.. Тут-то как раз и может оказать неоценимую услугу совет отца или матери, особенно если в отношениях с родителями есть доверие и взаимное уважение.

Опыт, приобретённый родителями, поможет сделать правильный выбор, убережёт от ошибки, которая порой дорого стоит.

Расскажу одну историю.

Люба Авдеева шла в медицинский институт по призванию. Она хотела быть врачом, педиатром. Ей нравилось лечить детей, которых она очень любила и постоянно возилась с ними. Поэтому для неё не было вопроса, в какой вуз поступать. В средней школе она училась хорошо, а последний год, заранее узнав программу для поступления в медицинский вуз, упорно готовилась.

Три экзамена выдержала на 5 и только один на 4. Это оказался проходной балл, и Люба, счастливая, пошла на первое занятие. Она была записана в группу, где было три мальчика, остальные девочки. На собрании группы представитель деканата сказал, что старостой группы назначается Олег Морев. Поднялся высокий парень с шапкой волос темного цвета. Большие карие глаза прикрывали воспаленные веки. Он носил бакенбарды. Они старили парня, придавали некоторую таинственность. Он поднялся с места и заговорил с группой, как старший с младшими. Молодые, скромные студенты, плененные властным тоном и жестами, тихо сидели, считая, что лучшего старосты им не надо.

— Нам крупно повезло, — говорили они между собой — Этот наладит дисциплину. Видать, развитой. С ним не пропадем…

Олег действительно держался уверенно, независимо и даже покровительственно. На зачетах он не всегда отвечал на вопросы, но как-то умел выходить из трудных положений и оценки получал неплохие.

— За солидность, — шутили студенты между собой. Олег был хорошо одет, всегда имел при себе деньги, что поднимало его авторитет в глазах ребят и в какой-то мере привлекало девчат.

Но никому в группе Морев не отдавал предпочтения. Любе это нравилось. Она вообще не любила повес.

После первой же встречи, расставаясь, Олег упросил Любу прийти на свидание на следующий же день и сам явился к назначенному часу безукоризненно одетый, с букетом цветов. Люба встретила его приветливо, расспрашивала о занятиях, о школе, которую окончил, об институте. Держала она себя просто, свободно и легко. Олег по-своему расценил её манеру держаться — взял за руку, попробовал привлечь к себе. Люба так на него посмотрела, что он быстро отпустил руку. Они продолжали встречаться, но Люба не позволяла Олегу переходить черту дружеских отношений. Однажды он решил применить силу. Люба вся сжалась, сказала спокойно, ледяным тоном:

— Отпусти!

И две недели не выходила к нему, не отвечала на записки. А когда, уступив его домогательствам, снова пришла на свидание, то заявила: «Никаких вольностей не позволю, а будешь хамить — уйду навсегда». Олег растерялся. Несмотря на свою молодость, он был опытным ловеласом, обманул не одну девушку, а тут — нате, подумаешь, краля!

В душе хоть и возмущался, но виду не подавал. Любу, дочь известного профессора, упускать не собирался. Войти в дом к профессору, уважаемому человеку, живущему в достатке, жениться на его единственной дочери — что может быть лучше? Все имущество профессора, библиотека, редчайшие книги, которые он уже разглядел, бывая в доме Авдеевых, — все это перейдет к нему. Нет, за это стоит бороться.

И он решил переменить тактику. Он притворился страстно влюблённым в Любу. Сидел около неё задумчиво, часто вздыхал и непрерывно говорил ей, что он без неё ни жить, ни дышать не может. И Люба стала привыкать к его поклонению и постепенно привязалась к Олегу. Он был ей нужен, необходим. Интуитивно чувствовала она какую-то фальшь в словах своего воздыхателя, порой ей было неприятно его слушать — ив такие минуты она хотела порвать с Олегом, но не хватало на это сил. Есть в женской природе такие свойства, которые ни уму, ни сердцу не подвластны.

Но, к чести нашей Любы, скажем: у неё хватило и ума, и здравого смысла окончательно не запутаться в хитро расставленных сетях.

Я всегда с ранней моей молодости восхищался русскими женщинами и много читал о их муках, подвигах и достоинствах. Классические слова великого нашего певца Некрасова о русской женщине волнуют нас и поныне, ибо она за это столетие ничего не потеряла из своих великолепных качеств, а, наоборот, обогатилась, получив образование и приобщившись ко всем сторонам государственной и политической жизни.

Есть женщины в русских селеньях…
Пройдёт — словно солнце осветит!
Посмотрит — рублём подарит!..

Светлый образ русской женщины покоряет. А ведь она в то время была крепостной крестьянкой. Тот же Н. А. Некрасов о ней скажет:

Три тяжкие доли имела судьба,
И первая доля: с рабом повенчаться,
Вторая — быть матерью сына раба,
А третья — до гроба рабу покоряться,
И все эти грозные доли легли
На женщину русской земли.

Декабристки, оставляя дворцы и роскошь, шли в Сибирь за своими мужьями и женихами, разделяли с ними все тяготы каторжной жизни.

Когда иркутский губернатор, имея наказ чинить препятствия женам, едущим к своим мужьям, упрекал княгиню Трубецкую: «И что же? Бежите Вы за ним, как жалкая раба!» — она гордо ему отвечает:

Нет, я не жалкая раба,
Я женщина, жена!
Пускай горька моя судьба —
Я буду ей верна!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

О, если б он меня забыл
Для женщины другой,
В моей душе хватило б сил
Не быть его рабой!
Но знаю: к родине, любовь
Соперница моя,
И если б нужно было, вновь
Ему простила б я!..

А. С. Пушкин восхищался подвигом декабристок:

Поверьте, душевной такой чистоты
Не стоит сей свет ненавистный!
Блажен, кто меняет его суеты
На подвиг любви бескорыстной!

Русская женщина и в годины бесправия и произвола, и на вершине общественного положения, и в крепостном подчинении всегда стояла рядом с мужчиной не как раба, не как вещь для удовольствия, не как фетиш, который на словах превозносили и преклонялись, а на деле ни во что не ставили, — нет, она всегда была как друг и товарищ мужчины во все периоды жизни народа.

Иные циники любят злословить о непостоянстве характера женщины, о якобы её извечной тяге к любовным приключениям, к неверности. Ничего нет отвратительней этой невинной с виду, но в сущности мерзкой клеветы.

2

Нашим юношам и девушкам надо знать о тех обычаях и традициях, которые веками создавались в русском народе и которые помогали воспитывать наших людей благородными и честными. Так, у нас утвердилась хорошая традиция, говорящая о глубокой внутренней культуре народа: во все века, даже во время крепостного права, отношения между мужчиной и женщиной, мужем и женой, юношей и девушкой — всегда складывались на принципах равенства и глубокого взаимного уважения. Особенно трогательным всегда было отношение юноши к девушке. Оно говорило о чистоте его помыслов и искренности их отношений. Приходится лишь удивляться, откуда наши предки, в основном неграмотные люди, жившие в бедности и бесправии, — откуда они черпали эти светлые понятия, которые и поныне, в век сплошной грамотности и культурной революции, могут явиться образцом для нашей молодёжи.

Вспомните, с какой нежностью в украинской песне батрак обращается к своей любимой девушке. Он просит её выйти в «гай», но, чтобы она не намочила ножки и не простудилась, он ей говорит: «Я ж тэбэ ридную аж до хатыночки сам на руках виднэсу!»

Какое бережное отношение звучит в этих словах по отношению к своему любимому другу, более хрупкому и нежному созданию, которое он, как физически более сильный, обещает беречь и защищать. Он бережёт её как друга, товарища по работе, свою будущую подругу, с которой ему идти рука об руку всю жизнь, как будущую мать своих детей.

Перечитайте Шевченко, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, пересмотрите всю нашу классическую литературу, и вы увидите, как в ней воспеваются и как бережно охраняются великолепные народные традиции в отношениях между юношами и девушками. Сколько в них светлого, чистого, святого. Все это наше, родное, что дорого каждому русскому человеку и что почитается и высоко ценится народами братских республик и всей земли.

Пренебрежение и нападки на нравы и обычаи, какими бы «модерными» фразами все это ни прикрывалось, есть чуждое нашему народу, вредное для нас и для наших взаимоотношений с другими людьми.

Юноша физически сильнее, выносливее девушки. Так создала его природа. Девушка же, наоборот, нежнее, ласковее, слабее. И он, как рыцарь, как джентльмен, должен всегда это помнить. Тот, кто обидит, оскорбит девушку, допустит недозволенное, тот покроет себя позором, и каждый, кто имеет хоть каплю мужской гордости, осудит его.

Существуют во всём мире хорошие традиции, по которым мужчина оказывает знаки уважения женщине. Они основаны на отношении человека к тому, что всего дороже для него. А для любого человека самым дорогим человеком является мать, и не отдать должное матери, не поклониться ей до земли может только плохой человек. Оказывая другой женщине знаки уважения и преклонения, он оказывает их чьей-то матери или будущей матери…

Каждый, уступая место женщине или оказывая ей другие знаки уважения и внимания, подумает о том, что другой мужчина или юноша сделает так же по отношению к его матери, сестре, жене.

По тому, как ведёт себя мужчина, а особенно юноша, по отношению к женщине или девушке, можно безошибочно судить о его внутренней культуре.

Русские традиции, если к ним внимательно присмотреться, разумно направлены на защиту женщины как основы народа. Народ, который не бережёт женщину, обрекает себя на постепенное вымирание. Потому-то как в прежние века, так и ныне государственный ум проявляется прежде всего своим отношением к женщине и будущему потомству.

У наших людей во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной всегда над внешними проявлениями своего преклонения и симпатии к женщине превалировало внутреннее чувство уважения и заботы о ней. И в наше время, когда женщина не только юридически, но и суровой жизнью доказала своё равенство с мужчиной, наша задача заключается в том, чтобы эти новые отношения закрепить, облагородить и сделать их традициями. И пусть никого не смущает тот факт, что некоторые женщины, получив образование, какое-то время не работают, а отдают себя семье и воспитанию детей. Образованная женщина, если она уделит больше внимания детям, принесёт пользы, может быть, не меньше, а больше, чем выполняя ту или иную работу на службе. И если русская мать, будучи в своей основе неграмотной, воспитывала детей с прославленным «русским характером», то можно не сомневаться, что, получив образование, русская женщина в вопросах патриотизма, любви к Родине сделает ещё больше. Примером тому являются наши выдающиеся люди прошлого, наши писатели, учёные, полководцы, педагоги, врачи. Все они в то время воспитывались образованными матерями, и какие это были патриоты!..

Однако я отклонился от своего рассказа.

Олег обхаживал не одну только студентку своего курса, но Люба ничего не знала о его похождениях. Да никто ничего об этом и не говорил. Как опытный человек, Олег никого не посвящал в свои интимные дела и своё отсутствие в группе или в общежитии объяснял «работой в библиотеке». Да Любе и некогда было слушать чьи-либо пересуды. Она была активным, деятельным человеком в жизни. Такой она проявляла себя и в группе, где для неё забот было хоть отбавляй. Но ещё больше внимания и душевных сил отнимали у неё личные неурядицы — две истории, случившиеся в это время с близкими людьми. А надо сказать, что чужую боль она переживала едва ли не сильнее, чем свою собственную.

Первая история — с младшей двоюродной сестрой Машей.

Когда Люба заканчивала второй курс, к ним приехала Маша — поступать в Ленинградский институт культуры. Это была способная и серьёзная девушка, учившаяся только на «отлично». Приехав заблаговременно, она всё время готовилась и считала, что имеет шансы на успех. Однако на первом же экзамене по русской литературе она получила двойку.

Вторая история случилась с подругой, комсомолкой их курса Галей. Среднего роста, тоненькая, как былиночка, она выглядела подростком. В детстве Галя болела туберкулезом лёгких, и поэтому, несмотря на трудности с общежитием, ей дали отдельную маленькую комнатку. Она училась с первых же дней очень хорошо. Отличалась не только кротостью, но и удивительной добротой. Несмотря на свою болезненность, она никогда о себе не думала, и её постоянно можно было встретить или в профкоме, или комитете комсомола, где она хлопотала за кого-нибудь. Она была из культурной семьи. Мать — врач, отец — педагог. Жили беспечно, часто привозили ей продукты или лакомства — то сами, то через попутчиков, и у Гали всегда было что-нибудь вкусное. Но сама она плохо ела и всё, что ей присылали, раздавала подругам и товарищам, которые любили заглядывать к ней и часто набивались в её комнату до отказа.

Скоро в комнате у Гали появился студент Кирилл. Он был некрасив, и непонятно, почему пользовался успехом у девушек. Держался он независимо, к месту говорил о своих победах в спорте, а если среди слушательниц была Галя, то красочно живописал, как эта победа трудно ему давалась.

Галя вскоре почувствовала, что она встретила человека, которого искало её сердце. И Кирилл сумел быстро её в этом убедить. Он был внимателен, говорил девушке комплименты — заверял в своей готовности делать все для своей возлюбленной.

Был на курсе другой студент — Серёжа, молчаливый, несколько замкнутый юноша. Он учился хорошо, имел первый разряд по спорту, но никогда не говорил о своих победах. А в присутствии Гали он и вовсе лишался дара слова и только краснел, когда она его о чём-то спрашивала. Виделись они редко, тогда как Кирилл заходил к Гале чуть ли не каждый день. Будучи сама от природы правдивой, она не могла и представить, что ей говорят неправду. В своих мечтах она таким и представляла своего будущего мужа. Он всех остроумнее, всех сильнее. Кирилл ей казался идеалом мужества, идеалом мужчины.

Она впала в ошибку, которую совершают многие мечтательные, правдивые и красивые натуры. По своей молодости Галя ещё не знала, что истинное мужество, благородство, храбрость, одаренность всегда сочетаются с простотой, скромностью и даже некоторой застенчивостью. И эта скромность, как правило, увеличивается, если у юноши появилось глубокое чувство к девушке. Даже если у кого-то и есть некоторая бойкость, она чаще всего сразу пропадает, когда юноша искренне влюбляется.

Отсутствие скромности, стремление похвастать своими успехами характеризует человека пустого, болтливого, а если он хвалится своей храбростью — то и труса. Об этом великолепно рассказано в классическом произведении двух русских гениев — в опере «Руслан и Людмила» Глинки по поэме Пушкина. Там Фарлаф —

«Крикун надменный,
В пирах никем не побеждённый,
Но воин скромный средь мечей» —

типичный хвастун, пустой, никчемный, да ещё и презренный трус. А послушайте вы арию Фарлафа — там сто слов в минуту, и все сплошь хвастовство, а на деле — испугался первого встречного всадника и бежал, пока не упал в канаву.

Истинное чувство всегда молчаливо, истинная храбрость всегда скромна. Не буду говорить о других национальностях, у меня нет достаточных знаний для характеристики других народов, но для русского человека скромность всегда характерна. Все герои наших былин и песен невелеречивы, скромны, и Серёжа, который искренне и глубоко любил Галю, был из породы тех самых умных и сильных людей, которые не любят громких слов, не выставляют себя напоказ. Но Галю соблазняли внешние эффекты, она не разглядела человека и полюбила Кирилла. Деликатные намёки подруг на его истинные достоинства не достигли цели, она уже слепо шла за своим кумиром.

Кирилл, добившись любви Гали, стал её эксплуатировать. Он жил в её комнате, заставлял готовить для него пищу. Галя все делала с восторгом, всячески ухаживала за ним. И чем больше подчинялась его прихотям, тем капризнее он становился. Вскоре её унижения были замечены друзьями. Она быстро теряла авторитет. Опустела и её комната, мир суживался, она хуже училась, часто плакала. Между тем Кирилл являлся к ней всё реже. А потом вдруг он перевёлся в другой город. Подруги решили, что для Гали это счастье, но Галя думала по-иному: она не смогла вынести удара, приняла большую дозу снотворного. К счастью, врачи её спасли.

Оправившись физически, она оставалась грустной, одинокой, ни с кем не хотела встречаться. Узнав, где он учится, написала ему письмо, но ответа не получила.

Года через два в этот город приехала баскетбольная команда, в составе которой был Кирилл. Он никого не спросил о Гале, не сделал попытки встретиться с ней. Галя, которая ждала Кирилла и думала все ему простить, после его отъезда слегла, тяжело заболела, у неё открылось легочное кровотечение. Машина «Скорой помощи» доставила её к нам в клинику. Мне и моим сотрудникам её болезнь доставила много хлопот — трудно и необычно протекала; я много часов провёл у её койки — тут-то и узнал её невеселую историю.

Со временем Галя сумела преодолеть муки неразделённой любви. Постепенно она снова стала общительной и веселой, выправилась в учёбе. Удалось нам одолеть и её хворобу. Но горькое чувство обиды, какой-то осквернённости, какой-то вины перед собой и друзьями у неё осталось.

По-разному относятся девушки к измене друга, который оказался непорядочным человеком и совратил её. Переживает ли эту разлуку девушка так тяжело, как Галя, или несколько проще смотрит на это — всё равно такая внебрачная любовь оставляет в душе обманутой девушки тяжёлый, неизгладимый след. Она всё время чувствует себя униженной, она, как птица с подрезанными крыльями, не чувствует сил и способности летать высоко.

Даже если после этого она искренне и глубоко полюбит кого-то и выйдет замуж и, может быть, будет жить счастливо, воспоминание о предательстве сохранится у неё навсегда. Даже если она будет безупречно верна своему мужу, чувство вины и какого-то бесчестья у неё останется. Не зря русская пословица говорит: «Береги честь смолоду».

Это имеет большое значение как для девушки, которая должна беречь себя для мужа неприкасаемой, так и для юноши, который должен не запятнать себя постыдным и бесчестным поступком. Не забывает о таком своём поступке и мужчина, если он, конечно, в основе своей порядочный человек.

В наше время, когда женщина приобщилась к образованию и к активной общественной жизни страны наравне с мужчиной, она тем более стала его другом, с которым идут рука об руку и в горе и в радости. В суровые для нашего народа годы она ни разу не подвела мужчину и, если надо — гибла с ним рядом как героиня.

Вот почему наша женщина заслуживает того, чтобы мужчина не только любил и уважал её как друга, как подругу, но и берёг её.

Подлинная эмансипация и равноправие женщины состоит в том, чтобы обладать равными с мужчинами социальными правами, чтобы не было привилегий для одного пола и не ущемлялся другой. Но это не значит, что эмансипация должна привести к мускулинизации, то есть уподоблению мужчине. Подлинное равенство должно уважать существование физиологических и биологических различий. Подлинная эмансипация состоит в том, чтобы освободить женщину от всего того, что мешает ей развиваться в соответствии с её особыми психическими и биологическими потребностями и особенностями. В частности, учитывая, что физически женщина более слабая, а психически легко ранима, мужчина обязан её оберегать не только от физических перегрузок, но и от моральных стрессов, которые женщина переживает много тяжелее.

Иногда «охотники за девушками» прибегают к имитации любви. Они идут на то, что обманывают девушку в её самом светлом и дорогом для неё чувстве — чувстве любви. Играя в любовь, используя эти свойства девушек, ловеласам нередко удаётся обмануть их цельную, здоровую натуру.

Но здесь мы закончим историю Гали. В минуту самых тяжёлых переживаний первым ей подал сильную и верную руку Серёжа. И будем надеяться, что он поможет ей сгладить и залечить наболевшую рану.

Мы вернёмся к Любе. В то же самое время, но при несколько других обстоятельствах у неё тоже развивалась любовная история…

В конце второго года упорного ухаживания за Любой Олег стал настойчиво просить выйти за него замуж. Она сначала отказала, но в конце концов уступила, сказав, что ответит после совета с родителями.

Олег уговорил девушку пойти в загс на предварительную запись. «Там дают большой срок на обдумывание — мы всегда можем отказаться», — говорил он. Люба пошла.

В загсе Олег держался развязно, даже нахально, и не только с сотрудниками, но и с ней. И это Любе не понравилось.

Расставшись с Олегом, Люба долго сидела задумавшись в своей комнате, а потом пошла к отцу — решила посоветоваться с ним. У них с отцом всегда были тёплые, дружеские отношения. Она любила отца за его ум, доброту, за его неизменно хорошее отношение к людям, за справедливость, за его глубокое знание жизни и своего предмета — русской литературы.

3

Олег часто приходил к Любе домой; отец видел, что между ними завязываются отношения несколько большие, чем дружба. Но он верил своей дочери, надеялся, что ни на какой безрассудный поступок она не пойдёт, и не хотел вторгаться в её внутренний мир и влиять на её решения. В то же время он беспокоился за дочь, боялся, что она поверит этому человеку, будет обманута.

В кабинете отца не было. Люба удивилась и забеспокоилась. В вечернее время он всегда был дома. Она пошла в комнату матери. Та сидела с повязанной головой и глазами, красными от слез. Сердце Любы болезненно сжалось от предчувствия несчастья. И первая мысль — это упрёк себе, что она, увлечённая любовью к Олегу, совсем не думала ни о здоровье, ни о возможных переживаниях родителей.

— Где папа? — спросила у матери. — И что с тобой? Почему ты плачешь? Да отвечай же, где папа?

— Папу увезли в больницу.

— В чем дело? Что случилось?

— Он уже давно переживал, глядя на твою любовь к Олегу. А когда он услыхал, что ты пошла в загс, ему стало плохо. Я вызвала «Скорую помощь», и его отвезли в больницу.

— Но ведь я же пошла в загс на предварительную запись. Это же ещё не брак.

— Всё же так с родителями не поступают. Если мы тебе доверяем, то и ты должна к нам относиться с доверием.

Люба пошла в клинику. Это была наша клиника. И хоть мы, как правило, принимали только хирургических больных, но нам привозили иногда и с болезнями сердца, не требующими операций.

Я был ещё в клинике, когда мне сказали, что привезли на «Скорой» больного с сердечными болями. Распорядившись срочно сделать необходимые анализы и электрокардиограмму, я решил, не уходя домой, посмотреть больного сам.

Так я познакомился, а затем и подружился с этим замечательным человеком, большим русским учёным, талантливым литературоведом и критиком.

При мне ему сделали обезболивающие уколы, и боли в сердце прошли. Прослушав его и посмотрев принесённую электрокардиограмму, я убедился, что у больного ничего опасного нет; у него был кратковременный спазм коронарных сосудов. Успокоив больного, я задержался у его постели, разговорился с ним. Тут как раз и пришла Люба. Порывисто подошла к отцу, бросила на меня вопросительный взгляд. Я успокоил дочь, она присела к нему, стала извиняться за причинённую боль.

— Оставим этот разговор. Он здесь неуместен, — спокойно сказал отец, — да я тебя и не осуждаю. Узнав, что это предварительное посещение загса, я успокоился.

Через несколько дней отец был выписан из клиники. Он очень тепло прощался со мной и взял с меня слово, что я обязательно побываю у них.

Вскоре я познакомился со всеми членами этой семьи. Профессор рассказал мне, что через несколько дней после выписки из клиники Люба пришла к нему в кабинет и откровенно рассказала о своих взаимоотношениях с Олегом. Он слушал её внимательно, не перебивая.

— Мне кажется, что он прямой, честный и очень любит меня, — говорила Люба.

— А ты? Ты любишь его? — спросил отец.

— Я часто сама задавала себе этот вопрос и не могла ответить достаточно ясно. Я не знаю, что такое любовь, и я её никогда не испытывала. Олег мне нравится, мне с ним хорошо. Но если его долго нет, я не могу сказать, что схожу с ума. Во всяком случае, у меня к нему хорошие, дружеские чувства. Надо же мне выходить замуж. Такой любви, как у Олега ко мне, наверное, не будет, а ведь это самое главное.

— В этом вопросе, — сказал отец, — мне очень трудно и слишком ответственно давать советы. Представь себе, я посоветую тебе выйти замуж за Олега или, наоборот, скажу, чтобы ты не выходила. Ты меня послушаешь и будешь несчастна. И я себя буду потом упрекать, и ты будешь винить меня.

— Нет, папа. Ты этого не бойся. Я никогда не стану тебя упрекать, что бы ни получилось. Ты только скажи мне откровенно всё. Я верю в твоё доброе сердце, в твой ум, знание и понимание людей.

— Хорошо. Начнём прежде всего с тебя. Замужество должно быть финалом проявления глубоких чувств, связывающих двух преданных друг другу людей. Только при этих условиях замужество приносит истинное счастье. Любой брак, не связанный истинным чувством, представляет собой вульгаризацию семейной жизни, лишает людей возможности испытать высокие и прекрасные чувства, сталкивает их с пути нормального развития. Чувства должны быть глубокими и сильными — в истинной любви нет места для сомнений.

При этом совершенно неправильно представление о том, что были бы хорошие отношения, а любовь придет, по русской пословице: «Стерпится — слюбится». Пословица отражала философию и психологию прежнего времени, когда браки сплошь и рядом были по расчёту. В тех условиях женщина, а подчас и мужчина, чтобы сохранить семью, должны были терпеть. В наше время положение другое; ныне, когда речь идёт о соединении двух грамотных, высокоразвитых существ, браку должна предшествовать большая духовная близость, люди должны быть соединены узами больших и красивых чувств, прежде чем они подумают о возможности совместной жизни.

В случае обратной очерёдности, когда молодые вступают в брак, ещё не зная, сколь близки они друг другу духовно, трудно ожидать рождения любви. Обычно такие союзы не создают условий для всеобъемлющей духовной близости и никогда не принесут полного семейного счастья. Брак без любви — это очень плохое дело. Настолько плохое, что Л. Н. Толстой назвал брак без любви — ты извини меня — проституцией.

— Но мне кажется, что я люблю Олега.

— Когда ты на самом деле кого полюбишь, тебе ничего не будет казаться. Ты будешь твёрдо знать, что ты этого человека любишь, и именно только его одного. А ты дружишь с Олегом два года и ещё не уверена, любишь его или нет. Пожалуй, я не ошибусь, если скажу: у тебя нет никакой любви к этому человеку. И это очень хорошо. Твое сердце оказалось умнее тебя, и оно лучше разобралось в человеке, которого ты за два года никак не сумела распознать.

— Но он же горячо и искренне любит меня, а ведь ты мне как-то говорил, что на большое чувство способны лишь хорошие, правдивые люди.

— То, что я говорил раньше, я и сейчас тебе могу подтвердить. Но этого человека ты совсем не знаешь. Да, впрочем, это и немудрено. Из твоих слов, да и по собственному наблюдению, мне уже был давно понятен этот человек.

— Но ведь в правдивости и искренности его чувства ко мне и у тебя, наверное, нет сомнений.

— Нет, доченька, есть у меня и в этом сомнения. Боюсь, что в его ухаживаниях есть ещё и какие-то другие расчёты. При этом ради достижения своих личных целей он превратил в игру такое святое чувство, как любовь. И какое счастье, что ты не обманулась в этой игре и не влюбилась в него. У тебя бы всё равно наступило прозрение и отрезвление, но уже тогда расставаться с ним было бы сложнее.

— Зачем ему нужна эта игра?

— Войти в семью профессора, имеющего большой авторитет в городе, неплохой достаток и великолепную, почти уникальную библиотеку, где он становится наследником всего этого. Это уже одно само по себе неплохо для человека, мечтающего прежде всего о личном благополучии. Этот человек из тех, которые живут сегодняшним днём. Они не верят ни во что святое и признают одного лишь бога: наживу. Как сами они говорят? «На наш век хватит, а после нас хоть потоп». Мы, атеисты, не верим в загробную жизнь, но мы верим в бессмертие добрых дел, в бессмертие добра, и каждый из нас, кто имеет сердце, хотел бы внести свою лепту в общую копилку добра. При этом не столь уж существенно, оценят ли наши добрые дела при жизни или после смерти.

Из истории известен пример с адмиралом Ушаковым. У адмирала было очень ценное предложение, выполнение которого принесло бы славу России. Но чтобы оно наверное было выполнено, он предлагает графу Потёмкину, чтобы он внес его предложение от себя. Последний удивился и спрашивает: «Тебе-то какая польза от этого? Ведь никто не будет знать, что это твоя идея».

«Это неважно, — говорит Ушаков. — Важно, чтобы это было сделано и принесло бы славу России. А потомки разберутся».

Или вспомним, что говорил А. С. Попов, величайшее изобретение которого чиновники старой России не хотели признавать:

«Я русский, люблю все русское и рад, что, если не сейчас, то потомки наши поймут всю сущность и значение для человечества нового средства связи».

Так вот этот Олег твой усвоил в жизни совсем иные понятия, иные принципы.

Люба сидела страшно расстроенная. Когда она ходила в загс, ей всё это казалось как-то несерьёзно, и к Олегу она относилась так же, как будто всё это была игра. Теперь же, когда все перед ней раскрылось и она почувствовала, что нарисованный отцом портрет Олега верен, ей стало жаль и себя, и мечты, которой она предавалась так долго.

У неё не было основания не верить отцу; сколько она себя помнила, отец всегда был прав. И даже очень умные люди, учёные приходили к отцу советоваться с ним и всегда с уважением относились к его словам. Наконец, его статьи, книги… Он так тонко и глубоко разбирал сущность литературных произведений, характеры нарисованных там людей… Так неужели же отец ошибся в оценке Олега?..

Она сидела, облокотившись на стол и опершись на руку, и тихо плакала. Слезы ручьем текли по её щекам. Люба вообще-то почти никогда не плакала, а тут почему-то никак не могла сдержать слёзы.

Отец молчал: не мешал дочери выплакаться. Затем, тронув дочь за плечо, сказал: «Я могу только повторить, что я сказал вначале. Ты взрослая и вправе сама решать свою судьбу. Но я знаю, что ты будешь несчастлива. Мало этого. Я бы очень не хотел иметь у себя такого зятя. И если всё же ты решишь вопреки моему совету соединить с ним свою судьбу, ты сделаешь несчастной не только себя, но и нас с матерью. По существу, мы не только не приобретём себе сына, как мечтали, но и потеряем свою дочь, ибо, выйдя замуж за этого человека, ты крепко испортишь наши отношения.

Наплакавшись, пережив в себе большую внутреннюю борьбу и успокоившись, Люба сказала:

— Спасибо тебе, папа, за твой откровенный разговор. Я всегда знала, что у тебя найду такой совет, который не получу нигде.

На следующий день Олег явился к Любе самоуверенный и развязный. Он считал, что наконец-то он добился самого главного — любви Любы и её согласия на брак. Всё остальное уже зависело от его ловкости и настойчивости. По прежнему опыту зная, что влюблённые девушки охотно уступают просьбам возлюбленных и чем просьба звучит настойчивее, тем скорее она выполняется, он решил, что ему можно и с Любой не церемониться. Подсел к Любе вплотную, стремясь её поцеловать. Люба отклонилась от его поцелуев, но ничего не говорила. Он же смотрел на неё как на свою жертву и, не понимая каприза, снова подступился к девушке, но она решительно встала и отошла к окну.

— Олег, у тебя все зубы здоровы? — спросила она совершенно спокойно и как бы с заботой.

На какой-то момент он смутился, но затем оправился и развязно сказал:

— У меня такие зубы, что я монету могу перегрызть.

Люба ничего не сказала, продолжая наблюдать за Олегом.

Последний почувствовал что-то неладное и, желая закрепить право над будущей женой, подошёл к ней и настойчиво стал привлекать её, стараясь поцеловать.

Люба уклонилась от его ласк.

— Почему ты отказываешься меня поцеловать? Что ты корчишь из себя недотрогу? Ведь я же тебя целовал! Ты же моя жена?

— Нет, Олег, я ещё не жена твоя и неизвестно — буду ли я ею.

— Как это так! Ты же дала мне слово. Ты отказываешься от своего же слова? Где же твоя хваленая принципиальность?

— Зачем ты, Олег, так грубо со мной разговариваешь? Я тебе слова не давала. Я дала предварительное согласие. А окончательное обещала дать позднее.

— Но мы же с тобой были в загсе! — настаивал он, желая сыграть на её правдивости, вспоминая, как она говорила, что никогда на ветер слов не бросает.

— Мы были в загсе на предварительном собеседовании. Нам советовали хорошо все обдумать принять окончательное решение и через три месяца прийти с ним в загс опять…

4

И всё-таки Люба вышла замуж за Олега. Как это случилось и почему — ни я, ни мать, с которой я разговаривал позднее, понять не могли. Чем и каким образом Олегу удалось переубедить Любу и добиться согласия на брак вопреки логике, советам родителей и даже собственному разуму — трудно себе представить…

Тогда же я потерял их из виду. Не знаю, как они жили первое время. Но через два года меня потрясла весть о внезапной смерти профессора, Любиного отца. Его везли в машине «Скорой помощи» в нашу клинику, и он по дороге умер от инфаркта. В тот же день я позвонил на квартиру профессора. Мне ответил бодрый голос молодого мужчины. Между нами произошел такой диалог:

— Кто звонит?.. Академик Углов? Что вам нужно, товарищ академик?

— Я бы хотел поговорить с хозяйкой — Марией Фоминичной.

— Я здесь хозяин! А Марии Фоминичны нет дома.

— Хорошо. Позовите, пожалуйста, Любу.

— Люба убита горем. Вы же знаете, что у нас произошло большое несчастье. До свидания.

В трубке я услышал короткие гудки. Признаться, я растерялся. Знал, что Мария Фоминична страдала гипертонией, — такие люди особенно тяжело переносят нервные потрясения, при этом у них нередко в эти минуты случается гипертонический криз, а то и паралич. Я бы хотел помочь жене профессора, но как это сделать?..

В то время у меня было много дел, в том числе неотложные, горячие. Только сразу после похорон я сумел навестить семью профессора… Был почти уверен, что Марии Фоминичне нужна помощь. И не ошибся. Она лежала в кабинете мужа и мучилась головными болями. Пришлось вызвать из клиники сестру, мы сделали ей уколы, приняли неотложные меры. И как только ей стало легче, она протянула ко мне руку, сказала:

— Пойдите посмотрите, что они там делают?

Просьба мне казалась странной, неуместной для горестного момента, я забеспокоился: уж не нарушилась ли умственная деятельность, но просьбу поспешил исполнить. Оставил с Марией Фоминичной сестру, сам пошёл осматривать квартиру.

В гостиной у стеллажей с книгами увидел любимое кресло профессора; на спинке висела кожаная куртка. Олега, на сукне сиденья резко выделялись пыльные следы подошв. На верхних полках порядок был нарушен, книги вынимали и затем складывали как попало. Вспомнил, как показывал мне эти фолианты профессор, как бережно вынимал он их и затем вкладывал на свои места. Библиотека у него была уникальная — более 15 тысяч томов, и многие книги редкие, в том числе с автографами выдающихся писателей, критиков, учёных.

Прошел в комнату молодых — там, у окна, точно каменная, сидела Люба. Меня она увидела, но не обернулась, а лишь отстранилась к окну, давая понять, что моё вторжение для неё нежелательно. Мне стало неловко, и я сказал:

— Вашей маме плохо.

— Знаю.

— Мы ей поможем. Не нужно ли что сделать для вас?

— Не нужно.

— А где Олег? — спросил я и почувствовал бестактность вопроса. Она не ответила, и я удалился.

В коридоре со мной заговорила незнакомая женщина:

— Вы доктор? Хорошо, что приехали. Я уж замоталась с ними.

Схватила меня за рукав, горячо зашептала:

— Она-то, Мария Фоминична, за мужнин архив боится и за книги. Умирал-то муженёк в машине, у неё на руках. И сказал будто бы: «Архив верным людям отдай, а книги — в Пушкинский дом, в Академию наук!..» Ну а он-то, молодой хозяин, как только профессора похоронили, так и объявил: «У меня завещание на руках. Библиотека мне отписана». И бумагу Марии Фоминичне суёт — подпись там профессорская, самоличная. До того ли ей, сердешной, в такую минуту, а как глянула на подпись — на диван повалилась, точно птица подстреленная.

— Извините, я что-то не понимаю: какая подпись?

— Ах, ну как же вы не поймете! Подпись профессора. Библиотеку, значит, можно сказать, все своё богатство, он зятю завещал, Олегу.

— Не может этого быть! — не скрыл я удивления.

— Да, выходит, может. Подпись-то самоличная, доподлинная. Мы что же, почерк его, что ли, не знаем!

Вместе со словоохотливой соседкой я зашёл к Марии Фоминичне. Ей стало лучше, она смотрела на меня заплаканными глазами, но в них я уже видел интерес к жизни, к событиям, которые вокруг неё происходят.

— Бог с ней, с библиотекой, — слабо махнула она рукой. — Я за архив боюсь. Увезут меня в больницу, а он все растащит, растрясет. Тут и рукопись книги последней, двадцать лет над ней муж работал, хотел уж в издательство отдать.

Помолчав, горячо заговорила:

— Фёдор Григорьевич, не перенести мне смерти мужа, свалюсь я, чует моё сердце, свалюсь. Соберите бумаги, увезите к себе. Иначе Олег… дьявол этот… все по ветру развеет.

— Но ведь Люба… Дочь.

— Что Люба! Ума лишилась, характера. Ходит словно тень по квартире. И учёбу бросила. Все погибло, Фёдор Григорьевич.

С тяжёлой думой выходил я из квартиры профессора. Больше всего меня поразило его завещание. «Впрочем, что я знаю о жизни этой семьи? — подумал я, стараясь привести в порядок расстроенные нервы. — Чужая душа — потёмки».

С тем я снова погрузился в свои повседневные дела.

Прошло с полмесяца, и мне позвонил коллега — директор известной в Ленинграде клиники по лечению сосудистых заболеваний. Он сообщил, что у него лежит Мария Фоминична и что он хотел бы проконсультироваться по поводу неё со мной.

В тот же день я сидел у больничной койки Марии Фоминичны. Она неплохо себя чувствовала, но в её взгляде я прочёл отрешённость, смертельную тоску.

— Я умираю, Фёдор Григорьевич, хотела бы с вами проститься. Мой муж очень любил вас, но поздно встретился с вами.

— Что это вы говорите, Мария Фоминична! Мне лучше знать состояние вашего организма, позвольте уж мне выносить приговор. Я просмотрел все ваши анализы, послушал врачей — ваше состояние нехорошо, но оно и не вызывает серьёзных опасений. Сейчас только был консилиум, мы назначили курс лечения.

— Нет, Фёдор Григорьевич, — заговорила убеждённо Мария Фоминична. — Мою болезнь вы знаете лучше меня, но моё состояние… извините, оно безнадёжно.

Вздохнула глубоко, продолжала:

— Я не смогу вынести всего, что происходит: Олег начал распродажу библиотеки, Люба в шоке, никого слушать не хочет.

Мария Фоминична говорила спокойно, в голосе её слышалась выстраданная убеждённость. Впервые я видел неприбранной её красивую голову с черными, не тронутыми сединой волосами. Темные глаза её поблекли.

— Жалко Любашу, сломалась она, цель жизни потеряла, целыми днями сидела дома. Там, в институте, у этого мерзавца другая завелась…

Я постарался отвлечь её от невесёлых мыслей, стал говорить о средствах медицины, которые существуют против гипертонии.

— Но вы нам должны помогать, — говорил я больной. — Вам надо рассеяться, прервать цепь раздражителей, куда-нибудь уехать…

Мария Фоминична была непреклонной. И я решил её оставить, подумать на досуге, как можно помочь этой ещё нестарой женщине, потерявшей всякое желание бороться за жизнь.

Из клиники поехал к бывшему своему пациенту — видному юристу. Рассказал ему историю с завещанием профессора по поводу его личного уникального собрания книг.

— Тут что-то неладно, — заключил я свой рассказ. Приятель записал координаты Олега, сказал:

— Хорошо, проверим.

Признаться, я ничего не ждал от этого визита, но домой поехал успокоенный. Кажется, всё сделал для семьи, которая мне не была близкой, но которую я уважал.

На следующий день у меня была трудная операция; я вернулся с неё в кабинет усталый, опустился в кресло и тут увидел на столе записку, подтвердившую мои самые худшие опасения.

«Завещание профессора исследовано криминалистами. Оно оказалось фиктивным, почерк подделан».

Я хотел было ехать немедленно к Марии Фоминичне, но решил применить психологический приём: послать ей письмо и эту записку. Так и сделал. А вечером, вернувшись домой, узнал, что звонила Мария Фоминична, сказала: будет звонить ещё…

5

Лидия Петровна воспитала сына без мужа, трагически погибшего на военной службе. Сын Коля учился на третьем курсе политехнического института. Все годы Лидия Петровна работала сверхурочно. Частые дежурства по «Скорой помощи» отнимали много времени. Но она всегда старалась находить время, чтобы проверить, выучил ли сын уроки; когда оставалась на ночное дежурство, звонила, чтобы узнать, поел ли, вовремя ли лёг спать. А утром телефонным звонком будила его в школу.

Так и довела его до института.

Теперь, будучи студентом, Коля старался, чем возможно, помогать матери. Летом каждый год ездил в стройотряды, зарабатывая себе на одежду и обувь.

Однажды Коля пришёл домой и смущённо заявил матери:

— Мама, я женюсь!

Мама в тон ему и говорит:

— Что же, сынок, поздравляю; на ком же ты собираешься жениться?

— Есть у меня знакомая девушка, закончила десятилетку, в вуз не поступила, но пока не работает.

— На что же ты собираешься жить?

— На стипендию. Да ты помогать будешь!

— Нет, сынок. Если ты решил обзавестись семьёй — значит, собираешься жить самостоятельно. И я рада этому. Пока ты один и учишься, я чувствую моральную обязанность тебе помогать. Но раз ты женишься, ты отделяйся и живи самостоятельно. Я тоже буду жить самостоятельно — может быть, я ещё выйду замуж.

Сын задумался и ушёл, ничего больше не сказав. Через несколько дней он опять подошёл к матери и уже другим тоном, не так бодро, сказал:

— Мама! Я решил пока не жениться. Подожду до окончания института, когда стану на самостоятельный путь.

— Что же, сынок, может быть, ты и правильно поступил.

Сын окончил политехнический институт и поступил в аспирантуру. После окончания института жениться он сам не захотел. Разочаровался в своей избраннице, которая оказалась ленивой, неряшливой, учиться не стала, а с работой не ладилось.

Коля был благодарен матери за урок. Через три года, когда полюбил по-настоящему, он понял, какую непоправимую ошибку совершил бы он, женившись раньше, по первому непроверенному чувству, не зная хорошо ни себя, ни свою подругу.

Эта история, касающаяся одного моего знакомого студента, обошлась без родительского конфликта и окончилась благополучно. Возможно, рассудок Коли победил потому, что не было у него сильного чувства, а возможно, воспитан был так, что привык доверять авторитету своей матери, уважать её.

Прислушавшись к её совету и не женившись на девушке, которую, как ему казалось, он любил, он силой воли заставил себя переключить свой ум, желания и любовную энергию на то дело, которому он посвятил себя, то есть на учёбу.

Незадолго до этого мать с горечью говорила, что он реже сидит за книгами, перестал ходить в Публичную библиотеку. После того же, как он решил не жениться, он об этом честно сказал своей девушке и постепенно, тактично прекратил с ней свидания. И это сразу же сказалось на его учёбе и на отметках. Он стал одним из лучших студентов на курсе. После окончания института ему предложили место в аспирантуре.

За три года он подготовил и защитил кандидатскую диссертацию.

Но это случай идеальный. Не всегда подобные конфликты так просто разрешаются. В наше время, когда все процессы претерпевают бурные изменения, подвергаются также серьёзным испытаниям и традиционные отношения отцов и детей. Иные отцы считают, что их дети инфантильны, ко всему безразличны; работают без инициативы, у них нет того энтузиазма, который был так характерен для поколения тридцатых годов и времён Великой Отечественной войны. Дети же нередко говорят: «Наши отцы мыслят категориями дедовских времен, они не видят и не понимают нового времени».

Один молодой человек мне говорил об отцах:

«Они сами работают ненаучными, старыми методами и нам не доверяют, опекают, навязывают свои идеи».

Говорил он раздражённо, нарочно резко. Он, видимо, хотел вызвать меня на спор.

На Западе эти наши взаимные претензии — иногда случайные и вовсе не типичные для всего нашего общества — иные социологи стремятся выдать за конфликт отцов и детей, имеющийся якобы в Советском Союзе. Но никакого конфликта тут, разумеется, нет, а споры отцов и детей, их взаимные претензии и даже элементы отчуждения, носящие, впрочем, временный характер, были и будут, так как в этом проявляется поступательное движение жизни, вечный прогресс наук и общественных отношений.

Один зарубежный коллега жаловался мне на своих четверых взрослых детей.

«У меня собственная клиника, — говорил он, — я хотел передать им своё дело, а они все четверо отказались учиться в медицинских колледжах. Им, видите ли, не нравится профессия врача».

Супруга его поддержала:

«Как это может не нравиться профессия врача? Я этого не понимаю».

Коллега показал мне журнал, в котором он подчеркнул слова из социологического исследования:

«Дети не всегда бывают искренни и откровенны с родителями. Как показал выборочный опрос, с 12 лет дети решают свои проблемы сами, без родителей — в 52—55 процентах случаев, а в 16—19 лет — в 90—93 процентах случаев. В 22—24 года — 76 процентов юношей идут за советом и ищут помощи не у родителей, а у товарищей и у подруг».

Потом мой коллега, профессор медицины, и его супруга, домохозяйка, рассказывали, что большинство их друзей и людей, кого они знают, не хотят отпускать от себя взрослых детей, боясь, что без родительской опеки они пропадут, «наделают глупостей» и т. д. А дети до 30 лет, как правило, не желают жить в одной квартире с родителями и даже в одном доме или соседних домах. Многие хотят жить «как можно дальше от родителей».

Видимо, проблема сильно занимала профессора. Он достал из письменного стола тетрадь, прочёл:

«Нынешняя молодёжь привыкла к роскоши. Она отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших. Дети спорят с родителями и изводят учителей».

И, откинувшись в кресле, едва сдерживая улыбку, спросил у меня:

— Как вы думаете, где и когда сказаны эти слова?

Я сказал:

— В известной мере, их можно отнести к любой стране — в том числе и к нашей.

Профессор рассмеялся и сказал:

— Да это же Сократ!.. Он написал это более двух тысяч лет назад!

В советских условиях молодёжь всех поколений имела и имеет все основания для глубокого и искреннего уважения старших. И это стало нашей славной традицией.

Старшее поколение советского народа приняло на себя самые тяжёлые удары судьбы. Оно испытало ссылку, каторгу, голод, холод, гражданскую войну.

Второе поколение, также уже ставшее старшим, перенесло все ужасы Великой Отечественной войны, блокаду, оккупацию, голод, холод, неимоверные трудности в тылу, ранения и смерть друзей и близких на фронте. Люди этого поколения должны почитаться как герои. Как же не уважать таких отцов? Ведь миллионы из них и поныне носят в себе осколки и пули, рубцы от бывших ранений.

Затем идёт поколение людей — они уже тоже стали отцами, которые подняли страну из развалин, в невероятно трудных условиях практически заново создали нашу индустрию и сельское хозяйство. Покидая родные места, эти люди ехали в Сибирь, на Урал, на строительство гидростанций, новых дорог, заводов.

Все наши старшие поколения заслуживают уважения, и поэтому народная традиция — уважение к старшим — подлежит строгому соблюдению, и пренебрежение этим плохо характеризует юношу.

Требуя уважения к себе, старшее поколение также должно с большим вниманием и доверием относиться к юношам и девушкам.

Юность наших старших поколений совпадала со всеми периодами невзгод нашей страны. И теперь молодёжи достаются трудные этапы больших строек, больших социальных преобразований. Молодежь преобразует целину, покоряет природу, ежегодно работает в строительных отрядах, и нет случая, чтобы наши молодые строители работали плохо, без энтузиазма. Наша молодёжь заслуживает того, чтобы к ней относились с большим доверием, то есть доверяли бы молодым людям ответственную работу.

Не надо бояться так называемой «несерьёзности» молодых людей, возможных ошибок. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Надо опасаться людей, которые из-за боязни ошибок предпочитают тормозить любое дело, а не тех, кто в процессе кипучей деятельности совершает ошибки, видит их и на ходу исправляет. Молодость задорна, она смело идёт на риск, но без риска подчас не бывает открытий, смелых свершений.

Надо больше доверять и давать инициативу в руки самой же молодёжи. Доверие к молодым надо проявлять уже в семье и с ранних лет приучать их к самостоятельности.

Бывая за границей, я обращал внимание на то, что многие мои коллеги, начиная с колледжа (соответствует приблизительно нашему 8-му классу), а то и раньше, отправляют детей учиться в другой город, посылая им на жизнь строго лимитированные средства, хотя сами живут обеспеченно и имеют многокомнатную квартиру и соответствующие учебные заведения в своём городе. После окончания учебного заведения дети, как правило, живут отдельно от родителей.

У одного моего доброго знакомого, крупного американского хирурга, дочь, окончив высшее учебное заведение, работает в том же городе, что и родители, но живёт отдельно от них, снимая комнату на двоих с подругой и платя за угол половину своей зарплаты, хотя у родителей свой особняк, где не менее 10—12 комнат, с несколькими ванными и т. д. Дочь живёт исключительно на свою скромную зарплату.

Они дарят дочери подарки, но своеобразные. Например, брали дочь в свою поездку в Россию и оплачивали ей все расходы. Когда она выходила замуж, они ей дали хорошее приданое.

Такое отношение к детям, стремление с молодых лет приучить их жить самостоятельно, избавлять от повседневной опеки имеет свои положительные стороны.

Конечно, родители, если могут, должны помогать детям и советом, и, может быть, материально, но не глушить их инициативу, не подменять их. Опыт показывает, что наибольшего, в смысле своего развития и в смысле пользы для своего народа, достигают именно те, кто в молодости не рассчитывал на помощь родителей, а пробивался в жизни самостоятельно, преодолевая все препятствия на свой риск и страх.

Конфликт между физической и социальной зрелостью усугубляется ещё и тем, что юноша, созрев физически, стремится к любви, он хочет иметь свою семью, подобно упоминаемому ранее студенту Коле, а его материальные и социальные условия ещё не позволяют ему обеспечить жену и детей.

Конфликт, если он затягивается на долгие годы, для юноши чреват и некоторыми опасностями. С возрастом у него появляется вполне законное желание жить полноценной, наполненной приятными эмоциями жизнью. Вместе с тем надо помнить, что наслаждение — это тог подводный айсберг, о который разбивается нередко жизнь молодых людей. Стремясь получить радости любви, молодые люди иногда не думают, какой ценой они получаются и какими последствиями кончаются для них, особенно для девушек.

Никто не станет возражать против наслаждения. Без него жизнь неинтересна и пуста. Вполне законно, что каждый юноша любит жизнь и хочет, чтобы она была полна радостей. Но надо правильно понимать это слово. Нередко юноша, вместо того чтобы сообразоваться со своими собственными вкусами и наклонностями, слепо принимает за наслаждение то, что этим словом обычно называют циники. И если жизнелюбцем называет себя кутила, пьяница, распутник и сквернослов, то такая «радость жизни» ничего, кроме разочарования и горя, неиспорченному юноше не принесёт.

Чем выше поднимается человек в своём интеллектуальном развитии, тем меньше его удовлетворяют чисто физические наслаждения, тем чаще он находит радость в жизни и наслаждение в удовлетворении своих духовных и эстетических стремлений: в интересной, творческой работе, в музыке, в искусстве, в интеллектуальном росте и особенно в добрых делах.

Где же компас, который направит юношу на верный путь? Туда, где он не станет аскетом и ханжой и в то же время не скатится к подлости и грязи. Здесь компасом должно служить прежде всего собственное сердце и ум человека. Остерегайтесь советов случайных людей, а думайте сами, умейте отличать действительно умных, сильных людей, жадно беседуйте с ними, слушайте себе на пользу их речи. Если перед вами девушка и вы решаете, как с ней поступить, спросите себя: как бы вы хотели, чтобы другой юноша поступил с вашей сестрой? Не будет ли тебе самому стыдно, если ты так поступишь? Если не свернешь с пути чести и человечности, не пойдешь по пути лжи и обмана, ни в прямом, ни в замаскированном виде, если не придётся тебе краснеть за себя, значит, ты поступаешь честно и твоё наслаждение не куплено ценой твоего бесчестья и чьего-то горя.

Ещё в довоенные годы, когда я приехал в Ленинград из Сибири и снимал угол у добрых людей в многонаселённой квартире, я невольно стал свидетелем одной любовной истории, которую хотел бы рассказать. Это история первой любви чистого, благородного юноши Миши, жившего со мной по соседству и порой заходившего ко мне как к человеку молодому и чем-то его привлекавшему.

Родители Миши были актерами. Мать — драматическая актриса и хорошая пианистка, отец работал в кино. Вместе они закончили театральный институт, там же встретились, полюбили друг друга и уже больше ни на день не расставались. Вместе в разъездах и заграничных командировках, вместе воспитывали детей в стеснённых квартирных условиях — двух сыновей, Мишу и Олега. С ними жила мать мужа. На пятерых у них была комната в двадцать квадратных метров.

Семья чистая, светлая, даже несколько с патриархальным уклоном, который, видимо, в неё внесли потомственные сибиряки — родители жены — и петербургские родители мужа. Заглянешь в эту семью на минутку, да так и засидишься, уходить не хочется — тепло, уютно. Отец всё время ходит неслышной поступью, и голоса его почти не слышно — все предоставляет высказываться гостям. Мать заботливо напоит чаем с вареньем и тоже тихо, незаметно сядет у края стола и слушает всех, а кто-то из ребят сыграет на пианино.

В их тесной комнате умещалось и пианино.

Впрочем, Миша больше любил скрипку; он уже учился в специальной школе — по классу скрипки, но для гостей на ней играть не любил.

Я не однажды видел, как он, тренируясь, играл на скрипке разные упражнения. Волосы рассыпались по лицу, большой бледный лоб, упрямо сжатые углы рта, подбородок прижат к скрипке, а смычок и пальцы легко бегают по струнам. Мне было приятно на него смотреть. Я любил Михаила и верил, что он станет большим музыкантом.

Брат его, Олег, был на десять лет моложе Михаила, но тоже увлекался музыкой, ходил в музыкальную школу.

Их мама, Алла Петровна, нередко обращалась ко мне как к врачу, и на этой почве у нас иногда возникали с ней откровенные разговоры.

Как-то я оторвался от соседей и с год с ними не общался. А однажды Алла Петровна пришла ко мне за каким-то советом, и между нами завязалась беседа.

— Позавидовать вам можно, Алла Петровна, — говорю я, — таких орлов воспитываете.

— Ох, как это трудно, знали бы вы только, Фёдор Григорьевич! Вот Миша сейчас заканчивает музыкальную специальную школу, ему так много приходится заниматься, ведь собирается в этом году в консерваторию поступать, а он только недавно выздоровел.

— А что с ним было?

— Сразу и не объяснишь.

Миша смутился, но был спокоен и не останавливал мать.

— Года два назад — Мише тогда семнадцатый год шёл — стала я замечать, что ходит он очень грустный. Спрашиваю, что с ним, — молчит. Стал худеть, осунулся, бледный. Я решила его обследовать. Сводила к врачу. Сделали рентген — ничего. Анализ крови показал небольшое малокровие. Аппетит плохой, проверили желудок — тоже ничего. Но чувствую, что парня что-то точит. Пошли к невропатологу. Тот говорит — он у вас переутомлен. Много занимается. Ему бы отдохнуть да больше бывать на свежем воздухе. Вот близятся зимние каникулы, пусть возьмёт да и поедет на загородную турбазу, покатается на лыжах. Аппетит появится, отдохнет, и все восстановится. Это у него астения от переутомления в период гормонального роста.

Перед каникулами Миша совсем сник. Поздно приходил домой со школы — он учился во вторую смену, — подолгу не мог уснуть. Всё лежит неподвижно с открытыми глазами. Я извелась, тоже не сплю. В слёзы, чтоб никто не видел. Отец успокаивает: «Да пройдёт у него. Это переходный возраст. А может быть, что неладно в школе? Ты сходила бы узнала».

Прихожу в школу, спрашиваю у Мишиного преподавателя. Светлана Александровна говорит, что всё в порядке. Занимается прилежно, играет, как всегда, лучше всех, с душой. Она им довольна. Только какой-то он молчаливый и грустный стал. Думала, может быть, что дома. Расспрашивать не стала, нужно будет — сам скажет.

Наступили зимние каникулы. Несмотря ни на какие уговоры, Миша за город на лыжные прогулки ехать отказался. Решил заниматься на скрипке в школе, в своём классе. Дома, говорит, ему мешают, отвлекает младший братишка. И вообще он привык заниматься после уроков в школе.

Мы с мужем расстроились. Ведь теряется единственная возможность отдохнуть Мише и побыть на свежем воздухе. Каникулы проходили у нас в доме напряжённо. Миша возвращался уставший. Он очень похудел. Я старалась его подкармливать то блинчиками его любимыми, то пельменями. Всё равно ел равнодушно и неохотно. К концу каникул он немного оживился, даже повеселел. И вдруг за два дня до начала занятий пришёл бледный, с темными кругами под глазами. Глаза лихорадочно блестят…

«Что случилось?» — спрашиваю с замиранием сердца.

«Да так, ничего. Каникулы нам продлили из-за эпидемии гриппа».

«Ну и что же из этого? Ты-то почему так расстроен?»

«Да нет, ничего. Просто я устал», — как всегда, отмахнулся Миша.

И тут вдруг внезапное подозрение охватило меня. А не девчонка ли здесь виною? Спросила осторожно. Вижу, как из бледного стал весь красным. Что-то буркнул себе под нос и засопел, склонившись над тарелкой.

У меня немного отлегло от сердца. Ну, думаю, из всех зол всё-таки наименьшее. Не стала его донимать расспросами, отошла и потихоньку стала успокаиваться.

Прошел ещё месяц. То ли я теперь смотрела на сына другими глазами, но мне казалось, что Миша немного ожил и смотрит веселее. Возвращаюсь однажды домой, готовлю ужин, жду Мишу. Муж всегда поздно приходит после съёмок, к часу ночи. Вдруг телефонный звонок. Берёт трубку соседка и просит меня к телефону. Сказала, что звонит какая-то дама и просит «Мишину маму». Я подхожу, слушаю.

«Вы будете Мишина мама?» — проговорил женский голос.

«Да, это я».

«С вами говорит мама Иры. Вы, наверное, слышали от сына это имя. Мне кажется, я почти уверена — Миша влюблён в Ирину. Из этого, как я полагаю, ничего хорошего не выйдет. Они слишком разные».

«Ну а ваша дочь, что она думает по этому поводу?» — стараясь быть спокойной, спросила я.

«Моя дочь очень скромная, вообще мне ничего не говорила».

«Откуда же вам все это известно?»

«Мне сказал друг вашего Миши — Аркадий. Он бывает у нас и по секрету от Иры мне сказал, что Миша её преследует. Он приходит к нашему дому перед тем, как Ирочке нужно выходить в школу, провожает её издали, чтоб она не заметила, и то же самое делает, когда она идёт из школы обратно. В школе часто смотрит на неё и краснеет. Дочь ничего не говорит, потому что пока ей нечего сказать. Нам всё это очень не нравится. Мой муж адвокат, и мы строго воспитываем свою дочь. Я понимаю Мишу, он растёт в семье артистов, где царит простота нравов…»

Голова моя закружилась, гнев застил глаза, застучало в висках, но я изо всех сил старалась отвечать спокойно и сдержанно:

«Вы совершенно не знаете нашу семью!»

«Ну хорошо, хорошо, я не хотела вас обижать. Я только разъяснила сущность вопроса. Знаете, что я хочу вам предложить, — перешла она на миролюбивый тон. — Вы ничего не говорите своему сыну. Пусть Аркаша будет за ними следить и нам докладывать, как будут развиваться события. А мы сумеем вовремя принять меры. Это даже будет интересно».

«Какая низость! — в сердцах вырвалось у меня. — Шпионить за собственными детьми. Как вам не стыдно мне предлагать такое? Так вот знайте. Я приложу все усилия, сделаю всё возможное, чтобы Миша ничем не обеспокоил вашу дочь. Это я вам обещаю».

Повесила трубку, взглянула на себя в зеркало и ужаснулась: бледная, с красными пятнами на щеках, на лбу и шее. Я разрыдалась. Потом спохватилась. В углу сидел Олежек, тоже бледный, он испуганными глазами смотрел на меня: видимо, чувствовал беду и тоже готов был расплакаться. Я обняла его, успокоила и снова отправилась на кухню готовить ужин. Надменный голос незнакомой женщины стоял в ушах. Ныло и сосало где-то под ложечкой, в руках не могла унять дрожь. Вздрогнула, когда щелкнул ключ в дверях и вошёл Миша. Бодро, улыбаясь, поприветствовал нас с Олегом. И вдруг такая обида охватила меня, что я снова чуть не расплакалась.

«Миша, мне надо с тобой поговорить».

«Что-нибудь случилось, мама?»

Мы прошли в комнату. Я, стараясь быть спокойной, дословно передала ему телефонный разговор. Миша покраснел и нахмурился.

«Ну Аркадий! Мерзавец! Всё разболтал. А я ему так верил».

«Миша, тебя волнует только этот вопрос? Неужели тебя нисколько не волнует то, что ты предал нас с отцом, доверился приятелю, который над тобой насмехается и разбалтывает все свои тайны, а матери ты не доверил, допустил, чтобы меня так грязно оскорбили. За что? За то, что я так измучилась в догадках, что сердце изболелось, глядя на тебя. Думала, болен ты. По ночам плакала. Ах, Миша, Миша! Как больно ты меня ранил, как обидел! Разве бы я разнесла твою тайну, если бы ты мне доверил. Отцу бы даже не сказала».

Миша сидел растерянный, молчал, потом поднял глаза, вижу, в них слёзы.

«Мамочка, прости меня! Я тебе все, все буду рассказывать. Мне очень нравится Ира, я так хочу с ней дружить! Но она дразнит меня, посмеивается, называет «длинным» из-за моего высокого роста и убегает, не даёт даже пройти с ней рядом».

«Миша, оставь её».

«Мама, ну сама-то она ни при чем. Все этот негодяй Аркашка виноват. Ира ведь ничего не знает».

Долго я убеждала Мишу, призывала к чести, к достоинству, самолюбию — ничего не помогало.

«Мама, она такая нежная, красивая. Какая-то необыкновенная, с загадочными темными глазами, как у мадонны Рафаэля. Одета всегда красиво и изящно. Все наши мальчики в неё влюблёны. Она хорошо играет на фортепиано».

Мне было очень тяжело. Я впервые почувствовала, что моего сына ожидает большая беда. Он серьёзно и наивно, по-мальчишески, влюблён. Он готов отдать всего себя, все свои нежные, пылкие чувства, а что может дать ему взамен эта равнодушная кокетливая Ира, мама которой убеждена, что актеры — это развращенные люди?

Мишино чувство оказалось глубоким и сильным. Он и делился со мной будто бы, рассказывал, что бывает в обществе Иры, в компании её товарищей, иногда они вместе ходят в кино, на концерты. Но всё же я чувствовала, что Миша не всё рассказывает мне, что-то утаивает. С Аркадием у него дружба расстроилась, но тот всё вертелся на глазах у Миши, навязывался ему в друзья.

Во всём мне помогала советами моя подруга Лидия, мы вместе ходили в театр и всегда старались брать с собой Мишу. Подолгу с ним беседовали о задачах, стоящих перед ним, приводили примеры о том, как мальчишки, влюблённые в его возрасте, раскисали, переставали заниматься и утрачивали навсегда возможность проявить свои способности.

«Жалко будет, если ты, Миша, не разовьёшь свой талант. Не по-мужски это, — заканчивала всегда беседу Лидия, — мы от тебя так много ждём».

Миша молчал, не возражал. Занимался он много и серьёзно, но преподаватель говорила, что играет он холодновато, хотя техника исполнения всё время улучшается.

Концертные выступления Миши проходили всегда успешно, но получал он почему-то всё чаще четверки.

«Чтобы был всегда в тонусе», — говорила его преподаватель Светлана Александровна.

Меня это беспокоило. Я много времени отдавала Мишиным занятиям. Сижу и часами слушаю, как он играет, поправляю, обращаю его внимание на неровности, вялость, отсутствие выразительности, заставляю его повторять, пока не почувствую, что тот или иной отрывок звучит хорошо.

Миша всегда прислушивался к моим замечаниям. Чутьём улавливал, что я права, и так уж повелось у нас, что он всегда любил играть в моём присутствии. Так я и работу свою оставила и посвятила себя семье, а в основном Мише; теперь, конечно, уже Олегу.

В прошлом году Миша учился в девятом классе. Его одноклассники готовились к встрече Нового года и собирались дать концерт своими силами. Как-то пошла я в школу поговорить со Светланой Александровной. Её в учительской не оказалось, и я решила поискать Мишу, спросить у него о ней. Подхожу к его классу; слышу прекрасную скрипичную коденцу и аккомпанемент на фортепиано. Дверь тихонько приоткрыла и вижу: в середине класса стоит Миша, взволнованный, раскрасневшийся, с опущенными глазами. За фортепиано сидит в полупрофиль Ира и аккомпанирует. Исполняют Моцарта. Ира была эффектна. Пышные вьющиеся волосы обрамляли её длинное лицо. Тонкий с горбинкой нос, придавал ей властное и даже немного хищное выражение.

«Мишель, ты опять здесь фальшивишь, — капризным тоном остановила игру Ира, — тебе трудно аккомпанировать, вот Аркадию мне всегда легче, он очень ясный и понятный, ты же всё время мудришь».

И, глядя на расстроенного Мишу, проговорила с томной улыбкой: «Ну ладно, будем продолжать».

Я ушла, оскорбленная за Мишу и расстроенная. Дома спросила, как у него дела.

«Хорошо», — вяло ответил он.

Я не знала, о чём говорить, и не стала его донимать расспросами. Перед Новым годом Миша носился как на крыльях, примерял разные маски, рисовал плакаты и много играл. Говорил об ответственности за концерт.

На встречу Нового года он надел свой чёрный костюм, белую рубашку с чёрной бабочкой, начистил ботинки. Заметно было, как он взволнован. Наконец, собравшись, взял скрипку и ушёл.

Мы с мужем встречаем Новый год всегда дома, в компании нескольких друзей. Так было и на этот раз. В час ночи сын вернулся — бледный, расстроенный. Я сделала вид, что не заметила его состояния, пригласила к столу поужинать с нами вместе. Он отказался. Когда все ушли, он мне вдруг сказал:

«Мама, Ира оказалась очень подлой. Дружила со мной и одновременно целовалась с Аркадием. Я сам видел. Застал их в тёмном классе. Когда я ей признался в любви, она ответила, что любит меня. Как же так можно?»

Я старалась его успокоить.

«Ничего, всё это у тебя пройдёт. Она недостойна твоей любви».

«А Аркашка-то, вот мерзавец! Прикидывался другом…»

Несколько дней Миша не брал скрипку в руки. Меня это стало тревожить. Наступили зимние каникулы, но на этот раз Миша в школу на занятия не ходил.

Однажды вечером сидели за телевизором и смотрели концерт Валерия Климова. Сколько чувств в исполнении, какая безукоризненная и виртуозная техника и в то же время сколько нежности и грациозности! Божественно играл Климов. Мы смотрели и слушали как зачарованные. Я тайком следила за Мишей. Он волновался, жадно привстал к экрану, изредка глубоко вздыхая.

На следующий день, наскоро позавтракав, Миша взял скрипку и играл шесть часов подряд. После обеда он снова играл до вечера. И так каждый день.

Настроение у него постепенно улучшалось. Стал собраннее, играл сам, в одиночестве. Я следила и слушала. Даже не делала замечаний, когда слышала фальшивые ноты. Думала: «Пусть разыграется».

Через месяц Светлана Александровна объявила Мише, чтобы он готовился к ответственному ученическому концерту, придут преподаватели из консерватории, от мнения которых будет зависеть дальнейшая судьба учеников. Программа скрипачей сложная — произведения Баха.

Подготовка к концерту стоила многих волнений. Миша говорил, что перед исполнением у него пересохло во рту и замерло все внутри. Но после первых же аккордов скованность прошла, и, увлекшись, он забыл о присутствующих.

Но всех присутствующих игра Миши заинтересовала. После концерта многие подходили и поздравляли Светлану Александровну с успехом её ученика. В комиссии одобрительно, а в зале с восторгом смотрели на Мишу.

«Молодец! Спасибо! — шепнула ему Светлана Александровна. — Завтра поговорим о некоторых твоих ошибках».

6

Упорная, хотя и очень осторожная, направляющая работа матери стала давать свои результаты. Многочасовые ежедневные занятия, чтение и игра с листа, выступления на концертах, прослушивание лучших музыкальных произведений, а главное — тренировка постепенно отвлекали Мишу от мыслей об Ире. Он стал правильно понимать её поступки, и в душе его происходила своеобразная переоценка ценностей. Он уже не краснел при встрече с ней и не искал этих встреч.

Но зато всё то прекрасное и богатое, что было в нём пробуждено его светлым красивым чувством, он направил на музыку. Он работал как одержимый. Мать не могла нарадоваться, глядя на сына, всячески ему помогала. Она вновь стала его незаменимым помощником и советчиком во всём.

Я близко сошёлся с семейством артистов, стал часто бывать у них и с удовольствием слушал разные истории из жизни людей искусства.

Между прочим, узнал историю Светланы Александровны — учительницы Михаила. Природа щедро одарила её музыкальными способностями, она много трудилась, готовя себя к исполнительской деятельности. Однако ей не удалось добиться серьёзных успехов, и мечтам не суждено было осуществиться. А виной тому случай, а вернее — человек, встретившийся ей на жизненном пути и сумевший погасить — может быть, помимо своей воли — все её святые порывы и высокие мечты.

История эта тоже любовная и, как мне кажется, тоже поучительная для молодых людей.

Постараюсь изложить её так, как она мне запомнилась из рассказов моей милой и доброй соседки.

Обаятельная, жизнерадостная, Светлана пользовалась уважением у своих однокурсников и учителей.

От поклонников отбою не было. В ней нравились ребятам увлечённость, целенаправлённость и разум, который ей подсказывал, что ей больше всего нужно и на что у неё есть способности. Общительная и добрая, она всегда была готова помочь товарищам делом или советом. Училась у профессора X. Он был ею всегда доволен.

Ребята наперебой ухаживали за Светланой, каждый старался перед нею сострить, обратить на себя внимание. Больше всех добивался её внимания пианист Дима. Он нравился Светлане, и у них уже начинала завязываться дружба. Но тут появился другой пианист, Роман. Обыкновенно, когда Светлана играла, он стоял в углу комнаты и слушал. Внешность у Романа была неприметная: средний рост, рыжеватые волосы, он был медлительным и выглядел сутуловатым. Острый, цепкий взгляд обнаруживал в нём наблюдательность и силу характера. Когда он подолгу, серьёзно и внимательно смотрел, Светлане чудилось, что в нём таится большой ум и недюжинный талант музыканта. «Он очень умный», — думала она об этом человеке.

Однажды Роман сказал, что был бы счастлив заниматься с нею вместе и они бы могли составить прекрасный ансамбль пианиста и скрипача.

Роман втайне лелеял мечту жениться на талантливой скрипачке, сопровождать её в гастролях, аккомпанировать — и гонорары совместные, и семья неразлучная.

Светлана подавала большие надежды, а кроме того, она ему нравилась.

Несмотря на все свои усилия, Роман не смог добиться взаимной симпатии со стороны Светланы, хотя она по-прежнему смущалась и краснела под его долгим пронзительным взглядом. Конечно же, всему виной был Дима, он мешал. И всё-таки Роман решил своего добиться.

В то время Светлана готовилась к конкурсу пианистов и скрипачей имени П. И. Чайковского.

На отборочной комиссии при прослушивании претендентов она не была допущена к участию а конкурсе.

Расстроенная, опустошённая, вернулась Светлана домой. У подъезда её встретил спокойный и задумчивый Роман.

Казалось, что его взгляд всё видел, всё понимал и сочувствовал. И она не выдержала, рассказала ему всё, чем наполнена была она и что выстрадала. Роман внимательно выслушал, ни о чём не расспрашивал, а когда она совсем умолкла, многозначительно произнёс:

— Вы, верно, забыли, что таланты редки. Вы хороший, но обыкновенный музыкант — запомните это и не забирайте лишнего в голову.

Так, в одну минуту он опустил её с небес на землю, убил мечту — и Светлана склонила голову.

А через несколько дней, провожая Светлану домой, Роман остановился у освещенного подъезда и, глядя на неё в упор, сказал: «Светлана, я предлагаю вам стать моей женой. Я знаю, за вами ухаживают красивые, сильные парни. Они вам многое обещают. Я некрасив, не силён физически и ничего вам не обещаю. Единственно, в чём могу уверять, — это то, что вы никогда не будете знать нужды. Прежде чем мне отказать, подумайте серьезно о моём предложении…»

И Светлана согласилась.

Свадьбы пышной не было. Был скромный вечер на квартире у Романа. Друзей Светлана не позвала, исключением двух близких подруг. Родители не пришли — они были против её брака с Романом. Были незнакомые люди — друзья Романа, его родные и трое музыкантов. Они много пили, ели и, охмелев, говорил Светлане: за Романом не пропадёшь.

На душе у Светланы было тоскливо, что-то внутри точило и мучило.

На следующий день после свадьбы Роман заявил, что они должны вместе много работать, готовиться к концертной деятельности. Работа Светлану увлекла, так как занятия в консерватории давно закончились и она не представляла, что будет делать дальше. Роман советовал не спешить устраиваться на работу. «Нужно присмотреться, сориентироваться», — говорил он.

Между тем сам Роман времени даром не терял, он всюду бегал, хлопотал, что-то узнавал. Как-то, придя домой вечером, заявил Светлане, что они должны усиленно готовиться к концерту, который они будут давать совместно, солируя оба.

Но уже при выборе произведений они сразу же разошлись. Ему нравилась лёгкая западная музыка «для эффекта у молодёжи», как он любил выражаться.

Светлану, привыкшую к классической музыке, особенно к музыке Глинки, Мусоргского, этот репертуар раздражал, и она никак не соглашалась. Появилась первая трещина в их отношениях.

С трудом отобрали такое, с чем согласились оба, хотя, конечно, ей пришлось уступать больше.

Но ничего хорошего из этого начинания не получилось. Роман не смог подготовиться для сольного выступления, а аккомпанировать он не хотел, да и не мог. Он так играл, что полностью заглушал скрипку. Тогда он решил организовать свой не то оркестр, не то джаз под названием «Аэлита» с электрогитарой и другими атрибутами современной джазовой музыки.

Светлане отводилась довольно скромная роль, причём произведения, которые она вынуждена была играть, ничего общего не имели с теми, которые она изучала в консерватории и к чему лежала её душа.

Промучившись какое-то время, она заявила решительный протест, сказав, что такую музыку она не признаёт.

«Я мечтала о настоящей, большой музыке, а здесь…»

Роман взорвался:

«Я тоже мечтал, что буду иметь жену — настоящую музыкантшу, а получил недоучку, которая не прошла даже отборочную комиссию на конкурсе, а воображала из себя чуть ли не гения!..»

Это уже было оскорбление. Светлана решила порвать с Романом, но как это сделать? К тому времени у неё родился мальчик — вылитый отец. Большая, обставленная дорогой мебелью квартира, была машина, дача… Наконец, домработница. В сущности, Роман выполнил, что обещал, — создал для неё роскошные условия жизни. Ничего другого он ей не обещал. Так в чём же она его винит? Музыка не та? Так ведь и музыку он выбирает для той же цели — обогащения.

И Светлана смирилась. Правда, ей не удалось заглушить тоску по высокой, настоящей музыке. С завистью смотрела она на Диму, который в материальном отношении жил скромно, но который шёл и шёл вперёд в овладении русской и зарубежной классикой. Уже после её свадьбы они, встретившись, поговорили и разошлись чужими. Дмитрий не простил ей предательства.

Иногда, в минуты отчаяния, когда она окончательно убеждалась, что пропадают её способности, погибает её музыка, ей хотелось всё бросить и уйти. Но… удобства жизни, накопленные ценности держали, с горечью признавалась себе, что победить себя не умеет. Но и музыку Романа не приняла. Однажды, после очередного скандала, бросила джаз и определилась преподавателем в музыкальную школу. «Я хоть другим передам свою любовь к большой музыке», — утешала себя.

История невеселая, но, как мне кажется, в тех или иных вариациях довольно часто повторяющаяся в нашей жизни. В погоне за быстрым успехом, за удобствами быта гибнут не только таланты, но нередко и сами Души — все самые светлые порывы сердца.

Обе истории очень характерны для молодого переходного возраста. Как Миша, так и Светлана находились во власти охватившего их энтузиазма, творческого порыва, который, завладев человеком, не только отвлекает от всяких мелких дел, но нередко выносит человека к вершинам его специальности. Но примерно в это же время — то есть в возрасте 16—18 лет — происходит созревание организма и значительная перестройка не только физического состояния, но и психики юноши (и девушки, конечно). Этот период является периодом переломным и во многом определяет те пути, по которым пойдёт дальнейшее развитие молодого человека.

На его пути появляются соблазны, которые раньше его не трогали. В это-то время со стороны учителей и родителей должно быть проявлено максимум настойчивости и такта, чтобы помочь молодому человеку развить в себе внутренние тормоза, отвлечь своё внимание от чувственной сферы до полного созревания организма. Иначе энергия, истраченная на любовные переживания будет отнята от мышц, от мозга и связанной с ним высшей нервной деятельности. Чем лучше формируется кора головного мозга, а вместе с ней внутренние, продиктованные разумом тормоза, тем легче будет юноше овладеть дальнейшим развитием своих чувств и направлять их по разумному руслу.

Можно считать установленным, что чём развитее интеллект, тем крепче его внутренние тормоза.

Для этого всей системой воспитания необходимо создать возможность для разрядки любовной энергии и превращения её в творческую.

У Миши была большая опасность того, что захватившее его чувство направит всю творческую энергию, все мозговые силы на любовь, поставив под угрозу не только учёбу, но и сами способности. Раннее увлечение любовными похождениями тем и опасно, что оно может отнять мозговую энергию от полезного дела и не даст молодому организму возможности накопить необходимый для жизни умственный багаж, — больше того, может привести к антисоциальным поступкам.

Развитой интеллект, а вместе с ним и развитые внутренние тормоза позволяют молодому человеку переключить энергию, скрытую в различных влечениях, желаниях, на другие жизненные потребности, более важные с точки зрения иерархии человеческих ценностей.

Почти каждое более или менее серьёзное достижение в любой области человеческой деятельности связано с необходимостью ограничения потребностей в сфере влечений и страстей в пользу развития духовных ценностей или ради достижения поставленной цели.

Так, например, спортсмены, которые стремятся добиться высоких результатов, отказываются от удовлетворения некоторых желаний и влечений».

Подобным же образом сублимируют свою энергию учёные, работающие над важными проблемами. Эти проблемы поглощают деятельных людей до такой степени, что работа становится для них самым важным в жизни, и ради неё они ограничивают, а иногда и отказываются от удовлетворения на какой-то период времени других потребностей.

Таким образом, задача воспитания и самовоспитания заключается в том, чтобы энергию нерастраченных чувств направлять.

Это значит, что энергия молодых людей, стремящихся иметь свою семью, но не могущих это осуществить, может быть с успехом переключена на учёбу, на творческую работу, на спортивные игры, на физический труд.

Прежде всего надо знать, что половое воздержание безвредно и что природа разумно заботится о том, чтобы накопившаяся излишняя энергия нашла себе выход. У юношей, у которых организм переполняется любовной энергией, не находящей выхода, возникают сновидения, во время которых они переживают любовный экстаз. Являясь заменой любви, эти сновидения облегчают возможность одинокой жизни. Будучи безвредными, они не должны смущать или служить источником сомнений и угрызений совести, ибо это не зависит от сознания человека и регулируется природой.

Самым важным отвлекающим фактором при этом является труд, особенно любимый. Наибольшее удовлетворение и счастье в жизни познает тот, кто сумеет воспитать в себе трудолюбие и деловитость. Труд — это стимул и источник жизни и прогресса, без которого человек не может идти вперёд.

Труд необходим для душевного здоровья человека так же, как чистый воздух для его физического состояния.

Это высшее, доступное человеку на земле и достойное его счастье. Самое большое богатство, которое можно получить в наследство, — это трудолюбие. Оно даёт возможность человеку создавать то, что другому, лишенному этого качества, недоступно.

Трудолюбие легко позволяет переключать все виды энергии на творчество.

Для отвлечения юноши от раннего увлечения любовными чувствами, тормозящими и часто убивающими его способности, важно с юношеских лет развивать в нём деловитость, приучать всё делать быстро, точно и в любых условиях.

В нашей семье, например, не было специального места для занятий. Мы готовили уроки где только можно, часто в сутолоке и суете быта. Это приучило меня заниматься творческим трудом в любых условиях.

Мы приучены были также всё делать быстро. У нас в семье не было слова «сходи», а только «сбегай». И шагом пойти, выполнить распоряжение у нас было невозможно. Такая привычка всё делать быстро и точно впоследствии очень пригодилась мне в жизни.

В молодости всем нам кажется, что у нас вперёд уйма времени, которого хватит и на работу, и на безделье.

Это глубокое заблуждение, в котором люди очень скоро начинают раскаиваться. Но потерянного времени уже не вернёшь. Поэтому блажен тот, кто вовремя оценил это богатство и всю жизнь относился к нему бережно. Как правило, такой человек успевал сделать в своей жизни что-то полезное, за что ему были благодарны современники и даже потомки. В Англии есть поговорка: «Береги пенсы, а фунты сами о себе побеспокоятся». Эту поговорку лучше переделать, говоря: «Береги минуты, а часы сами о себе побеспокоятся».

Некоторые люди, в том числе и молодые, после обеда, развалясь в кресле и позёвывая, убеждают себя, что сейчас у них нет времени заняться чем-то серьёзным; будет больше времени, они и «возьмутся за ум». Такие рассуждения — величайшее препятствие на пути к знаниям и ко всякому большому делу.

Точно так же многие не занимаются ничем серьёзным потому, что у них «нет соответствующих условий».

Как-то мы пришли к одному молодому инженеру, который живёт с женой и ребёнком в хорошо обставленной, со всеми удобствами, двухкомнатной квартире. На вопрос, занимается ли он научной работой, он с искренним удивлением сказал: «Что вы, а где заниматься? Ни места, ни условий для работы у меня нет». Я подумал о том, как в наше время, да и позднее аспиранты и молодые специалисты частенько в одной комнате, со многими детьми с успехом занимались серьёзной научной работой. Да и сам я, помню, будучи в аспирантуре, жил с тремя детьми в двух небольших комнатах без всяких удобств. Это не помешало мне досрочно почти на коленях написать диссертацию и защитить её.

Быть деловитым — это значит беречь не только своё, но и чужое время. А это требует быть точным и при посещении собраний или заседаний. Отсутствие такой деловитости и аккуратности со стороны отдельных людей приводит к тому, что другие, поистине деловые и аккуратные люди, теряют много времени на ожидание неделовых людей.

Надо приучать себя смолоду быть быстрым и прилежным во всех, даже незначительных, делах, не откладывать на завтра, что можно сделать сегодня. Надо преследовать свою цель упорно и неутомимо, и пусть всякая новая трудность или даже неудача не только не лишает тебя мужества, но, напротив, ещё больше воодушевляет.

Один из моих друзей рассказывает: если неудача меня постигает, я тотчас же сжимаюсь, силы во мне прибавляются, я начинаю работать с остервенением. В такое время делаю в два-три раза больше, чем в обычное.

Известно, что человеку настойчивому удаётся очень многое из того, что другому достичь не представляется возможным.

Деловой человек никогда не будет много говорить, особенно пустых (хотя бы и так называемых «красивых» и «громких») слов. Выступления такого человека, как правило, коротки, деловиты, конкретны. Если ему нечего сказать, он будет молчать, а не выступит только ради того, чтобы «что-нибудь да сказать».

Быть деловым — это значит читать много, быстро и уметь улавливать главное. Очень важно не тратить времени на чтение пустой и ненужной литературы. Надо научиться распознавать и читать только умные книги. Имеются в виду не только научные, но и художественные, которые написаны с умом и приносят пользу.

А. С. Пушкин писал: «Чтение — вот лучшее учение… Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная».

Заметьте: «великого», а не рядового, ординарного.

Если каждому деловому человеку ясно, что не стоит вести и слушать пустые разговоры, то уж читать пустые книги и подавно.

«Если позволительно смеяться над пустыми людьми, то, вероятно, позволительно смеяться и над пустыми книгами… Если позволительно говорить: «Не стоит вести и слушать пустых разговоров», то, вероятно, позволительно и говорить: «Не стоит писать и читать пустых книг», — учил Н. Г. Чернышевский.

С. Вавилов добавлял: «Необходимо всеми мерами избавлять человечество от чтения плохих, ненужных книг».

«Дурные книги могут так же испортить нас, как и дурные товарищи» (Г. Филдинг).

«Дурная книга сообщает превратные понятия и делает невежду ещё невежественнее» (В. Белинский).

Читать полезные и не читать пустые книги, концентрировать свою энергию на том, что скорее всего приближает вас к цели, — это тоже своего рода сублимация жизненных ресурсов и энергии, это тоже деловитость.

Я, конечно, не хочу сказать, что всё время надо заниматься только делом. Необходимо занятия чередовать с развлечениями, которые не только не мешают делу, но, наоборот, помогают ему.

Человек, энергично поработавший день, получит гораздо больше удовлетворения вечером, наслаждаясь отдыхом и приятной компанией, чем тот, который весь день бездействовал. Более того, человек, который целый день занимался наукой или каким-либо другим любимым делом, окажется более чутким к красоте природы, к остроумному слову или хорошей игре, чем тот, кто целый день бездельничал.

Вся психология праздного человека характеризуется равнодушием и инертностью, и его удовольствия столь же вялы, сколь и беспомощны все его дела.

Надо только иметь в виду, что деловитость, даже в удовольствиях, проявляется с достоинством. Человек, полюбив, может во многом измениться. У него может закружиться голова, но человеческое достоинство, порядочность, честность во всём он сохранит всегда. Если же он, получая удовольствие, опустится до положения животного, то он опозорится, ибо рядом с наслаждением часто стоит бесчестье, и достойный человек не перешагнёт недозволенной границы.

Важной составной частью деловитости является целеустремлённость.

Каждый разумный человек ставит перед собой конкретную задачу, более важную, чем просто пить и есть. Он хочет приносить пользу своему народу, Родине, и в этом, если возможно, так или иначе находит удовлетворение.

Глава X

1

Алла Петровна Елисеева, передавая свой разговор с Ириной мамой, с горечью сетовала на то, что нередко приходится слышать разговоры о безнравственном поведении артистов.

— Мне кажется, — говорила она, — в неправильном представлении некоторых наивных зрителей о нашей жизни в значительной степени виноваты те режиссёры, которые в своей работе часто склоняются к примитивному натурализму, а от него легко скатываются к пошлости. Вы бы знали, как часто артисты спорят с режиссёрами. И чем талантливее актёр, тем чаще он противится вульгарщине. Что же касается красивой и чистой любви, то мне кажется, что и в нашей актёрской среде она встречается не реже, чем у других. Да вот, если хотите, я вам расскажу одну историю.

В одной из комнат общежития театрального института жили четыре студентки. Приехали они из разных городов, но всех их объединяла любовь к искусству. Это было в начале пятидесятых годов. Время трудное, голодное. Стипендия маленькая, но все четверо учились самозабвенно, и весёлые, жизнерадостные девушки жили одной дружной семьёй.

Студенты часто заглядывали к ним — в их комнате всегда было много гостей.

Среди ребят, приходивших к ним, Петя Ржанов всем девушкам особенно нравился. Он лучше всех учился на курсе. Красивый и статный юноша, Петя был на редкость скромен и застенчив. Бывало, просидит вечер, и никто его не заметит — сидит в уголке с девушкой, помогает ей в занятиях. И никого из девушек не отличал своим вниманием. Единственное, что они заметили: Петя никогда не подходил к Поле Абросимовой — девушке с красивыми тёмными волосами, заплетенными в толстую тугую косу. Поля относилась к Пете равнодушно, училась она хорошо, в помощи не нуждалась.

Скоро девушки узнали, что Поля выходит замуж. Все радовались предстоящему событию, помогали подруге готовиться к свадьбе. Петя в эти дни реже заходил в комнату, был рассеян, весь как-то сник, осунулся, но эту перемену в нём никто не заметил, а кто и обратил на неё внимание, не придал ей значения.

После свадьбы Поля ушла жить к мужу. Изредка она навещала подруг, но визиты её были всё реже и реже.

Несколько месяцев Поля упивалась своим счастьем. Молодой муж не уставал говорить ей о своей любви, и она платила ему таким же чувством. Весной они в разных группах уезжали на практику. Ей казалось, что она эти два месяца разлуки не переживёт. Муж твердил о том же.

Получилось так, что в одной группе с ним поехала лучшая подруга Полины, и Поля, утешая мужа, говорила, что с её подругой ему будет не так скучно, как ей, уезжающей без знакомых.

Осенью Полина узнала, что муж ей изменил с той подругой. Не говоря ни слова, она взяла свои пожитки и ушла в общежитие.

Потрясенная двойной изменой, она теперь считала, что всякая личная жизнь для неё кончена — отныне она всю себя посвятит театру.

А Петя по-прежнему приходил к девушкам, помогал им готовиться к экзаменам, зачетам, слушал магнитофонные записи. И, как всегда, был со всеми ровен, никого не выделял, ни на кого не засматривался. Однако девушки стали замечать, что Петя побледнел и похудел. Он производил впечатление не то больного, не то истощенного человека. Но и в этом не видели ничего необычного. Время тяжелое, голодное. Работали же все много. Учителя, влюблённые в свой театр, часто до поздней ночи занимались со студентами.

Однажды Петя вошёл в комнату девушек какой-то странно-решительной походкой. Глаза его смотрели вперёд и, казалось, ничего не видели. Узнав, что Поля в числе других девушек находится в прачечной при общежитии, он, не говоря ни слова, направился туда, решительно подошёл к Поле, сказав: «Поля, я тебя люблю», упал на пол без сознания. Девушки принесли его к себе в комнату и вызвали врача. Врач признал: тяжелое нервное и физическое истощение. И предложил доставить юношу в больницу. Но нет. Девушки не хотели его отдавать в больницу. «Мы его сами выходим», — заявили они врачу.

Они по очереди дежурили около Пети почти всю зиму. И Поля вместе с ними. Петя поправился, пошёл на занятия. Во время болезни он от своего курса не отстал — девушки ему помогали.

Пока Петя был болен, Поля не заговаривала с ним. Когда же он окреп, Поля, оставшись с ним наедине, сказала: «Я получила такой удар от любимого мужчины, что, по-видимому, не в состоянии никого полюбить». Петя спокойно ответил: «Ничего, я подожду». Все девушки переживали за своего любимца. Но, боясь спугнуть зарождавшееся чувство нетактичным вмешательством, молчали. На последнем курсе Поля вышла замуж за Петю. Получив назначение, они вместе уехали на Дальний Восток.

Прошло пятнадцать лет.

На одной из улиц Москвы Настя Смирнова, одна из девушек, живших в комнате с Полей, встретила Петю. Она обрадовалась ему как родному.

«Я знаю: ты пошёл в гору, снимаешься в кино, а как Поля?»

«Поля-то? — Глаза Пети засветились любовью. — Да хорошо живёт. У нас мальчик. Уже большой. Из-за него на время оставила работу. Но мы не жалеем. Живем небогато, но безбедно, а главное, в миру и согласии».

Настя порывисто обняла Петю и крепко поцеловала. «Спасибо тебе за любовь твою».

— Вот ведь… как умеют любить артисты, — заключила свой рассказ Алла Петровна.

Я же мог бы добавить, что пример не менее красивой и преданной любви являет собою и сама чета Елисеевых. Алла Петровна и Олег Николаевич встретились студентами. Несколько лет они крепко дружили — так, что их редко видели в одиночку. И эти годы студенческой дружбы, длинные вечера в кругу начинающих свой путь артистов, мечты о будущей жизни и работе были для них незабываемыми днями юности, светлой дружбы и любви. Перед окончанием института они поженились и уехали в один из периферийных городов. Затем их пригласили в Ленинград. Он стал работать в киностудии, она — в театре. У них родился сын, его с малых лет приобщили к музыке. Затем родился второй сын, и мать целиком посвятила себя мужу и детям. Во всё время их любви и дружбы они не обидели друг друга недоверием или подозрением, и к этому не было никаких оснований. Как я писал, их любовь и дружба не угасли за двадцать лет совместной жизни — наоборот, в отношениях друг к другу появилось больше заботы и нежности. В основе их супружеской жизни лежит готовность бескорыстно действовать на пользу другому, не считаясь с личными интересами, — это-то обстоятельство, на мой взгляд, и создаёт основу для долгой и прочной любви.

2

Когда придёт время, юноша и девушка полюбят друг друга и будут организовывать семью; счастье и крепость её не в малой степени зависят от того, с каким моральным багажом придут они к ней. Если оба сохранили свою чистоту, если не запятнали себя нечестным или легкомысленным поступком, если они искренне и глубоко полюбили друг друга, если они честны и открыты друг перед другом, у них имеются все предпосылки к тому, чтобы быть счастливыми, чтобы семья приносила им радость и удовлетворенность. Но даже и при этом условии имеются только предпосылки для счастья. А будет ли это счастье, зависит от обоих супругов. Любовь и семья накладывают на них, особенно на мужчину, огромную ответственность.

К любви нельзя относиться легкомысленно. Любовь — это большое чувство, при котором происходит как бы слияние двух душ, причём ни одна из них не теряет своей свободы. В этом чувстве разумно сливаются влечение и дружба. При этом любовь тем сильнее и крепче и даёт больше радости, чем разумнее сочетаются эти два чувства, как в воздухе в разумной пропорции сочетаются кислород и азот. И если те же составные части будут соединены неправильно, какая бы составная часть ни превалировала, воздуха, настоящего, которым можно дышать и быть здоровым, не получится. Так и в любви. Если здесь будет превалировать физическое влечение, такое чувство будет приближаться к животному; там, где превалирует дружба и уважение, но нет или слишком мало влечения, там может легко наступить охлаждение и останутся лишь привычки, которые никогда не могут заменить любовь. Точно так же и дружба. Это чувство очень важная составная часть любви. Но заменить любовь она не может и поэтому не может принести истинного счастья.

Любовь — деликатное и нежное чувство. Тот, кто самонадеянно считает, что «она меня любит, куда она денется!» — тот глубоко ошибается. Чувство легко может угаснуть, а при неправильном поведении супругов — одного или обоих — смениться равнодушием и даже враждебностью. И тому и другому может причинить не только тяжёлые моральные, но и физические страдания.

К нам в клинику поступила Аня С, 26 лет, с резкими болями в пояснице. Рентгеновские снимки крестцово-поясничного отдела позвоночника показали абсолютную норму. Не было ни малейших отклонений в стоянии тел или дужек позвонков, которые бы могли объяснить эту боль. Пригласили невропатолога. Он тщательно обследовал больную и заявил, что вся соматическая нервная система в порядке. У больной оказался выраженный невроз, но никаких причин для болей в пояснице он не нашёл. Мы позвали опытного гинеколога. Нам известно, что при неправильном положении тазовых органов, при спайках, при воспалительных процессах могут возникать сильные боли в крестцово-поясничном отделе.

Гинеколог после тщательного обследования больной «никаких отклонений от нормы» не нашёл. А между тем боли эту молодую женщину беспокоили, и она очень страдала. Фактически она была почти нетрудоспособна. Вернее, могла все делать, сгибаться и разгибаться, но все это с болями, которые не прекращались и в покое.

Несмотря на то что мы её обследовали уже почти две недели, использовали все наши диагностические и консультативные возможности, диагноз не был поставлен. Приглашенный очень опытный ортопед-травматолог высказал предположение, что, может быть, здесь имеет место подвывих межпозвоночного диска, — в этом случае стоит пойти на операцию. Мы с этим не согласились. Во-первых, никакой травмы в анамнезе не было, а во-вторых, сама по себе такая операция может стать источником дополнительных болей из-за возникновения спаек. У нас не было никаких оснований думать о подвывихе мениска, и этот диагноз мы также отвергли. Между тем у женщины боли продолжались, а мы не могли понять причины их возникновения. Мало этого. Мы пробовали применить ей различные виды физиотерапии, но никакого эффекта не достигли.

И, как всегда, трудные ситуации с больными не давали мне покоя. Во что бы то ни стало я должен был докопаться до причины болезни.

Как-то вечером я позвал больную в кабинет и попросил рассказать о себе как можно подробнее.

Она мне рассказала, что два года назад она по страстной любви вышла замуж за молодого человека. Она его уже давно знает и глубоко уважает как хорошего, открытого, очень порядочного человека.

— Я уверена, — сказала она, — что он меня любил, когда женился, и продолжает меня любить. Однако, — продолжала она, — я глубоко несчастна, и мне кажется, что я и больна-то потому, что у меня несчастная любовь. У нас общая специальность, мы вместе работаем, у нас одинаковые увлечения и убеждения. Мы можем считаться идеальной парой. Муж, правда, несколько раздражительный человек, но я, понимая его слабость, стараюсь ему уступать, и у нас, как правило, дело до конфликтов не доходит. И все же… И всё же я не могу считать, что я счастлива. Более того, я очень, очень несчастна…

И она заплакала.

Я дал ей возможность успокоиться, и она продолжала очень застенчиво, тщательно подбирая деликатные слова:

— Я очень любила его и очень хотела его любви. При виде его, при его прикосновении к руке или щеке я вся трепетала. Мне так хотелось его нежности и ласки… Однако муж совсем не обращал на меня внимания. Ему были безразличны моё состояние и мои ощущения. Он, не сказав мне ни одного ласкового слова, не приласкав меня, отвернувшись к стенке, засыпал. Пробовала я ему незаметно подсовывать популярные книжечки, где сказано, как муж должен проявлять к жене нежность и ласку, как он должен заботиться о том, чтобы она была счастлива вместе с ним.

Прочитав одну-две страницы, он откладывал брошюру в сторону. И все шло по-старому. Как часто я ночами плакала: и тяжко мне, и больно, и злость на него с каждым разом все сильнее разгоралась. А потом стали появляться боли в пояснице. Сначала не резкие, а затем все сильнее и сильнее. Я и грелку приложу, и мази разные раздобуду — ничего не помогает.

Вместе с болью нарастало раздражение, чаще вспыхивали ссоры. Будучи горячим, несдержанным, муж не скупился на оскорбления. У меня стало подниматься кровяное давление. Я ещё больше злилась на мужа и часто плакала.

Я тоже стала раздражительной, и конфликты дома у нас почти не прекращаются.

— Почему же вы не разойдетесь, если жизнь ваша так безрадостна?

— Я часто думала об этом. Но знаете, как ни странно, я все ещё люблю его, и как подумаю, что уйду от него, жизнь не мила мне становится.

— Почему же вы не поговорите с ним откровенно, что вы страдаете и отчего?

— Много раз намекала я ему и так и этак. Но он ничего не понимает. А так прямо ему сказать я не в силах.

— Может быть, вы мне разрешите с ним поговорить? Она обрадовалась.

— Я была бы вам очень благодарна. Я давно думала обратиться к врачу, но тоже стеснялась.

После разговора с больной для нас картина заболевания становилась более или менее ясной. Случаи серьёзного заболевания нервной системы и гипертонии как результат неправильной семейной жизни мы наблюдали не раз. Но у этой больной, помимо гипертонии, выявились тяжёлые боли в пояснице. Нам известно, что в поясничном отделе спинного мозга заложены соответствующие центры. Возможно, что имевшие место приливы без соответствующих отливов приводили к застойным явлениям в этом отделе спинного мозга и как результат этого — боли, которые не проходили от обычных методов лечения.

Нам известно также, что целый ряд заболеваний может быть в результате неправильной супружеской жизни.

Здоровая и счастливая жизнь в браке определяется многими биологическими, психологическими, экономическими и другими факторами. И от интимной жизни супругов во многом зависит прочность и счастье семьи.

Невозможность нормальной семейной жизни (например, при жизни в одной комнате с уже большими детьми, с родителями) или неумение её наладить может стать причиной заболевания обоих супругов или стать причиной развода.

Очень отрицательно на совместной жизни сказывается эгоизм супругов. Эгоист способен любить другого человека, но лишь потому, что эта любовь доставляет радость ему, в то время как он совершенно равнодушен к чувствам другой стороны. В интимной жизни эгоизм оборачивается стремлением удовлетворить лишь собственное желание, не считаясь с переживаниями супруги. Эгоистический подход в этих вопросах чаще встречается у мужчин, которые или не разбираются в желаниях и особенностях характера своей жены, либо просто не интересуются ими и, подобно супругу Ани С, озабочены лишь удовлетворением собственного желания. Такое отношение очень быстро может привести к вторичной холодности женщины и даже к возникновению у неё физического отвращения к столь равнодушному и эгоистичному мужчине. Физическое отвращение, в свою очередь, сказывается на её характере, на её отношении к мужу. Это часто вызывает конфликты в доме и нередко приводит к распаду семьи. Поэтому оба супруга, если они дорожат семьёй, любовью и друг другом, должны полностью избавиться от своих эгоистических черт и все взаимоотношения строить на альтруистическом подходе в совместной жизни.

Альтруизм, то есть бескорыстное стремление делать добро людям, имеет исключительно большое значение в браке. По существу, настоящая любовь есть альтруистическая и заключается она в стремлении создать счастье любимому человеку, даже ценой жертв со своей стороны. Сознание того, что любимый человек счастлив, может быть источником глубокого удовлетворения и счастья для любящего. Для того чтобы брак был счастливым, оба супруга должны проявлять альтруизм во всех сторонах семейной жизни. Каждый из супругов должен заботиться не о себе, а о другой стороне, и таким образом обе стороны будут окружены вниманием и лаской при максимальном моральном удовлетворении. Этим повышается общий уровень культуры брака, что положительно сказывается на всех сторонах жизни супругов и на их детях.

Альтруизм особенно необходим в интимной жизни супругов. Каждый из них должен думать и все делать для того, чтобы доставить счастье, радость и максимальное наслаждение не себе, а своей супруге, и, проявленное с обеих сторон, оно приведёт к максимальному удовлетворению супружеской жизни обоих супругов. Особенно мужчина обязан проявить альтруизм в этом вопросе и считать за счастье не своё собственное наслаждение, а ту радость и счастье, которые он доставил супруге.

В древности у народов Востока мужчинам даже предписывалось, прежде чем думать о собственном наслаждении, добиться максимального наслаждения со стороны супруги. В принципе такой точки зрения должен придерживаться в браке каждый мужчина, а сознание счастья, испытываемого женой, приводит к повышению удовлетворения и счастья у самого мужчины.

Для создания гармонической семейной жизни и счастья обоих супругов большое значение имеет взаимная нежность супругов. Чем больше нежности во взаимоотношениях между супругами, тем выше культура их совместной жизни и крепче супружеская связь.

При этом имеется в виду не показная нежность, когда супруги называют друг друга самыми ласкательными, уменьшительными именами, расставаясь на два часа, целуются так громко, что соседям слышно, а на самом деле изменяют один другому на каждому шагу, и, по существу, каждый живёт своей жизнью. Говоря о нежности, имеется в виду искренняя нежность, которую человек питает к любимому человеку, и важно, чтобы при взаимоотношениях с ним не прятал её куда-то, не боялся, что её кто-нибудь увидит и не поймет, а во всём старался проявить её тактично, с любовью и заботой.

В нежности нуждается прежде всего женщина, которая лишь в атмосфере чуткости, внимания, заботы и нежности со стороны мужа может обрести нормальные условия развития и расцвета её физических и эмоциональных возможностей. Многие женщины заявляют, что именно отсутствие нежности со стороны мужа их больше всего угнетает и лишает их всякого желания и влечения.

При этом мужчина должен помнить, что женщины более впечатлительны и легче ранимы, чем мужчины. Простое повышение голоса или вскользь сказанное резкое слово, на которое мужчина не обращает внимания, надолго оставляет в сердце женщины тяжёлый след, и ей необходимо длительное время, чтобы избавиться от неприятного переживания. Мужчины не должны этим ни пренебрегать, ни смеяться над этим. Так устроена женщина, и мужчине её не переделать, а надо принимать её такой, какая она есть. Так же, как женщина принимает нас, несмотря на то, что многое, может быть, в нас ей кажется недопустимым.

С другой стороны, даже небольшое проявление внимания, какой-нибудь мелкий подарок, говорящий о том, что муж думает о ней, может надолго привести женщину в хорошее настроение и доставить ей радость. Некоторые мужчины специально настраивают себя на равнодушно-безразличный тон из тех соображений, что якобы внешнее проявление чувств свидетельствует о слабости, что оно подрывает его авторитет и делает смешным. Нет ничего более ошибочного и вредного для культуры совместной супружеской жизни, чем такое мнение, так же как опасение женщин, что нежное отношение к мужу вредит её человеческому достоинству.

Надо сказать, что в жизни все обстоит как раз наоборот. Если муж после первых дней женитьбы и любовных ласк перестаёт проявлять нежность и внимание к жене, то он сразу же ставит под угрозу их совместную жизнь. Женщина очень болезненно к этому относится, считает, что муж её уже охладел к ней, может быть, даже разлюбил. Она чувствует себя одинокой и покинутой. Будучи обиженной его равнодушием, она сама перестаёт быть нежной, не реагирует на его желания, старается его как-то уколоть, обидеть. Если муж, не поняв жены, начнёт реагировать на её поведение резко и жёстко, будет грубо предъявлять свои супружеские права, не стремясь добиться её расположения и нежности, — конфликт неизбежен, а он может привести к разрыву.

Поэтому в супружеской жизни нежность, забота и внимание должны быть постоянными спутниками обоих супругов. Надо до минимума ограничить вспыльчивость, полностью исключить из взаимоотношений жёсткость или приступы гнева. Эти моменты, даже мимолетные, наносят, особенно женщине, глубокую эмоциональную травму, загладить которую потребуется много времени.

Это надо помнить обоим супругам именно в наше время, когда у каждого на работе немало травмирующих психику моментов. Они оба приходят домой, что называется, накалённые, на пределе. И достаточно проявить какую-нибудь бестактность или просто невнимание, как возникает почва для конфликта. Повторные недоразумения охлаждают чувство, притупляют желания, а это, в свою очередь, вызывает раздражительность и создаёт условия для новых конфликтов,

У женщины, живущей в постоянном страхе перед новыми скандалами, ещё не успевшей забыть обиду, нанесённую ранее, всякие попытки мужа к интимным отношениям, особенно если они проявляются недостаточно деликатно, могут довольно рано вызвать физическое отвращение к нему… Глубоко ошибочно мнение некоторых мужчин, что любые недоразумения можно уладить, «приласкав жену». Врачебный опыт и откровенные признания женщин говорят, что заранее не подготовленные всем строем отношения женщина может испытывать от внезапно вспыхнувшей нежности мужа ещё большую к нему неприязнь. Всякого рода грубость, нежелание считаться с эмоциями жены, подобно мужу Ани С., не только приводят к тяжёлым расстройствам в здоровье женщины, но и глушат всякую любовь, вызывая чувство досады и отвращения.

Точно так же и женщина в ласках должна быть особенно нежна к мужу. Рассуждения о том, что проявление нежности говорит о якобы легкомыслии, что в это время она должна быть холодна и сдержанна, ни на чем не основаны и приносят несомненный вред супружеским отношениям.

Необходимо помнить, что все то, что встречается повседневно, может притупиться и постепенно смениться привычкой. В любви и браке это очень опасная вещь, и поэтому оба супруга должны всё время думать о том, чтобы нравиться своему мужу или жене. Очень плохо делают те супруги, которые вскоре же после свадьбы считают возможным при жене оставаться небритым, неопрятно одетым. Это очень скользкий путь, ведущий к охлаждению. Особенно женщина должна быть в тонусе, чтобы муж всегда её видел интересной, красивой, жизнерадостной. Надо, чтобы муж, взглянув на свою занятую чем-то жену, невольно каждый раз любовался ею и думал о том, что бы сделать, чтобы она с ещё большим желанием стремилась быть с ним нежной и ласковой. Нельзя мириться с тем, чтобы у супругов рано наступила привычка и спокойствие. Это обязательно приведёт или к разрыву, или такому охлаждению, что жизнь вдвоём им будет неинтересной.

Для поддержания красивых супружеских отношений очень важно, чтобы между мужем и женой была полная откровенность, основанная на взаимном доверии. Когда появляются у каждого из них «свои» «маленькие» секреты — это уже начало к охлаждению. Лучше перенести какой-то неприятный разговор после признания, а потом примириться, чем всё время держать, что-то про себя, чтобы, не дай бог, жена или муж не узнали бы. Отсутствие доверия или искренности обедняют супружескую жизнь и делают её малопривлекательной.

Доверие между супругами возможно только тогда, когда каждый будет уверен, что он не встретит насмешки, осуждения или тем более грубости и оскорблений. Случись так, и это навсегда закроет двери к откровенным разговорам. Особенно важны доверие и откровенность между мужем и женой, когда речь идёт об их интимной жизни. Аня С. тяжело страдала от эгоизма своего мужа. Ей очень хотелось подсказать мужу, как он должен себя вести, чтобы и она была счастлива. Но она постеснялась быть до конца откровенной с ним, не могла доверчиво ему все рассказать, как своему самому близкому и дорогому другу. По-видимому, она не была уверена, что он её откровенность поймет правильно, она опасалась, что встретит насмешку, непонимание, а то и грубость. Или же он начнёт ей читать мораль, что в этом вопросе действует не меньше, чем грубость. А между тем если бы такая доверительность и откровенность была бы между Аней С. и её супругом, которые вообще-то оба были хорошими людьми и любили друг друга, то Аня не страдала бы так тяжело два года её супружеской жизни и она не заболела бы.

Во всяком случае, после нашего разговора с мужем Ани отношения у них изменились. А разговор-то наш с ним был очень простой. Вызвав его к себе, я сказал ему, чтобы он в супружеской жизни думал не о себе, а о супруге, а она, в свою очередь, будет думать о нём, а не наоборот, когда каждый думает только о себе. В последнем случае это будет эгоизм, который неизбежно приведёт к распаду семьи. Забота же о другом укрепляет семью. Я спросил его:

— Вы счастливы с супругой?

Он ответил:

— Да, конечно.

— А ваша супруга?

— Я не сомневаюсь, что и она счастлива.

— А вы её хоть раз спросили об этом?

— Зачем спрашивать? Это и так видно — она не спорит со мной, не ругается.

— А в интимной жизни у вас всё благополучно?

— Да, конечно.

— А у вашей супруги?

— А я её никогда не спрашивал, но думаю, что тоже.

— А вы хоть раз интересовались или побеспокоились, чтобы она была счастлива?

— А раз я счастлив, то и она должна быть счастлива.

— Это рассуждения настоящего эгоиста. Вы как мужчина и любящий муж должны были отвечать как раз наоборот: я счастлив потому, что счастлива жена. А вы её об этом ни разу не спросили и ни разу не поинтересовались, есть ли у неё желание и счастлива ли она от ваших ласк? А это и есть эгоизм, который в брачной жизни ведёт к распаду семьи, а в ряде случаев — к болезни жены, как это случилось с вашей супругой.

— Так в её болезни, выходит, я виноват?

— Только вы, и никто другой. Своим эгоизмом, полнейшим невниманием к чувствам и настроениям жены, полным отсутствием желания и каких-либо попыток сделать, чтобы она была счастлива в семейной жизни, вы привели к тому, что она всерьёз заболела, и в течение всех лет замужества она не только не была счастлива, но всё время страдала, хотя и любила и продолжает любить вас.

— Что же я должен был делать?

— Прежде всего не быть эгоистом, не думать о себе, а только о супруге, как думает она о вас. И считать себя счастливым, только видя счастье и радость жены, а для этого во всех вопросах, в том числе и в интимной жизни, заботиться только о ней. Только в этом вы как настоящий мужчина познаете счастье семейной жизни и будете цементировать свою семью, а не разрушать её, как это делает неизбежно каждый эгоист.

— Почему же она мне ничего не говорила?

— А вы её не спрашивали никогда, потому что никогда этим не интересовались. Вам было хорошо, а о ней вы не думали. Пусть будет счастлива тем, что вам доставляет удовольствие.

Если говорить откровенно, то чаще всего именно своим эгоизмом мужчина разрушает свою семью или приводит к тому, что семья значится формально, а каждый из супругов живёт своей самостоятельной жизнью. Зачем вам нужно было, чтобы жена вам сказала, что у неё не всё благополучно? Разве вы не понимаете, что это слишком деликатный вопрос? Это мужчине-то трудно сказать, а женщине с её природной застенчивостью — просто невозможно. А косвенно она вам на это намекала, давала даже читать брошюры, но вы от всего этого отмахивались.

Да, кстати, советую вам внимательно прочитать те брошюры, которые вам давала жена. В них, если они написаны умным врачом, можно узнать много такого, что важно знать обоим супругам.

Месяца через три мы вызвали Аню С. для контроля. Она сообщила, что все боли в пояснице у неё исчезли. С мужем живут в любви и согласии. «Мужа как подменили. Он сейчас так внимателен, заботлив и нежен, что я боюсь остаться у него в долгу, хотя и стараюсь не отстать от него».

Конечно, прочность семьи и счастье супругов зависят не только от интимной стороны их жизни. Она очень важна, но, как я говорил и ранее, она одна, какое бы удовлетворение ни приносила даже обоим супругам, не может дать истинного, большого и прочного счастья. Последнее возможно только при сочетании удовлетворения от физической близости с душевным расположением. Только та любовь будет прочна, которая покоится на взаимном доверии, уважении и дружбе и приносит полное удовлетворение в интимной жизни. Общность интересов, взаимная любовь и уважение не менее важны для прочности брака и счастья семьи. Более того, счастье, испытываемое супругами, в значительной мере зависит от эмоционального союза двух людей. Поэтому интимную жизнь нельзя принимать как единственный фактор во всей совокупности супружеской жизни. Он действительно важен, как один из основных, но лишь в сочетании с психологическим фактором он обеспечивает гармонию в супружеских отношениях.

Важная роль здесь принадлежит личной культуре супругов, а также умению выработать у себя сильные психические и моральные тормоза, которые помогают одному примириться с некоторыми недостатками другого.

Для нормальной супружеской жизни большое значение имеет чувство взаимного уважения, доверия и понимания, усиленное чувством любви и искренней дружбы.

Большое значение для интимной жизни имеют чувства, которыми руководствуется человек в обществе, ибо они находят отражение и в супружеской жизни.

Человек с хорошо развитым чувством уважения к людям и ответственности перед ними таким же проявит себя и в личной жизни.

Если же перед нами человек безответственный, равнодушный к чужим страданиям, нечестный и легкомысленный в общественных делах, он таким же окажется и в личной жизни.

Любовь должна быть основным фактором, объединяющим в браке двух людей. Там, где не соблюдено это правило, не будет почвы для последующего полноценного развития личности обоих супругов. Любая женитьба или замужество «на деньгах», «на квартире» со временем обязательно приведёт к семейной катастрофе.

С другой стороны, выбор супруга, основанный только на интимной стороне взаимоотношений, тоже предвещает мало хорошего, поскольку такой брак не обеспечивает ни мужу, ни жене возможности выхода за рамки одиночества, не способствует развитию собственного «я». При таких браках супруги быстро наскучивают друг другу и общность их расстраивается. Супруги, прожив несколько лет, вдруг осознают, что они совсем чужие.

При браке имеет значение и интеллектуальный уровень супругов. Слишком большая разница нередко плохо сказывается на семейной жизни и часто приводит к разрывам.

Но основное для прочности брака — это искренняя любовь и дружба. Это взаимопонимание и снисходительность друг к другу, умелое, тактичное поведение в различных ситуациях супружеской жизни. Взаимопонимание позволит каждому из супругов высоко ценить достоинство другого и терпимо относиться к недостаткам.

Мужчина в особенности должен беречь и охранять любовь и уважение к жене, борясь со всякими проявлениями собственного эгоизма. Он должен как рыцарь несколько идеализировать жену, всегда держать её на пьедестале.

Когда я молодым врачом работал в Грузии, там от кого-то, то ли от местного учителя, то ли от фельдшера, слышал небольшое стихотворение, в котором, может быть, не было большого поэтического мастерства, но заключалась извечная мудрость народов всех наций и всех времен:

Я спросил на вершине,
Поросшей кизилом:
«Что мужского достоинства
 Служит мерилом?»
«Отношение к женщине», —
 Молвило небо в ответ.
«Чем измерить, — спросил я
 У древней былины, —
Настоящее мужество
 В сердце мужчины?»
«Отношением к женщине», —
 Мне отвечала она.
«Чем любовь измеряется
 Сердца мужского?» —
«Отношением к женщине!» —
«Нету мерила такого!» —
Возразили служители
 Мер и весов.

Чувство любви и нежности, которое испытывает мужчина к невесте, к жене, — это чувство красивое, оно облагораживает и самого мужчину, делает его лучше. Не надо ни упрощать этого чувства, ни растрачивать по мелочам — наоборот, тщательно оберегать, лелеять, поддерживать. Утраченное не вернёшь, а сохранить можно на всю жизнь.

Не делайте ничего такого, чтобы жена, женщина была как бы в подчинённом положении. Делайте так, чтобы она была как бы выше вас. Этого мужчина бояться не должен. Как не должен стремиться подчинить её своей воле. Там, где один подчиняет другого, там быстро кончается любовь как с той, так и с другой стороны.

Женщина, жена, невеста в первое время, пока ещё порыв любви не притупился, никогда не должна забывать, что она сильна не столько своей любовью, сколько умением поддерживать любовь мужа. Но не уступками его слабостям или порокам, а только настойчивой борьбой за своё достоинство, за честь и достоинство мужа. Здесь никакой порыв любви не должен ослаблять требовательность.

Например, жених курит, а она хочет, чтобы он бросил. Этого надо добиться, пока он жених, и этим будет проверяться его любовь. Мужчина ради любимой женщины пойдёт на любые жертвы, тем более на такую, которая направлена ему же на пользу. Но он слаб и просит ему уступить. «Я брошу постепенно, — говорит он, — вот увидишь!» И если невеста не добилась своего, то женой она будет уступать всё больше и больше.

Всё это очень тонкие психологические вещи, и надо бережно относиться и охранять их от всего грубого, наносного.

Положим, муж оскорбил жену, обидел её. И, попросив извинения, вечером претендует на ласки. Как бы жена сама ни была настроена, она не должна уступать. Иначе грубость, оскорбление, обида закрепятся, они как бы узакониваются. Наоборот, под влиянием нахлынувшего чувства он делается более ласков, нежен, он может, должен (при настойчивости и такте жены) попросить прощения, извиниться. Тогда все недоразумения выясняются, у них обоих возникает друг к другу и благодарность и уважение, что он извинился, а она простила, и их любовь и ласки принесут им не горечь, а чувство радости и счастья, укрепляющее их любовь.

Особенно женщина должна бороться с пьянством своего мужа, ибо любимая женщина может сделать всё. Уступи она в это время, и, если он слабый человек, он будет алкоголиком. Когда я вижу, что молодая женщина или девушка ведёт под руку совершенно пьяного человека, при этом улыбаясь или заигрывая с ним, я с горечью думаю о том, как непростительно легкомысленно ведёт себя она.

Если он позволил себе напиться при молодой жене или невесте, это должно рассматриваться как серьёзное событие. Ни о каком смехе, ни о каких поблажках здесь не может быть и речи. Не положи жена этому конец, и перед ней открывается судьба жены алкоголика.

Женщина должна постоянно заботиться о том, чтобы она была любима. Это искусство, которому женщина должна научиться, ибо оно не так часто бывает врождённым. А там, где любовь, там и влияние. Ни на какие уступки, особенно в интимной жизни, жена не должна соглашаться. И уж, конечно, нельзя позволить мужу ударить себя. Женщина должна помнить, что, если она простит хоть один удар, она будет бита постоянно. И пусть она себя не утешает мыслью, что она ответила добром на зло и этим его перестроит. Нет! Хулигана этим не перевоспитаешь. Тут нужны самые решительные меры, вплоть до развода. Иначе семья всё равно распадется, но женщина будет бита неоднократно.

3

Зашла ко мне как-то Таня. Я ей обрадовался. Мы редко с ней встречались, а после того как Юрий перешёл от меня в другое учреждение, Таня и совсем о себе не напоминала. Пожив некоторое время одна, без Юрия, она потом уступила просьбам Юрия и вновь соединила с ним жизнь.

— После ухода из вашей клиники, — рассказала она, — Юрий попал в сложную ситуацию. Его новый руководитель, зная, как вёл себя Юрий у вас, всем говорил:

«Если он так поступил с первым своим учителем, он так же поступит и со мной».

Вначале новый руководитель понизил Юрия в должности, а затем и совсем удалил от себя.

Спесь с Юрия слетела. Он стал внимательнее ко мне, стал больше заниматься дочкой.

— Ну а вы сами как к нему относитесь?

— Я устала от одинокой жизни, решила терпимее относиться к его характеру. Жизнь наша стала налаживаться. Юрий знал, — продолжала она, — что у меня большая дружба с Рылевыми, слышал, что за мной ухаживал один инженер, и потому ревниво относился к нашим отношениям с Рылевыми, которые меня познакомили с инженером. Но я работала в лаборатории, находившейся в ведении Рылева.

Как-то я с разрешения Юрия устроила вечеринку у себя дома. Пришли Юрий и Галя Рылевы, пришло ещё несколько инженеров. Некоторые с жёнами, некоторые одинокие. Среди них был и тот… инженер, старший научный сотрудник, интересный, умный, эрудированный человек.

Получилось так, что он сел со мной рядом и красиво, тактично ухаживал за мной.

С этого вечера Юрий терроризировал меня, говоря всякие гадости в адрес инженера. Спустя полгода я решила опять пригласить своих сослуживцев на мой день рождения. Муж предупредил: «Не вздумай пригласить инженера». Но как же я могла его обделить вниманием, тем более что он был другом Рылевых? Не пригласив его, я обидела бы людей, дружбой которых я очень дорожу.

Когда Юрий увидел этого инженера, он помрачнел и весь вечер не отходил от меня, не давая мне возможности не только с ним, но и ни с кем другим танцевать. Он ходил за мной на кухню, а когда я возвращалась к гостям, садился около меня. Несколько раз оборвал меня, заметив, что я посмотрела в сторону инженера.

Словом, он этот вечер превратил в сплошное издевательство надо мной. Мне было стыдно за своего мужа и неудобно перед гостями. И я вздохнула с облегчением, когда гости ушли.

Однако мои мучения только начинались. Муж изводил меня своей ревностью. Целый день звонил на работу, справлялся, на месте ли я. Отлучусь куда-нибудь — и тут же упрёки, скандалы с приступами ревности. Сумочку мою проверяет, в карманах шарит — всё ищет письма от любовника. Он, как сыщик, следит за мной. И очень часто, выходя от знакомых или из магазина, я вижу его высокую фигуру, прячущуюся за спины прохожих. Он мучает меня своей ревностью и мучается сам. А между тем нет никаких оснований подозревать меня. Я была верна ему и до замужества и во время совместной жизни. И даже в тот период, когда мы жили отдельно, у меня никого не было.

Я и сейчас очень строго себя держу. Даже не из-за Юрия. Я просто берегу себя. Не хочу пачкать душу легкомысленным поведением. Я бы ушла от Юрия, но мне совестно людей — ведь расходились уж однажды.

Отношение ревности разное. Многие считают, что это вполне нормальное чувство. Любящий человек может одновременно и доверять, и мучительно ревновать подругу. И с этим можно согласиться. Близость любящих существ требует полной интимности, доверия и целомудрия, а представление о прежней близости любимого существа с кем-нибудь другим нередко вносит разлад в любовное настроение, порождает известное отчуждение. Подобная ревность может быть названа в какой-то мере естественным человеческим чувством. Поэтому-то всякого рода добрачные связи кладут тем больший отпечаток на жизнь и любовные чувства супругов, чем сильнее их любовь; чем дороже им супруг, тем неприятнее и тяжелее воспоминания о его прежних увлечениях. В то же время ревность, в её некрасивых и часто отвратительных проявлениях можно рассматривать как противоположность любви, как эгоизм, как наследие животного чувства и варварства. Истоки ревности уходят в те времена, когда всё добывалось грубой силой. Ловкость и сила боролись друг с другом, мужчине приходилось ревниво следить за тем, чтобы другой не похитил его любимую хитростью или силой. Отсюда возникали вспышки злобы в моменты приближения соперника. Жестокость, вызванная мужской ревностью, поистине не знает предела. Достаточно сказать о железных поясах с замками, попадающихся и ныне в музеях древностей; поясах, которые средневековые рыцари, отправляясь на войну, надевали своим женам, чтобы успокоить свою ревность. К слову сказать, эти дикие меры, как гласит история, часто не достигали цели. Оскорбленная жена снимала мерку с ключа и посылала своему другу. Так что железные замки не в состоянии защитить от измены в такой степени, как гарантирует глубокое и искреннее чувство любви и уважения к мужу или жене.

Ревность часто превращает брак в ад. Она нередко развивается у мужчин болезненно — до полного помешательства, а у мужей-пьяниц обнаруживает переходы к душевной болезни. При резко выраженных, а тем более патологических проявлениях ревности жизнь женщины превращается в сплошную пытку. Постоянные подозрения, оскорбления, грубости, издевательства, угрозы, обида вплоть до убийства — вот следствие этой отвратительной страсти».

Если же и можно говорить о том, что патологическая ревность — это тоже проявление любви, то любви сугубо эгоистичной, собственнической, скорее животной. Она является ярким свидетельством низкой культуры, отсутствия самовоспитания и внутренних тормозов, чрезмерно развитого эгоизма и себялюбия, слабой воли и полного отсутствия искренней альтруистической любви и уважения к объекту ревности.

Если патологическая ревность у любого человека чаще всего выглядит отвратительно и вызывает неприязненное отношение к ревнивцу, то ревность алкоголика — это нечто ужасное для женщины. Вряд ли есть необходимость приводить примеры из практики. Они встречаются на каждом шагу и объясняются тем, что эти люди очень часто и очень резко страдают от рано появившейся слабости при интимных отношениях. И чем дальше заходит этот процесс, тем резче нарастает склонность к ревности, которая выражается враждебностью алкоголика к собственной жене, подозрениями в неверности.

Это составляет характерный комплекс симптомов алкоголизма, известный в науке как «синдром Отелло».

Из-за ослабления своих потенциальных возможностей алкоголик перестаёт доверять жене, так как его мучают болезненные подозрения, что жена ищет себе мужа «на стороне».

Юрий Нахватов — человек образованный, у него уже докторская диссертация была подготовлена к защите, но его слабая внутренняя культура стала причиной дикой ревности, которая и привела к разладу семьи.

Что же мог я посоветовать Тане? Если бы Юрий был алкоголиком, эти безобразные проявления ревности были следствием алкоголизма, можно было бы порекомендовать принудительное лечение. Но здесь не было болезни. Была распущенность, полное отсутствие тормозов, эгоизм и чувство собственника.

— Здесь, Таня, только два выхода: или уходить от такого мужа, или сделать всё так, чтобы у него не было никаких предлогов для ревности. Возможно, вам стоит уйти с той службы, где вы поневоле встречаетесь с инженером. Постарайтесь, чтобы каждый ваш шаг был на виду у мужа. Может, он успокоится и перестанет вас терроризировать.

— Я тоже так думала. Я даже себе новое место подыскала. Но вот беда: неприязнь к Юрию не покидает меня даже и тогда, когда он спокоен.

— Может, со временем пройдёт и это чувство.

— Не знаю. У меня нет желания, чтобы это чувство проходило. Единственное, что меня ещё удерживает около него, — это дочь. Из-за неё я и вернулась к Юрию. Но он не способен и на любовь к дочери. Он любит только себя.

Через полгода, а может, и больше Таня пришла ко мне вновь, ещё более расстроенная.

— Вы извините меня, что я прихожу к вам только с одними неприятностями.

— Ничего не поделаешь. Такова судьба наша. Когда у людей хорошо, они про нас забывают. А как только у них что случается, бегут к нам. Так мы и живём всю жизнь в атмосфере горя и болезней. Неплохо бы, конечно, чтобы люди о нас вспоминали и когда они здоровы.

— Я вынуждена была уйти с прежней службы, поступила на новую. С тем инженером не встречалась, Рылевых попросила, чтобы они не говорили мне о нём, особенно при муже. Никуда без Юрия не ходила, и в конце концов он успокоился. И с этой стороны у нас всё хорошо.

— Тогда в чём же дело?

— Ревность, прекратилась, а отношения не наладились. Я не могла преодолеть того чувства неприязни и даже отвращения, которое у меня возникло ещё в то время, когда он терзал меня сценами ревности. Я бы ушла от него, да как подумаю о дочери, как представлю, что ей всю жизнь будут говорить, что отца нет, что он ушёл или мы от него ушли, так сердце холодеет. Так и продолжала жить.

— А что же ещё-то случилось?

— Даже неудобно и говорить. Правда, в вашем отношении ко мне есть что-то такое, что вызывает на откровенность, и я чувствую, что вам можно рассказать то, что никому другому, ни при каких обстоятельствах не сказала бы.

— Ну расскажите откровенно, что вас волнует или смущает.

… Я никого не знала до Юрия. Он уже дружил со многими женщинами и откровенно мне признался, что у него были добрачные связи. Я ему все это простила. Но меня крайне возмущало, что, оказавшись сам не так уж чист передо мной, столь безудержно и грубо ревновал меня. Но я думала, что, может быть, теперь он ведёт себя безупречно, и часто была снисходительна, когда он, не считаясь с моим настроением, претендовал на ласки. И вдруг я узнаю, что он часто устраивает любовные свидания то с одной, то с другой женщиной без разбора.

— Но, может быть, это просто наговор на него?

— Нет, я бы не стала так говорить, если б сама не убедилась Я перед своей совестью, перед дочерью хочу оправдаться, поэтому мне нужны факты, а не слухи,

— Именно факты.

— Да, конечно. Он по пути к приятелю забежал к женщине на любовное свидание.

— Да что вы, Таня!..

— Он сам потом хвастливо признался об этом своему другу; а что он был у этой женщины, мне также известно, и это было проверено по телефону.

— Ну и ну! Удивили вы меня с вашим Юрием. Я не был о нём высокого мнения, но никогда не думал, что он пал так низко.

— Я не хочу, чтобы он ко мне прикасался.

— Он спрашивает, почему вы к нему изменились?

— Я все ему сказала… Думаете, смутился хотя бы? Нисколько! «Подумаешь, — говорит, — для мужчины такая связь меньше значит, чем для женщины поцелуй. Я их, этих женщин, — говорит, — не любил и не полюблю. Я люблю только тебя». Можете себе представить подобный цинизм?

Я, конечно, знал, что многие мужчины, ревностно требуя верности от жены, считают: для мужчины подобные связи незазорны. Но по мере роста культуры таких «умников» становится всё меньше, а уж философия Юрия — она просто беспрецедентна по своей наглости. Сам мучает жену ревностью, а себе позволяет такое.

К сожалению, подобный эгоизм и неравноправное отношение к добрачным связям и изменам со стороны мужчины можно встретить и до сих пор.

Одна наша молодая доктор рассказала, что она года за три до окончания института полюбила студента, и они в течение всех этих трёх лет любили друг друга, и их любовь и дружба доставляли им много радости. После окончания института они поженились. Так как оба были отличниками, при распределении остались в Ленинграде. Её родители, обеспеченные люди, приобрели им двухкомнатную кооперативную квартиру, и молодые устроились на хорошую работу по специальности. Казалось бы, жить да радоваться. Муж старше жены на шесть лет. И она хорошо знает, что у него были добрачные связи, и не допытывалась, не упрекала жениха. Видела, что он искренне любит её, и без колебания вышла за него замуж. Однако конфликт вспыхнул уже в первую брачную ночь. Муж решил, что его избранница не девушка. На все её уверения, что она никого не знала до него, говорил ей: «Лжёшь!»

Он как врач и культурный человек должен был знать, что анатомические вариации, травмы, несчастные случаи и другие факторы иногда вносят нарушения природных строений организма, и здесь необходимо верить человеку.

Кроме того, унизительно и безнравственно тиранить свою подругу за её прежние увлечения, если они даже и были. Тем более что и сам он не святой.

Муж доктора проявил настоящий психологический садизм: потребовал от жены, чтобы она покаялась в своих грехах. Когда же она его стала уверять, что он у неё первый мужчина, что она сама не понимает причины этого недоразумения, он твердил: «Ты лжёшь! Признавайся во всех своих грехах».

Так началась их супружеская жизнь. Он был с нею груб, резок. Прежней внимательности и нежности как не бывало. Конфликт с мужем привёл её в состояние глубокой угнетённости. Она потеряла интерес к жизни, к работе, к домашним делам, часто плакала. У неё действительно никого не было, и она понятия не имеет, почему у неё так получилось. Ей даже приходила в голову мысль признаться в том, чего не было, лишь бы в доме наступили мир и согласие. Но только она была уверена, что мир не наступит, а скандалы приобретут другой характер, быть может, ещё более тяжёлый. Его постоянные скандалы, обвинения её в том, чего она не совершила, убивали её любовь к нему, и она всё чаще ловила себя на мысли, что муж становится неприятен.

После того как доктор откровенно все мне рассказала, я попросил разрешения поговорить с её мужем. Она обрадовалась. Я пригласил его к себе и деликатно разъяснил этот вопрос. Я рассказал, что анатомические особенности бывают очень вариабильны и нередко обычных признаков девственности можно и не обнаружить, хотя девушка и была непорочной. Помимо врождённого отсутствия этих признаков, наблюдаемых не так редко, могут быть различные причины их нарушения травматического и медицинского характера. Манипуляции такого вида, проведённые в детстве, приводят к нарушению природной структуры очень легко и для девушки остаются незаметными.

В ряде стран, например в Индии, Бразилии, нередки случаи полного отсутствия признаков девственности, и объясняется это тем, что матери в этих странах столь энергично подмывают маленьких девочек, что все анатомические признаки оказываются полностью уничтоженными уже в раннем детстве. Наконец, признаки девственности часто встречаются в столь рудиментарном состоянии, что не препятствуют брачной жизни.

Кроме того, для культурного человека унизительно и безнравственно так категорически и столь грубо требовать того, чтобы жена не имела добрачной связи, хотя к себе этих требований он не предъявляет. Подобное отношение к женщине всегда унижало её, а теперь, при полном равенстве, такая постановка вопроса недопустима.

Известно, как тяжело переживали русские девушки в старое время, когда они после брачной ночи должны были перед всеми родными продемонстрировать свою непорочность.

У меня в памяти остался рассказ Наташи Петрушевой, которую я оперировал по поводу гигантской грыжи живота. Она мне рассказала, какое унижение в молодости перенесла она в связи с этим обычаем.

Она была на редкость красивой и развитой девушкой. На работе ли, на вечеринках, Наташа везде выделялась, и все у неё получалось ладно и красиво. С ребятами она держала себя свободно, шутила, смеялась, но ни один из них не посмел сказать про неё что-нибудь вольное. Много было у неё женихов. Но ей никто не нравился, и она заявила родителям: «Будете отдавать против моего желания — из дома убегу, а замуж за нелюбимого не выйду». Совершенно неожиданно полюбила паренька из другой деревни, приехавшего погостить к приятелю на месяц.

По обычаям — сваты, свадьба…

После первой брачной ночи её отец, суровый и мрачный старик, потребовал, чтобы она вышла к ним и его родным, показала сорочку со следами непорочности.

Не смела она ослушаться своего грозного отца, вышла из спальни, заливаясь слезами стыда и унижения. А вернувшись к себе в комнату, бросилась на кровать и весь день проплакала. Андрей, муж её, скромный, умный парень, который сам протестовал против этого, никак не мог её успокоить.

На другой же день попросила, чтобы муж увёз её из родительского дома, где так бесцеремонно отнеслись к её девичьей стыдливости.

Она рассказывала мне это уже взрослая, имея детей, — и всё равно переживала.

Это настолько унизительно и тяжело для девушки, что некоторые женщины, борясь за своё равноправие, требуют, чтобы эти признаки уничтожались хирургическим путём ещё в детстве, чтобы женщина, как и мужчина, ни перед кем не отчитывалась.

Обо всём об этом я рассказал цивилизованному ревнивцу. И закончил словами:

— Если не верить человеку, не надо с ним жить, а если верить, надо верить во всём. Иначе нельзя. В чём-то верю, а в чём-то нет. Если так, то, значит, никакой веры нет. А без веры друг другу жить нельзя.

Муж доктора слушал меня с виноватым видом: не перебивал, не возражал. Расстались мы с ним хорошо. Я потом слышал, что жизнь у них после нашей беседы пошла на лад.

Нетрудно было понять настроение Тани. И у меня на душе было горько. Всегда тягостно сознавать своё бессилие. Чуяло моё сердце: Таня не уйдёт от мужа, она из тех, кто живёт для других, — она будет нести свой крест ради дочери.

Не однажды я встречал таких женщин на своём жизненном пути.

У меня была больная с лёгочным кровотечением, Екатерина Ивановна, — её я длительно наблюдал, а затем и оперировал. Она мне рассказывала, как её муж, Павлик, изменяет ей на каждом шагу. Екатерина Ивановна была очень красива, стройна, всё у неё в руках спорилось. Тип русской красавицы, которую воспевали наши поэты от Державина до современных. Глядя на неё, я часто думал: как она могла переносить и прощать грязные любовные похождения мужа-пьянчужки.

Он её мог оскорбить, даже ударить, он ей прямо говорил о своих любовницах, а она ему всё прощала и не уходила от него, хотя сама она, с её золотыми руками, жила бы одна куда лучше, чем с мужем.

Мы все, знавшие её, возмущались её рабской покорностью, полным самоунижением, попранием её женской гордости и человеческого достоинства. Советовали ей бросить мужа и жить самостоятельно. Но она нас выслушивала, соглашалась, но потом говорила: «Нет, я своего Павлушу не оставлю».

Конечно, в наш век полной эмансипации и высокой культуры такие женщины встречаются всё реже. Чаще мы встречаем гордых, самолюбивых, с высокими идеалами, со своими твёрдыми понятиями о морали и нравственности. Такие женщины не станут терпеть унизительного отношения к себе. Да они и из чувства физической брезгливости не допустят к себе нечистоплотного аморального человека.

Среди причин, часто приводящих к разрушению семьи или превращению её в формальный союз двух чуждых друг другу существ, является измена.

Помимо чувства любви и нормальных отношений в интимной жизни, от измены человека должно останавливать сознание ответственности за сохранение семьи. Измена может привести к полному прекращению супружеских отношений или к внутреннему разрыву и катастрофически сказывается на чувстве любви, уважения и дружбы, без которых невозможна нормальная семейная жизнь.

Среди причин развода больше половины опрошенных женщин указывают в анкетах на измену мужа. Легкомысленное, я бы сказал, безответственное отношение мужчин к побочным связям сохранилось ещё от того периода, когда женщина как домохозяйка была в полной экономической и социальной зависимости от мужа.

Он полагал, что, если жена и узнает о его поведении, ей некуда будет деться. Сейчас положение женщины изменилось. Она стала независимой и экономически, и в социальном плане. Современная культурная женщина не станет переносить того унизительного положения, в которое её ставит измена мужа. И она разводится с ним.

Женщина не так просто идёт на измену, если её семейная жизнь приносит ей полное удовлетворение и счастье, если с мужем у неё имеется хороший контакт, доверие и понимание. Она труднее идёт и на разрыв, так как для неё семейная жизнь имеет большее значение, чем для мужчины, который может скорее найти удовлетворение в своей служебной или общественной жизни. Для женщины без семьи не может быть полного счастья.

Я был хорошо знаком с одной женщиной-хирургом, которая считалась неплохим специалистом. Девушкой она полюбила на фронте молодого офицера и вышла за него замуж. Они жили очень дружно, угнетало только отсутствие детей. В тяжёлый период войны рискованно предохранялась от беременности, а потом очень хотела стать матерью, но не могла. Она была стройной, красивой женщиной, всегда одевалась со вкусом и неизменно пользовалась успехом у мужчин. Вела она себя вроде бы скромно, хотя близко знавшие её говорили, что у неё был роман и что об этом романе знал муж и тяжело переживал измену. Впрочем, внешне их отношения казались нормальными. И когда его перевели в другой город с большим повышением, она хоть и неохотно, но оставила службу в Ленинграде и поехала с мужем. На новом месте они имели уютную квартиру, обставили её роскошно. Зашёл я как-то к ним: хрусталь, ковры, так все чисто, красиво, что не знаешь, куда ступить. На ковёр она не разрешала стать в ботинках, попросила надеть тапочки. На диван, прежде чем сесть, подложила салфеточку.

Однако супружество их продолжалось недолго. Через два года после переезда муж её, ещё совсем молодой человек, умер от разрыва внутримозговой аневризмы. Очевидно, сказались длительные душевные страдания. Года через два я навестил ту женщину вновь. Она не вышла и не собирается выходить замуж. Вся её жизнь сосредоточена на воспоминаниях тех счастливых дней, когда они жили с мужем. В комнате я хотел было снять ботинки, но она запротестовала: «Не снимайте и не обращайте на вещи внимания. Нечего их беречь! Они нас переживут. Вот я всё берегла, Васе ступить на ковёр не разрешала, а вот ковёр и сейчас как новенький, а Васи уже давно нет. Не надо беречь вещи, надо больше беречь друг друга. До меня, к сожалению, это слишком поздно дошло!..»

Если мужчина любит искренне и нежно, то измена супруги может очень резко сказаться на всей его жизни и деятельности.

Я хорошо знал и сейчас знаю человека, который несколько лет назад перенёс эту драму.

Павел Иванович Матвеев родился на Урале. Он успешно сдал экзамены в Литературный институт и с первого же курса выдвинулся в ряды лучших студентов. Он писал стихи и прозу, пробовал себя в литературной критике. Мечтал по окончании института, а может быть, и ранее написать книгу о Есенине, опубликовать книгу своих стихов. Однако началась Великая Отечественная война, и Павел, бросив учёбу, ушёл на фронт.

Много горячих вёрст прошагал он по дорогам войны. Но даже в самое трудное время не расставался со своим дневником. Писал стихи и заметки о фронтовых буднях, никуда не посылал свои произведения. Изредка читал написанное товарищам — они воспринимали его стихи с восторгом. Несколько объёмистых тетрадей носил за спиной, в вещевом мешке, и думал: вот кончится война, обработаю стихи, покажу профессиональному поэту, а уж затем, если посоветует, отнесу в журнал.

В жарком бою Матвеева контузило, а когда в медсанбате он пришёл в себя, не было с ним вещевого мешка. Ничего не жалел солдат из потерянного: ни теплого белья, ни даже писем от близких, жаль было своих тетрадей. Когда окреп, сколько ни пытался, не удалось найти дневников. Сказали ему: всякого рода тетради со стихами и сочинениями передают фронтовым корреспондентам. Пробовал обратиться в газету, писал в политотдел армии — никто не знал о судьбе его дневников. Несколько месяцев спустя, во время затишья, принёс товарищ военную газету — и к Павлу: «Помнишь, до ранения ты читал стихотворение и говорил, сам сочинил». В газете за подписью корреспондента и писателя помещено было его стихотворение. И ни одним словом не упомянуто, что оно найдено в вещевом мешке раненого.

Что он мог сделать? Чем доказать, что это его стихи?

Затаил под сердцем обиду, носил её всю войну. Закончив воевать, вернулся Матвеев в свой институт. Вся грудь в орденах, весь изранен, но тяжелее всего рана в сердце.

Он, конечно же, с тех пор написал много новых стихов, не однажды печатал их в газетах, и даже в толстом журнале была напечатана подборка его фронтовой лирики, но ему всё казалось, что таких стихов, которые были у него раньше, он написать никогда не сможет.

С жадностью учился, в трудах затягивалась душевная травма. Но однажды попалась ему книга стихов.

Много в ней было стихов незнакомых, между прочим, неплохих стихов, но встретилось и его собственное, самое любимое.

С волнением прочитал его раз, другой…

Оно, мог ли он ошибиться! Стал листать сборник. Вновь стихи незнакомые, а между ними — его, тоже очень дорогое! И так он встретил несколько своих стихов, в них не было изменено ни одного слова. Не надо было ни с чем сверять, он помнил свои выстраданные на войне стихи наизусть.

Посмотрел в начале книги, в конце — не было никаких указаний на то, что эти стихи взяты из дневника раненого солдата.

Вновь и вновь читал он свои стихи.

Читает Павлуша, и слёзы текут по щекам. И радостно ему, и больно, что имя над ними стоит не его.

Первая мысль, которая возникла, — поехать к этому человеку, сказать, что это он, Павел, написал стихи, что он жив и хочет восстановить свои права. Но тут же остановил себя. Разве человек, позволивший себе такую подлость, способен будет на благородный поступок? Надо идти заявить о плагиате. Но какие у него доказательства? Так ведь каждый может заявить! А чем докажешь! И кому скорее поверят: известному ли писателю или безвестному студенту?..

Пометавшись из стороны в сторону, решил, что всякие попытки доказать свой приоритет бесполезны. Надо смириться с этой потерей как с непоправимым несчастьем. Разумом всё обосновал, а сердце не хотело смириться. Оно болело, и ныло, и не давало Павлу покоя. Ночью не мог уснуть: смотрел в потолок, продолжал мысленно убеждать кого-то.

Через несколько дней его привезли в клинику. Врачи развели руками: не понять, почему у молодого человека такая грозная предынфарктная картина?..

Я был в том городе на конференции и в порядке взаимного визита осматривал клинику, когда мой приятель, её заведующий, указав на больного, сказал: «Вот интересный случай: предынфарктное состояние у студента».

Я посмотрел на электрокардиограмму — удивительное несоответствие между хорошей работой сердца, звучными чистыми тонами и картиной сильнейшего кислородного голодания сердца. Налицо тяжёлый спазм сосудов, питающих сердце. Не склероз, не воспаление стенок сосуда — только спазм. Но ведь и он может привести к инфаркту и к гибели человека!..

— Разрешите мне после обеда побеседовать с молодым человеком наедине, — попросил я своего приятеля.

После обхода я подошёл к больному и сел на край кровати. Больные, что лежали на соседних койках, вышли, и мы остались вдвоём.

— Скажите мне, что вас волнует? — сказал я как можно мягче.

—Ничего. Я совершенно спокоен, — раздалось в ответ, но в голосе чувствовалась скрытая боль.

— Мой вопрос не праздное любопытство. Он продиктован желанием помочь вам. Я хочу выяснить причины болезни.

Павел долго молчал, в нём боролись два чувства: с одной стороны, не хотелось кого-то посвящать в эту историю, а с другой стороны, он понимал, что вопрос идёт о его здоровье и жизни.

Наконец он произнёс:

— Как бы вели себя, если бы у вас украли самое дорогое, плоды вашего многолетнего труда?..

— Конечно, я бы страдал от такой потери. Но расскажите мне подробнее, как это случилось.

И он поведал мне свою историю.

— Вы лишились части своих стихов, но у вас есть талант, — сказал я в утешение.

— Обидно, что к человеку пришла слава за чужие стихи.

— Да, конечно, сознавать такую несправедливость очень обидно. Но очень скоро этот человек пожнёт и бесславие. От него будут ждать других стихов, а он дать их не сможет. Пройдёт время, и кончится поэт. И все поймут, что он не поэт и никогда им не был. Вы же будете писать и напишете много других стихов, у вас появятся книги, вы станете большим, настоящим поэтом, и слава ваша будет расти. Как же вы об этом не подумали, а полностью отдали себя во власть уныния? И вот результат — сердце не выдержало…

Павел успокоился, повеселел, ободрился. Спазмы в сердце уменьшились. На следующий день я сделал ему загрудинную блокаду, а через три дня повторил её. Боли полностью исчезли. На электрокардиограмме исчезли все явления спазма сосудов и коронарной недостаточности. Когда я уезжал, он пришёл меня провожать весёлый, жизнерадостный. Между прочим, мне сказал: «Мне никогда не было так легко, как теперь. И дело не только в том, что моё сердце не болит. Я смелее смотрю в своё будущее, мне кажется, я сумею сделать что-то важное и хорошее». Он смущался. И, боясь, что его обвинят в нескромности, краснел. Мне понравился этот молодой человек, я ещё раз пожелал ему больших успехов в литературе и на прощанье высказал просьбу прислать мне свою первую книгу, а также и все последующие «толстые фолианты». Я так и сказал: «толстые фолианты». Ему это понравилось, он ещё раз улыбнулся и обещал прислать мне свои произведения. И действительно, через год или два он прислал мне книгу стихов, в которой большую часть занимал раздел фронтовой лирики. Стихи мне понравились. Помню, о них был хороший разговор в печати, кажется, велась дискуссия, читатель искал его книгу, о ней я отовсюду слышал хорошие отзывы. Мне было приятно сознавать, что Павел Матвеев, совершивший немало подвигов на фронтах Отечественной войны, стал заметным человеком в литературе, добился успехов в нелёгком литературном труде. Грела мысль и о том, что встретился с ним в трудную для него минуту жизни и оказал ему помощь не только медицинскую, но и добрым словом, нехитрым, но очень важным для него житейским советом. Примерно в это время Павел встретил красивую девушку, Наташу, и полюбил её, и они поженились. Вскоре его пригласили в Москву, предложили ответственную должность в одном издательстве. В очередной свой приезд в столицу я позвонил ему, мы встретились и долго беседовали как добрые старые друзья. Он посвятил меня в свои дела, планы. Паша писал стихи, поэму, печатался в журналах, редактировал других поэтов, помогал им войти в литературу или утвердиться в ней.

По совету друзей начал готовить новый поэтический сборник — и весь ушёл в эту радостную работу, а между тем над ним всё ниже сгущались тучи. Кто-то из обиженных им написал анонимку жене. Не помогла. Семья была крепкая, спаянная взаимной любовью, дружбой, взаимопониманием, детьми… Но анонимщик был не из тех, которые легко отступали. Он избрал другой ход: «случайно» познакомился с женой Павла Ивановича — с Натальей Алексеевной и так же «случайно» стал встречать её по дороге на службу или домой. Он пел дифирамбы её красоте и с «горечью» сетовал на её мужа, который не ценит её, никуда не водит, сидит сам за книжками и у молодой жены губит лучшие годы жизни без радости и развлечений.

Мужчина был молодой, видный и говорил красиво. Наталья Алексеевна, жена поэта, и не заметила, как попала в его искусно расставленные сети, яд сомнений вселился в её душу. Она стала упрекать мужа, повторяя слова «друга», капризничала, а вскоре стала плакать. Возникли первые конфликты. Тут, конечно, есть немалая вина и Павла Ивановича; ему бы расспросить, разузнать, уделить жене больше внимания, но он хотя и был обеспокоен поведением жены, но по-прежнему много работал, готовил свою очередную книгу стихов. А тут «приятель» признался Наталье Алексеевне в «жаркой любви». Она изменила мужу, с которым в любви и согласии прожила многие годы…

Павел Иванович, узнав об этом, был потрясен. Да как же это так! Преданный и любящий друг, с которым было пережито столько радости, счастья и горя, с которым вырастили двух детей, вдруг наносит удар в спину. Дети уже большие, дочь — на стороне отца, сын — на стороне матери (зачем отец так беспечно относился к семье, не уделял матери должного внимания!..).

Тянулись дни горестных переживаний, мучительных раздумий. И не было просвета, облегчения. А тут ещё работа. Подходили сроки сдачи поэтического сборника в издательство, надо было торопиться с подготовкой стихов. А стихи, как на грех, не шли на ум; как он ни бился над слабыми строчками, они не улучшались. Горестные думы вышибли всё вдохновение, поэзия в таком состоянии не давалась.

Прошли сроки, сборник лежал на столе, началась канитель с разводом. И когда Наталья Алексеевна была полностью свободна, её «друг», который так добивался её любви, который «жаждал» соединить их судьбы и жить одной семьёй, едва Наталья Алексеевна развелась, перестал к ней показываться. А затем прислал письмо, что его срочно переводят на работу в другой город. Словом, чтобы она его не искала и о нём не думала. Павел Иванович узнал об этом: ко всем прочим невзгодам прибавилась ещё и обида за честь и судьбу жены — она была оскорблена в своих чувствах, унижена, брошена — было жаль её, но Павел ничем не мог помочь человеку, которого ещё вчера он любил всем сердцем и защищать которого был готов от любой напасти. Окольными путями слышал о её готовности к примирению, но он не мог ничего с собой сделать, его сердце не могло простить измену.

Шло время. Женщины не обделяли Павла Ивановича вниманием, были среди них и такие, которые нравились ему. Особенно одна молодая поэтесса. Как-то вечером она позвонила по телефону и предложила послушать её стихи.

— Я приеду к вам домой, — сказала поэтесса. И она приехала. И засиделась допоздна.

После чтения стихов потекла беседа доверительная, почти интимная.

— Так тяжело одинокой женщине, — говорила она, — так хочется иметь около себя большого, сильного и ласкового друга…

Они договорились, что поживут вместе, присмотрятся друг к другу и, если убедятся, что им вместе хорошо, зарегистрируют свой брак.

И тут… случилось так, что Павел Иванович ощутил предательскую слабость… Вообще-то в этом нет ничего странного, с точки зрения медицины вполне понятное явление. Слишком велика была эмоциональная травма слишком он был издёрган и переутомлён напряжённой работой… Отнесись он к своей неудаче спокойно, попривыкни к своей новой подруге, и у него все бы пришло в норму. Тут главное — не предаваться панике, не, считать себя больным, а сохранить спокойствие. Но он растерялся, даже испугался своей беспомощности. А тут и стыд примешался, чувство неловкости перед молодой женщиной. Он знал со слов товарищей, что женщины не прощают мужчинам их слабости.

И на самом деле, в этот сложный для мужчины психологический момент многое зависит от того, как поведёт себя женщина. Будь с ним умная, деликатная и, главное, любящая подруга, а не эгоистка, она бы отнеслась к его конфузу просто, спокойно, сказала бы: «Не огорчайся, ты переутомился, у тебя это пройдёт». А ещё лучше — не придать этому факту значения, не обратить внимания. Всё бы потом наладилось.

Но его новая подруга была не из деликатных. Не скрывая разочарования, она стала высмеивать неудачника.

Ко всем прочим психическим нагрузкам прибавился этот сильный эмоциональный стресс.

Павел Иванович потом много отдыхал, лечился, но страх перед новой неудачей не проходил. И что хуже всего, сник, угас весь жизненный тонус, поубавилось творческое вдохновение. Он продолжал работать, писал стихи, но прежнего сильного чувства, свежей, оригинальной мысли он сам в них не находил. Он даже на какое-то время бросил писать совсем. В такой-то жизненной ситуации я зашёл однажды к нему в его одинокую холостяцкую квартиру. Не сразу и даже не при этой нашей встрече он рассказал мне историю последних лет своей жизни. И началась длительная упорная работа его близких людей, в том числе и мне пришлось принять в ней участие; мы общими усилиями вернули Павла к творчеству, и прежний жизненный тонус в нём почти полностью восстановился, но это уже другая история, я бы не хотел здесь её рассказывать.

Глава XI

1

Во все века семья служила мощным фактором развития человека и общества. Это среда, в которой складываются отношения между людьми, в которой протекает большая часть их личной жизни.

Одной из самых важных и ответственных обязанностей семьи является воспитание детей. От родителей во многом зависит личное счастье будущего человека, полноценность его будущей семьи, а отсюда в значительной мере его ценность для общества.

Здоровье семьи и общества — это разные вещи, хотя и связаны между собой.

Любовь и взаимное уважение между супругами — залог счастья человека. Без них счастья не будет, даже если у человека всё хорошо на службе, его уважают, у него есть друзья и, самое главное, он здоров. Болезнь — несчастье. Она старит и убивает человека. К счастью для нас, мужчин, наши женщины очень часто, почти всегда, в период болезни мужа, как бы ни была она тяжёла и длительна, проявляют удивительный такт, нежность и заботу и искреннюю любовь к своему больному другу. И мне всегда бывает радостно смотреть на таких женщин и гордиться ими. Они никогда не покажут вида, что они устали, измучились, исстрадались, и терпеливо сносят капризы больных мужей, сохраняя к ним любовь, уважение и верность. Видел я немало и таких семей, где тяжело больная жена, особенно с пороком сердца, годами оказывается прикованной к постели, а муж терпеливо исполняет домашние работы, ухаживает за детьми и ни разу не упрекнёт жену, не намекнёт на свою усталость.

Там, где нет любви и уважения, болезнь чаще приходит, быстрее развивается, хуже поддаётся лечению и раньше сводит человека в могилу. Перед моим мысленным взором как живой стоит мой добрый знакомый Василий Васильевич, директор музея. Удивительно скромный и нетребовательный в своих запросах, он при наших встречах ни разу не пожаловался на своё недомогание. Между тем вид его внушал серьёзные опасения. Я не однажды приглашал его прийти ко мне в клинику, на обследование, но он уверял, что чувствует себя хорошо. Я продолжал настаивать.

— Хорошо, — сказал он однажды. — Сначала вы придёте ко мне на работу, я покажу вам музей, а потом и я к вам приду.

Мы с женой не стали задерживаться с этим визитом. То, что нам показал Василий Васильевич, произвело большое впечатление. Наш новый друг был не только умелым администратором, но и заботливым хозяином, тонко чувствующим красоту, хорошо знающим историю культуры.

В фотолаборатории, где хранились альбомы архитектурных ансамблей, произведения знаменитых и неизвестных русских зодчих. «Я вам покажу сооружения, которые украшали наш город, но которых теперь нет. Их снесли, разрушили…»

Василий Васильевич показал нам фотографии бывших церквей, построенных в восемнадцатом и девятнадцатом столетиях, надгробные памятники выдающимся полководцам, учёным, писателям…

— Вот написанные мною статьи в газеты и журналы в защиту памятников старины. Одни мне сочувствуют, помогают, другие… — махнул он рукой. — И говорить не хочется.

Потом зашли к нему в кабинет: маленькая комната, заваленная вещами, бумагами, фотографиями. Здесь же стоял и диван, заменявший хозяину кровать.

— Вы и спите тут? — спросил я.

— Да, иногда приходится.

— У вас семья?

— Да, есть семья, — как-то неохотно сказал он. — Вот завтра приду к вам в клинику, там и расскажу.

На следующий день я узнал от Василия Васильевича историю его болезни, которая в какой-то мере явилась и историей его жизни. С первых дней Великой Отечественной войны он ушёл в ополчение, оттуда перешёл в действующую армию и пробыл на фронте до победы. Дважды был ранен, но каждый раз возвращался в строй. После войны вернулся в Ленинград и не застал ни жены, ни дочери. Дом разрушила бомба. По слухам, жена с дочерью эвакуировались, но поезд был разбит с воздуха. Все попытки найти следы близких оказались напрасными. Много лет Василий Васильевич жил один — всё казалось, что жена с дочкой найдутся.

Когда ему было уже за пятьдесят, он встретил женщину, которая внешне напоминала его жену. Она была лет на двадцать моложе его.

Вторичный брак не принёс счастья Василию Васильевичу. Эта женщина только внешне походила на его первую супругу. Квартирные неустройства её раздражали, она всё время ворчала, требовала, чтобы он ходил по начальству, добивался хорошей квартиры. Дома она заняла всю площадь, выжив его из спальни и из кабинета. Постоянные ссоры с женой держали его нервы в неослабевающем напряжении.

Установлено, что неблагоприятные факторы быстрее приводят к возникновению болезни у тех, у кого нервная система в постоянном раздражении.

Василий Васильевич уже давно страдал язвой желудка. Это и понятно: режим питания не соблюдался в течение многих лет, не наладился он и при новой жене. Но теперь к этому присоединилось ещё и нервное напряжение. Боли усилились. Появились симптомы, которые мы называем «желудочный дискомфорт».

Долго мучился Василий Васильевич, наконец не выдержал и четыре года назад обратился к хирургу. Его положили в больницу, прооперировали: оказался рак желудка. Известие об операции и о болезни не произвело на его жену никакого впечатления. В больницу она не ходила, а когда муж вернулся, делала вид, что не замечает его. Он же, едва выйдя из больницы, вновь погрузился в свою работу.

— Как вы себя чувствуете? — спросил я.

— В последние месяцы все хуже и хуже. Пропал аппетит. И самое скверное: стало трудно глотать.

Мне стало страшно за моего нового друга. Это симптом распространения опухоли на пищевод. Операция уже невозможна.

Сделали рентгеновский снимок. Картина на нём предстала хуже, чем я предполагал. Появился рецидив опухоли желудка, так как Василий Васильевич не обращал на себя внимания, к врачу не ходил, опухоль достигла больших размеров, срослась с печенью и распространилась вверх по пищеводу. Любая попытка операции лишь ускорила бы печальный исход.

Я положил его в клинику. Пригласил профессора Русанова, который по праву считается одним из лучших специалистов хирургии желудка и пищевода. Александр Андреевич очень внимательно обследовал больного и также заявил, что сделать что-либо невозможно. Между тем в клинике я постарался создать Василию Васильевичу такие условия, чтобы он мог не только лечиться, но и работать. Вечером оставлял ему ключ от своего кабинета, и он там занимался. Хорошо подобранная диета, лечение, витаминизация, переливание крови и белковых препаратов заметно улучшили его общее состояние. У него повысилась работоспособность, вернулся интерес к жизни и работе. Однако заболевание прогрессировало. Постепенно пища совсем перестала проходить. И жил он только на вливаемых ему белковых препаратах и крови.

Да, это был человек замечательной силы духа. Отлично сознавая, что у него сочтены не только дни, ней и часы, он продолжал работать, торопился подготовить материалы для разных учреждений, отстаивал, защищал от разрушения памятники старины.

Крест свой нес до конца. В последний раз зашёл ко мне в кабинет, сказал: «Спасибо вам, спасибо…» И вышел. А вечером сказал: «У меня нет больше сил». И затих. Потерял сознание. И к ночи умер.

За многолетнюю жизнь врача я много раз видел, как умирают люди. Недюжинные натуры, борцы и герои встречают свой смертный час с достоинством, без истерики.

Меня всегда восхищала красота души русского человека. Его мужество просто, непоказное — он живёт скромно, без претензий и с достоинством встречает смертельную опасность и саму смерть. Поэты и писатели разных эпох оставили нам много прекрасных описаний мужества и душевной красоты, проявляемых нашим народом в минуты опасностей.

Вот строки из «Василия Тёркина» Александра Твардовского:

Был в бою задет осколком,
Зажило — и столько толку.
Трижды был я окружен,
Трижды — вот он! — вышел вон.

И хоть было беспокойно
Оставался невредим
Под огнём косым, трехслойным,
Под навесным и прямым.

И не раз в пути привычном,
У дорог, в пыли колонн,
Был рассеян я частично,
А частично истреблен…

Но, однако,
Жив вояка,
К кухне — с места, с места — в бой.
Курит, ест и пьёт со смаком
На позиции любой.

М. Ю. Лермонтов живо и ярко обрисовал душевное состояние русских солдат накануне боя в Отечественной войне 1812 года. В то время как в стане неприятеля накануне боя солдаты бравировали своей храбростью, старались показать себя равнодушными к предстоящему бою — смеялись, громко шутили,

Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.

В простом русском крестьянине поэт разглядел величие души народа. А вот что писал А. С. Пушкин: «Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского унижения в его поступке и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны. Никогда не встретите вы в нашем народе того, что французы называют un badaud [фр. ротозей] никогда не заметите в нём ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому!» Так наш великий поэт писал о русском народе сто пятьдесят лет назад.

Каким же кощунством выглядит в наше время изображение русского народа некоторыми западными писателями как грубого и невежественного народа, которому якобы чужда человечность, который ничем как только пьянством и развратом не отличается.

Желая намеренно оклеветать советских людей, умалить их роль в победе над фашистской Германией, сейчас многие западные писатели стремятся представить образ советского воина в превратном свете: изображают его бесчинства на территории других стран, жестокость, склонность к насилию, разврату. Клеветы более чудовищной нельзя и вообразить. Весь мир знает о благородстве советских людей, совершивших великий подвиг, во время Отечественной войны, заслонивших грудью не только свою землю, но и принесших освобождение многим странам Европы. Никому не удастся ни умалить, ни тем более очернить наш подвиг в годы Великой Отечественной войны.

…Василий Васильевич был истинно русским человеком. Он до последнего часа писал статьи, деловые бумаги, просьбы — отстаивал всё, что дорого каждому патриоту нашей Родины, — и умер на посту как солдат.

Жена его пришла в клинику через много дней после смерти Василия Васильевича. В первый и последний раз. Потребовались какие-то документы.

Мне было трудно разговаривать с ней спокойно.

2

Хочется мне рассказать и другую историю.

… Я знаю эту женщину давно, ещё с довоенных лет. Во время блокады погибла почти вся её большая семья. Чудом остались живы она сама, маленький сын и бабушка.

У мальчика Сашки ещё долго было одутловатое лицо и восково-бледная кожа — следы перенесенной дистрофии. Возможно, в блокаду он простудился. У него так и остался кашель.

Елена Аркадьевна ко мне пришла с Сашей и попросила его посмотреть. Мы нашли у него полное поражение левого лёгкого, в котором под влиянием хронической пневмонии развились расширения бронхов. В этих расширенных бронхах, бронхоэктазах, как мы их называем, мокрота скапливается, нагнаивается и плохо откачивается, что создаёт постоянный очаг интоксикации. При этом заболевании человек всё время чувствует недомогание: слабость, субфебрильную температуру, плохой аппетит, отсутствие работоспособности.

Все эти явления были у мальчика давно, и он бы, наверное, уже погиб, если бы не самоотверженный труд бабушки, которая в нём души не чаяла и всю себя посвятила внуку.

И на этот раз вместе с Еленой Аркадьевной и Сашей пришла его бабушка. Она не хотела оставлять внука у нас, и нам пришлось уговаривать её.

— Я бы давно его привела к вам, — говорила Елена Аркадьевна, — но, как только я упомяну о хирурге, бабушка дрожит от страха.

Когда были установлены бронхоэктазы, захватившие все лёгкое, я позвал маму и бабушку, показал им бронхограммы и сказал, что ничем, кроме операции, Саше помочь нельзя.

Бабушка ударилась з слёзы и заявила, что согласия на операцию не даст и об этом напишет письменное заявление. Мать, конечно, тоже была убита горем, но согласилась на операцию. И мы уже вместе стали уговаривать бабушку.

Сошлись на том, что мы будем пока лечить Сашу терапевтически, улучшим его состояние и, когда подготовим к операции, вернёмся к этому вопросу снова. Более месяца мы лечили парня и добились хороших результатов. У него исчезла мокрота, появился аппетит, улучшился состав крови. Он прибавил в весе и за много лет впервые почувствовал себя здоровым.

Основным методом лечения, давшим такой результат, был так называемый постуральный дренаж, то есть дренаж положением тела. Несколько раз в день мы укладывали Сашу то на живот, то на бок поперек кушетки, заставляя его опускаться с неё вниз головой и кашлять. Мокрота, которая, как в мешках, находилась в расширенных бронхах, стекала вниз, и больной её легко откашливал. Освободившись от неё, он сразу же испытывал облегчение. У него исчезла слабость, появился интерес к жизни.

Такое состояние Саши лишний раз убеждало, что если удалить больное лёгкое, то парень будет чувствовать себя совсем здоровым. Но бабушка расценивала иначе. Она сказала: «Так, как вы его лечите, я тоже сумею его лечить — и не надо подвергать мальчика риску операции».

Как мы ни бились, пришлось отпустить Сашу. Он окончил среднюю школу, затем институт, стал инженером, но по-прежнему, как в бытность мальчиком, всецело находился под покровительством бабушки.

Елена Аркадьевна, много лет пробыв без мужа, погибшего на войне, вышла замуж, переехала в Москву. Бабушка Сашу не отпустила, и он стал в ещё большей от неё зависимости. Но Саша не тяготился этой опекой. Ему было приятно ни о чём не думать, ни о чём не заботиться. Он и женился на девушке Люсе, кажется, потому только, что Люся нравилась бабушке. Люся и сама, выйдя замуж без любви, оставалась к нему равнодушной. Постепенно для Саши создалась ситуация, от которой он тяжело страдал морально. Жена явно им пренебрегала, так как у него дурно пахло изо рта. Она стыдилась, что её муж больной, и ни за что не хотела пойти с ним ни в кино, ни в театр. Когда же он пытался опуститься вниз головой, чтобы откашлять мокроту, она над ним посмеивалась. Он старался при ней этого не делать, отчего состояние его ухудшалось.

Прошло несколько лет. К заболеванию лёгких у него присоединились боли в сердце. Врачи признали стенокардию. Настойчиво рекомендовали поехать на курорт. Он звал с собой Люсю. Та отказывалась, а он без неё ехать не хотел.

Наконец, когда боли стали нестерпимы, он поехал один. Там он ходил как отрешенный, ни о чём не хотел думать, ему не хотелось жить.

Курорт ему не помог.

Вернувшись, он узнал, что Люся подала на развод. Александр равнодушно отнёсся к уходу жены.

В свои тридцать пять лет он чувствовал себя стариком и не хотел думать ни о жене, ни о семье. Он углубился в себя, думал только о болезни. Однако лечиться к врачам по-прежнему не шел. Не обращал внимания на окружающих его женщин.

Впрочем, одна из сотрудниц, Анюта, понравилась ему. Как-то шли с работы пешком, и он узнал историю Анюты. Семнадцатилетней девушкой она полюбила одного парня. Он долго обманывал её, а затем женился на другой. После такого удара Анюта на какое-то время возненавидела всех мужчин.

— Теперь я к вашему брату потеплела, — сказала Анюта, смеясь, — и вот, как видите, иду с вами рядом.

Рассказ Анюты произвел на Александра сильное впечатление.

— Вы не должны ожесточаться, — говорил он ей. — Такие мужчины скорее исключение, чем правило. Да и какой это мужчина?..

Он горячо говорил об этом ещё и потому, что сам был предан женщиной. И он тоже рассказал свою историю Анюте.

С того вечера началась их дружба, а потом и любовь. Они поженились. В течение нескольких лет предавались счастью, ни о чём не задумываясь. Жена знала о его болезни, заботилась о нём, поощряла все виды борьоы с нею — и он чувствовал себя неплохо. Но у них не было детей. И со временем это стало тревожить Александра. Он подозревал в бесплодии жену. Однажды сказал ей:

— У нас нет детей, это плохо. Ты бы сходила к врачам.

— Я ходила, — спокойно возразила Анюта. — У меня все в порядке. Дело за тобой.

И тихо, боясь обидеть мужа, проговорила:

— Может быть, твоя болезнь лёгких сказывается. Саша был поражён. У него никогда и не являлась подобная мысль.

Тут же отправился к врачу. Ему сказали: постоянная интоксикация со стороны лёгких угнетает гормональную функцию. Весь организм к этому адаптировался, но зародившиеся клетки не могут сопротивляться.

— Надо убрать лёгкое, — заявили ему.

Так, спустя двадцать лет Александр, Елена Аркадьевна вновь явились в мой кабинет. С ними была и Анюта.

С того времени хирургия лёгких сделала большие успехи. Но и болезнь Саши не стояла на месте. Сделав анализы, я пригласил Елену Аркадьевну и Анюту.

— Видите эти снимки? В левом легком нет здоровых участков. Оно все состоит из рубцов и полостей, в которых застаивается и нагнаивается мокрота. Она всасывается в кровь и, как яд, отравляет все клетки организма. Ни один орган в теле такого больного не может работать нормально, так как все они отравлены. Однако хуже всего приходится мозгу и сердцу. Эти два органа, по весу составляющие сравнительно небольшую часть веса человека, потребляют почти половину всей крови, исходящей из сердца. А раз они получают больше крови, то им достаётся и больше токсинов. По существу, они всегда находятся в состоянии интоксикации.

Но этого мало. Сердце проталкивает кровь через оба лёгких. А одно из них не функционирует, оно не снабжает кровь кислородом. Следовательно, через него она проходит впустую, и сердце половину своей работы производит напрасно. Можете себе представить, сколько бесполезного труда оно совершает!

Сосуды лёгкого находятся у него под сердцем. Чтобы к ним подобраться, надо рукой смещать его вправо. А разве оно, такое слабое, выдержит столь сильное давление рукой?!

— А что же делать, Фёдор Григорьевич?

— Мы и должны сейчас решить, что делать. Такой продолжительный срок болезни приводит к резким изменениям стенок сосудов. При перевязке, если не рассчитать силы, такой сосуд можно ниткой перерезать, как бритвой. А там — неудержимое кровотечение!..

— А вы скажите своим помощникам, чтобы они не очень крепко затягивали, чтобы не перерезать сосуд.

— А если не очень крепко затянуть, лигатура может соскользнуть, и те же последствия, если не хуже…

Долго она сидела задумавшись, а затем сказала:

— Всё равно надо рисковать. У него сейчас единственная надежда на операцию.

— Скажу вам по совести, Елена Аркадьевна, что если двадцать лет назад я сам настаивал на операции, то сейчас, отлично понимая её необходимость и даже неизбежность, не хотел бы я за неё браться. Может быть, вы пойдёте к другому хирургу?

— Что вы, Фёдор Григорьевич! — взмолилась она. — Об этом не может быть и речи. Он вам верит. Только вам. Уж не откажите по старой дружбе.

— А если случится самое плохое?

Елена Аркадьевна долго молчала, а потом тихо сказала:

— Что бы ни случилось, упрёка не услышите. Вы же советовали делать её раньше…

— Ладно, бог даст, обойдется. А как считает Анюта?

— Я думаю так же, как Елена Аркадьевна.

Саше мы не стали излагать всю опасность операции. Мы, как правило, больных стараемся не пугать, но родственникам всегда говорим всю правду.

На операцию я шёл с волнением.

То, что я встретил, превзошло мои ожидания. Грудная полость была вся в рубцовых спайках. Чтобы войти в неё, надо было каждый сантиметр пути отвоевывать. Сосуды в спайках мелкие, захватить их и перевязать трудно, вся поверхность кровоточит. Мы потратили много времени, чтобы раскрыть рану грудной клетки и подойти к легкому. А тут предстояло самое трудное: высвободить лёгкое из спаек и подойти к его сосудам и бронхам.

Как я и предвидел, рубцово-сморщенное лёгкое перетянуло сердце в больную сторону, и оно прикрывало собою все сосуды лёгкого и бронхи. Когда мы, рассекая рубцы, подошли к тому месту, где должны быть сосуды, оказалось, что сердце «лежит» на них и к ним не подойдешь, пока резко не оттянешь сердце вправо. Между тем сердце «не любит», когда его трогают. На каждое прикосновение оно отвечает аритмией. А тут мы вынуждены его смещать в сторону, и довольно сильно. Как только в первый раз ассистент попытался отодвинуть сердце вправо, оно дало такие перебои, что наркотизатор с тревогой попросил приостановить операцию. Он опасался, что может наступить остановка сердца.

После перерыва в операции ассистировавший мне опытный хирург, который, правда, редко мне помогал, ещё осторожнее обхватил рукой сердце, стал отодвигать его вправо. Пока он двигал лишь слегка, сердце как-то терпело. Однако до сосудов было ещё далеко. Чтобы к ним подобраться, надо было отодвинуть сердце много правее. Но для значительного смещения сердца на него надо было давить сильнее, а при этом перегибались крупные сосуды, что сразу же сказывалось перебоями. С трудом подойдя к лёгочной артерии, я обвел её ствол лигатурой и, так как мои руки были заняты тем, что я отодвигал окружающие ткани, попросил ассистента завязать узлы. «Смотрите не перетяните ниткой сосуд. Силы-то у вас много», — говорю ему.

Наложили одну лигатуру, вторую. Пересекли сосуд. Все спокойно. Кровотечения нет.

Стали перевязывать другие крупные сосуды. Так постепенно, шаг за шагом, всё время сдвигая сердце вправо, мы перевязали и пересекли сосуды, прошили и пересекли бронх…

Отделив лёгкое от спаек с грудной стенкой, мы его удалили. Все это заняло почти четыре часа. Больной потерял немало крови. Мы усиленно переливали ему кровь, но больной лежал бледный, с давлением на невысоких цифрах.

Сделали небольшой перерыв, и снова за работу. Наконец стали закрывать грудную клетку: сшили ребра, мышцы, заканчивали швы на коже. Я уже собрался снимать перчатки, как наркотизатор с тревогой сообщил:

— У больного исчез пульс!..

Я взглянул на лицо. Оно было мертвенно-бледно!..

— Внутреннее кровотечение! Срочно раскрывать грудную клетку!

Несколькими движениями скальпеля пересекли все нитки. Раскрыли плевральную полость. Она вся была полна крови!.. Сердце было неподвижно.

Какой же сосуд кровоточит? С какого сосуда соскользнула лигатура?

У меня всё время где-то подсознательно держалась тревога за легочную артерию, которую не сам перевязал.

Нередко, когда мои руки заняты, ассистент завязывает первый узел. Но я тут же беру концы и, дополнительно их натянув, проверяю прочность наложенного узла. Только в исключительных случаях, проверенному ассистенту, я доверял завязывать все узлы, не проверяя их. Здесь же мне ассистировал опытный хирург. Я положился на него, а кроме того, по техническим причинам проверить его узел я не смог. На всякий случай предупредил, чтобы он не перерезал сосуд, то есть чтобы он не очень крепко пережимал его. И меня не покидала тревога: достаточно ли прочно он затянул узел?.. Я сразу же направил руку к тому месту, где должна быть культя лёгочной артерии, и, обхватив весь этот участок сердца, крепко сжал рукой. Ассистенты вычерпали кровь. Кровотечения не было. Значит, я пережал то, что надо. Второй рукой в очень неудобных условиях начал массировать сердце. После нескольких массажных движений работа сердца восстановилась. Теперь необходимо заменить мою руку зажимом. Это непросто. Может опять начаться кровотечение, и второй раз его не остановить. Держу сосуд. Спрашиваю:

— Как больной?

— Пульс появился, но нитевидный.

— Налаживайте переливание крови и во вторую вену! Лейте кровь струйно!..

Постепенно давление стало подниматься, у меня же онемела рука, не было сил сжимать кровоточащий сосуд…

Убедившись, что кровь подают в две вены, что давление стало получше, место, где располагалась культя лёгочной артерии, я сжимал пальцами. Взяв в другую руку зажим, я подвёл его бранши под пальцы, сжимающие культю сосуда, и зажал замок зажима. Кровотечение остановилось. Теперь можно спокойно продолжать оживление, ибо прошло то, что было с больным, — клиническая смерть.

Когда увидели, что никаких признаков кровотечения нет, мы зашили грудную клетку.

Саша был молодой, он осилил сложную операцию, перенёс тяжёлый послеоперационный период и через месяц выписался домой. К концу пребывания в клинике Саша сказал, что он никогда не чувствовал такой легкости в дыхании, такой бодрости и такого прилива сил, как сейчас. И этому нетрудно найти объяснение: удалив лёгкое, мы не только убрали очаг интоксикации, но и освободили сердце от половинной бесполезной работы.

Прошло несколько лет. Как-то на днях приехала в Ленинград Елена Аркадьевна и зашла в клинику. Она рассказала, что у Саши с женой всё хорошо. У них двое детей, живут они дружно и счастливо.

«Да, — подумал я, — нелегко мне далась операция, но привела-то его ко мне Анюта. А ведь могла это же самое сделать и его первая жена. Ну пусть не было у них любви, но должно же быть чувство семейного долга, наконец, простое человеческое участие!..»

Жизнь нередко показывает, что хорошая, дружная семья, основанная на взаимной любви и уважении, на честном, правдивом поведении супругов и на заботе друг о друге, — такая семья не только приносит радость и счастье, но и способствует сохранению здоровья каждого из них.

Мне не раз приходилось отмечать, что человек, у которого на службе нервозная, травмирующая психику обстановка, скорее заболевает сердечным недугом, если у него в семье не все благополучно.

В здоровой любящей семье он быстро отвлечётся, его покинут мрачные мысли и спазм сосудов сердца сменится расслаблением. При плохой же семейной обстановке служебная нервозность дополнится новыми раздражителями и приведёт к инфаркту или гипертонии.

На примере Василия Васильевича мы видели, что отсутствие любви и внимания со стороны жены, неустройство быта способствуют тому, что болезнь оказывается запущенной. В семье, где царит любовь и забота, один из супругов скорее, чем сам больной, заметит: с его другом что-то неладно; появилась какая-то нездоровая бледность или быстрая утомляемость. Обеспокоенный, он немедленно отправит его к врачу, и заболевание будет выявлено заранее. Где же нет любви и взаимного уважения, там лучше не иметь семьи.

3

У некоторых людей в наше время существует превратное понятие о морали. Они строго осудят человека, если он разошелся с женой или с мужем. Но мягче отнесутся к мужчине, который имеет любовницу, а то и двух. Мне же кажется, куда честнее разойтись, чем изменять другу, предавать его тайно и постоянно.

Энгельс писал: «Развод при отсутствии любви — это благо для них и для общества». Вот почему постоянной заботой каждого, кто желает сохранить семью, должна быть забота о поддержании любви, о том, чтобы любовь не замещалась просто привычкой.

Кто не мечтает о любви на всю жизнь, но, к сожалению, в жизни бывает и иное. Недаром народная мудрость гласит: «Жизнь прожить — не поле перейти». Формальное сохранение семьи, на мой взгляд, ханжество, которое причиняет страдание всем и не приносит удовлетворения никому. Многие, стремясь формально сохранить семью, когда между супругами нет ни любви, ни дружбы, ни элементарного уважения друг к другу, делают это ради детей. Нередко ради детей отказываются соединить свою жизнь с другим, любимым и достойным человеком, особенно когда дети-подростки «категорически возражают» против этого. И женщина остаётся одинокой, уступив мнению ребёнка.

Выиграет ли кто от этого? Как правило, все проигрывают, и в первую очередь дети.

Нередко, став взрослыми, они спрашивают:

— А почему ты, мама, вторично не вышла замуж?

— Ты же мне запретила, сказала, что если выйдешь за этого чужого дядю, то я от тебя уйду.

— Что же ты, мама, меня, дуру, слушала? Разве я, несмышлёныш, что-нибудь понимала? Ты должна была это решить сама и никого не спрашивать. Теперь вот и остаешься совсем одна. Я ведь уезжаю вместе с мужем. Как же ты одна-то?

Не лучше бывает и в том случае, если родители, став давно чужими друг другу, продолжают жить в одной квартире. Дети при такой ситуации страдают больше, нежели живя с одной матерью или с отцом. Здесь они постоянно в напряжении, в горе — они чувствуют обман и тяжело его переживают. Дети видят значительно больше, чем мы думаем. Неискренность, а иногда и враждебность родителей тяжело отражается на их неокрепшей и чувствительной нервной системе.

Дети, лишённые нормальной, здоровой обстановки в семье, впоследствии, сами став родителями, часто оказываются неспособными создать полноценный домашний очаг и достойно воспитать себе смену. Возникает порочный круг причин и следствий, которые снова и снова становятся источником драматических ситуаций.

Отсутствие знаний, неумение обращаться с детьми, а также ненормальные условия жизни часто приводят к тому, что родители, сами того не желая, наносят детям душевные травмы, искривляя их всю последующую жизненную линию. Так, жизнь родителей в одной комнате с детьми при их неосторожном поведении может причинить ребёнку тяжёлую травму, если он станет нечаянным свидетелем их интимных отношений. Такая картина для ребёнка — огромное потрясение, которое может отрицательно сказаться на всей его будущей жизни.

Некоторые родители, желая предупредить девушку от преждевременных соблазнов, убеждают, что чуть ли не каждый мужчина её враг, который думает лишь о том, чтобы её обесчестить. Возникающие у неё очень сильные тормоза могут сделать девушку на всю жизнь холодной. Между тем как устойчивость к соблазнам может быть сформирована нормальным путем, путём воздействия на разум, а не на чувство страха.

Бывает, что эмоциональная травма, перенесенная дочкой в результате откровенно «лёгкого» поведения её матери, может впоследствии сказаться на её отношении к семейной жизни. Если она любит своего отца и испытывает за него обиду, когда слышит презрительные отзывы о своей матери, то в результате у девушки возникает сильное внутреннее предубеждение к любым проявлениям семейной жизни, что даже любовь к мужу не в силах преодолеть это состояние.

Случается, что родители, не доверяющие друг другу и питающие взаимные подозрения в изменах, тайком поручают ребёнку следить друг за другом. Выполнение подобных поручений детьми приносит двойной вред.

Внушаются подозрения по отношению к ближайшим людям, а кроме того, наблюдения за конфликтной ситуацией нарушают нервную систему детей. Если, например, ребёнок выследил отца и «доказал» его неверность матери, он встаёт перед проблемой: сказать матери и выдать отца (которого он любит так же, как и мать) или не сказать ничего, а стало быть, сделаться соучастником отцовской измены, оскорбительной для матери? Такого рода конфликтные ситуации впоследствии превращаются в источник весьма болезненных воспоминаний детства и становятся причиной негативного отношения к браку или, что ещё хуже, к собственной жене или мужу.

На мой взгляд, ненормальная семейная жизнь, измена, конфликты, а тем более скандалы или полное равнодушие и фактическая отчуждённость в семье действуют на ребёнка гораздо отрицательнее, чем развод с сохранением человеческих и даже дружеских отношений со старой семьёй. Поэтому не столь очевидно, как считают некоторые защитники сохранения формальной семьи, что хуже для ребёнка: остаться ли без одного родителя или потерять уважение к обоим и жить в отравленной атмосфере лжи и равнодушия.

Я знаю молодую чету, которая живёт в постоянных распрях. У них есть сын — умный, любознательный мальчишка. В младенческом возрасте, видя ссору родителей, он плакал, а подрос — стал горько задумываться. Однажды, уже будучи учеником первого класса, он молча слушал взаимные оскорбления отца и матери, потом вдруг тихо, со слезами на глазах сказал: «Не ссорьтесь, пожалуйста!»

Родители являются для детей тем миром, из которого они черпают примеры для своих поступков, и тем эталоном, по которому строятся затем взаимоотношения мужчин и женщин.

Невротическое состояние, развившееся в ранней стадии из-за неурядиц в семье, часто затем продолжается и в зрелом возрасте. Оказывается, что среди людей, страдающих различными расстройствами в интимной жизни в зрелом возрасте, большой процент составляют те, кто родился и вырос в семье, не отличавшейся согласием между матерью и отцом.

Мудрые, нравственно чистые люди совершают порой истинно героические поступки ради сохранения семьи. Врезалась в память история, которой я был свидетелем в годы войны. Алексей Николаевич Скобелев, коренной ленинградец, пошёл на фронт с первых же дней войны, оставив дома любимую жену и двух детей. Однажды с группой товарищей он вышел на ответственное задание в тыл врага. Нанесли подробную схему оборонительных сооружений фашистов и уже почти вернулись к своим, но у переднего края нашей обороны Алексей Николаевич задел спусковое устройство мины. Взрывом залепило лицо, резануло по рукам…

Отнесли его в медсанбат — там ему сделали операцию. Зрение, к счастью, сохранилось, а руки ампутировали почти по локоть. К нам в клинику его доставили уже после операции. Раны заживали медленно. Он ходил сам не свой. Его семья жила в двух кварталах от нашего госпиталя. И он узнал, что жена его и дети живы, выстояли самое голодное время. Но он о себе не сообщил, не зная, как жена отнесётся к нему, калеке. Мы не раз беседовали с ним и убеждали его, что жена будет рада возвращению в семью мужа и отца. Но он не соглашался на то, чтобы вызвать жену.

Я попросил Наташу, санитарку, жившую в соседнем со Скобелевым доме, осторожно разузнать, что там, в семье Алексея Николаевича.

Наташа пришла в палату и сказала:

— А я, Алексей, видела твоих — Нину и ребятишек. Голодное время пережили, теперь хорошо у них…

Алексей Николаевич какое-то время молчал, а потом глухо проронил:

— Что же говорит Нина?

— Говорит, что давно от своего Алёши писем, не получает. Очень, говорит, переживаю, места себе не нахожу…

— Надеюсь, не сказала, что я здесь и какой я калека?

— Как же могу! Раз нет твоей воли на это, я разве буду встревать… Но напрасно ты так, Алексей. Нина ждёт, страдает. Позвал бы на свидание!

— А что хорошего она увидит на свидании? — с болью и даже со злобой, так не свойственной его характеру, выкрикнул Алексей Николаевич. И добавил с горечью: — Какой я теперь для жизни человек?

— Нина замечательная женщина, — продолжала Наташа, — такую поискать… Как уж она мне говорила про тебя, Алексей! Слышал бы! Лишь бы, говорила, своего Алёшу хоть одним глазочком увидеть…

— Хватит, — оборвал Алексей Николаевич, лег на койку и отвернулся к стене.

Не то что он в ней сомневался. Вспоминая их красивую, — полную любви и счастья жизнь, он был уверен, что жена примет его по-прежнему. Но чувство неполноценности, сознание того, что он калека, а она, молодая, красивая, будет жить с ним из жалости, угнетало его.

Наконец нам удалось уговорить Алексея Николаевича, и мы послали его жене письмо с просьбой прийти к нам в госпиталь. Она прибежала, запыхавшись, возбуждённая и испуганная. Я завел её к себе и начал исподволь беседу. В конце спросил: «Как вы отнесётесь, если муж ваш вернётся домой полным инвалидом?»

Она сидела на краю дивана, едва дыша: была уверена, что её подготавливают к чему-то страшному. «Скажите, — тихо спросила она, — он жив?» — «Да, жив», — отвечаю. «Это правда?» — робко и с каким-то тайным испугом спросила, взглянула мне в лицо. «Да, правда». — «Ну слава богу», — облегченно сказала она и перекрестилась, хотя, как говорил Алексей Николаевич, она была неверующая.

«Где же он? Могу ли я на него посмотреть?» — «Да, можете. Но я хочу вас предупредить, что у него нет рук. Вы, пожалуйста, не испугайтесь этого и не фиксируйте на них внимания, а то ему будет тяжело».

Она стояла бледная, неподвижная, смотря в угол своими ничего не видящими глазами. Нет рук?! Как же так? Тех рук, которые так ловко и красиво умели все делать. Как же он, её бедный Алёша, будет обходиться без рук? За что же это?..

Наконец она очнулась от своих горьких мыслей и спросила: «Куда мне идти, чтобы увидеть Алёшу?» — «Никуда не надо идти. Он сам придёт к вам». Я оставил её в кабинете и сам пошёл в палату к раненому и сказал ему: «Вас жена ждёт в моем кабинете». Он быстро вскочил на ноги, бледный, слегка пошатываясь, пошёл навстречу своей судьбе.

Свидание было трогательным. Вначале Алексей Николаевич чувствовал себя очень неловко, не зная, куда девать культи рук. Но она была к нему так ласкова и заботлива, с такой нежностью гладила его голову, прижимая к своей груди, так остроумно и просто рассказывала про дела их сына, который вместе с сестрёнкой готовился встретить отца, что он даже забыл о своих руках. Она же ни разу не упомянула об этом, и только когда культя его правой руки оказалась около неё, она её нежно погладила и поцеловала. От этого поцелуя он весь как-то напрягся, невольно вспомнив о своём уродстве. «Вот что, Нина, — тихо, но твёрдо сказал он. — Подумай хорошенько. Может быть, нам лучше сразу разойтись, чтобы тебе всю жизнь не мучиться и не жалеть, что ты живёшь с калекой. Я тебя заверяю, что осуждать тебя не буду и все пойму правильно».

Она обняла его и нежно приблизила к себе. «Что ты, Алёша! Как можешь так говорить? Ведь у нас дети. А как им без отца? Ведь если они просто будут слышать твой голос, то и это большое счастье для семьи. А что касается меня, то как ты можешь во мне сомневаться? Я тебя ещё больше теперь люблю. Разве ты виноват, что с тобою случилось несчастье? Хороша бы я была, если бы друга своего в несчастье бросила. А ты разве бросил бы меня, случись со мной такое?»

Алексей Николаевич никак не ожидал такого вопроса и невольно задумался. Потом твёрдо сказал:

— Нет, я бы тебя не оставил.

— Ну вот видишь! А почему же ты считаешь, что ты лучше меня? Ты не способен на плохой поступок, а я, выходит, способна? Нет, Алёша. Мы будем жить вместе до конца.

Вскоре Алексей Николаевич выписался из госпиталя и вернулся домой. Я несколько раз встречал его и во время и после войны. Дети растут, жена работает, ему тоже в артели инвалидов нашли подходящее дело.

Мне не раз приходилось видеть, когда тяжёлый инвалид возвращался домой и жил без любви и внимания… Нередко в такой обстановке бывший воин терял интерес к жизни, спивался, опускался. Иное наблюдалось в семье Алексея Николаевича. Когда бы я ни зашёл к ним, я заставал хорошее настроение, весёлый, непринуждённый смех. Сын его не спускал с отца влюблённых глаз, гордясь им, героем войны. Они с отцом очень дружили, и он с восторгом старался своими маленькими ручонками заменить руки отца. Нина с нежностью ухаживала за мужем.

Русская пословица говорит: «На миру и смерть красна». Тем более на миру скрашиваются все несчастья. И таким миром для человека как в радости, так и в горе является прежде всего хорошая, дружная семья.

И. Дроздов. Размышления над письмами читателей

В 1978 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла книга Ф. УГЛОВА «Человек среди людей». А ещё раньше книга печаталась в журнале «Наш современник». Отдельные главы из неё передавались по Всесоюзному радио. С тех пор на имя автора поступали и продолжают поступать письма-отклики. Эти письма — дыхание живой жизни, мысли и чувства наших советских людей, их отношение к добру и злу, их понятие чести, подлости, благородства, низости — словом, ум и душа народа.

Писем много, их тысячи, и каждое представляет интерес. Но мы остановим своё внимание лишь на немногих, наиболее характерных.

В письмах содержатся лестные отзывы в адрес автора и редакторов; но мы умышленно пройдём мимо комплиментов, хотя в них не только слова благодарности в адрес автора, но и в адрес врачей, всех тружеников здравоохранения, — наконец, в адрес нашего социалистического государства, которое неустанно заботится об охране здоровья трудящихся.

Обратимся к вопросам этическим, моральным, нравственным, которые затрагивают читатели, а следовательно, и автор книги.

Письма читателей — естественное продолжение разговора, поднятого академиком Угловым.

«Вы ответили на многие жизненные вопросы, которые возникли у меня. Я поняла: в жизни надо прежде всего быть человеком и оставаться им всегда. Ещё раз спасибо за то, что дали возможность поверить в себя.

Еремина Татьяна».

Автор письма, живущая в Барнауле по улице Паровозная, не написала о своём возрасте, о роде занятий, но, наверное, Татьяна — человек молодой, может быть, школьница, или студентка, или молодой специалист, недавно окончивший вуз; одно несомненно: она думает о жизни, о своём месте среди людей, о том, как ей стать настоящим Человеком.

Вот на этот главный вопрос: как быть Человеком? — и стремится ответить в своей книге «Человек среди людей» Фёдор Григорьевич Углов. Впрочем, слово «ответить» не совсем отражает смысл и строй записок врача. Автор не ставил перед собой такой задачи. Да и ни один автор литературного произведения — в том числе авторы романов, повестей — пожалуй, не осмелится поставить перед собой цель научить читателя, как ему стать Человеком. И если Татьяна Еремина всё-таки написала: «Вы ответили на многие жизненные вопросы», — то это ещё говорит и о том, что она много думала над этими вопросами, она подготовлена к пониманию их и книга лишь явилась толчком для окончательного созревания её жизненной позиции в каких-то главных, основополагающих направлениях.

Однако и сыграть роль последнего импульса в формировании личности, подвинуть всякого, кто прочтёт книгу, хотя бы на один шаг к благородству — это будет уже большая заслуга автора.

Книгу свою Ф. Углов адресовал молодёжи. И конечно же, наибольший резонанс она нашла прежде всего среди молодых людей.

Вот из Челябинска автору пишет курсант военного училища штурманов Игорь Мещеряков:

«Недавно ко мне приезжал отец, и привез книгу «Человек среди людей», и посоветовал её почитать… Когда я её читал, то часто посматривал, когда она кончится, мне очень не хотелось, чтобы она кончалась. Когда меня отрывали от чтения, я ждал, когда наступит час и я начну читать снова. Читал Ваши записки и находил мои ошибки в жизни. Например, о курении. А я три недели назад бросил курить и уже сожалел об этом. Смотрю, многие курят — и мне хочется. А тут Ваша книга. Она укрепила меня в моем решении. Теперь-то уж я курить не начну. Точка. Навеки! И ещё меня интересует вопрос: как Вы, человек такой работы, такого возраста, и знаете столько о молодёжи! Желательно, чтобы больше написали о нас, парнях. Ведь сколько девушек страдает из-за плохого поведения парней, сколько их становится женщинами в очень раннем возрасте. А потом, брошенная, отворачивается от других, начинает бояться хороших ребят. А другие понаслышке, начиная дружить с парнем, уже думают о плохом. Вот я, к примеру, дружу с девушкой, мы с ней-любим друг друга, но когда мы с ней познакомились, она тоже была осторожна. И это правильно. И под военной формой есть, извините за выражение, подлецы».

В письме слышится тревога сердца — не за себя, за других. Хоть и не прямо, но косвенно выражается мысль: берегите человека. Не обидьте, не зашибите грубым словом, дурным поступком — мысль, проходящая красной нитью через всю книгу.

Пишет М. Любомищенко из Рязани: «Ведь сколько говорится о коммунизме, прогрессе, о высокой морали, а многие ещё сами не научились относиться бережно к самим себе, к родным, сотрудникам, людям, с которыми мы встречаемся в метро, на улице, в магазине… Ваши записки наглядно показывают людям, как не надо себя вести, показывают печальные результаты дурных взаимоотношений».

Доброта! Речь о ней — о её врачующей, исцеляющей роли; свойство души, без которого не мыслится человек вообще и в особенности люди нашего социалистического мира.

Один читатель сделал выписки из книги. Они тоже в основном о доброте.

«Если пуля, выпущенная врагом, может повредить часть тела, то грубое слово попадает в сердце и нередко валит человека наповал».

«Если придерживаться правила разговаривать с санитаром или уборщицей с таким же уважением, как ты; говоришь с министром или академиком, тебе никогда не будет стыдно за своё отношение к людям».

«Почти всегда скромность пропорциональна талантливости».

Да, скромность — это тоже доброта, это стремление оставаться в тени и проявлять интерес и внимание к другому.

И наоборот: грубость — это отсутствие доброты; бездушие, бессердечие, нежелание думать о другом, пощадить, пожалеть.

Целый ряд этических, нравственных, социальных и философских проблем затронул, а иногда и принципиально поставил в своей книге академик Углов. И говорит он о них не как сторонний наблюдатель или кабинетный учёный, а как патриот, активный участник преобразования жизни на отчей земле. Он потому и не оставляет равнодушным каждого, кто прочтёт книгу.

«Первый раз читаю книгу, где всё так тесно сплетается и освещено с точки зрения медицины и жизни… Ваши рассуждения о пьянстве многих заставляют задуматься.

Кацман И. Р. Минск».

Читателя привлекает личность автора, его жизненный путь, его нравственный кодекс, помогающий ему овладевать вершинами своей профессии, принёсший ему мировое признание, любовь и благодарность больных и всех, кто его знает. В этом кодексе нет ничего нового и тем более удивительного — в нём всё та же, знакомая каждому со школьной скамьи основа, которая и составляет понятие: высокая нравственность, любовь к людям, трудолюбие, честность, принципиальность.

Ещё в предыдущей своей книге «Сердце хирурга» Ф. Углов как бы обобщает свои представления о типе человека, который ему привлекателен, которому он бы хотел подражать. Приведены слова офицера российского флота, первого исследователя Аральского моря о свойствах и типических чертах русского человека: «…он сметлив, расторопен, послушен, терпелив и любит приключения — мудрено обескуражить его, он смеётся над лишениями, и опасности имеют в глазах его особую прелесть».

Вдумчивый читатель многие из этих качеств находит и в самом авторе книг «Сердце хирурга» и «Человек среди людей».

Фёдор Углов вступил в науку уже опытным хирургом, проработавшим много лет в Сибири, где ему приходилось срочно, не откладывая и не надеясь на столичных светил, от которых его больницу отделяли тысячи километров, делать самые различные, иногда неожиданные и головоломные операции — вплоть до вскрытия грудной клетки, черепной коробки и т. д. Но, попав в клинику академика Н. Н. Петрова, он как бы овладевал всем заново, трудился как одержимый. Зная, как важно ловко завязывать узел где-то в глубине организма при сложной операции, он таскал с собой моток ниток и всюду, где только можно, завязывал узлы. И так быстро научился их завязывать, что однажды во время операции Николай Николаевич Петров, посмотрев на него, сказал: «Ну и зол ты, Углов, узлы завязывать!» В другой раз учитель отметил другую черту в своём ученике: «Опять ты, Углов, ходишь за мной как тень отца Гамлета! Узнаю, папенька, твою настойчивость».

Очень скоро молодой доктор из Сибири стал ассистентом академика Петрова.

В клинике Н. Н. Петрова в те годы производились операции настолько сложные, новаторские, что их не делали не только в нашей стране, но и ни в какой другой стране мира. Из всех других ассистентов и помощников академика Петрова молодой ассистент из Сибири выделялся каким-то особым, неистовым трудолюбием. Петров, бывало, производя операцию или наблюдая за тем, как её делает его ассистент, тронет Углова за плечо, мягко проговорит: «Отдохни, папенька, отдохни. С кровотечением справились, страшное позади».

В другой раз заметит: «Досталась тебе эта операция, папенька. Вот гляжу и не могу определить, кто хуже выглядит: больной или хирург!»

Николай Николаевич Петров, искуснейший хирург своего времени, учёный, основавший школу отечественной онкологии, занятый уймой дел, подолгу потом не замечал своего ученика, но затем, производя совместно с ассистентами операцию, вдруг скажет главному ассистенту, профессору или операционной сестре: «А Федя-то действительно неплохой хирург…»

И уже потом, в блокадные дни Ленинграда, когда Николай Николаевич часто болел — у него была то пневмония, то приступы бронхиальной астмы, академик Петров скажет своей дочери Анне Николаевне: «Позови Углова, пусть он меня полечит».

Однажды Углов нашёл своего учителя в бессознательном состоянии. Уролог сделал ему операцию, и у больного началось общее заражение крови. Углов ввёл ему внутривенно однопроцентный хлористый кальций, проделал другие процедуры — применил метод борьбы с сепсисом, разработанный, кстати, самим Николаем Николаевичем. Сделал перевязку, обеспечил лучшее опорожнение раны.

И ездил к нему регулярно, до полного выздоровления пациента.

Петров в обычной своей шутливой манере скажет Углову: «Отпугнул ты, папенька, белых ангелов от меня. А я уже видел их. Летают, такие маленькие, с недоразвитыми крылышками».

Много лет спустя, когда Николая Николаевича уже не будет в живых, а ученик его Федя станет и сам академиком, лауреатом Ленинской премии, почётным доктором многих зарубежных институтов и колледжей, Фёдор Григорьевич в своих воспоминаниях напишет об учителе: «Я любил его с той застенчивой нежностью и преданностью, что бывает, наверно, лишь при сыновней любви. Мало кто из учеников Николая Николаевича был так часто и так подолгу с ним, не уставая по многу раз слушать его лекции и беседы, сопровождать при палатных обходах, как я. И чем больше узнавал учителя, тем сильнее крепла моя привязанность к нему, тем ближе моему сердцу становился он».

Как самое дорогое, заветное чувство несёт через всю свою жизнь Фёдор Григорьевич любовь к учителю. И может быть, эта верность как нельзя лучше характеризует с положительной стороны благодарного ученика. Способный помнить добро способен и его творить.

Как-то в беседе со мной ученик Углова Сергей Сергеевич Соколов, ныне сам известный хирург, руководитель клиники сердечных болезней в Москве, сказал мне: «Если бы Фёдор Григорьевич не сделал в своей жизни ничего другого, а только разработал методику операций при раке лёгкого, он и тогда бы заслужил благодарность соотечественников. Но Углов был одним из пионеров хирургии сердца, желудочно-кишечного тракта, печени, сосудов. И в каждом разделе сумел сказать своё веское слово. Его книга «Рак лёгкого» стала учебным пособием едва ли ни во всех медицинских вузах мира, а совсем недавно издан фундаментальный труд Ф. Г. Углова о природе и характере неспецифических заболеваний лёгких и о методах лечения пневмонии. И ко всему этому — тысячи и тысячи операций, сделанных Угловым, спасённые им люди, осчастливленные семьи. Я, знаете ли, когда думаю о таких людях, как Углов, то мне невольно приходит в голову мысль: как многое может сделать один человек!»

А вот как характеризуют его иностранные коллеги.

У него в клинике и в институте побывал президент секции США Международной корпорации хирургов Гарольд Холстранд. Вернувшись на родину, он поместил в журнале статью, где, между прочим, есть и такие слова: «12 мая… приглашён на первое научное заседание, которое было открыто докладом профессора Углова Ф. Г. об оригинальных работах по пневмонии.

На следующий день… мы имели честь наблюдать, как профессор Углов резецировал аневризму левого желудочка под искусственным кровообращением. Техника и оборудование были высшего калибра, а руки профессора Углова были сказочно мягки».

Аттестация, делающая честь не одному только хирургу Углову — всей системе нашего здравоохранения, нашей Советской Родине.

А вот как о себе пишет в книге Ф. Г. Углов: «Меня воспитал мой великий и великодушный народ, простые русские люди — крестьяне, рабочие. Несмотря на то, что в период моей юности они были на девяносто процентов неграмотными, они привили мне чувство человеческого достоинства, национальной гордости, глубокого уважения к простому человеку любой национальности и любой профессии. Они воспитали во мне презрение ко всякой грубости, подлости, пошлости, зазнайству. И я всегда испытывал истинное чувство гордости за мой народ и считал, что мой сыновний долг перед ним не оплачен, что, сколько бы я ни отдавал сил служению Родине и народу, я останусь всегда перед ними должником, как каждый сын перед родителями и ученик — перед учителями. И мне хотелось бы посоветовать моим читателям: берегите себя, своё сердце, свою душу — своё здоровье. Ваша жизнь нужна Родине, народу. Только здоровый человек, полный нравственных сил, физического здоровья и творческого вдохновения, может возвеличить Родину и приумножить её прогресс своими руками.

Физическая и нравственная крепость советских людей — это в конечном счёте залог непобедимости нашего государства».

И снова — даже тогда, когда автор говорит о себе, — он не преминет напомнить: наш «сыновний долг перед ним (Отечеством) не оплачен». И тут слышится святая неудовлетворенность собой, тревога за себя и за других; слышится все то же предостережение: «берегите себя, своё сердце, свою душу…»

Масштаб личности автора даёт ему моральное право судить и осуждать, горячо утверждать и протестовать… В книге встречаются суждения резкие, подчас безапелляционные, но — странное дело: они не вызывают естественного в подобных случаях протеста. В письмах встречаются — впрочем, очень редко — несогласия по частным местам; например, по трактовке чувства ревности, но по вопросам принципиальным читатели не возражают, всё принимают как должное и близко сердцу.

В книге «Человек среди людей» органично сплавились три компонента: содержание, форма изложения и личность автора. При чтении её страниц невольно возникает мысль: а было ли бы всё это так просто, естественно и убедительно, если бы это же написал другой человек — ну, скажем, профессиональный литератор, учёный-социолог или педагог?.. Пожалуй, нет. Было бы всё то же, и так же убедительно звучали примеры, авторские рассуждения, но не было бы того элемента доверия к автору, неожиданности и того радостного удивления, которое испытывают многие читатели при чтении записок врача. В самом деле: хирург — и такие, казалось бы, далекие от его профессиональных интересов вопросы: дружба, любовь, верность, честность, грубость, подлость, предательство…

Видно, уж сильно болит под сердцем, коль за перо взялся!

Видно, уж время приспело и дальше терпеть нельзя!..

Впрочем, правомерна и другая схема рассуждений: он — врач, свидетель тысяч драматических историй, кому же, как не ему, заговорить в полный голос о вопросах нравственности и морали.

И третья схема: человек прожил большую жизнь, многого добился — имеет моральное право…

Возьмем на веру любую схему — может быть, и все три, приведённые нами, — в любом случае налицо органическое и удачное соединение всего того, что говорится в книге, с тем, кто это всё говорит.

Как написала группа пенсионеров из Калуги: «…книга написана не только велением разума, долгого жизненного опыта, но и горячим, гуманнейшим сердцем Человека с большой буквы, через сердце которого проходят, тревожа и волнуя его, «все трещины мира», все неполадки нашей жизни».

Святым беспокойством за то, что мы ещё не всё сделали, что в нашей жизни ещё не всё совершенно, проникнут весь разговор автора с читателями; и потому, что эта тревога зовёт людей вперёд, напоминает им об их высоком жизненном предначертании, именно потому книга находит живой отклик в сердце читателей. И как всегда, доверительность, искренность собеседника побуждает к откровению, так и в этом случае книга вызвала поток читательских писем. Авторы их как бы продолжают мысли автора, стараются развить их, проиллюстрировать примерами из жизни. И почти в каждом письме видна активная патриотическая позиция — тот самый высокий гражданский дух, который так свойствен советским людям.

«Если бы все учёные, — пишет из Ялты З. Крюковченко, — так доходчиво и убедительно рассказывали и доказывали о вреде курения, пьянства и пр., то, может, и сдвинулось бы с места всё то, что мешает нам работать и жить. Вот Сочи добился того, что город стал городом некурящих, а Ялта как кочегарка, и почти все врачи курят. Как же им будут верить больные, что курить вредно? Почему-то Швеция взяла на себя обязательство в течение 25 лет стать страной некурящих. Идёт борьба за оздоровление нации, а у нас многие курят, и девушки, и даже дети».

С течением времени, с внедрением в нашу жизнь новейших достижений науки и технического прогресса, наконец, с повсеместным улучшением всех сторон быта и повышением культуры люди все нетерпимее относятся к изъянам в человеческих отношениях, к проявлениям низменных эгоистических страстей.

Вот что написал автору известный в Закавказье хирург, профессор Габибли: «По существу, всё, о чём Вы пишете, известно многим. Об этом, как правило, говорят между собой при неофициальных встречах и беседах. Очень часто эти темы обсуждаются после возвращения с кладбища, похорон, когда в людях на какое-то время просыпается Человек с большой буквы. Всё дело в том, что Вы обнажили многие недостатки, затронули вопросы о взаимоотношениях людей… Сделали попытку, пользуясь живыми примерами, определить способы излечения этой тяжёлой, коварной болезни.

Я убеждён, что если каждый твёрдо уяснит, что вслед за хамством, грубостью непременно и немедленно последует осуждение, то тогда только воцарится порядок во взаимоотношениях. Если та кассирша магазина, которая обидела приезжую учительницу, знала бы, что за неё, учительницу, сразу вступятся люди из очереди, она бы вела себя иначе.

Равнодушие окружающих — особое оружие, стимулятор хамства, хулиганства и всего низменного. Не помню, где-то я прочёл такие слова: «Если есть у вас друг, не бойтесь его, в худшем случае он вас предаст. Если у вас есть враг, не бойтесь его — в худшем случае он вас убьёт. Бойтесь равнодушных, с молчаливого согласия которых вас и предадут и убьют».

Берегите человека!.. Если бы эти слова стояли эпиграфом к книге, они были бы уместны и оправданы. О чём бы ни говорил автор, какую бы проблему ни затронул — всюду слышится забота о здоровье человека, о нравственной крепости общества, о силе государства, которая, между прочим, во многом зависит от морального и духовного единства живущих в нём граждан.

В одном из писем читаем:

«Нас около пятидесяти человек, объединённых общественной работой, мы посещаем инвалидов, дежурим в приёмные дни, устраиваем одиноких в дома-интернаты, слушаем, а иногда сами читаем лекции по самым разным вопросам, отмечаем коллективно праздники, выезжаем в наш чудесный городской бор… Да, есть у нас такая Раиса Захаровна Андреева — ленинградка; между прочим, она родилась в 1888 году. Её мы очень бережём…»

Пишут отовсюду, подчас не сообщая ни возраста, ни рода занятий, иногда забывая поставить подпись. Одно общее во всех письмах: высокий гуманизм и гражданский пафос.

Время изменяет многие критерии, меняется отношение к профессиям; с одних слетает ореол новизны, другие теряют привлекательность, лишаются романтической окраски, в моду входят новые профессии, таинственно будоражат сердца вступающих в жизнь поколений.

Может быть, в последнее время в какой-то мере поубавилась и престижность профессии врача. Книги, подобные «Человеку среди людей», создают старой профессии новую славу.

Об этом хорошо сказала в письме автору известная наша певица Муи Гасанова — народная артистка РСФСР:

«Да, мы, люди искусства, даже и не подозревали, какая может быть адски трудная работа у хирурга, Хирурга с большой буквы. Вы дали нам возможность понять и оценить труд врача».

А вот письмо студентов Новосибирского государственного медицинского института:

«Нас в группе 12 человек, у всех нас разные характеры, взгляды, но нас глубоко тронула Ваша откровенность, желание воспитать настоящего врача, Человека… На нашем курсе состоялся диспут, среди всех присутствующих не было ни одного, который бы остался равнодушным в обсуждении вопросов, которые Вы ставите. Каждый из нас испытывает гордость за выбранную нами профессию».

Взволнованный разговор ведут читатели о глубоко укоренившихся дурных привычках — пьянстве и курении. «Моя трудовая деятельность, — пишет москвич А. Смирнов, — связана с материальным производством, где люди в основном морально и нравственно стоят на высоком уровне. Однако и здесь наблюдаётся значительное влияние пьянства и сквернословия».

На двадцать шестом съезде партии было заявлено: пьянство у нас стало серьёзной проблемой. Автор «Человека среди людей» — сторонник полного отказа от употребления спиртного. На одной из страниц книги читаем: «Наша жизнь так интересна, так красива и коротка, что, право, не стоит заливать себе глаза водкой и смотреть на жизнь затуманенным взором».

В печати мы встречаем много статей, посвящённых борьбе с пьянством. На эту тему читаются лекции, проводятся беседы — и, несомненно, просветительская работа приносит обществу большую пользу, многих удерживает от употребления алкоголя.

Уже давно вносит свою посильную лепту в эту чрезвычайно полезную деятельность Фёдор Григорьевич Углов. Его статьи в центральных и местных газетах, выступления на радио и телевидении надолго остаются в памяти читателей и слушателей, они отличаются какой-то скульптурой, зримой доказательностью, бескомпромиссностью суждений и выводов. Он в этих беседах как бы продолжает бой за жизнь и здоровье человека — бой, который вот уже полстолетия со скальпелем в руках ведёт у операционного стола.

Доводы хирурга насчёт алкогольного отравления не оставляют ни сомнений, ни оптимизма.

Обратимся к методу его доказательств:

«Мне как врачу приходилось наблюдать трагедии, явившиеся в результате употребления алкоголя, особенно в юношеском возрасте.

К нам в клинику поступил Сергей Н. Ему едва перевалило за двадцать, а у него уже был цирроз печени с тяжелейшим желудочным кровотечением. Он рано начал употреблять спиртные напитки. По-видимому, именно у молодых печень легче подвергается тяжёлому отравлению, и как следствие этого — гепатит, то есть воспаление печени с исходом в цирроз, когда печёночные клетки заменяются рубцом…»

А вот другое место в книге:

«Есть люди, которые рассуждают примерно так: «Плохо, если человек не умеет пить, если он напивается до свинства, но если пить понемногу и не часто — это ничего. Есть же пословица: «Пей, да дело разумей». Или: «Пьяный проспится, дурак — никогда». Да, такие пословицы есть, и родились они, очевидно, в ту пору, когда народ не знал всей пагубы, заложенной в спиртных напитках. С тех пор далеко шагнуло и сознание народа и наши сведения о вреде алкоголя. Ратовать в наше время за умеренное, «культурное пьянство» равносильно призыву «культурно употреблять морфий или гашиш». Ныне наукой доказано, что алкоголь такой же наркотик, только с более медленным инкубационным периодом».

Едва ли не каждый день доктор Углов встречает человеческую драму, а то и трагедию, содеянную алкоголем. Однажды он сказал: «Каждое четвёртое сердце, которое я держал в руках, было разрушено или подорвано спиртными напитками». И как человек, принимающий близко к своему собственному сердцу чужие беды и боли, он ещё с молодых лет стал активным борцом за абсолютную трезвость. Он часто говорит: «Чтобы бороться, надо знать противника». И он изучает все исследования алкогольной пагубы, проводящиеся как в нашей стране, так и за рубежом. Собрал огромный научный и статистический материал. Написал десятки собственных исследований — с одними выступал в газетах, другие опубликовал в книгах, журналах. И естественно, что эта сторона деятельности Углова нашла горячий отклик среди людей, которых волнуют эти вопросы. Людей таких тысячи и тысячи.

«Вы описываете пьянство и алкоголизм, — пишет одна читательница, — словно все берёте из моей жизни. Вот уже семь лет, как я разошлась с мужем-пьяницей и живу с сыном, которому 15 лет. Мне иногда говорят, что напрасно я так сделала, что сейчас многие пьют и начальство, и рабочие. Вот и будешь жить одна, а так бы всё-таки был муж. Но мне всё время кажется, что я не сделала ошибки. А прочитав Вашу книгу, нашла подтверждение своим мыслям, что некоторые женщины предпочитают одиночество ежедневным оскорблениям. И это мне тем приятнее, что Вы мужчина, совершенно мне незнакомый, правильно оценили моё решение… Я медсестра. 20 лет работаю в кабинете функциональной диагностики. За это время столько насмотрелась алкогольной травмы… А сколько за ними требуется ухода! Сколько тратится дорогостоящего лекарства, а если травма, то вызывают к ним специалистов, производят операции. И что же мы, персонал, испытываем от таких пациентов? Одно отвращение и гадливость».

Писем много. И все от души, от той самой бескомпромиссной искренности, с которой ведёт разговор с читателем и сам автор.

Ну а возражения?.. Желание поспорить, опровергнуть — встречается ли такое в письмах?..

Да, встречается. Но редко. Пожалуй, на тысячу писем одно.

Например:

«Вот… место, с которым я не согласен. Вы, Фёдор Григорьевич, в своей книге пишете: «Если и является ревность проявлением любви, то любви сугубо эгоистичной, собственнической, скорее животной. Ревность является ярким свидетельством низкой культуры, отсутствия самовоспитания и внутренних тормозов, чрезмерно развитого эгоизма и себялюбия…»

Это, на мой взгляд, не совсем верно. Ревность — чувство естественное, биологически оправданное. Ревность — тень любви. Нет ревности — значит, нет и любви… Ревность — это боязнь потерять любимую (любимого), которая дороже всего на свете».

Впрочем, автор письма замечает:

«Как мне кажется, спор наш — из-за терминологической неточности».

Автор письма обнаруживает не только стремление иметь собственную точку зрения, но и способность глубоко проникать в суть деликатнейшего этического вопроса, рассуждать о нормах поведения людей современных, воспитанных в условиях небывалого роста культуры и условий социалистического общежития.

В самом деле: что же такое ревность? Как она проявляется в наше время? Как должна проявляться?..

Вопросы не праздные. И простого ответа на них не найдёшь.

Вообще, с точки зрения социологии или истории культуры, письма читателей представляют собой примечательное явление. Едва ли не каждое из них свидетельствует о высокой культуре советских людей, их образованности, способности иногда встать вровень с автором и рассуждать с ним на равных. Иные читатели стремятся дать научное обоснование книге автора, определить метод повествования, жанр произведения.

«Хотя все написанное Вами названо «Записки врача», я всё же считаю это произведением, но не приравниваю к тому, что пишут писатели… Тут нет вымысла, это не роман, не повесть… но — всё рассказанное жизненно, правдиво, документально, наполнено глубоким человеческим переживанием… Я глубоко тронута Вашим отношением не только к человеческим несчастьям… но и проникновенным пониманием духовного мира людей, встретившихся Вам.

Людмила Одинцова, г. Дзержинск».

Тут новое дыхание читательских интересов, новый уровень людей, к которым адресуется ныне любой автор. Разумеется, он не отрицает важности классических образцов литературного жанра — романа, повести, рассказа; не умаляет их значения и в наше время, но требует одного непременного условия: все рассказанное должно быть жизненным и правдивым.

Не того ли требовал от русских писателей великий наш критик Белинский и вся демократическая литературная критика? Не потому ли и поднялась на такую высоту русская литература, что все лучшие произведения её были жизненными и правдивыми?..

Письма-отклики на книгу Ф. Углова «Человек среди людей» — а их, повторяем, много — могли бы и сами по себе составить книгу, и это была бы очень трогательная, очень волнующая книга, где главным героем был бы наш современник, наш беспокойный, всегда ищущий и готовый чутко откликнуться на всё возвышенное, благородное Советский Человек.

http://www.uglov.tvereza.info