- Тебя можно держаться, - сказал он.
Он был маленьким хитрецом с маниакальной склонностью к убийствам, который, как я вспомнил, вечно против чего-то восставал. Наши родители пытались наказать его в прошлом, но я помнил, что у них это не получилось достаточно убедительно. И я внезапно понял, что у нас с ним были одни и те же родители, не так как в случае со мной и Каином, Блейзом и Фионой. Насчет других я не помнил, но тут был твердо уверен.
Машина шла по жесткой твердой дороге, среди царственных деревьев.
Казалось, им не было ни конца, ни края. Я чувствовал себя здесь спокойно и хорошо. Изредка из придорожного кустарника выскакивал испуганный олень или удивленная лиса. Солнечный свет лучами проникал сквозь листья, становясь похожим на восточный редкий музыкальный инструмент. Ветерок пах влагой и нес с собой животворные запахи. Я понял, что хорошо знаю это место, что не раз в прошлом гулял по этой дороге. Я ездил через Арденский Лес верхом, гулял по нему, охотился в нем, лежал на спине под многими из его толстых ветвей, закинув руки за голову, глядя в небо. Я взбирался по многим из этих великанов и смотрел на зеленый мир, расстилающийся передо мной внизу и постоянно переливающийся.
- Как мне здесь нравится, - сказал я, почти не понимая, что говорю вслух, пока Рэндом не ответил: - Ты всегда любил этот лес.
Мне показалось, что в голосе его проскользнула нотка удивления. Но я не был уверен. Затем в отдалении я услышал какой-то звук и понял, что это прозвучал охотничий рожок.
- Прибавь скорость, - внезапно сказал Рэндом. - Похоже, что это охотничий рожок Джулиана.
Я повиновался. Звук рожка прозвучал еще раз, уже ближе.
- Эти его проклятые гончие растерзают автомобиль на кусочки, а его птицы выклюют нам глаза! Надо же было наткнуться на него, когда он так хорошо подготовлен к этой встрече. За чем бы он сейчас ни охотился, я знаю, он с наслаждением бросит любую дичь ради такой добычи, как два его брата.
- Живи сам и дай жить другим, - вот моя философия на сегодня, - заметил я.
Рэндом ухмыльнулся.
- Что за рыцарство! Могу поспорить, что оно продлится целых пять минут! Затем звук рожка послышался еще ближе, и он выругался.
- Черт! На спидометре стрелка остановилась на цифре
- Мы сейчас почти на настоящей Земле, хотя все еще далеко от Эмбера, - сказал мой брат. - Бесполезно пробовать бежать через примыкающие Отражения, потому что, если он действительно преследует нас, он нас настигнет и там. Или его тень.
- Что будем делать? - Прибавь еще газу и будем надеяться, что он все-таки гонится не за нами.
И звук рожка послышался еще раз, на сей раз практически рядом.
- На чем это он скачет? - спросил я. - На локомотиве? - Насколько я могу судить, на Моргенштерне, самом могучем и быстром коне, которого он когда-либо создавал.
Я задумался над этим последним словом, вспоминая, что это все могло значить. Да, верно, подсказал мне мой внутренний голос. Он действительно создал Моргенштерна из Отражений, придав этому зверю силу и скорость урагана. Я вспомнил, что всегда боялся этого коня, и тут я увидел его.
Моргенштерн был почти на метр выше любого из коней, которых мне доводилось видеть. Глаза его были мертвого цвета, как у немецкой овчарки, седая грива развевалась по ветру, копыта блестели как отполированная сталь.
Он несся за нащей машиной как ветер, а в седле его, пригнувшись, скакал Джулиан. Совсем такой, как на игральной карте, с длинными черными волосами, ослепительно голубыми глазами, одетый в белые сверкающие доспехи.
Джулиан улыбнулся нам и помахал рукой, а Моргенштерн вскинул вверх голову и его великолепная грива взметнулась на ветру, как флаг. Ноги его мелькали с такой скоростью, что их не было видно.
Я вспомнил, что Джулиан однажды заставил своего подручного одеть мою старую одежду и мучать лошадь. Вот почему она чуть не убила меня в тот день охоты, когда я спешился, чтобы освежевать оленя.
Я снова поднял окно машины, чтобы зверь не смог по запаху определить, что я нахожусь в ней. Но Джулиан заметил меня, и мне казалось, что я понимаю, что это означало. Вокруг него бежали штурм-гончие с их жесткими твердыми телами и зубами, крепкими, как сталь. Они тоже взяты из Отражения, потому что ни один пес не мог выдержать такой убийственной гонки. Но я знал с твердой уверенностью, что все, что раньше было для меня нормальным, таким здесь не было. Джулиан сделал нам знак остановиться, и я посмотрел на Рэндома, который утвердительно кивнул в ответ.
- Если мы не остановимся, он нас просто уничтожит, - заметил он.
Так что я нажал на тормоз, сбросил скорость и остановился.
Моргенштерн взвился в воздух, присел на задние ноги, поднял передние и ударил в землю копытами. Собаки кружили неподалеку с высунутыми языками, тяжело вздымающимися боками. Лошадь была покрыта блестящей пленкой, и я знал, что это ее пот.
- Какой сюрприз! - сказал Джулиан своим медленным, почти ленивым голосом.
Это была его манера разговаривать, и пока он говорил, большой орел с темно-зеленым оперением, круживший у нас над головами, опустился и уселся ему на плечо.
- Вот именно, ничего не скажешь, - ответил я. - Как поживаешь? - О, прекрасно, - небрежно бросил он. - Как всегда. А как дела у тебя и брата Рэндома? - В полном здравии, - ответил я, а Рэндом кивнул головой и добавил: - Я думаю, что в эти неспокойные времена ты найдешь для себя другую забаву, кроме охоты.
Джулиан чуть наклонил голову и иронически посмотрел на него сквозь боковое стекло, сказав: - Мне доставляет наслаждение убивать зверей. И я постоянно думаю, что и своих родственников тоже.
По моей спине пробежал ощутимый холодок.
- Меня отвлек от охоты шум вашей машины. Я сначало даже и представить себе не мог, что в ней окажетесь именно вы. Насколько я понимаю, вы путешествуете не просто ради удовольствия, а едете куда-то, скажем, в Эмбер, не так ли? - Так, - согласился я. - Могу я полюбопытствовать, почему ты здесь, а не там? - Эрик послал меня наблюдать за этой дорогой, - сказал он, и рука моя невольно легла на рукоятку одного из пистолетов, заткнутых за пояс.
У меня возникло такое чувство, что доспехи его не пробить. Я подумал, что придется стрелять в Моргенштерна.
- Ну что ж, братья, - он улыбнулся. - Я рад, что вы вернулись и пожелаю вам доброго пути. До свидания.
И с этими словами он повернулся и поскакал я лес.
- Давай-ка уберемся поскорее отсюда подобру-поздорову. - сказал Рэндом. - Наверное, он собирается устроить засаду, а может, опять начнет преследование.
Тут он вытащил свой пистолет из-за пояса и положил его на колени. Я поехал вперед, теперь уже с довольно умеренной скоростью.
Минут через пять, когда я стал дышать поспокойнее, послышался звук рожка. Я нажал газ, зная, что он все равно нас догонит, но желая выиграть как можно больше времени и попытаться уехать как можно дальше вперед. Нас заносило на виражах, мы пролетали холмы и равнины. Один раз я чуть было не наехал на оленя, но в последний момент все-таки об'ехал его, не ударившись и не сбавляя скорости.
Звук рожка послышался еще ближе, и Рэндом начал бормотать про себя неприличные ругательства.
У меня было такое чувство, что нам предстояло еще довольно долго ехать по лесу, и это меня отнюдь не успокаивало.
Мы выехали на небольшой ровный участок дороги, и около минуты я мог вести машину почти с максимальной скоростью. Рожок Джулиана чуть отдалился.
Но затем мы выехали на тот участок леса, где дорога все время делала крутые зигзагообразные повороты, и мне пришлось сбросить газ. Джулиан вновь начал догонять нас.
Через шесть минут он показался в зеркале заднего обзора, летя вдоль дороги с гончими, лающими и скачущими вокруг него.
Рэндом опустил свое окно, высунулся из него и начал стрелять.
- Черт бы побрал эти доспехи! - сказал он. - Я уверен, что попал в него дважды, а он даже не покачнулся! - Мне бы очень не хотелось убивать этого коня, - заметил я, - но все же попробую.
- В него я тоже стрелял несколько раз, - он с отвращением швырнул разряженный пистолет на пол кабины и вынул из-за пояса другой. - Но либо я куда более плохой стрелок, чем я думал, либо правду говорят, что Моргенштерна может убить только серебряная пуля.
Из оставшейся обоймы он убил, однако, шестерых псов, но их осталось еще, по меньшей мере, две дюжины. Рэндом сказал мне: - Последнюю обойму я оставлю для головы Джулиана, если он под'едет достаточно близко! - он уложил из одного из моих пистолетов еще пятерых псов.
Сейчас они находились от нас всего в пятидесяти футах, и все время нагоняли, так что я изо всех сил ударил по тормозам. Несколько собак не успели отскочить вовремя, но Джулиан внезапно исчез, и над машиной пронеслась огромная тень. Моргенштерн перепрыгнул через машину. Он заржал, и в то же время, как всадник развернул лошадь лицом к нам, я дал газ и машина рванулась вперед.
Величественным скачком Моргенштерн отпрыгнул в сторону. В зеркальце я увидел, как две собаки уцепились за задний бампер, оторвали его и вновь кинулись в погоню. Несколько собак валялись мертвыми на дороге, но их все еще оставалось 16-17.
- Великолепно, - сказал Рэндом. - Но тебе повезло, что они не кинулись на колеса, иначе от резины остались бы одни только клочья.
Наверное, им раньше никогда не приходилось загонять такую дичь , как автомобиль.
Я отдал ему свой последний пистолет, сказав: - Постарайся убить как можно больше собак.
Он расстрелял обойму спокойно, со снайперской точностью, и собак стало на 6 меньше.
А Джулиан скакал теперь рядом с машиной, и в руке у него была шпага.
Я нажал на гудок, надеясь вспугнуть Моргенштерна, но ничего не вышло. Я свернул в их сторону, но Моргенштерн грациозно прыгнул и избежал удара.
Рэндом низко пригнулся на сидении, держа пистолет в правой руке, положив его на согнутый локоть левой и целясь мимо меня.
- Не стоит пока стрелять, - сказал я. - Постараюсь взять его так.
- Ты сумасшедший, - сказал он мне, в то время как я вновь резко ударил по тормозам.
Тем не менее пистолет он опустил.
Как только машина остановилась, я распахнул дверцу и выскочил. О, черт, я ведь был босиком! Проклятье.
Я нырнул под удар его шпаги, схватил его за руку и выбросил из седла.
Он ударил меня по голове своим бронированным левым кулаком, и у меня посыпались искры из глаз от невыносимой боли.
Он лежал там, куда упал, как пьяный, а вокруг меня прыгали собаки, пытаясь укусить, а Рэндом отбивал их ногами. Я поднял шпагу Джулиана, которая валялась рядом, и приставил ее острие к его горлу.
- Прикажи им убраться! - закричал я. - Или я пригвозжу тебя к земле! Он стал резко что-то выкрикивать собакам, те отошли в сторону, недовольно ворча. Рэндом держал Моргенштерна за уздечку, но он с трудом справлялся с конем.
- Ну, а теперь, дорогой мой брат, - спросил я, - что ты можешь сказать в свою защиту? В его глазах зажегся холодный голубой огонь, но на лице ничего не отразилось, оно оставалось бесстрастным.
- Если ты собираешься убить меня, то не мешкай.
- А вот это я сделаю тогда, когда мне этого захочется, - сообщил я ему, сам не зная, почему, невольно наслаждаясь комьями грязи, прилипшими к его белым доспехам. - А пока что скажи мне, что даешь за свою жизнь? - Все что я имею, можешь не сомневаться.
Я отступил на шаг назад.
- Вставай и садись в машину, на заднее сидение.
Он молча встал, и я отобрал у него кинжал, прежде чем он уселся. Рэндом уселся спереди, на свое место, но направил пистолет с последней обоймой в голову Джулиана.
- Почему ты просто не убьешь его? - спросил он.
- Я думаю, он нам пригодится. Есть много вещей, которые я хотел бы узнать. Да к тому же нам предстоит еще долгий путь, - ответил я Рэндому.
Я включил зажигание и тронулся с места.
Собаки дружно припустились за машиной, а Моргенштерн скакал сбоку, стараясь не отставать от нас.
- Боюсь, что я немного стою как пленник, - заметил Джулиан. - И даже если ты станешь меня пытать, я не смогу сказать тебе больше того, что знаю, а знаю я немного.
- Вот с этого и начни, - сказал я.
- Когда начался весь этот ад, позиция Эрика была самой сильной, ведь он оставался в Эмбере. По крайней мере, я посчитал именно так и предложил ему свои услуги. Если бы это был один из вас, я, вероятно, поступил бы так же. Эрик поручил мне охрану Арденнского Леса, ведь это - один из основных маршрутов. Жерар контролирует южные подступы, а Каин - северные воды.
- А Бенедикт? - спросил Рэндом.
- Не знаю. Я ничего не слышал. Может быть, он с Блейзом. А может, в одном из Отражений. Я просто еще ничего не слышал о том, что произошло.
Может быть, он даже мертв. Прошло много лет с тех пор, как я о нем слышал.
- Сколько людей у тебя в Арденне? - спросил Рэндом.
- Больше тысячи. Некоторые из них почти наверняка наблюдают за вами даже сейчас.
- И если они не хотят, чтобы ты неожиданно скончался, это все, чем они ограничатся, - сказал Рэндом.
- Ты безусловно прав. Должен признаться, Корвин, что ты поступил очень проницательно, взяв меня в плен, а не убив на месте. Может, тебе и удастся теперь проехать через лес.
- Ты говоришь это только потому, что хочешь жить, - ответил ему Рэндом.
- Конечно, я хочу жить. Могу я надеяться? - За что? - За ту информацию, которую вам дал.
- Ты почти ничего не рассказал, - рассмеялся Рэндом, - и я уверен, что под пыткой твой язык развязался бы куда больше. Но это мы посмотрим, когда представится случай остановиться, а, Корвин? - Посмотрим, - сказал я. - Где Фиона? - По-моему, где-то на юге, точно не знаю.
- А Дейдра? - Не знаю, - вновь ответил Джулиан.
- Льювилла? - В Рембре.
- Ну, хорошо, - сказал я. - По-моему, ты действительно сказал все, что знаешь.
- Да.
Мы продолжали ехать в молчании, и постепенно лес начал редеть. Я давно уже потерял из виду Моргенштерна, хотя иногда видел орла Джулиана, который пролетал над нами. Дорога свернула, и теперь мы направлялись к довольно узкому месту - проходу между двумя пурпурными горами.
- Удобное место, чтобы поставить на дороге заслон, - заметил Рэндом.
- Звучит правдоподобно, - ответил я. - Ты как считаешь, Джулиан? - Да, - вздохнул он. - Скоро будет. Но я думаю, у вас не вызовет затруднений проехать его.
Затруднений не было. Когда мы под'ехали к воротам и сторож в зеленом с коричневым подошел, я указал большим пальцем на заднее сидение и спросил: - Понятно? Ему было все понятно, и нас он тоже узнал. Он поспешил открыть ворота и отсалютовал нам.
Прежде чем мы проехали через весь перевал, перед нами открылись еще двое ворот, и где-то по пути орел отстал. Мы поднялись в гору уже на несколько тысяч футов, и я остановил машину у обрыва. Справа не было ничего, кроме глубокой пропасти.
- Выходи, - сказал я. - Пришла пора тебе размять ноги.
Джулиан побледнел.
- Я не буду унижаться, - сказал он. - И не буду вымаливать у вас жизнь, - он вышел из машины.
- Вот черт! - сказал я. - Передо мной так давно никто не унижался! Жаль. Ну что ж, подойди к краю и стань вот здесь… Чуть ближе, пожалуйста.
И Рэндом продолжал держать пистолет нацеленным в его голову.
- Совсем недавно, - продолжал я, - ты говорил, что предложил бы свою помощь каждому, кто оказался бы на месте Эрика.
- Да.
- Посмотри вниз.
Он посмотрел вниз далеко-далеко. Я сказал: - Хорошо. Запомни то, что ты говорил, если все неожиданно переменится.
И запомни, кто подарил тебе жизнь, в то время как любой другой отобрал бы ее у тебя. Поехали, Рэндом. Нам пора.
Мы оставили его стоять на самом краю пропости. Он тяжело дышал, и брови его был сдвинуты вместе.
Мы добрались до вершины перевала и тут бензин почти кончился. Я поставил передачу на нейтраль, выключил мотор, и машина начала свой долгий спуск вниз.
- Я сейчас думаю о том, - сказал Рэндом, - что ты не потерял былой прозорливости ума и проницательности. Я, наверное, все-таки убил бы его после того, что он пытался с нами сделать. Но думаю, что ты поступил правильнее. Мне кажется, он поддержит нас, если нам удастся в чем-то переиграть Эрика. А тем временем он, вне всяких сомнений, доложит обо всем случившемся Эрику.
- Естественно, - сказал я.
- И у тебя было больше причин хотеть его смерти, чем у любого из нас.
- Личные чувства мешают хорошей политике, - улыбнулся я, - юридическим решениям и деловым отношениям.
Рэндом закурил две сигареты и протянул одну мне. Глядя вниз сквозь сигатетный дым, я впервые увидел это море.
Вдруг я подумал, что говорю на языке, который я и не представлял, что знаю. Я читал балладу о "Морепроходцах", а Рэндом внимательно слушал и ждал, пока я кончу. Когда я замолчал, он спросил меня: - Многие говорили, что балладу эту написал ты сам. Это правда? - Это было так давно, - ответил я ему, - что я уже и не помню.
Дорога все больше и больше уклонялась влево, и по мере того, как мы постепенно в'езжали в покрытую деревьями долину, море открывалось перед нашими глазами.
- Маяк Карбы, - сказал Рэндом, указывая рукой на грандиозную серую башню, возвышавщуюся над водой, и тут я понял, что мы говорили больше не по-английски, а на языке, который назывался Тари.
Примерно через полчаса мы окончательно спустились с гор. Я продолжал катиться по инерции так долго, как это было можно, потом опять включил мотор. При его звуке стайка черных птиц выпорхнула из ближайшего кустарника слева от нас. Серая, похожая на волну тень взметнулась из-за дерева и нырнула в самую гущу кустарника. Олень, невидимый до сих пор, умчался прочь.
Мы ехали по лесистой долине, хотя деревьев в ней было не так много, как в Арденнском лесу, и неуклонно приближались к далекому морю.
Слева и сзади остались возвышающиеся горы. Чем дальше мы в'езжали в долину, тем более изменений происходило с моей одеждой. Куртка была отделана по швам серебряным жгутом.
Приглядевшись внимательнее, я понял, что с наружной стороны моих брюк тоже шли строчки серебряной отделки.
- Кажется, я одет достаточно эффектно, - сказал я, глядя на реакцию Рэнндома.
Он ухмыльнулся, и я увидел, что у него тоже откуда-то появилась другая одежда; коричневые с красным брюки и оранжевая рубашка с коричневым воротником и манжетами. Коричневая фуражка с желтым козырьком лежала рядом на сидении.
- А я все думал, когда же ты, наконец, заметишь, - ответил он. - Как себя чувствуешь? - Прекрасно, - сказал я, - и, кстати, у нас почти не осталось бензина.
- Сейчас уже поздно что-либо предпринимать по этому поводу. Мы теперь в реальном мире, и работа с Отражениями потребует огромного напряжения. К тому же она не останется незамеченной. Боюсь, нам придется бросить машину.
Нам пришлось бросить ее примерно через две с половиной мили. Я с'ехал на обочину дороги и остановился. Солнце посылало нам свой прощальный западный поклон, и тени значительно удлинились. Я полез на заднее сидение, где мои ботинки превратились в черные сапоги, и что-то зазвенело, когда моя рука нащупала их.
Я держал в руках относительно тяжелую серебряную шпагу в ножнах. Ножны были точно по размеру застежек на моем поясе. Там же, на заднем сидении, лежал черный плащ с застежкой в форме серебряной розы.
- А ты думал, они уже потеряны навсегда? - спросил Рэндом.
- Почти что, - ответил я.
Мы захлопнули дверцы машины и пошли вперед. Вечер был прохладный и напоен терпкими ароматами. На востоке уже начали появляться звезды, а солнце почти скрылось. Мы шли по дороге, и Рэндом внезапно заметил: - Не могу сказать, чтобы это мне нравилось.
- Что ты имеешь в виду? - Пока что нам все слишком легко удавалось. Мне это не нравится.
Правда, Джулиан пытался помешать нам, но… Думаю, нам позволили пройти сюда.
- У меня тоже возникла та же мысль, - солгал я. - Как ты думаешь, что бы это могло значить? - Боюсь, что мы направляемся прямо зверю в пасть. По-моему, нас ждет какая-то ловушка.
Несколько минут мы шагали в полном молчании. Затем я спросил: - Может быть, засада? В этих лесах до странности спокойно.
- Не знаю.
Мы прошли мили две, а затем солнце село. Ночь была черной, небо усыпано бриллиантами звезд.
- Немного не подходящий для нас с тобой способ передвижения, - сказал Рэндом.
- Не спорю.
- И все же я боюсь устроить лошадей.
- Я тоже.
- А как ты сам оцениваешь обстановку? - спросил Рэндом.
- По-моему, дело дрянь. У меня такое чувство, что скоро они дадут о себе знать.
- Как ты думаешь, может, нам уйти с дороги? - Я тоже об этом подумал, - вновь солгал я, - и считаю, если мы свернем в лес, это нам не повредит.
Так мы и сделали. Мы шли среди деревьев, двигались мимо темных, причудливой формы скал и кустов. А над нами медленно поднималась луна, большая, серебряная, как лампада,освещающая ночь.
- Меня все время не покидает чувство, что нам не удастся пройти, - сказал Рэндом.
- А можно ли положиться на это чувство? - Вполне.
- Почему? - Слишком далеко и слишком быстро, - ответил он. - Мне это не нравится. Сейчас мы в реальном мире, слишком поздно поворачивать назад. Мы не можем играть с Отражениями, нам остается положиться на наши шпаги ( на его боку висела короткая, с орнаментом, шпага ).
- И поэтому, - продолжал он, - я чувствую, что мы оказались здесь не против желания Эрика, а скорее по его воле. Раз уж мы здесь, то говорить больше не о чем, но я предпочел бы, чтобы нам пришлось драться за каждый дюйм пути.
Мы прошли еще с милю и остановились покурить, держа сигарету так, чтобы огонек прикрывала ладонь.
- Какая прекрасная ночь, - сказал я Рэндому и холодному ветерку.
- Да… Что это? Позади нас послышалось легкое шуршание кустарника.
- Может быть, какое-нибудь животное? Шпага моментально очутилась в его руке. Мы подождали несколько минут, но ничего больше не было слышно. Он вложил шпагу в ножны и мы опять пошли вперед.
Позади нас звуков больше не раздавалось, но спустя некоторое время я услышал слабое шуршание впереди.
Он кивнул головой, когда я взглянул на него, и мы стали двигаться более осторожно.
Впереди нас на довольно далеком расстоянии виднелся слабый свет, как от костра.
Звуков больше никаких не раздавалось. В ответ на мой взмах руки по направлению костра он пожал плечами. Мы двинулись направо, к огню.
Почти целый час мы добирались до стоянки. Вокруг костра сидели четыре человека, и еще двое спали в тени неподалеку. У девушки, привязанной к дереву, голова была повернута в другую сторону. Но когда я посмотрел на ее фигуру, я почувствовал, что у меня сильно забилось сердце.
- Неужели это… - прошептал я.
- Да, - ответил он, - похоже.
Затем она повернула голову, и я сразу узнал ее.
- Дейдра! - Хотел бы я знать, что натворила эта ведьма, - сказал Рэндом. - Судя по одежде этих людей, ее ведут обратно в Эмбер.
Я увидел, что стражи были одеты в черное, красное и серебряное - насколько я помнил, это были цвета Эрика. И я сказал: - Раз она нужна Эрику, значит, он ее не получит.
- Лично мне Дейдра всегда была безразлична, но тебе она всегда нравилась, и, следовательно…
Рэндом вынул шпагу из ножен. Я сделал то же самое.
- Приготовься, - сказал я ему, поднимаясь во весь рост.
Мы кинулись на них. Вся битва заняла у нас минуты две, не больше.
Она глядела на нас, и свет от костра превратил ее черты в маску. Она плакала и смеялась, выкрикивая наши имена громким и испуганным голосом, и я перерезал стягивающие ее веревки и помог удержаться н ногах.
- Привет, сестра. Не хочешь ли присоединиться к нам по дороге в Эмбер? - Нет. Спасибо, конечно, что вы спасли мою жизнь, но я предпочитаю жить дальше. Как будто я не знаю, для чего вы идете в Эмбер.
- Разыгрывается трон, - ответил Рэндом, что было для меня новостью, - и мы - заинтересованные стороны.
- Если у вас есть хоть капля ума, вы не будете играть в эту игру и проживете дольше, - сказала она.
Боже! До чего она была красива, хотя и выглядела немного усталой и была чуть-чутть грязноватой.
Я обнял ее, потому что мне этого хотелось, и немного прижал к груди.
Рэндом нашел мех с вином и все мы с удовольствием выпили.
- Эрик - единственный принц в Эмбере, - сказала она, - и войска ему преданы.
- Я не боюсь Эрика, - я вдруг понял, что не уверен в этом.
- Он никогда не позволит тебе войти в Эмбер. Я сама была пленницей, пока мне не удалось воспользоваться, пару дней назад, одним из потайных ходов. Я думала, мне удастся остаться в Отражениях, пока все это не кончится, но так близко от реального мира почти невозможно это сделать. Так что его воины нашли меня уже сегодня утром. Они вели меня обратно. Я думаю, он мог убить меня, когда меня вернули бы, но я не уверена. Как бы то ни было, я играла в этом городе роль марионетки. Думаю, Эрик будет взбешен, но опять-таки, и в этом я не уверена.
- А что делает Блейз? - спросил Рэндом.
- Он насылает из Отражений всяких чудищ, и Эрика это сильно беспокоит.
Но он ни разу не атаковал еще всеми силами, а это волнует Эрика куда больше, ведь на ком будет корона и скипетр - до сих пор еще не ясно, хотя скипетр Эрик держит все время в правой руке.
- Понятно. А о нас он когдо-нибудь говорил? - О тебе нет, Рэндом. О Корвине - да. Он все еще боится, что Корвин вернется в Эмбер. Следующие пять миль пути относительно спокойны, но потом, потом каждая пядь земли грозит какой-нибудь опасностью. Каждый камень - ловушка, каждое дерево - засада. Изза Блейза и Корвина. Он и хотел, чтобы вы дошли до сих пор, ведь, с одной стороны, здесь не уйти в Отражения, а с другой - не так легко скрыться от его власти. И ни один из вас не может проникнуть в Эмбер и избегнуть при этом ловушек по пути.
- Но ведь тебе удалось бежать…
- Это совсем не то. Во-первых, я действительно бежала из города, а не пыталась в него проникнуть. Во-вторых, он не следил за мной так, как за вами, ведь я женщина, и не обладаю особым честолюбием. Да к тому же, как вы сами видели, и мне это тоже не удалось.
- Теперь удалось, сестра, - сказал я, - и ты будешь свободна, пока я способен поднять шпагу в твою защиту.
Тут она поцеловала меня в лоб, сжала мне руку. Я всегда млел, когда она это делала.
- Я уверен, что за нами следят, - сказал Рэндом, и по его жесту мы скрылись в лес, в темноту.
Мы лежали за кустом, пристально глядя назад, на тот путь, который только что проделали.
Через некоторое время возбужденного перешептывания оказалось, что решение следовало принимать мне. Вопрос был на самом деле очень прост: - Что дальше? Этот вопрос, несмотря на всю его простоту, был слишком важен, и я не мог больше притворяться. Я знал, что мне следует не доверять им, даже милой Дейдре. Но если уж быть честным, то лучше с Рэндомом, потому что он уже увяз по горло в наших делах, а Дейдра всегда мне нравилась больше остальных. Я сказал им: - Любимые мои родственники. Я должен сделать вам одно признание…
Я еще не успел договорить последнего слова, а рука Рэндома уже судорожно сжала рукоять шпаги. Значит, вот как обстоят дела с доверием между всеми нами. Я почти слышал его невысказанную мысль: " Корвин заманил меня сюда, чтобы предать ".
- Если ты заманил меня сюда, чтобы предать, то тебе не удастся взять меня живым, - сказал он.
- Ты что, шутишь? - сказал я. - Мне нужна твоя помощь, а не твоя жизнь. Мое признание очень просто, проще не бывает. Вот оно: я понятия не имею, что здесь происходит. Я, конечно, кое о чем догадываюсь: где мы находимся, что такое Эмбер и почему мы прячемся от каких-то войск за кустами. И если на то пошло, то я даже не знаю, кто я такой на самом деле.
Последовало очень продолжительное молчание, затем Рэндом прошептал: - Что ты хочешь этим сказать? - Вот именно, - поддакнула Дейдра.
- Я хочу сказать, что мне удалось одурачить тебя, Рэндом. Разве тебе не показалось странным, что в течение всего нашего путешествия я не делал ничего другого, только вел машину? - Но ведь ты же начальник. И я считал, что ты строишь свои планы. Зато во время нашего пути ты вел себя достаточно прозорливо. Я знаю, ты - Корвин.
- А я сам это узнал всего несколько дней тому назад. Я знаю, что я тот, кого вы зовете Корвином, но совсем недавно я попал в автомобильную катастрофу. У меня несколько повреждений черепа - я могу показать вам шрамы, когда будет светлее - и я страдаю от амнезии. Я не понимаю ни одного слова, когда вы говорите о каких-то Отражениях. Я даже почти ничего не помню об Эмбере. Я помню только своих родственников и то, что не могу им доверять.
Вот и весь мой сказ. Что тут можно сделать? - Господи! - сказал Рэндом. - Да, теперь я понимаю! Все эти мелочи, которые так удивляли меня на протяжении пути. Как тебе удалось так здорово надуть Флору? - Мне просто повезло, да еще, видимо, сработало подсознание. Да нет.
Не так! Она просто глупа. Но теперь я нуждаюсь в вас.
- Как ты думаешь, мы можем уйти отсюда в Отражения? - спросила Дейдра, и обращалась она не ко мне.
- Да, - сказал Рэндом. - Но я против. Я бы хотел видеть Корвина в Эмбере, а голову Эрика - на копье. Я, пожалуй, рискну, так что я не собираюсь уходить в Отражения. Если хочешь, иди одна. Все вы считаете, что я хвастун и слабак. Что ж, посмотрим. По крайней мере, сейчас я от своего не отступлюсь.
- Спасибо, брат, - сказал я.
- Правду говорят, что встречаться при лунном свете - дурная примета, - заметила Дейдра.
- Да, но ты все еще была бы привязана к дереву, - ответил Рэндом, и она не нашлась, что сказать.
Мы лежали за кустом не двигаясь, и скоро на поляну, где горел костер, вышли трое воинов. Они огляделись вокруг. Потом один из них нагнулся и понюхал землю. Потом они стали смотреть в нашем направлении.
- Уэйры, - прошептал Рэндом, когда они двинулись к нам, что значило "оборотни".
Я увидел это как сквозь туман. Они упали на четвереньки, и лунный свет как-то странно засеребрил их одежды. На нас смотрели шесть глаз, сверкающих глаз наших преследователей.
Я проткнул первого волка серебряной шпагой, и в ночи раздался человеческий крик. Рэндом одним ударом отсек голову второму, и, к своему удивлению, я увидел, как Дейдра подняла третьего волка в воздух и переломила его позвоночник о свое колено, как будто это была сухая спичка.
- Быстро - проткни их своей шпагой! - вскричал Рэндом, и я воткнул серебряное лезвие сначала в его оборотня, потом в ее, и раздались еще два человеческих вопля.
- Лучше нам убраться отсюда поскорее, - сказал Рэндом. - Сюда! Мы последовали за ним.
- Куда это мы идем? - спросила Дейдра через час после того, как мы упорно начали продираться сквозь кустарник.
- К морю, - ответил он.
- Зачем? - Оно хранит память Корвина.
- Где? Как? - Конечно, в Рэмбе.
- Они тебя сначала там убьют, а потом скормят твои куриные мозги рыбам.
- Я и не собираюсь идти с вами до конца. На берегу я с вами расстанусь, а ты переговоришь с сестрой своей сестры.
- Ты хочешь, чтобы он вновь прошел Лабиринт? - Да.
- Это рискованно.
- Знаю… Послушай, Корвин, - обратился он ко мне, - все то время, что мы были вместе, ты вел себя честно. Поэтому я должен предупредить, что если по какой-то случайности ты на самом деле не Корвин - ты погиб. Но, по-моему, ты не можешь быть никем другим. Судя по тому, как ты себя вел, даже ничего не помня, ты именно он. Рискни и попробуй пройти то, что мы называем Лабиринтом. Все шансы за то, что это восстановит твою память. Ну, рискнешь? - Может быть, - ответил я. - Но что за Лабиринт? - Рэмба - призрачный город. Это отражение Эмбера под водой, в море.
Все, что есть в Эмбере, отражается в Рэмбе, как в зеркале. Подданные Льювиллы живут там, как в Эмбере. Меня они ненавидят за некоторые из моих прошлых проделок, поэтому я не осмелюсь спуститься туда вместе с тобой, но если ты поговоришь с ними откровенно и намекнешь на свою миссию, я думаю, они позволят тебе пройти Лабиринт Рэмбы, который хоть и является зеркальным отражением того, что находится в Эмбере, окажет на тебя то же действие. То есть, он даст сыну своего отца - власть путешествовать в Отражениях.
- Как это может мне помочь? - Это поможет тебе узнать, кто ты на самом деле.
- Тогда я рискну.
- Хорошо. В этом случае нам надо продолжать идти на юг. Чтобы дойти до лестницы, понадобится несколько дней… Ты пойдешь с ним, Дейдра? - Я пойду с братом Корвином.
И я был рад, что она так ответила. Мы шли всю ночь, а наутро заснули в пещере.
