Ночная мгла уже рассеивалась, когда в каюту, постучавшись, вошел Джерард. Слова замерли у него на губах, когда он увидел бледное под загаром лицо и запавшие глаза Хорнблауэра.
- Вам нездоровится, милорд? - спросил он с тревогой.
- Нет. Что вы хотели сказать?
- Мистер Харкорт свидетельствует свое почтение, милорд, и сообщает, что мы у входа в Драконью Пасть. Ветер свежий норд-тень-ост. Мы сможем войти в пролив, как только рассветет, милорд. Якорь бросим в Порт-оф-Спейне в две склянки послеполуденной вахты, милорд.
- Спасибо, мистер Джерард. - Медленно, с усилием произнесенные слова звучали холодно. - Передайте мистеру Харкорту мои приветствия и скажите, что я со всем согласен.
- Есть, милорд. Поскольку это первый заход вашего флага в Порт-оф-Спейн, то надо обменяться салютами.
- Очень хорошо.
- Губернатор стоит выше вас по рангу, милорд, так что первый визит за вашей милостью. Прикажите его известить?
- Спасибо, мистер Джерард. Буду премного обязан.
Это пытку еще предстоит вынести. Надо привести себя в должный вид - нельзя выходить на палубу немытым и нечесаным. Никуда не денешься - надо бриться и слушать болтовню Джайлса.
- Пресная вода, милорд, - объявил Джайлс, внося дымящийся котелок. - Капитан разрешил, все равно мы сегодня заправляемся водой.
Каким наслаждением, какой светлой радостью было бы в иных обстоятельствах умыться пресной водой - но он не радовался. Радостно было бы стоять на палубе, покуда "Краб" проходит Драконьей Пастью, разглядывать незнакомый пейзаж - но и это не утешало. Радость могли бы доставить чистое белье и даже жесткий крахмальный галстук, даже лента, звезда и шпага с золотым эфесом. Как радовали бы его тринадцать залпов с берега и ответные выстрелы "Краба" - но радости не было, только мучительная мысль, что никогда больше пушки не будут палить в его честь, что никогда команда не вытянется по струнке, провожая его с корабля. Все равно, нельзя раскисать. Надо расправить плечи и ступать твердо. Он даже заморгал, удерживая слезы - он не расплачется, словно сентиментальный французишка. Небо над головой было синее-синее - лучше б ему быть черным.
Губернатор оказался грузным генерал-майором, тоже при орденской ленте со звездой. Всю официальную часть он простоял навытяжку и расслабился, стоило им остаться наедине.
- Отлично, что вы к нам заглянули, милорд, - сказал он. - Прошу садиться. Надеюсь, в этом кресле вам будет удобно. Херес вполне сносный. Налить вашей милости бокал?
Не дожидаясь ответа, он налил.
- Кстати, милорд, слышали новость? Бони преставился.
Хорнблауэр остался стоять. Он собирался отказаться от хереса - губернатор не стал бы пить с уличенным лжецом. Теперь он с размаху сел и машинально взял предложенный бокал. В ответ на сообщенную губернатором новость он только крякнул.
- Да, - продолжал губернатор. - Умер три недели назад на острове св. Елены. Там его и похоронили. Вам дурно, милорд?
- Ничуть, спасибо, - отвечал Хорнблауэр.
Прохладная затемненная комната плыла перед глазами. Придя в себя, он вспомнил святую Елизавету Венгерскую. Вопреки строгому запрету мужа, она несла бедным еду - полный фартук хлеба - и муж ее заметил.
- Что у тебя в фартуке? - спросил он.
- Розы, - солгала святая Елизавета.
- Покажи, - приказал муж.
Святая Елизавета развернула - полный фартук роз.
Жизнь начинается снова - подумал Хорнблауэр.
Любое редактирование и коммерческое использование этого текста без ведома переводчика не разрешается. По вопросам издания обращаться по адресу
Переводы Екатерины Доброхотовой-Майковой
