Глава 15
Валентайн Майкл Смит проплыл сквозь мутную воду к глубокой части бассейна, пробрался под выступающий трамплин для прыжков и уютно устроился на дне. Он не знал, зачем его собрат по воде приказал ему спрятаться. Впрочем, не знал он и того, что прячется. Джубал сказал, как ему следует поступить, и он должен оставаться в этом месте, пока за ним не придет Джилл. Этого было достаточно.
Он свернулся, выпустил из легких воздух, проглотил язык, закатил глаза и замедлил работу сердца. Словом, он почти что умер во плоти, исключая то, что с телом своим он не распростился. Он решил растянуть свое ощущение времени так, чтобы секунды тянулись как часы, поскольку для медитации у него было достаточно материала.
Ему опять не удалось достичь истинного понимания — взаимного слияния разумов, чтобы грокк, которое должно существовать между братьями по воде постоянно. Он знал, что причина неудачи лежит в нем, что она вызвана неверным использованием этого странного многозначного человеческого языка и что эта ошибка очень огорчила Джубала.
Он знал также, что его собратья-люди могут переносить сильное эмоциональное напряжение без особого вреда, но тем не менее остро переживал то, что причинил Джубалу такое огорчение. Ему-то самому казалось, что он наконец грокк самое трудное земное слово. Наверное, ему надо было быть более осторожным, ибо еще в начале обучения под руководством его собрата по воде Махмуда он открыл, что длинные человеческие слова имеют гораздо меньше значений, чем короткие, которые были скользкими и меняли смысл без всяких правил. Во всяком случае, ему показалось, что он так грот. Короткие слова были все равно что попытка поднести воду ко рту на лезвии ножа.
А это было очень короткое слово.
Смиту и теперь казалось, что он правильно грокк английское слово «Бог». Ошибка произошла при попытке подобрать к нему другие слова. Концепция была такая простая, такая основополагающая и важная, что даже ребятня из Гнезда могла бы объять ее… на марсианском, конечно. Проблема заключалась в том, чтобы найти человеческие слова, которые позволили бы ему говорить верно, быть уверенным, что он правильно расположил их и они полностью соответствуют тому, что он сказал бы на родном языке.
Он подивился, что возникла трудность в формулировании этого общеизвестного положения… Возможно, ему следовало спросить человеческих Старейших, как выразить это, а не пытаться самому справиться с множеством ускользающих значений. Если так, то придется подождать, пока Джубал организует такую встречу. Ведь он пока еще только яйцо.
Он ощутил мимолетное огорчение от того, что ему не досталась привилегия присутствовать при прощании с плотью брата Арта и брата Дотти.
После этого он занялся повторением Вебстерского нового международного словаря английского языка, третье издание, опубликованного в городе Спрингфилде в Массачусетсе.
Откуда-то издалека к Смиту пришло пробудившее его смутное ощущение, что его собратьям по воде грозит опасность. Он остановился между словами «Шербаха» и «Шербет», чтобы обдумать это. Должен ли он покинуть Воду Жизни, чтобы присоединиться к ним, грокк вместе с ними и разделить их тяготы? Дома такого вопроса не могло возникнуть: тяготы разделялись в радостном единении.
Но Джубал велел ему ждать.
Он перебрал слова Джубала, сверяя их с другими словами английского языка, чтобы увериться, что он грокк. Нет! Он грокк верно. Он должен ждать, пока к нему не придет Джилл.
И все же ему стало так неуютно, что он не мог заставить себя вернуться к охоте на слова. И тогда ему пришла мысль, наполнившая его такой радостной решимостью, что он вздрогнул бы, будь его тело пригодно для этого в данный момент.
Джубал приказал ему спрятать свое тело под водой и оставить его там, пока не придет Джилл. Но разве Джубал говорил, чтобы он сам остался ждать Джилл?
Смиту потребовалось много времени, чтобы обдумать это, зная, что ускользающее значение английских слов может легко вызвать ошибочные действия. Он решил, что Джубал не приказывал ему оставаться обязательно вместе с телом… И это открывало перспективу выхода из греховного бездействия и позволяло разделить тяготы собратьев.
И Смит решил прогуляться.
Он сам поражался своей смелости, так как хотя он и проделывал это раньше, но никогда не делал этого «соло». Всегда с ним был Старейший, который присматривал за ним, заботился, чтобы тело Смита было в безопасности, чтобы он сам не потерял ориентации, и всегда оставался рядом, пока Смит не возвращался в свое тело.
Сейчас Старейшего, чтобы помочь ему, не было, но Смит был уверен, что сможет проделать все и один, да еще так, чтобы его Учитель преисполнился гордости за него. Он по очереди проверил каждый член, дабы увериться, что они не понесут ущерба во время его отсутствия, а затем покинул тело, оставив там небольшую часть себя в качестве сторожа.
Он оказался на краю бассейна; Смит старался вести себя точно так же, как если б тело сопровождало его и оберегало от потери ориентации, от потери направлений, ведущих к бассейну и к его телу, ко всему материальному, чтобы не оказаться вдруг в неведомых пределах, откуда нет пути обратно.
Смит огляделся.
Только что в цветнике приземлилась машина, и существа, попавшие под ее колеса, стонали и жаловались на боль и унижения. Было ли это той бедой, которую он предчувствовал? Трава ведь предназначалась для того, чтобы по ней ходили, а цветы и кусты — нет… и с ними поступать так было скверно.
Нет, тут скверны было куда больше. Из машины вышел человек, его нога еще не коснулась земли, а к нему уже бежал Джубал. Смит чувствовал тот заряд гнева, который швырнул Джубал в этого человека, заряд был такой бешеной силы, что, случись это на Марсе, оба марсианина уже лишились бы своей плоти.
Смит отметил это как нечто, о чем следовало подумать позже, и если это окажется переломной точкой необходимости, то и решить, должен ли он оказать помощь своему брату. Потом он посмотрел на остальных.
Доркас как раз выходила из бассейна. Она была встревожена, но не сильно; Смит ощущал ее полное доверие к Джублу. Ларри стоял на краю, он тоже только что вылез из воды, стекавшие с него капли еще висели в воздухе. Ларри был в восторге — его доверие к Джубалу было безмерно. Около него стояла Мириам — ее настроение занимало среднее положение между настроениями Ларри и Доркас. Неподалеку находилась Анни, одетая в длинную белую одежду, которую она сегодня носила повсюду с собой. Смит не совсем понимал ее настрой — он чувствовал в ней ледяное несгибаемое самообладание Старейших. Это удивляло его. Анни всегда была мягкой, доброй, исполненной дружеской теплоты.
Он видел, что Анни пристально наблюдает за Джубалом и готова прийти ему на помощь. И Ларри тоже… и Доркас… и Мириам… В приливе горячей симпатии Смит осознал, что все они братья Джубал а по воде, а потому и его, Смита. Это освобождение от оков слепоты так потрясло его, что он чуть не потерял точку опоры. Успокоившись, он вознес им хвалу и благодарность — по очереди, одному за другим.
Джилл держала руку на бортике бассейна, и Смит понял, что она недавно ныряла, чтобы проверить, в безопасности ли он. Он чувствовал ее присутствие, когда она подплывала к нему… Но теперь он знал, что она беспокоится не только за него. Джилл ощущала и другую, еще более острую тревогу, тревогу, которая не рассеялась знанием того, что ее брат в безопасности и укрыт Водой Жизни. Это очень взволновало Смита, и он подумал, не подойти ли к ней, не дать ли понять, что он с ней и разделяет ее бремя.
Он бы так и поступил, если бы не слабое сознание своей вины: Смит все же не был уверен, что Джубал захочет, чтобы он бродил тут, пока тело его лежит в бассейне. Смит нашел компромиссное решение, сказав себе, что разделит с ними их невзгоды и даст знать, что он с ними, если это будет необходимо.
Потом Смит оглядел мужчину, выходящего из машины, ощутил его эмоции, отшатнулся от омерзения, но заставил себя изучить их тщательно и детально.
В специальном футляре на поясе этот человек носил пистолет.
Да, Смит был уверен, что это пистолет. Он проанализировал его внимательно, сравнив с пистолетами, которые видел ранее, сверив с описаниями пистолетов в Вебсте-ровском новом международном словаре английского языка, третье издание, опубликованном в Спрингфилде, Массачусетс.
Да. Это был пистолет — не только по форме, но и по тому ощущению скверны, которое исходило от него и пронизывало насквозь. Смит заглянул в ствол пистолета, понял, как он функционирует, и Зло глянуло на Смита из глубины ствола.
Может быть, его следует повернуть и отправить куда-то, чтобы он унес с собой и присущую ему скверну? Совершить это сейчас, пока человек не вылез из машины? Смит чувствовал, что это обязательно следует сделать… Но Джубал велел ему не поступать так с пистолетом, пока сам Джубал не скажет, что пора.
Теперь он знал, что точка перелома в развитии необходимости наступила… Но решил, что ему следует балансировать на этом острие, пока он не грокк всего. Была ведь и такая возможность, что Джубал, дабы не дать ему совершать неверных шагов, зная, что перелом наступает, послал его под воду.
Ему следовало ждать… Но он будет зорко следить за этим пистолетом. Обычное зрение его теперь не ограничивало, и он мог при желании видеть одновременно все происходящее вокруг. Поэтому, продолжая наблюдать за мужчиной и его пистолетом, он проник в машину.
Сколько же здесь Жестокости и Зла! Он даже не предполагал, что их может быть так много. Там были еще люди, и все они, кроме одного, готовились мгновенно выскочить из дверей. От их мыслей исходил запах, как от стаи кхагов, почуявших беззаботную нимфу… И каждый из них держал в руках нечто источавшее Зло и Свирепость.
Как он говорил Джубалу сегодня, Смит знал, что форма никогда не может служить главной, определяющей чертой сущности. Было необходимо, не обращая внимания на форму, проникнуть вглубь, в сущность, чтобы грокк. Его собственный народ проходил через пять видимых форм: яйцо, нимфа, молодняк, взрослые и Старейшие, которые вообще формы не имели. Но сущность Старейших была заложена уже в яйце.
То, что эти люди держали в руках, походило на пистолеты, но Смит не стал руководствоваться догадкой, он рассмотрел их со всей тщательностью. Они были куда больше, чем те, что он видел раньше, форма тоже была другая, отдельные детали — тоже.
И все равно — это были пистолеты.
Он скрупулезно проверил все еще раз. Да. Это были пистолеты.
У человека, сидевшего тихо, тоже был пистолет, только маленький.
В машину были встроены два невероятно больших пистолета, помимо каких-то еще вещей, которых он не грокк, но почуял в них скверну.
Смит обдумал возможность развернуть машину со всем ее содержимым и выбросить из этого пространства. Но вдобавок к воспитанному жизнью предубеждению к потере пищи, он знал, что не грокк происходящего, а тогда лучше идти постепенно, медленно, тщательно наблюдая, чтобы затем помочь и разделить остроту момента, следуя указаниям Джубала. А если правильное решение заключается в том, чтобы оставаться пассивным, то вернуться к своему телу, когда острота пройдет, и позже обсудить с Джубалом все, что произошло.
Он вышел из машины. Наблюдал, слушал, ждал.
Первый, который вышел из машины, говорил с Джубалом о вещах, которые Смит мог только отложить в сторону, «на потом». Грокк он их не мог — они лежали за пределами его опыта. Другие люди тоже вышли из машины и разошлись в стороны. Смит распространил свое внимание на всех и продолжал следить за ними. Машина поднялась, подалась назад и снова остановилась, что позволило тем существам, которые машина придавила, вздохнуть спокойно. Смит хорошо грокк их и старался успокоить кипевшую в них обиду.
Потом первый мужчина отдал Джубалу какие-то бумаги. Затем показал их Анни. Смит прочел их вместе с ней. Он ощутил, что слова и их сочетания были связаны с людскими ритуалами Лечения и Порядка. Поскольку он ознакомился с такими ритуалами лишь в библиотеке Джубала, он даже не попробовал грокк эти бумаги. Тем более что Джубала они, видимо, не волновали — Зло находилось где-то вне их. Смит был в восторге, что отыскал свое человеческое имя в двух бумагах сразу. Он всегда извлекал какое-то странное удовольствие, читая свое имя, как будто он находился одновременно в двух местах, что было, разумеется, невозможно — таким свойством владели одни Старейшие.
Джубал и тот, что первым вышел из машины, подошли к бассейну, Анни следовала за ними по пятам. Смит изменил свое ощущение времени так, чтобы позволить им двигаться быстрее, однако протяженность времени была достаточна, чтобы продолжать одновременно следить и за остальными. Двое из этих остальных держались рядом с группой, шедшей к бассейну.
Первый мужчина остановился около друзей Смита, стоявших у бортика, оглядел их, вынул из кармана фотографию, посмотрел на нее и перевел глаза на Джилл. Смит ощутил, как в ней поднимается волна страха, и приготовился. Джубал велел ему: «Защищай Джилл. Не беспокойся о потере пищи. И вообще ни о чем другом не беспокойся. Только защищай Джилл».
Он и так в любом случае защитил бы Джилл, даже рискуя совершить ошибку. Но чувствовать поддержку Джубала было очень важно: ум Смита был спокоен, его не терзали никакие сомнения.
Когда первый мужчина указал на Джилл, и двое, шедших по бокам, двинулись к ней со своими пистолетами высокого накала Зла, Смит потянулся к ним через своего Doppelganger (Двойник (нем.)) в другом пространстве и придал каждому тот небольшой поворот, который вызывает падение за пределы.
Первый мужчина уставился на то место, где только что стояли те двое, потянулся было за пистолетом… и тоже исчез…
Остальные четверо пытались сомкнуть кольцо. Смит не стремился развернуть их, Смит знал, что Джубал будет рад, если он просто остановит их. Но остановить материальную вещь, даже если это пепельница, — большая работа, а Смит был без тела. Старейшие, конечно, справились бы с такой задачей, Смиту же приходилось делать лишь то, что он должен был делать и что он мог.
Четыре легких, почти незаметных прикосновения — и они исчезли. Он ощутил острую скверну, исходившую от машины на земле и того, кто сидел в ней, грокк быстрое решение — и машина исчезла вместе с пилотом.
Он почти упустил из виду вторую машину, патрулировавшую воздух. Он было уже расслабился, когда почуял, что скверна растет, и взглянул вверх. Вторая машина шла на посадку.
Смит растянул время до предела своих возможностей, приблизился к машине в воздухе, детально обследовал ее, грокк, что она доверху набита скверной… После чего она тоже ушла в Никуда. Потом он вернулся к своим. Его друзья казались очень взволнованными. Доркас плакала, Джилл обнимала ее за плечи и утешала. Анни была единственной, кто оказался свободным от эмоций, бушевавших вокруг Смита. Но опасность ушла, ушла целиком, вместе со всеми бедами, которые пробудили его и вызвали из состояния медитации. Доркас — он знал это — излечится с помощью Джилл очень быстро: Джилл грокк боль полностью и мгновенно.
Встревоженный бурными всплесками их эмоций, не уверенный, что он действовал в опасной точке во всех отношениях верно, и тем, что Джубал мог так грокк, Смит решил, что сейчас в нем тут больше не нуждаются. Он скользнул в бассейн, нашел свое тело, грокк, что оно такое же, каким он покинул его, и проник внутрь.
Он рассматривал минувшие события как точку перелома. Однако они были еще слишком свежи, а он по-настоящему еще не был готов объять их, еще не был готов восславить и лелеять тех людей, которых принужден был удалить. Вместо этого он с радостью вернулся к той задаче, над которой трудился раньше… «Шербет»… «Шерсть»… «Шерстистый»…
Он дошел до слова «Щелок» и уже готовился рассмотреть следующий за ним «Щелчок», когда почуял приближение Джилл. Он высвободил язык и приготовился, зная, что его брат Джилл не может оставаться под водой долго без неприятных ощущений.
Когда она прикоснулась к нему, он взял ее лицо в обе ладони и поцеловал. Это была шутка, которой он научился недавно и еще не грокк во всей полноте. В поцелуе было ощущение близости, порождаемое ритуалом разделения воды. Но в нем было еще нечто… нечто такое, что хотелось грокк до самого конца.
