Глава 5
Джилл глядела круглыми от изумления глазами.
— Слишком много мартини, Бен. Мне показалось, будто ты сказал, что наш пациент — владелец Марса?
— Именно так. Он находился на нем положенное по закону время. Смит — это планета Марс. Он ее президент, ее король, ее парламент, ее… что хочешь. Если бы «Победитель» не оставил на Марсе колонистов, «заявку» Смита можно было бы считать истекшей с момента его возвращения на Землю, но колонисты там остались, значит, колонизация продолжается, хотя Смит и вернулся. Смит с ними делиться не обязан. Они являются просто иммигрантами до тех пор, пока он не дарует им гражданство.
— Фантастика!
— Но юридически законная. Детка, теперь ты понимаешь, почему в Смите так заинтересованы? И почему Администрация заперла его на замок? То, что она делает, — противозаконно. Смит одновременно гражданин США и Федерации, а содержать гражданина, даже преступника, incommunicado (Лишение права переписки и общения, заточение в тюрьму), где-либо на территории Федерации — серьезнейшее преступление. Точно так же на протяжении всей истории считалось предосудительным заключать под стражу приехавшего с визитом монарха (а Смит как раз таковым и является), лишив его возможности общаться с людьми, особенно с прессой, то есть в данном случае лично со мной. Ну так как, ты все еще отказываешься провести меня туда?
— Что? Ты меня, глупый, просто запугал. Бен, а если они меня поймают, что со мной можно сделать?
— М-м-м… да ничего особенного. Запрут тебя в подвал с обитыми войлоком стенами, сделают это на основании заявления, подписанного тремя врачами, и будешь ты слать оттуда по одной записочке в два високосных года. Меня больше интересует, как они с ним поступят.
— А что они могут?
— Ну, например, он может помереть, скажем, от последствий изменения силы тяжести.
— Ты хочешь сказать, что они могут убить его?
— Ну-ну, не следует прибегать к такой грубой терминологии. Во-первых, он настоящий кладезь информации. Во-вторых, он мост между нами и единственной известной нам пока негуманоидной цивилизацией. Ты классику-то помнишь? Читала когда-нибудь «Войну миров» Г. Дж. Уэллса?
— Давным-давно, еще в школе.
— Предположим, марсиане окажутся коварны. Это вполне возможно, и мы в таком случае не будем даже знать, как тяжела та дубина, которой они на нас замахнулись. Смит мог бы стать посредником, благодаря которому первая межпланетная война не состоится. Если даже такой шанс и маловероятен, Администрация не может его полностью игнорировать. Открытие жизни на Марсе — такая штука, которая в состоянии оказать влияние на всю политическую линию Администрации.
— Значит, ты полагаешь, что он в безопасности?
— На какое-то время. Генеральный секретарь должен все взвесить. Как ты знаешь, его Администрация не очень-то устойчива.
— Я политикой не интересуюсь.
— А надо бы. Она не менее важна, чем твое собственное сердцебиение.
— А мне и на него наплевать.
— Не болтай, когда я произношу речь! Лоскутное большинство, возглавляемое Дугласом, может развалиться когда угодно — Пакистан, например, спит и видит, как бы ему сбежать, он пугается даже простого шороха. За этим последует вотум недоверия, и мистер Генеральный секретарь Дуглас вернется к своему былому положению мелкого адвокатишки. «Человек с Марса» может легко спасти его, а может столь же легко и погубить. Ну так как — проведешь меня?
— Нет, я собираюсь уйти в монастырь. Кофе еще есть?
— Сейчас взгляну.
Джилл встала, потянулась и сказала:
— О мои бедные старые косточки! Не думай о кофе, Бен. У меня завтра тяжелый день. Отвези меня домой, хорошо? Или отправь туда, если так безопаснее.
— О'кей, хотя время еще детское. — Он ушел в спальню и вернулся, держа в руке какую-то штучку размером с маленькую зажигалку. — Так ты проведешь меня?
— Послушай, Бен, я очень хотела бы, но…
— Неважно. Это действительно опасно, и не только для твоей карьеры. — Он показал коробочку. — «Жучок» у него поставишь?
— А? Что это такое?
— Самый ценный подарок для шпионов со времен Микки Фина. Микродиктофон. Проволоку крутит тончайшая пружинка, которую при работе нельзя обнаружить с помощью самых совершенных детекторов. Все детали упакованы в футляр из пластмассы, столь прочной, что машинку можно швырять из такси на камни мостовой. Что касается энергии, то ее радиоактивность меньше, чем у стрелок часового циферблата, а защита от нее гораздо надежнее. Проволоки хватает на двадцать четыре часа работы. Потом кассета вынимается вместе с пружинкой, и вставляется новая; пружинка — часть кассеты.
— Она взрывается?
— Можешь запечь ее в пироге.
— Бен, ты так меня запугал, что я боюсь заходить к нему в палату.
— Но в соседнюю с боксом комнату зайти сможешь, а?
— Думаю, да.
— У этой машинки уши чуткие, как у осла. Прилепи ее вогнутой стороной к стенке, можно скотчем, нажми на спуск, и она услышит все, что происходит за стеной.
— Но меня заметят, если я буду все время шастать туда и обратно. Бен, его палата имеет общую стену с палатой, которая выходит в другой коридор. Подойдет?
— Еще как! Значит, сделаешь?
— Хм… ладно, давай. Я подумаю.
Какстон тщательно обтер машинку своим носовым платком.
— Надень перчатки.
— Зачем еще?
— За обладание этой игрушкой можно получить отдых за решеткой. Значит, будешь пользоваться перчатками, и постарайся с этой штукой не попадаться.
— Всегда ты скажешь нечто воодушевляющее.
— Хочешь выйти из игры?
— Нет.
— Умница! — Свет мигнул, Бен взглянул вверх: — Должно быть, твое такси. Я позвонил, когда ходил за этой игрушкой.
— О! Поищи-ка мои туфли, ладно? И не выходи на крышу. Чем меньше меня будут видеть с тобой, тем лучше.
— Как прикажешь.
Когда Бен, надев ей туфли, встал с колен, она обхватила его лицо ладонями и поцеловала.
— Милый Бен, я знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет, особенно теперь, когда мне известно, что ты уголовник; правда, ты все же недурной повар, при условии, что комбинации на таймере буду набирать я. Так что, может быть, я и выйду за тебя замуж, если когда-нибудь снова заманю в ситуацию, в которой ты склонен делать предложения.
— Предложение не отменяется.
— Разве гангстеры женятся на своих девках? Или они называют их «телками»? — И Джилл убежала.
«Жучок» Джил поставила легко. Больной в палате, расположенной в другом коридоре, был предписан постельный режим. Джилл частенько заьегала побеседовать с ней. Продолжая болтать о том, как плохо санитарки вытирают пыль в палатах, она приложила машинку к внутренней стенке встроенного шкафа.
Сменить новую кассету на следующий день было тоже нетрудно: больная спала. Она проснулась, когда Джилл все еще стояла на стуле. Джилл отвлекла внимание пациентки, отпустив какую-то соленую шуточку по поводу взаимоотношений персонала.
Потом отправила первую кассету почтой, так как это показалось ей надежнее уловок из трагедий «плаща и кинжала». Но при попытке сменить вторую кассету она чуть не попалась. Выждав момент, когда больная заснет, она залезла было на стул, как та проснулась.
— О, хелло, мисс Бордмен!
Джилл окаменела.
— Хелло, миссис Фритчли, — удалось ей выдавить из себя. — Хорошо вздремнули?
— Так себе, — ответила женщина недовольно. — Спина болит.
— Сейчас помассирую.
— Не поможет. А почему вы всегда роетесь в моем шкафу? Что-то не так?
Джилл с трудом контролировала свой взбудораженный желудок.
— Там мыши, — ответила она.
— Мыши!!! Я немедленно потребую перевода в другую палату!
Джилл отцепила машинку от стены, спрятала в карман и соскочила на пол.
— Нет-нет, миссис Фритчли, я только взглянкла, нет ли там норки, и ее там, конечно, не оказалось.
— Вы уверены?
— Абсолютно. А теперь давайте помассируем спину. Расслабьтесь.
Тогда Джилл решила воспользоваться пустой комнатой, бывшей частью бокса К-12, то есть частью бокса «Человека с Марса». Она захватила отмычку… и только для того, чтобы найти комнату незакрытой и занятой двумя морскими пехотинцами. Численность охраны была удвоена. Один из караульных взглянул на нее, когда дверь открылась.
— Кого-нибудь ищете?
— Нет. Не садитесь на кровать, мальчики, — сказала она сухо, — если вам нужны стулья, скажите, и я пришлю,
Охранник неохотно встал. Джилл вышла, стараясь скрыть сотрясавшую ее дрожь.
«Жучок» все еще лежал в ее кармане, когда она закончила дежурить. Джилл решила немедленно вернуть машинку. Когда она оказалась в воздухе и направилась к жилищу Бена, ей сразу стало легче. Она позвонила Бену прямо из такси.
— Какстон слушает.
— Говорит Джилл. Бен, я должна тебя увидеть.
Он раздельно сказал:
— Не считаю это разумным.
— Бен, мне надо. Я уже еду.
— Что ж, о'кей, раз надо, значит, надо.
— Сколько энтузиазма!
— Слушай, девочка, это не…
— Пока!
Она отключилась, успокоилась и решила не держать зла на Бена. Они играли в игру, в которой оба были сопливыми новичками. Во всяком случае, она… Нечего было ей соваться в политику.
Когда Джилл оказалась в объятиях Бена, ей тут же полегчало. Бен был такой славный, может, она когда-нибудь и в самом деле пойдет за него замуж. Она начала что-то говорить, но он тут же прикрыл ей рот ладонью и шепнул:
— Помолчи. Нас могут подслушивать.
Джилл кивнула, достала диктофон и отдала его Бену. Брови у него поднялись, но он промолчал. Вместо ответа сунул ей в руку дневной выпуск «Пост».
— Газеты видела? Почитай, пока я умоюсь.
Он указал ей столбец и вышел, унося диктофон. Колонка принадлежала перу Бена.
Бен Какстон
ВОРОНЬЕ ГНЕЗДО
«Всем известно, что тюрьмы и больницы имеют нечто общее: выйти оттуда нелегко. В каком-то смысле заключенный даже менее изолирован, чем больной. Заключенный может вызвать своего адвоката, может потребовать прихода Честного Свидетеля, прибегнуть к habeas corpus (Судебный приказ о немедленной доставке задержанного в распоряжение суда), может, наконец, обратиться к начальнику тюрьмы с просьбой об открытом процессе.
Но нужна лишь табличка «ВИЗИТЫ ЗАПРЕЩЕНЫ», повешенная по приказу знахаря, то есть члена загадочного клана врачей, чтобы подвергнуть человека заключению более строгому, чем то, в котором пребывал знаменитый узник «Железная Маска».
Конечно, ближайших родственников это не касается, но «Человек с Марса», по-видимому, таковых не имеет. Команда незадачливого «Посланца» тоже почти не оставила каких-либо родственных связей на Земле. Если человек в железной маске, извините, я имел в виду «Человека с Марса», и имеет какого-нибудь родича, охраняющего его интересы, то нескольким тысячам репортеров отыскать такового не удалось.
Кто представляет интересы «Человека с Марса»? Кто выставил вооруженный караул у его дверей? Что за страшную болезнь он подхватил, так что никто не может даже взглянуть на него, а уж тем более задать ему вопрос? Я спрашиваю Вас, мистер Генеральный секретарь! Объяснения насчет «физической слабости» или «утомления от перегрузок» не стоят и ломаного гроша. Если бы в действительности ответ был таков, то нужна была бы только медсестра весом в девяносто фунтов, а не здоровенные вооруженные стражи.
А может быть, болезнь носит финансовый характер или (скажем мягче) политический?..»
