Глава 35
Такси повело себя именно так, как и думал Джубал, ожидавший подвоха от любой машины — испортилось и полетело на ремонтную базу. Джубал оказался в Нью-Йорке, то есть дальше от своей цели, чем был вначале. Он понял, что доберется скорее, если воспользуется обычным рейсовым транспортом, а не заказной машиной. Он прибыл на место через несколько часов, проведя немало времени в тесноте,, среди посторонних людей и не видя ничего, кроме экрана стереовизора.
Он видел клип, в котором архиепископ Шорт объявил священную войну против антихриста, то есть Майка, видел множество кадров, показывающих дотла сожженное здание, — было непонятно, как мог кто-нибудь выбраться оттуда живым. Огастус Гриве, сделавший весьма тревожный обзор событий, заявил, что в любой склоке между соседями один всегда зачинщик, и весьма ловко протащил идейку, что вся вина ложится на Майка.
В конце концов Джубал очутился в муниципальном аэропорту, отчаянно потея в своей зимней одежде. Он поглядел на пальмы, как показалось ему, похожие на износившиеся перьевые метелки для пыли, мельком взглянул на океан, подумал, что это просто гигантская грязная ванна, отравленная разложившимися корками грейпфрутов и человеческими экскрементами, и внезапно понял, что не знает, куда теперь идти.
К нему подошел мужчина в форменной фуражке.
— Такси, сэр?
— Э-э-э… да. — Он поедет в отель, созовет пресс-конференцию, даст интервью, из которого станет ясно его местонахождение.
— Сюда, сэр. — Шофер подвел его к старенькой машине желтого цвета. Ставя саквояж в машину, куда уже сел Джубал, водитель тихо произнес:
— Я принес тебе воду.
— А? Да не испытаешь ты жажды.
— Ты есть бог. — Пилот закрыл дверь и сел на переднее сиденье.
Они сели на крыше одного из крыльев большого прибрежного отеля на частной, рассчитанной на четыре машины площадке — главная посадочная площадка была на крыше другого крыла. Шофер автопилотом отправил машину на главную площадку, а сам, неся саквояж Джубала, повел его в отель.
— Через главный вход нельзя, — говорил он, — в фойе этого этажа уйма кобр, так что если вам надо будет выйти на улицу, то попросите кого-нибудь — меня или кого другого проводить вас. Я — Тим.
— А я — Джубал Харшоу.
— Я знаю, брат Джубал. Вот сюда. И осторожнее, тут ступеньки.
Они вошли в апартаменты, явно принадлежавшие к числу номеров «люкс». Провожатый ввел его в спальню, из которой дверь вела в ванную комнату. Здесь Тим сказал:
— Это ваш номер. — Поставил саквояж и ушел.
На столе Джубал нашел воду, кубики льда и бренди его любимой марки. Он смешал себе порцию, выпил, облегченно вздохнул и снял свой зимний наряд.
Вошла женщина с подносом сэндвичей. Ее одежду Джубал принял за форму горничной, поскольку ока не походила на шорты, лифчики, саронги и прочее, что скорее должно демонстрировать тело, как то обычно бывает на курортах, чем скрывать его. Женщина улыбнулась ему и сказала:
— Пей глубже, брат наш, и никогда не испытывай жажды. — Она поставила поднос на стол, прошла в ванную, пустила воду, проверила, все ли необходимое на месте. — Вам что-нибудь еще нужно, Джубал?
— Мне? О, нет, нет, все отлично. Бен Какстон здесь?
— Да. Он сказал, что вы сначала захотите принять ванну и немного отдохнуть. Если вам что-то понадобится, только скажите. Попросите любого или пусть позовут меня. Я — Патти.
— А! «Жизнь архангела Фостера», не так ли?
На ее лице появились ямочки, и это сделало ее куда моложе тех тридцати, которые Джубал про себя ей дал.
— Да.
— Мне бы очень хотелось на это поглядеть. Я ведь интересуюсь религиозным искусством.
— Прямо сейчас? Нет, я грокк, вам надо принять ванну. А может, вам помочь?
Джубал помнил, что его татуированная подружка япо-ночка не раз оказывала ему такую любезность. Однако сейчас ему до смерти не терпелось смыть грязь и пот и переодеться в летнее платье.
— Нет, спасибо, Патти, однако я с удовольствием взгляну на это, когда тебе будет удобно.
— Когда захотите. Спешить некуда. — Она ушла не спеша, но двигаясь со стремительной быстротой.
Джубал не стал копаться. Спустя короткое время он уже рылся в упакованном Ларри саквояже и сердился, не обнаружив летних брюк. Пришлось ограничиться сандалиями, шортами и яркой рубашкой — наряд, в котором он был похож на забрызганного яркими красками страуса эму, — только ноги были тощие и волосатые. Впрочем, Джубала такие мелочи не волновали уже многие годы. Сойдет до тех пор, пока не придется идти на улицу. Интересно, местная ассоциация адвокатов имеет договор о взаимодействии с пенсильванской?
Он нашел дорогу в большую гостиную, которая, как это бывает часто в отелях, была начисто лишена индивидуальности. Несколько человек сидели вокруг такого большого стереовизора, какие Джубалу приходилось видеть только в стереозалах. Один из сидевших повернулся к нему.
— Привет, Джубал! — Встал и пошел к нему навстречу.
— Привет, Бен. Какова ситуация? Майк все еще в тюрьме?
— О нет! Он вышел оттуда вскоре после нашего с вами разговора.
— Время предварительного слушания дела уже назначено?
Бен ухмыльнулся.
— Все не так, как вы думаете, Джубал. Майка не освободили. Он бежал.
Джубал возмутился:
— Что за идиотизм! Теперь его положение осложнилось во много раз.
— Я же вам говорил, Джубал, волноваться не надо. Мы все вообще считаемся погибшими, а Майк — пропавшим без вести. С этим городом мы расплевались, так что все это не имеет никакого значения. Мы уезжаем в другое место.
— Они потребуют его выдачи.
— Не бойтесь. Этого не произойдет.
— Ладно. А где он? Мне с ним нужно поговорить.
— Он тут, совсем недалеко от вашей комнаты, но сейчас он погрузился в медитацию. Майк просил вас пока не предпринимать никаких действий. Если вы настаиваете, его, понятно, можно разбудить. Джилл вызовет его из транса. Но я не советовал бы. Ведь особой срочности нет.
Джубалу отчаянно не терпелось поговорить с Майком и хорошенько отчитать его за всю эту неразбериху, но беспокоить Майка, пока он находится в трансе, было бы еще большим преступлением, чем потревожить самого Джубала, пока он диктует рассказ. Мальчуган и сам выйдет из состояния транса, когда он «грокк во всей полноте», — что бы это ни значило. А если он такого состояния не достиг, то ему снова придется впадать в транс. Беспокоить его было столь же бессмысленно, как будить медведя от зимней спячки.
— Ладно, но я обязательно должен с ним увидеться, как только он очнется.
— Так и будет. А сейчас отдохните и забудьте о трудностях пути. — Бен подвел его к группе собравшихся у «ящика».
— Привет, босс, — сказала Анни, поднимая взгляд и освобождая ему место рядом с собой, — располагайтесь.
Джубал сел.
— Смею ли я спросить, какого дьявола ты тут делаешь?
— То же самое, что и вы, — то есть ничего. И пожалуйста, Джубал, не сердитесь. Мы, как и вы — часть этого дома. Но вы были так взвинчены, что спорить с вами не имело смысла. Поэтому отдохните и послушайте, что говорят о нас. Шериф заявил, что собирается выгнать нас, шлюх, из этого города. Их как — выносят верхом на шестах? Или предлагают идти пешком?
— Не думаю, что существует утвержденный протоколом порядок. Вы все сюда заявились?
— Да… только не злитесь. Ларри и я договорились с ребятами Мак-Клинтока на всякий случай еще год назад. Они знакомы с нашей отопительной системой, знают, где выключатели и все такое прочее.
— Хм… похоже, что я там всего-навсего жилец.
— Но вы же сами настаивали, чтоб вас не загружали хозяйственными мелочами. А вот что вы не захотели взять нас с собой, — это действительно позор. Мы здесь уже несколько часов, значит, у вас в дороге были неприятности.
— Тас оно и есть. Анни, когда я вернусь домой, я оттуда больше в жизни шага не ступлю… оторву шнур у телефона, а «говорильник» разобью кувалдой.
— Да, босс.
— На этот раз я совершенно серьезен. — Он взглянул на гигантский «ящик».
— Что, эта реклама так и будет тянуться без конца? А где моя крестница? И не говори мне, что ты и ее оставила на попечение этих олухов — сыновей Мак-Клинтока!
— Конечно, нет. Она здесь. У нее, благодарение Господу, даже отличная няня завелась.
— Хочу на нее посмотреть.
— Патти вас проводит. Мне она надоела — всю дорогу вела себя совершенно невыносимо. Патти, милочка, Джу- бал хочет повидать Абби.
Татуированная леди неспешно и стремительно пересекла комнату и остановилась.
— Конечно, Джубал. Я совершенно свободна. Вот сюда. Детишки у меня в комнате, — объяснила она, пока Джубал еле успевал за ней, — так, чтобы Хони Бун мог присматривать за ними.
Джубал был поражен, увидев то, что имела в виду Патриция. Боа возлежал на постели, образуя своими петлями нечто вроде квадрата, служившего гнездом, вернее, двумя гнездами, ибо один из отрезков тела змеи пересекал квадрат по диагонали, что создавало две колыбельки, застеленные одеяльцами, в каждой из которых сидело по младенцу.
Змея-няня подняла голову и вопросительно поглядела на подходивших к постели. Патти погладила ее по голове и сказала:
— Все в порядке, милый, папа Джубал хочет с ними повидаться. Приласкайте его чуть-чуть, пусть он грокк вас, тогда он в следующий раз уже сам вас узнает.
Джубал сначала погугукал своей любимице, а когда она в ответ начала курлыкать и брыкаться, он погладил змею. Это был самый великолепный образчик рода Boidae из всех, каких ему только приходилось видеть, — больше любого боа-констриктора, жившего в неволе. Поперечные полосы на туловище змеи выделялись отчетливо, а яркие краски на хвосте прямо сверкали. Джубал даже позавидовал Патти, что у нее есть такое домашнее диво, и пожалел, что у него так мало времени, чтобы сойтись с Хони Буном поближе.
Змея потерлась головой о его руку так, как это делают кошки. Патти взяла Абби на руки, сказав:
— Хони Бун, что ж ты мне не сказал? Он всегда дает знать, если девчушки запутываются или им что-то нужно, поскольку сам он может лишь подтолкнуть их обратно, если они попытаются ускользнуть от него. Но он не грокк, что мокрую детку надо перепеленать: Хони Бун не видит ничего страшного, если ребенок в луже. Впрочем, Абби — тоже.
— Знаю. Мы прозвали ее «Верный старый дружище» (Самый крупный гейзер в Иеллоустонском национальном парке). А это что еще за прелесть?
— Это — Фатима-Мишель. Я думала, вам уже сказали.
— И они тут? Я думал, они в Бейруте!
— Да, они и в самом деле приехали откуда-то оттуда. Мириам не стала говорить откуда, сказала, я все равно не запомню. Я же никогда нигде не бывала. Я грокк — все места одинаковы — люди-то всюду живут. Хотите подержать Абигейл, пока я проверю Фатиму?
Джубал очень хотел и первым делом заверил малышку, что она самая первейшая раскрасавица в мире, после чего он сделал такой же комплимент Фатиме. В обоих случаях он был совершенно искренен, и девочки ему поверили — Джубал прибегал к этому методу множество раз еще в те времена, когда он только начинал работать в администрации Хардинга; при этом он всегда был искренен, и каждый раз метод срабатывал безупречно.
Уходил он с сожалением, успев сказать те же волшебные слова Хони Буну и потрепав его по голове.
У выхода он столкнулся с матерью Фатимы.
— Босс, милый! — Она расцеловала его и похлопала по животу. — Я вижу, вас откармливают на убой.
— А как же! Я тут познакомился с твоей дочуркой. Ангельский кукленок, да и только!
— Славную девочку сработали, а? Мы собираемся продать ее в Рио.
— Я полагал, что в Йемене цены выше.
— Стинки считает, что нет. Придется продать, чтоб освободить местечко. — Она приложила руку Джубала к своему животу. — Чувствуете? Стинки и я делали мальчика — на девчонку у нас времени не хватает.
— Мириам, — сказала Патриция простодушно, — так говорить нехорошо.
— Извини, Патти. О твоем бэби я бы так никогда не сказала. Тетя Патти настоящая леди, и она грокк, что я — совсем наоборот.
— Я тоже знаю, что ты не леди, озорница! Но, если Фатиму продают, я дам вдвое больше, чем любой самый богатый покупатель.
— Поговорите-ка с тетушкой Патти об этом. Мне-то еле-еле разрешают хоть на минутку взять ребенка на руки.
— Кроме того, ты пока еще не так уж толста, вполне возможно, что захочешь попридержать девочку при себе. Дай-ка я посмотрю в твои глаза… Ммм… вполне возможно.
— Точно! Майк грокк это дело тщательно и сказал Стинки, что тот сделал мальчика.
— Как мог Майк это грокк! Я так даже вообще не уверен, что ты беременна.
— Нет, она беременна, Джубал, — подтвердила Патти. Мириам взглянула на него серьезными глазами.
— А вы все изображаете скептика, босс? Майк грокк это, когда мы еще были в Бейруте, то есть до того, как мы со Стинки сами поверили, что что-то такое есть. Майк нам позвонил… Тогда Стинки заявил в университете, что мы берем годичный отпуск для свободного научного поиска, и вот мы — тут как тут.
— И что же вы тут делаете?
— Работаем. И куда больше, чем на вас, босс, — мой муж рабовладелец от природы.
— А над чем?
— Они составляют марсианский словарь, — сказала Патти.
— Марсианско-английский? Это, должно быть, трудно.
— Нет, нет. — Мириам была откровенно шокирована. — Такая задача невыполнима. Марсианский толковый словарь. Такого еще никогда не существовало. Марсианам он не нужен. Моя работа преимущественно техническая. Я печатаю то, что они готовят. Майк и Стинки, главным образом Стинки, разработали фонетическое письмо для марсианского языка — восемьдесят одна буква-рисунок. Мы работаем с принтером ИБМ, переделали его на марсианский и пользуемся им как на верхнем, так и на нижнем регистрах… Босс, милый, я теперь как секретарша никуда не гожусь. Я печатаю слепым методом по-марсиански. А вы, пожалуйста, продолжайте меня любить, ладно? Даже если вы закричите «Первая!», а у меня ничего не получится… Кроме того, я еще не разучилась готовить. И говорят, есть у меня еще кое-какие таланты.
— Что ж, придется мне диктовать на марсианском.
— И будете, когда Майк и Стинки вас обучат. Я грокк. А, Патти?
— Ты говоришь верно, мой брат.
Они вместе вернулись в гостиную. Там к ним присоединился Какстон и, предложив поискать местечко потише, повел Джубала по коридору в другую гостиную.
— Вы, видимо, сняли для себя почти целый этаж?
— Целиком, — подтвердил Бен. — Четыре номера: секретарский, президентский, королевский и личный номер хозяина отеля. Все они соединяются между собой и имеют вход только с собственной посадочной площадки… можно, конечно, пройти и через фойе, но это небезопасно. Вас предупредили насчет кобр?
— Да.
— Пока нам больше места не надо… но в дальнейшем может стать тесно — народ все прибывает.
— Бен, но долго ли можно жить вот так — у всех на виду? Отельная прислуга вас выдаст.
— Она сюда не поднимается. Видите ли, этот отель — собственность Майка.
— Тем хуже, мне кажется.
— Не хуже, если нашего жирного начальника полиции мистер Дуглас купил на корню. У Майка подставные лица на четырех уровнях, и Дуглас не сует нос в его распоряжения. С тех пор как я передал свою колонку Осу Килгаллену, Дуглас относится ко мне нормально; но он, как я понимаю, отнюдь не жаждет вручить мне контрольные функции. Кстати, номинальный владелец отеля — один из наших, член пресловутого Девятого Круга. Он и оставил себе весь этаж на летний сезон, а менеджер, конечно, и не подумал спросить — зачем, ибо высоко ценит свой нынешний пост. Это первоклассное убежище. Во всяком случае до тех пор, пока Майк не решит, куда мы двинемся.
— Все выглядит так, будто Майк заранее предусматривал подобное развитие событий.
— Я уверен в этом. Еще две недели назад Майк эвакуировал Гнездо малышни — кроме Мириам и ее ребенка. Мириам нужна тут. Майк разослал детей с родителями по разным городам — туда, где он собирался открыть новые храмы, как я думаю. И когда пробил час, нас тут осталось всего около дюжины — спасти такое количество Майку было нетрудно.
— Но вам еле удалось остаться в живых, и при этом вы потеряли все имущество!
— О, все самое важное спасено. Такие вещи, как пленки с языковыми записями Стинки, тот хитрый принтер, которым пользуется Мириам, и даже ваша жуткая физиономия из Музея восковых фигур мадам Тюссо… Майк успел спасти также кое-что из одежды и все наличные деньги.
— Вы говорите — Майк? — удивился Джубал. — Но мне казалось, что он в это время находился в тюрьме?
— В тюрьме было его тело, пребывавшее в состоянии транса. А сам Майк был с нами в это время, понимаете?
— Я не грокк.
— Внутренняя взаимосвязь. Он действовал преимущественно через Джилл, но связаны были все. Джубал, я не могу этого объяснить. В этом надо участвовать. Когда раздался взрыв, он перенес нас сюда, потом вернулся обратно и спас кое-какое барахло.
Джубал нахмурился. Какстон нетерпеливо заговорил:
— Ну конечно, это телепортация. Неужели вы не можете грокк? Вы же сами говорили, для того чтобы убедиться, что чудо есть чудо, мне просто нужно раскрыть глаза. Я так и сделал… и узрел чудо. Только это, видите ли, не более чудесно, чем радио. Вы грокк радио? Или стереовидение? Или как действуют компьютеры?
— Я?! Никак нет!
— Вот и я тоже. Но мог бы понять, если бы нашел время и как следует поработал над языком электроники. Там нет ничего чудесного — нужно лишь умение. Телепортация — дело простое, когда ты усвоишь ее «язык», а вот это — по-настоящему трудно.
— Бен, а вы сможете телепортировать предметы?
— Я? Понимаете, этому в детских садах не обучают. Меня из вежливости сделали диаконом только потому, что я из «первого призыва», но практически добрался я только до уровня Четвертого Круга. Едва-едва начинаю обретать контроль над собственным телом. Телепортацией пользуется регулярно одна лишь Патти… и то я не уверен, что она обходится без помощи Майка. О! Майк, конечно, говорит, что ей телепортация вполне по силам. Но Патти слишком наивна и скромна для того таланта, которым обладает, и потому считает себя зависящей от Майка. На самом же деле никакой такой зависимости нет. Джубал, я грокк вот что — теперь необходимости в Майке нет. «Человеком с Марса» могли бы стать вы, мог бы я. Майк просто первый человек, который открыл огонь. Огонь существовал и до него и существует после того, как он показал, как им надо пользоваться. И стал огонь доступным для всех… для всех, у кого хватит мозгов, чтобы не обжигаться. Понятно излагаю?
— Кое-что я грокк.
— Майк — это наш Прометей. Вот и все. Майк сам на это непрерывно указывает. Вы есть бог, я есть бог. Все, что грокк, — есть бог. Майк такой же человек, как мы все. Конечно, в определенном смысле он супермен, так как мелкий человечишка, обученный марсианами, наверняка выдал бы себя за какого-нибудь божка. У Майка даже соблазна такого возникнуть не могло. Прометей — вот и все.
Джубал медленно вымолвил:
— Прометей заплатил очень высокую цену за то, что принес людям огонь.
— Не думайте, что Майк ее не платит! Он платит двадцатью четырьмя часами работы в сутки по семь суток в неделю, стараясь обучить нас, как играть со спичками и не обжигаться. Джилл и Патти попытались снизить планку и заставили его брать одну «выходную» ночь в неделю — это было задолго до того, как я сюда вернулся. Но разве Майка остановишь! Этот городишко битком набит игорными домами, большей частью шулерскими, так как официально азартные игры тут запрещены. Поэтому «выходные» ночи Майк тратил на то, чтобы отыскивать дома, где идет нечестная игра, и обыгрывать их. Они пробовали запугивать его, пытались даже убить, прибегали к сильнодействующим наркотикам и к услугам здоровенных подонков, — он ведь в городе имел просто репутацию необыкновенно удачливого игрока… что привело в храм еще кучу народа. Тогда они решили не допускать его в игорные дома. Это было ошибкой с их стороны. Колоды карт отказывались тасоваться, будто их заморозили, колеса рулетки не вертелись, стаканчики для костей все время выбрасывали одно и то же число очков. Им пришлось договариваться — упросили Майка уходить сразу же, как только выиграет несколько тысяч. Майк всегда соглашается, когда просят вежливо.
