Глава 24
Сразу же после взлета Джубал спросил:
— Ну, Майк, что ты об этом думаешь?
Майк нахмурился:
— Я не грокк.
— Не один ты, сынок. А что тебе говорил архиепископ?
Майк долго молчал, потом ответил:
— Мой брат Джубал, мне надо обдумать, прежде чем я грокк это.
— Давай обдумывай, сынок.
— Джубал, — спросила Джилл, — как им разрешают такое?
— Что?
— Да все. Это же не церковь! Это сумасшедший дом.
— Нет, Джилл. Это церковь… плюс логический эклектизм наших дней.
— Что?
— В Новом Откровении ничего нового нет. Ни Фос- тер, ни Дигби ни одной оригинальной мысли сюда не вложили. Они просто собрали вместе несколько дряхлых трюков, подкрасили их, подновили и пустили в дело. В процветающее дело. Больше всего боюсь того, что могу дожить до такого времени, когда эта церковь станет обязательной для всех.
— Ох, нет.
— Ох, да! Гитлер начинал с меньшего. А торговал-то он всего-навсего ненавистью. Счастье представляется куда более перспективным товаром. Я-то знаю, я сам участвую в таком рэкете. Об этом мне Дигби и напомнил сегодня. — Джубал скорчил гримасу. — Мне бы дать ему по морде, а он заставил меня проглотить это. Вот почему я боюсь епископа — он умен. Знает, что хотят люди. Счастья. Наш мир прожил целое столетие, исполненное чувствами вины и страха, а теперь Дигби говорит людям, что бояться нечего ни в этой жизни, ни после нее, что бог повелел им быть счастливыми. День за днем он долдонит одно и то же: «Не бойтесь, будьте счастливы».
— Да, это верно, — согласилась Джилл, — и работает он в поте лица, но…
— Фи! Он не работает, а лицедействует!
— Нет. У меня сложилось впечатление, будто он верит, что приносит в жертву все.
— Я сказал «Фи!». Джилл, из всей чуши, что правит миром, худшая — концепция альтруизма. Люди всегда делают только то, что хотят. Если им трудно сделать выбор или если сделанный выбор выдается за «жертву», можешь быть уверена, что за ним не стоит ничего более благородного, нежели неприятное ощущение, порожденное жадностью… Необходимость выбрать одно из двух, когда приходится выбирать, на что ему потратить доллар, — на пиво или же отложить на гостинец ребятишкам, или что делать — встать ни свет ни заря и бежать на работу или потерять ее. И он всегда выбирает то, что причинит ему поменьше неудобств или принесет побольше удовольствия. Мерзавец и святой тоже делают выбор, но только в большем масштабе. Вот так и Дигби. Святой или мерзавец, но он явно не принадлежит к числу строевых олухов.
— Так кем же вы его считаете, Джубал?
— А в чем между ними разница?
— Ох, Джубал, ваш цинизм — всего лишь позерство. Конечно, есть разница!
— Ммм… да, конечно, есть. И я очень надеюсь, что он мерзавец… ибо святой может причинить зла в десятки раз больше. Подчеркни это двойной чертой. Ты, конечно, снова можешь навесить на это ярлык «цинизм», как будто так можно опровергнуть мою правоту. Джилл, что тебе больше всего не понравилось в этом богослужении?
— Ну… да все. И не говорите мне, что это и есть служение богу.
— Имеешь в виду, что они действуют иначе, чем та малая церковь Брауна, которую ты посещала, когда была маленькая? Крепись, Джилл, но то, что происходит в соборе Святого Петра, тоже не похоже на твою церковь. А уж то, что в Мекке, — тем более.
— Да… но… ни одна из тех церквей не похожа на эту. Змеиные танцы, игральные автоматы… Даже бар. Ведь это просто непристойно!
— Думаю, что храмовая проституция тоже не очень-то украшала церковь…
— Что?
— Я хочу сказать, что многие вещи, в том числе и «зверь о двух спинах», — могут выглядеть во время церковной службы еще более неуместными, чем в жизни. Что касается змеиных танцев, то видела ли ты когда-нибудь богослужение трясунов? Я тоже не видел. Церковь, которая выступит против полового акта, долго не просуществует. А танцы во славу Господа имеют долгую историю. И они вовсе не обязаны быть артистичны — из трясунов никогда не составишь труппу для Большого театра. Зато они исполнены энтузиазма. А считаешь ли ты индейскую пляску Дождя кощунством?
— Это совсем другое дело.
— Так ведь все в мире различно. Но чем сильнее внешние различия, тем очевиднее может проступить внутреннее сходство. Теперь насчет игральных автоматов. Разве тебе не приходилось видеть, как в церкви играют в бинго1?
— Ну… приходилось… В нашем приходе к игре прибегали, чтобы собрать деньги и оплатить закладную. Только играли у нас лишь по пятницам, вечером и никогда — во время службы.
— Вот как! Это напоминает мне притчу о жене, которая очень гордилась своей добродетелью. Она никогда на спала с посторонними, если муж был дома.
— Джубал, ваш пример совсем из другой оперы!
— Возможно. Аналогии еще более обманчивы, чем логика. Но, моя юная леди…
— Вы бы хоть улыбались, когда говорите такое!
— Шутка. Джилл, если что-то является греховным в воскресенье, то оно греховно и в пятницу, во всяком случае, я грокк так и, возможно, так же грокк «Человек с Марса». Единственная разница, которую я вижу, заключается в том, что фостериты, если ты проиграешь, в утешение дают тебе еще душеспасительное изречение. Пожалуй, твоему бинго до них очень далеко.
— Поддельные тексты! Тоже мне — тексты из Нового Откровения! Босс, вы хоть его читали?
— Читал.
— Тогда должны знать, что все это лишь подделка под библейский язык. Часть текста омерзительно слащава, часть просто чушь, а остальное — отвратительно.
Джубал молчал долго. Наконец промолвил:
— Джилл, а тебе известны священные книги индуистов?
— Боюсь, что нет.
— А Коран? Или другие главные писания? Я мог бы проиллюстрировать твою точку зрения ссылками на Библию, да боюсь задеть твои чувства…
— Ничего. Не заденете.
— Хорошо. Тогда я воспользуюсь Старым Заветом. Его разбор обычно людей обижает меньше. Ты помнишь место о Содоме и Гоморре? Как был спасен Лот, когда бог поразил эти грешные города?
— О, конечно. Его жена еще превратилась в соляной столб.
— Мне всегда казалось это чрезмерно жестоким наказанием. Но мы говорим о Лоте. Петр описывает его как справедливого, богобоязненного и достойного человека, избегавшего грязной болтовни грешников. Святой Петр должен быть авторитетом в вопросах добродетели, поскольку ему вручены ключи от небесных врат. И все же трудно понять, что делает Лота чудом добродетели? Пастбище он разделил только по требованию брата. В битве попал в плен. Из города бежал, чтобы спасти свою шкуру. Накормил и приютил двух странников, но поведение его доказывает, что он прекрасно знал о том, что они весьма важные особы. А потому в соответствии с Кораном и моими собственными суждениями, его гостеприимство должно оцениваться куда ниже, чем если бы он счел их просто бродягами. Помимо вышеизложенного и отзыва святого Петра, в Библии приведен лишь один факт, по которому можно оценить добродетель Лота, добродетель столь высокую, что небеса взяли на себя труд спасти ему жизнь. Смотри «Книгу Бытия», глава XIX, стих восьмой.
— И что же там сказано?
— А ты прочти. Боюсь, мне ты не поверишь.
— Джубал, я в жизни не встречала такого противного человека!
— А ты — очень миленькая, и потому я прощаю твое невежество. Ладно, но потом все же посмотри. Соседи Лота ломились к нему в дверь, чтобы разобраться с этими ребятами-чужестранцами. Лот не стал спорить, он предложил сделку. У него были две дочки, девственницы, как он утверждал, и он пообещал толпе, что выдаст этих девушек, и пусть толпа поступит с ними, как пожелает, — по существу, предложил групповое изнасилование пьяной бандой. Он умолял воспользоваться девушками, как им заблагорассудится… лишь бы толпа перестала ломиться в двери.
— Джубал… неужели там так сказано?
— Я модернизировал язык, но смысл ясен, как призывный кивок шлюхи. Лот предложил банде «старых и молодых», как говорит Библия, изнасиловать двух юных девственниц, если соседи прекратят ломиться в его дверь. Слушай! — ухмыльнулся Джубал, — надо было испробовать этот способ, когда банда С.С. ломилась в мою дверь. Возможно, и меня пригласили бы на небо. — Он нахмурился. — Нет, рецепт требует virgin intactae (Девственниц), и я затруднился бы в выборе — кто из вас подходит.
— Во всяком случае, от меня вы этого не узнаете.
— Ладно. Даже Лот мог ошибиться. Но именно это он им и пообещал — двух невинных дочерей, юных, нежных и напуганных. Уговаривал банду их изнасиловать… Лишь бы оставили его подобру-поздорову. — Джубал засопел. — И этого-то сукиного сына Библия выдает за праведника!
— Кажется, в воскресной школе нас учили не так, — сказала Джилл задумчиво.
— Черт! Прочти сама. И это не единственный удар, который ожидает любого, решившегося читать Библию внимательно. Возьми случай с пророком Елисеем. Елисей был таким святым, что одно лишь прикосновение к его мощам возродило к жизни мертвеца. Он был лысый старый хрен, вроде меня. Однажды дети стали потешаться над его плешью, точно так же, как это делаете вы, девчонки. И бог послал медведей, чтобы они разорвали в клочья сорок два ребенка. Именно так об этом рассказывается во второй главе Второй Книги Царств.
— Босс, я никогда не смеялась над вашей лысиной.
— А кто послал мое имя и адрес этим жуликам, рекламировавшим восстановитель для волос? Кто бы это ни был, Бог все видит, и ей лучше почаще оглядываться по сторонам — нет ли где медведей! Библия битком набита такого рода историями. Преступления, от которых только что не рвет, объявляются одобренными Господом или даже творимыми по его указанию… Наряду, я должен добавить, со здравым смыслом и вполне пригодными правилами поведения в обществе. Но я ценю Библию. Во всяком случае, там нет ни капли той порнографической чуши, которая выдается за Священное Писание у индуистов. Или у десятка других религий. Но я и их не предаю анафеме. Вполне можно предположить, что именно одна из этих мифологий и содержит слово Божье и что наш бог на самом деле просто параноик, приказывающий разорвать на куски сорок два ребенка только за то, что они подшутили над его жрецом. И не спрашивай меня о порядках на Небе — я ведь с ними не знаком. Я говорю о другом: Новое Откровение Фостера — сплошные свет и радость по сравнению с другими писаниями. Патрон епископа Дигби — славный парень. Он хочет, чтобы люди были счастливы, счастливы на Земле плюс вечное блаженство на Небесах. Он не требует, чтобы мы умертвляли плоть. О, нет! Тут он предлагает нам целый пакет выгодных условий. Если ты любишь выпить, и сыграть в азартные игры, да затащить в постель девчонку, то приходи в церковь, и все получишь под ее покровительством. Совесть твоя будет чиста. Валяй, получай удовольствие. Живи! Будь счастлив! — Однако у самого Джубала вид был не особенно счастливый. — Но за все надо платить. Бог Дигби требует признания. Каждый, кто недостаточно глуп, чтобы стать счастливым на условиях этого бога, — грешник и заслуживает, чтоб с ним поступали соответственно. Впрочем, таковы правила всех богов, а потому не надо винить лишь Фостера и Дигби. Их змеиный яд вполне ортодоксален.
— Босс, можно подумать, что вы уже наполовину обращены в их веру.
— Вот уж нет! Мне не нравятся змеиные танцы, я ненавижу толпу и никогда не разрешу болванам указывать мне, что я должен делать по воскресеньям. Я просто возразил против твоей критики, будто Новое Откровение — «неправильная» церковь. Как литературное произведение, «Откровение» стоит выше среднего уровня, что естественно, ибо составлено оно из кусков, надерганных из других писаний. Что касается внутренней логики, то мирские правила неприменимы к священным писаниям, хотя и тут «Новое откровение» следует оценить весьма высоко: оно редко гоняется за собственным хвостом, подобно собаке. Попробуй-ка примирить Старый Завет с Новым или буддийскую доктрину с буддийским апокрифом. Что касается морали, то фостеризм есть фрейдистская этика, присыпанная сахарной пудрой для тех, кому трудно воспринимать психологию в чистом виде, хотя и сомневаюсь, что старый развратник, который написал «Откровение», — извини, который был вдохновлен свыше написать его, — это понимал. Хоть он и был недостаточно учен, но зато полностью созвучен своему времени. Он впитал в себя Zeitgeist (Дух времени) — ужас и чувство вины и безверия. Поэтому и попал со своим учением в самую точку. Ладно. Умолкни. Я хочу вздремнуть.
— А кто болтал-то?
— Как всегда, соблазн исходил от женщины. — Джубал закрыл глаза.
