Глава семнадцатая. ДОМА
1
И вот наконец Нильс увидел родную деревню.
— Гляди, гляди,— крикнул он Мартину,— вон улица наша! Вон наш дом! Попросим Акку спуститься.
Но Акку не надо было просить. Она ведь была умная гусыня и сам понимала, как хочется Нильсу увидеть родной дом.
Она высмотрела за деревней заглохший пруд и приказала стае спускаться.
Нильсу не терпелось сейчас же побежать домой. Но он боялся встретиться с кем-нибудь на улице и решил подождать до вечера. Когда совсем уже стемнело, он отправился в деревню. Мартин со своим семейством тоже пошёл с ним. Он хотел показать жене и детям птичник, в котором провёл свою молодость.
— Мы только взглянем разок и вернёмся,— сказал Нильс старой гусыне.
К счастью, они никого не встретили, пока шли через деревню. Вот и знакомый двор. Они осторожно прошмыгнули через калитку.
Во дворе было тихо. Все куры и гуси давно уже спали. Только из дома доносились неясные голоса. Дверь в дом была приоткрыта, и оттуда узкой полоской пробивался свет. Нильс заглянул в щёлку.
В комнате всё по-прежнему: у окна — стол, около печки — сундук и даже сачок на старом месте, между окном и шкафом.
Мать и отец сидели за столом около лампы. Мать что-то вязала, а отец штопал рыбачью сеть. Под столом, свернувшись калачиком, лежал кот и тихонько мурлыкал.
— Где-то сейчас наш сыночек?— говорила мать, тяжело вздыхая.— Верно, голодает да холодает, скитаясь по дорогам… А может, больной лежит. Долго ли ребёнку заболеть!..
Отец ничего не сказал. Он только нахмурился и ещё ниже склонился над сетью.
— А может, его и на свете уже нет,— снова заговорила мать и украдкой вытерла глаза концом своего вязанья.
«Да я жив! Я здесь!»— чуть было не крикнул Нильс и сам отёр рукавом слёзы.
— Ну, уж ты придумаешь!—сердито сказал отец.— Подожди, вернётся наш сыночек! Мы ещё с ним порыбачим.
Но мать только всхлипнула в ответ.
— Уж какое там вернётся! Если и жив, всё равно домой не при дёт…—говорила она сквозь слёзы.—Сколько раз тебе твердила: не наказывай ты его. Ведь мал он да глуп —что с него спросишь? А ты чуть что — сразу за ремень. Вот он и убежал.
— Ну да, а сама ты его мало бранила, что ли?
— Да я так уж, любя…
— А я что, не любя? Только вот одно я в толк не возьму —не ужели он Мартина с собой увёл? Собаку бы ещё, это я понимаю. Со бака—друг человека. А тут гусь какой-то! Гусь человеку не товарищ.
— Как это не товарищ? Ещё какой товарищ!—крикнул Нильс и скорей захлопнул ладонью рот.
— Кто это там пищит?—сказала мать, оглядываясь.— Мыши, что ли? Прямо беда с ними, всё зерно в подполье перепортят. Эй ты, котище! Довольно тебе нежиться, ступай на охоту!
Кот зевнул, потянулся и лениво пошёл к двери.
Он повёл носом вправо, повёл влево. Нет! Мышиным духом не пахнет.
А Нильс тем временем ни жив ни мёртв стоял за кадкой с водой. Он боялся шевельнуться, боялся дохнуть.
Что, если кот и вправду примет его за мышь?
И Нильс сразу представил себе, как кот бросается на него, хватает и тащит в зубах к матери.
У него даже пот на лбу выступил от страха и стыда.
Но кот, не обнаружив ничего подозрительного, угрожающе мяукнул в темноту и вернулся на место.
Нильс подождал с минутку, потом тихонько выбрался из своего убежища и медленно побрёл по двору.
Около птичника стояло старое корыто, из которого мать всегда кормила кур и гусей. Гусята обступили корыто со всех сторон и жадно подбирали оставшиеся на дне зёрнышки.
— Это зерно ячменное,— объяснил Мартин своим детям.— Такое зерно домашние гуси клюют каждый день!
— Это очень вкусное зерно,— сказал Юкси.— Давайте останемся и будем домашними гусями.
Тут к ним подошёл Нильс.
— Что ж, Мартин, мне пора идти,— грустно сказал он.— А ты, если хочешь, оставайся.
— Нет,— сказал Мартин,— я тебя не брошу. С тобой я бы остался, а так — это не дело… Ну, полетели!— скомандовал он гусятам.
— Не хочу никуда лететь…— запищал Юкси.— Хочу здесь жить! Надоело мне всё летать да летать.
— Раз отец велит тебе лететь — значит, надо лететь,— строго сказал Нильс.
— Да, тебе легко рассуждать,— опять запищал Юкси.— Сидишь себе на папиной шее и пальцем не шевельнёшь. Попробовал бы сам полетать! Ах, если бы я сделался таким же маленьким, как ты! Меня бы тогда тоже все на спине носили. Вот было бы хорошо!
— Глупый!— сказал Нильс.— Неужели же ты, Юкси, и вправду хочешь быть маленьким?
— А что же тут такого?— ответил Юкси.— О маленьких все заботятся, маленьких ничего не заставляют делать…— Гусёнок упрямо топнул лапой и запищал изо всех сил:— Хочу быть маленьким! Хочу быть маленьким! Хочу быть таким, как Нильс!
— Вот наказанье с этим Юкси!— сказал Мартин.— Недаром говорят в семье не без урода. Проучить бы его, оставить бы навсегда маленьким!..
— Ну и что ж, я бы не заплакал!—хорохорился Юкси.
«Ах вот ты какой!— подумал Нильс.— Тогда тебя и жалеть нечего!»
И Нильс медленно и громко заговорил:
Стань передо мной,
Как мышь перед горой,
Как снежинка перед тучей,
Как ступенька перед кручей,
Как звезда перед луной.
Бурум-шурум, Шалты-балты.
Кто ты? Кто я?
Был — я, стал — ты.
И что же! Едва Нильс проговорил последнее слово, Юкси будто сжался в комочек. Он стал не больше воробья! Таким он был, когда только-только вылупился из яйца!
Юкси с удивлением озирался кругом. Он не понимал, что это с ним случилось.
А Мартин с Мартой загоготали, захлопали крыльями, забегали по двору.
«Наверное, они испугались за Юкси,— подумал Нильс.— А почему они сами тоже стали как будто меньше?»
— Мартин! Слушай, Мартин!—позвал Нильс своего друга.
Но Мартин шарахнулся в сторону, а за ним — Марта и все гусята.
В это время хлопнула дверь, и из дому с фонарём в руках выбежала мать.
— Кто это там гусей выпустил? Эй, мальчик, ты что тут делаешь?— закричала она и подбежала к Нильсу.
Вдруг фонарь выпал у неё из рук.
— Нильс, сыночек мой!—воскликнула она.— Отец, отец, иди скорее! Наш Нильс вернулся.
2
На следующий день Нильс проснулся ещё до рассвета. Он сел на кровати и огляделся. Где он? Вместо высокого неба — над ним низкий потолок. Вместо кустов — гладкие стены. Да ведь он дома! У себя дома! Нильс чуть не закричал от радости. И вдруг он вспомнил:
«А как же Акка Кнебекайзе! Неужели она улетит со своей стаей и я никогда, никогда её больше не увижу?»
Нильс вскочил и выбежал во двор.
«Верно, и Мартин хочет попрощаться со стаей Акки Кнебекайзе»,— подумал он и приоткрыл дверь птичника.
Мартин спал рядом с Мартой, окружённый гусятами.
— Мартин! Мартин!— позвал Нильс.— Проснись! Мартин открыл глаза, вытянул шею и зашипел.
— Мартин! Да что ты? Ведь это я, Нильс!
Мартин недоверчиво покосился на него, но шипеть перестал.
— Мартин! Пойдём попрощаемся с Аккой!—сказал Нильс.
— Га-га-га!— ответил Мартин.
Но что он хотел сказать, Нильс не понял.
— Ну, не хочешь — не надо!
Нильс махнул рукой и один пошёл к пруду.
Он ещё не привык к тому, что у него такие большие руки и ноги. Поэтому он старательно обошёл первый же камень, который попался ему на дороге.
— Да что это я!—спохватился Нильс и даже рассмеялся.
Он нарочно вернулся назад, перешагнул через камень да ещё поддал его носком башмака.
На краю деревни Нильс увидел, как из дому с вёдрами в руках вышла какая-то женщина. Нильс прижался к забору.
И опять рассмеялся. Ну чего ему прятаться? Ведь теперь он мальчик как мальчик.
И он смело пошёл дальше.
Утро выдалось тихое, ясное. То и дело в небе раздавались весёлые птичьи голоса. И каждый раз Нильс задирал голову — не его ли это стая летит?
Наконец он подошёл к пруду.
В кустах испуганно зашевелились дикие гуси.
— Не бойтесь, это я!— крикнул мальчик.
Услышав чужой голос, гуси совсем переполошились и с шумом поднялись в воздух.
— Акка! Акка! Подожди! Не улетай!—кричал Нильс.
Гуси взметнулись ещё выше, а потом построились ровным треугольником и закружились над головой Нильса.
«Значит, узнали меня!— обрадовался Нильс и замахал им рукой.— Прощаются со мной!»
А одна гусыня отделилась от стаи и полетела прямо к Нильсу. Это была Акка Кнебекайзе. Она села на землю у самых его ног и стала что-то ласково говорить:
— Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га!
Нильс нагнулся к ней и тихонько погладил её по жёстким перьям. Вот какая она теперь маленькая рядом с ним!
— Прощай, Акка! Спасибо тебе!— сказал Нильс.
И в ответ ему старая Акка раскрыла крылья, как будто хотела на прощание обнять Нильса.
Дикие гуси закричали над ними, и Нильсу показалось, что они зовут Акку, торопят её в путь.
Акка ещё раз ласково похлопала Нильса крылом по плечу…
И вот она опять в небе, опять впереди стаи.
— На юг! На юг!— звенят в воздухе птичьи голоса.
Нильс долго смотрел вслед своим недавним друзьям. Потом вздохнул и медленно побрёл домой.
Так кончилось удивительное путешествие Нильса с дикими гусями.
Снова Нильс стал ходить в школу.
Теперь в дневнике у него поселились одни пятёрки, а двойкам туда было не пробраться.
Гусята тоже учились, чему им полагается,— как клевать зерно из деревянного корыта, как чистить перья, как здороваться с хозяйкой. Скоро они переросли Мартина с Мартой. Только Юкси остался на всю жизнь маленьким, словно он только что вылупился из яйца.