Глава седьмая
Миновал обеденный час. Выспавшийся Рыжик заметил, что дверь кухни приотворена. Ну как было устоять перед таким искушением? Он сунул нос в щель. Но на пороге его встретила Имка.
«Мой юный друг, — мяукнула она, — будь ты постарше, я бы с тобой не стала и говорить, но так как ты молод и неопытен, предупреждаю тебя: не входи, а то достанется».
«Ну да еще! Сама-то была в кухне, а мне нельзя?» -^ обиделся Рыжик.
Кошка была весьма самолюбива и постеснялась при, знаться, что ее самое только что изгнали из комнат. Она нахмурилась и проворчала:
«Как хочешь, дружок! Во всяком случае, ты предупрежден. Тетка Катерина объяснит тебе все остальное».
Она перескочила через Рыжика, не спеша пересекла двор и заняла свой обычный наблюдательный пост на крыше сарая.
В душе Рыжика происходила мучительная борьба.
С одной стороны, не верить кошке нельзя. Ведь и у Тузика болят все кости… И сам он знает, что тетка Катерина сущее чудовище…
С другой стороны… Из кухни долетают такие ароматы, что камень бы не выдержал, не только что собака!
Бедняга вертелся возле порога и тихонько повизгивал. То и дело заглядывал в сени. Если в кухне слышался подозрительный шум, Рыжик сразу прятался. Но и у собачьего терпения есть границы.
Ежедневно после обеда тетка Катерина ополаскивала горячей водой все кастрюли, тарелки, сковороду И этот вкуснейший соус выливала в собачьи миски — для вкуса.
Собаки прекрасно знали, когда это происходит. Они узнавали это по звону посуды.
И не было силы, которая тогда могла бы удержать их от вторжения на кухню.
Они стояли над своими мисками — ждали, пока их кушанье остынет. А тем временем наслаждались чудесным запахом.
Каждый из вас, бог знает сколько раз, забегал на кухню, когда там варили варенье. Так что вы понимаете Тузика и Рыжего, правда?
И вот, когда Катерина загремела кастрюлями, Рыжик не утерпел.
«Тузик! Пора!» — крикнул он и одним прыжком очутился в кухне.
Но, оказавшись с глазу на глаз с теткой Катериной, даже присел со страху. Сейчас она схватит выбивалку — и конец!
Однако… О чудо! Тетка Катерина дружелюбно улыбнулась Рыжику и ласково сказала:
— Молодец, Рыжик, иди сюда! Гости — гостями. Но чтобы из-за чужих обижать своих собак, — это не по мне! На-ка, Рыженький, поешь!
Рыженький не поверил собственном глазам: тетка Катерина кинула ему солидный кусок мяса!
Тузик сидел у порога, не решаясь войти. Он выжидал, как развернутся события.
Если Рыжий вылетит из кухни — значит, лезть туда незачем. Но Рыжего все нет и нет.
Как знать, может быть, у тетки Катерины переменился характер? .
«Войти или не войти?» — размышлял он, то приседая, то переступая с ноги на ногу от нетерпения.
Наконец, набравшись храбрости, осторожно сунул нос в щель, и первое, что ему бросилось в глаза, — широко расставленные задние лапы Рыжика и вытянутый, как палка, хвост.
Тузик остолбенел.
«Неужели он ест? — изумился он. — Если так, то ура!»
Осмелев, Тузик вошел в кухню. Оскалив зубы в улыбке, припал к земле, учтиво кланяясь тетке Катерине.
«Пальму я ведь не нарочно», — объяснял он умильно.
Тетка Катерина покосилась на него сердито. Вся шерсть на Тузике встала дыбом.
«Наверняка влетит», — с отчаянием подумал он.
И вдруг произошла неожиданная вещь: тетка Катерина расхохоталась.
Тузик не знал, что и думать.
А Катерина хохотала и хохотала. Она вспомнила карусель с халатом панны Агаты.
Наконец она достала с противня какую-то кость и бросила Тузику. Он схватил ее на лету и, не ожидая продолжения, убежал во двор.
В этот день собаки роскошно пообедали.
«В общем, все идет к лучшему», — шепнул Тузик укладываясь под верандой спать.
«А может, чужие уже уехали?» — предположил Рыжик.
Но Тузик высмеял его.
«Во-первых, кто видел, как гости уезжали? Никто. А во-вторых, кто там сейчас визжит? Разве не это противный франт? Спи и не выдумывай всяких глупостей!»— заключил Тузик, укрылся собственным хвостом и уснул.
Спали они долго. Разбудил их скрип садовой калитки.
«Тузик, сюда!» — крикнул Рыжий и помчался в сад.
«Куда? Зачем? — урезонивал его на бегу Тузик. — На прогулку, что ли, с ними пойдешь? Хочешь опозориться на всю жизнь? Вдруг нас в городе кто-нибудь увидит в такой компании! Даже Куцый и тот с нами поссорится! Прекратит знакомство!»
Но любопытство превозмогло. Собачонки подбежали к калитке. Однако, увидев Сандика и Микадо, гордо восседающих на руках у хозяйки, наши псы переглянулись, повернулись к гостям хпиной и возмущенно поскребли землю задними лапами.
«Тьфу! Они позорят собачий род!» — сказали друзья и вернулись на двор.
Панна Агата, нагруженная своими сокровищами, действительно отправлялась на прогулку. Разумеется, мы с Крисей сопутствовали ей.
И надо было нам за первым же углом встретить бульдога Лорда! Того самого, который неудачно закопал печенку.
Был это пес довольно добродушный, хотя и выглядел сущим людоедом. С людьми он был всегда вежлив и приветлив. Со мной и Крисей всегда радостно здоровался. Может быть, даже чересчур радостно: прыгал нам на грудь.
А так как был он большой и тяжелый, приходилось крепко держаться на ногах, чтобы от этой ласки не потерять равновесие и-не упасть навзничь.
И на этот раз Лорд, увидев нас издали, завилял обрубком хвоста и радостно запрыгал. Но, вместо того чтобы вскочить на грудь мне или Крисе, по ошибке со всего размаху оперся лапами о панну Агату.
Я еле успел подхватить ее.
Опоздай я на секунду — бедняжка могла во всю длину растянуться на тротуаре.
С перепугу она в первую минуту даже не заметила, что оба ее сокровища выскользнули у нее из-под мышек и очутились на земле.
Микадо отскочил в сторону и, стоя в своей обычной величественной позе, с полным равнодушием взирал на все происходящее.
А посмотреть было на что, не сомневайтесь!
Лорд увидел Сандика во фраке. И обомлел.
«Что это за зверь?»
Он повалил на землю помертвевшего от страха Сандика и стал водить по нему носом — от головы к хвосту, от хвоста к голове.
— Спасите! — возопила панна Агата, увидев, что ее любимец лежит как мертвый на спине и не шевелится. — Пошел вон, паршивец! — завизжала она.
Лорд не терпел, чтобы на него, кричали без причины. Он оскалил свои огромные клыки и грозно проворчал:
«Не мешать!»
Мы еле удержали панну Агату. Попытка оттащить Лорда за шиворот могла ей дорого обойтись.
Крися подошла к бульдогу и ласково сказала:
— Лордик, милый, хороший, не трогай Сандика, не трогай! — и погладила его по шишковатому черепу.
Бульдог посмотрел на нее своими выпученными глазами.
«Я же его не обижаю! — сказал он. — Дайте мне только разглядеть, что это такое — собака или нет!»
Он еще несколько раз ткнул носом полуживого от страха Сандика, дотронулся до него лапой.
Панна Агата чуть не упала в обморок.
А Лорд, налюбовавшись Сандиком, подошел к Микадо.
Крошечный песик оскалил зубы.
«Прошу без фамильярностей! Держитесь подальше!»— проворчал он предостерегающе. А сам не двинулся с места.
Микадик был не больше маленького щенка. Лорд — такой большой, что мог бы без труда проглотить Микадо целиком.
И японская собачка, не испугавшаяся огромного пса, обнаружила такую отвагу, что не только я, но и сам Лорд был восхищен.
Он сел. Во взгляде его светились интерес и уважение.
Панна Агата подхватила Санди на руки и хотела взять Микадо, но маленький японец решил иначе. Он подбежал к Крисе и оперся о ее колено.
«Возьми меня, — сказал он. — Вовсе не желаю знакомиться с этим Голиафом!»
И Крися взяла собачку на руки.
Разумеется, о том, чтобы продолжать прогулку, не было и речи: панна Агата была слишком взволнована. Мы повернули домой.
Сандик плакал всю дорогу, плакал и дома. Он продолжал скулить и тогда, когда тетка Катерина положила перед ним только что зажаренную котлетку, да еще из печенки!
Съев котлету, Санди пошел в постельку. Панна Агата забрала его с собой в комнату на втором этаже, куда она решила перебраться. Она заявила, что внизу, где бегают собаки и куда в любую минуту может зайти кошка или даже Лорд, ее Сандик никогда не поправится.
Тузик и Рыжий видели наше возвращение. Так как дружба с теткой Катериной была восстановлена, а дверь в комнату осталась открытой, они без опаски вошли.
Тузик первым делом побежал туда, где вчера на столике лежали котлеты. Увы, там ничего не было.
«Жаль, что вчера не съел всех котлет, — с грустью подумал он. — На сегодня ни крошки не оставили!»
Друзья пошли дальше.
«Батюшки, это что такое?» — удивился Рыжик, заметив Микадо, как всегда неподвижно сидевшего на подушке.
«Как будто собака!» — засмеялся Тузик.
Микадо равнодушно смотрел на них сверху и не шевелился.
Рыжик подошел поближе. Втянул в себя воздух и сразу же чихнул.
«Тузик! — шепнул он, изумленный до последней степени. — Это не собака».
«А что же это?» — ухмыльнулся Тузик.
«Что-то непонятное. Спереди пахнет резедой, а сзади нафталином. Точь-в-точь как та крыса, что сидела в сундуке с шубами».
«Будет тебе глупости болтать!» — оборвал его Тузик.
Он, как подобает воспитанному псу, несколько раз дружелюбно вильнул хвостом и начал с того, что представил гостю себя и Рыжего.
«Мы — здешние, домашние собаки», — вежливо сказал он.
Микадо даже не кивнул головой. Он едва соизволил прищурить глаза.
«Это — Рыжий, а меня зовут Тузиком», — продолжал Тузик.
Молчание. Тузик начал сердиться.
«Может быть, уважаемый гость умеет играть в какие-нибудь приличные собачьи игры?» — спросил он не без яда.
Уважаемый гость и на этот раз не произнес ни слова.
Рыженький покатился со смеху:
«Куда ему играть! Тузик, плюнь ты на это чучело! Только даром время тратишь».
«А может, уважаемый гость слезет с этой подушки?» — вдруг заявил он. И не только заявил, но и ухватил «уважаемого гостя» за длинное косматое ухо и начал его дергать изо всех сил.
Тут Микадо ожил. Как вскочит, как кинется! Сразу же сбил Рыжего с ног и вцепился ему в пузо. А зубки у него были острые!
Рыжий, поняв, что гость не шутит, завопил диким голосом, извиваясь как уж.
«Будешь лезть?» — спрашивает его Микадо.
«Не буду, никогда не буду! — клялся Рыжий. — Только отпусти!»
Наконец Микадо отпустил Рыжика, у которого вид был, прямо скажем, далеко не геройский.
Тузик подошел к Микадо и примирительно сказал:
«Ты славный пес! С тобой можно поиграть!»
«Я не умею играть!» — откровенно признался Микадо.
«Как? Что? Что ты говоришь?» — изумился Тузик.
«Говорю, что не умею играть! — повторил Микадо. — Говорю правду. Я никогда не лгу».
Тузик посмотрел на Рыжика, Рыжик — на Тузика.
«Ты что, с луны свалился? — не верил Рыжик. — Не умеешь играть? Правда не умеешь?»
Микадо молчал. Тузику стало его жаль.
«Пошли. Скорей во двор!» — сказал он.
«А что такое двор?» — спросил Микадо.
«Что тут много разговаривать — идем!» — бросил Тузик.
Пошли. Впереди несся Тузик, за ним — Микадо, Рыжий замыкал шествие.
Возле кухни Тузик предостерег Микадо:
«Осторожней! Иди по стенке! Как бы тетка Катерина нас не заметила».
«А что?» — удивился Микадо.
«Он еще спрашивает!» — хотел засмеяться Рыжий, но Тузик уничтожил его взглядом.
И, чтобы показать Микадо, что встречи с теткой Катериной лучше избегать, одним скачком пролетел мимо кухонной двери, перебежал сени и уже со двора крикнул:
«Идите смело! Бояться некого! Тетка Катерина в огороде».
Когда они вышли во двор, Микадо снова спросил Тузика:
«А почему нам надо убегать от тетки Катерины?»
Тузик, как пес порядочный, не хотел отделываться от гостя пустыми словами и рассказал ему все подробно:
«Видишь ли, тетка Катерина — самое главное лицо в доме. Она всех кормит. Словом, все зависит от нее. И надо с ней считаться. Она не любит, когда ей противоречат. Сразу же берется за выбивалку».
«А что такое выбивалка?» — спросил Микадо.
Тут уже и Тузик не выдержал. Он крикнул |Рыжику, который в это время вылизывал миску:
«Рыжий, он не знает что такое выбивалка!»
На этот раз Рыжий вступился за Микадо.
«А может, его, когда провинится, бьют ремнем, как Куцего?» — спросил он.
«Меня никто никогда не бил!» — с гордостью сообщил Микадо.
Тут уж и Тузик и Рыжий поглядели на Микадо круглыми от удивления глазами.
«Брешешь!» — не выдержал Рыжий.
«Однажды моя хозяйка хотела меня шлепнуть, но я укусил ее за руку, — спокойно сказал Микадо. — С тех пор никто не смел меня тронуть».
Обе собачонки смотрели на него с изумлением.
«Ну, ну, ну!» — ахал Тузик.
«Погоди! Уж тетку Катерину не укусишь, будь покоен!» — заверил Рыжий.
«Фью, фью, фью! Не сомневайся!» — подтвердил Тузик и предложил для начала поиграть в салки.
Игра началась. Впереди бежал Тузик, за ним Микадо.
Они описывали восьмерки около двух столбов, между которыми Катерина натягивала веревку для выбивания ковров.
Японец очень старался. Изо всех сил перебирал короткими ножками. Но бегал плохо. Пыхтел, сопел. Ноги у него были словно ватные. Полное отсутствие тренировки, — ничего удивительного! Ведь почти всю жизнь он провел сидя на подушке.
Но сдаваться он не желал. Мчался за Тузиком, не сводя глаз с его мелькающего хвоста.
«Берегись!» — крикнул Тузик.
Увы, было уже поздно.
Микадо с разгона стукнулся головой о столб. Отлетел и кубарем покатился под сарай.
Собаки остановились.
«Вот сейчас визгу будет! — шепнул Рыжий Тузику. — Еще бы — такой маменькин сынок!»
Но «маменькин сынок» даже не пикнул. Хотя ему, видимо, было очень худо. Он с трудом приподнялся. Попробовал встать.
«Посиди минутку, пусть головокружение пройдет!» — посоветовал Тузик.
«Ничего страшного!» — успокоил его Микадо.
Он поднялся, подошел к друзьям и сказал:
«Извините. Я сам виноват. Давайте дальше играть».
«Вот видишь? Если бы ты так треснулся головой о столб — было бы тут визгу! Все собаки в городе знали бы, как тебя обидели! — уничтожил Тузик Рыжего. — А ты парень что надо! — с уважением обратился он к Микадо. — Пошли играть!»
Снова началась гонка.
Селезень Кашперек из-за решетки курятника следил за собачьей забавой и нервничал.
«Меланка, — крякнул он жене, — мне кажется, на дворе три собаки. А этого косматого я еще никогда у нас не видел!»
«Ты прав, муженек, этого косматого ты еще никогда
не видел».
«Где много собак, уткам жить нельзя никак!» — проговорил Кашперек, большой любитель утиных поговорок.
«Где много уток, собакам не до шуток», — не совсем точно повторила Меланка.
Но не только утки с интересом следили за собачье игрой. Посматривала на псов с крыши дровяного сарая и Имка. И ей очень не понравилось, что собаки подняли возню и шум.
Развеселившийся Микадо яростно тявкал.
«Эй ты, новенький! — крикнула она сверху. — перестань лаять!»
Новенький, то есть Микадо, даже не услышал ее и продолжал тявкать в свое удовольствие.
Имка повторила предупреждение. Видя, что это не помогает, она молнией обрушилась на собак.
Тузик и Рыжий, струсив, поджали хвосты и убрались под террасу.
Имка подскочила к Микадо и хлопнула его со всего размаху по мордочке.
Микадо бросил на нее грозный взгляд. «Как ты смеешь?»—тявкнул он. И бросился на кошку. Прежде чем она успела опомниться, японец схватил ее за шиворот.
Трогать Имку было весьма и весьма небезопасно. Что правда, то правда, Микадо вначале удалось сбить кошку с ног и попортить ей прическу. Она, по-видимому, была ошеломлена его дерзостью. Но вскоре она пришла в себя. Как, эта крошка, этот пришелец осмелился напасть на нее, Имку?
Кошка мигом вывернулась и очутилась на спине японца.
Она даже не шипела, не фыркала. Била, била и била. «Ой, ой, ой! — сочувственно скулил Тузик. — Имка, — пробовал он ее убедить, — он не здешний, он не знал…»
«Теперь будет знать!» — отозвалась наконец кошка, бросила свою жертву, прыгнула на забор и принялась нализывать и причесывать свой растрепанный мех.
Микадо поднялся, сел, оглянулся кругом.
Ему основательно досталось. Кошка здорово избила и исцарапала его. Из разодранных ушей капала кровь.
«Больно?» — спросил подошедший Тузик.
Микадо молча подошел к миске с водой. Напился. Оглянулся. Подбежал к забору, где сидела кошка, и крикнул:
«Мы еще встретимся! Не думай, что дело кончено!»
Он даже попробовал вскочить на забор.
Но где ему было достать кошку, которая сидела в трех метрах от земли.
Тузик пытался утихомирить своего нового друга. «Микадо, перестань! Ты не знаешь, кто такая Имка! — объяснял он. — Ведь она тебя так отлупит, что век не забудешь!»
Тут с забора отозвалась Имка:
«Не вмешивайся! Пусть попрыгает. Пускай сам убедится, что со мной не так легко сладить, как ему кажется!»
Микадо и сам понял тщетность своих усилий. Прыгать не стал. Уселся под забором и смотрел на кошку с таким видом, словно хотел ее съесть.
Имка наклонилась к нему и уставилась на японца своими янтарными глазами.
«Ну что? — спросила она. — Съел?»
«Отойди, Микадо, а то кошка прыгнет на тебя»,—предупредил встревоженный Тузик.
Кошка усмехнулась кончиком усов:
«Не бойся, не прыгну. Должна тебе сказать, Микадо, что ты мне нравишься. Видно, что ты не трус, с кашей тебя не съешь. Мы, кошки, уважаем смелость. Только имей в виду: ты еще молод и жизни не знаешь. Тебе нужно многому поучиться. Так вот, запомни: я — Имка, здешняя кошка и воспитательница всех местных собак. И ты тоже должен меня слушаться и уважать. А будешь зря шуметь — получишь хорошую трепку».
Сказала она все это тоном спокойным, но не допускающим возражений. Стала на край забора, потянулась, махнула два раза хвостом и пошла в сад.
Микадо проводил ее взглядом.
«Рыжий, — шепнул Тузик, — надо Микадо научить себя вести! Ведь он и правда недотепа. Он и нас в какую-нибудь неприятность втянет».
«Ну так ты и учи, — последовал ответ. — Я в учителя не гожусь!»
Уж как там собаки разделили обязанности — неизвестно.
Но обучение началось сразу.
Тузик познакомил Микадо с курами. Научил его остерегаться петушиного клюва и шпор – твердых и острых.
Познакомил с утками.
Показал все красоты двора, сада, огорода.
Микадо ко всему молча присматривался, выслушивал все, что ему говорили Тузик и Рыжий, и восхищался прелестью нового мира.
«Ну как? — спросил его Тузик, когда осмотр был окончен. — Интересно у нас?»
Микадо и тут ничего не ответил. Он кивал головой, моргал и быстро облизывался красным язычком.
«Ну, как же тебе у нас нравится?» — допытывался Рыжик.
Микадо помолчал еще минутку. Наконец шепнул: «Вот это да! Это жизнь! Не то что в большом городе, где ничего не видишь, кроме мебели и комнат!»
Еще .поиграли в салки и погонялись за бабочками с Рыжиком. Потом втроем устроили охоту на воробьев.
Наконец забавы подошли к концу. Собаки замучались. Глаза у них так и слипались.
Пошли спать в конуру.
Тузик, полюбивший Микадо, уступил ему краешек своего места, а Рыжик даже выкопал для японца из-под соломы баранью лопатку.
«На, позабавься перед сном. Это очень приятно», — предложил он.
Но Микадо посмотрел на кость с таким отвращением и ужасом, что Тузик даже засмеялся.
«Что с этим делать?» — спросил Микадо.
«Бери в зубы и грызи, — отвечал ему Тузик. — Вот так! Да смелей!» — уговаривал он японца, который едва-едва касался зубами грязной кости.
«Моя хозяйка никогда не позволяла мне брать в рот такие грязные вещи», — оправдывался Микадо.
«И тетка Катерина не позволяет нам грызть кости в конуре», — заметил Тузик.
«А все-таки нет на свете ничего лучше бараньей лопатки!» — вздохнул Рыжик и лизнул кость.
Потом взял ее в зубы, но тут же выпустил… Кость выскользнула из пасти Рыжика, задела по носу Тузика, глаза которого были уже закрыты, и съехала на солому по шелковистой шерсти Микадо, который уже храпел в свое удовольствие.
Так закончился первый выход в свет японского красавца.
Глава восьмая
Панна Агата и мы с Крисей были в тот день на обеде у знакомых. Потому-то никто и не заметил исчезновения Микадо.
Только тетка Катерина чрезвычайно удивилась, увидев, что японец вылезает из конуры.
— Смотрите-ка на него! Уже с нашими снюхался. Ну, раз ты такой герой, будешь есть на дворе со всеми собаками! — решила она и принесла Микадо мисочку, как и прочим нашим псам.
— Кушай, Микадо, поправляйся! — сказала она и погладила собачку по мягкой шерсти. — Где это ты так разукрасился? — добавила она, заметив, что в шерсти у него полно соломы и репьев.
Микадо посмотрел на тетку Катерину своим удивительным взглядом и подумал:
«Пусть я не очень-то нарядно выгляжу, зато мне весело! И очень мило с вашей стороны, что вы меня кормите здесь, а не вместе с Санди!»
Он подошел к миске и стал есть. Аккуратно, спокойно, не спеша. Зато Тузик и Рыжий ужасно спешили. Чуть не давились.
Они всегда так неприлично торопились. Не ели, а лопали. Неизвестно, почему и зачем. Ведь никто у них еды не отбирал.
Скорее всего — просто по своей невоспитанности!
Тузик все косился на Микадо, который после каждого куска тщательно облизывал мордочку. Наконец не выдержал,
«Зачем ты так ломаешься? — проворчал он с набитым ртом. — Ты что, не знаешь собачьей заповеди: ешь быстрей, ведь что съел — то твое, а что оставил — чужое! Жми, жми! Торопись! От души тебе советую!»
Микадо смерил его и Рыжика взглядом и продолжал есть спокойно, с достоинством.
Тузик снова покосился на него.
«А кто его знает, — подумал он, — может, если не спешить, будет вкуснее?»
Он оглянулся, заслонил миску собой, чтобы Рыжик не мог подглядеть, и попробовал есть помедленнее. На обед была каша с салом. Тузик чмокал языком, смакуя, облизывался— все так, как это делал Микадо. «И верно, неплохо!» — думал он.
Покончили с обедом.
Как провести остаток дня? Тузик предложил прогулку к реке.
По дороге Микадо не отходил от Тузика. А тот показывал ему, как надо увертываться от тележных колес, от лошадиных копыт, как избегать встреч с мальчишками, особенно с такими, у которых в руках кнут…
Наконец город остался позади. Вся троица выбежала к реке.
Рыжик, как всегда, зажмурившись от страха, перебежал на другой берег по мостику.
Оттуда закричал:
«Тузик, не ходи в воду, а то утонешь. Пожалуйста, не ходи!»
Но Тузик был уже в реке.
Воды было маловато, так что Тузик, пес довольно длинноногий, плавать не мог. Шлепая по воде, он с наслаждением плескался и фыркал.
Маленький Микадо остановился в нерешительности.
Он сам не знал, что делать. То ли перебежать по мосту и ждать Тузика на другой стороне речонки, то ли все же пойти в воду?
«Тузик, а приятно ходить по воде?» — спросил он с любопытством.
«Еще как!» — отвечал ему Тузик. Он хотел что-то добавить, но послышалось только бульканье — ему вдруг захотелось пить.
«Микадо, Микадо, не подходи близко к реке!» — надрывался испуганный Рыжик, увидев, что японец скачет по камушкам все ближе к воде.
«Не бойся ничего! Прыгай смело!» — подбадривал японца Тузик.
Микадо послушался. Прыгнул. Чуть не на середину речонки. И поплыл.
Но ведь он никогда не плавал в проточной воде. Легкий, маленький, он не смог справиться с течением и, вместо того чтобы плыть к другому берегу, беспомощно завертелся среди камней.
Рыжий первым заметил, что дело плохо.
«Микадо, вылезай из воды! — кричал он. — Зачем заез в реку? Выходи!»
Но легче было дать совет, чем его выполнить.
Течение уносило японца все дальше и дальше.
«Тузик, спасай Микадку! — завопил Рыжик. — Хватай его, а то совсем уплывет!»
Тузик обернулся. Головка Микадо еле-еле выглядывала из воды, далеко-далеко за мостом.
Он ринулся вперед. Догнал Микадо, вытащил его на берег.
Японец был еле жив. Тузик схватил его за шиворот, встряхнул как следует и крикнул:
«А ну в салки! Догоняй!»
Микадо вскочил на ноги и побежал за ним.
Сначала он спотыкался на каждом шагу, валился с ног. Он ослабел от борьбы с течением. Но постепенно оправился. Бегал, тявкал, гонялся не хуже, чем Тузик и Рыжий.
Наконец псы остановились запыхавшись.
Рыжий решил поддразнить Микадо:
«Ну что, больше не полезешь в воду? То-то, брат!»
Микадо посмотрел на него свысока. Ничего не ответил и с места прыгнул прямо в реку.
На этот раз все пошло совсем по-другому. Он поплыл уверенно. На середине реки его закружило, но он справился с течением, переплыл реку и по камешкам выскочил на берег.
Рыжий так и сел от удивления!
Тузик тоже перешел на другой берег и подошел к Микадо, с уважением виляя хвостом.
«Ну, ты пес настоящий! Один раз не вышло — не испугался. Молодец! Так и надо!»
Микадо, поглядел ему в глаза:
«Постараюсь не отставать от других!»
«Пошли! — закричал Рыженький, которому уже надоело бегать над рекой. — Аида на рынок!»
Там вечеринка была в разгаре.
Куцый обнюхал японца от носа до хвоста и вежливо но сдержанно спросил:
«Вы нездешний?»
«Я за него ручаюсь», - сказал Тузик.
«Так пойдемте играть, — пригласил Куцый, Познакомьтесь с обществом!»
Микадо стоял недвижимо. Все собравшиеся на рынке собаки по очереди подходили к нему и тщательно обнюхивали. Потом обменялись некоторыми сведениями возле фонарного столба.
И все бы окончилось превосходнейшим образом, если бы не Сплетня.
Это была рыжая сучка почти такая же длинноногая, как Санди. Как и он, всегда кислая, словно уксусная эссенция.
А уж склочница была, каких свет не видывал.
Из-за каждого пустяка поднимала скандал. Все было не по ней. Вечно ее кто-то обижал, всегда она жаловалась, ябедничала, пищала, скулила.
Упрямая она была, как козел. Во всем городе знали о том, что однажды, когда хозяйка не захотела взять ее с собой на прогулку, Сплетня со злости съела у нее два чулка и перчатку.
Да, да, съела!
Все порядочные собаки терпеть не могли Сплетню. Стоило ей появиться в приличном собачьем обществе, все знали: веселью конец, ничего не поделаешь — надо убираться восвояси.
Сплетня редко приходила на рынок. А тут она вдруг выросла как из-под, земли и сразу же затеяла интригу. Понятно, она с первого взгляда поняла, что Микадо — чужак, пришелец и что с ним играть неприлично. Но так как она никогда не действовала в открытую, то не выступила прямо и против японца.
Ковыляя на трех лапах (левую заднюю лапу она всегда держала на весу, словно хромая), она нашептывала всем собакам по очереди на ухо: Микадо такой, Микадо сякой. Он, мол, и трус, он и маменькин сынок, он чужак, никто не знает, где он живет и на чьей кухне кормится.
Короче — сплетничала, как и полагается Сплетне.
Собаки поумней на эту болтовню не обращали внимания.
Но на рынке оказался черный барбос с белым ухом и белой грудью. Звали его Умник.
Только ума у этого Умника не было и в помине. Он славился на весь город своей глупостью. Голова была у него круглая, как тыква, а глаза такие бездонно-бессмысленные, что сразу было видно, что у этого пса, как говорится, не все дома.
Словом, был это форменный недотепа.
Да еще и редкий трус. И как всякий трус, был очень храбрым с теми, кто был послабее и не мог постоять за себя. Над такими он любил издеваться. Однажды мы вырвали из его зубов маленького щенка, которого этот палач едва не замучил до смерти.
Вот почему Умник так живо откликнулся на подстрекательские разговоры Сплетни.
Он сразу, воспылал злобой к Микадо: ведь японец такой был маленький, низенький, что Умник мог свободно перешагнуть через него.
Он подошел к Микадо, обнюхал его и рявкнул:
«Убирайся из нашей компании!»
Микадо посмотрел на него по-своему. И не шевельнулся.
«Ты слышал?» — повторил Умник.
И, прежде чем кто-нибудь успел опомниться, кинулся на японца и прижал его к земле.
«Так ему и надо, так и надо!» —«тявкнула Сплетня и хотела еще что-то добавить, но не успела.
Она еще не закрыла рта, а уже полетела вверх тормашками. Ее сбил с ног Тузик, кинувшийся на помощь к Микадо.
Сплетня взвизгнула:
«Что за обращение с дамой! Боже мой!»
И пошла скулить! Но никто не слушал ее жалоб.
Тузик тем временем вцепился Умнику в горло. А Рыжик, по своему обыкновению, —.в брюхо.
Вот тут и началось.
Как на грех, на рынке оказался еще и Лорд, у которого, не далее как вчера, наши собаки утащили печенку. Тот самый Лорд, у которого давно был зуб на Тузика и Рыжего.
«Что за драка?» — спросил он у Сплетни.
«Тузик и Рыжий душат Умника!» — взвизгнула сучка.
Лорд ринулся в бой. Куцый попытался его остановить. Вмешались и другие собаки.
И началось на рынке такое, что люди высыпали на улицу — поглядеть что случилось.
По всему рынку — от фонаря до бензоколонки — катался клубок разъяренных псов, сметая все на своем пути. Лотки рушились, как карточные домики. Метлы взлетали в воздух. Шарахались испуганные кони.
Стихийное бедствие!
И на этот бал мы как раз и подоспели. Крися и я. Ну и панна Агата, понятно.
Крися первая заметила японца:
— Дядя, там Микадо!
Панна Агата, услышав эти слова, сделала то, чего мы никак не ожидали.
Она завизжала, затопала ногами, замахала руками.
— Ноги моей не будет в этом городе! — крикнула она и упала в обморок.
Но Крися, не растерявшись, ринулась в самую гущу битвы. На счастье, хвостик японца выглянул из кучи собачьих тел. И она мгновенно вытащила Микадо на волю.
— Готово, дядя! Вот он! — закричала она торжествующе.
Боже, какой же он, бедняжка, был ободранный! От шелковистых, выхоленных ушей остались только окровавленные лохмотья.
Красавец японец был похож не то на дохлую кошку, не то на щетку трубочиста. Одним словом — ужас!
Надо было им заняться серьезно. Бедняга едва дышал. К счастью, его хозяйка уже пришла в себя. Увидев собак, которые грызлись тут же, возле нее, она опомнилась и что было духу пустилась домой.
Мы понесли на руках бедного инвалида. Идти он не мог, хотя кости были целы.
Первым делом его вымыли в теплой воде. Он перенес эту процедуру, как герой. Даже не морщился, когда мыло попадало ему в глаза. Только мигал и тряс головой.
Умытый, ухоженный, лежал он на подушке и смотрел на нас. Вернее, не на нас, а на Крисю. С этого дня он не спускал с нее глаз.
Вечером, когда мы ложились спать и Крися пошла к себе, Микадо соскочил с кресла и, сильно хромая, заковылял за ней.
Он подождал, пока она ляжет, и вскарабкался на одеяло. Подполз к самому ее лицу и лизнул осторожно ее щечку:
«Спасибо тебе, смелая девочка!»
А на дворе до поздней ночи слышалось тихое, жалобное поскуливание. Это вернулись наши дворовые герои и оплакивали свои раны.
У тетки Катерины было все же доброе сердце: на ужин они получили двойную порцию.
