ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Встреча с аммофилой. Растение-хищник. Любопытные разговоры в энотеровой роще. Чудесные корзины. Дождь мертвецов.
Роща давно уже скрылась за холмами. Путешественники бежали теперь по широкой голой долине. Справа и слева от них поднимались, точно желтые стены, крутые песчаные горы.
Изредка по дороге попадались чахлые травяные деревья. Ветки на них были поломаны. Листья засыпаны песком.
- Она жива! - кричал Иван Гермогенович на бегу. - Видишь, она хваталась за кусты. Она боролась. Надо бежать как можно быстрее. Мы еще успеем. Вперед, Карик! Вперед, мой мальчик!
И они помчались еще быстрее.
- Вижу! Вижу! - вдруг закричал Карик. - Смотрите! Вон там, у деревьев. Вот они. Борются.
Чахлые травяные деревья раскачивались, как будто их кто-то сильно тряс.
- Это Валька! Отбивается! - проговорил хрипло Карик. - Скорей, Иван Гермогенович, скорей!
Профессор и Карик понеслись во весь дух. Но, когда они добежали до редких деревьев, здесь уже никого не было.
Деревья были примяты к земле, ветви поломаны. Широкий след уходил куда-то дальше, в чащу травяных джунглей.
Профессор остановился. Карик чуть было не налетел на него с разбегу.
- Стой! - угрюмо сказал Иван Гермогенович.
- А что? - тихо спросил Карик.
Иван Гермогенович слегка подтолкнул его и протянул руку вперед.
Вдали на желтых песках мальчик увидел крылатое длинноногое животное, похожее на осу. Оно волокло по земле огромную гусеницу. Гусеница была большая, толстая, в несколько раз больше осы. Она отчаянно сопротивлялась, но, как видно, не могла вырваться из цепких лап осы. Оса волочила гусеницу, оставляя на земле широкий след.
По этому-то следу и бежали путешественники.
- Песчаная оса-аммофила, - угрюмо буркнул Иван Гермогенович, - тащит к себе в нору озимого червя. Самого страшного вредителя хлебных и свекловичных полей… Ну хорошо. Она тащит добычу для своего потомства, а нам-то какое до этого дело? Мы-то зачем бежим за ней?
Карик растерянно посмотрел на профессора.
- А как же теперь Валя? - спросил он.
- Надо вернуться, - сказал Иван Гермогенович. - Далеко она не могла уйти. Нужно искать ее около бухты. А если не найдем до ночи, зажжем болотный газ. Валя увидит огонь и, конечно, догадается, что мы здесь. А если и не догадается, так все равно она пойдет на огонь.
Но Карик уже плохо верил, что они найдут Валю.
"Пропала! Не найти! Ни за что не найти!" - думал он, шагая за профессором. И все стало ему как-то безразлично. Он хотел заплакать, но глаза были сухие. Карик тяжело вздохнул. И тут только почувствовал, как сильно он устал.
Ноги его дрожали. Он спотыкался на каждом шагу. Во рту пересохло. Язык распух и горел, точно в огне. Сейчас Карик мог бы выпить залпом ведро ледяной воды, но вокруг лежали мертвые, сухие пески.
"Хоть бы ручеек какой-нибудь, хоть бы лужица какая", - думал Карик, поглядывая по сторонам.
И вдруг у подножия желтого холма он увидел высокий голый ствол. Ствол слегка покачивался на ветру.
Карик подошел поближе.
Внизу под стволом лежали мясистые серо-зеленые листья.
Из листьев торчали, точно ресницы огромного глаза, полусогнутые гибкие хлысты.
С конца каждой ресницы свисали тяжелые серебристые капли.
- Роса! - крикнул Карик, бросаясь к этим странным листьям. - Идите. Я догоню вас. Я только попью росы.
Карик перепрыгнул через канаву.
- Стой! - закричал Иван Гермогенович. - Слышишь? Стой, Карик! Вернись сейчас же!
- Но если я хочу пить, - упрямо сказал Карик. Иван Гермогенович перескочил канаву и решительно преградил ему дорогу:
- Это не роса. Это нельзя пить! Он взял Карика за плечо и подвел его к странному растению.
- Смотри! - сказал он.
Подняв с земли камень, Иван Гермогенович размахнулся и бросил его в гущу сверкающих капель.
Лишь только камень коснулся листа, хлысты сомкнулись и плотно прикрыли его.
Камень исчез.
- Что это? - удивился Карик.
- Росянка, - спокойно ответил Иван Гермогенович, - насекомоядное, хищное растение.
- Как? - еще больше удивился Карик. - Разве есть у нас такие растения? Они же только в жарких странах растут. Я даже читал об этом в какой-то книге.
- Правда, - сказал Иван Гермогенович, - в жарких странах такие растения встречаются гораздо чаще, чем у нас, но и здесь их можно встретить немало, особенно там, где земля бедна соками. На такой земле простым, обыкновенным растениям не прожить. А вот растения-хищники и на бедной земле неплохо себя чувствуют. Земля не кормит, так они охотой промышляют. Ловят насекомых и высасывают из них питательные соки. Вот так и живут, так и растут. Ни животное, ни растение, а то и другое вместе. Запомни хорошенько: кроме росянки, охотятся за насекомыми также некоторые виды первоцвета, жирянки, а в прудах нередко встречается хищная пузырчатка, которая ловит даже мелкую рыбешку. Вообще-то их очень много, этих хищников, мой друг. Я мог бы назвать тебе более пятисот видов, но…
- Стойте! - закричал Карик. - Теперь я все понимаю: Валя попала в такое растение…
- Что-о? - остановился Иван Гермогенович и с беспокойством взглянул на Карика.
- Да, да, теперь я припомнил. Она кричала:
"Я лезу на дерево". И значит, она все-таки полезла, а на землю уже не спустилась. Вот почему я не нашел ее в роще.
Они помчались, прыгая по желтым кочкам.
- А как оно ест? - крикнул на бегу Карик, - Сразу или потихоньку?
- Эти растения, - задыхаясь, ответил Иван Гермогенович, - сначала поливают свою добычу соком и держат ее, пока она не размокнет, а потом высасывают из нее кровь и все питательные вещества!
- Но Валька еще не размокла? - спросил Карик.
- Не болтай глупостей!
Профессор, сжав руку Карика, потащил его за собой. Они стремительно миновали заросли и наконец добежали до бухты.
- Здесь! - закричал Карик. - Стойте, это здесь! Тяжело дыша, они остановились на высоком холме.
Внизу лежала желтая пустыня. Вправо от путешественников зеленела небольшая роща.
- А где эти деревья? - спросил профессор. - Я пока не вижу ни одного насекомоядного растения.
- А все-таки это здесь! - быстро ответил Карик. - Я хорошо помню: Валька пропала вон в той роще.
Карик махнул в ту сторону, где стояли развесистые деревья с желтыми шарами.
- В той роще? - спросил Иван Гермогенович. - Но там мы уже были. Ты уверен, что она полезла именно на эти деревья?
- Ну да. Других же нет в этой роще. Иван Гермогенович внимательно посмотрел на желтые шары и рассмеялся:
- Ну о чем я только думал? И как я не догадался сразу? Да ведь это же… Ой!..
Он повернулся к Карику и быстро спросил:
- Когда это было? Утром? Ночью?
- Утром. Солнца еще не было. Профессор взволнованно потер руки.
- Тогда все понятно, - сказал Иван Гермогенович. - Да, да, теперь я все понимаю…
Он с шумом вздохнул, улыбнулся и, схватив Карика за руки, с силой сжал их:
- Валя жива. Она там. Сидит в цветке.
- В цветке?
- Ну да. Валя сидит в цветке энотеры.
- А это не опасно? - спросил Карик.
- Нет, нет, - ответил Иван Гермогенович. - Мы скоро увидим ее живой и здоровой.
- Тогда бежим! - закричал Карик, хватая профессора за руку. - Залезем скорей на энотеру и поможем Вальке выбраться.
Иван Гермогенович покачал головой.
- Видишь ли, - сказал он, как-то особенно покашливая, - сейчас это, пожалуй, бесполезно: мы ведь с тобою не знаем даже, на какую энотеру залезла Валя. Это во-первых. Но допустим, что мы и найдем эту энотеру. Найдем, допустим, даже цветок, в котором Валя сидит. А как мы освободим ее? К сожалению, освободить ее мы все равно не сумеем. У нас просто не хватит силы, чтобы раздвинуть лепестки энотеры. Это во-вторых.
- А в-третьих, Валька там не задохнется? - спросил Карик.
- Не задохнется. Цветок большой, просторный. Подождем до вечера, он сам откроется.
- Вот странный цветок, - сказал недовольно Карик, - Другие цветы открываются по утрам, а этот почему-то вечером.
- Заморский гость. Чужестранец. Прибыл к нам из Америки и живет по старой, американской привычке.
Карик недоверчиво улыбнулся.
- Я не шучу, - серьезно сказал Иван Гермогенович, - энотеру привезли из Виргинии. Лет триста назад ее семена прислали в Европу для ботаника Каспара Богена. И вот за триста лет энотера перешла через Италию, Францию, Германию, Польшу и, наконец, появилась у нас… А в наши дни по песчаным берегам многих рек энотеру-иностранку встречают теперь гораздо чаще, чем другие, местные растения.
- Но вечером она обязательно откроется?
- Безусловно. Каждый вечер цветы энотеры обязательно распускаются и стоят открытыми всю ночь, а рано утром закрываются снова. Недаром ее прозвали "ночная свечка"! Однако, мой друг, что же нам делать? Сидеть и ждать?
- Не обязательно ждать. Можно поесть что-нибудь, - неуверенно предложил Карик. - Тут не найдется хорошего завтрака?
- Ну, пищи тут сколько угодно. Ты что хотел бы?
- Что-нибудь такое же вкусное, как торт пчелы Андреевны.
- Андрены! - поправил Иван Гермогенович. - Но мы найдем что-нибудь и повкуснее. Ты слышишь, как гудят у мыска реки пчелы? Пойдем туда. Там должны быть цветы, а где цветы - там теперь и наша пища.
Профессор не ошибся.
Лишь только они перевалили через холмы, как увидели внизу, в долине, огромные деревья, которые торчали то тут, то там. Вершины деревьев гнулись под тяжестью лиловых цветов.
Иван Гермогенович подошел к одинокому дереву, осыпанному цветами, залез на него и крикнул сверху:
- Стой на месте!
Он забрался в цветок и принялся за какую-то сложную работу.
Карик стоял внизу.
Он видел мелькающую в зеленой листве обожженную солнцем красную спину Ивана Гермогеновича. Профессор работал, широко расставив локти; локти его то поднимались, то опускались, точно поршни машины.
Карик вспомнил маму. Вот так же на кухне она месила тесто.
- Эгей! - крикнул Иван Гермогенович, повертываясь лицом к Карику. - Лови свежие булки!
По листьям забарабанили круглые колобки. Подпрыгивая, они покатились по земле.
Подняв один колобок, Карик откусил от него кусочек.
- Ну как? - спросил сверху профессор. Колобок был душистый и такой же вкусный, как тесто пчелы андрены.
- Это из пыльцы и меда? - спросил Карик.
- Да, это из пыльцы и нектара. Нравится?
- Очень вкусно. Как вы их там делаете?
- А просто насыпаю в нектар пыльцу и начинаю месить, как тесто.
Колобки сыпались на землю, точно осенние яблоки с дерева.
Карик подбирал их, складывал в кучки.
Наконец профессор слез с дерева, сел на землю и, выбрав колобок покрупнее, сразу откусил половину.
- А ведь не плохая у нас, в сущности, жизнь! - дружески подмигнул Иван Гермогенович Карику.
- Да, - согласился Карик, - жить тут можно, но все-таки… - Он вздохнул и замолчал.
- Ну, ну, - сказал Иван Гермогенович, - ничего. Вернемся домой, и все будет хорошо. Профессор встал:
- Хотя до вечера и далеко еще, но мы не должны уходить от энотеровой рощи. Пойдем-ка туда, сядем и будем ждать Валю. Забирай колобки. Я думаю, они ей понравятся.
- И я так думаю, - кивнул головою Карик. - Она, бедняжка, ведь целый день ничего не ела. Ей теперь все понравится.
- Это хорошо, - задумчиво сказал Иван Гермогенович, - но как мы понесем колобки? Без корзины, пожалуй, не много захватишь… Вот что, Друг мой, ты посиди немного, а я поищу корзинку.
Он посмотрел вправо, влево, подошел к большим бурым кучам, которые виднелись на берегу реки. Наклонившись над одной из них, Иван Гермогенович поковырял ее щепочкой.
- Прекрасно, - сказал он. - Кажется, это как раз то, что нам с тобою нужно.
И профессор принялся разгребать кучу.
- Ну-ка, дружок, прополощи вот эту штуку, - протянул он Карику большой комок грязи.
Карик взял его и, стараясь держать подальше от себя, чтобы не запачкаться, побежал к реке.
Он вошел по колени в воду и спустил находку профессора в реку.
Вода замутилась. Грязь таяла, как кусок масла на раскаленной сковороде. И вдруг что-то белое блеснуло под слоем грязи. Карик стал соскабливать ее и неожиданно нащупал в густой, липкой грязи твердую, хотя и очень тонкую, ручку.
- Кажется, в самом деле корзинка! - удивился он.
А когда сильные струи воды начисто смыли грязь, в руках Карика оказалась корзинка необыкновенной красоты.
Он поднял ее за ручку, поднес к самым глазам и минуту стоял, рассматривая с удивлением узорчатые решетки, которые, казалось, были выточены из слоновой кости.
- Ну как? Хороша корзинка? - услышал Карик за своей спиной голос профессора.
- Прямо как будто из кружев сплетена, - ответил Карик, любуясь. - Кто ж ее такую сделал?
- Об этом после, - сказал профессор, - а сейчас прополощи еще вот эти.
Иван Гермогенович бросил на землю два тяжелых шара грязи и пошел обратно к разрытым кучам. Карик принялся за работу.
Он старательно отмывал грязь с необыкновенных корзиночек и расставлял их на берегу рядышком, а профессор подносил все новые и новые.
Одна корзиночка была удивительнее другой.
Тонкие серебряные стрелы переплетались в узорчатые решетки. На решетках лежали щиты, украшенные звездами, листьями, венками. Можно было подумать, что маленькие корзиночки сделаны руками искусного мастера.
Одна корзиночка напоминала чем-то маленький дворец с ажурными башенками, со стрельчатыми окнами. Серебряные решетки поднимались вокруг дворца, точно стены. На этих стенах красовались цветы, оленьи рога и звезды. А другие и вовсе не были похожи на корзинки. Но Карик не бросал их, а ставил рядом с корзиночками.
Это были вырезанные из серебристой кости блюда, вазы, шлемы, шары, звезды, кубки, короны.
- И все разные! - удивлялся Карик.
- Да, - сказал Иван Гермогенович, - они очень разнообразны. Можно изучать их всю жизнь, и все же ты каждый день будешь открывать все новые и новые формы этих растений.
- Что? - Быстро повернулся к профессору Карик. - Вы сказали, - это растение?
- Да, это одноклеточная водоросль. Диатомея! Вернее, оболочка растения. В этих красивых корзиночках-оболочках живет простая водоросль - диатомея. Вот в этой, - поднял Иван Гермогенович круглую корзиночку, - живет диатомея гелиопельта, в этих треугольных - трицератея, в этой ромбовидной - навикула. То, что ты сейчас держишь в руках, - это только скелеты диатомей. Сами водоросли погибли. Но их твердые оболочки остались. Пройдут еще десятки и сотни лет, а эти удивительные корзиночки не рассыплются от времени.
- Ого, - сказал Карик, - они действительно очень крепкие. Смотрите, никак не сломать.
Профессор усмехнулся:
- Потому что оболочка диатомей построена из кремнезема. А это очень крепкий материал.
- Вы сказали, что это водоросль. Значит, они в воде живут. Так как же они?..
- Ты хочешь спросить, как очутились они на земле? Очевидно, их выбросило на берег наводнением или бурей. А может быть, очень давно здесь было озеро, которое диатомей засыпали сверху донизу.
- Такие маленькие? Как же они могут засыпать озеро?
- Да, они малы, но зато их очень много. Они, как пыль в широком солнечном луче, носятся в толще воды. Миллиарды миллиардов. Их жизнь коротка. Они родятся и, прожив несколько часов, умирают. И день и ночь на дно морей, озер и рек падает, не прекращаясь, дождь мертвецов. Их трупы ложатся на дно. На трупы падают новые трупы. Слой за слоем, все выше поднимаются миллиарды диатомовых трупов. И вот проходят тысячи лет. Диатомеи поднимаются со дна реки островами, отмелями. Река разделяется на рукава, на дельты. Меняется и русло реки. Изменяется ее география. Огромные озера превращаются в болота. Исчезают с географических карт.
На острове недалеко от Ленинграда расположен город Кронштадт. Тридцать километров надо ехать до него по Маркизовой луже. Но через две с половиной тысячи лет из Ленинграда в Кронштадт можно будет пройти не замочив ног. Трупы диатомовых покроют Маркизову лужу плотным, крепким грунтом. Как видишь, эти крошки незаметно для человека меняют и самый вид земли.
Профессор погладил бороду.
- Ну а сейчас, - сказал он, - оболочки диатомей получат новое назначение. Выбирай-ка для своих колобков кошелки.
Карик наполнил две корзиночки колобками и пошел следом за профессором в энотеровую рощу.
Положив корзинки с нектаровыми колобками под деревьями, они легли на землю в прохладной тени.
Поглаживая ладошкой живот, набитый вкусными колобками, Карик повернул голову к Ивану Гермогеновичу.
- А знаете, - сказал он, - без вас мы с Валькой непременно погибли бы. Тут все такое незнакомое. Даже не знаешь, что можно есть, что нельзя. Как хорошо, что вы знаете насекомых.
Профессор улыбнулся:
- О, всех насекомых никто еще не знает. Ученые не знают даже, сколько видов насекомых населяют нашу землю. Может, их два миллиона, а может быть, и десять миллионов. Пока что ученые изучили и описали только около миллиона видов этих удивительных созданий. А вероятно, среди неизвестных насекомых есть немало очень и очень полезных для человека.
- Ну, полезных-то я всех знаю! - сказал Карик. - Это пчелы, которые дают мед, и тутовый шелкопряд, который делает шелковые нити. Ах да, теперь еще знаю, какие полезные муравьи.
- А наездники, которые уничтожают вредителей леса? А стрекозы? А пауки? И как знать, может быть, большие пауки способны выделять паутину еще более ценную для человека, чем шелковые нити тутового шелкопряда. У многих пауков, между прочим, паутинные нити удивительно крепкие. Во всяком случае, крепче даже стальной проволоки, если, конечно, проволока будет не толще паутины.
Профессор засмеялся.
- Иногда неожиданно для себя человек находит полезных насекомых среди таких, какие кажутся всем бесполезными. Помню, на одном гигантском строительстве в рабочих бараках развелись клопы. Кровопийцы эти не давали рабочим спать ночью, да и днем от них не было покоя. Клопов травили разными химическими опрыскивателями, окуривали газами, но избавиться от них никак не могли. И вот один профессор посоветовал собирать и разводить… Кого бы ты думал? Тоже клопов. Хищных клопов-редувиев. Собрали их всего полведра и по нескольку десятков расселили по баракам. И что же? Клопы-редувии - пожиратели домашних клопов - расправились с ними за несколько дней. Одних успели сожрать, другие в панике бросились удирать из бараков.
- А потом они не грызли, не кусали людей, эти… редувии?
- О нет! Для клопа-редувия человек такая же неподходящая пища, как для тебя, допустим, доски, дрова, палки.
- А долго надо учиться, чтобы сделаться… этим… ну, который насекомых знает?
- Специалист по насекомым называется энтомологом. А учиться нужно не меньше, чем учатся врачи, педагоги, инженеры. Только, видишь ли, мой друг, энтомологу приходится учиться и после окончания университета. Ведь эта наука - самая молодая в мире и менее всего изучена.
- А что самое нужное людям я могу сделать, если стану изучать насекомых?
- Для человека любое знание может быть только полезным. Но сейчас особенно важно научиться бороться с вредителями мира насекомых. Они крошечные и как будто безобидные. Однако вредные насекомые ежегодно уничтожают столько продуктов питания, что их хватило бы на несколько лет для питания народам Швеции, Бельгии, Норвегии, Болгарии, Голландии, вместе взятым.
- Но почему же их не уничтожают ядовитыми порошками?
- Не так это просто, мой друг. Вот есть на свете такое насекомое, которое называют аптечным жуком. Он проникает в аптеки и, говорят, пожирает разные лекарства. И даже такие, как стрихнин, белладонна, никотин, опий. Для человека это страшный яд, а вот для аптечного жука - лакомство. Чтобы вывести этого вредителя, аптекари насыпали на полках ядовитый порошок для истребления насекомых. И что бы ты думал? Аптечный жук попробовал порошок, и он ему так понравился, что он стал питаться только этим порошком. Ну и, кроме того, многие порошки и химические жидкости уничтожают вместе с вредными насекомыми и полезных, а также домашних животных, рыбу, птиц. Более разумно, конечно, бороться с вредителями с помощью самих же насекомых, но для этого надо знать и вредных, и полезных насекомых. Э, да ты, я вижу, спишь, энтомолог. И немудрено. Не все ребята твоего возраста способны слушать скучные лекции. Пожалуй, и я вздремну немножко.
Профессор положил под голову руку и тоже заснул.
Иван Гермогенович спал без снов, а Карик видел во сне, будто он построил жуков, гусениц, бабочек и каких-то неизвестных ему насекомых в одну шеренгу и, выйдя перед строем, закричал:
"А ну, которые тут вредные - выходи! Довольно уж вам вредить людям".
Из шеренги вредителей выпорхнула бабочка с радужными крыльями и потрогала Карика длинными усиками, потом сложила крылья и прищемила его нос.
- Вставай! - закричала бабочка человеческим голосом. - Довольно спать-то! Карик открыл глаза. Его теребила за нос Валя.
- Вставай! - сказала она.
Рядом с Кариком сидел на земле Иван Гермогенович и протирал руками заспанные глаза.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Карик знакомится с муравьиным львом. Ночевка в пещере. Шмелиный склад. Таинственные огни. Необыкновенная лошадь. Нападение мух.
В розовом свете вечерней зари перед профессором и Кариком стояла Валя.
Живая, настоящая Валя.
В руках она держала корзиночку-диатомею, внимательно рассматривая ее серебристые узоры. Она то подносила корзиночку к самым глазам, то поднимала высоко над головой и рассматривала ее, прищурив один глаз.
- Глядите, граждане! - засмеялся Карик. - Перед вами продолжение фильма "Девушка с Камчатки". Пропавшая девочка таинственно появляется на западном побережье.
Иван Гермогенович ничего не сказал. Он только крепко прижал Валю к себе и молча погладил ее по голове.
Валя вывернулась из рук профессора и, вертя перед глазами корзинку-диатомею, спросила:
- Неужели вы сами сделали? Из чего это? И чем она так вкусно пахнет? Ее можно есть?
- Корзиночку нельзя, но булки, которые лежат в корзинке, можно, - сказал профессор.
- Тебе сколько? Две? Три? - спросил Карик, доставая колобки из корзиночки.
- Пять! Мне пять! - быстро ответила Валя. Иван Гермогенович и Карик засмеялись.
- Вот это проголодалась! - сказал Карик.
- Ничего, ничего! Пусть ест как следует. Да и мы с тобою закусим заодно.
Путешественники сели в тени развесистого дерева. Профессор поставил против Карика и Вали по корзиночке колобков и широким, гостеприимным жестом пригласил ребят к ужину.
Валя, откусив кусочек колобка, сказала:
- Очень вкусно! - и принялась уплетать колобки.
Профессор и Карик посматривали на нее улыбаясь.
Карик подмигнул Ивану Гермогеновичу и с самым невинным видом спросил:
- А это правда, что в Москве жил человек, у которого был аппетит слона?
- Не слышал, - ответил профессор.
- А я слышал. Говорят, он съедал десять тарелок супа.
- И я съела бы! - сказала Валя, запихивая в рот большой кусок колобка.
Карик подтолкнул Ивана Гермогеновича локтем:
- А на второе - пятнадцать отбивных котлет.
