УПП

Цитата момента



Тьму победить нельзя, тьма — непобедима. Но всегда можно включить свет.
Несите в жизнь больше света!

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Пришел однажды к мудрецу человек и пожаловался на то, что, сколько добра он не делает другим людям, те не отвечают ему тем же, и потому нет никакой радости в его душе:
— Я несчастный неудачник, — сказал человек, вздохнув.
— Ты в своей добродетели, — сказал мудрец, — похож на того нищего, который хочет умилостивить встречных путников, отдавая им то, что необходимо тебе самому. Поэтому и нет радости ни им от таких даров, ни тебе от таких жертв…

Александр Казакевич. «Вдохновляющая книга. Как жить»

Читайте далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/d3651/
Весенний Всесинтоновский Слет
щелкните, и изображение увеличится

Солнце уже клонилось к западу, когда двое усталых, запылённых путников подъезжали к небольшому приморскому городку Марселю. У первого постоялого двора старший из них придержал коня.

— Остановимся здесь на ночь, Арно, хорошенько поужинаем и выспимся. А уж завтра станем узнавать насчёт корабля!

— Слушаюсь, господин Андрэ…

Навстречу приезжим торопливо выбежал хозяин.

— Милости просим! Милости просим! Ужин уже готов, сегодня у нас отменная рыбная похлёбка с чесноком!

Путники спешились. Арно взял поводья обоих коней и вопросительно взглянул на хозяина.

— Ты ступай туда, малый, на задний двор. Там и конюшня, поужинаешь и переночуешь с моими конюхами. А господина прошу покорно в покои…

«Покои» оказались низкой, грязной и тёмной комнатой, освещенной только отблеском огня, пылавшего в огромном камине. За длинным столом шумели и стучали кружками постояльцы.

— Эй, хозяин! — закричал один из них, — где же твоя хвалёная похлёбка?

— Сейчас, сейчас! Венецианцы всегда шумят больше всех! Садитесь к огню, господин. Вы желаете, конечно, поужинать отдельно?

— Вовсе нет, — улыбнулся Андрей, — и, я надеюсь, твои постояльцы уделят мне местечко за общим столом?

— Вот это я люблю! — закричал тот, кого хозяин назвал венецианцем. — Синьор не спесив и не брезгает простыми людьми! А моряки всегда рады выпить с хорошим человеком. Садитесь с нами, синьор!

— Вы моряк?—спросил Андрей, садясь за стол.

— Джузеппе Галеотти к вашим услугам, с торгового корабля «Санта Мария», из славной республики Венеция!

— Я очень рад нашему знакомству, синьор Галеотти…

— Э, зовите меня попросту Джузеппе. Я ведь всего только матрос, синьор, так же, как и все эти ребята!

— Позвольте мне, для первого знакомства, предложить вам всем вина, синьоры. Прикати-ка сюда хорошенький бочонок, друг мой! — кивнул Андрей хозяину.

Тот бросился со всех ног исполнять приказания. Моряки весело загалдели, радуясь угощению, и вскоре перед каждым уже стояла большая глиняная миска с ароматной похлёбкой и кубок с густым красным вином.

— Послушайте, Джузеппе, — сказал Андрей, — а ведь я как раз собирался искать в Марселе моряков.

— Вот как? Синьор, верно, хочет отправиться куда-нибудь морем?

— Вы не ошиблись.

— А могу ли я узнать, куда именно?

— В Константинополь.

Джузеппе грохнул кулаком по столу так, что задребезжала вся посуда.

— Тише, ты! — проворчал хозяин.

— Отстань! Да знаете ли вы, синьор, что святая дева, наверное, сама указала вам путь? Ведь наша «Санта Мария» именно туда и плывёт!

— Это просто чудесно! — обрадовался Андрей. — И вы думаете, капитан согласится взять меня?

— Ха-ха-ха! — расхохотался Джузеппе, а за ним и все матросы. — Да наш старый Пьетро возьмёт на борт хоть самого дьявола, при условии, конечно, что у дьявола водятся деньги!

— За этим дело не станет!

— Тогда всё в порядке. Считайте себя уже в Константинополе, синьор!

— Ну, ну!—недовольно проворчал один из моряков, постарше. — С ума ты сошёл, Джузеппе, что так искушаешь судьбу? Надо ещё, чтобы святая Мария помогла нам доплыть!

— А уж это пусть сам синьор её молит! Я говорю только о том, что синьор поплывёт с нами. И он, конечно, не постоит за деньгами на пудовую свечу пресвятой деве, покровительнице моряков. Тогда она сохранит нас от штормов и пошлёт попутный ветер в наши паруса!

Джузеппе набожно перекрестился. Андрей вынул из кошелька монету и положил на стол.

— Пожалуйста, Джузеппе, поставьте свечу пресвятой деве сами. Ведь недаром ваш корабль носит её имя. А когда вы собираетесь отплыть?

— Да дня через два или три, синьор, когда будут погружены все товары, которые должны доставить в Константинополь.

— Вот и прекрасно…

После ужина матросы разошлись. Андрей попросил Джузеппе ненадолго задержаться.

— Я никогда не бывал в Венеции, — сказал он, — не расскажете ли вы мне о ней?

— С радостью, синьор. Что вы хотите знать?

— Ну, прежде всего, большой ли это город?

— Город? Ну, да, синьор, конечно, город, только он состоит из нескольких городов.

— Как это?

— А так, что Венеция стоит на островах. Их вообще-то сотня, но главных двенадцать: Градо, Беббе, Каорле, Гераклея, Иезоло, Торчелло, Мурано, Маламекко, Повелья, две Кьоджии — Большая и Малая. А самый главный из всех — Риальто. Там и собор святого Марка и дворец Дожей.

щелкните, и изображение увеличится— Дожей? Это кто?

— Неужели синьор не слыхал? Дож — наш правитель.

— Как короли в других странах?

— Э, нет, синьор. Когда умирает король, власть переходит к его сыну, не так ли?

— Конечно.

— Ну а дож избирается пожизненно. Когда он умрёт, выбирают другого.

— Как же зовут вашего теперешнего дожа?

— Доменико Контарини. Он управляет Венецией с тысяча сорок второго года, после смерти старого Доменико Флабениго. Теперь портрет Флабениго уже висит в той зале дворца, где вешают портреты всех дожей вот уж три с половиной сотни лет. Когда-нибудь займёт своё место и Контарини, да пошлёт ему Мадонна долгую жизнь!

— А дворец Дожей красив?

— О синьор! Прекраснее его разве только собор святого Марка! В последние часы дня, когда канал дворца Дожей уже подёрнут мглою, алые закатные лучи так удивительно освещают два этажа колонн дворца внизу и сплошную стену наверху! Я думаю, чертоги самого господа бога не лучше…

— Однако!.. — улыбнулся Андрей.—Я боюсь, что вы богохульствуете, Джузеппе!

— Что вы, что вы, синьор! — испуганно перекрестился Джузеппе. — Я хотел только рассказать, как прекрасна Венеция!

— И с многими странами торгует ваша Венеция?

— О, да! Наши корабли ходят в Византию, в страны Леванта, в Египет. Они возят и свои, и чужие товары.

— А какие же товары производит сама Венеция?

— Стекло, шелка, всё, что нужно для оснастки кораблей: канаты, паруса, цепи, якоря. Всякие вещи из золота — ах, какие красивые вещи! Синьор, наверное, видал наши знаменитые золотые цепочки? Каждая девушка молит пресвятую деву послать ей такую цепочку!

— Значит, Венеция очень богата?

— Да-а, — засмеялся Джузеппе, — конечно, не все богаты, синьор. У нобилей1 куча денег, а я, например, зарабатываю только-только, чтобы прокормить семью… Но, ведь так везде, не правда ли?

___________

1Венецианская знать.

— Везде, — подтвердил Андрей.

— И в вашей стране тоже? Кстати, не скажет ли мне синьор, откуда он родом? На грека вы не похожи, на француза тоже…

— Вряд ли вы слыхали о моей стране, Джузеппе. Она очень далеко. Я из Руси…

— Как же не слыхать? В Константинополе я видал немало ваших купцов и матросов. Здоровенные ребята! Мало кто решался лезть с ними в драку! Но впервые я вижу русского во Франции. Да и наёмников русских я не встречал ни в каких войсках. Видно, ваши парни не нуждаются в деньгах?

— А ведь вы правы — я тоже никогда не слыхал, чтобы русские служили в войсках у чужеземных государей, хотя у нас самих много наёмных солдат. Должно быть, русские слишком сильно любят свою родину, чтобы служить на чужбине, Джузеппе. Я тоже не поехал бы во Францию, если бы меня не послал наш князь…

— Счастливая Русь, — вздохнул Джузеппе, — но, однако, пусть синьор извинит меня — мне пора на корабль, иначе старый Пьетро подумает, что я сбежал. До скорой встречи на борту «Санта Мария», синьор!

— До скорой встречи, Джузеппе…

— Всё, что вы приказали, я купил, господин Андрэ. Мы можем отправляться…

— Мы? Разве ты тоже собираешься на Русь?

— О, господин Андрэ, я никогда не думал расставаться с вами. Позвольте мне служить вам всегда!

Андрей несколько раз задумчиво прошёлся по комнате и остановился перед Арно, испуганно и выжидательно смотревшим на него.

— Милый мой мальчик, — сказал он тихо, — я сам полюбил тебя, как родного, и, видит бог, мне тяжко расставаться с тобой. Но… взять тебя с собой я не могу.

— Почему? Почему, господин Андрэ? Разве я плохо служил вам? Разве вы недовольны мной?

— Нет, Арно. Я очень доволен тобой; именно потому, что хочу тебе добра, я и не возьму тебя.

Арно смотрел во все глаза, но, видимо, ничего не понимал.

— Видишь ли, Арно, — продолжал Андрей, — нет ничего страшнее для человека, чем потерять родину. Я испытал это на себе и не хочу такой судьбы для тебя. Ты француз, мой мальчик, и Русь—чужая тебе. Ты будешь тосковать там, как я тосковал в Париже. Оставайся дома, женись и будь счастлив!

— Счастье… Снова петь и кувыркаться на площадях? Разве во Франции простые люди бывают счастливыми, господин Андрэ?

— Простым людям везде живётся трудно, Арно. Но тебя я избавлю от тяжёлой доли. Возьми этот кошелёк. В нём достаточно денег, чтобы купить участок земли или небольшой кабачок…

— О господин Андрэ… вы так добры ко мне:.. но лучше бы вы не давали никаких денег, а позволили не разлучаться с вами… — И, не удержавшись, Арно зарыдал, как маленький мальчик.

Андрей вздохнул и ласково обнял юношу за плечи.

— Что делать, Арно? Даже самым близким друзьям суждена рано или поздно разлука…

— И вы никогда, никогда не вернётесь больше?

— Нет, Арно. Не вернусь…

И на другой день, когда надутые свежим ветром паруса «Санта Марии» уносили её всё дальше и дальше от причалов Марселя, Андрей долго, до ряби в глазах, смотрел на худенькую фигурку, отчаянно махавшую красным шейным платком вслед кораблю.

Глава XX. ВЕСТЬ С ТОГО СВЕТА

 

щелкните, и изображение увеличится

Джузеппе положил вещи на скамью и весело посмотрел на Андрея.

— Ну, вот- вы и на месте, синьор. В этом предместье Константинополя всегда останавливаются русские. Вы легко найдёте попутный корабль. Может быть, и сейчас есть какой-нибудь русский купец… Эй, Харитон!

Неторопливой походкой вошёл толстый, немолодой грек. Поклонившись Андрею, он молча ждал.

— Я хочу остановиться у вас, чтобы подождать какого-нибудь корабля на Русь, — сказал Андрей.

Грек всё так же молча хлопнул в ладоши и указал вбежавшему мальчишке на вещи. С трудом, видимо, напрягаясь, тот потащил куда-то наверх тяжёлые тюки Андрея.

— Господин будет ужинать? — медленно и важно произнёс наконец хозяин.

— Да, конечно. Вы поужинаете со мной, Джузеппе?

— Благодарю вас, синьор, но я должен идти. Сейчас начнут разгрузку, а старый Пьетро не слишком любит нанимать много здешних грузчиков— им ведь надо платить— и предпочитает выезжать на наших спинах. ..

— Ну, тогда до свиданья, Джузеппе, и спасибо вам за всё!

— Это вам спасибо, синьор. Благодаря вашей щедрости моя семья проживёт этот год в достатке. Да пошлёт Мадонна удачу во всех делах синьора! — Джузеппе, поклонившись, торопливо вышел. Андрей вздохнул и устало опустился на скамью.

Плаванье было нелёгким, несмотря на пудовую свечу пресвятой деве. Несколько раз «Санта Марию» трепали свирепые штормы, дважды её паруса уныло висели, придавленные жарким дыханьем безветрия. Но вот наконец он у цели. Константинополь — это уже почти Киев. Если повезёт, за месяц-полтора он доберётся до дому…

— Скажи, друг мой, есть здесь сейчас русские купцы?— обратился Андрей к хозяину, всё так же молча смотревшему на него.

— Сейчас нет, — коротко ответил грек.

— А часто ли они приплывают в Константинополь?

— Часто. Ждать придётся недолго.

— А как недолго?

— Этого я не могу сказать. Фёдор Кривой хотел быть в этом месяце, да ведь это он говорил год назад…

— Но есть, наверное, другие русские купцы?

— Много русских купцов приходят к нам. Надо ждать.

— Придётся… — вздохнул Андрей, и, устало потянувшись, отправился в отведённую ему комнату. Наскоро поужинав, он заснул как убитый.

щелкните, и изображение увеличитсяУже несколько недель жил Андрей у Харитона. Он бродил по улицам «первого города мира» и восхищался его красотой. Великолепные здания, триумфальные арки, башни, обелиски напоминали о различных событиях, происходивших в Византии на протяжении веков. Громадный город окружали каменные стены со множеством ворот, большинство которых вело к морю и лишь несколько — в сторону материка. И здесь были свои Золотые ворота, только совсем непохожие на киевские. Над их сводом высилась бронзовая статуя богини Победы и позолоченный орнамент окружал многочисленные надписи.

Чаще всего Андрей ходил в порт, надеясь увидеть наконец русский корабль. Константинопольская бухта по праву называлась Золотым Рогом — такое изобилие товаров привозили большие торговые суда. Больше, пожалуй, чем в Киев, нехотя признавался себе Андрей. Ящики, кипы, тюки с утра и до позднего вечера летели на окаймлявшие часть залива набережные. Бойкие венецианцы и генуэзцы привозили сюда богатства из всех известных им стран земли, да и сами восточные купцы тоже частенько приплывали в Константинополь.

Андрей подолгу вглядывался в реющие над Золотым Рогом паруса, похожие на причудливые белоснежные крылья, но, когда они приближались, он видел всё те же фелюги и галеры. Фёдор Кривой не торопился, да и другие что-то задерживались.

Невдалеке от бухты располагалось большинство храмов и дворцов, споривших друг с другом в великолепии. Андрей, вероятно, мог бы увидеть блистательную роскошь императорского дворца и помпезные церемонии, которыми этикет окружал базилевсов1. Хотя у него и не было никаких бумаг к византийскому двору, имя князя Ярослава открыло бы ему дворцовые двери. Но ему не хотелось унижать себя даже попыткой. Он слышал, какой спесью полны и сам император — «живое воплощение бога на земле» — и окружающая его сложнейшая иерархия различных «чинов» македонской династии, царствующей ныне в Константинополе. От самых высших придворных до маленьких — тысячи чиновников строго распределялись по рангам и получали от казны свою «рогу»2.

_________

1Титул византийских императоров.

2Жалованье.

Солнце начало клониться к закату, когда Андрей, в последний раз окинув взглядом порозовевшие волны Золотого Рога, решил вернуться к себе.

«Видно, и сегодня не будет никого», — уныло думал он, медленно идя по длинным, узким улицам. На плоских крышах домов горожан и на террасах, сплошь покрытых вьющимися растениями и цветами, смеялись и переговаривались женщины. Над городскими стенами особенно рельефно выделялись верхушки высоких кипарисов, обступивших город со всех сторон.

— Едет! Едет! — раздались крики. В конце улицы показалась богато украшенная повозка, запряжённая конями в позолоченной сбруе.

— Кто это? — спросил он стоявшего рядом старика.

— Как? Ты не знаешь, чужеземец? — удивился тот. — Это Михаил Пселл, мудрый юрист, философ, историк и поэт. Говорят, он самый образованный человек в Константинополе… после базилевса, конечно, — поспешно добавил старик.

— У вас так чтят учёных? — изумился Андрей.

— Ну, — нехотя ответил старик, — Пселл не только учёный. Он занимает при дворе высокое место протосфа- пария, и от него много зависит. Его боятся…

Андрей знал имя Пселла. Он читал его «Логику», в которой, как говорили, излагалось учение древнего греческого философа Платона. Так вот он, значит, какой!..

Стемнело. В лунном свете призрачно заблестели вознесённые над городом многочисленные шпили. Улицу пересекли гигантские тени башен собора святой Софии, и в решётчатых окнах зажглись огоньки.

«Скорей бы! Скорей бы домой!» — тоскливо думал Андрей, подходя к постоялому двору. Харитон, уже привыкший к своему постояльцу, встретил его улыбкой. После ужина Андрей снова вышел на улицу и сел под большим деревом. Харитон тихо подошёл к нему и осторожно кашлянул, чтобы привлечь внимание.

— Я давно хотел спросить у тебя, господин,— начал он.

Андрей вопросительно обернулся к греку.

— Я думаю об этом с тех пор, как узнал твоё имя,— продолжал Харитон, — но мне нужно знать наверное…

— Что тебе нужно знать, Харитон?—улыбнулся Андрей.

— Ты ли тот конюший, которого киевский князь Ярослав послал во Францию в свите своей дочери Анны?

— Я, — удивился Андрей, — а откуда тебе это известно?

Харитон снова откашлялся.

— Есть у меня для тебя поручение, — медленно проговорил он, — и много лет уж оно лежит у меня.

— Поручение? Ко мне? От кого же? Ты, наверное, ошибаешься, Харитон…

— Нет, господин. ..

Рука Харитона опустилась к широкому поясу и достала оттуда завёрнутую в шёлковый платок маленькую коробочку. Андрей раскрыл её, и у него перехватило дыханье. В висках застучало, сердце сжалось мучительной болью.

В коробочке лежал перстень с алым камешком, подаренный им Предславе.

Глава XXI. «…НЕТ НА СВЕТЕ ПРЕДСЛАВЫ»

 

щелкните, и изображение увеличится

Словно исчезло вдруг всё: и пыльная улочка константинопольского предместья, и ночное небо, усеянное крупными звёздами, и ветви платана над головой, и тучный Харитон. Лесная чаща обступила Андрея, зазвенел тихонько ручеёк. Алые лучи закатного солнца осветили смуглое личико, тёмные глаза девочки.

«Если получишь его когда, — знай, нет на свете Предславы», — услышал он, будто наяву, милый, нежный голос. Что ж это? Откуда у Харитона перстень? Что сталось с маленькой невестой?

— Харитон, — с трудом выговорил Андрей, — где ты взял этот перстень?

— Узнал? — грустно улыбнулся Харитон. — Ну, стало быть, и впрямь не ошибся я…

— Где ты его взял? — настойчиво, умоляюще продолжал Андрей.

— Длинная то история, господин… давно это было. Скоро десять лет, как дожидается тебя колечко. Богом поклялся я тебе его отдать, и вот довелось исполнить клятву.

— Где же она? Где Предслава? — вскочил Андрей.

— Сядь, господин. Всё расскажу… — И Харитон опустился на скамью рядом с Андреем. — Помнишь ли ты, — начал он, — как войско князя Ярослава на Константинополь десять лет назад пошло?1

__________

1 Последняя война Киевской Руси с Византией — 1043 год.

— Как не помнить?

— Началось всё с пустяка. Передрались русские купцы с греческими. Не первый и не последний раз то случилось. Как купцам не драться? Каждый о своей наживе думает…

— Не тяни, Харитон, богом прошу. Ну, что ты про купцов!..

— Прости, господин. Говорю как умею. Торопиться, кажется, ни к чему — через десять-то лет. Так вот, в той драке одного русского купца убили. А князь киевский горяч и неукротим, говорят. И, узнав про убийство, пришёл он в неописуемую ярость. Сто тысяч воинов двинул на судах, мстить за убитого. Однако ж бог, храня Константинополь, не дал русским удачи. Много их полегло на поле битвы…

Харитон замолчал. Андрей, не сводя с него глаз, напряжённо ждал. При чём тут этот поход? Какое отношение могла иметь к нему Предслава?

щелкните, и изображение увеличится— Пленных тоже немало было, — продолжал Харитон, — многих из них продали. Купил и я парнишку. Говорили про него, что дрался он отчаянно, троих убил, хотел и себя заколоть, да обеспамятел от раны, тут его и взяли. Ладный такой мальчуган, совсем ещё молоденький — лет девятнадцати. Работать я его сразу заставлять не стал, пусть, думаю, от раны оправится. А ему всё хуже да хуже. Не заживает рана, горячка на него напала, тает парень на глазах. Ну, думаю, пропали мои деньги. Однако ж мальчишку в том не винил. Кормил его, поил, лекаря приводил, только не помогали никакие травы. Однажды зовёт он меня и говорит: «Добр ты был ко мне, Харитон. Умру я скоро. Дозволь с последней просьбой к тебе обратиться». И признался, что он не парень вовсе, а… девица, Предслава по имени.

— Что? Что ты сказал? — не своим голосом закричал Андрей.

— Девица, говорю, Предслава. Целую ночь до света сидел я около неё, слушал. Рассказала, что от печенежского набега ушли они с дедом в Суздаль, к родне. Дед вскоре помер…

— Почему ж она в Киев не приехала? Почему меня не разыскала?

— Была она в Киеве и тебя издали видела, да поняла, что не с руки тебе простую девку в жёны брать. К тому ж болтали в городе, что ты князем Ярославом к Анне определён, и куда она замуж пойдёт, туда и тебе с ней ехать…

— Боже мой, боже мой, — схватился за голову Андрей,— если бы я знал!

— А если б и знал, всё равно не смог бы князя ослушаться. И то понимала Предслава. Лишнего горя не захотела на тебя навлекать. Воротилась в Суздаль к тётке и осталась там жить. Когда ж стали в поход собираться, переоделась она парнем и ушла с войском…

— Ну, дальше, дальше!

— Поклялся я ей, что, коли встречу тебя когда, отдам перстенёк заветный…

— Ну, а Предслава, Предслава-то что?

— Умерла к утру Предслава…

Андрей застонал и, обхватив руками голову, упал ничком на скамью.

Харитон молча, неподвижно сидел рядом с ним.

— От русских купцов узнал я, что уехал ты во Францию. Думал, не доведётся мне клятву выполнить. Но вот — привёл тебя господь. Теперь чист я перед её памятью.

Долго молчали оба. Наконец Андрей встал и шёпотом спросил:

— А могилка… могилка где её?

— Завтра сведу тебя. Схоронил я девицу честь по чести и камень положил. Пусть, думаю, за меня бога молит…

— Харитон, — с трудом выговорил Андрей, — ты ступай спать, я тут посижу немного… спасибо тебе.

— Не на чем… Посиди, вспомяни девицу… помолись за её душу. Любила, видно, она тебя, крепко любила…

Тяжёлые шаги Харитона стихли. Хлопнула дверь. Душная, тёмная тишина южной ночи обступила Андрея…

Всю ночь просидел он на скамейке. Ведь и не надеялся уж больше встретиться с Предславой, а весть о её смерти словно ножом прямо в сердце ударила. Так и стоит перед ним милый, незабытый образ. Вот она протягивает ему пышный сноп душистых трав, про каждую травку рассказывает, звонким смехом заливается. Вот венок плетёт и в ручей опускает, судьбу свою проведывает… Утонул венок, утащил его водяной, к худу то, говорила она… «Правда твоя вышла, Предславушка. Не довелось тебе радости увидать. Не видать её и мне. Видно, на роду написано бобылём остаться. Другую не полюблю…»

Над маленьким холмиком склонял свои тёмные ветви кипарис. На камне греческими буквами было написано одно только слово: «Предслава». Андрей рассыпал по могилке охапку роз, алых, как камушек в перстеньке, снова надетом на его палец.

— Господин, — сказал Харитон, — сегодня поутру приплыл корабль киевский…

Ещё вчера бурной радостью наполнили бы эти слова сердце Андрея. А сейчас… сейчас ему было почти всё равно. Даже жаль стало — могилку покинуть придётся. Нельзя же остаться навсегда в Константинополе. Одна будет лежать Предслава.

— Харитон, — тихо обратился он к греку, — я оставлю тебе денег. Приноси когда цветов ей…

— На то денег не возьму, — сурово сжав губы, ответил Харитон, — могилка та и мне родной стала. Будь покоен, господин. Пойдём теперь. Ишь в волосах у тебя ровно снегом припорошило. Нелегко, видно, тебе та ночь пришлась. Пойдём. Надо тебе с русскими повидаться, насчёт отъезда узнать.

Низко-низко поклонился могилке Андрей, так низко, как в тот день, когда шестнадцатилетний подросток склонился перед двенадцатилетней невестой своей, и медленно, не оборачиваясь, пошёл с кладбища.

Через неделю набитый дорогими товарами корабль киевского купца Фёдора Кривого медленно плыл по волнам Золотого Рога. Уходили вдаль сверкающие на солнце шпили Константинополя, башни святой Софии и белые крылья парусов в порту. Уже давно нельзя было различить на причале тучную фигуру Харитона, да Андрей и не смотрел в ту сторону. Глаза его не отрывались от тёмной стены кипарисов, — там, в южном предместье города, пряталось в густой тени маленькое кладбище…

Глава XXII. ВОТ ОН, КИЕВ!

 



Страница сформирована за 0.75 сек
SQL запросов: 172