Борис Ташев. Медведица и люди Издательство Болгарский художник – 1969 год Иллюстрации народного художника Илии Петрова Перевел с болгарского Ю.Жанов Редактор перевода Ирина Аврамова

Весной, когда под южным ветром растает снег, на склонах Рильских гор появляются овечьи стада. Вскоре следом за ними отправляются на горные пастбища и стада коров.

Так повелось испокон веку. Так было и этой весной. На горных вершинах — Мусала, Голям-Мечит и Малок-Мечит — ещё белели снеговые шапки, а на лугах уже паслись стада, шагали по тропинкам туристы, на берегах прозрачных речек сидели с удочками рыболовы. Вокруг озёр запылали огни костров. Пастушьи свирели и волынки, перезвон колокольчиков и птичий щебет пробудили и оживили горы.

Приумножились в этом году стада, а потому в горах прибавилось много новых загонов. Вечером, загоняя своих овец в кошары, чабаны по старому дедовскому обычаю пересчитывали их. Потом они собирались у костров, ужинали и беседовали о том, о сём. А в это время собаки сторожили овец. Надо сказать, что чабаны — народ наблюдательный. Стали они подмечать, что дикие животные ведут себя неспокойно — козы часто перебегают с вершины на вершину, а серны покидают лес и ищут убежища среди неприступных скал. Спустя некоторое время, один из них наткнулся в кустах на обглоданные козьи кости. А потом, когда пропало несколько овец, поняли чабаны, почему так тревожатся козы и серны.

— Волк это! — сказали они. — Натворит он теперь бед. Подлый нрав у этого зверя — нападёт на стадо, десяток овец зарежет, а унесёт только одну.

Выгоняя теперь овец на пастбища, чабаны следили, чтобы они не разбредались, чтобы собаки не отлеживались в тени, и часто перекликались, отпугивая притаившегося где-нибудь в кустах зверя.

Овцы больше не пропадали, но зато теперь стали жаловаться пастухи. То телёнка недосчитались, то телушки.

— Нет, не волк это, — решили чабаны. — Волк не станет нападать на коров в такую пору, ведь не зима сейчас — есть ему чем поживиться. Это не иначе как медведь балует, медведь-стервятник!

Посовещались пастухи и чабаны и послали одного из своих товарищей в долину за помощью.

Узнав, что на выпасы повадился ходить медведь, собрались крестьяне из трёх деревень и отправились в горы. Среди них были охотники, которые не раз в одиночку хаживали на медведя.

Они рассказывали:

— Медведь питается ягодами, дикими плодами, мёдом диких пчел, рыбу ловит… Но когда приучится к мясной пище, становится опасным. Он тогда не разбирает, кто перед ним — овца или корова. Да что там, он и быку одним ударом хребет переломит. Даже на лошадей нападает. А как отведает свежей крови, то и для людей делается опасным!

— Не уйдет он от нас. Найдём злодея, шкуру сдерём и напоказ выставим! Он, наверное, прячется под Орлиными скалами. Место это труднодоступное, а находится неподалёку от кошар и загонов.

Охотники хорошо знали горы. Знали те места, где обитают звери, и те тропки, по которым они ходят на водопой.

Поднявшись в горы и поговорив с пастухами, крестьяне решили устроить облаву, чтобы выгнать медведя из его логова и застрелить.

Люди разделились на два отряда — большой и маленький. Первый отряд составили загонщики, которые вели с собой собак и были вооружены барабанами, зурнами и жестяными бидонами, а второй — самые меткие стрелки. Стрелки сели в засаду у Сухого озера, а загонщики встали на расстоянии двадцати-тридцати метров друг от друга, образовав цепь длиной около километра. Когда был дан сигнал, загонщики двинулись вперёд через лес, луга и кустарники…

Загремели барабаны, заиграли зурны, залаяли собаки. Загрохотали жестянки под ударами колотушек.

Закричали вразнобой загонщики:

— Улю-лю-лю-лю-лю!..

— Ого-го-го-го-го!..

— Улю-лю-лю-лю!..

Было раннее утро. По долинам и горам стало перекатываться громовое эхо.

Этот шум разбудил лес и наполнил его тревогой. Всполошившиеся звери бросились бежать. Смертельный страх погнал их прочь от надвигавшейся опасности. Собаки с яростным лаем помчались по их следам.

Цепь загонщиков медленно продвигалась вперед, гоня зверей в сторону Сухого озера. Там за скалами, деревьями и кустами притаились охотники с заряженными ружьями.

— Улю-лю-лю-люлю!.. — кричали загонщики, подзадоривая рыскающих впереди собак.

— Бом! Бом! Бом! Бам! Бам! Бам! — раздавался оглушительный грохот барабанов и жестянок. Пусть все хищники знают, что в горы пришёл их самый грозный враг — человек!

Охотники в засаде ждали появления медведя. Вот, показалась серна. Она стрелой пронеслась вверх по склону и скрылась в кустарнике. Потом мимо Сухого озера промчалось обезумевшее от ужаса стадо диких коз.

Они пробежали в двух шагах от притаившихся стрелков, но те не стреляли. Охота в Рильских горах запрещена. Дикие звери должны спокойно жить и плодиться на воле, умножая животный мир — одно из богатств природы.

Вот пробежал трусцой клыкастый кабан. Следом за ним тенью проскользнула меж камней лиса. Звери были так напуганы шумом, что даже заметив охотников, не поворачивали вспять, а мчались прямо на них с отчаянием смертников.

Птицы с тревожным криком кружили над лесом, беспокоясь об оставшихся в гнездах птенцах.

Лес гудел, гудели горы от грохота барабанов и жестянок. Громкое эхо скатывалось по склонам в долины. Визгливые звуки зурны выгоняли животных из самых укромных мест, а знакомый им собачий лай только подстёгивал их в безумном беге. Ужас объял горы.

Мимо охотников пробежало уже много разных зверей. А медведя всё не было. Может, они ошиблись? Может, логово этого зверя находится совсем в ином месте Рильских гор?.. Ведь хищники никогда не устраивают логово в тех местах, где они добывают себе пищу.

Незадолго до полудня со стороны цепи загонщиков прозвучал протяжный крик:

— Эге-ге-ге-ге-е-е-ей!..

Это был сигнал о том, что медведь вышел из своего логова. Собаки подняли его и начали преследовать…

Охотники приготовились встретить хищника… Прошло немного времени, и вот среди скал показался огромный лохматый медведь.

Нет, это был не медведь, а медведица — рядом с ней ковылял маленький перепуганный медвежонок.

— Медведица! — переглянулись охотники и стали следить за каждым движением страшного зверя.

Медведица остановилась, подняла голову, нюхая воздух. Дуновение ветерка со стороны Сухого озера подсказало ей, что там таится опасность. Она свернула за груду камней, но, минуту спустя, вышла на маленькую полянку и остановилась. Она всё ещё находилась далеко от охотников — нельзя было стрелять наверняка. Ну что ж, охотники не спешили, они ждали, когда загонщики подгонят её поближе. Но кого из охотников ждет удача — чей меткий выстрел свалит медведицу? Да разве есть на свете такой охотник, который не мечтал бы убить такого зверя?

С каждой минутой всё громче звучали голоса загонщиков, всё ближе раздавался собачий лай. Но медведица стояла не шелохнувшись.

— Отдыхает, — шептались стрелки. — Как подойдет на пятьдесят шагов, тогда…

Медведица на полянке вдруг жалобно заревела, словно взывая о помощи, потом прижалась головой к медвежонку. Наверное, она предчувствовала, что конец её близок. Но почему она не пыталась спастись бегством ?… Вот и собаки выскочили из леса. Одна, вторая … пять собак. Сейчас они накинутся на нее. И правда, увлечённая погоней, первая собака сходу накинулась на медведицу. И тут же с предсмертным визгом отлетела в сторону, отброшенная страшным ударом медвежьей лапы. И вторая собака погибла… Медведица просто разорвала её на части. Другие собаки словно опомнились и уже не подступали к ней близко. Только одна из них попыталась подобраться к медвежонку, но быстро отказалась от своего намерения, потому что медведица не спускала с него глаз. А медвежонок сделал несколько шагов, поджимая заднюю лапу, и сел.

Только теперь люди поняли, что он повредил себе лапу и не может бегать. Потому-то и медведица не сходит с места и жалобно ревёт. Ведь она мать, а какая мать бросит своего малыша в беде, даже если ей самой угрожает гибель.

Поняв это, стрелки, не сговариваясь, двинулись к медведице. Они шли, взяв ружья на изготовку. В каждом ружье — смерть. В каждом взгляде — готовность нажать на спуск!

С другой стороны к медведице приближались загонщики. Они уже перестали стучать и кричать. Расстояние между людьми и зверем всё больше сокращалось, но никто не стрелял. Охотники шли неспеша, торжественно, как победители.

Загонщики подозвали своих собак, чтобы их не задело пулями, когда охотники начнут стрелять.

Наступила тишина. Тишина, полная напряженного ожидания. Медведица присела на задние лапы и, поворачивая голову, оглядывала приближающихся людей. Время от времени она придвигала медвежонка поближе к себе.

Охотники подошли к ней на тридцать-сорок шагов и остановились. Теперь люди и хищник смотрели прямо в глаза друг другу. Медвежонок задрожал и прижался к матери. Стрелки вскинули ружья, прицелились прямо в голову медведицы. Сейчас грянут выстрелы и…

Но никто не выстрелил. Люди и зверь продолжали пристально смотреть друг на друга. Охотники молчали. И медведица перестала рычать… Быть может, она осознала свою вину и примирилась с той участью, которую уготовили ей люди.

Долго стояли так охотники, и никто не решился выстрелить первым.

А что, если эта медведица не хищница?

И охотники один за другим стали отходить.

Загонщики тоже отошли в сторону. Человек — грозный враг и беспощадный истребитель хищных животных — отступил: он не хотел убивать.

Да и разве могли охотники убить медведицу-мать!

Пусть она даже хищница, но она мать!

Стрелки отошли на сотню шагов и обернулись. Медведица поняла, что люди пощадили её, что опасность миновала.

Она опустила голову и лизнула медвежонка. Потом медленно направилась в лес. Медвежонок, прихрамывая, заковылял следом.

С того дня никто больше не слышал о медведице-хищнице. Никто не слыхал и о том, что она причинила вред людям где-либо в других местах. Быть может, этот случай помог ей понять людей и вернуться к прежнему образу жизни.

Иван Крыстев. Наказанный косолапка

Художник Асен Грозев

У Румянки румяные щёчки и русые волосы. А в волосах розовый бантик. Она часто ходит в гости к своему дедушке. Её дедушка лесник. Он живет в лесу, в деревянном домике.

Однажды утром, уходя из дома, дедушка сказал: — Милая моя внученька, захотелось мне что-то грибной похлёбки. — Хорошо, дедушка, сварю тебе похлебку, - ответила Румянка и добавила: — А ещё схожу в лес и наберу земляники. Я знаю одну поляну, где растёт самая сладкая во всём лесу земляника. И работящая Румянка принялась готовить похлёбку.

А дедушка с ружьём пошёл по тропинке в лес и вскоре скрылся за высокими клёнами. Только дымок из его трубки остался висеть облачком над тропинкой.

Сухие дрова горели хорошо, и гребная похлёбка сварилась быстро. Румянка поправила свой розовый бантик и взяла лукошко.

«Дедушка придет к вечеру, времени у меня хватит, — подумала она — я успею набрать полное лукошко земляники и вернуться домой до его прихода».

К вечеру Румянка вернулась домой усталая, но довольная. Лукошко было доверху наполнено сладкой земляникой, набранной на лесной поляне. Румянка поставила лукошко на скамейку у двери, а сама вошла в дом и принялась накрывать на стол.

Как обычно, лесник вернулся домой, когда над горой загорелась первая звёздочка. И на этот раз ветерок сперва донёс до Румянки запах дыма из дедушкиной трубки, потом послышалось негромкое покашливание и наконец — в дверях показался и сам дедушка.

— Садись скорей за стол, дедушка, пока похлёбка не остыла, — сказала Румянка и похвасталась. — Если бы ты знал, какой сладкой земляники я тебе набрала!

Но дедушке не довелось в этот вечер отведать земляники. Пока они ужинали, кто-то подкрался тихонько к дому и съел все ягоды. Выйдя во двор, Румянка увидела опрокинутое пустое лукошко. Кленовые листья, которыми была покрыта земляника, лежали вокруг на земле. Румянке стало очень обидно. Её голубые глаза налились слезами.

— Я знаю, кто съел землянику, — сказал дедушка. — Это дело Косолапки. Видел я, как он крутился вокруг нашего дома. Прошлым летом он съел у меня целый горшок мёда. Но не горюй, Румянка, на этот раз мы ему спуску не дадим, отучим от таких проделок. Сходи завтра опять на свою полянку и набери лукошко земляники. Но когда воротишься, не оставляй её во дворе, а спрячь в доме. На другой вечер лесник пришёл домой пораньше. В своей фуражке он принес ежа.

— Вот кто будет сторожить землянику, — сказал дедушка и подал удивлённой внучку колючего ежа. — Положим его в лукошко прямо на землянику и прикрой сверху кленовыми листьями. Потом поставь лукошко на то место, где оно вчера стояло! Румянка так и сделала.

Потом они сели ужинать. Прошло немного времени.

Вдруг за дверью раздался шум.

Дедушка и Румянка выглянули во двор и увидели Косолапку. Воришка-медвежонок улепётывали на задних лапах по тропинке. При этом он жалобно повизгивая и потирал передними лапами уколотый нос.

С тех пор он даже близко не подходил к домику лесника.

Альберт Декало. Возмущенная лиса

Иллюстрации Бориса Димовского

Перевел с болгарского Валентин Арсеньев

Редактор перевода Василий Протопопов

Яблоко

Однажды Яблоко большое, Румяное и наливное Вскричало, глупой важности полно: «Послушайте, соседи и соседки, Я не для этой жалкой ветки, А только для верхушки рождено! Ведь Яблоня лишь для меня У почвы соки отбирает, А солнце, красоту мою ценя, Меня и холит и ласкает! Да я… да ты.. да дайте срок…» И так оно разбушевалось, Что, лишь повеял ветерок, Не удержалось и сорвалось. И вот, на землю плюхнувшись, увы, Изгнило средь сырой травы. А Яблоня по-прежнему рожает Чудесные румяные плоды И в том, что хвастунишки не хватает, Не видит никакой беды.

Коза и роза

Пред Розовым Кустом Коза стоит. «Как ты приятен, Ароматен, — говорит. — Всех привлекаешь ты Красивыми цветами, Зачем же ты Пугаешь всех шипами?» А Куст немедленно Козе в ответ: «Затем, что Козам ненасытным Счёту нет, И если бы шипы Их не пугал, Они бы все цветы мои пожрали!»

Возмущенная лиса

Сказали раз Лисе, что злой Хорёк
Средь бела дня на фермеподстерёг
Разиню Петуха и в щель забора
Добычу уволок без лишних разговоров.
Разгневанной Лисы таков был приговор:
«Ах, он обжора!
Ах, он вор!»

Иволга и сойка

— Ах, кумушка, ах, милая сестра,
Послушай, что со мной случилося вчера, —
Завидев Иволгу, вскричала Сойка:
— Лечу я на церковный двор,
Там галки кониертируют так бойко.
Лишь появилась я — умолк весь хор…
Ах, не могу забыть я до сих пор:
Овациям, хвалам — ну ни конца, ни края.
«Ваш голос, мол, нам слух ласкает,
Такой певицы не найти нигде, ей-ей!…»
А ты, скажи мне, без излишней лести
Хоть раз такой добилась чести?
— Ах, нет, меня хвалил лишь Соловей!

Вор

Хозяин, распахнув дверь в кладовую,
Оцепенел, беду почуя,
В глазах туман, на сердце — тошнота…
Зовет он сторожа — Кота:
— Здесь было у меня ни много и ни мало —
А килограммов двадцать сала,
Сейчас же вижу только два!
«Ах, эти мыши — всё им трын-трава!»
Вздыхает кладовщик в ответ.
— А где же свежие колбасы?
«Ох, мыши! До чего опасны!»
— И простокваши, вижу, нет,
И масла, и сыров, и рыбы.
Остались только соли глыбы —
Все до одной, наперечёт.
«Мышь соли той в рот не берёт!»
Взревел Хозяин в возмущенье:
— Да это просто разоренье!
«Чтобы склад свой уберечь, ей-богу,
Ты должен мне прислать подмогу», —
Кот молвит, ухо почесав.

Хозяин видит: сторож прав.
Его он хвалит за сноровку
И в помощь ставит мышеловку.
Пружину взводит. На крючок
Цепляет сала он кусок.
Сам притаился в уголке.
Проходит час. Невдалеке
Он слышит шорох. В миг единый
Послышался щелчок пружины.
Тут с хворостиною в руке
Бежит Хозяин к мышеловке:
А в ней не мышь – сам сторож ловкий!

Дуб

Раз глупенькая Ель
Столетний Дуб спросила:
—Скажи ты мне, ужель
Есть у тебя и сила
И смелость не бояться бурь?
Уж больно высоко вознёсся ты в лазурь
И ветви широко раскинул над землёю.
Что стоит бурям справиться с тобою?

Но Дуб в ответ:
—Нет, не боюсь я бурь жестоких:
Ведь мощь моя в корнях глубоких!

Надменный тополь

Верзила Тополь, так расти старался Что выше всех соседей оказался. Был Тополь тот и строен и красив. А потому — надменен и спесив. Во Яблоньке, что вся в цвету белела, Он говорит: «Собой горжусь я смело Моя макушка в облаках витает, Меня и мать родная не узнает!» У Яблоньки ответ давно готов: — Что толку в росте, коли нет плодов!..

Роза и гвоздика

Под боком у красавицы Гвоздики На клумбе цветника приткнулся дикий Невзрачный, никому неведомый Цветок. Дышал он робко воздухом приятным, Ароматным И от смущения сгибал, насколько мог, Дрожащий стебелёк. Случайно тот цветок заметив (Случайностей полным-полно на свете!), Гвоздика приняла надменный вид. «А этот коротыш откуда? — говорит. — Цветком его никак не назову, Скорей похож он на траву! А раз трава — пусть уберётся к травам!» Услышавши сей приговор неправый, Пришелец в ужасе стал сам не свой И, спрятавшись за росною травой, Защиты ищет со стыдом великим От грубости Гвоздики. Тут, заалев, как от мороза, Накинулась на грубиянку Роза: «Что из того, что с этим новичком Никто из нас покуда незнаком? Но издаёт он чудный аромат, А наш прекрасный, свежий сад Лишь потому всё больше хорошеет, Что все цветы заботливо лелеет И все цветы собой его красят!»

Волк и Ёж

От долгого поста изрядно отощав,
Волк рыскал по лесу и на поляне растянулся.
(Не очень-то порыщешь натощак!)
Его завидев, Ёж в клубок скорей свернулся.
Тут Волк ему, досады не тая:
— Ну как не быть мне на тебя в обиде!
Меня ль боишься ты? Ведь мы с тобой друзья…
— Приятель дорогой, я пасть твою увидел!..

Плуг и санки

Валялись Санки в глубине сарая.
На отдых после тяжкого труда
Приплёлся старый Плуг туда,
Кряхтя устало и зевая.
Смеются Санки шустрые, на Плуг
С язвительной усмешкой глядя,
И говорит ему: — Эх, дядя,
Чего ты раскряхтелся вдруг!
Тебе побыть бы в нашей шкуре:
Мороз трещит,
Буран слепит,
Пыль снежная столбом стоит,
А мы летим, подобно буре!
Ты ж только ниву взял да распахал
И тотчас же заохал, завздыхал…

— Нет, вы, по-моему, кругом неправы, —
Учтиво отвечает Плуг, —
И я, как ваш сосед и друг,
Позволю лишь заметить без прикрас,
Что шумной вашей славы
Хватает на минутку иль на час.
Вы мчитесь вихрем, тут же исчезая,
Не оставляя
За собой следа,
А я хоть и тащусь неторопливо,
Но по широким нивам
За мной глубокая чернеет борозда!

По чужой мерке

Медведю как-то раз пришло на ум Сшить новый, на заказ, костюм, И к Дятлу он отправился седому — На весь тот лес известному портному. Костюм заказан. Через десять дней Медведь в обновке зашагал своей. «Здорово, брат! Тебя, никак, с обновкой! — С ним встретясь, Волк сказал (был подхалим он ловкий!): — Чудесно! Но… Пиджак немного мешковат. А может быть, я ошибаюсь, брат: Глаз подведёт, не стоит глазу верить, Ты лучше дай мне свой костюм примерить… Да, рукава коротковаты, так и есть, И сузить не мешало бы вот здесь…» Рассерженный Медведь затопал вновь к портному, Известному закройщику лесному. Исправил недостатки тот, И вот Медведь домой к себе бредёт. Лиса ему попалася навстречу. «Ах, Михаил Иваныч, добрый вечер! Как поживаешь ты, любезный кум? Да на тебе новёхонький костюм!…» Лиса костюм и мнёт и гладит. «А ну-ка дай примерю, смеха ради… Конечно же, широк и длинноват! Жестоко ты обманут, сват, Такой костюм лишь пугалу годится!» Разгневанный Медведь немедля к Дятлу мчится. Его сердито выслушал портной И говорит, качая головой: «Кто слепо верит мнению чужому, Тому ходить босому и нагому!»

Крум Григоров. Славчо-кроликовод

Иллюстрации К.Денчева

Перевел с болгарского Ю.Жанов

Редактор перевода Ирина Аврамова

Однажды родители привели меня в крольчатник дедушки Петра. Я и раньше ходил с ними на хозяйственный двор – поглядеть на телят, на цыплят. Но в крольчатник попал впервые, и у меня просто глаза разбежались – так там было интересно.

— А тебе здесь нравится, как я погляжу, — сказал мне дедушка Пётр, взял меня за руку и повел по крольчатнику. Он отворял одну за другой дверки клеток и говорил:

— Вот эти кролики породы серый великан, а вот эти — ангорской… Можешь их погладить. Не бойся, не укусят!..

Особенно понравились мне кролики ангорской породы. Шёрстка у них белая и мягкая, как пух!.. Был бы у меня хоть один такой кролик, ничего другого мне не надо. Как бы я за ним ухаживал! Наверное, очень приятно потереться щекой о его тёплую шубку… Но и серенького кролика иметь тоже неплохо.

Вот если бы дедушка Пётр взял меня в помощники! Я бы его во всем слушался и очень старался. Носил бы кроликам корм, наливал воду в поилки, прибирал клетки… Но я не решился сказать об этом дедушке Петру.

Дома я долго не мог успокоиться. Всё о кроликах думал. Я, конечно, не знал, что в нашем селе есть ребята, которые выращивают кроликов. Правда, эти ребята старше меня. Они уже пионеры и носят красные галстуки. Вон, например, Стойко и Цанко. Они взяли на ферме маленьких кроликов и ухаживают за ними. Когда эти кролики станут большими, они отнесут их обратно в крольчатник к дедушке Петру, и он сдаст этих кроликов государству. А разве я не могу делать то же, что делают Цанко и Стойко.

— Ты ещё маленький, сынок, — говорили мне родители. Но как-то раз отец сказал: — Вижу, не выходят у тебя из головы эти кролики. Придётся поговорить с дедушкой Петром. Он человек добрый. Любит детей. Но только запомни, что живые кролики — это тебе не игрушка… Не такой уж я маленький, сам понимаю, что не игрушка. Совсем недавно мне исполнилось шесть лет. В день рождения я получил много подарков. Среди них был и один игрушечный зайчик. Его подарил мне дядя. Но этого зайчика даже сравнить нельзя с кроликами дедушки Петра. Он сделан из материи и опилок, не может ни прыгать, ни чистить свои усики. Нет, я хочу иметь настоящего кролика, живого…

И вот однажды рано утром отец снова привёл меня в крольчатник. Дедушка Пётр нёс по двору большую охапку люцерны. Положив её перед клетками, он подошел к нам. — Доброе утро, дедушка Пётр, — поздоровался с ним отец. — Не знаю, что стряслось с нашим Славчо. Он просто места себе не находит. Видно, околдовали его твои питомцы. Одни кролики у него на уме. И во сне ему снятся! Боюсь, как бы не захворал из-за них наш малыш. Дай, думаю, сходим с ним к дедушке Петру, может, он чем поможет… — Погодите малость, — ответил дедушка Пётр, — покуда я приготовлю дезинфекцию. Без неё посторонних в крольчатник пускать нельзя. Могут занести какую-нибудь заразу. Пропадут тогда мои прыгуны. Подождем, конечно! Я уж столько времени прождал, могу ещё немного подождать.

Дедушка Пётр быстро управился со своими делами и пригласил нас к себе в комнату. — Тут у меня и спальня, и канцелярия, — сказал он, улыбаясь. — Ну, что привело вас ко мне? — Пусть Славчо сам скажет, — повернулся ко мне отец. — Хочу разводить кроликов! — выпалил я. — Просто не знаю, как и быть, — сказал дедушка Пётр и почесал свой небритый подбородок. — Это ведь кооперативные кролики. Я за них перед всем селом отвечаю. Пропадет хоть один — с меня ответа потребуют! Вот в эту тетрадку я записываю приходы и расходы фермы.

Отмечаю в ней, когда у какой крольчихи должны малыши появиться и какой у молодняка суточный привес… Я думал, что как только попросим дедушку Петра, он сразу даст нам одного кролика. Но вышло совсем не так. Он долго рассказывал нам о разведении кроликов, об уходе за ними и даже о том, какие мягкие и теплые фуфайки получаются из их шерсти. Колебался он долго, но в конце-концов решился: — Ладно. По всему видно, что мальчонке уж больно хочется разводить кроликов. Верю, что он справится с этим делом. Ну а ежели и вычтут у меня за одного кролика — не велика беда! — Об этом и речи быть не может, — заверил его отец. — Насчет этого будь спокоен! Мы берем кролика, мы и в ответе за него.

Дедушка Пётр дал мне одну крольчиху. Вся она была серенькая, только брюшко белое. Я был сам не свой от радости, когда взял её на руки.

— Берегите её, — наказывал нам дедушка Пётр. — Нарочно даю вам крольчиху, чтобы она порадовала вас — принесла вам через месяц крольчат. Но зато и забот она больше потребует. Ну, желаю вам успеха!

Когда мы шли обратно, я не видел ничего, кроме своей крольчихи. Даже один раз споткнулся о камень и четь было не упал. Хорошо, что отец подхватил меня. Ведь я мог ушибить и крольчиху… Она сперва всё вздрагивала, хотела вырваться, но потом успокоилась.

— Теперь надо построить для неё жильё, — сказал отец, когда мы пришли домой. — Хорошо, что я сберёг доски от старого сарайчика.

По правде говоря, мне не хотелось ни на минуту разлучаться с крольчихой. Я хотел, чтобы она жила с нами — в комнате или на кухне — и даже спала со мной. Но я не забывал о наказах дедушки Петра и решил делать так, как он велел. Ведь если я буду неправильно ухаживать за крольчихой, он может рассердиться и отобрать её у меня.

Мой отец всё умеет. Он сам сделал конуру для собаки, курятник для кур и хлев для коровы. Я и тогда ему помогал — то доски подносил, то пилу подавал, то молоток, то гвозди, но сейчас я старался как никогда. После того, как мы навесили дверцу и приделали крючок, домик был готов. Мы поставили в него две миски — одну с овсом, а другую с водой — и впустили крольчиху.

— Ну вот, я своё дело сделал, — сказал мне отец. — Теперь дело за тобой. Смотри в оба. У кроликов много врагов. Есть такие кошки, которые нападают на них. Да и собаки не прочь полакомиться крольчатиной. Ну, мне пора в коровник. За коровами тоже уход нужен, иначе они не будут давать молока.

Когда отец ушел, мне захотелось отворить дверцу и взять крольчиху на руки. Но потом я испугался, как бы она не выскочила из домика. Попробуй потом поймай её! Я присел перед домиком на корточки и стал смотреть в щёлку. Крольчиха подрагивала ушами, вкусно похрустывала овсом и поглядывала на меня круглым, как бусина, глазом.

Когда вечером отец с мамой вернулись с работы, я всё ещё сидел перед домиком крольчихи. Узнав, что я весь день не ел, мама рассердилась, а папа улыбнулся и сказал:

— Ничего, на этот раз мы ему простим. Но с завтрашнего дня он не будет забывать о еде, если хочет стать настоящим кролиководом. Не то мы отнесём крольчиху обратно дедушке Петру.

Но она, конечно, осталась у нас, потому что с тех пор я всегда вовремя завтракал, обедал и ужинал. Иногда я брал свою тарелку и садился есть перед домиком крольчихи. Так мне было вкуснее. Я давал крольчихе хлеба, рвал для неё свежую травку, приносил люцерну и ветки шелковицы. Она ела с аппетитом, пила воду и быстро толстела.

Так прошел целый месяц. Однажды я отворил дверцу домика и ужасно перепугался. Крольчихи там не было. Что с ней могло случиться? Неужели её уволок ночью какой-нибудь кот? Что теперь скажет дедушка Пётр? «Вот, скажет он, я дал вам самую лучшую крольчиху, чтобы вы разводили кроликов, а вы не уберегли её!..»

Хорошо, что отец в то утро рано управился со своими делами в коровнике и скоро вернулся домой. Со слезами на глазах я рассказал ему о том, что случилось.

Тогда отец заглянул в домик и сказал: — Напрасно мы беспокоились. Видишь вот там в углу ямку? Наверное крольчихе не понравился этот домик, и она вырыла себе нору! Ни и дела! Я почти весь день не отхожу от домика, а не заметил, что крольчиха роет нору. Но потом я понял, что она рыла ночью, чтобы мы не видели. Мы с отцом отодвинули домик в сторону, осторожно разрыли нору и увидели крольчиху. Она лежала на подстилке из сена и травы, а под боком у неё копошились крольчата. Восемь крольчат! Совсем малюсеньких. Лежат рядышком и сосут молоко. Я так и запрыгал по двору от радости.

Первым делом я побежал похвалиться дедушке Петру. Рассказал ему, как испугался, когда не увидел утром крольчихи. А он похлопал меня по плечу и сказал:

— Стало быть, вы не всё запомнили из того, что я вам говорил. Коли крольчиха принялась рыть нору — жди приплода. Стало быть, скоро у неё должны крольчата появиться. А вы не уследили! Здесь на ферме полы клеток не земляные, а дощатые. Не то бы наши крольчихи весь двор разрыли. Ну да ладно, всё ведь обошлось. Теперь вам надо подбавить корму крольчихе. Потому что она кормит крольчат. Когда же крольчата сами примутся щипать травку, то кладите корм и для них. А через месяц-другой несите их ко мне…

Работы у меня прибавилось, и родители стали помогать мне. Крольчата росли не по дням, а по часам. И стали такими хорошенькими, такими шустрыми, что я готов был целый день на них смотреть.

Один крольчонок был весь белый, другой — чёрный, а остальные серенькие, как их мама.

Когда подошло время сдавать кроликов, мы посадили их в ящик, поставили его на тележку и повезли на ферму. Дедушка Пётр встретил нас радостно.

— Добро пожаловать! — сказал он. — Хороший кроликовод вышел из тебя, Славчо! По плану ты должен был сдать крольчиху с пятью кроликами, а сдаёшь на три кролика больше.

За приплод сверх нормы у нас платят дороже. Председатель уже знает, сколько кроликов ты вырастил. Я сам сказал ему об этом. И он распорядился выдать тебе пару кроликов по твоему выбору…

Я выбрал себе беленького и черного кроликов. Потом попрощался с дедушкой Петром и поблагодарил его. А он пожал мне руку, как взрослому. Когда мы с отцом вернулись домой вместе с двумя кроликами, то сразу же принялись за дело. Почистили как следует кроличий домик и сколотили для него деревянный пол.