LII
Идет Матиуш посреди улицы, на руках и ногах поблескивают золотые цепочки. Вдоль тротуаров стеной стоят солдаты, а за ними теснится народ.
День выдался погожий. На безоблачном небе сияло солнце. Жители столицы высыпали на улицы, чтобы в последний раз посмотреть на своего короля. Многие плакали, но Матиуш не видел слез, а если бы видел, легче было бы идти на казнь.
Те, кто любили и жалели Матиуша, молчали. Они не решались в присутствии врага высказать вслух свою преданность и уважение бывшему королю. Да и что могли они сказать? Кричать, как всегда: «Ура!» и «Да здравствует!» не годилось — ведь короля вели на казнь.
Зато пьяницы и бродяги, которых Молодой король нарочно напоил вином и водкой из королевских подвалов, орали во всю глотку:
— Ой, гляньте, король идет! От горшка два вершка! Ну и король! Ха-ха-ха! Что, слезки проливаешь? Иди, носик тебе утрем. Эх, король, королек!..
А Матиуш шагал с высоко поднятой головой: пусть все видят, что глаза у него сухие. Только брови сдвинул и глядел на солнышко.
Он не обращал внимания на то, что происходило вокруг. Его одолевали другие заботы: «Что с Клу-Клу? Где Антек? Почему Печальный король предал его? Что станется с его государством?»
И про отца с матерью подумал в последний раз. Город остался позади. Вот он и у столба, возле вырытой ямы. В лице — ни кровинки. Хладнокровно смотрит он, как взвод солдат заряжает ружья и целится в него.
Так же спокойно и хладнокровно выслушал он акт о помиловании:
ЗАМЕНИТЬ РАССТРЕЛ ССЫЛКОЙ НА НЕОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ
 |
Подъехал автомобиль и отвез Матиуша обратно в тюрьму. Через неделю его отправят на необитаемый остров.
