УПП

Цитата момента



Все, что говорится грубо, может быть сказано тактично.
Ты понял, блин?

Синтон - тренинг центрАссоциация профессионалов развития личности
Университет практической психологии

Книга момента



Великий стратег стал великим именно потому, что понял: выигрывает вовсе не тот, кто умеет играть по всем правилам; выигрывает тот, кто умеет отказаться в нужный момент от всех правил, навязать игре свои правила, неизвестные противнику, а когда понадобится - отказаться и от них.

Аркадий и Борис Стругацкие. «Град обреченный»

Читать далее >>


Фото момента



http://old.nkozlov.ru/library/fotogalereya/s374/d4330/
Мещера-2009

XXIV

Пока Матиуш гостил у Бум-Друма, министры не теряли времени даром: они сочиняли конституцию. А когда сочинили, с нетерпением стали поджидать короля. Ведь без королевской подписи этой бумажке грош цена!

Ждут-пождут, а Матиуш все не едет. «Где он, куда подевался?» — теряются министры в догадках. Им известно, что он благополучно достиг берегов Африки, потом ехал поездом, жил некоторое время в палатке в пограничном поселении белых. А дальше, доносил гарнизонный офицер, вождь людоедов прислал за Матиушем верблюдов, он уехал и как в воду канул.

Но вот в один прекрасный день от Матиуша приходит телеграмма:

ЖИВ-ЗДОРОВ, СКОРО БУДУ ДОМА.

— Счастливчик этот Матиуш! — завидовали ему иноземные короли.

— Везет ему, — шептались министры и вздыхали. «С войны вернулся — засадил нас в тюрьму, — думали они, — а теперь, чего доброго, велит зажарить и съест. Известно, хорошему людоеды не научат!»

Возвращался на родину Матиуш в прекрасном настроении. Еще бы! Путешествие удалось на славу. Он загорел, вырос, и аппетит у него был прямо-таки волчий. Не подозревая, какие страхи мучают министров, он решил подшутить над ними.

— Ну как, железные дороги в порядке? — спрашивает король, когда все собрались в тронном зале.

— В порядке, — отвечает министр железных дорог.

— Ну, смотрите, а то я прикажу сварить вас в крокодиловом соусе. А фабрик много построили?

— Много, — отвечает другой министр.

— Смотрите, а то я велю начинить вас бананами и зажарить.

У министров физиономии вытянулись и побелели, а Матиуш не выдержал и расхохотался.

— Господа, — сказал он, — не бойтесь, пожалуйста! Я не стал людоедом. И то, что говорили про моего друга Бум-Друма, выдумка и клевета.

Министры не поверили бы ни единому слову из рассказа Матиуша о его необычайных приключениях, если бы своими глазами не увидели целый состав, груженный золотом, серебром и драгоценными камнями. А когда Матиуш раздал им подарки Бум-Друма — ароматные сигары и сладкие африканские вина, — министры сменили гнев на милость.

В манифесте говорилось: «По велению его королевского величества отныне и впредь страной будет управлять народ в лице парламента…» и т. д.

— Теперь прошу записать, что я хочу сделать для детей, — сказал Матиуш. — Деньги есть, и можно приступить к делу. Итак, каждый мальчик и каждая девочка получат к лету по два мяча, а зимой — коньки. После уроков всем ученикам выдавать по одной конфете и сладкому пирожку. Девочкам, кроме того, ежегодно выдавать по новой кукле, а мальчикам — перочинный ножик. Во всех школах соорудить качели и карусели. К каждой купленной книжке или тетради бесплатно прилагаются переводные картинки. Это только начало, в дальнейшем я намерен осуществить много реформ. Прошу подсчитать, сколько это будет стоить и сколько времени понадобится на их осуществление. На подсчеты даю недельный срок.

Вообразите радость ребят, когда они узнали про реформы. А в газетах писали, что это только начало. Значит, будет еще лучше!

И вот все, кто умел писать, стали строчить Матиушу письма с просьбой сделать то-то и то-то. В королевскую канцелярию письма приносили мешками. Статс-секретарь просматривал их и выбрасывал в корзинку. Так всегда поступают в королевских канцеляриях. Матиуш об этом, конечно, не знал. Но однажды он увидел, как лакей тащит на королевскую помойку огромную корзину бумаг.

«А нет ли там, случайно, редких марок?» — подумал Матиуш. (Он собирал марки и наклеивал в специальный альбом.)

— Что это за бумаги и конверты? — спросил он.

— А я почем знаю? — ответил лакей не слишком любезно.

Матиуш посмотрел: письма адресованы ему. Тогда он приказал отнести корзину в королевский кабинет и вызвал секретаря.

— Что это за бумаги, господин секретарь?

— Да так, всякие ерундовские письма вашему королевскому величеству.

— А кто распорядился выбрасывать их на помойку?

— Так всегда делали!

— Значит, плохо делали! — вспылил Матиуш. — Если письмо адресовано мне, я один могу судить, ерундовское оно или нет. Отныне все письма прошу передавать мне! Я сам буду их читать.

— Ваше величество, короли получают очень много писем. А если бы народ еще узнал, что они сами их читают, писем скопилось бы целые горы. И так десять чиновников тем только и заняты, что отбирают и читают самые важные.

— А какие считаются важными?

— От чужеземных королей, фабрикантов и других влиятельных лиц.

— А неважные?

— Вашему величеству больше всего пишут дети. Что взбредет в голову, то и пишут. А некоторые так накалякают, что ничего не разберешь.

— Если вам трудно разбирать детские каракули, я сам буду читать письма ребят. А чиновникам дайте другую работу. Я вот тоже мальчик, а выиграл же войну с тремя королями и совершил путешествие, на которое ни один из моих взрослых министров не отважился.

Секретарь, не сказав ни слова, с низким поклоном удалился, а Матиуш принялся за чтение. Час проходил за часом, а Матиуш все читал. Церемониймейстер несколько раз подсматривал в замочную скважину: чем занят король и почему не идет обедать? Но, видя короля, склоненного над бумагами, не решался его беспокоить.

Матиуш читал, читал, а писем все не убавлялось, хотя самые неразборчивые каракули он откладывал в сторону, на потом. Ребята писали Матиушу обо всякой всячине: один мальчик рассказывал свой сон; другой писал, какие у него замечательные голуби и кролики и он хочет подарить двух голубей и одного кролика королю, но не знает, как это сделать; третий делился с королем своими планами на зиму, когда он получит коньки. Одна девочка прислала стишок собственного сочинения, другая нарисовала картинку. От какого-то мальчика пришел в подарок целый альбом рисунков, изображающих Матиуша в стране людоедов. Не очень похоже, но зато красиво, и Матиуш с удовольствием рассматривал картинки.

Но больше всего было писем с просьбами. Кто просил велосипед, кто фотоаппарат, кто пони. Одна девочка писала, что у нее больна мама, а денег на лекарство нет. Мальчик жаловался: у него нет ботинок и не в чем ходить в школу, а учиться очень хочется. Он даже табель в конверт вложил, чтобы Матиуш не подумал, будто он лентяй.

«Может, лучше раздавать ребятам ботинки, а не мячи да куклы?» — подумал Матиуш, прочтя эти письма.

До поздней ночи просидел он за письменным столом, даже ужин велел принести в кабинет. Церемониймейстер опять заглядывал в щелку. У него и у лакеев слипались глаза, но лечь спать раньше короля они не имели права.

Письма с просьбами Матиуш откладывал отдельно.

«Как быть? И лекарство нужно больной матери. И ботинки нужны мальчику, который хочет учиться».

У Матиуша от чтения даже глаза заболели. Особенно туго подвигалось дело с письмами, написанными неразборчиво. Он откладывал их в сторону, хотя понимал, что это неправильно. «Ведь совсем недавно у меня тоже вместо букв получались каракули, а подписывал же я важные документы. Может, у этих ребят какое-нибудь важное дело, и они не виноваты, что не умеют писать разборчиво. Хорошо бы заставить чиновников переписывать набело неразборчивые письма». Прошло еще два часа. На столе лежало писем двести или больше. И Матиуш с горечью убедился, что один не справится.

«Завтра дочитаю», — решил он и уныло побрел в королевскую опочивальню.

«Как быть? — ломал он себе голову. — Если каждый день читать по стольку писем, ни на что другое времени не хватит. А выбрасывать письма на помойку — величайшее свинство. Но откуда их столько берется?»

XXV

На другой день Матиуш встал ни свет ни заря, выпил наскоро стакан молока и побежал в кабинет. Уроки на сегодня он отменил и до самого обеда читал письма. Устал зверски, больше, чем на войне или во время странствия в пустыне. И вот когда он уже мечтал об обеде и отдыхе, в кабинет вошел секретарь, а за ним четверо лакеев с тяжелой ношей.

— Сегодняшняя почта, ваше королевское величество! — доложил секретарь и, как показалось Матиушу, усмехнулся.

— Это еще что такое, сто тысяч людоедов и крокодилов! — разозлившись, топнул Матиуш ногой. — Вы что, хотите, чтобы я ослеп? Где это видано, чтобы король читал по мешку писем в день?! И вообще, как вы смеете шутить над королем? Да я вас в тюрьму за это упеку!..

В глубине души Матиуш понимал, что не прав, но признаться в этом не хотел.

— Полна канцелярия лодырей! Письма в мусорный ящик швырять да королю носить — это они умеют, а как работать надо, у них голова болит. Я вам покажу, бездельники…

К счастью, в дверях кабинета появился канцлер. Смекнув, в чем дело, он велел лакеям унести злосчастный мешок, а секретарю подождать в соседней комнате. Когда четверо лакеев с огромным мешком скрылись за дверью, у Матиуша отлегло от сердца, но он продолжал делать вид, будто еще сердится.

— На что это похоже, господин канцлер, чтобы адресованные королю письма выбрасывались на помойку?! Почему от меня утаивают нужды моих подданных? Разве это справедливо, чтобы мальчик не ходил в школу из-за того, что у него нет ботинок? Куда смотрит министр юстиции! Впрочем, у моего друга Бум-Друма тоже нет ботинок, но у них климат тропический.

Матиуш долго совещался с государственным канцлером, потом позвал секретаря. Оказывается, старик больше двадцати лет работает в канцелярии. Он читал письма, которые приходили ещё на имя отца Матиуша и даже деда. Опыт по этой части у него был огромный.

— При жизни дедушки вашего величества в королевскую канцелярию ежедневно поступало сто писем. Это были хорошие времена! Во всем государстве насчитывалось не больше ста тысяч грамотных. А вот когда Стефан Мудрый построил школы, грамотных стало уже два миллиона. И в канцелярию приходило от шестисот до тысячи писем ежедневно. Одному читать столько писем было не под силу, и я нанял себе в помощь еще пятерых чиновников. А с тех пор как наш милостивый король Матиуш Реформатор изволил подарить куклу дочке начальника пожарной команды, посыпались письма от детей — от пяти до десяти тысяч в день. Особенно много приходит в понедельник: в воскресенье дети школу не посещают и у них много свободного времени. Я как раз собирался подать прошение, чтобы мне разрешили взять еще пятерых помощников.

— Знаю, знаю, — перебил его Матиуш. — Но какая от вашего чтения польза, если письма выбрасываются на помойку?

— Прежде чем выбросить, их читают, конечно, если удается разобрать почерк, и заносят каждое письмо под номером в особую книгу. И в отдельной графе записывают просьбу корреспондента.

Желая проверить, правда ли это, Матиуш спросил:

— Ну, а среди тех писем, которые лакей вчера нес на помойку, была просьба насчет ботинок?

— Не помню, но это можно проверить.

По распоряжению секретаря два чиновника, тяжело отдуваясь, внесли в королевский кабинет огромную книгу. И действительно, под № 47 000 000 000 нашли имя, фамилию и адрес мальчика, а в графе «Содержание письма» было написано: «Просит ботинки, чтобы ходить в школу».

— Я больше двадцати лет работаю чиновником, и у меня в канцелярии образцовый порядок.

Матиуш был мальчик справедливый. Он понял, что зря обидел старика.

— Большое вам спасибо, — сказал он, протянув ему руку.

В конце концов придумали такой выход из положения: письма по-прежнему будут читать чиновники, а самые интересные — не больше ста в день — откладывать для Матиуша. Для чтения писем с просьбами специально выделят двух чиновников. Они должны проверять, правду пишут ребята или врут.

— Например, вот этот мальчик пишет, что ему нужны ботинки. А может, это неправда? Ваше королевское величество пошлет ему ботинки, а он продаст их и накупит сладостей.

Пришлось признать, что секретарь прав. Матиуш вспомнил, как на войне один солдат продавал сапоги и покупал водку, а потом просил новые.

«Жаль, что из-за лгунов и мошенников нельзя верить людям», — с горечью подумал Матиуш.

И решили еще вот что: Матиуш сам будет выдавать мальчикам и девочкам то, о чем они просили в письмах.

«Вот здорово! — обрадовался он. — Хоть с ребятами поговорю, а то все министры да послы — скука смертная!»

Итак, установили распорядок дня его величества короля Матиуша. С утра до двенадцати часов — уроки. В двенадцать — завтрак. После завтрака прием иностранных послов и министров. Потом чтение писем. Потом обед; после обеда будут приходить дети. А потом до ужина разные заседания и совещания с министрами. И — спать.

Когда все рассчитали по часам и минутам, Матиушу взгрустнулось. А когда же играть? Но он тут же одернул себя: «Король, даже если он мальчик, прежде всего должен думать не о себе, а о других. Может, настанет такое время, когда я переделаю все дела и тогда смогу поиграть часок-другой. И потом, я ведь путешествовал, — сам с собой рассуждал Матиуш, — видел столько интересного, месяц жил на море, побывал в гостях у Бум-Друма. Отдохнул, поразвлекся, пора за королевские дела приниматься!»

Сказано — сделано.

С утра Матиуш учится, потом чиновник вслух читает ему письма, а Матиуш, которому трудно долго сидеть на одном месте, заложив руки за спину, ходит взад-вперед по кабинету. В хорошую погоду письма по совету доктора читали в королевском парке.

В часы аудиенции во дворце собирался разный народ. Иностранные послы приходили справиться, когда открытие парламента. Фабриканты и подрядчики спрашивали у короля, какие делать качели и карусели. Прибывали посольства из дальних тропических стран. Всем хотелось жить в дружбе с маленьким королем, который побывал в гостях у Бум-Друма. Некоторые послы хитрили, стараясь выгородить своих вождей и очернить Бум-Друма в глазах Матиуша.

Вообще с ними надо было держать ухо востро, не то попадешь впросак. Другое дело — дети. Они входили по очереди в тронный зал, и Матиуш давал им то, о чем они просили в письмах. Нужные вещи по распоряжению Матиуша заранее покупались в магазинах, и ребята, получив кто пальто, кто учебники, кто ботинки, довольные расходились по домам. Чистюли-девочки часто просили гребенки и зубные щетки. Кто хорошо рисовал, получал краски. Один маленький музыкант, который играл на губной гармошке, мечтал о скрипке. Когда ему дали новенькую скрипку в красивом футляре, он на радостях сыграл королю веселую песенку.

Иногда во время аудиенции ребята просили еще что-нибудь. Это сердило Матиуша: он ведь не маг и не волшебник и не может достать из-под земли книжку, игрушку или что-то еще.

Одна девочка, получив новое платье к свадьбе своей тети, попросила и куклу до самого потолка.

— Дура! — сказал Матиуш. — Будешь жадничать, я у тебя и платье отниму!

Вообще Матиуш стал многоопытным королем, и обмануть его было совсем не просто, не то что раньше.

XXVI

Однажды во время послеобеденной аудиенции Матиуш услышал за дверью необычный шум и возню. Сначала он не обратил на это внимания: ребята галдели иногда в приемной. Но нет, судя по всему, там кто-то спорил, возмущался, чего-то требовал. Лакей, посланный узнать в чем дело, доложил: какой-то взрослый уперся и требует, чтобы король во что бы то ни стало принял его.

Матиушу захотелось взглянуть на упрямца, и он приказал его впустить.

В комнату ворвался длинноволосый человек с портфелем под мышкой и, не поздоровавшись, затараторил:

— Я, ваше королевское величество, журналист. Вы, конечно, знаете, так называются люди, которые делают газету. Целый месяц пытаюсь проникнуть к вам, но безуспешно. Все только слышу: «Завтра, завтра». А назавтра говорят: «Король устал, приходите в другой раз». Я уже по горло сыт этими «завтраками»! И вот, окончательно потеряв терпение, сделал вид, будто пришел со своим сыном. Думал, авось пропустят. Но не тут-то было! Лакеи узнали меня и опять гонят вон. А у меня очень важное дело, даже не одно, а несколько. Я не сомневаюсь, что вы с интересом меня выслушаете.

— Хорошо, — согласился Матиуш, — только подождите, пока я приму детей — это их часы.

— Позвольте, ваше величество, мне остаться в зале. Я буду сидеть тихо и не помешаю вам. А завтра напечатаю в газете статью про аудиенцию. Наши читатели с интересом прочтут об этом.

Матиуш велел принести стул, журналист сел и все время что-то записывал в свой блокнот…

— Ну, я вас слушаю, — сказал Матиуш, когда за последним мальчиком закрылась дверь.

— Государь, я не отниму у вас много времени. Я буду краток.

Несмотря на обещание, он говорил очень долго и рассказал Матиушу много интересного.

— Дело действительно важное, — выслушав его, сказал Матиуш. — Давайте поужинаем вместе, а потом продолжим наш разговор.

Журналист проговорил до одиннадцати часов, а Матиуш, заложив руки за спину, ходил по кабинету и слушал.

Никогда Матиуш до сих пор не видел человека, который пишет газету. «Умный и, хотя взрослый, совсем не похож; ни на одного из моих министров» — отметил он про себя

— Вы только пишете или рисуете тоже?

— В газете одни сотрудники пишут статьи, другие рисуют. Мы будем очень рады, если вы завтра посетите нашу редакцию.

Матиуш, который уже давно никуда не выезжал из дворца, с радостью согласился.

Редакция помещалась в большом доме, украшенном в честь приезда короля флагами, цветами и коврами. На первом этаже находилась типография, там печатали газеты. В конторе на втором этаже свежие газеты связывали пачками и отправляли на почту, а оттуда рассылали по всей стране. Там же принимали объявления и продавали газеты. И, наконец, еще выше была редакция, где за столиками сидели мужчины и строчили статьи, которые немедленно набирались и печатались в типографии. Жизнь здесь била ключом: приносили телеграммы со всех концов мира, беспрерывно звонили, телефоны, чумазые мальчишки-курьеры сновали с бумагами из типографии в редакцию и обратно. За одним столом писали, за другим — рисовали, за стеной стучали пишущие машинки.

Совсем как на войне.

На серебряном подносе принесли свежую, пахнущую типографской краской газету с фотографией Матиуша во время аудиенции. А в статье под снимком слово в слово, что говорил он и что отвечали дети.

Матиуш пробыл в редакции целых два часа, и ему очень понравилось, как здесь быстро все делается. «Теперь я понимаю, почему они первыми узнают обо всем на свете: про пожары, кражи, происшествия, про то, кто под машину попал, и что делают короли и министры».

— Как же вы не догадались, что я на фронте, а вместо меня на троне сидит фарфоровая кукла?

— Нам-то об этом было известно, только о некоторых вещах не полагается писать в газетах. Народ не должен знать слишком много. Это была государственная тайна, а разглашать тайны нельзя.

Вечером Матиуш опять долго беседовал с журналистом. Из разговора выяснилось следующее.

Никакой Матиуш не реформатор, и то, что он делал до сих пор, не реформы. Если он хочет, чтобы страной не на словах, а на деле управлял народ, надо созвать два парламента: один для взрослых, другой для детей. Дети выберут своих депутатов, и те от их имени заявят, нужны ли им шоколад, куклы, перочинные ножи или, скажем, ботинки и конфеты. Или деньги, чтобы самим покупать себе что хочется. И газета у них должна выходить своя, каждый день. Писать в нее будут сами дети о своих нуждах и пожеланиях. Это неправильно, что король один решает за всех. Разве может один человек все знать? А газета знает все. Вот, например, когда по приказу Матиуша ребятам раздавали шоколад, во многих деревнях чиновники съели его сами. Разве это справедливо? А так дети написали бы об этом в газету.

Четыре вечера подряд проговорили они с журналистом. И Матиуш словно прозрел. Как же ему самому не пришло это в голову? И вот на ближайшем государственном совете Матиуш попросил слова.

— Господа министры! — Матиуш по примеру канцлера выпил воды в знак того, что намерен произнести длинную речь. — Отныне страной будет править народ — это дело решенное. Но вы, господа, забыли, что народ — это не только взрослые, но и дети. У нас в стране несколько миллионов детей, значит, они тоже должны участвовать в управлении государством. Поэтому предлагаю создать два парламента: для взрослых и для детей. Я король взрослых и детей. Но если взрослые считают, что я для них мал, пусть выберут другого короля, а я буду королем детей…

Матиуш четыре раза отпивал воду из стакана — так долго он говорил. И министры смекнули: дело серьезное! Шоколадом, коньками да каруселями от него не отделаешься, ему теперь настоящие реформы подавай!

— Это, конечно, нелегко, — продолжал Матиуш. — Любая реформа требует жертв и усилий. Но пора начинать. Если моей жизни не хватит, чтобы довести это дело до конца, его завершат мои дети и внуки.

Министры опустили головы, боясь, как бы король не догадался, о чем они думают. А они думали о том, какие глупые дети. Но вслух этого не скажешь, когда сам король — мальчишка.

«Хочешь не хочешь, а на уступки пойти придется. Например, газета. Можно издавать детскую газету, деньги ведь теперь есть».

— А кто будет писать статьи в детскую газету? — Министры втайне надеялись похоронить эту идею.

— У меня есть на примете один журналист, а министром я назначу Фелека.

В последнее время Фелек часто злился и открыто высказывал недовольство, и Матиуш хотел доказать, что по-прежнему считает его своим другом.

— Эх, знаем мы цену королевской милости! На войне под пулями и Фелек хорош. А как по балам и театрам разъезжать да ракушки на морском берегу собирать — тут Фелека побоку, тут эти паиньки, Стасик да Еленка, больше подходят. А к людоедам ехать — опять про Фелека вспомнил. Еще бы, дело опасное. Стасика и Еленочку мамочка не пускает! Оно и понятно, мой отец простой солдат, а не господин капитан. Ну ничего, авось опять для какого-нибудь рискованного дела понадоблюсь.

Очень неприятно, когда тебя считают гордецом и в придачу еще неблагодарным.

Пусть же Фелек убедится, что он нужен Матиушу не только в беде. Фелек — самый подходящий министр для детей. Вечно он носится с оравой мальчишек по улицам, и никто лучше его не знает ребят.

Бедный Матиуш! Он и не подозревал, как трудно быть справедливым королем. Сколько трудов, хлопот и огорчений ждет его впереди!

В стране дела шли хорошо. В лесах полным ходом строили летние дома для детей. У каменщиков, плотников, печников, кровельщиков, стекольщиков и слесарей была работа, а значит, и деньги. Кирпичные и стекольные заводы, лесопилки работали в полную силу. Построили специальный завод, где делали коньки, и четыре кондитерские фабрики. Сооружали клетки и вагоны для перевозки диких зверей. Больших трудов и расходов потребовал вагон для слонов и верблюдов. А с длинношеей жирафой дело обстояло еще сложнее. За городом разбивали зоологический сад. А в городе строили два больших здания — парламент для взрослых и парламент для детей. У детей все было как у взрослых. Только дверные ручки прибили пониже, чтобы маленькие депутаты сами могли открывать дверь, стулья пониже, чтобы ноги доставали до пола, да окна пониже, чтобы смотреть на улицу во время скучных заседаний.

Страна благоденствовала. У ремесленников и мастеров была работа, фабриканты получали большие прибыли, дети радовались, что король заботится о них. Они читали свою газету, и каждый писал статьи о чем хотел. А кто не умел читать и писать, тот срочно учился. Статья в газете — это нешуточное дело! Родители и учителя тоже были довольны: дети стали учиться прилежней. И драк меньше: всем известно, драчунов и забияк в депутаты не выбирают. Для этого надо заслужить всеобщую любовь и уважение.

Матиуша любили теперь не только солдаты. Им восхищались все. Еще бы! Маленький, а какой мудрый!

Но никто не знал, сколько у него неприятностей, и все из-за зависти чужеземных королей.

— И чего этот Матиуш нос задирает? — ворчали они. — Хочет доказать, что он лучше нас, старых королей? Подумаешь, велика заслуга быть благодетелем за чужой счет! На его месте каждый дурак сумел бы провести реформы. Вон сколько золота отвалил ему Бум-Друм! Только это еще вопрос, пристало ли белому королю якшаться с черномазым людоедом!

Об этих разговорах Матиушу донесли его шпионы. А министр иностранных дел предупредил, что может начаться война. Ах, как некстати сейчас война! Она расстроит все планы. Рабочие наденут солдатские шинели, уйдут на фронт, и дома останутся недостроенными.

А Матиуш мечтал, чтобы дети еще этим летом выехали за город, а осенью собрались оба парламента — взрослый и детский.

— Как избежать войны? — спросил Матиуш, в раздумье расхаживая по кабинету.

— Перессорить королей между собой и заключить союз с самым сильным.

— Вот здорово! Печальный король непременно будет за нас. Он еще тогда говорил мне, что не хотел воевать с нами. Потом, мы с его армией не сражались: она находилась в резерве. К тому же он мне сам советовал заняться реформами для детей.

— Это очень важно. Ну, допустим, он будет за нас, но те двое — наши злейшие враги.

— Почему? — спросил Матиуш.

— Один зол на нас из-за парламента.

— А ему какое дело?

— Как это какое дело? Его народ узнает про реформы и тоже захочет сам управлять своей страной. Произойдет революция — и ему капут!

— Ну, а второй?

— С этим, пожалуй, можно договориться. Он недоволен тем, что африканские вожди присылают теперь подарки не ему, а нам. Надо поделиться с ним, и он успокоится.

— Сейчас все меры хороши, лишь бы не было войны! — решительно сказал Матиуш.

И в тот же вечер написал Печальному королю длинное письмо, в котором сообщал о своих реформах, просил совета, жаловался на то, как трудно быть королем. В письме были такие строчки:

Как стало известно из донесений моих шпионов, иностранные короли завидуют мне из-за золота, которое присылает Бум-Друм, и хотят снова начать войну. Ваше королевское величество, будьте другом, поссорьтесь с ними, пожалуйста.

Поздно ночью Матиуш кончил писать и вышел на балкон посмотреть на город. На улицах горели фонари, а в домах ни одно окошко не светилось: все спали.

«Все давно спокойно спят, только я один бодрствую и пишу по ночам письма, — с горечью подумал Матиуш. — Да, войны надо избежать любой ценой, не то дома для ребят останутся недостроенными и никуда они летом не поедут. Каждый мальчик и девочка думает о своих уроках и игрушках, а у меня нет времени даже учиться, потому что я должен заботиться обо всех детях моей страны».

Матиуш заглянул в детскую комнату. Игрушки покрылись толстым слоем пыли, их давно никто не трогал.

Матиуш взял в руки своего любимого Петрушку.

— Милый Петрушка, не сердись, что я тебя совсем забросил. Видишь ли, ты сделан из дерева и, пока тебя не сломают, лежишь себе спокойно и ничего тебе не надо. А мне приходится заботиться о живых людях, которым очень много всего надо.

Матиуш лег в постель, погасил свет и, уже засыпая, вспомнил, что не написал письмо тому королю, который злился на него из-за подарков негритянских королей.

Как быть? Оба письма надо отправить одновременно. Медлить нельзя, не то они, чего доброго, объявят войну, прежде чем получат письма.

Ничего не поделаешь, придется вставать. И хотя у Матиуша от усталости болела голова, он до самого утра сочинял письмо второму Королю.

После бессонной ночи опять целый день работай! А день выдался особенно тяжелый.

Из приморского города пришла телеграмма: Бум-Друм прислал пароход с дикими зверями и золотом, а король, которому принадлежит порт, не разрешает провозить груз через свою территорию.

Потом явились иноземные послы и сказали: их короли не желают, чтобы по их земле возили людоедские подарки. Раз позволили — и хватит. И вообще они не обязаны слушаться Матиуша. Слишком много он о себе воображает. Подумаешь, победил их один раз, зато теперь они купили новые пушки и не боятся его.

Послы вели себя вызывающе. Они явно хотели затеять ссору. Один даже ногой топнул, и церемониймейстер сделал ему замечание, что в присутствии короля топать ногами не полагается. Матиуш покраснел от гнева — недаром в жилах его текла кровь Генриха Свирепого — и чуть не крикнул: «Я вас тоже не боюсь! Давайте посмотрим, кто кого!»

Но он взял себя в руки и, побледнев, заговорил так, словно не слышал обидных речей:

— Господа послы, вы напрасно сердитесь! Я вашим королям не угрожаю войной и как раз вчера написал им письма, в которых предлагаю жить в мире. Вот, пожалуйста, передайте им. Здесь только два письма, третье будет готово сегодня. Если они не хотят провозить бесплатно подарки Бум-Друма по своей земле, я охотно им заплачу. Мне просто не пришло в голову, что вашим королям это может быть неприятно.

Не зная, что написано в письмах — конверты были заклеены и запечатаны сургучом с королевской печатью, — послы прикусили языки и, ворча себе что-то под нос, отправились восвояси.

После их ухода Матиуш совещался с журналистом, потом с Фелеком, потом с министрами. И еще в тот же день подписывал важные бумаги, принимал кого-то и присутствовал на военном параде по случаю годовщины победы, одержанной его предком Витольдом Непобедимым.

Доктор, увидев вечером бледное, измученное лицо Матиуша, всплеснул руками:

— Ваше величество, нельзя так переутомляться. Вы слишком много работаете, а спите и едите мало. В вашем возрасте человек растет, и при таком образе жизни легко заболеть туберкулезом. Смотрите, как бы у вас не пошла горлом кровь…

— Я вчера уже плевался кровью, — признался Матиуш.

Доктор переполошился, осмотрел его, но оказалось, у него просто выпал молочный зуб.

— А зуб где, ваше величество? — спросил присутствовавший при осмотре церемониймейстер.

— Я его в корзинку для бумаг выкинул.

Церемониймейстер промолчал, но про себя подумал: «Ну и времена настали! Королевские зубы, как ненужный хлам, выбрасываются на помойку».

Оказывается, испокон веку существовал обычай: выпавшие королевские зубы оправлять в золото и складывать в шкатулку, выложенную бриллиантами, а шкатулку хранить в королевской сокровищнице



Страница сформирована за 0.8 сек
SQL запросов: 170