IX
Пять раз подряд пришлось королям повторять одно и то же, ведь приезжали новые короли и нужно было ввести их в курс дела. И каждый раз кто‑нибудь говорил иначе, чем накануне.
Четыре дня злились короли, а на пятый – совсем выдохлись и присмирели. Даже короны у них набок съехали, и они с таким трепетом взирали на трубку Пакса, будто в ней, а не в коронах и скипетрах было спасение от всех напастей.
– Завтра воскресенье, – робко напомнил Молодой король, когда последний оратор кончил говорить, чего он хочет и чем недоволен.
Лорд Пакс встал, набрал воздуха в легкие и сказал громко:
– В понедельник соберемся в четыре часа утра.
Короли повскакали с мест, поправили короны, натянули мантии – и давай бог ноги!
– Сколько можно терпеть это издевательство! – возмутился кто‑то и стал подговаривать остальных собраться в воскресенье тайком от Пакса и самим решить, что делать.
– Оставьте меня в покое, ваше величество, я смертельно хочу спать! Может, я умру к понедельнику…
Но в понедельник все короли живые‑здоровые ровно в четыре часа утра как миленькие сидели на своих местах, с мольбой взирая на трубку Пакса.
– Ваши величества! Давайте обсудим, как мы поступим, если Матиуша поймают, и что делать, если его не поймают. Кроме того, надо решить, какие принять меры, если Матиуш жив, и что предпринять, если он умер. И, наконец, как быть, если Матиуш пойдет на мировую, и что будет, если он объявит войну. Где скрывается Матиуш, нам неизвестно. Если верить словам Дормеско, он убежал на территорию своего бывшего королевства. Но полковник Дормеско может ошибаться. Наше решение должно зависеть также от того, возглавит ли Матиуш революцию в стране Молодого короля или перейдет на сторону негров, которые объявили войну белым королям. Не надо забывать, что из всех черных королей среди нас присутствует один Бум‑Друм. Но это еще не все. Мы должны предусмотреть и ту возможность, что к детям присоединятся взрослые. Эти девять пунктов я ставлю на голосование. А сейчас объявляю пятнадцатиминутный перерыв, после которого вы проголосуете, какой из этих пунктов первым обсудить на сегодняшнем заседании.
Короли повскакали с мест:
– Да он нас заморит вконец!
– Мы отсюда живыми не выберемся!
– Что он, век здесь мариновать нас собрался?!
– Как хотите, а я уезжаю: у меня тетка тяжело больна.
– Мне операцию аппендицита должны делать! Доктор отпустил меня только на неделю.
– Я очень спешу: у меня сынок родился. Посмотрите, вот фотография!
– Завтра свадьба моей сестры! Она смертельно обидится, если я не приеду.
У всех были готовы отговорки, лишь бы улизнуть. Но стоило Паксу объявить, что перерыв окончен, как опять воцарилась тишина и порядок.
– Кто хочет взять слово: какой из девяти пунктов обсудим первым?
Молчание.
– Повторяю еще раз: кто хочет взять слово?
Тишина.
– Повторяю в третий раз: кто хочет взять слово?
Тут под столом, за которым сидели короли, послышался шорох, и оттуда вылез Матиуш.
– Прошу предоставить слово мне, – сказал он.
Короли остолбенели и, наверно, попадали бы на пол, если бы не удивительное самообладание лорда Пакса. Он строго посмотрел на них из‑под насупленных бровей и, обращаясь к секретарше, невозмутимо сказал:
– Пожалуйста, внесите в список присутствующих короля Матиуша и пометьте: прибыл с большим опозданием… Известны ли вашему величеству вынесенные на обсуждение вопросы? – спросил Пакс, посасывая трубку.
– Да, я все слышал. И поскольку я жив, предлагаю поставить на обсуждение пункт пятый, который гласит: «Как поступить, если Матиуш пойдет на мировую».
– Совершенно верно, – согласился лорд Пакс.
Матиуш сел.
– Кто еще хочет высказаться?
Но короли при всем желании не могли вымолвить ни слова.
Случившееся произвело на них такое ошеломляющее впечатление, что они лишились дара речи или, как говорится, проглотили языки.
– Если желающих выступить нет, прекращаю прения и перехожу к голосованию. Итак, кто за предложение короля Матиуша Первого Реформатора, прошу поднять два пальца правой руки… Предложение короля Матиуша Первого принято единогласно. Прошу занести это в протокол.
Тут Молодой король опомнился, вскочил с места и закричал – Прошу дать мне слово!
– Слово предоставляется Молодому королю.
– У меня вопрос: можно ли называть Матиуша королем, если он в последней войне лишился престола и королевства? Лорд Пакс именует его королем и обращается с ним так, будто он нам ровня. Я спрашиваю: правильно ли решать судьбу Матиуша вместе с Матиушем? Ведь он как‑никак наш пленник. И лишился королевства…
– Подумаешь! – перебил король Бамбук. – Разве мало известно случаев, когда короли лишаются королевств, а потом получают их обратно! Я сам тысячу лет прождал, пока мне вернули мои владения..
– Вам никто не давал слова, – покраснев от гнева, сказал лорд Пакс. – Перебивать выступающих не полагается. Молодой король не кончил. Пожалуйста, продолжайте, ваше величество.
– Так вот, повторяю. Матиуш – наш пленник. Он убежал и заслужил за это наказание. Учитывая, что он добровольно сдался, наказание можно смягчить. Впрочем, у него другого выхода не было, рано или поздно его все равно поймали бы, и он это отлично знал.
– Вы кончили, ваше величество?
– Да, кончил.
– Прошу слова, – сказал Матиуш.
– Слово предоставляется королю Матиушу Реформатору.
– Молодой король врет. Короны лишил меня не народ, а кучка предателей. Тридцать трусов, испугавшихся одной несчастной бомбы, не вправе свергать короля с престола. К тому же один из них повалился мне в ноги, просил прощения и называл королем. А полиция ваша никуда не годится. С таким же успехом я мог бы еще сто лет скрываться. Я кончил.
– Кто еще хочет высказаться?
– Я, – сказал Матиуш.
– Слово имеет король Матиуш Первый Реформатор.
– Предлагаю перенести заседание на завтра. Пусть короли соберутся с мыслями, посоветуются. Так сразу, с бухты‑барахты, трудно сообразить.
– Да, да, перенести на завтра! Отложить!
Короли сорвались с места и заговорили наперебой. Галдеж поднялся такой, что даже лорду Паксу не удалось навести порядок.
– Отложить!.. Перенести!.. Завтра!. Дайте время подумать!.. Протестуем!..
Лорд встал, стукнул кулаком по столу и выпустил из трубки устрашающий клуб дыма, при виде которого все успокоились, но продолжали стоять.
– Прошу сесть.
Никакого результата.
– Прошу сесть, – дрожащим от гнева голосом повторил лорд Пакс.
Первым сел Матиуш, за ним – остальные.
– Ставлю на голосование предложение короля Матиуша: перенести заседание на завтра…
– На десять часов утра, – прибавил Матиуш.
– На десять утра, – повторил лорд Пакс – Кто «за», прошу поднять руку.
Все, кроме Молодого короля и Бум‑Друма, подняли руки.
– Кто «против»?
На Молодого короля смотрят, а он хоть бы что.
– Кто воздержался?
– Я, – сказал Молодой король. – Я против любого предложения Матиуша. Здесь заседание королей, а Матиуш не король. Прошу это записать в протокол как votum separatum.
– Предложение короля Матиуша принято большинством голосов. Заседание объявляю закрытым до завтра до десяти часов утра.
Прощаясь, лорд Пакс пожал Матиушу руку.
– Поздравляю, ваше величество, вы овладели ситуацией.
После заседания к Матиушу подошел король Бамбук: хотел поболтать. Но Матиуш отвернулся от него с отвращением: он терпеть не мог врунов. Матиуш знал, взрослые тоже иногда любят прихвастнуть, но чтобы такое сказать, надо совсем совесть потерять. Тысячу лет ждал, пока ему вернули королевство! Вот это сказанул! Ведь человек может прожить немногим больше ста лет, а он: тысячу…
X
Матиуш пошел к морю и сел на камень. Им овладели усталость и печаль. Настрадался, намучился – и ради чего, ради кого? Одна Клу‑Клу осталась ему верна. Но она не знает и не должна знать, отчего у Матиуша пропало желание бороться. К чему огорчать Клу‑Клу? Пусть она будет счастлива!
Что это? Кто‑то поет. Матиуш прислушался и узнал голос Печального короля.
Когда Матиуш покидал зал заседаний, в коридоре его поджидал Печальный король, но Матиуш прошел мимо, будто они незнакомы. Он не сердился на Печального короля, просто ему все опротивело. У него было только одно желание: поскорей покончить с этим и уехать на необитаемый остров. Там, вдали от всех дел, бесконечно усталый и грустный, король Матиуш закончит свою бурную жизнь.
О побеге Матиуш не жалел. Теперь по крайней мере он поедет не как узник, а как король. Поедет добровольно, убедившись, что он никому не нужен.
– Матиуш, можно сесть рядом с тобой? – спросил Печальный король.
– Почему вы у меня спрашиваете? Остров не мой.
– Но ты ведь первый занял место на камне.
– Я могу подвинуться.
Долго сидели они рядом и молчали.
Печальный король вынул из кармана пригоршню орехов и протянул Матиушу. Матиуш грыз орехи, а скорлупки бросал в море. Лодочка‑скорлупка плавает возле берега, пока ее не накроет волна, и навсегда исчезает в белой пене.
– Где ты живешь, Матиуш?
– Первую ночь я провел под миртовым деревом, вторую – в зале заседаний под столом.
– Хочешь еще орехов?
– Спасибо.
– Короли остановились в гостинице, а я снял комнатушку в рыбачьей хижине. Там две кровати и очень чисто.
При упоминании о чистоте Матиуш невольно усмехнулся: он вспомнил тюремных пауков и клопов.
– Я ничего не мог поделать, – как бы про себя проговорил Печальный король. – Даже от престола отречься и уехать на необитаемый остров мне не позволили.
– Я слышал об этом, – сказал Матиуш.
– Ты очень похудел. Не мудрено, что тебя не узнали. Видно, нелегко пришлось тебе в последнее время.
– Король, – сказал Матиуш, глядя на него в упор, – как я убежал, что делал и каким образом пробрался сюда – это тайна. И я обязан хранить ее ради людей, которые вольно или невольно помогли королю‑изгнаннику. Никому на свете я теперь не доверяю, даже тебе.
Печальный король молча взял скрипку и заиграл. Из глаз его текли слезы…
Теперь послушайте, как Матиуш очутился на Фуфайке и почему ему хотелось поскорей попасть на необитаемый остров. Сумею ли я рассказать точно, как все было на самом деле, не знаю.
Это не так просто, если учесть, что сто самых знаменитых ученых двадцать лет спорили на страницах газет, при каких обстоятельствах убежал Матиуш. И каждый отстаивал свою версию.
Я выбрал самый интересный рассказ, полагая, что подробности решающей роли не играют.
А дело было так. Через неделю Матиуш признался одному мальчику, что он король. «Врет», – подумал мальчишка, но потом все‑таки поверил.
Вот пошли они как‑то гулять, и попалось им на глаза объявление, в котором за поимку Матиуша обещалось вознаграждение в десять миллионов. И мальчишки решили выдать Матиуша полиции.
Когда они шли парами, по улице случайно проезжала Клу‑Клу, которую выпустили из тюрьмы. И она сразу узнала Матиуша. Клу‑Клу заявила: ей непременно надо посетить приют, чтобы устроить точно такой же у себя на родине. Купив два килограмма конфет, она написала Матиушу записку:
Потерпи немного. Я тебе верна и постараюсь с помощью черных королей, которые объявили войну белым, вернуть тебе свободу и королевство.
Клу‑Клу приехала в приют и, пока раздавала ребятам конфеты, незаметно сунула Матиушу записку. Вскоре после этого он подслушал разговор мальчишек и узнал, что его собираются выдать. Тогда он решил убежать и спрятаться у старушки, которая напоила его молоком, когда они ловили убежавшего из зверинца волка. Прокрался Матиуш в дом, открыл потихоньку дверь, а в комнате вместо старушки сидит плечистый детина. Оказалось, это ее сын, который уехал в дальние края, а теперь вернулся за матерью. Но Матиуш не знал этого и сын старушки тоже не знал, что стоящий перед ним маленький оборвыш – король Матиуш. Недолго думая, он схватил за шиворот мнимого воришку и потащил в полицию. К счастью, в воротах повстречали они старушку. Матиуш кинулся к ней, а сын стоит и глазами хлопает: ничего не понимает. Добрая старушка сразу узнала Матиуша и повела к себе.
Тем временем жена колбасника донесла в полицию: так, мол, и так, жил у нас Матиуш, украл колбасу с сардельками и скрылся. Но ей не поверили, потому что охотников получить пять миллионов нашлось немало – все уверяли, будто его видели. Однако письмо из приюта, в котором опять упоминались злополучные сардельки, заставило полицейских и сыщиков схватиться за голову. На город обрушились обыски и облавы. А тут еще в тюрьме подкоп обнаружился
Дело принимало угрожающий оборот, и Матиуш написал Клу‑Клу: есть только один путь к спасению – ехать вместе с ней. Но как это сделать? И Клу‑Клу придумала. Она отравила ночью свою собаку, тайком закопала в саду и сказала, что хочет увезти на родину чучело любимого песика. Заказали столяру ящик, а сын старушки под видом чучела притащил в мешке Матиуша. Его положили в ящик, заколотили и так погрузили в вагон.
Сколько унижений перенес бедный Матиуш во время путешествия! Клу‑Клу, когда ехала в клетке с обезьянами, была еще дикаркой. Ей было голодно и тесно, но не стыдно, не то что гордому Матиушу. К тому же клетка – не ящик, живая обезьяна – не дохлый пес, а королевская дочь – не король. Когда так вот рассказываешь, кажется, ничего особенного, но поди попробуй сам полежи в ящике!
Клу‑Клу ехала одна, без охраны. Когда они прочли в газете про совещание королей на Фуфайке, Матиуш решил: он поедет туда, а Клу‑Клу – к неграм, объявившим войну белым королям. На берегу моря Клу‑Клу купила лодку, но, вместо того, чтобы подплыть к стоявшему на рейде кораблю, направила лодку в открытое море. На море начался шторм – не сильный и не слабый, а так, средний. Но для лодки даже такой шторм опасен. И потом, они ведь заранее не знали, утихнет буря или разыграется вовсю.
Два дня гребли они без передышки, на третий – Матиуш высадился на берегу, а Клу‑Клу поплыла дальше. Грустно было Матиушу расставаться с верным другом, но ничего не поделаешь – долг важней! Пробраться в зал заседаний и залезть под стол ничего не стоило. На островах даже короли чувствуют себя в безопасности, и поэтому там нет полиции.
Конечно, Матиуш похудел. Еще бы не похудеть от такой жизни!..
– Пойдем ко мне, – предложил Печальный король.
– Ладно. Лучше уж рыбацкая хижина, чем королевская гостиница.
Сидят они в хижине, пьют чай, но разговор не клеится. Слишком много надо сказать друг другу, а слова не идут, застревают в горле.
– Что такое votum separatum, дискуссия, апелляция? – спрашивает Матиуш.
– Выбрось эту чушь из головы! Эти слова придумали дураки, чтобы казаться умней.
– А лорд Пакс – умный?
– Короли его боятся, а он… только не думай, что я хочу тебе польстить, – он боится тебя. Впрочем, он сам дал тебе это понять.
– А что значит овладеть ситуацией?
– Это когда противник у тебя в руках. Сейчас все зависит от тебя. Молодой король – твой лютый враг, но его недолюбливают. Он задирал нос и храбрился, когда нас было трое, а теперь ты можешь рассчитывать на поддержку тридцати четырех человек. Знай: как ты захочешь, так и будет.
– Поздно, – ответил Матиуш и подпер голову рукой. – Ничего я не хочу и ничего на свете мне не надо.
– Матиуш! – ужаснулся Печальный король. – Я тебя не узнаю. Ты не имеешь права так говорить. Завтра ты можешь вернуть себе корону и королевство, которые принадлежат тебе по праву. Ты назвал трусами тех, кто в разгар битвы вывесил белые флаги, а теперь ты сам, король и вождь, накануне битвы, которая сулит тебе победу, предаешь себя и не только себя, но свои реформы, труд, борьбу, детей. Опомнись, Матиуш! Осталось потерпеть один день, последний день, и – конец!
Матиуш по‑прежнему сидел неподвижно, подперев голову рукой. Только из груди вырвался у него глубокий вздох.
– К чему мне победы? – прошептал он.
– Тебе ни к чему, но твоей победы ждут дети во всем мире. Они верят в тебя. Ты им обещал. Ты называл себя королем‑реформатором. Ты не имеешь права опускать руки.
Матиуш взял удочку и пошел на берег моря. Он просидел гам до вечера, но не поймал ни одной рыбки, хотя они подплывали к самому берегу. Видно, не до рыб ему было.
