XIV
Лето в этом году выдалось знойное. Кто оставался в городе, тот с тоской ждал воскресенья, чтобы с утра отправиться на загородную прогулку. Людей манили реки, луга, деревья. Как хорошо поваляться в тенистой рощице, побродить в одних трусах вдоль реки, подышать чистым воздухом, половить рыбу, поспать или посидеть просто так, глядя на плывущие по небу облака! В воскресенье весь город удирал за город. Кто как мог.
Ехали на поезде, на трамвае, на велосипеде, на мотоцикле, шли пешком. На вокзалах и на шоссе была ужасная давка.
Удобнее всего следить за таким передвижением сверху. Представим себе, что мы в центре города; с площади поднимаемся на воздушном шаре всё выше и выше, ещё чуть повыше, и вот мы уже на высоте пяти или, скажем, десяти километров над городом. Мы смотрим оттуда вниз. И что мы видим?
Мы видим разбегающиеся от города во все стороны железнодорожные пути и шоссе. По путям мчатся друг за другом поезда, они останавливаются среди полей и лесов на маленьких станциях, из вагонов выходят толпами горожане, паровозы пускают клубы чёрного дыма и, набирая скорость, мчатся дальше и дальше.
На шоссе всё выглядит примерно так же. Так же, да не совсем. Машины и мотоциклы движутся гуськом. Одни быстрее, другие медленнее. Но нам с нашего воздушного шара не ощутить спешки. Нам сверху кажется, что всё шоссе заставлено цветными коробочками. Движутся коробочки, движутся, пока одной из них не наскучит это движение и она, свернув в сторону, не исчезнет под шапками деревьев.
Чем дальше от города, тем меньше цветных коробочек на шоссе. В конце концов все разъезжаются в разные стороны, и шоссе пустеет.
Но, кроме железнодорожных путей и шоссе, есть ещё и тропинки. На тропинках мы тоже видим немало людей, они хотят поскорее добраться до какого-нибудь живописного уголка. Тропинки петляют среди полей. Кажется, идущие по ним люди нарочно изображают гигантского змея и затеяли хоровод, как это делают иногда на переменке или зимой на катке ребята.
Всмотримся ещё раз в эту картину — наш шар приземляется. Я проторчал бы с вами в воздухе целый день, но, к сожалению, не могу: обещал Пине, что в воскресенье утром забегу к нему на минуту — узнаю, как он поживает. Хотите, пойдём вместе? Пожалуйста!
Внимание! Наш шар приземляется… Все вышли? Порядок! А теперь перенесёмся в Пинин дом. Напоминаю: воскресенье, семь часов утра. Пинин папа только что повесил телефонную трубку.
— Безнадёжное дело, — заявил он.
— Ты о чём? — спросила мама.
— У Дарковского испортился автомобиль, — пояснил расстроенный папа.
— Может, ещё починит, — попыталась утешить его мама.
— Дарковский ничего не понимает в машинах, — ответил отец. — Впрочем, судя по его словам, дело серьёзное. Какие-то там клапаны у него забиты.
— У Дарковского забиты клапаны, а у нас забиты поезда. Вижу, что из прогулки за город ничего не получится, — сказала мама. — А я всю неделю мечтала об отдыхе!
— Ничем, к сожалению, не могу помочь. Мы зависим от Дарковского. Ничего не попишешь…
— А я уже приготовила бутерброды… — жалобно сказала мама.
— А я — удочки, — добавил отец.
— Я уже и чай налила в термос, — вздыхая, приговаривала мама.
— А я уже и червей накопал, — вторил ей отец.
— Был бы у нас мотоцикл! — воскликнула мама.
— По крайней мере, хоть три велосипеда! — отозвался отец.
— Но у нас ничего нет! — сказала мама.
— Нет ничего такого, на чём можно ехать, — присоединился к ней отец.
— Есть, есть! — крикнул Пиня.
— Что у нас есть? — спросил у него отец.
— Слон! На слонах очень удобно ездить!
— А ведь правда, — поддержал Пиню отец. — В Индии, например, магараджи ездят на слонах…
— Вот именно! — сказал Пиня.
— Да, но ездят ли на слонах на прогулки? — засомневалась мама.
— А какая разница? Если можно ехать на слоне на церемонию, значит, можно ехать на слоне и на прогулку. Слонная езда всегда полезна, — ответил Пиня.
— Слонная езда? Что это значит? — спросила Пинина мама.
— Бывает конная езда и бывает слонная, — пояснил матери Пиня.
— Он абсолютно прав, — тут(же сказал отец. — Если мы -едем на коне, значит, мы занимаемся конной ездой; если на слоне, то слонной. Логично!
— Поехали за город на слоне! — снова крикнул Пиня.
— Поехали! — согласился отец, который любил всё необычное.
— А как мы на него заберёмся? — с беспокойством спросила мама.
— По лесенке, — ответил Пиня.
— Ладно… — сказала мама. — Только оттуда очень легко свалиться.
— Я всё уже обдумал, — не без хвастовства заявил Пиня. — На спину Доминику мы поставим наш старый диван. Привяжем его верёвками и усядемся сверху.
— Есть только одно «но», — сказал Пинин отец, почёсывая затылок. — Согласится ли твой Доминик?
— Это уж я беру на себя! Я уверен, ему тоже захочется погулять за городом. Я сейчас! — крикнул Пиня и выбежал в сад.
— Привет, Доминик! — сказал он слону, похлопывая его по хоботу.
— Привет! — отозвался Доминик.
— Скажи, ты, случайно, не скучаешь?
— Немножко скучаю, — ответил Доминик.
— Послушай-ка, слон, а что, если нам проехаться за город, а?
— Это можно. Отчего ж… — согласился Доминик.
— Надо только кого-нибудь прихватить с собой…
— Что ж… Прихватим.
— Ещё человек двух.
— Тяжёлые? — спросил Доминик.
— Довольно тяжёлые.
— Кто такие?
— Мама и папа.
—Не может быть разговора. Конечно, прихватим, — заверил Пиню Доминик.
— Но это ещё не всё…
— А что ещё?
— Надо ещё взять диван.
— Диван? Зачем? — удивился Доминик.
— Чтоб мама и папа могли на что-нибудь сесть, — объяснил Пиня. — Я, например, могу сидеть где попало, скажем, на твоей голове.
— Моя голова — это не «где попало», — обиделся Доминик.
— Прости, пожалуйста! — воскликнул Пиня. — Я совсем не хотел тебя обидеть, это у меня вырвалось нечаянно. Я только хотел сказать, что я не капризный, вот и всё. Только это я хотел сказать, честное слово!
— Ну ладно, ладно, — успокоил Пиню Доминик. — Я согласен на диван.
Пиня поднялся наверх.
— Всё в порядке!
— Всё в порядке? — спросили одновременно мама и папа.
— Всё в порядке! Едем за город.
— Значит, займёмся слонной ездой?
— Слонной, — подтвердил Пйня. — Сейчас мы с папой установим на Доминике диван.
Со своей нелёгкой задачей отец и Пиня справились в мгновение ока. Им пришлось, правда, при этом решить целый ряд технических вопросов. Но выручила смекалка. Да и Доминик помог, выдержка у него была редкая.
Следует признать, что с диваном на спине Доминик выглядел весьма и весьма внушительно. Спинка дивана делала ещё больше его и без того огромное тело.
Да и сам диван на спине у Доминика чувствовал себя превосходно. К своей новой роли он отнёсся как к повышению. И действительно, вот уж повышение в полном смысле этого слова. Красная обивка дивана побагровела от удовлетворения и гордости! Ах, если б его видели другие диваны, его родственники и знакомые! Они всю жизнь проводят в тёмных углах, им ни разу в жизни не суждено пережить ни одного приключения. Они даже понятия не имеют, что такое слон!
Отец побежал наверх за мамой, и минуту спустя они вместе появились в саду. У мамы в руках была большая корзинка с бутербродами, редиской, сваренными вкрутую яйцами, термосами, лимонадом, конфетами и черешней; отец нёс удочки.
Пиня приставил к Доминику лестницу. Сначала поднялась мама, за ней папа. Потом Пиня убрал лестницу. Доминик встал на колени, обхватил Пиню хоботом и посадил себе на голову, как раз на самую середину между своими большими, красивыми ушами.
Когда Доминик встал на колени, Пинина мама громко вскрикнула:
— Ой!
Диван сильно накренился, и она едва не упала.
Но стоило Доминику выпрямиться и встать на все четыре ступни, как Пинина мама уселась поудобнее на диване и сказала, посмотрев мужу в глаза:
— Здесь очень мило, не правда ли?
— Правда, — ответил папа и потом сказал Пине: — Поехали!
Пиня потрепал Доминика по голове, наклонился к уху и шепнул:
— Послушай-ка, Доминик, мне очень стыдно, но я не знаю, как сказать слону, чтоб он двинулся с места. Лошади говорят: «Но». А слону?
— Говори что хочешь, — так же шёпотом ответил Доминик, который тоже понятия не имел, что полагается говорить в таких случаях.
— Может, достаточно просто чмокнуть?
— Конечно, достаточно, — ответил Доминик. — Только я тебя прошу: чмокни погромче!
— Будь спокоен!
И Пиня действительно чмокнул что надо. Доминик тотчас тронулся в путь.
— Ты только посмотри, как он его слушается, — шепнула Пинина мама Пининому папе.
|
|
Тем временем Доминик выехал, если так можно выразиться, из сада и величественно двинулся по улицам. Город, собственно, был почти пуст, потому что все отправились подышать свежим воздухом. Но те, кто не уехал, так и застыли от изумления в распахнутых настежь окнах. Некоторые выбежали даже на балконы, заслышав мерный гул шагов Доминика.
На шоссе запоздалые автомобили время от времени обгоняли Доминика. Опасаясь столкнуться со слоном, они то и дело сигналили.
Конечно, когда тебя обгоняют, это не очень-то приятно. Но ничего не поделаешь: Доминик был прекрасным средством передвижения, однако большой скорости развить не мог.
Зато когда прибыли на место, обнаружились все хорошие качества Доминика. Прежде всего он устроил своим пассажирам на берегу реки замечательный душ. Обгонявшие Доминика автомобилисты с завистью поглядывали теперь, как он поливает Пиню, мать и отца. На их долю из этого душа не досталось ни капельки. А потом, в полдень, когда деревья дают меньше всего тени (деревьев, кстати, было немного, и под каждым из них отдыхающие устроили давку), Доминик пригласил Пиню и его родителей под своё брюхо. Тень там была широкая. Все трое улеглись под Домиником, и, надо сказать, даже свободное место ещё осталось.
— Чудесно! — со вздохом произнесла Пинина мама.
А Доминик стоял невозмутимо и хоботом отгонял мух.
XV
С тех пор они каждое воскресенье выезжали за город на Доминике. Все к этому так привыкли,, что не представляли себе воскресного отдыха по-иному. Доминику это тоже очень нравилось. Сбылись наконец его давнишние мечты: Он стал познавать мир! Каждый раз они ездили на новое место. То ближе, то дальше. Впрочем, всё зависело от маршрута, который намечали в субботу вечером. Ведь самое главное — знать, куда ты собираешься ехать. Тогда ты не будешь блуждать без толку, спрашивая поминутно о дороге, а рванёшь прямо к цели. Может, слово «рванёшь» в отношении Доминика не самое меткое, прошу, однако, в этом смысле не иметь к автору претензий. Автор повторяет только то, что услышал от Пини. А Пиня, намечая маршрут, выражался чаще всего именно так. Кроме слова «рвануть», Пиня употреблял также многие другие глаголы. Он говорил, например:
— Завтра, Доминик, мы отчалим на озеро!
Или:
— Готовься. В воскресенье утром слетаем в Навратовицы!
Или:
— В ближайшее воскресенье рванём в Лапки!
Или:
— Что бы ты сказал, Доминик, если б мы двинули в Филютков?
Или:
— Газанём завтра на Вислу, на то самое место, где папа поймал того большого сома!
|
|
Согласитесь, что эти выражения подходили больше для автомобильных гонок или для реактивных самолётов, чем для Доминика, который, как мы знаем, двигался по шоссе с весьма умеренной скоростью, равной приблизительно тысяче слоношагов в час.
Может, именно потому, что Доминик был не слишком скор и каждый мог его без труда обогнать, он и завоевал популярность на всех дорогах.
Шофёры, высунувшись из автомобиля, кричали:
— Здорово; толстяк!
Пассажиры автобуса уже издалека махали Доминику.
Доминик выглядел на шоссе великолепно — второго такого экскурсионного слона нигде не было; больше того, никто и не слыхивал, чтоб где-нибудь на свете было нечто подобное. Появилась мода на слонов. Многие, ложась спать, думали о том, что не худо бы завести такого слона, как Доминик, и разъезжать на нём всюду, на зависть своим знакомым. Время от времени в газетах появлялось объявление:
Срочно куплю ЭКСКУРСИОННОГО СЛОНА
ЧЕТЫРЁХ-ПЯТИМЕСТНОГО ЖЕЛАТЕЛЬНО БЕЛОГО ЦВЕТА
Предложения направлять по такому-то адресу.
Объявлений было множество, но слона никто не продавал, потому что подходящего слона нигде не было. Когда все это поняли, популярность Доминика возросла ещё больше. Доминик был один-единственный.
К его чести следует сказать, что он был по-прежнему очень скромен, не кичился и не ходил, задрав кверху хобот.
Вёл он себя очень тихо даже тогда, когда их задержала милиция. Дело было так.
Пинин папа, Пинина мама и Пиня возвращались однажды из очередной воскресной прогулки за город. Наступил вечер, становилось всё темнее. Дневной зной сменился приятной прохладой. Мама и папа, расположившись на старом диване, дремали, убаюканные мерным колыханием шагов Доминика. Пиня, как всегда, сидел между ушами и оттуда управлял слоном, точно водитель автобусом. Движение на шоссе было большое — все возвращались в город. Внезапно, опередив Доминика, перед самым его носом резко затормозил мотоцикл, с мотоцикла соскочило двое милиционеров в белых шлемах.
— Кто водитель? — крикнул один из них.
— Я, — дрожащим голосом ответил Пиня.
— Почему ездите без сигналов? Уже темно, — сказал второй.
— У него никогда не бывает сигналов, — ответил Пиня, — я знаю его давно.
— Платите штраф, — буркнул первый милиционер.
— Нельзя в темноте ездить без сигналов, — добавил второй.
— Сейчас составим протокол, — сказал первый, вынимая из кармана толстый блокнот и карандаш. — Как называется ваше средство передвижения?
— Слон, — пояснил Пиня.
— Модель?
— Доминик, — ответил Пиня, который не знал, что и отвечать.
— Год выпуска?
— Понятия не имею, только он очень старый.
— Тормоза хорошие?
— Думаю, что хорошие, — ответил Пиня.
— А покрышки?
— Тоже.
— Максимальная скорость?
— Тысяча слоношагов в час.
— Сколько это по-нашему?
— Шесть-семь километров, — пояснил Пиня.
— Регистрационный номер?
Пиня ничего не ответил.
— Я спрашиваю, под каким номером он зарегистрирован? — повторил уже громче свой вопрос первый милиционер.
А Пиня ни слова. Молчит как убитый.
— Вы не слышите? К вам обращаются… — сказал второй.
— Видите ли…
— Что «видите ли»?
— Видите ли, у него нет номера…
— Как так нет? — изумился первый милиционер.
— Ещё не бывало, чтоб у средства передвижения не было номера, — заметил второй.
— А вот у Доминика нет, — сказал Пиня.
— О-о-о-о, это очень плохо, — покачал головой первый.
— Это ужасно! — добавил второй.
— Придётся наложить дополнительный штраф! — сказал первый.
— И поделом! — присоединился к нему второй. — Ни одно средство передвижения без регистрационного номера, да вдобавок без сигналов, не должно появляться на дороге. Повторите!
— Ни одно средство передвижения без регистрационного номера, да вдобавок без сигналов, не должно появляться на дороге, — повторил Пиня.
— Платите сто злотых, — сказал первый милиционер.
— Мы ещё мало берём с вас. Можете быть довольны, — сказал второй. — Снова поймаем — влепим больше.
— Видите ли…
— Что «видите ли»?
— Ведите ли, у меня нет денег…
— Займите.
— У кого?
— Это уж не наше дело.
В этот момент Доминик стал потихоньку теребить хоботом папу. Тот крепко спал и не слышал всего этого разговора.
Папа протёр глаза и с высоты своего дивана увидел в темноте два белых шлема.
— Что произошло? — спросил он вежливо.
— Пришлось наложить штраф, — сказал первый милиционер. — Водитель этого слона, — и тут он указал на Пиню, — заявил нам, что у него нет при себе денег.
—А за что штраф? — спросил Пинин отец.
— За езду ночью без сигналов — сказал первый милиционер.
— За езду без регистрационного номера как днём, так и ночью, — добавил второй.
— Какую сумму вы требуете? — спросил отец.
— Сто злотых.
— Пожалуйста, вот сто злотых, — сказал Пинин отец, доставая из бумажника красную продолговатую бумажку.
— Вот квитанция, — сказал первый милиционер и вырвал листок из блокнота, отметив предварительно на нём характер нарушения.
— Не советуем на будущее пользоваться слоном в таком состоянии, — предостерёг второй милиционер. — До свидания!
Милиционеры завели мотоцикл, вскочили на него и укатили. Меж тем все машины уже проехали, и Доминик величественно зашагал в город по пустому шоссе. Это происшествие несколько его огорчило, и Он покачивался на ходу больше обычного. Разумеется, сигналов у Доминика не было, но, по счастью, Он был такой белый, что все без труда различали его в темноте не хуже, чем шлемы милиционеров, которые маячили перед ними вдалеке на шоссе, пока не скрылись наконец из виду. Может, даже ещё лучше.
— Папа… — сказал Пиня.
— Ну, что?
— Ты спишь?
— Нет.
— А мама?
— Мама спит.
— Как ты думаешь, она спала всё время?
— Думаю, спала, — ответил Отец.
— Ты ей ничего не говори…
— О чём? — спросил отец.
— Об этих ста злотых.
