ПРОЩАЛЬНАЯ ШУТКА СТАРОГО РОБИНЗОНА
Каюта Робинзона была приоткрыта, из нес дул свежий, так любимый стариком ветерок. Моряков остановился и тихо постучал:
- Разрешите? Отклика не было.
- Позвольте,- сказал Моряков, открывая дверь пошире и заглядывая в каюту.- Вот так так! - воскликнул он, повернувшись к Солнышкину.- Здесь целая делегация, а Мирон Иваныч занимается такой работой!
Солнышкин тоже переступил порог. Старик сидел в полумраке за шторками иллюминатора и, улыбаясь, сбивал с него киркой лед. Команда удивленно зашумела, но Мирон Иваныч не собирался слезать с подвески.
- Ну, это уж никуда не годится,- обиделся Моряков.- Вы хоть скажите нам что-нибудь.- Он сделал шаг по направлению к старику и… остановился.
Сильный ветер с шумом распахнул шторки, и вся команда так и привстала на цыпочки. Робинзона не было! Но вместо него, прикрывая собой настоящий иллюминатор, стоял написанный Моряковым несколько дней назад портрет. Старик на портрете улыбался, будто снова собирался стереть с носа лишнее пятнышко.
Солнышкин и Моряков бросились к столу. Пионерчиков размахивал блокнотом и недоверчиво приподнимал штору, а из-под портрета выглядывала сложенная вчетверо бумажка, на которой было написано: "Команде парохода "Даешь!"".
Капитан развернул записку и прочитал:
- "Дорогие друзья! Не сердитесь! Я остаюсь в Антарктиде. Ведь каждый в жизни должен доказать что-то интересное. Надеюсь, что наш островок благополучно приплывет в Океанск к пионерам. А я постараюсь найти для них что-нибудь еще. Попутного ветра! Крепко обнимаю. Не волнуйтесь.
Ваш старый Робинзон".
Внизу размашистым почерком было написано:
"Не волнуйтесь!
Ваш Полярников".
С минуту пораженная команда стояла молча. Наконец капитан опустил руку Солнышкину на плечо и охнул:
- Вот так старик! Вот это старик!
- За такого старика надо поднять бокал! - громко сказал Мишкин.
- Конечно! - поддержал его Борщик.- У меня к ужину как раз готов прекрасный компот!
И все, шумно обсуждая событие, повернули к столовой.
- Вот это старик! - приговаривал Моряков. У самого трапа он столкнулся с Безветриковым:
- А вы что же, штурман? Пойдемте ужинать.
- А нам с Солнышкиным заступать на вахту,- сказал Безветриков. И он посмотрел на часы: - Да, ровно через пять минут, тютелька в тютельку.
Солнышкин споткнулся.
- Вот так оказия,- сдвинул брови Моряков и развел могучими руками.- Но вахта есть вахта, Солнышкин! Закон! И потом,- рассудил Моряков,- по-моему, это даже очень хорошо! Для человека, мечтающего стать моряком, антарктическая вахта просто-таки подарок! А?
- Конечно,- живо согласился Солнышкин и, опустив жемчужину в карман, пошел в рубку.
Едва он открыл дверь, Петькин, посмотрев на часы, крикнул:
- Вахту сдал! - и бросился в столовую.
- Вахту принял! - сказал Солнышкин и положил окрепшие ладони на рукояти штурвала…
Льды разбегались от судна налево и направо. Солнышкин внимательно смотрел, как бы не столкнуться с каким-нибудь притаившимся айсбергом. Сейчас у него в руках были жизни стольких людей - Морякова и Перчикова, Ветеркова и Безветрикова, Федькина и Петькина, Буруна и Челкашкина, Таи и Марины, Борщика и Пионерчикова… И конечно, у него в руках была и его собственная жизнь, о которой он понемножку думал. В общем, всё получилось неплохо и с Антарктидой, и с жемчужиной, и с маленьким пингвином. Кое-что Солнышкин все-таки доказал…
Правда, когда он смотрел сквозь иллюминатор направо, ему становилось немного грустно: там, сверкая алыми снегами, оставался высокий безымянный хребет. Да, видно, вершины не сдаются так просто. Но разве это последнее плавание и разве он в последний раз в Антарктиде? Он еще сделает подарок своим друзьям, и на карте континента появятся имена Марины, Робинзона, Перчикова…
В это время раздался такой звон, что Солнышкин испуганно задержал в руках штурвал.
Но волноваться не было причины. Это в столовой команда сдвинула бокалы с великолепным компотом Борщика.
Среди ужина никто не заметил, как из столовой выбрался Перчиков. В коридоре было пусто, постукивала машина, только в самом конце, у трапа, кто-то прыгал на одной ноге. Это, вдруг вспомнив детство, играл в классики хвативший лишний бокал компота Пионерчиков. Он поманил радиста пальцем, но Перчиков торопливо прошел мимо. Следом за ним, помахивая хвостом, бежал Верный.
Начинались минуты молчания.
Но прошла минута, вторая, третья, а радист всё не поднимался с места. В океане было спокойно. Но зато в наушниках опять раздавалось "бип-бип-бип". Где-то далеко в космосе продолжали свою веселую перекличку спутники, мерцали звезды, вращались планеты. И Перчиков прислушивался к их голосам.