ТЕЛЕФОН
Один раз мы с Мишкой были в игрушечном магазине и увидели замечательную игрушку - телефон. В большой деревянной коробке лежали два телефонных аппарата, две трубки, в которые говорить и слушать, и целая катушка проволоки. Продавщица объяснила нам, что если один телефон поставить в одной квартире, а другой - у соседей и соединить оба аппарата проволокой, то можно переговариваться.
- Вот нам бы купить! Мы как раз соседи, - сказал Мишка. - Хорошая штука! Это не какая-нибудь простая игрушка, которую поломаешь и выбросишь. Это полезная вещь!
- Да, - говорю я, - очень полезная штука! Захотел поговорить, взял трубку - поговорил, и ходить никуда не надо.
- Удобство! - восторгался Мишка. - Сидишь дома и разговариваешь.
Замечательно!
Мы с Мишкой решили собирать деньги, чтобы купить телефон. Две недели подряд мы не ели мороженого, не ходили в кино - все деньги копили. Наконец насобирали, сколько было нужно, и купили телефон.
Примчались из магазина домой с коробкой. Один телефон у меня поставили, другой - у Мишки и от моего телефона протянули проволоку через форточку вниз, прямо к Мишкиному телефону.
- Ну, - говорит Мишка, - попробуем разговаривать. Беги наверх и слушай.
Я помчался к себе, взял трубку и слушаю, а трубка уже кричит Мишкиным голосом:
- Алло! Алло!
Я тоже как закричу:
- Алло!
- Слышно что-нибудь? - кричит Мишка.
- Слышно. А тебе слышно?
- Слышно. Вот здорово! Тебе хорошо слышно?
- Хорошо. А тебе?
- И мне хорошо! Ха-ха-ха! Слышно, как я смеюсь?
- Слышно. Ха-ха-ха! А тебе слышно?
- Слышно. Послушай, сейчас я к тебе приду.
Мишка прибежал ко мне, и мы принялись обниматься от радости.
- Хорошо, что купили телефон! Правда? - говорит Мишка.
- Конечно, - говорю, - хорошо.
- Слушай, сейчас я пойду обратно и позвоню тебе.
Он убежал и позвонил снова. Я взял трубку:
- Алло!
- Алло!
- Слышно?
- Слышно.
- Хорошо?
- Хорошо.
- И у меня хорошо. Давай разговаривать.
- Давай, - говорю. - А о чем разговаривать?
- Ну, о чем… О чем-нибудь… Хорошо, что мы купили телефон, правда?
- Правда.
- Вот если бы не купили, было бы плохо. Правда?
- Правда.
- Ну?
- Что "ну"?
- Чего же ты не разговариваешь?
- А ты почему не разговариваешь?
- Да я не знаю, о чем разговаривать, - говорит Мишка. - Это всегда так бывает: когда надо разговаривать, так не знаешь, о чем разговаривать, а когда не надо разговаривать, так разговариваешь и разговариваешь…
Я говорю:
- Давай вот что: подумаем, а когда придумаем, тогда позвоним.
- Ладно.
Я повесил трубку и стал думать. Вдруг звонок. Я взял трубку.
- Ну, придумал? - спрашивает Мишка.
- Нет еще, не придумал.
- Я тоже еще не придумал.
- Зачем же ты звонишь, раз не придумал?
- А я думал, что ты придумал.
- Я сам тогда позвонил бы.
- А я думал, что ты не догадаешься.
- Что ж я, по-твоему, осел?
- Нет, какой же ты осел! Ты совсем не осел! Разве я говорю, что ты осел!
- А что ты говоришь?
- Ничего. Говорю, что ты не осел.
- Ну ладно, довольно тебе про осла твердить! Давай лучше уроки учить.
- Давай.
Я повесил трубку и сел за уроки. Вдруг Мишка снова звонит:
- Слушай, сейчас я буду петь и на рояле играть по телефону.
- Ну, пой, - говорю.
Послышалось какое-то шипение, потом забренчала музыка, и вдруг Мишка запел не своим голосом:
Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни-и-и?
"Что это? - думаю. - Где он так петь выучился?" Вдруг Мишка сам является.
Рот до ушей.
- Ты думал, это я пою? Это патефон по телефону поет! Дай-ка, я послушаю.
Я дал ему трубку. Он слушал, слушал, потом как бросит трубку - и бегом вниз. Я взял трубку, а там: "Пш-ш-ш! Пш-ш-ш! Др-р-р! Др-р-р!" Наверно, пластинка кончилась. Я снова сел за уроки. Опять звонок. Я взял трубку:
- Алло!
А из трубки:
"Ав! Ав! Ав!"
- Ты чего, - говорю, - по-собачьи лаешь?
- Это не я. Это с тобой Дружок разговаривает. Слышишь, как он кусает трубку зубами?
- Слышу.
- Это я ему в морду тыкаю трубкой, а он ее зубами грызет.
- Ты бы лучше не портил трубку.
- Ничего, она железная… Ай! Пошел вон! Я тебе покажу, как кусаться! Вот тебе! ("Ав! Ав! Ав!") Кусается, понимаешь?
- Понимаю, - говорю.
Снова сел за уроки. Через минуту звонок. Я взял трубку, а там что-то жужжит:
"Жжу-у-у-у!"
- Алло! - кричу я.
"Жуу-у! Жжу-у!"
- Чем ты там жужжишь?
- Мухой.
- Какой мухой?
- Ну, простой мухой. Я ее держу перед трубкой, а она крылышками машет и жужжит.
Целый вечер мы с Мишкой звонили друг другу и выдумывали разные фокусы:
пели, кричали, рычали, мычали, даже шепотом разговаривали - все было слышно.
Уроки я кончил поздно и думаю:
"Позвоню еще раз Мишке, перед тем как лечь спать".
Позвонил, а он не отвечает.
"Что же это? - думаю. - Неужели телефон испортился?"
Позвонил еще раз - опять нет ответа! Думаю:
"Надо пойти узнать, в чем дело".
Прибегаю к нему… Батюшки! Он телефон положил на стол и ломает. Батарею из аппарата вытащил, звонок разобрал и уже трубку развинчивает.
- Стой! - говорю. - Ты зачем телефон ломаешь?
- Да я не ломаю. Я только хочу посмотреть, как он устроен. Разберу, а потом соберу обратно.
- Так разве ты соберешь? Это понимать надо.
- Ну я и понимаю. Чего тут еще не понимать!
Он развинтил трубку, вынул из нее какие-то железки и стал отковыривать круглую пластинку, которая внутри была. Пластинка вывалилась, и из трубки посыпался черный порошок. Мишка испугался и стал собирать порошок обратно в трубку.
- Ну, вот видишь, - говорю, - что ты наделал!
- Ничего, - говорит, - я сейчас соберу все, как было.
И стал собирать. Возился, возился… Винтики маленькие, завинчивать трудно. Наконец собрал трубку, только железка у него одна осталась и два винтика лишних.
- А это откуда - железка? - спрашиваю.
- Ах я разиня! - говорит Мишка. - Забыл! Ее надо было там внутри привинтить. Придется снова разбирать трубку.
- Ну, - говорю, - я пойду домой, а ты, как только будет готово, позвони мне.
Пошел я домой и стал ждать. Ждал, ждал, так ничего не дождался и спать лег.
Наутро телефон как зазвонит! Я вскочил неодетый, схватил трубку и кричу:
- Слушаю!
А из трубки в ответ:
- Ты чего хрюкаешь?
- Как это хрюкаю? Я не хрюкаю, - говорю я.
- Брось хрюкать! Говори по-человечески! - кричит Мишка.
- Я же по-человечески. Зачем мне хрюкать?
- Ну, довольно тебе баловаться! Все равно я не поверю, что поросенка в комнату притащил.
- Да говорят же тебе, что никакого поросенка нет! - рассердился я.
Мишка замолчал. Через минуту приходит ко мне:
- Ты чего хрюкал по телефону?
- Я не хрюкал.
- Я ведь слышал.
- Да зачем же мне хрюкать?
- Не знаю, - говорит. - Только у меня в трубке все "хрю-хрю" да "хрю-хрю". Вот пойди, если не веришь, послушай.
Я пошел к нему и позвонил по телефону:
- Алло!
Сначала ничего не было слышно, а потом потихоньку так:
"Хрюк! Хрюк! Хрюк!"
Я говорю:
- Хрюкает.
А в ответ снова:
"Хрюк! Хрюк! Хрюк!"
- Хрюкает! - кричу я.
А из трубки опять:
"Хрюк! Хрюк! Хрюк! Хрюк!"
Тут я понял, в чем дело, и побежал к Мишке.
- Это ты, - говорю, - телефон испортил!
- Почему?
- Ты разбирал его, вот и испортил у себя в трубке что-то.
- Наверно, я что-нибудь неправильно собрал, - говорит Мишка. – Надо исправить.
- Как же теперь исправишь?
- А я посмотрю, как твой телефон устроен, и свой сделаю так же.
- Не дам я свой телефон разбирать!
- Да ты не бойся! Я осторожно. Надо же починить!
И стал чинить. Возился, возился - и починил так, что совсем ничего не стало слышно. Даже хрюкать перестало.
- Ну, что теперь делать? - спрашиваю я.
- Знаешь, - говорит Мишка, - пойдем в магазин, может быть, там починят.
Пошли мы в игрушечный магазин, но там телефонов не чинили и даже не знали, где чинят. Целый день мы ходили скучные. Вдруг Мишка придумал:
- Чудаки мы! Ведь мы можем по телеграфу переговариваться!
- Как - по телеграфу?
- Очень просто: точка, тире. Звонок-то ведь действует! Короткий звонок - точка, а длинный - тире. Выучим азбуку Морзе и будем переговариваться!
Достали мы азбуку Морзе и стали учить: "А" - точка, тире; "Б" - тире, три точки; "В" - точка, два тире… Выучили всю азбуку и стали переговариваться.
Сначала у нас получалось медленно, а потом мы научились, как настоящие телеграфисты: "трень-трень-трень!" - и все понятно. Это даже интереснее было, чем простой телефон. Только это продолжалось недолго. Один раз звоню Мишке утром, а он не отвечает. "Ну, - думаю, - спит еще". Позвонил позже - опять не отвечает. Пошел к нему и стучу в дверь. Мишка открыл и говорит:
- Ты чего в дверь барабанишь? Не видишь, что ли? - и показывает на двери кнопку.
- Что это? - спрашиваю.
- Кнопка.
- Какая?
- Электрическая. У нас теперь электрический звонок есть, так что можешь звонить.
- Где ты взял?
- Сам сделал.
- Из чего?
- Из телефона.
- Как - из телефона?
- Очень просто. Звонок из телефона выдрал, кнопку - тоже. И батарею из телефона вынул. Была игрушка - стала вещь!
- Какое же ты имел право телефон разбирать? - говорю я.
- Какое право! Я свой телефон разобрал. Твоего ведь не трогал.
- Так телефон-то наш общий! Если бы я знал, что ты станешь ломать, то и не стал бы с тобой покупать! Зачем мне телефон, если разговаривать не с кем!
- А зачем нам разговаривать? Небось недалеко живем, можно и так прийти поговорить.
- Я с тобой и разговаривать после этого не хочу!
Рассердился я на него и три дня с ним не разговаривал. От скуки и я свой телефон разобрал и сделал из него электрический звонок. Только не так, как у Мишки. Я все аккуратно устроил. Батарею поставил возле двери на полочке, от нее по стене провода протянул к электрическому звонку и кнопке. А кнопку к двери хорошенько винтиками привинтил, чтобы она не болталась на одном гвозде, как у Мишки. Даже папа и мама похвалили меня за то, что я устроил такую полезную вещь в доме.
Я пошел к Мишке, чтобы рассказать ему, что у меня теперь тоже электрический звонок есть.
Подхожу к двери, звоню… Нажимал кнопку, нажимал - никто не отворяет.
"Может быть, звонок испортился?" - думаю. Стал в дверь стучать. Мишка открыл. Я спрашиваю:
- Что же звонок, не действует?
- Не действует.
- Почему?
- Да я батарею разобрал.
- Зачем?
- Ну, я хотел посмотреть, из чего батарея сделана.
- Как же, - говорю, - ты теперь будешь - без телефона и без звонка?
- Ничего, - вздохнул он, - как-нибудь буду!
Пошел я домой, а сам. думаю: "Почему Мишка такой нескладный? Зачем он все ломает?!" Мне даже жалко стало его.
Вечером я лег спать и долго не мог заснуть, все вспоминал: как у нас был телефон и как из него получился электрический звонок. Потом я стал думать об электричестве, как оно получается в батарее и из чего. Все давно уже спали, а я все думал про это и никак не мог заснуть. Тогда я встал, зажег лампу, снял с полки батарею и разломал ее. В батарее оказалась какая-то жидкость, в которой мокла черная палка, завернутая в тряпочку. Я понял, что электричество получалось из этой жидкости. Потом лег в постель и быстро заснул.
БЕНГАЛЬСКИЕ ОГНИ
Сколько хлопот у нас с Мишкой было перед Новым годом! Мы уже давно готовились к празднику: клеили бумажные цепи на елку, вырезали флажки, делали разные елочные украшения. Все было бы хорошо, но тут Мишка достал где-то книгу "Занимательная химия" и вычитал в ней, как самому сделать бенгальские огни.
С этого и началась кутерьма! По целым дням он толок в ступе серу и сахар, делал алюминиевые опилки и поджигал смесь на пробу. По всему дому шел дым и воняло удушливыми газами. Соседи сердились, и никаких бенгальских огней не получалось.
Но Мишка не унывал. Он позвал к себе на елку даже многих ребят из нашего класса и хвастал, что у него будут бенгальские огни.
- Они знаете какие! - говорил он. - Они сверкают, как серебро, и рассыпаются во все стороны огненными брызгами.
Я говорю Мишке:
- Что же ты наделал? Позвал ребят, а никаких бенгальских огней не будет.
- Почему не будет? Будет! Еще времени много. Все успею сделать.
Накануне Нового года он приходит ко мне и говорит:
- Слушай, пора нам за елками ехать, а то останемся на праздник без елок.
- Сегодня уже поздно, - ответил я. - Завтра поедем.
- Так ведь завтра уже украшать елку надо.
- Ничего, - говорю я. - Украшать надо вечером, а мы поедем днем, сейчас же после школы.
Мы с Мишкой уже давно решили поехать за елками в Горелкино, где мы жили у тети Наташи на даче. Тети Наташин муж работал лесничим и еще летом сказал, чтобы мы приезжали к нему в лес за елками. Я даже заранее упросил маму, чтоб она разрешила мне в лес поехать.
На другой день я прихожу к Мишке после обеда, а он сидит и толчет бенгальские огни в ступе.
- Что ж ты, - говорю, - не мог раньше сделать? Ехать пора, а ты возишься!
- Да я делал и раньше, только, наверно, мало серы клал. Они шипят, дымят, а гореть не горят.
- Ну и брось, все равно ничего не выйдет. - Нет, теперь, наверно, выйдет.
Надо только побольше серы класть. Дай-ка мне алюминиевую кастрюлю, вон на подоконнике.
- Где же кастрюля? Тут только сковородка, -говорю я.
- Сковородка?.. Эх, ты! Да это и есть бывшая кастрюля. Давай ее сюда.
Я передал ему сковородку, и он принялся скоблить ее по краям напильником.
- Это у тебя, значит, кастрюля в сковородку превратилась? - спрашиваю я.
- Ну да, - говорит Мишка. - Я ее пилил напильником, пилил, вот она и сделалась сковородкой. Ну ничего, сковородка тоже нужна в хозяйстве.
- Что же тебе мама сказала?
- Ничего не сказала. Она еще не видела.
- А когда увидит?
- Ну что ж… Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей куплю.
- Это долго ждать, пока ты вырастешь!
- Ничего.
Мишка наскоблил опилок, высыпал порошок из ступки, налил клею, размешал все это, так что у него получилось тесто вроде замазки. Из этой замазки он наделал длинных колбасок, навертел их на железные проволочки и разложил на фанерке сушиться.
- Ну вот, - говорит, - высохнут - и будут готовы, только надо от Дружка спрятать.
- Зачем от него прятать?
- Слопает.
- Как - слопает? Разве собаки бенгальские огни едят?
- Не знаю. Другие, может быть, и не едят, а Дружок ест. Один раз я оставил их сохнуть, вхожу - а он их грызет. Наверно, думал, что это конфеты.
- Ну, спрячь их в печь. Там тепло, и Дружок не достанет.
- В печку тоже нельзя. Один раз я их спрятал в печь, а мама пришла и затопила - они и сгорели. Я их лучше на шкаф положу.
Мишка взобрался на стул и положил фанерку на шкаф. - Ты ведь знаешь, какой Дружок, - говорит Мишка. - Он всегда мои вещи хватает! Помнишь, он затащил мой левый ботинок, так что мы его нигде найти не могли. Пришлось мне тогда три дня ходить в валенках, пока другие ботинки не купили. На дворе теплынь, а я хожу в валенках, как будто обмороженный! А потом уже, когда купили другие ботинки, мы этот ботинок, который один остался, выбросили. потому что кому он нужен - один ботинок! А когда его выбросили, отыскался тот ботинок, который потерялся. Оказалось - его Дружок затащил на кухню под печь. Ну, мы и этот ботинок выбросили, потому что если б первый не выбросили, то и второй бы не выбросили, а раз первый выбросили, то и второй выбросили. Так оба и выбросили.
Я говорю:
- Довольно тебе болтать! Одевайся скорее, ехать надо.
Мишка оделся, мы взяли топор и помчались на вокзал. А тут поезд как раз ушел, так что пришлось нам дожидаться другого. Ну ничего, дождались, поехали. Ехали, ехали, наконец приехали. Слезли в Горелкине и пошли прямо к лесничему. Он дал нам квитанцию на две елки, показал делянку, где разрешалось рубить, и мы пошли в лес. Елок кругом много, только Мишке они все не нравились.
- Я такой человек, - хвалился он, - уж если поехал в лес, то срублю самую лучшую елку, а то и ездить не стоит.
Забрались мы в самую чащу.
- Надо рубить поскорей, - говорю я. - Скоро и темнеть начнет.
- Что ж рубить, когда нечего рубить!
- Да вот, - говорю, - хорошая елка.
Мишка осмотрел елку как следует со всех сторон и говорит:
- Она, конечно, хорошая, только не совсем. По правде сказать, совсем нехорошая: куцая.
- Как это - куцая?
- Верхушка у нее короткая. Мне такой елки и даром не надо!
Нашли мы другую елку.
- А эта хромая, - говорит Мишка.
- Как - хромая?
- Так, хромая. Видишь, у нее нога внизу закривляется.
- Какая нога?
- Ну, ствол.
- Ствол! Так бы и говорил!
Нашли мы еще одну елку.
- Лысая, - говорит Мишка.
- Сам ты лысый! Как это елка может быть лысая?
- Конечно, лысая! Видишь, какая она реденькая, вся просвечивает. Один ствол виден. Просто не елка, а палка!
И гак все время: то лысая, то хромая, то еще какая-нибудь!
- Ну, - говорю, - тебя слушать - до ночи елки не срубишь!
Нашел себе подходящую елочку, срубил и отдал топор Мишке:
- Руби поскорей, нам домой ехать пора.
А он словно весь лес взялся обыскать. Уж я и просил его и бранил – ничего не помогало. Наконец он нашел елку по своему вкусу, срубил, и мы пошли обратно на станцию. Шли, шли, а лес все не кончается.
- Может, мы не в ту сторону идем? - говорит Мишка.
Пошли мы в другую сторону. Шли, шли - все лес да лес! Тут и темнеть начало. Мы давай сворачивать то в одну сторону, то в другую. Заплутались совсем.
- Вот видишь, - говорю, - что ты наделал!
- Что же я наделал? Я ведь не виноват, что так скоро наступил вечер.
- А сколько ты елку выбирал? А дома сколько возился? Вот придется из-за тебя в лесу ночевать!
- Что ты! - испугался Мишка. - Ведь ребята сегодня придут. Надо искать дорогу.
Скоро стемнело совсем. На небе засверкала луна. Черные стволы деревьев стояли, как великаны, вокруг. За каждым деревом нам чудились волки. Мы остановились и боялись идти вперед.
- Давай кричать! - говорит Мишка. Тут мы как закричим вместе:
- Ау!
"Ау!" - ответило эхо.
- Ау! Ау-у! - закричали мы снова что было силы.
"Ау! Ау-у!" - повторило эхо.
- Может быть, нам лучше не кричать? - говорит Мишка.
- Почему?
- Еще волки услышат и прибегут.
- Тут, наверно, никаких волков нет.
- А вдруг есть! Лучше пойдем скорее.
Я говорю:
- Давай прямо идти, а то мы никак на дорогу не выберемся.
Пошли мы снова. Мишка все оглядывался и спрашивал:
- А что делать, когда нападают волки, если ружья нет?
- Бросать в них горящие головешки, - говорю я.
- А где их брать, эти головешки?
- Развести костер - вот тебе и головешки.
- А у тебя есть спички?
- Нету.
- А они на дерево могут влезть?
- Кто?
- Да волки.
- Волки? Нет, не могут.
- Тогда, если на нас нападут волки, мы залезем на дерево и будем сидеть до утра.
- Что ты! Разве просидишь на дереве до утра!
- Почему не просидишь?
- Замерзнешь и свалишься.
- Почему замерзнешь? Нам ведь не холодно.
- Нам не холодно, потому что мы двигаемся, а попробуй посиди на дереве без движения - сразу замерзнешь.
- А зачем сидеть без движения? - говорит Мишка. - Можно сидеть и ногами дрыгать.
- Это устанешь - целую ночь на дереве ногами дрыгать!
Мы продирались сквозь густые кустарники, спотыкались о пни, тонули по колено в снегу. Идти становилось трудней и трудней.
Мы очень устали.
- Давай бросим елки! - говорю я.
- Жалко, - говорит Мишка. - Ко мне ребята сегодня придут. Как же я без елки буду?
- Тут нам бы самим, - говорю, - выбраться! Чего еще о елках думать!
- Постой, - говорит Мишка. - Надо одному вперед идти и протаптывать дорогу, тогда другому будет легче. Будем меняться по очереди.
Мы остановились, передохнули. Потом Мишка впереди пошел, а я за ним следом. Шли, шли… Я остановился, чтоб переложить елку на другое плечо.
Хотел идти дальше, смотрю - нет Мишки! Исчез, словно провалился под землю вместе со своей елкой.
Я кричу:
- Мишка!
А он не отвечает.
- Мишка! Эй! Куда же ты делся?
Нет ответа.
Я пошел осторожно вперед, смотрю - а там обрыв! Я чуть не свалился с обрыва. Вижу - внизу шевелится что-то темное.
- Эй! Это ты, Мишка?
- Я! Я, кажется, с горы скатился!
- Почему же ты не отвечаешь? Я тут кричу, кричу…
- Ответишь тут, когда я ногу ушиб!
Я спустился к нему, а там дорога. Мишка сидит посреди дороги и коленку руками трет.
- Что с тобой?
- Коленку ушиб. Нога, понимаешь, подвернулась.
- Больно?
- Больно! Я посижу.
- Ну, давай посидим, - говорю я.
Уселись мы с ним на снегу. Сидели, сидели, пока нас не пробрал холод.
Я говорю:
- Тут и замерзнуть можно! Может быть, пойдем по дороге? Она нас куда-нибудь выведет: или на станцию, или к лесничему, или в деревню какую-нибудь. Не замерзать же в лесу!
Мишка хотел встать, но тут же заохал и опять сел.
- Не могу, - говорит.
- Что же теперь делать? Давай я понесу тебя па закорках, - говорю я.
- Да разве ты донесешь?
- Давай попробую.
Мишка поднялся и начал взбираться ко мне на спину. Кряхтел, кряхтел, насилу залез. Тяжелый! Я согнулся в три погибели.
- Ну, неси! - говорит Мишка.
Только прошел я несколько шагов, поскользнулся - и бух в снег.
- Ай! - заорал Мишка. - У меня нога болит, а ты меня в снег кидаешь!
- Я же не нарочно!
- - Не брался бы, если не можешь!
- Горе мне с тобой! - говорю я. - То ты с бенгальскими огнями возился, то елку до самой темноты выбирал, а теперь вот зашибся… Пропадешь тут с тобой!
- Можешь не пропадать!..
- Как же не пропадать?
- Иди один. Это все я виноват. Я уговорил тебя за елками ехать.
- Что же, я тебя бросить должен?
- Ну и что ж? Я и один дойду. Посижу, нога пройдет - я и пойду.
- Да ну тебя! Никуда я без тебя не пойду. Вместе приехали, вместе и вернуться должны. Надо придумать что-нибудь.
- Что же ты придумаешь?
- Может быть, санки сделать? У нас топор есть.
- Как же ты из топора санки сделаешь?
- Да не из топора, голова! Срубить дерево, а из дерева - санки.
- Все равно гвоздей нет.
- Надо подумать, - говорю я.
И стал думать. А Мишка все на снегу сидит. Я подтащил к нему елку и говорю:
- Ты лучше на елку сядь, а то простудишься.
Он уселся на елку. Тут мне пришла в голову мысль.
- Мишка, - говорю я, - а что, если тебя повезти на елке?
- Как - на елке?
- А вот так: ты сиди, а я буду за ствол тащить. Ну-ка, держись!
Я схватил елку за ствол и потащил. Вот как ловко придумал! Снег на дороге твердый, укатанный, елка по нему легко идет, а Мишка на ней - как на санках!
- Замечательно! - говорю я. - На-ка, держи топор.
Отдал ему топор. Мишка уселся поудобнее, и я повез его по дороге. Скоро мы выбрались на опушку леса и сразу увидели огоньки.
- Мишка! - говорю. - Станция!
Издали уже слышался шум поезда.
- Скорей! - говорит Мишка. - Опоздаем на поезд!
Я припустился изо всех сил. Мишка кричит:
- Еще поднажми! Опоздаем!
Поезд уже подъезжал к станции. Тут и мы подоспели. Подбегаем к вагону. Я подсадил Мишку. Поезд тронулся, я вскочил на подножку и елку за собой втащил. Пассажиры в вагоне стали бранить нас за то, что елка колючая. Кто-то спросил:
- Где вы взяли такую ободранную елку?
Мы стали рассказывать, что с нами в лесу случилось. Тогда все стали жалеть нас. Одна тетенька усадила Мишку на скамейку, сняла с него валенок и осмотрела ногу.
- Ничего страшного нет, - сказала она. - Просто ушиб.
- А я думал, что ногу сломал, так она у меня болела, - говорит Мишка.
Кто-то сказал:
- Ничего, до свадьбы заживет!
Все засмеялись. Одна тетенька дала нам по пирогу, а другая - конфет. Мы обрадовались, потому что очень проголодались.
- Что же мы теперь будем делать? - говорю я. - У нас на двоих одна елка.
- Отдай ее на сегодня мне, - говорит Мишка, - и дело с концом.
- Как это - с концом? Я ее тащил через весь лес да еще тебя на ней вез, а теперь сам без елки останусь?
- Так ты мне ее только на сегодня дай, а завтра я тебе возвращу обратно.
- Хорошенькое, - говорю, - дело! У всех ребят праздник, а у меня даже елки не будет!
- Ну ты пойми, - говорит Мишка, - ко мне ребята сегодня придут! Что я буду без елки делать?
- Ну, покажешь им свои бенгальские огни. Что, ребята елки не видели?
- Так бенгальские огни, наверно, не будут гореть. Я их уже двадцать раз делал - ничего не получается. Один дым, да и только!
- А может быть, получится?
- Нет, я и вспоминать про это не буду. Может, ребята уже забыли.
- Ну нет, не забыли! Не надо было заранее хвастаться.
- Если б у меня елка была, - говорит Мишка, - я бы про бенгальские огни что-нибудь сочинил и как-нибудь выкрутился, а теперь просто не знаю, что делать.
- Нет, - говорю, - не могу я тебе елку отдать. У меня еще ни в одном году так не было, чтоб елки не было.
- Ну будь другом, выручи! Ты меня уже не раз выручал!
- Что же, я тебя всегда выручать должен?
- Ну, в последний раз! Я тебе что хочешь за это дам. Возьми мои лыжи, коньки, волшебный фонарь, альбом с марками. Ты ведь сам знаешь, что у меня есть. Выбирай что угодно.
- Хорошо, - сказал я. - Если так, отдай мне своего Дружка.
Мишка задумался. Он отвернулся и долго молчал. Потом посмотрел на меня - глаза у него были печальные - и сказал:
- Нет, Дружка я не могу отдать.
- Ну вот! Говорил "что угодно", а теперь…
- Я забыл про Дружка… Я, когда говорил, думал про вещи. А Дружок ведь не вещь, он живой.
- Ну и что ж? Простая собака! Если б он хоть породистый был.
- Он же не виноват, что он не породистый! Все равно он любит меня. Когда меня нет дома, он думает обо мне, а когда я прихожу, радуется и машет хвостом… Нет, пусть будет что будет! Пусть ребята смеются надо мной, а с Дружком я не расстанусь, даже если бы ты мне дал целую гору золота!
- Ну ладно, - говорю я, - бери тогда елку даром.
- Зачем даром? Раз я обещал любую вещь, так и бери любую вещь. Хочешь, я тебе дам волшебный фонарь со всеми картинками? Ты ведь очень хотел, чтоб у тебя был волшебный фонарь.
- Нет, не надо мне волшебного фонаря. Бери так.
- Ты ведь столько трудился из-за елки - зачем отдавать даром?
- Ну и пусть! Мне ничего не надо.
- Ну, и мне даром не надо, - говорит Мишка.
- Так это ведь не совсем даром, - говорю я. - Просто так, ради дружбы.
Дружба ведь дороже волшебного фонаря! Пусть это будет наша общая елка.
Пока мы разговаривали, поезд подошел к станции. Мы и не заметили, как доехали. У Мишки нога совсем перестала болеть. Он только немного прихрамывал, когда мы сошли с поезда.
Я сначала забежал домой, чтоб мама не беспокоилась, а потом помчался к Мишке - украшать нашу общую елку.
Елка уже стояла посреди комнаты, и Мишка заклеивал ободранные места зеленой бумагой. Мы еще не кончили украшать елку, как стали собираться ребята.
- Что же ты, позвал на елку, а сам даже не украсил ее! - обиделись они.
Мы стали рассказывать про наши приключения, а Мишка даже приврал, будто на нас напали в лесу волки и мы от них спрятались на дерево. Ребята не поверили и стали смеяться над нами. Мишка сначала уверял их, потом махнул рукой и сам стал смеяться. Мишкины мама и папа пошли встречать Новый год к соседям, а для нас мама приготовила большой круглый пирог с вареньем и других разных вкусных вещей, чтоб мы тоже могли хорошо встретить Новый год. Мы остались одни в комнате. Ребята никого не стеснялись и чуть ли не на головах ходили. Никогда я не слыхал такого шума! А Мишка шумел больше всех. Ну, я-то понимал, почему он так разошелся. Он старался, чтоб кто-нибудь из ребят не вспомнил про бенгальские огни, и выдумывал все новые и новые фокусы.
Потом мы зажгли на елке разноцветные электрические лампочки, и тут вдруг часы начали бить двенадцать часов.
- Ура! - закричал Мишка. - С Новым годом!
- Ура! - подхватили ребята. - С Новым годом! Ур-а-а!
Мишка уже считал, что все кончилось благополучно, и закричал:
- А теперь садитесь за стол, ребята, будет чай с пирогом!
- А бенгальские огни где же? - закричал кто-то.
- Бенгальские огни? - растерялся Мишка. - Они еще не готовы.
- Что же ты, позвал на елку, говорил, что бенгальские огни будут… Это обман!
- Честное слово, ребята, никакого обмана нет! Бенгальские огни есть, только они еще сырые…
- Ну-ка, покажи. Может быть, они уже высохли. А может, никаких бенгальских огней нету?
Мишка нехотя полез на шкаф и чуть не свалился оттуда вместе с колбасками.
Они уже высохли и превратились в твердые палочки.
- Ну вот! - закричали ребята. - Совсем сухие! Что ты обманываешь!
- Это только так кажется, - оправдывался Мишка. - Им еще долго сохнуть надо. Они не будут гореть.
- А вот мы сейчас посмотрим! - закричали ребята.
Они расхватали все палочки, загнули проволочки крючочками и развесили их на елке.
- Постойте, ребята, - кричал Мишка, - надо проверить сначала!
Но его никто не слушал.
Ребята взяли спички и подожгли все бенгальские огни сразу.
Тут раздалось шипение, будто вся комната наполнилась змеями. Ребята шарахнулись в стороны. Вдруг бенгальские огни вспыхнули, засверкали и рассыпались кругом огненными брызгами. Это был фейерверк! Нет, какой там фейерверк - северное сияние! Извержение вулкана! Вся елка сияла и сыпала вокруг серебром. Мы стояли как зачарованные и смотрели во все глаза. Наконец огни догорели, и вся комната наполнилась каким-тоедким, удушливым дымом. Ребята стали чихать, кашлять, тереть руками глаза. Мы все гурьбой бросились в коридор, но дым из комнаты повалил за нами. Тогда ребята стали хватать свои пальто и шапки и начали расходиться.
- Ребята, а чай с пирогом? - надрывался Мишка.
Но никто не обращал на него внимания. Ребята кашляли, одевались и расходились. Мишка вцепился в меня, отнял мою шапку и закричал:
- Не уходи хоть ты! Останься хоть ради дружбы! Будем пить чай с пирогом!
Мы с Мишкой остались одни. Дым понемногу рассеялся, но в комнату все равно нельзя было войти. Тогда Мишка завязал рот мокрым платком, подбежал к пирогу, схватил его и притащил в кухню.
Чайник уже вскипел, и мы стали пить чай с пирогом. Пирог был вкусный, с вареньем, только он все-таки пропитался дымом от бенгальских огней. Но это ничего. Мы с Мишкой съели полпирога, а другую половину доел Дружок.